Текст книги "Фиалковый маршрут (СИ)"
Автор книги: Маргарита Ромашкинская
Жанры:
Боевая фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)
Сначала надо встать. А для этого требуется освободить себя от ремней безопасности. Однако сделать это непросто. Руки совсем онемели от сорокачасового сна и нахождения в одном положении. Приходится запасной шнурок застёжки тянуть ногами. Получилось. Механизм сработал. Замочек на поясе щёлкнул и разметал все ремешки. Переворачиваюсь на бок. Жду, когда организм придёт в норму и восстановит чувствительность нервных окончаний.
В темноте звездолёта парят под потолком, согласно закону невесомости, чипсы. А чуть ниже, на синих лучах индикаторов, элегантно покачиваются лимонные дольки. Вот что значит вовремя не убрать со стола. Теперь буду убирать с потолка.
Чтобы не прохлаждаться в бездействии, пока затёкшие мышцы приходят в норму, я раскрыла орбитальный журнал с целью занести в него данные своего самочувствия, включила подсветку страниц. Но моя причёска, экстравагантно топорщившаяся в невесомости как пальма, отвлекала меня. Пришлось беспомощно водить в темноте руками в поисках ленты, легкомысленно соскользнувшей с затылка. Ладони ударялись о парящие вокруг бокалы, и звяканье фарфора разбудило одного астронавта. Последовал вопрос:
– Мы стартовали с Марса?
– Угу, – подтвердила я сонным голосом. – А что тут пищит?
– Это моему напарнику кто-то звонит. Но абонент не сможет принять этот вызов, так как будет спать два месяца после приёма успокоительной космической спецмикстуры.
– Зачем ему понадобилась микстура? Переволновался?
– Он влюблён. Тяжело переживает разлуку с Каролиной.
"Ну вот, – раздосадованно подумала я, – не успели взлететь, как начались недоразумения. Не хватало только на моём звездолёте писка телефонов. Может, меня ещё ждёт скрежет по стеклу?"
И рука моя, начавшая уже было заносить в графу "настроение" слово "от... отличное", нацарапала "от... отвратительное".
Ощутив внутри себя раздражение, я решила поскорее избавиться от него с помощью кинозала, в котором была намерена провести полдня вплоть до полной нормализации душевного равновесия. Было необходимо срочно улучшить состояние нервной системы, так как согласно гипотезе СЛдННдМУ средство бессмертия действует только на ДНК, находящуюся в беспрерывном блаженстве на протяжении не менее 25 лет. Это мироощущение доброго человека. Он всегда уравновешен и одухотворён. Мне, как участнице эксперимента, надлежало держать себя в форме. Впадать в стресс было запрещено. А длительный стресс и подавно был недопустим, потому что он постепенно проникал в глубины сознания, "окапывался и зарывался", закреплялся в нервной системе и мог превратиться в постоянную составляющую организма.
Наконец я поймала летающую в пространстве ленточку и стала с помощью неё сооружать на макушке пучок. Внезапно к писку телефона и звяканью сервизов прибавилось жужжание внутренней радиосвязи: " Внимание! Говорит автоматизированная система управления ракетой. Напоминаем Вам, что наш корабль успешно продолжает медленное сближение с планетой Марс. Мы достигнем её поверхности через 18 часов. Экипажу готовиться к посадке! Повтор информации каждые 15 минут Конец связи".
Я от удивления выпустила из рук, теперь уже навсегда, только что пойманную ленточку и прошептала:
– Вы слышали? Объявлена посадка! Мы что, проспали в космосе всё путешествие и сейчас уже подлетаем к Земле?
– Мне показалось другое, – возразила астронавт, – речь шла о Марсе. Да вот же он, Марс! Взгляните в иллюминатор. Ракета на правильном пути, она движется к Земле. Смотрите: Солнце – там, а Марс – здесь, как и должно быть!
