Текст книги "Как в одном поселке (СИ)"

Автор книги: Маргарита Гофф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– Что за люди... Что за люди!!? – сокрушенно произнес Мефистофель, – Им предлагаешь хорошие деньги за плевое дело, а они тебя, же, и сдают... – он замолчал ненадолго, а потом неожиданно радостно согласился, – Идет! Вы сейчас выпускаете меня и я, не теряя ни минуты, прямым ходом, сразу же домой...

– А как же я?.. – в растерянности спросила Лилиан.

– Ах, да, ты тут еще на мою голову навязалась, – сокрушенно произнес Мефистофель, не известно по какой причине, неожиданно, видимо за счет полученного стресса, полностью потеряв интерес к даме сердца.

– Кстати, за Фауста можешь не беспокоиться. Я нашел ему прекрасную хозяйку, – сообщил Купидон.

– Хоть Генриху повезло, – уныло констатировал Мефистофель, – У нас, же, в этот раз, сплошные неприятности. Особенно у меня, – добавил он, бросив взгляд на Лилиан. – А затем, взглянув на Главу администрации, поинтересовался, – А если я не соглашусь покинуть ваши владения? Ну, вот что вы сможете сделать со мной?

– Лично я – ничего, – сообщил тот, – Но я прекрасно знаю того, кто сможет сделать с вами обоими то, чего вы в полной мере заслуживаете. Мало того, он сделает это с огромной радостью, потому что, в конечном итоге, именно это и является его работой.

– Интересные, однако, у вас друзья! – неожиданно вклинилась Лилиан в разговор, до этого момента живо переживавшая резкую смену настроения своего шефа относительно себя, и наконец-то осознавшая, что это было лишь временное помрачение Мефистофеля за счет неудач, с некоторых пор беспрестанно сыплющихся на их головы, – С бандитами, что ли, дружбу водите? – поинтересовалась она развязано.

– Нет, – улыбнувшись, произнес Василий Петрович, – это совсем не гангстер, но для вас – он будет значительно хуже головореза.

– Не томите нас намеками. Скажите сразу: кто этот ужасный человек, который сможет загнать нас обратно в преисподнюю? – с некоторым вызовом произнесла Лилиан, неожиданно ощутив новый прилив осознания действия собственной неотразимой красоты и шарма на земных мужчин, и не мигая, взглянула в глаза Главы администрации.

Как ни странно, на того, ее взгляд не произвел никакого впечатления. Хотя, еще совсем недавно – производил, и даже очень. Но, видимо, разъяснительная работа Ксафана и Купидона сделала свое дело. Но и не только она сыграла роль в столь кардинальной смене отношения к чертовке. То, что ее поймали на месте преступления, когда она пыталась уничтожить цех по разливу воды, который был построен с таким напрягом и трудом, окончательно отвратили Василия Петровича от чар чертовки, которые раньше действовали на него безотказно.

– Не буду я вас томить, – сообщил Василий Петрович, – Надеюсь, вы оба видели, или хотя бы знаете, что у нас в поселке заканчивается строительство православного храма...

При этих словах лица обоих его слушателей снова скривились в отвратительных гримасах. Мефистофель моментально вспомнил собственные ощущения, когда машинист поезда метро осенял его крестным знамением. Вспомнил и стюарда с морского лайнера, который пытался сделать то же самое. Но это были, если можно так выразиться, – любители. А Глава администрации сейчас обещал им "профессионала". Мефистофель уже заранее прочувствовал, что ожидает его, если он не согласиться покинуть Землю и плюнет на настойчивые просьбы Василия Петровича. Это будет значительно хуже "ломок", которая бывает у наркоманов, или абстинентного синдрома алкоголиков.

– Так вот, – продолжил Глава администрации, – Батюшка, назначенный к нам, скоро приступит к делам, положенным ему по чину. А пока, я думаю, он сможет выкроить время и посетить КПЗ, чтобы заставить вас вернуться обратно, куда всю вашу шайку, свое время, отправил Создатель.

