Текст книги "Сиротка. Нежная душа"
Автор книги: Мари-Бернадетт Дюпюи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 42 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]
Мари-Бернадет Дюпюи
Нежная душа
Сиротка
Предисловие
«Мир может сжаться до уголка леса, до поселка или до семьи» – такие интересные слова произносит одна из героинь открытой вами книги. И действительно, благодаря тонкому искусству автора события романа завладевают вниманием читателя целиком, заставляя ненадолго почувствовать, что не существует на свете никого, кроме этих персонажей с их невероятными приключениями.
О чем только не писала неугомонная Мари-Бернадетт Дюпюи! Ей ничего не стоит сочинить историю любви француженки и немца во время Второй мировой войны, описать в романе знаменитую австрийскую принцессу Сисси или талантливо, неординарно предупредить людей о страшных последствиях наркотической зависимости. Она редактирует журнал и устраивает выставки памяти величайшей актрисы Роми Шнайдер, где демонстрирует чудом добытые редкие фотографии звезды. Ее энергии хватает на все, вдохновение черпается всюду. И в последних работах МБД (такую подпись писательница ставит под своими произведениями) опять удается приятно удивить читательскую аудиторию, с нетерпением ожидающую ее новых романов. Родившись и проживая во Франции, Дюпюи так сердечно описывает Канаду начала прошлого века, отдаленные уголки провинции Квебек, что возникает ощущение сопричастности ко всему происходящему на той земле.
Итак, перед вами продолжение саги Мари-Бернадетт Дюпюи «Сиротка» о девушке с чудесным голосом и нелегкой судьбой. Впрочем, одиночество, испытанное ею в детстве, с лихвой компенсируется впоследствии: во второй книге у Эрмин появляется все больше друзей и… родственников.
В доме Лоры Шарден царят покой и гармония: наконец-то рядом с ней дочь Эрмин и маленький внук с индейским именем Мукки. Кроме того, после пережитых невзгод женщине, кажется, вновь удается обрести личное счастье в лице молодого музыканта Ханса Цале. Как в рождественской сказке, все вокруг засыпано снегом и наполнено уютными ароматами выпечки и хвои. Но счастью не суждено длиться вечно. Сначала внезапно пропадает малышка Шарлотта. Затем Эрмин, польщенная высокими оценками некоего импресарио, тайком от всех уезжает на прослушивание в Квебек – ей не терпится испытать себя на оперной сцене. Гложет ее сердце только одно: молодая женщина вынуждена лгать супругу, который категорически против публичных выступлений женушки. Но магический голос Эрмин способен исцелять и возносить своего слушателя к небесам – его нельзя запирать в клетку, пусть это и не клетка вовсе, а чудесная лесная хижина. К счастью или нет, но на этот раз Эрмин не удается попасть в Квебек. Вместо этого она оказывается в санатории для неизлечимо больных людей, и именно там судьба ее делает еще один поворот. Причем новости коснутся не только «соловья». Ни Лора, в тепле потягивающая из тонкого фарфора бергамотовый чай, ни красавица индианка Тала, под открытым небом вдыхающая тонкие ароматы зимней земли, еще не знают, что в тот момент, когда сраженное бурей дерево упадет на железнодорожные пути, их жизни изменятся раз и навсегда. Одной из них предстоит встретиться с прошлым, которое казалось давно похороненным, другой – подарить миру надежду на светлое будущее… И обеим суждено пережить любовь.
Важные вопросы встают и перед Эрмин. Дар небес оборачивается для нее серьезным испытанием. Ведь непросто решить, что важнее: блестящее будущее оперной дивы или счастье с единственным мужчиной, пусть и самым лучшим на земле. Слава способна развратить ее, сделав совсем не той, которую так любит Тошан. Но не петь она не может. И потому в лабиринтах северного леса льется и льется «Ария с колокольчиками», да так, что замирает бродивший неподалеку лис и удивленно хлопает глазищами сова. Прислушаемся и мы…
От автора
По обыкновению, я не смогла расстаться со своими персонажами. История требовала продолжения, издатель был того же мнения, поэтому я с огромным удовольствием посредством магии творчества вернулась в Квебек, в окрестности озера Сен-Жан.
Эрмин и все, кто жил с ней рядом в поселке Валь-Жальбер, казалось, просили меня дать им еще немного времени, чтобы жить, мечтать, любить и даже страдать.