– Не-е-ет, – процедила я сквозь зубы, ибо нахлынувшие сомнения, словно предвестники отчаяния, сковали ужасом мышцы лица. – Не-е-ет, не так должно быть, а наоборот. Солнце должно быть здесь, а Марс – там! Я прожила на этом звездолёте почти два года и знаю, где у него нос и как он должен ориентироваться на Солнце. Придётся идти в отсек управления для выяснения ситуации. Не двигайтесь, чтобы нам с Вами нечаянно не столкнуться в темноте невесомости.
После этих слов я сняла со стены багор и с помощью него быстро подтянулась, ухватываясь крюком за петли на стенах, к шкафчику с ракетоступами. Надев их на ноги, я почувствовала, что по ракете стало перемещаться безопаснее. Ракетоступами назывались спецваленки с пазами на подошвах для лучшего сцепления с рельефом пола. Такая обувь помогала избежать беспрестанных подпрыгиваний в невесомости.
Я включила свет и в тёмном иллюминаторе, как в зеркале, появилось моё отражение. Каринка, надо сказать, была устрашающей: распущенные волосы стояли дыбом; вечернее лиловое платье колебалось одной стороной подола, как хвостом. А багор, которым я виртуозно "гребла", делал меня похожей на персонажа лесных историй. Заканчивали эту фантасмагорию огромные ракетоступы. Само их название говорило за себя: ступы – они и есть ступы.
– Вот откуда сказки пошли! – засмеялась астронавт. – Если это лукоморье, то должен быть и дуб зелёный.
– И кот учёный, – грустно поддакнула я и помчалась к секретной части ракеты, мастерски помахивая багром над ракетоступами.
– Когда наш спящий турист увидит Вас в таком обличье, – продолжала хохотать попутчица, – он больше точно не заснёт.
– Лечу переоблачаться в комбинезон! – пообещала я и сделала очередной рывок на ракетоступах, оттолкнувшись от пола железякой. В этот момент опять послышалось жужжание радио. Бортовой компьютер вещал: "Внимание! Повтор информации. Ракета идёт на сближение с планетой Марс. Готовьтесь к посадке. Она произойдёт через 17 часов 45 минут. Конец связи".
Мы замерли в оцепенении.
– Так всё-таки наши опасения оправдались, и ракета возвращается на Марс? – испуганно захныкала я. – Где наша Земля? Нам надо туда! Что делать?
– Только не рыдать! – приказала астронавт. – В невесомости плакать нельзя: слёзы разлетятся по всему коридору, не соберёшь.
Я судорожно схватила скатерть, парившую неподалёку, и, спрятав в её плюшевый ворс лицо, всё-таки разревелась. Непонятное поведение звездолёта очень расстраивало. Никогда раньше он меня не вынуждал прибегать к неординарным мерам, я летела и горя с ним не знала. А тут вдруг такое... Почему ракета сбилась с курса? Зачем она снова возвращает нас на Марс, с которым мы недавно простились? Какая сила развернула воздушный кораблю прочь от Земли? Что вмешалось в автоматику? Неужели мне придётся брать управление звездолётом в свои руки и выравнивать курс самостоятельно? А смогу ли я это сделать? Ведь я привыкла, что бортовой компьютер всегда координировал полёт без моего вмешательства. Но как бы ни было трудно, я обязана собраться с духом и найти выход, чтобы не остаться на чужбине. Я должна всех нас вернуть на Землю. Должна... Должна... Должна... Как?.. Как?.. Как?.. В бессилии билась мысль. Понять... Понять... Понять... Срочно... Срочно.... Срочно... Сейчас.... Сейчас... Сейчас порыдаю как следует и сразу что-нибудь придумаю...
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
ДОРОГА ДОМОЙ ВСЕГДА ЛЕГКА
Глава 1
Поворот
Моя попутчица тоже очень сильно переживала из-за неожиданных изменений в программе полёта. Астронавт вжалась в стол и, уронив голову на руки, долго сидела неподвижно.