– А что? Проповеди о вреде распутства теперь даже в КПЗ будут читать? – развязно встряла в разговор одна из "путан".

– Нет. Это только лично вам так повезло. Причем, совершенно случайно и, главное, бесплатно. Так что, пользуйтесь, случаем и осознавайте, что ваше поведение нуждается в серьезной коррекции. А то после смерти попадете в лапы ваших сокамерников, – кивнув в сторону Лилиан и Мефистофеля, ответил ей Купидон.

Он даже не сподобился поискать на той место, куда бы в дальнейшем могла попасть стрела, пущенная из его лука, что он обычно всегда делал. Купидон прекрасно понимал, что женщина, считающая, что "любовью" возможно торговать, не способна "пострадать" от прекрасного чувства, которое способен "подарить" укол его стрелы.

– Да, мы бы и сейчас, с превеликим удовольствием оказались в его лапах, – кивнув на Мефистофеля, сообщили обе проститутки, чем вызвали негативное к себе отношение не только со стороны самого Мефистофеля, но и Лилиан, которая совсем не собиралась делиться любимым шефом, тем более с какими-то низкопробными девицами. И чтобы закончить этот неприятный для большинства разговор, она кардинально сменила тему, поинтересовавшись судьбой своего бывшего начальника, во время успевшего "смотать удочки" и переметнуться на другую сторону:

– А Ксафан тоже вернется с нами туда? Ведь мы вместе с ним затеяли всю эту "перестройку" и "реформы". Можно даже сказать, непосредственно под его чутким руководством.

– Причем здесь Ксафан? – изобразив удивление на лице, произнес Глава администрации, хотя еще совсем недавно задавал Купидону подобные же вопросы насчет его соратника.

– Да притом, что этот мерзавец, – типичный ренегат и приспособленец! – заклеймил того Мефистофель, который, несмотря на все свои душевные старания, не смог сдержать языка за зубами.

– Да, да! Если вы не знаете... – пытаясь помочь своему шефу, произнесла Лилиан, обращаясь к Главе администрации и Купидону, которые, по ее понятиям, могли и не знать о деятельности Ксафана в их вотчине. – То, именно, его постоянные жалобы и стенания, что в котлах его сектора, варится недостаточное количество православных грешников, и привело к тому, что Ад был вынужден ввязаться в эту высоко затратную и пока еще не понятно чем завершившуюся операцию по пополнению Ксафановых котлов...

– Ну, так вот. Если Вы думаете, что я не знаю, чем занимался Ксафан у вас, то ошибаетесь. Я знаю все. Мало того, и себя считаю причастным к тому, что вы умудрились сделать с нашей страной, потому что должным образом не воспротивился этому, хотя и тогда был Главой администрации и должен был предвидеть, к чему приведет исполнение указов, написанных под вашу диктовку...

– Ах, так значит и ты такой же ренегат, как Ксафан, только местного значения? – обрадовано произнес Мефистофель, довольный тем, что и Глава администрации причастен к проводимым ими тут "адским реформам". – Да с такими "помощниками", с такими "слугами народа", которых он "избрал" на свою голову, просто грех не проводить, нашу адскую политику в "этой стране". – А скажи-ка мне, что ты врал своим избирателям, стараясь вновь занять этот пост? Каков был "экзитпол" на выходе? Насколько точно он совпал с действительными результатами выборов? Наверное, совпадение было абсолютным? Так знай, – это "know-how", придуманное для электората, который еще до сих пор верит, что их голоса что-то значат, и могут как-то повлиять на политику, проводимую государством. Ведь, все-таки строй, существующий сейчас в стране, называется "демократией". По всей вероятности чинуши именно так и считают. Как говорится: "Как вы лодку назовете, так она и поплывет". И совсем неважно, куда плывет эта лодка. Главное, что на ее борту четко ясно и очень красиво написано – вожделенное слово – "Демократия"... И каждый грамотный может прочитать, а если захочет, то и поверить в это...