И вот я снова встретилась с Лорой, домоправительницей Мирей, метисом Тошаном, его матерью Талой, этой таинственной красавицей индианкой, и с другими персонажами романа, симпатичными и не очень.
Огромная радость – жонглировать судьбами, переплетать жизненные пути, описывать природу и завораживающий мир театра! Хочу заметить: в том, что касается эпизодов, связанных с миром сцены, я опиралась на факты, имевшие место в 1930 году.
Во второй книге я постаралась отдать должное местному квебекскому наречию, сочному и так похожему на французский, каким он был в годы не столь отдаленные. Мне было очень приятно найти слова и выражения, которые характеризуют эту великую страну снегов, куда я всегда возвращаюсь с радостью и приятным волнением.
Надеюсь, я справилась с задачей, которую сама перед собой поставила: сделать мою героиню, талантливую и прекрасную Эрмин, еще более привлекательной, сделать так, чтобы читателю было интересно пройти вместе с ней ее путь к счастью через внутреннюю борьбу и жертвы, которые не так-то легко принести. Но здесь я умолкаю и оставляю вас наедине с повествованием…
Мари-Бернадетт Дюпюи
Глава 1
Крики в ночи
Валь-Жальбер, 26 декабря 1932 года
Большие голубые глаза Эрмин открылись, но страх, который она только что испытала во сне, не ушел.
– Какой ужас! – вздрогнув, воскликнула она.
Окончательно проснувшись, молодая женщина запустила пальцы в свои густые белокурые волосы. И попыталась прогнать из памяти кошмарное видение: хрупкая фигурка в объятиях снежной бури, преследуемая грозными тенями – жестокими полулюдьми-полузверями. Внутренний голос подсказывал Эрмин, что речь идет о маленькой девочке.
Взгляд ее упал на Мукки, лежавшего на середине кровати. Мальчик, которому исполнилось три месяца и два дня, мирно спал. Но половина Тошана уже опустела. Это огорчило Эрмин: муж сумел бы ее утешить и даже истолковал бы сон. Рожденный от союза индианки из племени монтанье и золотоискателя с ирландскими корнями, Клеман Тошан Дельбо объединил в себе черты, свойственные представителям обеих культур. В свое время он принял крещение в католическом храме, однако духовные ценности его предков-монтанье не утратили для него значения. Поэтому он с большим вниманием относился к собственным снам.
– Он уже встал, – вздохнула Эрмин. – Интересно, который час?
На первом этаже большого дома послышались взволнованные голоса. Эрмин провела многие месяцы в куда более суровых условиях, поэтому не могла нарадоваться комфорту, окружавшему ее сейчас. Она узнала голос своей дорогой Мирей, домоправительницы, которую очень любила – громкоголосой, никогда не стеснявшейся сказать правду в глаза. Молодой женщине даже показалось, что она чувствует аромат свежесваренного кофе.
«Правду говорят, что зимой ночи тянутся бесконечно долго, – подумала она. – Тошан, наверное, решил пройтись. В доме по его меркам слишком тепло, да и спать на таких мягких перинах он не привык. Но вот мама точно еще не встала!»
Эрмин потянулась и снова посмотрела на сына. Жослин Дельбо, которого бабушка-индианка прозвала Мукки, имел золотистого оттенка кожу и черные волосы. Это был упитанный спокойный младенец, уже балующий родителей очаровательными ангельскими улыбками.
«Как я счастлива! – подумала молодая женщина. – Тошан сделал мне чудесный рождественский подарок, привезя сюда, в Валь-Жальбер, где поет водопад. А встреча! Никогда не забуду, как радовалась мама, как крепко она меня обнимала!»
Втайне от всех сочетавшись браком в пустыни Лак-Бушетт, молодая чета поселилась в просторной хижине на берегу реки Перибонка, на много километров к северу от Валь-Жальбера. У них было вдоволь мехов и пищи, но скромное строение не могло сравниться с роскошным жилищем, построенным сюринтендантом Лапуантом в те дни, когда поселок процветал, а на его целлюлозной фабрике работали сотни квалифицированных рабочих[1]1
Сюринтендант Лапуант проживал в поселке. Целлюлозная компания Шикутими построила для него в 1919 г. очень красивый дом на улице Святого Георгия, неподалеку от монастырской школы. В наши дни сохранились поросшие кустарником руины этого дома. (Здесь и далее примеч. авт., если не указано иное.)
