Текст книги "Фиалковый маршрут (СИ)"

Процедура разогрева сменилась в автоклаве этапом охлаждения, который проходил в несколько приёмов и занял около 30 минут. Извлечение скафандров из автоклава сопровождалось их тщательным осмотром. Проверялась каждая застёжка, каждый карман и манжет. Убедившись в сохранности космической одежды, астронавты аккуратно перенесли скафандры в отсек управления, а сами направились в блок укомплектования.

Здесь они собрали в рюкзаки то, что могло бы понадобиться в незнакомой обстановке. К вещам, необходимым на первое время, были отнесены сушёные продукты, верёвки, сменная обувь, кухонная утварь и перинки. Упаковав доверху нагруженные рюкзаки в коробки, Эртериатис потащил ношу к верхнему люку.

В это время Дифтодроут занялся проверкой герметичности всех дверей космолёта. Специальным электрическим винтовёртом он на створках откручивал против часовой стрелки болты и после сигнала красного индикатора: " Болт соединения отвёрнут" – закручивал винт обратно до появления на индикаторе зелёной надписи: "Задвижка плотно закрыта".

Так прошла проверка шести задвижек и четырёх защёлок герметично закрывающегося основного входа в ракету. Закруглённые края его уголков были ювелирно подогнаны к стене, поэтому квадратная дверь держалась как влитая.

Более часа у астронавтов ушло на переодевание в скафандры. Эта одежда являлась сложным устройством, с которым нужно было обращаться чрезвычайно осторожно. Главное – не повредить миниатюрные датчики и технические приспособления, вмонтированные в шлем, в рукава и в наколенники.

Перебравшись на верхний этаж космолёта, астронавты покрепче задраили надголовной люк и принялись ждать подходящего момента для высадки на Землю. Прошло некоторое время. Звездолёт ещё раз успел войти в ночное полушарие, вынурнуть из него и вновь оказаться на дневном. Экипаж, сверившись с показаниями приборов, принял решение покинуть орбиту Земли и приступить к спуску в её атмосферу.

При помощи пульта управления были убраны внутрь наружные кислородные баллоны космического корабля, солнечные батареи, спектральные преобразователи энергии и электромагнитный усилитель. Приведены в готовность приборы трансформации спасательных надувных плотов и бортовой плавательной круговой подушки. Закреплён в полураскрытом состоянии зонтичный навес на случай непогоды в районе приземления. Поближе к первой секции подвезена на колёсиках огромная аварийная капсула парашютно-экстренного катапультирования.

Под экстренный случай, когда разрешалось использовать капсулу, подпадала так называемая "сухая посадка". Но вряд ли астронавтам придётся падать на сушу. Ведь куда ни глянь – 70% земного шара занимает водная гладь, так что трудно будет промахнуться мимо какого-либо океана. К тому же Дифтодроуту и Эртериатису не раз приходилось приводняться в Атлантике, поэтому координаты успеха им известны.

Тем не менее подготовка к встрече с землёй шла согласно правилам. Дисциплина – прежде всего. Стоит лишь раз пустить всё на самотёк, как безалаберность войдёт в привычку, став предвестником неудач. А вот когда каждый шаг выверен, тогда успех гарантирован, ибо вычислен. Сейчас готовность всех систем была удовлетворительной.

В десятый раз перепроверив сохранность перчаток, астронавты перешли в супермягкую нишу катапульты, пристегнулись к обволакивающим креслам, спрятали ноги в упругие теплоступы, защитили шеи пружинными подголовниками и нажали на бортовом компьютере кнопку "Снижение скорости". Это была очень важная кнопка. Она обеспечивала плавное торможение, жизненно важное для внутренних органов человека. Резкие толчки опасны для здоровья, так как при большой скорости во время внезапной остановки внутренние органы человека продолжают по инерции двигаться вперёд. Вот почему в ракете Дифтодроута и Эртериатиса кресла, к которым пристегнулись космонавты, имели штырь, выдвигавший сиденья на 4 метра вперёд в момент резкого торможения. Таким образом сила инерции гасилась и спасала людей от травм.

