Текст книги "Фиалковый маршрут (СИ)"

Автор книги: Маргарита Ромашкинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Посмотрев на свою работу издалека, как художник на полотно живописи, я убедилась, что колбы спрятаны надёжно и ничто не выдаёт их местонахождения. Полив им не повредит, так как пробки в горлышках плотные; птички не разобьют, потому что даже если колбы упадут, стекло не треснет, ибо ляжет на мягкую почву.

Избавление от пузатых склянок, спрятанных в одежде, сделало мой облик похудевшим и гибким. Раньше из опасения растерять содержимое карманов я передвигалась прямо и неспешно. Теперь могла позволить себе быстроту и свободу. Ничто при ходьбе больше не позванивало.

Спустившись по оранжерейной лесенке, мы с Аней и Васей вновь очутились в золотой круглой комнате, которую недавно покинули, и стали ждать Старшого, не предпринимая попыток выбраться из НЛО самостоятельно, чтобы не заблудиться повторно.

Сквозь иллюминаторы первого этажа было любопытно наблюдать за тем, что происходило снаружи. Люди, вытирая натруженные руки о разлапистые листья влаголюбивых растений, принимали от Дирска коробки с провизией. Разгрузив один из отсеков, Дирск направился проверить прочность возведённых конструкций и вскоре, поблагодарив строителей за аккуратную и высококачественную работу, вернулся на борт корабля.

– Молодцы, что не вышли наружу! – одобрительно кивнул он нам. – Дисциплинированные и послушные члены команды всегда ценятся высоко. Идёмте за бананами!

После этих слов Дирск выдал нам шлёпанцы. Это была необычная обувь. К своим ногам мы должны были привязать подошвы-пружинки. Пружинное основание помогало поменьше соприкасаться с землёй в малознакомых районах, чтобы избежать нежелательной встречи со змеями, муравьями, трухлявыми остатками гнилого валежника. Ненароком наступив на что-нибудь гадкое, таящее в себе смертельную опасность, можно было с помощью пружинных подошв высоко отпрыгнуть и стать недосягаемым для жала и провала.

В этих сандалиях, привязанных к голеням шнуровкой крест-накрест до колен, мы вышли на воздух. Через заросли, казавшиеся непроходимыми, была проложена просека ровно по 25 меридиану. На ней были возведены антенны, а вырытые комья земли по обочине аккуратно сложены горками и залиты скрепляющим раствором. По ним уже активно бегала разная экваториальная живность, исследуя новообразование на возможность вырыть в нём укромную норку. Строители, закалённые солнцем и овеянные вдохновением труда, радушно приветствовали нас. Некоторые интересовались у Старшого перспективами космической затеи, другие продолжали что-то сверлить и выравнивать, издалека приветствуя нас поднятием ладоней. Но был один строитель, который упал от переутомления.

– Довезти Вас до дома? – спросили мы его.

– Не надо, – ответил тот. – Я должен остаться здесь и быть причастным к великому событию, которое бывает раз в жизни.

– Тогда восстановите силы вот этим. – Старшой протянул две ампулы (я уже знала, что первая – с амброзией, а вторая – с розовым маслом). – Нанесите жидкости поочерёдно на мочки ушей.

Строитель выполнил рекомендации и кожа его мгновенно разгладилась, а на лице не осталась ни следа усталости.

– Он теперь приобрёл бессмертие? – спросила я.

– Почти.

– Не совсем?

– Нужны ещё три условия.

– Какие?

– Три точки опоры. Я о них говорил.

– Ничего себе! – присвистнул строитель. – Так быстро и просто?

– Очень просто, – уточнил Вася. – Чтобы стать бессмертным нужна самая малость: три капли и три опоры. Только сначала нужно слетать на Марс за гранулами вечной молодости, найти их там, невзирая на бури, благополучно вернуться на Землю, превратить гранулы в раствор, полученную амброзию распределить по ампулам, затолкать миниатюрные упаковки в мандариновые сады, дождаться, пока оранжевые фруктовые контейнеры высохнут до степени каменного стука, запрятать получившиеся твёрдые шарики в сухое место и выдерживать там несколько тысяч лет для завершения химической реакции. А затем не забыть перед использованием запастись флаконом розового масла.

