Текст книги "Как в одном поселке (СИ)"

Автор книги: Маргарита Гофф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

– Не знаю, почему у тебя растут крылья, и почему ты обосновался в Раю... Твои методы работы с клиентами значительно больше соответствуют живодерским адским замашкам, – укоризненно произнес Ксафан.

– Глупости ты говоришь... – не соглашаясь с собеседником, отрицательно замотал головой Купидон, а затем с достоинством ответил, – Каждый, кто хоть раз в жизни был влюблен, хорошо знает, что это самое прекрасное чувство на Земле. И ради него, вне всякого сомнения, можно вытерпеть совершенно безобидный укол стрелы.

– Не знаю, – отрезал Ксафан, – Я никогда не был влюблен и совсем не желаю, чтобы в меня стреляли всякие оболтусы, вроде тебя...

– Ты что, правду, что ли говоришь?.. Ну, насчет того, что ни разу в жизни не был влюблен?.. – спросил Купидон изумленно, и посмотрел на Ксафана весьма заинтересованным взглядом. В его взгляде отражались сразу два интереса. Одним из них, безусловно, было удивление: он ранее думал, что в природе не существует подобных уникумов. Зато другой, был более четко прописан на его нагловатой физиономии: он явно подыскивал на теле Ксафана место, куда в будущем, весьма вероятно, вонзится стрела, пущенная из его лука.

– А ты-то, сам, был влюблен, если тебя не поражала твоя же стрела? – поинтересовался у бога любви, задетый за живое, Ксафан.

– Видишь ли, я совсем не придерживаюсь пословицы, что "сапожник должен быть (непременно) без сапог". А с другой стороны, я, ведь, не самоубийца. – Он помолчал недолго, а затем сообщил спутнику, чтобы у того не возникло каких-либо сомнений в этом, – У меня была возлюбленная, правда, это было уже очень давно. Ее Психеей звали. Мы очень любили друг друга. Но она умерла, потому что, к сожалению, была обыкновенной смертной, а не богиней. А другой – мне не надо, – сказал он, немного взгрустнув, – Потому что Психея была самой прекрасной девушкой на всем свете. Ну, да ладно, нечего все время хандрить, постоянно вспоминая о прошлом. У нас с тобой полно работы, – недолго предаваясь нахлынувшей грусти, сообщил он.

– Значит, начинаем с пруда? – еще раз уточнил Ксафан.

– С него родимого, а затем и "терму" прихватим, – рассмеявшись, подтвердил свои намерения Купидон, натягивая тетиву лука и выпуская стрелу в сторону водной глади.

Стрела, долетев до середины зеркала пруда, спикировала в воду, но затем всплыла, отмечая место предполагаемых чудес.

– "Здесь, будет город заложен!" – рассмеялся Купидон, процитировав строку из творения поэта, который для страны являлся "нашим всем".

Именно такой слоган придумали организаторы торжественных мероприятий во время празднования двухсотлетнего юбилея дня его рождения. "Пушкин – это наше все" – ни больше и ни меньше. Безусловно, Пушкин – великий поэт, но все-таки в России есть и еще кое – что, кроме него. Поэтому не стоит разбрасываться такими глупыми высказывания во всеуслышание.

– Здесь так здесь, – не споря, согласился с ним Ксафан.

От вынырнувшей стрелы, по пруду быстро разбежались довольно приличные волны, чего по закону Архимеда никак не могло случиться от столь мелкого предмета, каковым являлась стрела, погрузившаяся в воду. Затем донесся какой-то не совсем ясный, непонятного происхождения гул со дна водоема. Стая ворон, встревожено каркая, взлетела с ветвей вековых деревьев, отражающихся в пруду... Но почти моментально все и стихло. И на кронах деревьев, окружающих водоем, вновь расселись нахальные пернатые хищницы. Они, с главенствующих высот своим острым взглядом, как всегда, беспрестанно выискивали что, где и у кого плохо лежит, и чем они могут, не подвергаясь опасности поживиться в данный момент. А свалка, расположившаяся на берегу пруда предоставляла им такую возможность в полной мере.

– Ну, вот, мы с тобой и заложили в наше трудное дело первый и основной, как говорится, краеугольный камень, – сообщил Ксафан, – Надеюсь, что он, как блин, не будет комом.

– Какой, уж, тут блин? Такую глыбищу утопили, – подтвердил Купидон, абсолютно уверенный в том, что все, что произойдет дальше, безусловно, пойдет на пользу их общего дела.