– Во-первых, я ничего неосуществимого своим избирателям не обещал, – произнес Василий Петрович, – Во-вторых, процент голосов, обещанный мне вашими "новыми технологиями" был превышен в несколько раз. Поэтому его просто не решились подделать, чтобы не вызвать взрыва недовольства в поселке. А в третьих, когда я осознал, что тоже причастен к случившимся в стране переменам, как и Ксафан, всеми силами стараюсь исправить, что напортачил в свое время. А открыли мне глаза на это Ксафан и Купидон, за что я им весьма благодарен. Да и сейчас, именно они помогли мне не пасть очередной жертвой чар Лилиан. Если бы не они...

Он бросил взгляд на Лилиан, которая моментально откликнулась на это и соблазнительной позой и томным взглядом черных очей, как бы невзначай, брошенных на Главу администрации, и весьма эротичным вздохом, исторгнутым из груди. Но все ее ухищрения не возымели не малейшего действия на Василия Петровича. Он попросту перестал воспринимать ее, как особу женского пола, каковой считал раньше. Теперь он точно знал, что перед ним находится зло, с которым необходимо бороться, всеми силами, не смотря на то, что оно в юбке и обладает столь привлекательной внешностью. Иначе оно сожрет с потрохами и не подавиться.

Глядя на ухищрения Лилиан, встрепенулись и "путаны". Они тоже всеми способами пытались привлечь к себе внимание. Но в отличие от Лилиан, им было все равно, кто станет объектом их чар. Их больше интересовала финансовая обеспеченность потенциального клиента. А конкретные денежные средства, причем не маленькие, они воочию видели в руках Мефистофеля, поэтому все их усилия были сосредоточены на том, чтобы всучить "продажные" интимные услуги именно ему. Что эстетствующего черта воротило от "дам" подобного толка, им было как-то невдомек.

– Мы удовлетворим все ваши не только насущные, но самые замысловатые интимные потребности, – наперебой предлагали они, – Хотите любовь втроем?

– Я от вас ничего не хочу! Оставьте меня в покое! – почти заорал Мефистофель, отталкивая от себя совершенно обнаглевших "путан", уже собирающихся начать стаскивать с него одежду.

– Так вы оба согласны покинуть наш поселок? – снова поинтересовался Василий Петрович.

– Согласен. Согласен, и чем быстрее, тем лучше, – торопливо объявил Мефистофель.

– И я тоже согласна, – заявила Лилиан, не желавшая оставаться здесь в одиночестве.

– А мы не согласны. Пусть сначала потратится на секс, а уж потом катится ко всем чертям, – изрекла одна из проституток.

До нее, в связи с недостатком ума, так и не дошло, что тот, от кого ей так хотелось получить плату за предоставление в пользование собственного тела, – в действительности, является представителем Ада.

– Дай ей немного "баксов", – по-дружески посоветовал Мефистофелю Ксафан, – А то, ведь, обе за вами следом потащатся. Хотя... в конечном итоге, все равно ведь попадут в ваши руки. Чуть раньше, чуть позже, – разве это имеет значение?

– А может быть мне их вместо Фауста предъявить по возвращении в Ад? – в задумчивости произнес Мефистофель, глядя на настырных "ночных бабочек".

– И оставить жить в своей квартире вместо него? Чтобы было с кем философствовать и разглагольствовать о смысле жизни? Не правда ли?– и Ксафан от души расхохотался, представив себе "интеллектуальную" беседу в исполнении этих "девиц".

– Хоть ты и ренегат, но в этом вопросе – совершенно прав. Там мне они не нужны так же, как и здесь. Придется откупиться, – и он протянул "девушкам" несколько импортных купюр, – Возьмите и, наконец, отстаньте от меня.

Если бы он принадлежал к человеческому сообществу, то в конце его просьбы непременно возникло бы и продолжение, которым обычно заканчиваются подобные страстные пламенные просьбы: "Ради Бога!". Но так как представители его племени обычно совсем не поминают Создателя, то и его просьба оказалась какой-то незавершенной, – настолько данный оборот речи стал привычным, – то есть превратился в штамп, который полностью игнорирует просьбу не поминать имя Господа всуе.