– Розового масла у нас на планете полно!

Естественно, подтвердил Старшой. – Мы в былые времена позаботились об этом. А то первоначально приходилось лететь на Марс за минералом здоровья, на Землю – за водой, а в созвездие Волосы Вероники – за розами. Умаялись.

Мы, все присутствующие, с немой мольбой посмотрели на Старшого, желая намекнуть на то, что надеемся стать обладателями тайны местонахождения древних мандариновых садов, в которых амброзия уже наверняка прошла необходимые стадии реакций и готова к использованию. Нас вполне заслуженно можно одарить подобными знаниями. Мы ведь всё-таки не совсем чужие инопланетянам...

– Как только завершим процесс восстановления погоды, – словно прочитал наши мысли Старшой, – тотчас отведу вас к горной гряде Атлас, а затем, если понадобится, – и в Китай. Где-нибудь да остались гесперидо-тайники с доисторической амброзией.

– Ах, это не очень скоро, а я тороплюсь домой, – отказалась Аня.

– Я летать не люблю. Меня укачивает, – виновато сконфузился один из строителей.

– Я тоже соскучился по родному краю, – присоединился к группе отказавшихся Вася.

– Вот так-то, – засмеялся Старшой. – Опять землян никак не уговорить превратиться в бессмертных.

– А Вы нам рецепт продиктуйте. Кто надумает, воспользуется...

– Рецептов три. Первый: как раствор изготовить. Второй: как пребывать в хорошем настроении, ибо амброзия через поры кожи усваивается лишь при абсолютном покое (если нервная система не захочет, то никакого лекарства не впустит). Вы же знаете, что в коже располагаются нервные окончания... Третий: как бессмертному жить среди обычных сограждан.

– Фу ты, ну ты! Замысловатая схема ожидания вечности. Вот что такое шанс стать бессмертным, – сказал Вася и сделал шаг к Дирску, чтобы помочь ему заново упаковать распечатанные ампулы с оставшимся эликсиром бесконечной жизни.

Пружинная подошва Васиной сандалии отреагировала на его шаг сжатием своего механизма, резко разжалась и подбросила Васю чуть ли не до верхушек деревьев, затем, перекинув ошеломлённого парня через ветви, швырнула в заросли цветов.

Я и Аня бросились Васе на выручку, но вместо бега совершили полёт и очутились гораздо дальше Васи. Так с нами обошлись сандалии. Если к их пружинам применялась обычная человеческая сила, получался громадный прыжок в пространство.

Пришлось мне произвести несколько неудачных прыжков, пока я не приноровилась к эффекту космической обуви. Вскоре мне понравилось перепрыгивать через деревья подобно гигантскому кузнечику.

Вчетвером – я, Старшой, Аня и Вася, – делая при помощи пружинной обуви семимильные шаги, мы быстро помчались вскачь сквозь джунгли и внезапно выскочили на банановую плантацию.

Собиратели бананов опешили, увидев вылетевшего из-за верхушек деревьев зелёного мужчину. Волосы Дирска выбились из-под повязки и торчали в разные стороны, как рожки. Кусок зелёной обмотки ослаб от интенсивного движения и, оторвавшись, болтался сзади наподобие хвостика.

Испугавшись непонятного существа, банановые работники разбежались врассыпную, оставив нам на съеденье жёлтые каскады лакомства, гроздьями свисавшего до земли.

Натрескавшись, мы развернулись обратно и, тремя прыжками достигнув леса, скрылись в чаще. При виде нас джунгли падали в обморок. И хотя зелёным из нас был только Дирск, мы тоже производили ещё то впечатление! Повязки на пол-лица у нас устрашающе не моргали чёрными овалами. Наверное, встречные думали, что у нас глазищи такие – от уха до уха. А мы невзирая ни на что прыгали и прыгали. Эх, хорошо-то как было ощутить состояние полёта! Вспомню – дух захватывает.