Затем их путь пролег в поселковую Администрацию, которая располагалась в прекрасном, недавно отремонтированном, деревянном доме. Дом этот чем-то напоминал сказочные теремки из русского фольклора. Сходство еще более усиливалось кваканьем лягушек, проживающих в специально построенном для них крошечном водоемчике, расположившемся рядом с входом в административный терем. Здесь лягушки чувствовали себя совершенно вольготно, так как две цапли и пара уток, тоже «населявшие» эту рукотворную ухоженную лужу, обложенную по «берегам» декоративными булыжниками, – были бронзовыми. Мало того, обе металлические птицы вместо того, чтобы смотреть под ноги, отыскивая для пропитания водившихся тут в изобилии земноводных, почему-то задрали свои головы в небеса. Совершенно непонятно, что их встревожило, и что они там высматривали, потому что самолеты, из неподалеку расположенного аэропорта, которые могли бы привлечь их внимание, – уже давным-давно прекратили выполнять рейсы.

Главой администрации в поселке был, недавно переизбранный (причем с подавляющим преимуществом перед остальными соискателями на это почетное место) уже в который раз, весьма импозантный мужчина средних лет по фамилии Маслов.

Отстояв изрядную очередь к нему на прием, Ксафан с Купидоном, в конце концов, расположились за столом напротив Главы администрации, вызвав у того недоумение, явно отразившееся на его лице, хоть он и старался всеми силами не показать этого. Согласитесь, не часто встретишь в присутственных местах посетителей с колчаном и стрелами, не говоря уже о странных одеяниях в виде белых хламид, в которые были облачены оба посетителя. Их наряды более естественно смотрелись бы на карнавале, либо в сумасшедшем доме, чем тут. Тем не менее, справившись с собственным удивлением, Василий Петрович (так звали Главу администрации) предложил высказать кому-либо из них личную просьбу или какое-либо общественное пожелание, с которым они к нему пожаловали:

– Слушаю вас, – вежливо произнес он и приготовился выслушать очередное ходатайство. Эти просьбы он, исходя из своих административных обязанностей и из возможностей весьма скудного поселкового бюджета, мог пообещать выполнить или мог вежливо отказать просителю, соизмерив стоимость исполнения пожелания того с выше означенными возможностями.

Несмотря на все проводимые в стране в течение последних лет реформы, заключающиеся в том, чтобы полностью выкорчевать и истребить само понятие "общественное" из сознания народонаселения, до отдельных индивидуумов, не без основания "зациклившихся" на преимуществах социалистического построения государства, это до сих пор так и не дошло. И они, по старой привычке, все еще пытались радеть за полезные для общества преобразования, не для себя лично или каких-либо нахальных и наглых отдельных личностей уже успевших и так хапнуть практически все, что было можно. Теперь же, стремящихся к тому, чтобы присвоить и то, чего уже зацапать, даже по определению, было никак нельзя.

– Собственно, лично мне, да и ему тоже, – кивнув в сторону Купидона, – ничего не нужно, – произнес Ксафан, который выглядел в этой странноватой паре более приемлемым, хотя бы за счет возраста и отсутствия игрушки в руках, как у его компаньона, который беспрестанно вертел в руках, неизвестно для чего притащенный сюда лук.

– Да, да... Мы ни в чем не нуждаемся: у нас есть все необходимое, – подтвердил Купидон, которого, (если бы не его золотые кудри) исходя из его возраста и явно читаемой на лице нагловатости и вседозволенности, вполне можно было бы принять за скинхеда (которые в последнее время сильно досаждают властям всех уровней).

Подобные заявления вызвали еще большее недоумение на лице Василия Петровича, который не привык, сидя в этом кресле уже больше десятка лет, слушать из уст посетителей подобные слова. Он привык слышать как раз обратное: "нуждаемся", "необходимо", "требуем", "хотим"... и так далее и тому подобное, причем все перечисленные требования чаще всего заканчивались восклицательным знаком, (а то и не одним) наличие которого обычно затрудняло отказ в просьбе посетителя.

Глава администрации уже, было, открыл рот, чтобы выяснить у обоих – зачем же они тогда к нему пожаловали, если оба так самодостаточны? Но не успел.

– Мы пришли к вам по поручению... – далее, сказавший это, как-то замялся, не зная или не желая открыть имени того, по чьему поручению они оказались в кабинете Главы поселковой администрации.

– Да чего там темнить, подыскивать какие-то иносказательные слова, говори прямо, по чьему поручению мы тут оба объявились, – произнес златокудрый мальчишка, обращаясь к своему спутнику.