Конечно, для того чтобы иметь в запасе 4 инерционных метра, сама ракета должна быть фантастических размеров. Да, межгалактические корабли представляли из себя необъятные дворцы, зачастую похожие на города. А что касается данного звездолёта, то он был средних размеров: так, туда-сюда и ещё чуть-чуть, но когда нависал над сушей, солнечный свет собою застилал, этого не отнять.

Сброс скорости вызвал вибрацию звездолёта. У Эртериатиса из-за этого засвербило в переносице. Он посмотрел на Дифтодроута. Было видно через стекло шлема, что тот зажмурился: наверное, у него стало ломить висок. Эх, всё в космосе хорошо, да вот только изменение скорости всегда переносилось тяжело. Но самое страшное ждало впереди – там, где кораблю предстояло начать вход в верхние слои земной атмосферы. Чтобы звездолёту не сгореть, надо было сбавить его скорость до самого нижнего предела.

300 тыс. км над Землёй. Этого еле-еле хватило для того, чтобы со скоростью 8 км/сек аппарат, искря и потрескивая, вонзился в атмосферу Земли.

В иллюминаторе соседнего отсека, который был виден через смотровое окошко капсулы, небо из чёрного стало голубым. Это земная атмосфера приняла корабль в свои объятия. Радость омрачало неизбежное следствие столь приятного события: обшивка ракеты загорелась, её оплавленные кусочки отслаивались от бортов обугленными лохмотьями.

Не позволяли ракете превратиться в пылающий факел только плавящиеся в огне пластины золота, которыми ракета была облицована снаружи. Чешуйки облицовки стекали вниз и гасили своими наплывами огонь, ползавший по обшивке звездолёта невысокими язычками.

Трение о воздух было колоссальным, потому что корабль летел слишком быстро. Дифтодроут нажимал на кнопку снижения скорости, но организм протестовал против торможения. А расстояние до земли сокращалось, и надо было успеть погасить скорость вовремя, чтобы не врезаться в земной шар подобно охваченному пламенем камню.

Эртериатис, не отпуская, держал на втором пульте рубильник катапульты. Руки астронавтов, защищённые толстыми перчатками скафандров, чувствовали тепло металлических кнопок компьютеров. Это означало, что всё внутри ракеты раскалилось и превратилось в обжигающее пекло.

Внешний огонь, ползавший по обшивке ракеты и щекотавший снаружи её иллюминаторы, разогрел оболочку до такой степени, что жар завладел даже внутренними помещениями. Внутри была настоящая печка. Но пока ещё можно было потерпеть и не включать систему охлаждения, чтобы поберечь силы прибора, производящего спасительный холод. Имелась возможность повременить. Просто ещё и ещё снижать скорость. Ещё... Ещё... Ещё...

Получилось! Скорость сброшена полностью. Однако этого мало. Теперь нужно начать сопротивляться самому падению. С этой целью пришлось включить функцию "Переход к вращательному вертикальному взлёту". С помощью этого ухищрения удаётся добиться неспешного парения аппарата в воздухе вместо его безвольного падения. Странные ощущения испытывает организм в это время: одновременно с падением неведомая сила поднимает вверх. Похоже на рывки карусели. Вот на таких "качельках" ракета больше не сопротивляется воздушным слоям, а пытается удержаться на них, чтобы не рухнуть вниз. Кружась почти на одном месте, космолёт еле заметно начинает снижаться и остывать. Астронавты сидят, не шелохнувшись. От вращательных зигзагов ракеты устаёт голова. Не оторвать бы взгляда от бортового термометра. Когда столбик ртути на нём упадёт до отметки в 40 градусов, можно будет остановить вращение корабля и предоставить возможность ракете снижаться на крыльях, которые незамедлительно автоматически раскроются по бокам звездолёта, как только приборы покажут, что аппарат приступил к свободному падению на высоте 10 км.