Довольные подобным оборотом дела, путаны, не только не отстали от черта, а с еще большей наглостью и напором стали предлагать "доброму" потенциальному клиенту весь спектр услуг, которыми они уже овладели в полном совершенстве, но и те, о которых сами только слышали. И если бы за Мефистофеля не вступился сам Глава администрации, то они, не мытьем, так катаньем, вероятно, добились бы своего. Некоторым личностям, к которым отчасти относился и Мефистофель, бывает проще сделать что-либо идущее в разрез с их воззрениями, чем долго и нудно объяснять, в чем их воззрения заключаются.

По просьбе Василия Петровича "девицы" были переведены в другое помещение. Там, скорее всего, у них был изъят их "нетрудовой доход" в пользу стражей порядка, которые в последнее время научились "изымать" буквально все, что представляет собой какую-либо ценность, у всех подряд, попавшихся в их "лапы" случайно, или на кого целенаправленно пал их выбор. Свои действия обычно оправдываются тем, что государство им мало платит. Но только "заимствованием" законного дохода "путан", стражи общественного порядка не ограничились. Они, воспользовавшись полной зависимостью тех от сложившихся обстоятельств, вынудили бесплатно оказать им "услуги", которые женщины подобного толка предоставляют, лишь, за определенную плату. И только после этого, как на сегодня полностью "отработанный материал", выкинули обоих из КПЗ. И путанам ничего не оставалось, как нецензурно ругаясь не только на конкретных "стражей порядка", но и проклиная всю милицию оптом, побрести туда, откуда они и были привезены сюда в "разработку".

Тут стоит отметить, что современные "стражи порядка", в виду проникновения "рыночных отношений" во все сферы деятельности, и зачастую становящихся совершенно абсурдными, умудрились стать "притчей во языцех" в связи с чрезмерно рьяным исполнением ими совсем не служебных обязанностей. За счет постоянного и плотного общения с бандитами и уголовниками, милиция полностью освоила методы свобственных курируемых. Именно по этой причине стала мало, чем отличаться от тех, с кем призвана бороться. Так что, подчас, поведение ее сотрудников стало трудно отличать от повадок ее "клиентов".

Да, собственно говоря, не только профессия милиционера превратилась в свою полную противоположность. Возьмите, к примеру, такую, казалось бы, гуманную профессию врача. Зачастую, опять же в связи с "рыночными отношениями", врач совсем не заинтересован в том, чтобы вылечить пациента, поэтому "Клятва Гиппократа" забывается им сразу же, едва он переступает порог законченного им института. В лечебном же заведении он заинтересован в основном в том, чтобы как можно больше средств выкачать из карманов и кошельков своих больных, и перевести острую фазу болезни в хроническую. Да и учитель, зачастую, ставит оценки совсем не за знания, которые сумел дать ученику, а за количество денег, перекочевавших от обучаемого к обучающему. А те в свою очередь не перестают удивлять весь мир своими "шедеврами", вроде "волнующихся" мостов или еще чего-нибудь такого, чего в мире еще пока не видывали.

Как ни печально, но в стране, решившей вместо намеченного в перспективе коммунизма, срочно занялись строительством капитализма, – "рыночные отношения" приняли такие странные формы. Хотя, скорее всего, все, что сейчас происходит, и есть "звериный оскал" капитализма, которым пугали раньше народонаселение страны. Но, видимо, мало или как-то неумело и совсем не страшно. Потому что настоящий испуг пришел только тогда, когда народ увидел все его проявления воочию. А пока не сталкивался нос к носу, все это казалось попросту враньем или "коммунистической агиткой". Уж, очень ловко сработали все жаждавшие развала великой страны, как зарубежные, так и собственные мародеры, чтобы выловить себе жирную рыбку в мутной воде, на сей раз, "капиталистического переворота".

И так, мы остановились на том, что Мефистофель откупился от путан. И те отстали от него со своими назойливыми требованиями оказания ему интимных услуг, правда, не без помощи Главы администрации.