Однако, после этих слов, тот окончательно смутился и замолчал совсем. Тогда подросток, взяв инициативу в собственные руки, произнес следующее:

– Мы оба из Рая. Там весьма озабочены процессами, происходящими "в этой стране". Необходимо что-то начинать делать и начинать делать как можно скорее, а то скоро – уже поздно будет. Божественный жребий пал на вас. Вернее, на поселок, которым вы руководите, – добавил он после сделанного заявления и тоже замолчал.

В приемной, на какое-то время, воцарилась полная тишина. Василий Петрович судорожно соображал, какую спецслужбу ему сейчас вызывать: либо ту, что надевает на своих подопечных наручники, (за явное хулиганство в общественных местах) либо другую, пакующую чересчур странных (явно выбивающихся за рамки среднестатистического) представителей человеческого сообщества в смирительные рубашки.

Однако подросток, вероятно решив, что от него ждут еще каких-либо дополнительных разъяснений, совершенно серьезно изрек:

– Я все сказал.

– Да, уж, действительно, – не убавить, не прибавить. По правде, больше и сказать нечего, – пребывая в полном недоумении, согласился с ним Глава администрации.

– Так вы что, не верите, что мы сюда прямиком из Рая и с поручением от самого Создателя? – искренне удивившись, произнес Купидон, который, видя неуверенность Ксафана, окончательно и бесповоротно овладел инициативой.

Василий Петрович никак не мог сообразить, что можно ответить этим "райским посланцам", чтобы, по возможности, быстрее освободить свой кабинет от их совершенно неуместного присутствия здесь. "Господи! Что же мне с ними делать?" – взмолился он. И вдруг, в его мозгу совершенно отчетливо прозвучал голос (как ему почему-то показалось – свыше): "Помоги им, чем сможешь, и это обязательно тебе зачтется"...

– Вот видите, Всевышний сам подтверждает вам это, – произнес Купидон, указывая пальцем вверх, а затем тряхнул кудрями и весело рассмеялся, – Так что, уж, подсобите нам, естественно, по мере ваших возможностей, и, как вам только что пообещали, – сами в накладе не останетесь.

– А что вам, в конце-то концов, надобно от меня? – глубоко вздохнув и осознав безвыходность собственного положения, осведомился обескураженный Глава администрации. Он был верующим христианином и, вполне естественно, не мог просто отмахнуться, оставив пожелания Всевышнего безо всякого внимания.

Тут, наконец-то выйдя из ступора, нашелся, что сказать и Ксафан:

– Нам необходимо, чтобы Вы начали расчистку пруда, – неожиданно скоро выпалил он.

– Чистить пруд?? – сильно удивившись данной просьбе, переспросил Василий Петрович.

– Да, да... именно расчистка Ваших местных "авгиевых конюшен" нам крайне необходима, – опять встрял в разговор бойкий светловолосый пацан.

– Ну, если именно это – так необходимо там, – и он указал пальцем вверх, хотя сам совсем не верил в то, что только что выслушал от своих странных посетителей, – То довожу до вашего сведения, – данное мероприятие уже давно нами запланировано. Правда, из-за отсутствия средств в местном бюджете, начало его постоянно откладывается.

По – правде говоря, расчистка водоема затягивалась не только из-за отсутствия средств. С некоторых пор в кабинет Главы администрации тугим косяком потянулись желающие приватизировать эту пользующуюся большим спросом местную достопримечательность. И эти заинтересованные посетители, уже почти склонили Василия Петровича к подобному решению – как говорится: "Баба с возу – кобыле легче". Действительно, во-первых, с администрации моментально отпала бы забота о его санитарном состоянии. А, во-вторых, в поселковый бюджет, в виде налогов, стали бы поступать кое-какие средства, (в общем-то, если честно, то совсем мизерные) которые можно было использовать для других неотложных целей.

Странно, но плещущаяся в пруду каждое лето общественность, в штыки восприняла предполагаемые преобразования. Она, почему-то, несмотря на повсеместные "приватизационные" веяния, резко воспротивилась предполагаемым изменениям статуса местного водоема с общественного на частный, сколько ее совместными усилиями не убеждали в перспективности приватизации пруда. Общественность моментально смекнула, что после приватизации, в пруд можно будет окунуться, только урезав свой и без того скудный семейный бюджет. Все уже слишком хорошо усвоили внедренную в мозги аксиому, что "бесплатный сыр бывает только в мышеловке". Так что Глава администрации, взвесив все "за" и "против", во избежание неприятностей, в которые могло бы перерасти народное недовольство, все же окончательно решил оставить водоем на поселковом бюджете.