Наконец, повздыхав и поохав, две растерянные женщины направились к экрану настенного табло. На нём светился необычный геометрический узор, ранее не виденный мною: двенадцать кружочков с изображением жар-птиц. При этом два кружочка из двенадцати мигали малиновым цветом, один – малахитовым, и остальные – лимонным. То есть экран рассказывал нам о том, что два кружочка обозначали нечто, нуждающееся в срочном ремонте, один прекрасно чувствует себя на борту, а остальные пока в непонятном состоянии. Цветовая гамма была приятной. А это означало, что ракета легко справляется с поставленной задачей. Но какую задачу она вдруг перед собою поставила? Почему она изменила цель достигнуть Земли на цель остаться на Марсе? Ни я, ни вложенные в неё заводские программы не ориентировали её на непослушание. Ничто, кроме инструкции, не могло управлять ракетой. Бортовой компьютер звездолёта подчиняется только заложенным в него правилам и никакая сила не в состоянии сбить его с верного пути. Однако картинка, которую сейчас выдал экран, была абсолютно новой для меня. Никто никогда при подготовке к полёту не демонстрировал её мне. Значит, это изображение принято машиной снаружи и оно уникально. Но если автоматика видит его впервые, то почему подчиняется неизведанному? Зачем выполняет чужие команды? Или они ей уже не чужие? Кто успел стать космической машине почти родным и верховодить тут?
Бегущая строка над кружочками сигнализировала о том, что дюжина наших друзей находится в опасности и поэтому машина летит к ним на выручку, так как в её программу вложено понятие " не оставлять своих пассажиров, взывающих о помощи, ни на каких планетах, а искать пропавших, попавших в беду, во что бы то ни стало и не улетать без них". Что это означает? То, что кто-то из экипажа подаёт сигнал бедствия и ракета, слыша его, летит к нему навстречу... Ну, и кто же этот заплутавший член экипажа? В компьютер ракеты на заводе было введено имя лишь одного человека – меня. Неужели ракета испортилась и, перепутав меня с кем-то, опрометью бросилась на его поиски? В таком случае мне необходимо немедленно произвести свою электронную идентификацию в памяти бортового компьютера и обнулить случайные побочные копии себя на его запоминающих устройствах.
– На экране буквы "ЗОЧ", – указала астронавт.
– Это цифровое обозначение моей экспедиции, лично мой знак: перелёт с третьей орбиты Солнечной системы на четвёртую. Три, эллипс, четыре, – пояснила я.
– Так... А вот малахитовый кружок, видимо, обозначающий мою персону: рядом с ним буква "А". Меня зовут Аней. Два наших символа приглушённого цвета, то есть они находятся на борту и экстренная ситуация их не касается.
– Догадалась. Вспомнила. Я ввела в компьютер 12 эмблем Ваших марсианских друзей, чтобы ракета их распознавала. Теперь, когда люди покинули борт космического корабля, ракета "впала в панику", ибо я не вывела из базы данных тех, кто вышел из состава экипажа.
– А вот эти два малиновых кружочка, – продолжала Аня, – это два сотовых телефона, которые работают, посылают сигналы, но электронного контакта нет. Скорее всего звонят с Марса нашему спящему астронавту. Он должен принять телефонный вызов и тогда компьютерная головоломка будет ракетой решена. Но, увы, астронавт ещё долго не проснётся после принятого космического снотворного. А это значит, что звездолёт будет продолжать безрезультатные попытки выйти на человека, который находится на Марсе и чей сигнал уходит в пустоту. Надо срочно принять звонок. Тогда бортовой компьютер успокоится.
– Как принять?
– Будить парня. Наверняка это ему трезвонит с Марса Каролина. Ну, конечно: пищит же его телефон!
– Крепкий сон прерывать проблематично.
– Спящие частенько просыпаются от голода. Я придумала! – прищёлкнула пальцами Аня. – Попробуем разбудить самым любимым запахом: ароматом жареной картошечки. Где тут чипсы?