– Ну, так как? – спросил Василий Петрович у Мефистофеля и тут же пояснил, – Я насчет того, чтобы вы вместе со своей спутницей покинули наш поселок, а вернее мою страну, а еще лучше исчезли бы с Земли навсегда. Ведь вам в свое время, Создателем было четко определено место вашего обитания. И оно находится совсем не там, где вы сейчас обретаетесь.

– А разве в вашей демократической стране отсутствует свобода передвижения? На каком основании вы пытаетесь выдворить нас из Волово? У нас все в порядке с документами. И даже регистрация есть. – Он достал из внутреннего кармана пиджака "липовый" паспорт и отрыл его на странице с такой же "липовой" регистрацией. Затем, выдержав паузу, чтобы дать Главе администрации ознакомиться с двойной "липой" своих "документов", назидательно произнес, – Так что вся эта суета вокруг нашего незаконного пребывания в вашем поселке не выдерживает никакой критики.

– И кто же вас зарегистрировал? – удивился Глава администрации, хотя сразу же, и осекся. Сам неоднократно видел объявления, предлагаемые какими-то непонятными фирмами, предлагающими свои явно фальшивые услуги.

Правда, их незаконная деятельность почему-то совсем не волнует службы, которые и призваны заниматься именно соблюдением законности деятельности, как юридических, так и физических лиц на территории страны. И многие, обзаведясь подобным "документом", считают себя "врачами", "инженерами", "журналистами" и так далее и тому подобное. Видимо, считая, что раз деньги уплачены, то знания сами собой уже перекочевали в их "умненькие головки", додумавшиеся до такого быстрого приобретения "знаний", в отличие от других "дураков", которые за точно такую же бумажку должны годами корпеть над учебниками.

– Вот видите, уже сами и догадались, – произнес Мефистофель, саркастически улыбнувшись, – Так что нечего пороть горячку и требовать от меня немедленно покинуть вашу вотчину. Вы, безусловно, можете подать на меня в суд, но совсем не факт, что именно вы выиграете его. Уж поверьте на слово: у меня прекрасные адвокаты. А если уж вам очень повезет, и все-таки удастся выиграть этот затяжной судебный процесс, то у меня будет еще масса времени, чтобы завершить дело, ради которого мы прибыли сюда.

Василий Петрович даже не нашелся, что возразить ему, хотя в это время его мозг работал на пределе своих возможностей. Но как не крути, именно так, как предположил сейчас Мефистофель, дело и закончится. И Глава администрации, чтобы окончательно не потерять лицо, не стал больше пререкаться с Мефистофелем. Он просто удалился, увлекая за собой Ксафана и Купидона.

Златокудрый бог пытался, было сопротивляться, требуя "дожать исчадий Ада" до конца, прямо сейчас. Но Ксафан на этот раз встал на сторону Василия Петровича, и они, общими усилиями, смогли убедить Купидона, что для того, чтобы совладать с Мефистофелем и Лилиан, им необходимо хорошенько подумать, чтобы получилось, как надо, а не так, как получается всегда.

– Вот и думайте! Думайте! Едва ли до чего-нибудь стоящего додумаетесь, – крикнул в след уходящим Мефистофель, весьма довольный своей, хоть и небольшой, но нужной в данный момент, победой

После того, как обе противоборствующие группировки разошлись, «как в море корабли», Василий Петрович вместе с Ксафаном и Купидоном отправились в администрацию поселка. А их противники, наконец-то, всучив стражам порядка кругленькую сумму «зелени» были освобождены, и тоже обрели желанную свободу. И сразу же, не теряя ни минуты, начался «мозговой штурм»: как быстрее и с меньшими собственными потерями стереть с лица Земли врагов. Каждый из них предвкушал, какие и как много гадостей можно вылить на голову собственных противников.

– Ничего, ничего... – успокаивал Мефистофель не то себя, не то Лилиан, едва поспешающую за ним, – Они еще увидят у меня! Я им еще покажу! – грозился он в адрес своих противников. Хотя, что и каким образом он собирался показывать им что-либо, Мефистофель еще толком не определился.