Вернувшись на борт, Старшой принялся закручивать себя лентами покрепче, а мы втроём, наоборот, сняли зелёные повязки, чтобы дать возможность глазам остыть. Каждый был занят собой, и я обрадовалась, что никто не обратил внимания на то, что мои карманы больше не оттопыриваются и ничто в них не погромыхивает.

И вновь – полёт! Сверхскоростной аппарат, послушный рукам пилота, покружил нас в качестве воздушной экскурсии надо львами, носорогами, слонами и, резко вырулив на изначальную прямую, завис над пастбищами. По обширным пространствам бродил домашний скот, а среди него стояли космические вышки радиосвязи, обозначившие площадь будущего всезвёздного зрелища.

Удостоверившись в том, что необходимое оборудование изготовлено правильно и отмечено печатью добротности, Старшой просигналил с неба световыми знаками и сбросил вниз мешки с питанием вслед за пурпурными связками бархата. Люди снизу махали нам полученными пакетиками сухофруктов. А мы, удаляясь, запустили по периметру НЛО разноцветные огоньки в знак доброго расположения. Точно так же замигала гирляндами и соседняя воздухоплавательная машина.

Представляю, как великолепно снизу смотрелись наши космические корабли. К слову замечу, золотой блеск не слепил наблюдавших полёт НЛО. Воздушные машин умели приподнимать чешуйки своего покрытия и таким образом отбрасывать на поверхность корабля многочисленные тени. Ну, а днище всегда было в тени. Так что любоваться летящим НЛО можно было сколько угодно. И так оно и происходило: все деревни смотрели на нас с изумлением, а мы летели дальше.

Глава 6

Над розовыми фламинго

Впереди расстилалась область Африки, где обитают розовые фламинго. Между озером Чад и рекой Нил нашим взорам открывались земли, на которых выращивался арахис. Кое-где сюда заступали хлопковые поля.

– После окончания фестивальных мероприятий надо будет попросить хлопковые компании помочь нам обеспечить скифатрии светлой тканью для одежды, – про изнёс Старшой и набросал несколько слов в блокнот.

– В других галактиках нет планет, на которых произрастает хлопок?

– Не приживается. Холодного климата он не переносит, а жара должна быть особая, земная так сказать...

– Вы намерены попросить у сельчан саженцы или семена?

– Лучше сразу ткань. О-хо-хо... непростая задача стоит Межгалактическими Бригадами Оборудования жизненных пространств. Смогут ли они уговорить владельцев хлопковых полей поделиться продуктами земледелия? Хлопок тут на вес золота.

– Да у вас этого самого золота – пруд пруди!

– Хм, что же вы предлагаете – отдать хлопковым магнатам мой золотой НЛО? Пусть, мол, они его распилят на ювелирные украшения? Нет, это не выход. Золота-то у нас много, это правда, но никому ни подарить, ни продать его мы не в состоянии, так как мы в нём живём.

– Единственное жильё?

– Вы же видите: мы с побережья всегда уходим в НЛО.

– Трудно находиться в металле?

– А что делать?

– Построить домик из дерева...

– Построить домик из дерева, – повторил Старшой, – это значит остаться жить на Земле.

– А из вас никто не желает перейти на осёдлый образ жизни?

– Расстаться с бессмертием? Вы это предлагаете?

– Так сами же утверждаете, что на Земле спрятано много амброзии. Можно ею пользоваться, а иногда летать на Марс для пополнения запасов животворных гранул.

– А Вы слышали рассказ о понуках?

– Да. Он о рабстве.

– Он о том, что бессмертие можно потерять.

– Но в том рассказе бессмертие потеряли только рабовладельцы.

– Лентяи.

– А вы не поддавайтесь лени.

– Человек не склонен чему бы то ни было поддаваться. Но мозг подвержен дрёме. Он ведь тоже устаёт. Это ведь так утомительно: руководить всеми нашими действиями. Для всестороннего и полноценного труда организма мозгу требуется создать много условий. Обратите внимание: клетки мозга не подвержены делению, и каждая остаётся с человеком в своём первозданном виде, хотя все остальные клетки тела делятся ровно пятьдесят раз и меняются на новые.