Крылья складные. Они выдвигаются из специальных полостей наподобие нескольких вееров, внакладку, и с каждой секундой увеличиваются в размерах. При ближайшем рассмотрении их веероподобная конструкция напоминает птичье оперение, поэтому нет ничего удивительного в том, что древние земляне изображали пришельцев в образе птиц.

Безусловно, никакие детали инопланетных кораблей древние люди не могли разглядеть, ведь звездолёты из чистого золота ослепительно сверкали на солнце, и смотреть на них было невозможно. Учитывая это, инопланетяне, чтобы спрятаться от землян, показывались в небе только в солнечную погоду или при яркой луне. И никогда – в пасмурный день.

Из этого сказители сделали неверный вывод о том, что пришельцы боятся воды. Вот как раз наоборот: воду-то они очень любили, ради неё и летели на прекрасную Землю – единственную ласковую планету во всей Вселенной. Как Земля их встретит теперь? Вспоминала ли о них во время разлуки?

Наконец Дифтодроут и Эртериатис стали готовиться к завершающему испытанию. Расслабляться было рано. Пришла пора сконцентрироваться на качественном выполнении последнего параграфа учебного пособия по приземлению. Скоро аппарат соприкоснётся с поверхностью Земли.

Электроника успокаивала астронавтов, настойчиво уверяя, что ракета идёт на сближение с Атлантическим океаном. В иллюминаторе сквозь сажу, оставшуюся от дыма горевшей облицовки, смутно прорисовывались облака. Вот они под ракетой, а через 20 минут – уже над нею.

Пробежали ещё 6 минут, и удивительно насыщенный синий цвет победил пепельную завесу, застилавшую стёкла. Это земной океан раскинулся от края до края и занял собою всё видимое пространство. А через три секунды тугие воды Атлантики захлестнули ракету целиком, панибратски похлопали её стены, ударили снизу в крылья, смыли копоть с иллюминаторов, удалили отслоившиеся частицы золота, обнажив под ними второй слой пластинок-чешуек, не тронутый огнём, предприняли тщетную попытку втянуть прибывшее небесное тело в свою глубину, но тут же подбросили его вверх и предстали перед двумя астронавтами во всём своём великолепии.

Глава 3

В лазури

С мелодичным бульканьем ракета шлёпнулась на волны и беспечно закачалась в тотчас же надувшемся плавательном ободе. Приводнение прошло успешно. Астронавты улыбались, запрокинув головы и прислушиваясь к звукам, раздававшимся снаружи. Кроме размеренного плеска воды ничто не нарушало океанского покоя.

Клонило ко сну. Но погрузиться в забытьё не позволяли скафандры: в них было нестерпимо жарко. Прибор на рукаве показывал температуру внутри защитного костюма, равную +35 градусов. Это выше нормы. Но всё-таки не огонь. Так что можно было ещё немного подождать, подышать, сидя в креслах, проверить, как себя чувствует тело после периода перегрузок, благополучно ли их перенесло: работают ли ноги, поворачивается ли шея.

Скафандры смогли уберечь от повреждений кости и суставы. Специальный состав материала не позволил им расплавиться на высоте 80 км. Защитная плёнка наколенников даже не деформировалась. А это значит, что данные костюмы можно будет опять использовать во время прощального старта с Земли в безвоздушное пространство через 500 лет, когда закончится отпуск космических путешественников. А теперь отпуск уже пора начинать!

– Наверное, настало время включать охлаждение, – поднял руку в толстой белой перчатке Эртериатис, – что-то жарко.

– Терпи. Экономь силу механических устройств ракеты, – раздался в наушниках Эртериатиса еле слышный голос Дифтодроута. – Вот когда я был на объектах области альфы Центавра, то там температура доходила до 1000 градусов. И только скафандр альтаирской конструкции защитил меня, так как инженеры из созвездия Орла снабдили его встроенными мини-кондиционерами с микрочастицами искусственного льда.