[Закрыть].
Много дней они провели в пути, пока, точно в канун Рождества, не добрались до дома Лоры Шарден, матери Эрмин. Однако даже это путешествие сквозь порывистый ветер и снег, ставшее возможным лишь благодаря выносливости и силе ездовых собак, не было лишено очарования.
Сонная, Эрмин закрыла глаза. Ей совсем не хотелось выбираться из похожей на уютное гнездышко постели. Она немного страшилась грядущего дня. Теперь, после радостной встречи и праздничного застолья, предстоял разговор с матерью.
«Я обязана рассказать ей, как умер отец, Жослин-старший. Я никогда его не увижу. Как жаль! А мама скоро выйдет за Ханса. Похоже, они друг от друга без ума».
Эрмин с головой ушла в думы о недавнем прошлом. Вспомнила, как Ханс Цале аккомпанировал ей в ресторане роскошного отеля «Château Roberval». Этот робкий тридцатилетний мужчина с датскими корнями был влюблен в нее, Эрмин, прежде чем поддался чарам Лоры.
«Тогда я не знала, что загадочная дама в черном, сидевшая в глубине зала, – моя мать. Слава богу, что память к ней вернулась и она решила меня найти. Теперь между нами нет тайн и обид. Она доказала мне свою любовь, и я надеюсь, что буду нежно любить ее и заботиться о ней еще многие годы. Все уладилось наилучшим образом. Я теперь не сирота, и я замужем за Тошаном. У меня тоже родился малыш, которого мы воспитаем вдвоем с мужем!»
Она добавила шепотом:
– Как бы мне хотелось жить в Валь-Жальбере! Родственники моего мужа очень хорошие люди, но я лучше чувствую себя здесь, в моем поселке.
Словно ища объяснения своему желанию, Эрмин стала по очереди вспоминать тех, кого она любила, с кем жила рядом долгие годы: свою кормилицу Элизабет Маруа, миловидную тридцатишестилетнюю женщину, стройную, хорошо сложенную, с золотисто-каштановыми кудряшками; ее сыновей Армана и Эдмона и их младшую сестру по имени Мари. Очередь дошла и до Жозефа Маруа, который, несмотря на свойственную ему гневливость и тягу к выпивке, на самом деле был не так уж плох.
– Разве могу я забыть о моей дорогой Шарлотте! – прошептала молодая женщина растроганно. – Слава богу, благодаря маме и ее деньгам она снова может видеть! Говорят, счастье не в деньгах, и все-таки, когда они есть, стать счастливым намного легче.
Эрмин вздрогнула. Девочка из ее сна – это Шарлотта! Она не видела ее лица, но в глубине души точно это знала. Теперь ошибки быть не могло: на улице под окнами кто-то несколько раз прокричал имя девочки. Через мгновение к призывам присоединился колокольный звон.
«Колокол монастырской школы! – подумала Эрмин, и сердце ее быстро забилось в тревоге. – Но ведь сейчас каникулы, и учительница уехала. Что могло случиться?»[2]2
Монастырская школа функционировала вплоть до 1933 года. Детей обучали преподавательницы-мирянки: Жеральдин Лёмэ, Жюльетт Марку и Жермэн Паже, сменившие на этом посту монахинь, которые покинули Валь-Жальбер в 1929 году. Все три были родом из Шамбора.
[Закрыть]
Она потихоньку встала и надела красный шерстяной халат. Мукки не шевельнулся. Она осторожно переложила его в детскую кроватку, опасаясь, что сын, очень подвижный для своего возраста, может упасть с большой кровати.
«Бог мой, случилось что-то нехорошее!» – повторяла про себя Эрмин, спускаясь по лестнице.
В холле она увидела женский ареопаг: свою мать Лору, заплаканную Элизабет Маруа и Мирей. Щеки экономки раскраснелись от волнения. Она посмотрела на Эрмин, но не нашлась что сказать.
– Кто-нибудь скажет мне, что стряслось? – спросила молодая женщина. Все трое были взволнованы, и Эрмин встревожилась всерьез.
– Шарлотта пропала! – дрожащим голосом ответила Лора.
– А это все равно что умерла! – воскликнула Элизабет, схватившись за сердце. – Думаю, она убежала из дома вчера вечером. В такой холод, да еще в снегопад мало шансов найти ее живой.
– Что ты такое говоришь? – возмутилась Эрмин. – Ты что, с ума сошла, Бетти? И почему вы сразу меня не разбудили?