– А вы постарайтесь, все-таки, непременно изыскать средства, и дальше не откладывать этого. Вы и представить себе не можете, какую огромную популярность вашему поселку может принести это мероприятие, – вежливо попросил Ксафан.

– И, пожалуйста, как можно быстрее!.. Не торчать же нам здесь, в этом захолустье, целую вечность, – подхватив смысл, высказанный Ксафаном, довел его до логического конца Купидон.

Последняя фраза, слетевшая с его языка, в данной ситуации была совершенно неуместна и за счет этого повисла в воздухе. Явное недовольство отразилось во взглядах обоих его собеседников. Ксафан, недовольно покачав головой, взглянул на Купидона с осуждением за то, что тот не сумел сдержать себя, даже беседуя с необходимым в данный исторический момент человеком. А Главу администрации явно задела за живое, столь приниженная и безапелляционная оценка его вотчины.

Совершенно ошарашенный, состоявшимся разговором, Василий Петрович клятвенно заверил странных посетителей, что он возьмет под собственный контроль это, не терпящее никакого отлагательства и проволочек, богоугодное дело. После чего странная парочка, раскланявшись, покинула кабинет, оставив хозяина того, в полном замешательстве: он никак не мог окончательно уяснить для себя, – что сейчас произошло перед его глазами. Или это был чей-то глупый розыгрыш, или какая-то странная мистификация...

Неизвестно, уяснил ли он это для себя впоследствии, однако, следующее за описанными событиями утро, началось с летучки в кабинете Главы администрации. На повестке стоял только один животрепещущий вопрос – расчистка пруда. Другие работники этого милого и уютного теремка толком ничего не могли понять. С какой стати на первое место (совершенно неожиданно) в повестке дня, вытеснив и затмив собой все остальное, всплыл пруд? В поселке и так полным-полно забот. А этот пруд, как не чистился десятки лет, так может еще столько же и дальше пребывать в подобном состоянии. Но Василий Петрович был непреклонен. Он требовал изыскать средства из их весьма скромного поселкового бюджета (так как нефти и газа в Волово – отродясь не водилось) посредством частичного сокращения ассигнований других, не менее (а может быть и более) важных социальных программ и объектов.

– Дался ему этот пруд? – изумленно спрашивала руководительница экономического отдела, у сидящей за соседним столом и отвечающей за поселковое землепользование сотрудницы. И та в ответ удивленно пожимала плечами, совершенно не понимая неожиданно возникшей проблемы, которой еще вчера, – просто-напросто не существовало.

Но уже к вечеру, перелопатив гору финансовых документов и обязательств, в которых пришлось что-то сократить и урезать, необходимые для данного мероприятия средства были изысканы в полном объеме.

– Ну вот! Можете, же, когда захотите, – похвалил всех местный градоначальник, рассматривая, приготовленный для его подписи документ.

Договариваться с водолазами Василий Петрович отправился сам. И договорился довольно быстро. Близость к столице и небольшая глубина, предполагаемого для расчистки водного объекта, сделали свое дело. За работу запросили не так дорого, как предполагалось. Глава администрации остался, весьма доволен, проделанной работой, и перед отъездом еще раз уточнил срок начала работ.

– А чего тянуть? – ответил начальник водолазов, – Прямо завтра с утра и начнем...

У Василия Петровича прямо гора с плеч свалилась. "Ну, вот, – почему-то обрадовано подумал он, – Сделал все, что зависело от меня. И если эти два странных субъекта снова появятся у меня в кабинете, то я смогу отчитаться о проделанной работе... – на этом его мыслительный процесс дал сбой, – Перед кем отчитаться!? – критически спросил он себя, – Может быть это просто какие-то шарлатаны, обладающие гипнозом?"... От подобной мысли ему внезапно сделалось нехорошо. Он сразу же представил себе недостроенную больницу, раздолбанные дороги вверенного ему поселка, отсутствие нормального наземного перехода через железнодорожные пути, делящего поселок на две части и еще много всякого другого, чему теперь еще долго придется ждать своей очереди доведения до ума в связи с расчисткой этого чертового пруда...