Аня отправилась искать в шкафчиках ароматную еду, а я принялась трясти гостя за плечи:
– Просыпайся! Эй! Как его зовут?.. Вася?.. Вася, просыпайся! Тебе звонит... Как девушку зовут?.. Каролина?.. Вася, те звонит Каролина. Ответь ей срочно! Ракета возвращается на её зов, потому что звездолёт запрограммирован откликаться на просьбы о помощи своего экипажа и не оставлять в беде заблудившихся космонавтов. Я же недавно внесла всю вашу команду в базу данных. Теперь ракета по инструкции несёт ответственность за их жизни. Понимаешь, Вася? Мой звездолёт – добрый, он торопится на выручку к той, которая не получает ответа. Ответь, Вася! Ва-а-а-а-ся, про-о-о-о-сы-па-а-а-а-й-ся-я-я-я! Пора ужинать и звонить по телефону. Ой! Вздохнул глубоко... Видимо, запах картошки почувствовал. Надо ему поближе к губам жареный ломтик поднести. Вася, вкусная картошечка, правда? Селёдочки хочешь? Я пойду за консервами сельди. А ты, Аня, пожалуйста, тут рядом находись и продолжай будить. Вася, срочно просыпайся и принимай звонок от Каролины, иначе мы врежемся в Марс.
Я побежала в космический буфет искать рыбные консервы. А Вася тем временем, не открывая глаз, уже начал потихоньку уплетать чипсы, которые клала ему в рот Аня. Прожевав несколько штук, астронавт приподнял тяжёлые веки и взглянул на прибор, вмонтированный в наручные часы. Циферблат сверкал малиновым цветом и неугомонно свистел. Среди переливов его цифр сияло имя "Каролина". Оно мигало, мерцало, вибрировало и взволнованно ждало ответа. Вася нажал кнопку. Диалог с Каролиной состоялся.
– Каролинка, всё у меня хорошо, – сказал Вася, – вот только ракета повернулась вспять на твой зов. Следи за нашим движением по Солнечной системе через рубку Джона. До свидания, дорогая моя Каролинюсенька, встретимся на Земле!
– Джон – это старший? – поинтересовалась я, когда разговор закончился и настенное табло преобразовало малиновый цвет двух кружочков в общий лимонный.
– Нет. Джон управляет системами внутрикосмической связи на Марсе, – ответил Вася. – А старший – это Дирск. Но, кстати, нам всем понравилось, что вы назвали его "Старшим". С тех пор мы все стали его величать именно так.
– У вас всех звучные имена, – заметила я.
– Верно! – улыбнулся Вася, поглощая картошку с оливками и кабачковой икрой. – Мы специально такие имена используем, чтобы было удобно перекликаться. Анна, Каролина, Марианна... Вот Каролина не смогла улететь ныне со мной. Потому что тогда бы Марианна осталась бы единственной женщиной в команде. А женские голоса ох как нужны в космосе! Вот Вас, например, почему выбрали для полёта на Марс?
– Почему?
– Потому что высокий женский голос лучше принимается радиомикрофоном и чётче слышен. А мужской бас очень мощно гудит. Среди общего треска космоса вообще не уловить слов. Но женский голосок нет-нет да и проскочит. Вот тогда сразу на него идёт всеобщая настройка Вселенной.
– Всеобщая?
– Другие созвездия тоже общаются с нами.
– Не знала об этом. – Я положила на тарелку Васе кусочек селёдочки.
– Так это редко бывает. Вы просто за два года космической экспедиции не успели попасть в режим межгалактической связи. Но это и хорошо. Значит, в космосе нет ничего экстренного. А раз всё стабильно, то зачем лишний раз технику ломать?
– А что же марсианские дамы? – вмешалась в разговор Аня. – Их ведь немало...
– Они целыми днями на плантациях в пещерах выращивают овощи да следят, чтобы прозрачный купол теплицы полноценно пропускал солнечные лучи. Холодно там. Так что голоса у марсианок простуженные.
– Вот-вот. А лететь на Землю погреться не хотят, знай себе мёрзнут в своих подземных марсианских дворцах.
– Между прочим, в подземных дворцах ветра нет. Это большой плюс...
Мне уже было не до болтовни Ани и Васи. Я, схватив свой длинный багор, стремительно промчалась мимо них под потолком в направлении главного отсека ракеты. Моё развевающееся лиловое платье и длинные волосы, торчащие густой гривой вверх, вызвали у Васи лёгкое недоумение. О, я оценила выдержку астронавта, увидев, что тот даже не закашлялся и бровью не повёл. Наверное, понял, что нынче не до ерунды. Дела серьёзные.