– Кормящим матерям нельзя волноваться, от этого пропадает молоко. Или его становится меньше, а это тоже никуда не годится, – заявила экономка, полная женщина с довольно коротко подстриженными седыми волосами. – Мы решили тебя поберечь.
– Который час? – спросила Эрмин, бросая встревоженный взгляд в сторону входной двери.
– Ровно семь! – отозвалась Элизабет. – Шарлотта взяла с собой кое-что из вещей, наверное, завязала в узелок. Я догадываюсь, почему она, бедняжка, решила уйти!
Лора нежно обняла Эрмин. Было очевидно, что женщина удручена случившимся. И все же в своем домашнем халате из розовой шерсти, подчеркивавшем молочную белизну ее кожи, она выглядела очень элегантно. Глаза у Лоры были такие же красивые, как у дочери, и тоже голубые. Шелковистые волосы, выкрашенные в платиновый блонд, Лора спрятала под розовой шапочкой в виде тюрбана. Несмотря на то, что в недалеком будущем мадам Шарден должно было исполниться сорок, ее часто принимали за старшую сестру собственной дочери, которой недавно минуло восемнадцать.
– Идем, выпьешь горячего кофе. Нам остается только ждать. Поиски уже начались, Тошан уехал первым. Я посоветовала ему съездить в сахароварню Маруа. Шарлотте там очень нравится.
– Нет, мам, я не хочу кофе. Я хочу понять! – отрезала молодая женщина. – Как случилось, что Тошан узнал о пропаже Шарлотты, а я даже не проснулась?
– Это потому, что слух у него намного тоньше твоего, – ответила дочери Лора. – Элизабет, не найдя поутру Шарлотты в кровати, сразу прибежала к нам. Мы все выскочили из постелей, как по пожарной тревоге. Сейчас Ханс собирает мужчин поселка.
Эрмин покачала головой. Ее внезапно охватило отчаяние. Происходящее показалось ей кошмаром. Снова ее сон оказался так близок к реальности… В прошлом с ней такое уже случалось.
– Но почему Шарлотта решила убежать? – воскликнула она. – Бетти, ты ведь обращаешься с ней как с родной дочкой, и зрение к ней вернулось! Еще вчера утром, когда мы ездили в Шамбор, она рассказывала мне, как радуется тому, что видит рождественскую елку и внутреннее убранство церкви. На мессе она сидела с вами, и я любовалась ее улыбающейся мордашкой! Если все хорошо, зачем ей убегать из дома?
Четыре женщины обменялись расстроенными, обескураженными взглядами. В канун Рождества Эрмин пела для тех немногих, кто еще жил в Валь-Жальбере. С тех пор как местную церковь снесли, жителям поселка приходилось посещать мессу в Шамборе[3]3
Церковь в Валь-Жальбере была снесена в 1932 году. Строительные материалы и предметы обстановки были переданы соседним коммунам.
[Закрыть]. «Снежный соловей к нам вернулся!» – объявил кюре, приглашая Эрмин занять место у алтаря.
– Бетти! Что заставило Шарлотту убежать? – снова спросила молодая женщина у своей кормилицы. – Это из-за Жозефа? Он взялся за старое, я права?
Выпив, бывший рабочий становился вспыльчивым и жестоким, Эрмин сама немало от него натерпелась. В такие моменты Жозеф Маруа попрекал ее куском хлеба, съеденным в его доме. В свое время он так и не согласился ее удочерить. А с тех пор, как у девочки обнаружился талант певицы и голос исключительного тембра, он мечтал только об одном: заработать на ней как можно больше денег.
– Если уж по правде, вчера вечером Жо выпил бутылку карибу, но ведь был праздник! – начала Элизабет. – Я просила его лечь спать, а он завел разговор о Шарлотте. Ты же знаешь его, Мимин! Редкий скупердяй! Стал говорить, что девочка обходится нам слишком дорого, что она отнимает кусок у Мари, и это еще только цветочки. С тех пор как у нас появилась собственная дочка, Жо постоянно жалеет о том, что взял Шарлотту в семью. А вчера он так раскричался, что я не знала, как его успокоить. А ведь Шарлотта не дурочка. Я уверена, она услышала, обиделась и решила уйти.