– И о чём это говорит?

– Что тут непонятного? – вступил в разговор Вася. – Это говорит о том, что человек умирает при полном здравии мозга. Обидно же!

– Вот почему организм чувствует потребность в движении, чтобы сравниться с мозгом по работоспособности.

– Конечно. Мозг подталкивает тело к деятельности, чтобы не исчезнуть безвременно. Но рано или поздно мозгу начинает надоедать эта рутина – воспитывать кого-то, и он решается дать себе передышку, устраивая отдых. Вот тут-то тело и даёт сбой.

– Но тело лениво не порочно. Тело просто устаёт.

– А мозг? – уточнил Старшой.

– Тоже.

– Что он делает, когда устаёт?

– Засыпает.

– Пусть тело повторяет за ним.

– Надо засыпать?

– Засыпать, – подтвердил Старшой.

– Чем засыпать? – сострил Вася.

– Тем, что сыпуче.

– Время сыпется, как песок, – продолжал веселиться Вася.

– Ну, засыпай временем, – вторил Васе Дирск, который тоже не прочь был побалагурить.

– На тело нельзя насыпать время, – возразила я.

– Значит, ищите то, что можно.

– Это что?

– У вас на Земле того, что сыпется – воз и малая тележка. У вас его как у нас золота.

Разговор постепенно стал принимать марсианскую форму: жёсткую, властную, безапелляционную – ту, с которой я впервые столкнулась в БСМ-1, отстаивая найденные мною "золотые яблоки" Красной планеты. Почувствовав это, я сообразила, что тема является закрытой, и перевела беседу в нейтральное русло:

– А вот и Сахара! Она под нами. Я узнала её.

– Посмотрите, какая на ней получилась дивная танцплощадка для праздника закрытия фестиваля! – охотно поддержал перемену темы Старшой. – Надо бы спуститься и узнать, как чувствуют себя строители. Всё-таки у них там пекло... Работа в Сахаре – не сахар.

Дирск оказался прав: нахождение здесь было сопряжено с большими трудностями, иногда несовместимыми с жизнью. Поэтому сахарский участок, отведённый под фестиваль, оказался мало оборудованным. Незавершённое строительство взывало о помощи. Здесь все страдали от обезвоживания и перегрева. Строители обматывали голову и плечи мокрыми полотенцами, одновременно экономя воду и испытывая острую потребность во влаге.

Было принято решения чаще производить смену групп людей и опираться на бригадный подряд. Часть изнурённых зноем людей мы взяли на борт НЛО и повезли к спасительной тени.

Островков оазисов в пустыне было немного, и они живописным кружевом листвы манили всех. Между оазисами бродили верблюды, а погонщики с готовностью отзывались на любую просьбу о помощи, надёжно доставляя людей под сень пальм. Можно было прибегнуть к знаниям жителей Сахары и быстро достичь на хвостатых "кораблях пустыни" желанного оазиса. Однако строители, уставшие от сухого ветра и неумолимого солнца, просились к большой воде. Учитывая это желание своих пассажиров, НЛО продолжил движение на север, к Средиземному морю. Там тоже шло всезвёздное строительство фестивальных сооружений, и 25 меридиан с нетерпением ждал инопланетных инспекторов.

Зазеленевшие внизу контуры финиковых пальм приветливо возвестили нам своими красивыми кронами о том, что НЛО достиг Ливийской пустыни. Нефтяные вышки и полоса обработанных сельхозугодий, примыкавших к морю, привели пассажиров НЛО в неописуемый восторг, и они немедленно выпрыгнули из люка воздухолёта прямиком в прохладные воды. Кувыркаясь в волнах как дети, пловцы поплыли вдоль берега и на прощание крикнули нам: "Спасибо!"

– Надо же, – удивился Старшой, – земляне радуются морю, как мы.

– Редко море видим, – пояснила Аня, – планету за день на наших автомобилях не объехать.

– Но мы видим реже вас, – загрустил Старшой.