Не правда ли, подобное состояние, души наверняка, знакомо и вам? Или вы считаете, что такая вспышка гнева возможна только у представителей Ада? Напрасно... Единственное различие заключается в том, что разумный человек может подавить в себе необоснованные и завышенные притязания, а те, кто не может, в конечном итоге, способен на все, (даже преступление) лишь бы достичь своей (глупой, зачастую подлой) цели. Ну, а, добившись своего, и нарушив все законы, присущие человеческому сообществу, данное человекообразное становится настоящим "исчадием Ада".

Приблизительно в тех же выражениях, нервно расхаживая из угла в угол своего кабинета, сыпались угрозы в адрес противоборствующей стороны из уст Василия Петровича. Но что, конкретно, он должен был сделать с ними – он и ума не мог приложить в данный момент. Ксафан и Купидон с удивлением наблюдали вспышку гнева в исполнении Главы администрации, но пока и сами не могли предложить чего-либо вразумительного.

– Да сядь ты, наконец! Мечешься, как тигр в клетке, вместо того чтобы успокоиться и всерьез задуматься над тем, что можно сделать в данной ситуации! – заорал Купидон, что было совсем не характерно для этого смешливого парнишки. Его нервы тоже были на взводе, и он не смог все это перевести в шутку, как обычно бывало.

Самым невозмутимым в этой компании казался Ксафан, но это только казалось. В его душе тоже бушевала буря негодования, но, видимо его флегматичный, а скорее "ангельский характер" не позволил той выплеснуться наружу.

Как ни странно, но окрик Купидона, как-то сумел привести в чувство Главу администрации. Он, наконец, уселся за стол. И было не совсем ясно, то ли это было послушание, то ли сыграла неожиданность... на него (в его собственном кабинете!) наорал какой-то, в его понимании, – сопляк.

– Ну, вот. Теперь мы сможем обсудить, что нам с ними делать. И каким образом возможно от них избавиться, – сказал Купидон, осознавая свою заслугу в том, что, наконец, смог отвлечь Василия Петровича от абсолютно бесполезных в данный момент угроз и восклицаний. А как можно быстрее перейти к более полезному обсуждению, как повести себя в данной ситуации, чтобы с наименьшими потерями достичь нужной цели и, в то же время, доставить как можно больших неприятностей своим противникам.

– К сожалению, избавиться от них невозможно, – с обреченностью вымолвил Ксафан и, увидев изумленные глаза Василия Петровича и Купидона, пояснил. – Не удивляйтесь. Да вы, наверное, и сами знаете, что – зло неистребимо. Оно может какое-то время маскироваться под добродетель, но при определенных условиях, когда ослабевают гонения, оно снова расцветает буйным цветом, еще пышнее, чем бывало раньше.

– Ну, это мы еще посмотрим... – буркнул Купидон.

– Смотри, не смотри, – но это факт, – отозвался на его реплику Ксафан.

– Слушайте, что вы тут – совсем скисли!? Разве с таким настроением можно придумать или изобрести что-нибудь стоящее!? Разве у тебя Ксафан, было такое настроение, когда ты изобретал свое "северное сияние"? Или когда ты стремился выбиться в передовики Адского производства? А ты, Василий Петрович? Да если бы ты с таким настроением, как сейчас, выступал перед своим электоратом, во время предвыборной кампании, или перед народом, когда необходимо было занять у того деньги на строительство завода по разливу чудодейственной воды, разве бы ты смог стать Главой администрации? Да еще и завод построить?.. – закончил свою обличительную пламенную речь Купидон.

Какое-то время все молчали. Нервы у всех были на пределе. Но, видимо, вспомнив свою эйфорию во время счастливых событий собственных жизней, пережитых ими, и сейчас перечисленных Купидоном в качестве примера они несколько успокоились. И, наконец, свое веское слово произнес Василий Петрович.