Моё молниеносное скольжение по звездолёту закончилось в коридоре, ведущем в отсек пилотирования. Прикрепив багор к специальным держателям на стене, я открыла тяжёлую дверь, захлопнула её поплотней и бегом бросилась к пульту управления, на котором стоял компьютер. Я мечтала вернуть его состояние в первоначально запланированное русло.
Со всей скорости плюхнувшись в кресло пилота так, что широкие ракетоступы чуть не соскочили с ног, я схватилась за штурвал и крутанула его изо всех сил. На экране бортового компьютера появился вопрос:
– Вы действительно хотите повернуть звездолёт на 180 градусов?
– Да! – хлопнула я по соответствующей кнопке.
– А экипаж оставляем за бортом? – тихонечко скрипнул компьютер.
– Нет! Команда продолжит работу на Марсе, – ответила я письменно, набирая холодеющими от волнения пальцами плывущие перед глазами закорючки клавиш.
– Принято! – радостно откликнулось табло, закружило разноцветные картинки и тут же снова застопорилось.
– В чём дело? – возмутилась я теперь уже в голос. – Почему, уважаемый звездолёт, ты ещё до сих пор летишь к Марсу?
– На ракете неучтённый груз, – ответил компьютер.
– Какой ещё "неучтённый груз"? Не знаю такого! Предоставьте параметры, – набрала я требование.
– Два тела весом 60 и 75 кг, – ответил компьютер. – Что это? Ранее эти два объекта имели обозначение жар-птиц. Но недавно Вы удалили все похожие на птиц 12 символов. Два безымянных объекта находятся на борту. Возможно, это опасно. Они никак не обозначены. Кто это?
– Это Аня и Вася.
– Введите их имена в память компьютера.
– Ввела.
– Почему объекты Аня и Вася находятся в гостиной? – не унимался въедливый компьютер. – Какой отсек для них предназначен?
– Ну... пусть шестой, например...
– Как это шестой? В шестом значатся книги.
– Ой, ну... тогда... сектор номер восемнадцать...
– В восемнадцатом значатся гардеробные.
– Тогда – в пустой.
– В пустой сорок третий их расположить?
– Да! Да! Да! – начала нервничать я. – Только быстрее поворачивай к Земле!
– Готово! – сообщил компьютер. – В отсек 43 помещены новые объекты Аня и Вася. Звездолёт успешно произвёл обновление и готов взять первоначальный курс. Хотите ли Вы восстановить прежнюю траекторию полёта космического корабля?
– Скорее же! – возмутилась я.
– Внимание! – бесстрастно продолжал компьютер. – Для восстановления прежних параметров ракете следует набрать скорость. Звездолёт должен наверстать 16 упущенных часов полёта и 16 часов непройденного пути, плюс 4 часа на коррекцию отклонений от курса. Таким образом, ракета на несколько секунд должна увеличить свою скорость в три раза. Пристегнитесь. Закройте глаза. Держитесь подальше от неукреплённых предметов. Подтвердите разворот.
Я ещё раз крутанула штурвал. Ракета замерла на месте и затем начала медленно отклонять нос влево. Я взялась за штурвал ещё раз, чтобы придать механическому управлению солидность и уверенность. Разворот пошёл активней, и теперь ничто не могло его остановить. Главное, чтобы он не перевернул звездолёт на 360 градусов. Так-так так... Надо внимательно следить за ситуацией и держать наготове тормозное устройство.
Нос космического корабля всё больше отклонялся от Марса, всё быстрее двигался, стремясь сфокусироваться на центральной точке планетарной орбиты и вот, наконец, в панорамные окна кабины пилота полились первые солнечные лучи.
Когда лобовое стекло полностью оказалось залитым слепящим солнечным светом, я зажмурилась и нажала кнопку "Стоп", одновременно нащупывая под ногою педаль разгона. Надо было начать оказывать на неё мягкое давление. Ракетоступ мешал этой ювелирной работе, ибо был необыкновенно громоздок, а педалей было так много, как на фортепиано, и даже больше. Все они располагались рядом, а нажать нужно было левую, ту, что с краю.