– Не-а. – Аня покачала головой. – Вы за свою жизнь успеете побывать на земном море сто раз. А мы только два-три раза. А некоторым и вовсе не выпадает удача понежиться в прибое. За время жизни мы не успеваем сделать всё, что наметили.

– Ну! – Глаза Старшого азартно блеснули. – Так приступайте к переориентации организма на бессмертие. Или опять кто-то против?

– Я всегда выступаю за бессмертие! – подбежала я к Дирску. – И жду обещанного похода в сады Гесперид. Где эти сады?

– Скоро узнаете.

Дирск сжал покрепче рукоятку управления, и НЛО стал набирать высоту.

Достигнув северного побережья Средиземного моря, мы приземлились исключительно для отдыха и целый день наслаждались ветром, морем, синевой и полутенью. Здесь приятно было прогуляться по тропинкам жестколистных вечнозелёных лесов.

Перекусив в гостевом фермерском домике, мы были готовы вновь взмыть в небо. Старшой, проверив опоры меридианной линии радиопередатчиков, остался доволен произведёнными работами и хотел было уже дать сигнал дарителю пурпура спускать на землю бесценный груз, как заметил, что на соседней дорожке длинные столы были уже накрыты цветастыми скатертями и поодаль поющие люди, взявшись за руки, репетировали совместный танец. Артисты выстроились в шеренгу и сочиняли движения, доступные для исполнения любому желающему.

– Мы так же будем танцевать? – спросила я Старшого.

– Почти. Добавим ещё шаги вперёд. Да и взяться за руки вряд ли получится: нашу всемирн0-коллективную меридианную цепочку будут прерывать реки и моря. А пустыня? разве по ней мы сможем выстроиться в ряд? Разве выдержим испепеляющий жар?

– Как бы изменить климат в Сахаре, чтобы пустыня исчезла, превратившись во влажный цветущий край, – размечталась я.

– На это Группа Энтузиастов Космического Дизайна не пойдёт.

– Отчего же?

– Космическим скитальцам нужно много песка. Его мы берём в Сахаре. Везём на Марс. Там используем песок при изготовлении стекла для куполообразных крыш землянок, посыпаем песком гололедицу.

– Вы посыпаете марсианские дороги земным песком?

– Конечно. На Марсе в некоторых районах бывает очень скользко передвигаться, ведь там всегда зимняя погода.

– А в пещерах?

– И там холодно. Даже очень. Пролитая вода сразу замерзает, покрывая почву тонкой ледяной коркой.

– Понятно... Нам песка не жалко. Забирайте!

– Нам помощи для вас не жалко. Пользуйтесь!

Обменявшись любезностями, мы с Дирском направились к танцующим. Пришла идея принять участие в репетиции и предложить свои варианты пляски. Жители Средиземноморья согласились с предложениями Старшого и принялись оживлённо обсуждать музыку, костюмы и порядок эстрадных номеров.

Удивительно, но людей ничуть не смущал зеленоватый облик пришельца. Привыкли к таким гостям? Или память веков помогла адекватно воспринять ситуацию?

Человек в широкополой шляпе, оказалось раньше нас приземлился на берегу, вырулил свой воздухолёт в полумрак оливковой рощи и теперь дышал озоном на камешке у моря. Он единственный раз за весь полёт по 25 меридиану вышел из воздухолёта. Больше нигде и никогда этого делать не будет.

Сняв шляпу, он надолго задумался, глядя за горизонт. Ноги его омывались серебристыми струями, седые кудри развевались ветром, а солнце художественными бликами высвечивало тунику, подчёркивая добротную плотность старинной материи.

– Наверное, он сейчас сочиняет стихи, – предположила я.

– Тс-с-с! – Старшой сделал мне предупредительный знак. – Не говорите о нём. А то его кто-нибудь тут узнает.

– Тут нет тех, кто способен узнать человека, покинувшего Землю три тысячи лет тому назад. Тут живут сто лет.

– Ах, да... Я забыл.

Глядя на неподвижную фигуру, светлым силуэтом выделявшуюся на фоне моря, я поняла, что жизнь человеческая полна размышлений, будь она хоть сто, – хоть тысячелетней, хоть бесконечной! С человеком всегда рядом весь спектр эмоций и чувств. И чем дольше мы живём, тем больше воспоминаний всплывает в часы раздумий.