– Думаю, реакция организма объясняется настроем нервных окончаний на соответствующую обстановку. Альфа Центавра вынуждала твой организм настроиться на выживание во что бы то ни стало, поэтому ты вытерпел экстремальную ситуацию. А здесь человеческое тело чувствует совсем другое: что температура окружающей среды благоприятная – и требует скинуть с себя лишнюю "упаковку".

– Ты прав. Поистине на Центавре и 1000 градусами скафандр не напугаешь, а тут даже + 35 кажутся критическими. Вены расширились... Капризничает человеческий организм... Ну, что ж... Включай все возможные приборы, дарующие прохладу, пока нас не одолел тепловой удар и мы оба не потеряли сознание...

Эртериатис незамедлительно привёл в действие вентиляторную систему и морозильную решётку. Холод со свистом понёсся по капсуле. Установка теплоконтроля пришла в движение и за считанные минуты раскалённый воздух охладился до состояния замерзания воды. Влагонакопители скафандров расширились, что означало, что вода в них замёрзла.

Почувствовав приятную прохладу, космолётчики передвинули электрофиксатор температурного режима помещения в положение +19 градусов и стали ждать, когда показатели устойчиво закрепятся в заданных параметрах. Наконец мигание зелёных лампочек одобрило намерение космолётчиков освободиться от скафандров.

Когда массивные скафандры были убраны в специально предназначенное для них хранилище, Эртериатис переоделся в обычный облегчённый костюм и отвинтил крышку верхнего люка, чтобы взглянуть на океан.

Ароматное дуновение ветерка, напоённое ионизированным воздухом и запахом земной природы, приветливо коснулось щёк. Вездесущий ветерок был таким же, как в былые времена: настойчивым и порывистым.

– Я уже с лопатой и шлангом поднимаюсь к тебе, – крикнул Дифтодроут, по старой привычке всегда готовый немедленно приступить к озеленению планетной территории.

– Скорее лезь сюда! – откликнулся Эртериатис. – Взгляни, какая вокруг бриллиантовая лазурь!

Дифтодроут протиснулся через узкий лаз и уселся на краешек люка. С башенки дискообразного летательного аппарата открывался шикарный вид на акваторию.

– Вот он, драгоценный клад Земли – целебная вода, – Дифтодроут широко раскинул руки.

– Впитав в себя разряды гроз,

Душистость чайного листа,

Секвойи мощь, цветенье роз,

Живи, нектар Земли – вода!

– Ты сочинил неплохую увертюру к нашему приземлению, – одобрил стихотворение Дифтодроут. – Отпускной сезон открыт! Берём ящики с саженцами и приступаем к активному отдыху.

Астронавты вытащили сотню ящиков с рассадой на солнышко и помчались на своём крылатом звездолёте к берегу. Их передвижение по просторам Атлантики иначе как скачкой никак по-другому нельзя было назвать. Диск звездолёта чуть-чуть подпрыгивал над волнами, как летающая рыбка, и вновь плюхался в воду на своём надувном ободе.

Выбрать направление движения было не трудно, благо солнце клонилось к закату и служило ориентиром расположения материковых зон. Можно было "скакать" по океану до южноамериканского побережья, а можно – до африканского. Гости планеты выбрали путь на восток, чтобы побыстрее встретить рассвет. Тот, кто идёт навстречу солнцу, укорачивает ночь.

Время наступления рассвета было сегодня важно. Следовало успеть убедиться в том, как приживутся саженцы роз, принятые уроженцами созвездия Геркулес от каравана из созвездия Волосы Вероники.