Я сбросила валенок, чтобы не мешал. Он, благодаря невесомости, тотчас взлетел над моей головой и закружился около фрамуги в немом изумлении. Нажав босой ногой на леденящую педаль, я почувствовала, как ракета ускоряет ход. Звездолёт снова летел к Земле.
Слёзы полились из моих глаз – то ли от солнца, бившего прямо в окна, то ли от счастья восстановления курса полёта. Капли растекались по лицу, покрывая его сплошной водяной плёнкой. Я достала из ящика стола салфетки и промокнула щёки. Да простят меня будущие пилоты, которым придётся работать в этом отсеке, за случайные пятна на панели управления, появившиеся от влаги. Не могла я сдержать слёз – слёз от встречи с лучезарным взглядом Солнца, слёз чувства радости после решённой задачи, слёз возвращения надежды долететь до дома.
Солнце неумолимо направляло лучи на нос звездолёта. Отныне оно располагалось прямо по курсу и нестерпимо резало глаза. Я сидела, низко наклонив голову, защищая зрачки от сияния звезды и почти вслепую выполняя команды бортового компьютера, которые имели удобное голосовое сопровождение. Из динамика неслось: "Внимание! Скорость увеличивается. Не отпускайте педаль... Внимание! Скорость высокая. Включите охладитель двигателя... Внимание! Скорость максимальная... Поверните штурвал в положение "ноль". Зафиксируйте педаль в верхнем положении. Нажмите кнопку "Д". Откройте клапан "У". Поставьте рубильник "Т" в автоматизированный режим. Получен допустимый уровень. Электроприборам ракеты возвращены функции самоконтроля. Направление Марс – Земля взято. Восстановление траектории прошло успешно. Счастливого пути!"
Я сползла под стол, чтобы спрятаться от луча солнца, пронзившего панорамное лобовое стекло, и ползком направилась к окну задвинуть внутренние ставни. Добравшись до окна, не глядя, дёрнула шнур, и гармошки жалюзи сомкнулись. В кабине потемнело, но свет солнца всё же чуть-чуть пробивался сквозь гофрировку ставней, и этого "чуть-чуть" было вполне достаточно, чтобы нормально ориентироваться в пространстве комнаты. Жаль только, теперь отсюда уже не полюбуешься звёздами – здесь всегда будет только солнце. Придётся любоваться Вселенной через основной прозрачный купол обзора или запасной выход. Там есть маленький иллюминатор.
А здесь, в отсеке управления, всё большое: окна панорамные, компьютерная панель тоже внушительных размеров. Раньше мне нравилось проводить тут время и наслаждаться степенным достоинством Вселенной – это когда ракета летела к Марсу и солнце светило в хвост звездолёта. Интересно было рассматривать окружающие звёзды и фантазировать, как в случае чего буду уворачиваться от комет и метеоритов. Но никаких громад не встретилось мне в пути. Несколько месяцев я наблюдала вокруг ракеты пустоту. Окна были расшторены, и я налюбовалась Вселенной всласть. В настоящий момент кабина наглухо задрапирована, и в ней царит голубой полумрак. Важные дела завершены. Вроде бы работу можно заканчивать. Кругом порядок. Все огоньки на панели зелёные. Нет. Вот один красный фонарик мигает. Под ним надпись: "перегрев обшивки". Понятно. Надо перевернуть внешние зеркальные панели, чтобы жар солнца, отражаясь от них, уходил обратно в космос.
Ну что ж, надо – значит, надо. Допрыгнула до валенка, обула его и поплыла к выключателю. Три кнопки. Нажимаю среднюю: "Зеркальные ставни лобового стекла". Оп! Звякнуло. Потемнело. В кабину пришёл настоящий сумрак: вывернувшиеся наизнанку внешние зеркальные панели очень плотно закрыли окно с наружной стороны. Только сбоку слегка проникает свет. Это красиво. Внутри кабины изменился цветовой фон. Получился лазурный оттенок, как на море. Сразу представился каменистый берег и неоглядная даль. Захотелось домой. Хоть бы моё путешествие закончилось хорошо! Скорее бы настоящую лазурь увидеть – морскую, а не искусственную!