Лора, искренне расстроенная, пожала плечами и, обращаясь к остальным, сказала:
– Но почему она не пришла ко мне? Я ведь предлагала забрать ее, Элизабет! Было бы лучше, если бы вы вовремя сказали мне, что ваш супруг передумал удочерять девочку.
– Мы можем спорить целый день, но Шарлотту это не вернет! – сказала Эрмин. – Я сама пойду ее искать. Она могла спрятаться в любом заброшенном доме здесь, в поселке. Не надо сразу думать о худшем. Она не могла умереть, в это я не верю. После стольких испытаний и горестей!
И молодая женщина поспешила вверх по лестнице, в свою спальню. Взволнованная, Лора бросилась за дочкой.
– Эрмин, ты ведь это не серьезно? Тебе нельзя выходить надолго! В поселке достаточно крепких мужчин, они сами обыщут окрестности. Тошан уехал на упряжке. Он сказал, что на чутье его собак можно положиться.
– Мама, прошу тебя об одном – побудь с Мукки! В пять утра я его покормила, так что он не голоден и подождет меня немного. А если будет сильно плакать, дай ему воды с медом. Тала, моя свекровь, говорит, что груднички такую воду обожают. Оставляю сына на твое попечение.
На лице Лоры отразилась паника.
– Но, дорогая, это же сумасшествие! Умоляю, останься в доме со мной! А вдруг ты сама потеряешься?
– Я не могу остаться, мама. Я очень привязана к Шарлотте, я люблю ее, как любила бы младшую сестру.
На сборы Эрмин хватило пары минут. Она надела плисовые штаны, две шерстяные кофты, а сверху – меховую курточку. Натянув рукавицы, она схватила шапку и увлекла мать на лестничную площадку.
– Не беспокойся так, я научилась выживать в лесу. И я возьму Шинука. Так будет быстрее.
Лора поняла, что спорить бесполезно. Они вместе спустились по лестнице. Элизабет и Мирей за это время, похоже, не шевельнулись.
– Кого ты оставила с малышкой, Бетти? Если хочешь подождать у нас, пока найдут Шарлотту, сходи за ней. Ты ведь тоже кормишь, и если Мукки будет плакать слишком сильно, покорми и его, пожалуйста.
– Так поступают только дикарки! – воскликнула экономка. – Ребенка нельзя передавать от одной кормилицы к другой! А ты, Эрмин, на кого похожа в этом наряде?
Элизабет тоже смотрела на молодую женщину с удивлением.
– Мирей права, – вздохнула она. – Хватит того, что на рождественской мессе все смотрели на твоего мужа! Ему нужно обрезать волосы и начать одеваться, как подобает доброму христианину.
– Самое время думать об этих глупостях! – зло заметила Эрмин. – Может статься, Шарлотта замерзает, а мы тут рассуждаем о том, как одевается Тошан! Вы что, считаете, я не видела, как на него смотрели в Шамборе? Но всем придется привыкнуть: у мужчины, которого я люблю, есть право показывать, что в его жилах течет и индейская кровь тоже!
Закончив эту гневную тираду, Эрмин вышла на улицу. Фонари бросали золотистые отсветы на сугробы, образовавшиеся за ночь вокруг деревьев и у стен монастырской школы. Молодая женщина быстро пошла по улице. Она с трудом переводила дыхание: по сравнению со вчерашним днем сильно похолодало.
«Господи, защити Шарлотту! Господи, верни ее мне!»
Не переставая взывать к Всевышнему, Эрмин подошла к крыльцу дома семьи Маруа. Она не собиралась заходить. И уж совсем ей не хотелось встречаться с Жозефом. Она прекрасно знала дом, поэтому обошла задний двор и проскользнула в постройку, служившую одновременно конюшней и хлевом. Шинук, красивый жеребец с белой полосой на морде, приветствовал ее радостным ржанием, а корова по кличке Эжени потянулась к ней тяжелой белой головой.
– Вы меня не забыли! – сказала Эрмин.
– Мимин! – послышался вдруг голос. – Ты что здесь делаешь?
В хлев вошел Арман. Шапку-ушанку он натянул до самых бровей. В руках у него были ведра с теплой водой.
– А ты? – спросила у него молодая женщина. – Я думала, ты тоже ушел искать Шарлотту. Ты ведь знаешь, что она пропала?
– Конечно, все знают. Папа решил поискать на старой фабрике, там полно укромных мест. Он же присматривает за динамо-машиной, фабрику он знает как свои пять пальцев!