Вообще-то СОВЁНОЧЕК (Сектор Оснащения Вселенной Ёлками и Новыми Черенками Кустов) запланировал снабдить саженцами созвездие Эридан, испытывавшее острую потребность в розариях. Но отпускникам кто мог приказать? В отпуске путешественники по собственной инициативе имели право привезти и высадить на Земле одобренные Млечным Путём и заверенные печатью Сириуса некоторые виды растений. Вот почему природа планеты Земля получилась богатой, разнообразной, а подчас и замысловато-озорной. Ведь каждый космолётчик, прибывавший на этот самый знаменитый курорт Вселенной, оборудовал его на свой вкус и от всей души. Из-за этого население Земли порой безрезультатно искало предка того или иного представителя своей флоры или фауны. Промежуточные, изначальные виды отсутствовали напрочь: они сюда попросту не были завезены. Со стороны это выглядело довольно-таки загадочно – как половинчатая задача: вопрос есть, а исходные данные в условии неполные.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ЕСЛИ СУЩЕСТВУЕТ " ГАЛАКТИКА ЯБЛОНЬ " ,

ТО ПОЧЕМУ БЫ НЕ БЫТЬ " СОЗВЕЗДИЮ РОЗ " ?

Глава 1

Цветник для Эридана

Допрыгав до берега, летающий золотой диск неглубоко погрузился в воду, чтобы спрятаться от посторонних любопытствующих взоров, и стал благодаря своему блеску в общем сиянии переливающейся акватории незаметным. Только вода, где он укрылся, стала казаться зеленоватой. Жёлтый цвет, смешиваясь с голубым, приобретает изумрудный тон. По этой изумрудности обычно инопланетяне быстро находили свои корабли, запрятанные в озёрах, реках и морях.

Дифтодроут сошёл в белую пену с мотком верёвки в руках. Выйдя на сушу, астронавт встал на одно колено и низко согнулся в почтительном поклоне перед первой встретившейся на его пути травинкой. "Спасибо тебе, травинка, – прошептали губы инопланетянина, – за то, что ты растёшь. Спасибо тебе, Земля, за то, что бережёшь труд Вселенной и процветаешь, обеспечивая кров и пищу всему живому".

Поистине не зря человеческую фигуру, схематично обозначающую на картах неба созвездие Геркулес, из которого космонавт был родом, жители Земли первоначально величали "Неизвестным коленопреклонённым человеком". Видимо, древние земляне запомнили, что геркулесяне всегда сопровождали свои шаги по Земле благодарными поклонами. Может быть, именно геркулесяне внесли наибольший вклад в коррекцию ландшафта планеты. Не зря же в их честь названо созвездие земного неба: чтобы удобно было разглядывать небо и находить там звёздочку, с которой во время разлуки смотрят издалека на Млечный Путь добрые глаза геркулесян. Смотрят и надеются: вдруг взгляды двух цивилизаций встретятся? Конечно, встретятся. И даже дорожки человеческие пересекутся. Вот как сейчас: выпал же космическим труженикам счастливый шанс вновь посетить Солнечную систему!

Чисто по-земному Дифтодроут привязал верёвку к стволам пальм и развесил на ней для просушки плавательный костюм, переодевшись в белую рубаху и серые шаровары. Эртериатис последовал его примеру и двое попутчиков отправились в глубь материка искать подходящее местечко для роз. Оно должно было быть солнечным и защищённым от ветров.

Предстояло пробираться в африканские джунгли, разравнивать там площадку для посева и воздвигать искусственную небольшую гору, способную создавать цветнику тень. Пешком цели было не достичь.

Заняв места в похожем на майского жука легкомоторном воздухорезе, вытащенном из багажного отсека звездолёта, отпускники заполнили вокруг себя весь пол ящиками саженцев, тарой, сельскохозяйственным инвентарём, ёмкостями удобрений, бочками реактивов и полетели искать почву, способную обеспечить беспроблемное укоренение роз.