А вообще-то здесь уютно. Можно опять воспользоваться креслом и отдохнуть в приятной цветовой гамме. Оттенок морской волны в кабине пилота получился из-за того, что горит синяя подсветка, похожая на ночник. Сейчас она, смешавшись с желтым солнечным дополнением, преобразовалась в бирюзовость.
За дверью слышались чертыхания. Видимо, резкий разворот сильно расшвырял там всё. Посуду-то мы не успели поймать и упаковать... Придётся извиняться перед посетителями гостиной за резкий вираж ракеты.
Напоследок я ещё раз окинула взором панель управления, поблёскивающую чёрным футляром, и мысленно поблагодарила её за проделанную работу. Спасибо тебе, умная ракета, за то, что ты сумела понять меня и быстро принять верное решение! Я верю в твой искусственный интеллект! Только бы у тебя хватило энергии дотянуть до Земли. А то ведь часть силы уже отдана напрасно – на исправление моих недочётов. Тридцать два часа мы с тобой потеряли, пока искали источник безответного звонка. Горючее потрачено. Солнечные батареи разряжены. Сегодня еще чипсы разогревали. Надо прекращать транжирить энергию. Будем сидеть в темноте.
Я щёлкнула выключателем, погасила синие лампы и вышла из кабины, закрыв помещение на три замка.
В гостиной Аня не стала упрекать меня за доставленные неудобства, а лишь спросила:
– Всё в порядке?
– Нормализовалось, – ответила я. – А что с Васей?
– Он опять ослаб. Заснул. Нервы сдали.
– Нужно своевременно подкреплять организм, восстанавливать.
– Чем туту в космосе подкрепишь? Одни сухарики да тюбики со съедобной пастой.
– А что Вася предпочитает?
– Если он из когорты бессмертных, то у них своя пища.
– Насколько я могу догадаться, в основном эта пища состоит из продуктов тех районов, где приземлялись пилотируемые звездолёты первых пришельцев доисторических времён.
– Так и есть.
– Из этого вытекает, что предполагается отсутствие трудно приготавливаемой еды, замена её на обычную крестьянскую, иначе говоря – целебную?
– Конечно. Разве у инопланетян было время на варево в период освоения чужих планет? Труженики Вселенной питались тем, что предложат им местные жницы и пастушки.
– Вася – инопланетянин?
– Нет, он же на нас похож...
– А раз он – землянин, то земную пищу мы ему вмиг сделаем. Здесь найдётся много продуктов как раз из тех самых районов Земли, по которым древние бессмертные люди толпами ходили. Идёмте в отсек искусственной гравитации. Там можно состряпать настоящие блюда: калорийные похлёбки, витаминные салаты и правильные десерты.
Глава 2
Правильный десерт
Под комнату с искусственной гравитацией в звездолёте отводился небольшой блок, состоящий из девяти маленьких тесных помещений. Находились они в хвосте ракеты и являлись самой тяжёлой частью летательного аппарата. Помещения представляли из себя насквозь прозрачную кухню с такими же прозрачными, сделанными из стекла с добавлением для прочности оксида алюминия, вплотную прилегающими к ней круговыми коридорами, которые последовательно сменяли друг друга. Коридоров было восемь. Здесь с помощью сложных устройств создавались условия, при которых человек ощущал воздействие, схожее с земным притяжением. Тут падали на пол предметы, а жидкость не растекалась по поверхности равномерным слоем, как в невесомости космоса, а стекала струйками, как при обычной гравитации на Земле.
Этот самый тяжёлый по весу и самый маленький по площади сектор звездолёта предназначался для выполнения единственной задачи: восстановления психологического комфорта человеческого организма. Несколько часов нахождения в области искусственной гравитации освобождали сознание астронавта от негативных эмоций переживания за своё здоровье вследствие отсутствия физической нагрузки, способствовали ликвидации некоторых недугов, обеспечивали быстрое структурирование разбалансированных процессов жизнедеятельности. Астронавты могли быть спокойны: их мышцы не атрофируются, если периодически предоставлять телу возможность "вспоминать" о том, что же такое сила земного притяжения.