Мне захотелось отвлечь космического гостя от тревожащих его сердце мыслей и сделать приятное этому человеку, который, несмотря на долгие перелёты, не забывает прекрасную Землю и периодически возвращается сюда снова. Я решила приготовить его любимые блюда. Но будет ли инопланетянин участвовать в празднествах?

– Он не будет участвовать в фестивале, – как будто прочитал мой вопрос Старшой. – Он, конечно, не против пиров по случаю окончания спортивных состязаний, но глаза ему не позволят.

– А я поняла, что то со зрением у него всё в порядке.

– Сейчас – да. А в стародавние времена оно было слегка травмировано светом. На группу сверхлюдей была организована атака со стороны понукателей, предположительно противившихся возможной перспективе нашего эфемерного, выдуманного ими "владычества", о котором мы даже не помышляли. А поскольку уничтожить бессмертных невозможно, злодеи придумали вынуждать нас подолгу смотреть на источник света и портить зрение. Не поверите: злоба нашла себе помощников – мух. Она их выдрессировала и приобщила к действию.

– Когда делать нечего, лентяи общаются с мухами?

– Ещё как! Полчища этих откормленных до невероятных размеров насекомых появились в наших поселениях и вели себя нагло: ждали, когда ночью зажгутся лампочки, и начинали биться о них, затем нападали на человека и задирались (не знаю, как назвать то агрессивное поведение жужжащих драчунов). Мухи бились о человека головой, довольно-таки ощутимо ударяясь в его плечо. И так могло продолжаться хоть всю ночь, пока лампы не гасили. Тот, кто с наступлением темноты зажигал свет, рисковал в поисках беснующийся мухи, бьющейся то в световое пятно, то в человека, искать нахальное насекомое около лампы, вокруг которой бестия постоянно крутилась. В результате человек натыкался взглядом на яркий свет и портил глаза. Естественно, острота зрения у этих страдальцев падала. Такая беда приключилась и с нашим другом (поэты ведь предпочитают сочинять стихи по ночам). Муху он не поймал, потому что та была запрограммирована изводить человека только ночью, а днём сидела тихо. Мой отец Уранес, узнав об этом, нашёл способ перехитрить оружие врага. Однажды он выключил ночной светильник и в полной темноте посветил фонариком в противоположную от себя сторону. Муха стала биться о пятно луча на полу. Тут она и попалась. Мы улетели, ведь дела не ждут. Вселенная звала на помощь тысячи наших мастеров. А другу пришлось задержаться, чтобы привести зрение в норму. Вот он ежедневно передавал нам сообщения о том, что видит, как восходит солнце, чтобы уверить в хорошем состоянии своего здоровья. Жил он тогда именно здесь.

В памяти всплыли строки:

"Солнце тем временем село, и все потемнели дороги".

(Гомер. Одиссея. Песнь пятнадцатая, строка 185.)

Мы не стали тревожить человека, сидящего на берегу, дав ему возможность погрузиться в воспоминания трёхтысячелетней давности. А сами с Дирском пошли к народу веселиться. А почему бы нам не порадоваться? Почти весь 25 меридиан аккуратно застолблён вышками радиопередатчиков, площадки для бега и танцев готовы. Люди сочиняют песни. И мы с ними!

В конце веселья Старшой напомнил участникам будущего торжества о необходимости заблаговременно приготовить ванны для омовения амброзией, раздал угощение и вновь направил свою воздухоплавательную машину в северном направлении.

Меридиан привёл летающий корабль в область Карпат. Несмотря на гористую местность, здесь людям удалось установить ровные линии электропередач среди склонов, поросших буковыми лесами. Мы бродили под деревьями, взметнувшимися ввысь на 50 метров. Тонкие мачты железных конструкций терялись среди стволов, имевших два с половиной метра в обхвате. Восхищал тот факт, что радиоантенны были установлены настолько мастерски, что не пришлось срубать ни одного дерева.