Не приближаясь к саванне, кишащей гиенами и львами, астронавты приземлились в спокойном районе, предварительно немного покружив над выбранным местом, чтобы распуганная шумом мелкая живность убежала. Это нужно было сделать, дабы во время земляных работ не поранить случайно подвернувшихся зверюшек.

Когда все хвостатые пушистики разбежались, воздухорез-жучок опустился под деревья и затих. Но тишина длилась недолго. Гремя орудиями труда, вёдрами и тарой, шурша бумажными мешками с космическим плодородным грунтом, из двери воздухореза вскоре показались два астронавта. Они совершенно не боялись испачкать свои белые рубахи и ловко выносили на свежий воздух влажную рассаду, бережно поставив её на предплечья. Закатанные рукава обнажали мускулистые жилистые руки, широкие шаги уверенно преодолевали кочки, и становилось понятно, что земная природа – привычная стихия для этих людей. Что в мужчинах выдавало инопланетян? Только одно – они напевали непонятную мелодию, сотканную из непривычных земному слуху музыкальных интервалов, созвучий, ритмов. А в остальном – ни дать ни взять – обычные трудолюбивые ребята.

Коробка со складным оборудованием была извлечена последней. В ней лежали три фонарика и раздвижные штативы к ним. Вытянув штативы до нужной длины, астронавты воткнули их в почву, превратив в стойки. На стойках закрепили фонарики. Огородив таким образом, в виде треугольника, участок своих будущих работ, мужчины включили зелёные огоньки прилагавшихся к фонарикам тепловизоров. Теперь три столбика будут в наступающей вечерней темноте улавливать тепло любого приблизившегося объекта и с помощью электромагнитных волн преграждать ему путь на обозначенную территорию. Благодаря подобной предосторожности процесс пересадки «вероничных» роз в «солнечно-системный» грунт пройдёт без помех.

Железный автоматический разрыхлитель был установлен в позицию номер восемь (глубокое перекапывание почвы с отвалом пластов в левую сторону). Его запускали дважды по одной борозде вперёд и назад, чтобы получилась канавка с равновысокими бортами по краям. Так будет удобно в дальнейшем укрывать землёй посаженные растения.

Всего было сделано 10 борозд. Пока почворыхлитель копошился среди травы, астронавты приступили к возведению горы, призванной защитить будущий розарий от ветра. Заграждение решили расположить западнее грядок, чтобы уберечь растения от вечернего солнца, огонь которого может быть опасен, если соединится со скопившейся за день избыточной энергией раскалённого африканского зноя.

Выкопав яму площадью 16 кв. м, инопланетяне принялись наполнять её особым космическим грунтом из мешков, смешивая привезённую почву с местной. Каждый очередной замес обильно смачивался сверхпрочным клеем и выравнивался. Чем жиже получался пласт, тем ровнее застывала его поверхность. Так были сделаны четыре безукоризненно горизонтальные платформы, закреплённые клеем одна над другой. Они, застыв, напоминали небольшую сопку со срезанной вершиной.

Безусловно, вручную соорудить даже маленький холмик за ночь невозможно. Поэтому астронавты дали новой горе возможность устояться, уплотниться и как следует закрепиться на земле, чтобы через день наложить следующие пласты. Мужчины приступили к посадке роз. В оставшееся до рассвета время нужно было успеть осуществить задуманное и подарить цветам праздник новоселья.

Работа продолжалась несколько часов. Астронавты очень устали, пот с них катился градом, одежда промокла насквозь, ноги подкашивались от напряжения и руки не слушались. Но космические труженики куст за кустом опускали в борозды розы и засыпали саженцы с двух сторон землёй.

Сначала на корневую систему опрокидывался левый пласт борозды, снятый почворыхлителем с поверхности земли, а затем – правый, вывороченный машиной из глубины. Этот хитрый приём помогал растению получать необходимые питательные элементы в полном объёме, так как верхняя часть почвы, самая плодородная, опускалась ближе к корням, а менее плодородная, глубинная, перемещалась наверх, чтобы наполниться перегноем, воздухом и теплом.