Это был предмет семейной гордости. С восемнадцати лет Жозеф Маруа работал на целлюлозной фабрике, и даже после того, как она закрылась, его оставили присматривать за работой турбин, которые до сих пор обеспечивали дома электричеством. Жителей в поселке между тем осталось немного. Обитаемыми были всего несколько домов вдоль региональной дороги, но не могли же их жильцов оставить совсем без света!
– Ах вот оно что! – присвистнула молодая женщина. – Жо тоже решил поучаствовать, а ведь это из-за него Шарлотта убежала!
– Я об этом ничего не знаю. Вчера вечером я был у твоей матери, рубил дрова, – проворчал Арман.
– Я беру Шинука. Он подкован, не поскользнется.
Эрмин отвязала коня. Она была полностью уверена в его послушании, поэтому даже не потрудилась оседлать жеребца.
– Арман, Шарлотте у вас хорошо жилось? – спросила молодая женщина, устремив на подростка взгляд своих ясных глаз. – Скажи мне правду!
– Мне нет дела до десятилетней девчонки, Мимин! Других забот полно. Но мне казалось, ей нравится ухаживать за Мари. Маме это на руку, поэтому она часто оставляла нашу младшую на Шарлотту.
Во дворе, где толстый слой снега уже покрылся ледяной коркой, Эрмин вскочила на спину Шинука. Она оставила на нем недоуздок, с помощью которого и намеревалась править, как привыкла.
– Ты что, теперь носишь штаны? – удивился Арман.
Молодая женщина предпочла не отвечать. До недавнего времени ее круг общения ограничивался родственниками мужа, индейцами, и она успела забыть о том, что в Валь-Жальбере куда более строгие нравы. Она погладила коня по гриве, радуясь тому, какой он послушный.
– В путь, Шинук! Я хочу найти Шарлотту. И как можно скорее!
Эрмин направила коня вверх по улице Святого Георгия. Светало. Отовсюду доносились крики вышедших на поиски пропавшей девочки мужчин. До рассвета оставались считаные минуты. «Шарлотта! Шарлотта!» – слышалось здесь и там. Какой-то мужчина помахал Эрмин рукой. Она узнала его – Филипп, работает где-то в окрестностях Шамбора. Вместе с женой и тремя детьми он остался в числе последних обитателей поселка, поскольку купил свой дом незадолго до закрытия целлюлозной фабрики.
– Вот так история! – сказал он. – Бедное дитя, мы не увидим ее живой.
– Еще как увидим! – с уверенностью заявила Эрмин. – Шарлотта совсем не глупая, она наверняка нашла себе надежное укрытие.
Она пустила коня рысью. Копыта с глухим стуком ударяли по обледеневшему снегу. Скоро показались заброшенные строения фабрики. Жозеф Маруа как раз появился на пороге цеха корообдирщиков, в котором на протяжении многих лет рабочие следили за очисткой еловых стволов.
– Что слышно? – напряженным голосом спросила Эрмин.
– Ничего, – проворчал тот, пожимая плечами. – И кто тебе разрешил взять коня? Если он умрет, то по твоей вине!
– А если что-то случится с Шарлоттой, то только из-за вас! Бетти мне все рассказала о вчерашнем вечере.
К ее огромному удивлению, глаза Жозефа моментально наполнились слезами. Он всхлипнул.
– Думаешь, я не понимаю, Мимин? – сокрушенно проговорил он. – Хотя никто не заставлял девчонку подслушивать у двери. Ты же знаешь: выпью лишнего и давай нести всякий вздор! Я привязался к Шарлотте, она хорошая девочка. Кабы не деньги… Я до сих пор не могу купить себе автомобиль.
Эрмин посмотрела на рабочего. Он постарел. Черные волосы начали седеть, черты лица, на котором в молодости так часто появлялось надменное выражение, утратили четкость. Высокий и мускулистый, он стал понемногу горбиться.
– Жо, молитесь, чтобы она нашлась живой и невредимой! – бросила Эрмин. – В противном случае я больше не смогу с вами разговаривать. Ее отец знает, что девочка пропала?
– Конечно. Я посылал к нему Армана. Жюль Лапуант временами бывает в поселке.
– Он тоже виноват, но ему наплевать на собственного ребенка!
С этими словами Эрмин повернула коня. Жозеф Маруа, как и Лора, Элизабет и Мирей двадцать минут назад, подумал, что девочка, некогда такая тихая и ласковая, очень изменилась.