В комнату искусственной гравитации космические путешественники заглядывали нечасто, исключительно только при ощущении физического или душевного дискомфорта. Комната помогала всегда. Погружение в знакомые условия земной жизни возвращало человеку оптимизм и здоровье.
Поскольку предполагалось, что находиться в спасительной гравитационной нише будет занемогший астронавт, помещение было оснащено развлекательной техникой (телевизором и магнитофоном), медицинским оборудованием (кушеткой и мягкими подушечками), восстанавливающими материалами (пищевыми специями, посудой и плитой с конфорками). Вся эта обстановка очень напоминала обычную кухню в городской квартире. Поэтому для простоты астронавты называли эти помещения в своих звездолётах «кухонками».
Рекомендовалось посещать этот уголок хотя бы один раз в неделю, чтобы не отвыкать от гравитации. Но подготовка к вхождению в область изменённого воздействия на организм была чрезвычайно длительной, поэтому разрешалось при выборе оптимального режима ориентироваться на своё самочувствие. Предполагалось, что некоторые предпочтут экономить время и оставят гравитационные тренировки " на потом" – на период подготовки к высадке на планету. Вот почему, чтобы привлечь астронавта к посещению данного помещения, последнее оформили под столовую – соблазн попотчевать себя редкими блюдами должен был одержать верх над отговорками. Так произошло и на этот раз. Мы с Аней, вздохнув поглубже, приготовились к преодолению перегрузок.
Настройка организма на гравитацию действительно была трудоёмким процессом. Во-первых, она занимала тридцать минут до и после окончания сеанса. Во-вторых, существовало несколько этапов, с помощью которых астронавт входил и выходил из состояния "земного притяжения". И все эти этапы следовало переносить стоя, так как коридоры, предваряющие "кухонку", были настолько узкими, что стульчик там пристроить было некуда.
По пути к гравитационной комнате надо было миновать девять дверей. Последовательно погружаясь в постоянно усиливающуюся гравитацию, человек преодолевал восемь преддверий, каждый раз нажимая у очередного входа в новый коридор кнопку с надписью "Увеличить гравитацию". В каждом следующем коридоре, не спеша погружаясь во всё более существенное поле и привыкая к нему, астронавт из космической невесомости проникал в пространство, по своим свойствам максимально приближенное к планетарному. Перед непосредственным входом в "кухонку", на девятой по счёту двери, он видел кнопки окончательного выбора вида гравитационного воздействия: "лунного" (слабого), "марсианского" (среднего), "земного" (сильного), "юпитерианского" (запредельного). В основном я пользовалась "лунной" кнопкой, поэтому она была уже чуть-чуть потёртой. Приходила я сюда для того, чтобы организм не очень сживался с невесомостью и помнил, что в природе существует другая реальность. Но вводить организм в стресс, обваливая на него вместо лунного сразу мощь земного притяжения, всё-таки не решалась.
На кухне звездолёта мне небольшой гравитации было вполне достаточно для того, чтобы масло со сковороды не разбрызгивалось до потолка, а оседало вниз. К моей радости, сейчас Аня тоже выбрала «лунную» кнопку, потому что организм Ани впервые шёл на изменение окружающих условий, и астронавт, как и я, не хотела ввергать его в слишком сильные перегрузки.
Подождав несколько минут, пока в кухне установится требуемый уровень гравитации, дверь автоматически щёлкнула замком, приглашая нас внутрь. Мы вдвоём с трудом уместились в узком помещении, но всё-таки изловчились надеть клеёнчатые фартучки, поварские колпачки и приступили к изучению кулинарных рецептов.
Открыв поваренную книгу, лежавшую на полке подвесного шкафчика, мы остановились на главе "Древняя пища бессмертных". Было ничуть не удивительно, что в означенной главе описывалась еда, в состав которой входили растения Средиземноморья. Как нам стало известно, именно такую еду употребляли на Земле пришельцы из далёких галактик. Ведь именно рядом со средиземноморским районом шли на посадку инопланетные корабли. Приводнение происходило не очень далеко от Средиземного моря, в Атлантическом океане.