Посадочный материал был высокого качества. Радовала взгляд гладкая кора веток, ровный, насыщенный цвет листьев и твёрдая, сильная, на удивление хорошо вызревшая в космосе древесина ствола куста – она не сплющивалась, когда её сжимали пальцами.

На лепестках бутонов не было пятен и надрывов. Ни одной царапины не обнаруживалось на чашелистиках. Во время долгого перелёта по маршруту Волосы Вероники – Эридан розы прекрасно чувствовали себя в оранжерее космолёта, используя для жизнедеятельности кислород, производимый орхидеями. Без проблем уживались рядом друг с другом эти цветы в одном отсеке звездолёта. Поэтому звездолётчики предпочитали засевать все планеты именно этими видами растений. В результате получилось так, что в какую галактику ни прилети – всюду аромат один и тот же: ванильных орхидей и чайных роз. Но то, что инопланетяне пропитались ванильно-розовыми нотками запахов, отнюдь не означало, что "пришельцы питаются цветочным нектаром и пыльцой". Потому что совсем не обязательно всё то, что ты несёшь в ладонях, употреблять в пищу. Например, розы и орхидеи можно не заталкивать к себе в рот, а просто подарить другим существам в качестве украшения их планет, как сейчас это делали Дифтодроут и Эртериатис, пришельцы из созвездия Геркулес.

Высаженные розы поистине являлись подарком Земле, так как изначально они предназначались для планет созвездия Эридан. Но путь до Эридана был настолько далёк, что розы не выдерживали космической дороги и увядали. Эридан же никогда не винил судьбу за то, что оказался расположенным на самом большом расстоянии от созвездия Волосы Вероники, специализировавшегося на выращивании цветов. Эридан, предполагая, что нежные саженцы не выдержат испытания перелётом, сам, постоянно справляясь о здоровье летящих к нему роз, просил высевать кустики по возможности раньше, например, в Млечном Пути, сквозь который двигались цветочные караваны. Это уберегало рассаду от наступления того дня, когда саженцы могли окончательно ослабнуть в отсеках межпланетных кораблей.

Эридан верил, что рано или поздно будут выведены сверхустойчивые сорта роз, которые наконец-то достигнут пределов и его родных галактик: например, восхитительной спиральной галактики NGC 1300, имеющей плотно закрученные концы и перемычку 10-й звёздной величины. Или хотя бы самой близкой к Солнечной системе галактики Оранжевой Звезды. До неё от Млечного Пути всего-навсего каких-то там 10,5 св. года. Долететь, конечно, можно. Но в Млечном Пути, к сожалению, не выращивают стойкие сорта роз: климат на планетах Млечного Пути очень мягкий, оттого Солнечная система никогда и не могла перещеголять своих соперников в вопросах выращивания холодостойких кустарников.

Млечный Путь закрепил за собой статус Галактики Яблонь. Эти плодовые деревья роскошествовали на нём на многих планетах и великолепно чувствовали себя в любых климатических зонах. Марс и Землю яблони обжили навсегда и вместе с другими фруктовыми деревьями каждую весну превращали эти две планеты в чарующие белые сады.

Частенько думал Эридан об этой весенней Галактике Яблонь, получившейся на славу, и мечтал, что где-нибудь поблизости, в том же Млечном Пути, наряду с Галактикой Весенних Яблонь появится и Созвездие Летних Роз.

Глава 2

Привычные общекосмические дела

– Примутся? – то и дело спрашивал Эртериатис, отмеряя шагами расстояние от лунки до лунки.

– Не сомневаюсь, – успокаивал Дифтодроут, энергично работая лопатой и смахивая со лба капли пота. – Структура почвы подходящая, до грунтовых вод не менее метра, рядом есть ручеёк пресной воды. Увлажнённость среды в норме. Светового дня достаточно.

– Главное, что мы не забыли о том, что розы нельзя высаживать в мокрую землю.