– Предлагаю сейчас всем разойтись по домам. Забыть о фиаско, которое мы сегодня потерпели от наших хитрых и изворотливых врагов. За ночь все как следует обдумать, а завтра с утра собраться здесь и обсудить все придуманное. Не стоит пороть горячку. На мой взгляд, народная мудрость насчет того, что "утро вечера – мудренее", – сейчас, как никогда, уместна и мудра.

Затем он открыл дверцу шкафа, стоящего рядом с его рабочим столом и откуда-то из-за книг и справочников, выстроившихся там шеренгами, извлек початую бутылку коньяка, чтобы поставить окончательную точку в сегодняшней нервотрепке и слегка расслабить перенапряженную сердечную мышцу. Он изредка делал так, когда на его голову неожиданно сваливались трудноразрешимые проблемы, серьезно изматывающие нервы. Но потом, случайно бросив взгляд на Купидона, как-то замялся и ничего не сказав, собрался было вернуть ту на место.

– Что, испугался споить несовершеннолетнего? – язвительно поинтересовался Купидон, глядя на нерешительные телодвижения Главы администрации.

– Да нет, я просто хотел предложить снять напряжение после перенесенного нами стресса... Даже врачи советуют, – стал оправдываться Василий Петрович перед языческим богом, – по 50 граммов, чтобы расширить сосуды...

–Значит, я правильно тебя понял, – ты опять усомнился в моем почтенном возрасте. Сколько раз можно объяснять, сколько мне лет? И ты думаешь, что, прожив столько, я ни разу в жизни не брал в рот никаких горячительных напитков? Ты, правда, веришь в это? – ухмыльнулся Купидон.

Василий Петрович смутился, не зная, что ответить подростку, тогда тот продолжил сам.

– Ты когда-нибудь про пищу олимпийских Богов слышал? А про напиток – нектар? Я уверен, что ты никогда не задумывался, что это такое. Уверяю тебя, – это не компот и не кисель. И тем более не молоко или еще более полезные кисломолочные продукты. Безусловно, то, что ты собирался предложить сейчас, значительно крепче, но и нектар тоже способствует некоторому расслаблению. Так что нектара, я, как Бог с Олимпа, испробовал немало, – сообщил Купидон.

– А однажды, когда я спустился на землю, естественно по своим неотложным делам, наткнулся на компанию Вакха, он там со своей свитой отмечал Праздник урожая, и уговорил меня, присоединится к ним. Почему-то все пьющие, будь то Боги или смертные считают своим долгом увеличить количество своих последователей и собутыльников. Ну, и я, поддавшись на его уговоры, тоже решил развлечься вместе с ними. И так повеселился, что до сих пор, вспоминая следующее после Праздника урожая утро, меня в дрожь бросает. Мало того, что свою работу, из-за которой сходил с Олимпа завалил, потому что стрелял из рук вон плохо, почти все мои стрелы пролетели мимо цели. Сколько пар не стали счастливыми в тот день, – сокрушенно произнес Купидон, до сих пор видимо сожалея о той оплошности, которая случилась с ним еще в те далекие времена. – Да и на следующий день тоже, когда руки тряслись, и голова раскалывалась с похмелья, был нетрудоспособен, – продолжил он, а потом с нескрываемой злостью добавил:

– А моя мамаша, Венера, так мне уши надрала, подзатыльников надавала, да еще так отругала за то, что связался с компанией ее незаконнорожденного братца – пьяницы, что до сих пор иногда слышу ее вопли в мой адрес. Она кричала, что если еще раз увидит меня в таком виде, то мне точно не поздоровиться. А ведь я – тоже Бог... – с обидой произнес оскорбленный и уязвленный Купидон, а затем почти с жалобой добавил, – И рука у нее, – такая тяжелая, не дай Бог. Такие затрещины могла раздавать направо и налево...

После этого заявления Василий Петрович чему-то усмехнулся, но сразу же и объяснил им свою усмешку:

– Значит недаром, почти у всех ее изваяний, дошедших до наших времен, варвары руки-то по обламывали. Видимо побаивались, что она и в таком виде рукоприкладством займется, и тогда, уж, всем не поздоровится. Про одну такую, видимо, случайно оставшуюся с руками, а затем найденную и откопанную, у Проспера Мериме даже рассказ есть, – "Венера Ильская" называется. Так в нем, изваяние твоей матушки воспользовалось своими "тяжелыми" каменными руками взяло да и задушило главного героя прямо накануне свадьбы.