Тис, пихта, самшит, ель струили бодрящий аромат и обволакивали покоем. Старшой был растроган заботой землян о зелёном покрове планеты. Космический гость даже оторвал часть налобной повязки, чтобы промокнуть выступившие слёзы. Сняв свой пугающий обод, он смущённо шмыгнул носом:

– Вы, земляне, – просто чудо! Хорошо, что вы понимаете, какого усиленного внимания требуют к себе леса, растущие на горных склонах. Ведь на них часто обрушиваются снежные лавины с вершин. А когда лавина ломает деревья, тогда только лесовосстановительные работы могут исправить последствия буйства стихии.

– Здесь ежегодно высаживается десять гектаров леса.

– Планету можно оставлять на вашу цивилизацию. – Вокруг глаз Старшого разбежались морщинки. Инопланетянин улыбался.

Призывный звук трембиты пригласил нас в долину. Там, завершив строительные дела, сельчане готовились ко всепланетному празднику. Столы украшались вазами, а костюмы расшивались стразами и тесьмой. Старшой активно включился в общую суматоху и был поглощён ею настолько, что не хотел расставаться с гостеприимным и трудолюбивым народом.

Мы с Аней и Васей долго-долго ждали под крылом воздухолёта нашего пилота. А в небе кружился золотой диск. Он не сбрасывал пурпур, потому что ждал распоряжения. Но мы знали: сигнал от командира поступит не скоро.

Взывал обратить на себя внимание и "Золотой Бутон". Только когда наша небесная колесница благополучно продолжила полёт, Старшой отреагировал на писк коммуникационного устройства. Проявившееся на экране сообщение человека в широкополой шляпе гласило:

– Принимайте новую песню. Вот слова и музыка.

Далее шли стройные ряды нотного стана.

Старшой, предоставив управление полётом Васе, сосредоточенно переносил текст в тетрадь, а мы с Аней любовались видами из иллюминатора. Под НЛО сменяли друг друга незабываемые пейзажи. Трассы горнолыжников то и дело уступали место извилистым тропкам, петляющим среди озёр.

Миновав берега разнотравья, где туристы рубили ветки и жгли костры, мы приземлились около фермерского поля, однако идти наискосок не решились: большая пасека остановила нас. Но даже издалека было видно, что 25 меридиан ценой титанических усилий был отмечен стрелой натянутых проводов. Стена возведённых антенн на бетонированных подставках и аккуратно спрессованные пласты выкопанной почвы тянулись через пологие возвышенности, сосновые боры и просеки. Завораживающий ландшафт приглашал на прогулку, и мы, обогнув пасеку из соображений безопасности, оказались вблизи населённого пункта.

Местных жителей нисколько не коробил облик Дирска. Здешний народ с детства привык к деревянным игрушкам в образе человечка с рожками и хвостиком. Так что каждый встречный был рад прибытию с неба "живой куклы" и с азартом добивался получения от неё автографа. Раздав подписи, Старшой исполнил ещё одну просьбу детворы и, покатав на воздухолёте, подарил ребятам "Золотой Бутон". Пусть малышня будет в курсе событий Вселенной.

После трогательных прощаний и польки, которую в паре с Дирском норовил исполнить каждый, мы, получив дивные фотокарточки с места тёплой встречи, вновь взлетели к облакам.

Следующая наша посадка производилась в долине неизвестной речушки. Та мы наблюдали, как космические видоизменяющиеся машины складывали свои сегменты, постепенно преображаясь в столы. Как только агрегат заканчивал свои почти сказочные превращения, на него из-под облаков падал тюк с пурпуром.

Впереди нас ждал опасный отрезок маршрута. Через три часа мы были на подступах к верховым болотам. Тут совершать посадку было рискованно, так как опоры воздухолёта могли увязнуть в жидкой хляби.

– Рельеф местности остался неизменным со времён ледникового периода, – заметил Старшой, – карсты, пещеры... Узнаваемые очертания.

– Всюду цветы, грибы, ягоды, зайцы, бобры, олени, – ахнула Аня, – обязательно сюда на экскурсию приеду.