«Что ж, теперь она жена и мать к тому же, – подумал он. – Хотя это не дело – позволять себе разговаривать со старшими таким тоном…»
Что до Эрмин, то ее голову занимали вовсе не происшедшие с ней метаморфозы. Она думала только о том, куда могла отправиться Шарлотта. Выпавший ночью снег засыпал все следы.
«Думай! Куда она могла пойти? Где рассчитывала найти убежище?»
Все мысли Эрмин были только о ее маленькой подопечной. Годом ранее Шарлотта потеряла мать, Аглаю. Бедная женщина долго и тяжело болела, проводя большую часть времени в постели. Ее дочка почти ослепла, была плохо одета и голодна. Эрмин познакомилась с девочкой после прощального праздника, устроенного в монастырской школе по случаю отъезда сестер конгрегации Нотр-Дам-дю-Бон-Консей в Шикутими. Монахини, ранее учительствовавшие в школе, прекратили преподавательскую деятельность, когда учеников стало слишком мало.
«Моя Шарлотта заблудилась на втором этаже, – вспомнила Эрмин. – Ее старший брат, этот обормот Онезим, забыл про нее. Малышка умирала от страха, а он в это время волочился за какой-то юбкой! Слава богу, что мне позволили позаботиться о ней, взяли ее в школу. А теперь она обрела зрение!»
Эрмин со всей очевидностью осознала: Шарлотта не из тех детей, кто легко совершает столь безрассудные поступки. Она была очень разумной девочкой, к тому же ее переполняла благодарность к Лоре.
«Значит, было еще что-то кроме слов Жозефа! Что-то, что ее напугало. В моем страшном сне ей грозила какая-то опасность. Господи, помоги мне! Сестра Магдалина, помоги!»
Впервые за много месяцев Эрмин вспомнила молодую и красивую монахиню, которая заменила ей мать в первые годы жизни. Сестра Магдалина, в миру носившая имя Анжелика, умерла во время ужасной эпидемии испанки, унесшей много жизней в окрестностях озера Сен-Жан, да и во всем мире.
Потерявшись в своих мыслях, молодая женщина вдруг заметила, что Шинук вынес ее за пределы поселка. Лошадь спокойным шагом направилась по обрамленной кленами и соснами тропинке, ведущей к каньону на реке Уиатшуан. Крик ворона заставил ее вздрогнуть.
– Нет, Шинук, не туда! – сказала она.
Но конь пустился рысью, словно был уверен, что выбрал правильную дорогу. Заинтригованная, Эрмин позволила ему идти, куда он хочет. На нее нахлынули воспоминания, дорогие ее душе.
«В разгар лета мы с Шарлоттой пошли к каньону. Она так радовалась, что я посадила ее на Шинука! И сказала, что листья деревьев поют песню. Я описывала ей красоту окружающего мира, воду, перекатывающуюся через плоские камни и серебрящуюся на солнце. Мы обе были так счастливы! И случилось так, что нам повстречался Тошан. Шарлотта сразу догадалась, что я влюблена в него. И это была правда, я уже тогда его любила».
Эрмин осмотрелась. Занимался день. Тучи расходились медленно, открывая фиалкового цвета небо. Розоватый свет омывал каждую деталь пейзажа, усыпанного чистым снегом. У Эрмин при виде окружавшей ее красоты сжалось сердце. Она позвала:
– Шарлотта! Умоляю, вернись!
Ее голос, чистый и сильный, нарушил тишину утра. Она позвала снова, с той уверенностью, которую ощущала, когда пела.
«А что, если Шарлотта и вправду пришла сюда, ведь нам было так хорошо здесь вдвоем, нет, втроем, с Тошаном, который брызгал на нее водой… Что, если она меня слышит, но боится отозваться?»
Ледяной ветер не поколебал ее решимости. Набрав в грудь побольше воздуха, Эрмин запела песню, любимую многими в Квебеке. Шарлотте она тоже очень нравилась – «У чистого ручья». Молодая женщина вложила в нее всю свою душу. Потом Эрмин запела очень сложную партию, которую разучила в свое время с Хансом Цале: «Арию с колокольчиками», самую известную из оперы «Лакме»[4]4
Трехактная опера, композитор Лео Делиб, либретто Эдмона Гондине и Филиппа Жиля. Впервые поставлена на сцене 14 апреля 1883 года в парижском театре Опера Комик.