– Да. Но после посадки их надобно полить.

Неожиданно с поливом возникла проблема. Воду из ручья не в чем было принести. Тара из-под саженцев вся была в мелких дырочках, которые проделывались специально для обеспечения доступа воздуха к корням растений. Что делать? Ну, не стаканом же приносить воду: площадь-то посева огромная. Однако интенсивный труд поспособствовал хорошему кровоснабжению мозга и, пока астронавты прикапывали оставшиеся кустики, на ум пришла идея повернуть русло струящегося неподалёку ручья к новосозданному розарию. И вот, почти онемевшими от усталости руками, двое космолётчиков принялись за рытьё канавки от ручья к плантации. Получилось неплохо: вода побежала к розарию и цветы ответили на заботу ярким румянцем.

– Отдохнём, что ли, рассвета подождём? – Дифтодроут присел на траву и вытянул ноги.

– Нас же смогут увидеть при дневном свете. Мы должны всё делать тайно. – Эртериатис снял со штативов тепловизоры, охранявшие работников в ночи. – Защитное оборудование я демонтировал, пора возвращаться к Атлантике.

– Собрался отлетать? А кто будет ручей на место возвращать?

– О-о-о..., – застонал Эртериатис и пошёл забрасывать камнями только что прорытый рукав ручья.

К воздухорезу-жучку двое уставших астронавтов шли, опираясь на лопаты. Ноги отказывались повиноваться, потому что организм был перенапряжён. Еле-еле взобравшись в кабину, соратники по космосу нажали кнопку "Возвращение к месту старта" и тотчас уснули. Воздухорез на автоматике взмыл в небо и, покружив над джунглями, взял курс на Атлантику. Летел он беззвучно, чуть переваливаясь с одного бока на другой, оставляя позади себя богатый африканский ландшафт и поднимающееся из-под горизонта светило. Так, убегая от восхода, он сумел долго оставаться никем не замеченным в предрассветной пелене.

Подлетев к океану, воздухорез скрупулёзно точно выполнил нужные действия и аккуратно подъехал на колёсиках к двум пальмам, где, прикреплённые к верёвке, сушились костюмы астронавтов. Поодаль на берегу в котелке кипела уха. Рыбу варили местные мальчуганы. Они с удивлением стали разглядывать необычный крылатый объект, спустившийся с неба. Загорелые пацаны стояли без движения, потрясённые событием. Ребята ошеломлённо замерли: кто с поварёшкой в руке, кто – с миской, кто – с солонкой, кто – с луковицей. На них из окошка воздухореза с не меньшим изумлением смотрели разбуженные запахом ароматной ухи два инопланетянина.

– Надо бы поприветствовать землян, – предложил Дифтодроут, протирая салфеткой заспанные веки.

– Лично у меня нет никаких физических сил выходить наружу, – воспротивился Эртериатис.

– А придётся. На берегу сохнут наши костюмы. Их следует срочно забрать, пока запах рыбного супа в них не впитался, – Дифтодроут приоткрыл дверь. – Уже утро.

– Ну, иди, конечно, раз наметил. А как ты представишься землянам? Или молча пройдёшь мимо?

– А что? Можно и молча... Посмотри на пацанов: они впали в ступор и сами ничего вымолвить не могут. Им не до разговоров. Но ты меня на всякий случай подстрахуй молниемётом. Вдруг, на меня нападут, кто их знает...

Эртериатис схватил электропушку и выставил её в смотровое отверстие. Дифтодроут, охая и с трудом передвигая гудевшие от ночной работы ноги, вылез из воздухореза. При виде выползающего взлохмаченного существа в прилипшей к телу мокрой рубахе и комьями земли на штанинах, юные рыбаки присели от страха и спрятались за чугунок. Заметив такое замешательство, Дифтодроут поспешил успокоить мальчуганов и ободряюще крякнул, откашливаясь: