Текст книги "Как в одном поселке (СИ)"

Автор книги: Маргарита Гофф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– Да, да, – подтвердил Ксафан, – насколько я понимаю по 50 грамм, для снятия напряжения. Не правда ли?

– Правда. Именно это я и хотел предложить. А откуда ты знаешь, что я хотел именно по 50 грамм? – удивленно спросил Василий Петрович.

– Да потому что у тебя, в твоей бутылке, больше и не было. А после всего пережитого нам всем просто необходимо принять чего-то для улучшения сердечной деятельности. А коньяк, особенно если он хороший и в небольших дозах, более полезен организму, чем всякие микстуры, капли и таблетки. Тем более что ты теперь уверен, что я не напьюсь до скотского состояния и не завалю порученную мне работу. Так что тащи его сюда, и стопочки не забудь прихватить, – напомнил ему Купидон

Разлив коньяк по стопкам, и таким широко известным, но редко применяемым образом (обычно, начав с 50 грамм, на них, как правило, не останавливаются, а жаль!) проведя профилактику сердечной деятельности, они покинули кабинет Главы администрации, чтобы завтра с утра вновь встретится здесь и, наконец-то, разрешить эту неразрешимую проблему.

А в это время Мефистофель с Лилиан тоже не сидели, сложа руки. Чертовка, вдохновленная Мефистофелем, что трудные дела можно решать простым способом полностью согласилась с его учением, как было, например, с заводом, который они собирались сжечь. Ну, подумаешь, не получилось с первого раза, то следующий – будет, непременно, успешным. Сейчас она намеревалась и со своими противниками поступить таким же образом, соответственно, если не будет Купидона, Главы администрации и Ксафана, то и проблемы, связанные непосредственно с ними тоже навсегда исчезнут.

– А давай, мы просто уничтожим их всех, – как бы, между прочим, предложила она Мефистофелю.

– Что ты имеешь в виду? – поинтересовался тот.

– А что еще можно иметь в виду? Прихлопнуть их как мух, да и дело с концом, – отрезала Лилиан.

– Не думал я, что ты у меня такая кровожадная, – задумчиво произнес Мефистофель.

Любому представителю мужского рода, совсем не хочется иметь рядом с собой подругу, способную на убийство. Неизвестно, что ей может прийти в голову в следующий раз. И не направит ли она свой "праведный гнев" на своего, бывшего до недавнего времени, "любимого". В жизни всякое может случиться...

– Ну, а каким образом ты сам предлагаешь избавиться от них? – вызывающе произнесла Лилиан, в упор, глядя на Мефистофеля.

– Ну, как-то более гуманно... Нельзя же убивать всех подряд только за то, что тебе что-либо не нравиться в твоем визави, или он тебе мешает в осуществлении твоих планов, а то в конце концов можешь вообще остаться одним одинешеньким среди совершенно посторонних. Нужно постараться перехитрить их, найти какие-то обходные пути, чтобы в конечном итоге добиться своего и оставить противника с носом, но не в гробу.

– Не знала я, что в последнее время ВЫ стали таким гуманистом. Где набрались этого совершенного лишнего в наше время пережитка, – с сарказмом произнесла Лилиан.

– Ты совершенно неправильно рассуждаешь, – назидательно произнес ее шеф. – Просто, сейчас "гуманизм", как, в свое время и христианство, пробивает себе путь – огнем и мечем. Разве не гуманно было освободить бедных сербов от их президента-диктатора? Ну, подумаешь, страну развалили, ну разбомбили в ней кое-что... Разве это важно? Важно, что теперь страной управляет не выбранный жителями страны президент-диктатор, а навязанный ей ставленник страны "гуманно" разгромившей Сербию. Все довольны, все прекрасно. Или взять бедный иракский народ. Разве мог он дальше существовать управляемый тираном Хусейном? Конечно же – нет! Пришли "гуманисты", казнили тирана, попутно уничтожили сотни тысяч местных мирных жителей, которых и "освобождали" от тирании. Им то, уж точно, тирания больше не грозит. И опять же ни малейшего неудовольствия. Мы с тобой сейчас тоже участвуем в "гуманитарной" акции, уже в следующей стране. Только страна эта настолько большая, что все сразу у нас не получилось, хотя, безусловно, уже много "гуманного" в ней удалось привить. Вот и пришлось нам повторить свой вояж, чтобы тут снова не возникло что-то вроде диктатуры пролетариата или тирании руководителей страны. Так что видишь, – "гуманизм", совсем не пережиток, а очень даже актуальная в наше время вещь.

– Очень интересно и, главное, весьма познавательно. Только к чему мне эти знания? – удивленно спросила Лилиан.

– Для общего развития!!! – рявкнул Мефистофель ей в лицо. Он пока ни чего путного не мог придумать в отношении этой зарвавшейся троицы нахалов. А те всеми силами пытались помешать их "гуманитарной" миссии "в этой стране", и ему сейчас было просто необходимо на ком-то сорваться. Рядом оказалась Лилиан...

Теперь, надеюсь, вы понимаете, как трудно бывает жить бок обок с изобретателями, учеными и просто очень увлеченными чем-либо индивидами их женам и подругам, когда у тех что-то не клеится в работе. Именно особи женского пола, находящиеся в данный момент под рукой, обычно являются громоотводами в тех случаях, когда их любимым мужчинам не удается сразу додуматься до чего-либо путного.

Лилиан, конечно, обиделась, но ненадолго. Она не могла долго сердиться на своего любимого черта и понимала, что сейчас она должна каким-то образом поддержать его. Лилиан улыбнулась ему, подошла, и, обняв, поцеловала. И эти ее действия настолько потрясли Мефистофеля, что в его голове моментально возник план.

– Дорогая, – обратился он к Лилиан, расплывшись в улыбке. – Я, кажется, придумал, кто сможет нам помочь в этом деле...

– Ну, и кто же этот счастливчик? Насколько я помню наш бывший союзник, каковым был ранее первый президент, уже не сможет помочь и подыграть нам, по причине собственной кончины. Я сама видела его у нас, в самом ужасном девятом круге Ада. Там он составил достойную компанию Иуде, Бруту и другим всемирно известным предателям. А, насколько я понимаю, его преемники не совсем разделяют его взгляды на положение вверенной им страны и не очень-то стремятся попасть в общество отморозков, чьи имена, в связи с их подлостью и предательством, стали нарицательными на Земле. По крайней мере, они хотя бы, говорят об этом.

– Ну, да. Несмотря на то, что наш основной сообщник уже обрел у нас постоянное пристанище, но часть его команды "младо реформаторов" еще в полном здравии и некоторые ее представители все еще у кормила власти. Еще крепко сидят, может не на самых главных, но на вполне приличных местах в управлении государством, которое всеми возможными и невозможными способами уже в течение десятилетий разрушали и продолжают разрушать до сих пор. Знаешь, я тут неожиданно вспомнил одного моего знакомого. Его имя еще не успело стать нарицательным во всемирном масштабе, как Иуда, например, но уже всех наглых рыжих котов в этой стране кличут его фамилией. Это именно он проводил ваучерную приватизацию богатств страны. По данной афере века, одним, не известно за какие "заслуги", – досталось все. А большинство, – обрело лишь дырку от бублика.

Затем он яро участвовал в переизбрании первого вечно пьяного и больного президента на второй срок. (Того же, Россия интересовала в самую последнюю очередь, он был просто чрезвычайно честолюбив, и только). Этот очковтиратель преуспел и в этом. Таким образом, как он сам делился с прессой своими размышлениями на эту тему, – "Был забит последний гвоздь в крышку гроба коммунизма".

После этого события, за "великие заслуги" перед Родиной он был назначен руководителем всеми энергетическими ресурсами государства. А если точнее, то их разрушителем. Он даже принял в эксплуатацию электростанцию, построенную во времена, когда горе-приемщик не имел к ней никакого отношения. Видимо, та, не выдержав подобной несправедливости, взбунтовалась и серьезно поломалась. Возможно, вернее, скорее всего, она вышла из строя из-за совершенно невыносимых эксплуатационных условий, которые ей прописали ее новые владельцы, требовавшие от нее все больше и больше энергии, чтобы получать все больше и больше прибыли, а о том, чтобы произвести профилактический осмотр или ремонт, – никто не заботился. Турбины крутятся, электричество вырабатывают, деньги капают на счета их новых хозяев, а что еще нужно народившимся бизнесменам, которые заведуя электростанциями ничего не понимают в электричестве? Их интересует совсем другое, нежели надзор и ремонт того, что им приносит доход. И если произойдет поломка, чего-либо принадлежащего им же, то государство непременно поможет, восстановит и непременно возместит все их потери. Не может же население страны остаться без электроэнергии?

Но даже после этого чрезвычайного происшествия, имя рек не сел на нары, что бы непременно случилось с любым другим. Его, же, за удачный развал единой энергетической системы страны, назначили на другую должность, не менее ответственную, чем прежнюю. Видимо, в надежде, что он и ту, в конечном итоге, доведет до такого же плачевного состояния, как и энергетику страны. С легкой руки власть предержащих, этот "герой нашего времени" стал заведовать совсем мелкими (нано) технологиями, (хорошо бы знать, что это значит!) и о которых, думаю, имеет не больше понятий, чем обо всем том, чем заведовал раньше. Вот к нему-то мы и направим свои стопы.

– Значит он все еще наплаву? – удивилась Лилиан. – Хорошо жить в такой стране, где можно абсолютно безнаказанно отчебучивать все, что душе угодно и при этом не нести никакой ответственности. – Помнится, не так давно в самой демократичной стране один умник соорудил "пирамиду", которая, рухнув, устроила такое всемирное "цунами" в виде грандиозного финансового кризиса, так она под своими обломками погребла и своего "умненького" создателя. Ему впаяли полтора века тюрьмы и даже любимую шубу у его жены отобрали, чтобы как-то компенсировать потери вкладчиков. По-видимому, в той "самой демократической стране" либерализм все-таки еще не достиг таких внушительных масштабов, как здесь. Потому что там, худо-бедно, соблюдаются кое-какие законы, и если те грубо нарушаются, то виновный обычно бывает наказан. Здесь, видимо, все по-другому? – пожав плечами и удивленно вскинув брови, спросила Лилиан у Мефистофеля.

– Ну, здесь... – Мефистофель слегка замялся, а затем, усмехнувшись, произнес, – Здесь обычно провинившегося переводят на другую должность, попутно награждая орденом "За заслуги перед отечеством". И это в лучшем случае. А зачастую его повышают по службе, и тот, уже окончательно уверившись в собственной безнаказанности, и дальше продолжает вытворять то, чего делать не должен ни при каких обстоятельствах.

–А что же бывает с пострадавшими? – неожиданно озаботилась Лилиан, что обычно ей было несвойственно.

– Да ничего и не бывает, если это дело не раскрутят журналисты и не доведут, сей вопиющий факт, до сведения общественности. А у той, если данное дело никаким боком ее не касается, зачастую не возникает к произошедшему никакого интереса, даже, несмотря на то, что завтра подобное может очень даже коснуться именно их самих. А так – никто ничего и никому компенсировать не собирается, – уверил Мефистофель Лилиан. – Все, что сумели заграбастать самые расторопные, уже давным-давно потрачены ими на "гламур", "кутюр", "комильфо" и так далее и тому подобное. А "экспроприировать" награбленное ими, не позволяют "законы", писанные их ставленниками под их же диктовку. Те уже давно окопались в Думе и Совете Федерации. В общем, решено, – радостно потирая руки и предвкушая грядущий успех, завершил он свое объяснение, – Завтра с утра отправляемся к нему.

– Я думаю, он нас уже давно заждался, – сострила Лилиан, но Мефистофель пропустил ее, как ему казалось, глупую остроту мимо ушей.

В конце концов, недосягаемый для правосудия за счет данной ему когда-то индульгенции, и уже долгое время вытворяющий в стране черте какие безобразия, был просто обязан на данном этапе помочь Мефистофелю, выдавшему ему такую охранную грамоту. Как же наивен был черт!!!

Его последователь превзошел его, особенно в цинизме. Для него уже давным-давно не было ничего святого в жизни. Получив "всенародную известность" за счет своих "инноваций", которые он внедрил в житье-бытье государства, одномоментно обанкротив основную массу населения страны, однако при этом, пообещав каждому по две "Волги". Он на самом деле даром раздал государственную собственность, до недавнего времени принадлежащую всему народу, своим таким же циничным дружкам, которые тоже в одночасье стали миллионерами и миллиардерами. Сейчас, он уже несколько раз, сменив массу различных государственных должностей, все также ловко и складно лжет с экрана телевизора, пытаясь впарить всем свою очередную "лажу". Правда, он, наверное, и не подозревает, что ему уже давно никто не верит, исключая тех, кто буквально озолотился благодаря проведенной им "ваучерной приватизации".

И так, ранним утром следующего дня в кабинете Главы администрации должен был начаться «мозговой штурм», темой которого, естественно, стал бы вопрос о пребывании в поселке выходцев из Ада.

В то же самое время Мефистофель и Лилиан выбивали себе пропуска для того, чтобы попасть в кабинет, заведующего настолько мелкими проблемами, что зачастую их и в микроскоп то – было невозможно разглядеть. Хотя, деньги, на решение данных "мелкоскопических" проблем, отпускались совсем не шуточные и вполне реальные. Однако результатов деятельности этого направления науки было никому не видно, потому что результаты эти тоже были, ну совсем, "мелкими". Но это не беда. Никто не хотел признаваться в том, что не понимает в данной области науки абсолютно ничего. Признаться в этом перед другими – значит уронить собственное достоинство. А этого, вполне естественно, – никому не хочется. И самое интересное, что однажды по телевизору, вездесущие журналисты умудрились показать беседу Главного "мелкиста" страны с телеведущим. Он говорил насчет того, если у него ничего не получится с этими "мелочными технологиями", то он тут ни причем. Но, если ты сам прекрасно знаешь, что у тебя ничего не выйдет, зачем ты берешься за это дело? Не для того ли, чтобы еще больше набить неправедными "заработками" (если такой способ обогащения, возможно, так называть) собственные банковские счета, где-нибудь за границей? Иначе за счет чего во время поразившего мир кризиса, этот ловкач, не имеющий никакого бизнеса, (так как находится на государственной службе) значительно преумножил свое состояние? Об этом моментально и с радостью сообщили многие средства массовой информации. Видимо для того, чтобы население страны в очередной раз "порадовалось" за благосостояние афериста уже неоднократно "обобравшего" его.

И, несмотря на то, что подобная история о "голом короле" была уже довольно давно описана датским сказочником Андерсоном, подавляющее большинство людей, боясь признаться, что в чем-то не разбираются, предпочитают верить проходимцам, срубающим с легковерных глупцов большие деньги за свое вранье. Они то и обеспечивают их безбедное существование, полагаясь на их "кристальную честность" или на их "необычайные способности". В большинстве своем обеспечение их безбедного существования оплачивается за счет личных сбережений граждан, которых они "разводят" или "надувают", (это – кому как нравиться). Однако, самые наглые и ушлые, умудряются делать это – за счет казны, что обычно бывает значительно доходнее и, вероятно, больше тешит самолюбие и тщеславие таких проходимцев.

Но согласитесь, обвести вокруг пальца какого-нибудь простачка, или целое государство – это большая разница. Тут, помимо денежных средств, приходит и общественное признание шарлатанов. А уж после этого, как вы сами понимаете, не заниматься аферами в дальнейшем, – просто невозможно. В общем, такие "раскрученные" мошенники становятся, если так можно выразиться, аферистами высшего разряда. Одними, кто надеется на их возможности, – они почитаются и восхваляются; другими, кто стал их "подопытными кроликами" – они ненавидимы и порицаемы. К сожалению, ненависть одних, полностью игнорируется либерализмом других.

Первое, с чем пришлось столкнуться Мефистофелю и Лилиан при попытке встретиться с нужным им чиновником, явилось то, что их фальшивые документы были моментально вычислены в отделе пропусков, которое и давало право, для того чтобы иметь возможность (или честь?) воочию лицезреть данного выдающегося враля и афериста. И вместо допуска к "телу" того, их, уличив в подделке документов, снова отправили в "кутузку".

Правда, на сей раз, она была, так сказать, высшего разряда и за счет именно своего разряда имела имя собственное – "Матросская тишина". В ней уже какое-то время сидели ранее "покушавшиеся" на жизнь "величайшего афериста страны" люди. Их вычислили по коврику, который был найден на их даче. Обычно орудием убийства бывает холодное, либо огнестрельное оружие; ну, еще различные удавки: веревки, шарфики, галстуки, ремни и тому подобные предметы; возможно, даже камни и кирпичи, либо другие тяжелые вещи. Но убивать при помощи коврика? Согласитесь, – это весьма оригинально...

Впрочем, для убийства столь выдающегося мошенника и средство для покушения должны быть столь же необычайными и выходящими за пределы того, что можно объяснить, имея здравый смысл. Почему из миллионов других живущих в стране, и в душе давно жаждущих перестать любоваться очередными "художествами" афериста, который обобрал и оболгал все, что мог, им были выбраны именно эти, – неизвестно. Как неизвестно было и то, имело ли место, данное покушение на самом деле, или это было очередное "очковтирательство" привилегированного и "за выдающиеся заслуги перед Родиной" обласканного властью мошенника.

– Да, Лилиан... Я даже и представить себе не мог, что люди могут быть такими неблагодарными... – изрек Мефистофель. – Ведь именно я добился, чтобы ему была выдана индульгенция на все его художества, а он даже не соизволил уделить нам хотя бы несколько минут своего "драгоценного" внимания. Какая беспардонность!.. Впрочем, он уже привык к тому, что ему абсолютно все сходит с рук, вот и обнаглел до потери сознания. И тут, уж, даже я не могу что-либо поделать. Ну, ничего!.. Попадется он, в конце концов, к нам в лапы!.. – угрожающе произнес он.

А что он в них попадется, – уже не сомневался не только Мефистофель, выдававший ему индульгенцию, но и любой житель страны, бывший соотечественником данного афериста. Правда, тот, кому предназначалась данная угроза, ее не услышал и дальше продолжал свято верить в то, что ему все сойдет с рук. На самом деле часы его пребывания там, где он привык пребывать, уже начали отсчитывать обратный ход. И мы прекрасно помним, чем закончилась прекрасная земная жизнь Фауста, обещанная ему Мефистофелем, и что с ним стало после смерти. А что бы могло стать, если бы не участие в его будущей судьбе Мефистофеля? Лучше и не задумываться об этом...

А в поселковой администрации, зайдя в свой кабинет, Василий Петрович по привычке взял в руки газету «Плоскости» и прочел в ней следующее:

"Сегодня на известного менеджера (всего чего только можно) была совершена очередная попытка покушения. В его кабинет, пока не совсем ясно с какими целями, пытались по поддельным документам проникнуть неизвестные мужчина и женщина. В данный момент они задержаны и препровождены в "Матросскую тишину". Жизни ведущего менеджера страны больше никто и ничто не угрожает", – резюмировала газета в конце заметки.

– Интересно, кто из вас так успешно подсуетился? – удивленно произнес Глава администрации, и вопросительно взглянул на Ксафана и Купидона, ни сколько не сомневаясь, что это именно их рук дело. Но они оба, лишь, с изумлением пожимали плечами, давая понять, что непричастны ни к чему такому, о чем их спрашивал их Василий Петрович.

– Откуда же твоя Анечка изыскала такой ценный материал? – даже с некоторым восторгом по поводу знакомой журналистки, от которой никогда не ожидал ничего подобного, спросил Купидон.

– Да, я и сам не подозревал, что она обладает такими потрясающими способностями... – смущенно произнес Ксафан, одновременно восхищаясь, ранее неизвестной ему пронырливостью своей подруги. Только вчера они все втроем придумывали, что, возможно, сделать с происками своих противников, а сегодня, – на тебе, – те уже в "Матросской тишине". Такого они и представить не могли даже в самых смелых мечтах.

– Ну, раз дело так обернулось, то теперь и Мефистофель и Лилиан долго будут находиться, как в народе говориться, "в местах не столь отдаленных", если сами не смогут в ближайшем будущем смотать оттуда удочки благодаря своим "чертовым возможностям", – резюмировал Глава администрации. – А так как, мы с вами больше не допустим их появления в нашем поселке, то они вынуждены будут покинуть не только наш поселок, но и, вообще, Землю.

– Ну, это только мечта... Причем, едва ли осуществимая, – произнес Ксафан, прекрасно понимая, что провозглашенная сейчас Главой администрации мысль, абсолютно неисполнима.

– Я прекрасно понимаю, что слишком, уж, размечтался. Но, ведь, это не возбраняется? А считается, что если очень желаешь чего-то и выкладываешься по полной, для достижения поставленной цели, то, возможно, что мечта когда-нибудь и исполнится, – таким образом, Василий Петрович пытался как-то рассеять слишком пессимистичное настроение Ксафана.

– Конечно, если прилагать для достижения цели максимум усилий, то все непременно должно получиться, – безапелляционно заявил Купидон и так заливисто и заразительно засмеялся, что все подхватили его смех и почти окончательно уверовали в то, что все в их силах, и если поднажать еще немного, еще чуть-чуть...

И тут, на радостях, их обуяло желание, во что бы то ни стало выяснить, и поблагодарить автора заметки, опубликованной в последнем номере газеты. Тогда все вместе они отправились в районный центр, в редакцию, "Плоскостей", где Главным редактором была Анечка.

– Сколько лет, сколько зим... – приветливо улыбаясь Анечке, произнес Василий Петрович, переступая порог кабинета редактора.

Он действительно не посещал редакцию районной газеты уже довольно давно. С тех пор, как здесь всерьез и надолго обосновались Ксафан и Купидон, – у него самого не было и минуты свободного времени ни на что другое. Он едва успевал разрешать постоянно возникающие проблемы, появляющиеся после очередной публикации на страницах районной газеты.

– Привет, Анюта, – небрежно бросил Купидон редакторше и сразу же взял "быка за рога", – И каким же образом ты умудрилась раздобыть материал, который сегодня опубликовала твоя газета?

И только Анечка собралась открыть рот, как черный пудель до этого, молча сидевший у ее ног, и преданно глядевший в ее глаза, обернулся на голос и членораздельно заговорил, чем вызвал некоторое оцепенение Главы администрации.

– Это я поспособствовал этому, – скромно потупив взгляд в пол, – изрек Генрих, который за короткое время пребывания у Анечки, умудрился стать ей хорошим компаньоном, можно сказать наставником, и даже помощником в ее работе.

– А, исходя из чего, ты – умник, решил, что твои бывшие хозяева сидят в "Матросской тишине", – изумленно поинтересовался Ксафан, от удивления даже забыв чмокнуть в щечку свою любимую. – Может быть, это не соответствует действительности? И мы тут зря радуемся?

– Нет, вы не зря радуетесь, они действительно находятся там. Я интуитивно почувствовал это. Вы, наверное, слышали, что преданные хозяевам животные зачастую ощущают, что происходит с их хозяевами? Телепатия, знаете ли... – ввернул он недавно освоенное им новое понятие и слово, тому соответствующее. – Вот и я почувствовал, что с ними не все в порядке. А когда я представил себе, что с ними случилось, то перед моим взором возник острог, в котором они находятся. Если вы не верите, что все так и есть, то в завтрашних, центральных газетах, вы прочтете то же самое.

– Твоими бы устами... – произнес Ксафан, совсем не уверенный в этом. И что заметка в газете, соответствует действительности.

Впрочем, ждать "до завтра" им не пришлось. По телевизору, установленному в кабинете Анечки, начались "Новости". Первым сюжетом которых, как вы сами догадываетесь, было сообщение о том, что на величайшего кризисного менеджера всех времен и народов было совершено очередное покушение. Но все обошлось благополучно, – и жертв нет. Правда, не было не только жертв, но и никаких орудий преступления. Даже перочинного ножа не было найдено у бандитов, пытавшихся, во что бы то ни стало проникнуть в кабинет предполагаемой жертвы. В конце сюжета сообщалось, что идет следствие и дело взято под контроль самых высокопоставленных лиц государства.

– Ну, теперь это надолго, – со знанием дела, сообщил Глава администрации и слегка улыбнулся тому, как неожиданно разрешилась, еще вчера казавшаяся совершенно не разрешимой проблема. Затем он поинтересовался у Генриха:

– Скажите, вы так хорошо изъясняетесь на человеческом языке, потому что употребляли нашу Воловскую воду? Я уже видел и даже беседовал с говорящими котятами, но про говорящих собак – ничего не слышал. Вернее, читал в газете, об одном псе, который однажды выступал на арене цирка, что на Цветном бульваре. В ней уверяли, что пес этот поразил всех зрителей своим умением владеть человеческой речью, но, честно говоря, я тогда не очень-то поверил этому. Думал – "газетная утка".

– И напрасно. Перед вами сейчас находится герой, именно, той газетной заметки. И я, как видите, совсем не утка, тем более, не "газетная", – гордо произнес Фауст, прямо глядя в сомневающиеся глаза Василия Петровича. – Воду, из вашего замечательного источника, я, безусловно, пил. Уж очень меня заинтересовал ее вкус. Мои хозяева купили бутылку и, попробовав, стали так ругать эту воду, как будь-то бы – это была не вода, а какой-нибудь яд. Поэтому-то и мне захотелось непременно испробовать ее...

– Ну, и как? Понравилась? – заинтересовался Василий Петрович, решив выяснить, какое впечатление производит вкус воды, прославившей вверенный ему поселок, на совершенно незаинтересованного в ней потребителя.

– Вода как вода... Я не нашел в ней ничего особенно примечательного. Абсолютно не понимаю, чем она вызвала такое раздражение у моих бывших хозяев? – задумчиво произнес Генрих, и добавил, – А говорить я стал, как и все маленькие дети, когда достигают определенного возраста. Правда, было это уже давно, очень давно... Еще в средние века, – пояснил он Василию Петровичу, – А вы, наверное, думаете, что я сразу был собакой? Уверяю вас, – совсем нет...

И Генрих, в общих чертах, рассказал ему историю собственной жизни, с ее невероятными приключениями и коллизиями. Все остальные слышали ту из его уст уже неоднократно и в отличие от Главы администрации не проявляли к рассказу пса особого интереса, хотя его история была вполне достойна, пера великого Гете.

А Василий Петрович не только слушал Фауста, но и наблюдал за Анечкой и Ксафаном. И, как вы, наверное, сами догадались, отношения влюбленных сразу бросились ему в глаза. Взгляды, которые те кидали друг на друга, безусловно, не могли не привлечь внимания, даже постороннего человека. Мало того, кабинет редакторши газеты наполнился любовной аурой, которая, обволакивая самих влюбленных, распространилась и на других, пребывающих тут же. И вскоре уже все с благоговением и восхищением смотрели на влюбленную парочку, которая, в отличие от всех других, не замечала вокруг себя ничего, кроме влюбленных глаз, устремленных друг на друга. И как только Генрих закончил повествование о своих жизненных перипетиях, Василий Петрович неожиданно заговорил на тему, которая совсем не касалась того, о чем ему только что рассказывал пес.

– А знаете, приблизительно через месяц у нас в поселке открывается Дворец бракосочетания, – сообщил он окружающим.

– Я обязательно приеду к вам в Волово. Наша газета непременно осветит это "грандиозное" по вашим меркам событие на своих страницах, – откликнулась Анечка на реплику Главы администрации, с трудом оторвав взгляд от своего возлюбленного.

– Но я, хотел предложить вам Анна Сергеевна – совсем другое, – и Глава администрации смущенно улыбнулся не совсем уверенный в том, что его предложение будет воспринято так, как бы ему этого хотелось.

Анечка удивленно вскинула брови, желая услышать от Василия Петровича более пространного толкования своего предложения.

– Я хотел, на этом мероприятии, предложить вам не роль журналистки, а роль, вступающей в брак невесты. Вы, столько сделавшая для популяризации нашего поселка и нашей Воловской воды, – достойны быть первой брачующейся в нашем Дворце бракосочетания, – пояснил Глава администрации.

– Да я бы, с удовольствием, но не знаю, как к этому относится Ксафан, – несколько смущенно ответила потенциальная невеста, и бросила вопрошающий взгляд на Ксафана.

– Зато я знаю, – встрял в разговор Купидон, с укоризной взглянув на своего ангельского дружка. – Я, что, зря тратил на вас свои драгоценные стрелы? И, вообще, если вы не поженитесь, я начну сомневаться в своих способностях, и от этого, у меня начнется затяжная депрессия. Я не смогу выполнять свою миссию на Земле, и здесь останутся одни старики, потому что рождаемость упадет совсем. – Он хотел добавить еще кое-что относительно своих перспективных мучениях и страданиях, если его друг и Анечка не соединяться узами брака, но Ксафан остановил его.

– Ладно. Хватит ныть. Я и без твоих причитаний давно собирался предложить Анечке свою руку и сердце. Но у нас было столько неотложных дел, что было буквально невозможно выкроить время даже на наши с Анечкой свидания. А теперь, – совсем другое дело...

И Ксафан, встав перед любимой на колено, прямо при всех сделал той предложение, которого она уже давно ждала, и подкрепил его восхитительным поцелуем, заставив и всех остальных вспомнить такие же прекрасные моменты своей собственной жизни. Купидон вспомнил свою возлюбленную Психею, Василий Петрович тоже много чего вспомнил из своей юности, и даже Генрих, вспомнив о своих бывших отношениях с Маргаритой, прослезился и смахнул набежавшую слезу лохматой лапой. Мало того, Ксафан, порывшись в складках своего хитона достал колечко. А вы-то, наверное, подумали, что это была очередная заметка в Анечкино печатное издание? И как ни странно колечко оказалось как раз в пору смутившейся Анечке.

– Значит, я заручился вашим участием в открытие нашего Дворца бракосочетания? – желая получить словесное подтверждение того, что сейчас произошло на его глазах.

– Значит, – заручился, – ответил за обоих Купидон, а затем, обратившись к Ксафану, произнес, – Я рад за тебя, дружище. Правда, – очень рад.