[Закрыть]. Хрустальный напев безукоризненной чистоты взлетел к небу. Когда же песня закончилась, Эрмин почувствовала, что по щекам ее катятся слезы.
«Я не пела так давно! – удивилась она. – Очень-очень давно».
Внезапно Шинук остановился. Ответом на мысли Эрмин стало недоуменное ржание. Впереди шевелились ветви дерева. Эрмин соскользнула на землю. Ей показалось, что у огромного ствола она видит какую-то фигурку.
– Шарлотта? Если это ты, дорогая, не бойся! Я так за тебя испугалась!
И тут она увидела бледное личико девочки. В больших карих глазах Шарлотты было отчаяние. Она выбралась из шалаша, который сумела для себя устроить.
– Эрмин! Прости меня! – сказала Шарлотта.
– Дай мне скорее тебя обнять! – воскликнула молодая женщина. – Спасибо, Господи, спасибо! Ты жива!
Она обняла девочку, отметив про себя, что надето на ней очень много. Судя по всему, Шарлотта позаботилась о том, чтобы не замерзнуть.
– Да на тебе сто одежек! – воскликнула Эрмин со слезами облегчения. – Две курточки с капюшоном, меховые рукавицы, три шарфа, шапочка!
– Это вещи Эдмона, я взяла их, пока он спал. Я поступила плохо, знаю, – сказала беглянка.
Восьмилетний сын Элизабет был выше и крупнее Шарлотты, хотя та была на два года старше.
– Куда ты собиралась идти? – спросила Эрмин, крепко прижимая девочку к себе.
– Сегодня к полудню я хотела дойти до Роберваля. У меня есть немного денег, чтобы купить билет на поезд. По субботам Бетти дает мне су, и твоя мама тоже.
Когда Эрмин окончательно убедилась, что Шарлотта цела и невредима, беспокойство уступило место изумлению:
– Радость моя, почему ты убежала из дома? Я была так счастлива снова тебя увидеть, радовалась, что на рождественские праздники мы будем вместе! Бетти решила, что ты услышала неприятные вещи, которые говорил Жозеф вчера вечером. Если дело в этом, то тебе нужно было поскорее бежать к моей матери. Мы бы сумели тебя утешить. А теперь тебя ищет весь поселок. Тошан на упряжке поехал к сахароварне Маруа.
– Прости меня, Мимин, но мне нужно уехать, – сказала Шарлотта, и личико ее погрустнело.
– Объяснишь мне все по дороге! – отрезала молодая женщина. – Нам пора возвращаться. Все о тебе беспокоятся. Ты, как обычно, поедешь на Шинуке.
Но девочка отшатнулась, высвободившись из ее объятий.
– Нет! Я не хочу! Жозеф решил отдать меня обратно моему отцу! – сказала она испуганно. – Он говорил, что мне придется вернуться и жить в нашем старом доме.
Эрмин подвела Шарлотту к лежавшему на снегу бревну. Она села и устроила девочку у себя на коленях.
– Наверное, все дело в твоем отце. Он наверняка был бы рад, если бы ты, когда подрастешь немного, вернулась жить домой. Мне Жюль Лапуант всегда казался человеком серьезным.
– Мимин, я не хочу возвращаться домой! – воскликнула в отчаянии Шарлотта. – Я прихожу к отцу каждое воскресенье. И…
– И что? – мягко спросила Эрмин.
– Отец пьет еще больше, чем Жозеф. Когда он получает зарплату, то покупает карибу.
Голос ее опустился до шепота, почти неслышного.
– Отец делает как ты: берет меня на колени, крепко обнимает. И говорит, что теперь я – его любимая женушка, раз мама умерла. В прошлое воскресенье он поцеловал меня в шею и чуть-чуть ниже. Я боюсь его, правда боюсь, Мимин!
Сердце молодой женщины забилось чаще. Однако ей удалось совладать с эмоциями, и она сказала ласково:
– Я понимаю тебя, мое солнышко! Больше ты к нему не пойдешь. Тебе нужно было прийти к нам с мамой. И рассказать обо всем Бетти. И тогда по воскресеньям ты бы оставалась у нее.
– Нет! Жозеф и Бетти говорят, что я обязательно должна навещать отца, потому что он моя настоящая семья. Сначала Онезим приходил по воскресеньям домой обедать, но потом перестал. Его жена, Иветта, ждет малыша.