Но затем, ненароком взглянув на Купидона, смутился и решил извиниться за свое неуместное в данной ситуации повествование. (По крайней мере, ему так показалось) Купидон, же, был очень удивлен его извинениям.

– Чего ты извиняешься передо мной? Разве это ты крушил ее изваяния? Это ведь варвары сделали. На то они и вандалы, чтобы все бить, крушить и ломать. Да и когда это было? И где это было? Короче, ты не имеешь к этому никакого отношения и не должен извинятся за каких-то уродов, живших тысячи лет назад. Это только сейчас стало модным требовать извинений и покаяний от потомков людей, совершивших какие-либо прегрешения. Хотя, вроде бы, и существует такое понятие, что сын не несет ответственности за поступки отца. Но на практике все происходит совершенно по-другому. И сколько подобных требований от Государств и наций друг к другу за прегрешения совершенные уже давным-давно существует сейчас. А ведь многие даже из ныне живущих в них, об этом мало что знают, а то и вовсе не слышали. Однако по совершенно непонятным причинам должны каяться и возмещать моральные и материальные потери. Скорее всего, они сами такого никогда бы и не совершили.

А что касается моей матери, то ей совершенно все равно, ломали ли варвары руки ее каменным изваяниям, закапывали ли их в землю и, писали ли, про нее черт знает что, – выдумщики писатели. Она сидит себе на Олимпе на заслуженной пенсии, занимается своими "олимпийскими" делами, – вкушает амброзию и попивает нектар. Скорее всего, ругается со своим хромоногим мужем и заводит романы на стороне, (а при таком муже, и при такой красоте, – как этого не делать?) и ей глубоко наплевать и на варваров и на сочиняющих про нее всякие небылицы писателей, и вообще на все, что сейчас происходит на Земле. Потому что время олимпийских Богов, увы, уже давно миновало.

– Значит, все-таки воспитание твоей матушки тебе впрок пошло? – с улыбкой спросил Ксафан, переведя разговор на другую тему.

– Ну, в общем-то, да. Мне – пошло. А разве нет? – задал риторический вопрос присутствующим Купидон, – Наверное, по малолетству, я бы мог еще раз поддаться на уговоры Бахуса, а потом бы войти во вкус. А сейчас у меня подобные увеселения не вызывают никакого интереса. Главное, что она не перегнула палку в своих воспитательных целях, как родители ее мужа, когда пытались воспитать супруга моей матери – Гефеста.

– А что случилось с Гефестом? – не будучи знатоком жизнеописания всех, без исключения, обитателей Олимпа, заинтересовался Василий Петрович.

– Вы, наверное, никогда не видели Гефеста? И художники, и скульпторы не любили изображать его в своих произведениях. И немудрено. Он жуткий урод и страшилище, – сообщил Купидон.

– Это ты так о своем отце отзываешься? – удивился Ксафан.

– С чего ты решил, что именно он мой отец? – скривившись от вопроса, как от съеденного лимона, – спросил Купидон, – Я, например, так совсем не думаю. Тем более моя мать, самая красивая богиня, никогда не была обделена вниманием и Богов и земных смертных мужчин. Так что я очень надеюсь, что к Гефесту не имею никакого отношения, – высказался Купидон, – А что касается Гефеста то его родители, – Зевс и Гера, – недолюбливали своего отпрыска и в гневе не раз поколачивали его и сбрасывали с Олимпа. В общем, в процессе подобного воспитания они умудрились переломать ему обе ноги. Впрочем, он не остался перед ними в долгу и, когда вырос, отомстил им. И правильно сделал. Не надо было так жестоко обращаться со своим чадом в детстве. Ну, ладно, что мы все о Богах, да об Олимпе... Ты, кажется, собирался предложить что-то? – обратился он к Главе администрации.