В районе национального парка сверкало много радиовышек и золотых птицеподобных машин. Это воздухолёты из скифатрия, которому выпало приземляться в северном полушарии, раскинули свои крылья. Они прилетели на помощь людям, сооружавшим технологическую основу для фестиваля. В непростых условиях трудились энтузиасты. Холод и комарьё донимали каждого. Благо у нашего напарника остались неизрасходованные покрывала. Все излишки были сброшены строителям.

Продрогшие люди укутались в древние ткани и включили музыку. Старшой воспользовался этим моментом и проверил звук по всей обустроенной протяжённости меридиана. Линия связи осуществляла приём сигнала отлично. Мигающие огни НЛО радостно озарили пространство и продуктовый груз, подобно стае мотыльков, спустился на маленьких парашютиках.

Полёт продолжился. Почти приблизившись к оконечному отрезку меридиана, мы приземлились около двора, где жители готовили помещение для просушки зерна. Хозяин пригласил нас в гости. Мы направились к дому. Впереди синело море. Стая из 60 лебедей играла над волнами: садилась и тут же взлетала, превращая горизонт в сплошную белоснежную круговерть.

Домик, в который мы вошли, оказался весьма уютным: в нём поражали чистотой просторные сени, с любовью выкрашенная кладовочка, пёстрый мякинник и отапливаемая жилая комната. Вечером из моря вернулись рыбаки, с головы до ног блестевшие от налипшей рыбьей чешуи. Отогревшись, они угостили нас ухой, в которой мы уже знали толк, и вызвались проводить до участка, где завершалось строительство линии передач.

– Мы не очень верим в затею восстановления климата, – сказал кто-то из них.

– Это нормально, – ничуть не смутился Старшой, – иметь другое мнение.

– Да, – поддержала я инопланетянина, – по статистике единомыслия достигнуть нереально. Всегда так бывает, и цифры держатся на постоянном уровне: мороженое в стаканчике покупают 45% населения, а эскимо – 3о%.

– Необъяснимые ассоциации, – засмеялась Аня, – мороженое вспомнили.

– Вполне объяснимо, – вмешался Вася, – кругом такой колотун, что мороженое само на ум идёт.

Наутро мы отправились искать объекты фестиваля пешком, так как с высоты ничего не было видно из-за распространявшегося от северного моря густого тумана. Старшой, чтобы не замёрзнуть от промозглого воздуха, натянул поверх зелёной обмотки куртку и стал выглядеть вполне по-человечески. Мы с Аней и Васей тоже потеплее укутались в срочно купленные в ближайшем бутике свитера (с южноафриканского берега не прихватили шерстяных вещей – думали, везде будет тепло; а меридиан вывел нас в суровую реальность, где про сарафанчики и шортики пришлось забыть).

Ветер иногда развевал туман в клочья, и в образовавшиеся прорехи виднелся изумительный Финский залив, чья кромка была изрезана причудливыми бухтами. На мелководье, как стражи, возвышались валуны, взгромождённые здесь неведомой силой.

– Моя работа. – Старшой похлопал самый большой валун по крепким бокам.

– Прочно установлен, – изрекла я комплимент, скептически сравнивая размеры камня и человеческой руки.

– Космические машины помогали, – уловив интонацию сомнения в моём голосе, пояснил инопланетянин. – Брали вон оттуда и ставили вот сюда, чтобы укрепить береговую линию. То же самое придётся сделать на планете в туманности Андромеды.

– Везёт же андромедианцам.., – вздохнула Аня. – К ним такой помощник прилетит!

– А я когда? – поинтересовался Вася.

– А ты отправишься в созвездие Андромеды, когда группа СЛЛдННдМУ вернётся с Марса.

– Вместе веселее, чем одному.

– А я одна на Марс слетала, и ничего! – похвалилась я.

– На один земной год любой сможет. А тут световой год. Даже все сорок четыре. Это лететь туда, где жёлто-белая звезда?

– Обрадую: да. Это гораздо ближе, чем галактика NGC 7662. Ерунда – 4000 св. лет.

– Вася – бессмертный? – Мои зрачки расширились от удивления.