"Господи! Зачем я со всем этим связался?" – стал укорять себя за необдуманный поступок Василий Петрович, возвращаясь в свой кабинет. А там, за его столом, нахально взирая на него восседал белокурый мальчуган. У Василия Петровича буквально перехватило горло, от наглости этого нежданного посетителя. Несколько мгновений он, приходя в себя, не мог вымолвить ни слова, затем, выглянув за дверь, строго спросил секретаршу:

– Почему в мое отсутствие, вы запустили в кабинет посторонних?

– А разве там кто-нибудь есть? Лично я туда никого не впускала, – сильно удивившись вопросу шефа, сообщила она, – Собственно говоря, сегодня, как ни странно, к вам, вообще, еще никто не пытался прорваться. Может быть, через окно залезли? – предположила она, собираясь зайти в кабинет и выдворить оттуда незваного гостя, из-за которого она получила незаслуженный нагоняй.

Но Василий Петрович дал ей понять, что ее помощь не потребуется, и он самостоятельно справится с возникшей ситуацией. "Действительно странно... Уже полдня прошло, а я еще никому не понадобился? К чему бы это?" – размышлял он, закрывая за собой дверь и, с явно выраженным недовольством, глядя на своего незваного "гостя".

– А как ты думаешь, почему у тебя сегодня нет посетителей? – лукаво прищурив глаза, спросил мальчишка.

Василий Петрович пожал плечами, не находя объяснения столь странному поведению жителей поселка, у которых каждодневно что-нибудь да приключалось, что требовало его непременного и быстрого реагирования на свершившееся событие. Он даже не обратил внимания, что наглец, расположившийся за его столом, перешел с ним на "ты".

– Так вот, сообщаю тебе. Я их всех перестрелял... вот из этого лука, – сообщил мальчуган, указывая на лук и стрелы, торчащие из-за его спины, – Нечего им отвлекать тебя от важной работы, пусть лучше займутся собственными неотложными делами, – и он звонко рассмеялся.

– Ты что!!! – у Василия Петровича на какое-то время перехватило дыхание от собственного крика, – В моем кабинете посмел тир устроить?! Стрельбу по движущимся мишеням!?– с негодованием воскликнул Глава администрации. – Я тебе сейчас покажу!.. – заорал он буквально в лицо нахалу, хватая телефонную трубку, – Алло... Милиция?..

– Прошу, не надо так громко. И милиции – тоже не надо... – скривившись словно от кислятины, – произнес Купидон. – Я просто зашел выяснить, как продвигаются дела по расчистке пруда?

Почему-то после его слов, весь праведный гнев Василия Петровича моментально улетучился, и он все же отчитался молокососу, сидящему в его же кресле, о проделанной за последние дни работе.

– Вот и прекрасно, – похвалил его малолетний наглец, потому что все его поведение определялось только этим емким словом, а затем, еще раз уточнил, – Значит, завтра можно будет идти прямо на объект?

Василий Петрович в ответ утвердительно кивнул головой, но все же решил справиться о судьбе своих отстрелянных посетителей.

– А с жителями поселка, ну, на которых "вы" соизволили тренироваться в меткости стрельбы, что с ними? – с тревогой произнес он.

– А, с этими?.. Да все с ними в порядке. Просто у них сейчас возникли другие, более неотложные личные дела. Они сейчас посвящают им все свое время. И теперь, тратить его на то, чтобы торчать у тебя в кабинете, они не имеют возможности, – и он рассмеялся. – Ну, ладно. Завтра встретимся на пруду, – сказал он на прощание и моментально исчез с глаз.

В дверь заглянула секретарша.

– Извините... Но мне показалось, что Вы с кем-то разговариваете? – спросила она, с изумлением оглядывая кабинет, в котором кроме его хозяина никого не было.

– Тебе показалось, – бросив на нее невинный непонимающий взгляд, сообщил Василий Петрович, наконец-то располагаясь в собственном кресле, которое еще хранило тепло предыдущего седока.

На следующее утро, на берегу пруда началась запланированная работа. Нельзя сказать, чтобы она «закипела», как обычно пишут в подобных случаях журналисты, но кое какие сдвиги действительно произошли. На машине привезли снаряжение для подводных работ, да и самих водолазов тоже. Те обошли вокруг пруда, видимо, выбирая лучшее место для начала деятельности; с интересом взглянули на полуголых распаренных посетителей бани и нос к носу столкнулись с Главой администрации, лично прибывшим взглянуть на начало работ.

Затем водолазы облачились в соответствующую амуницию и, с легким всплеском с борта привезенной ими же лодки, погрузились в пруд.

За всей этой процедурой с противоположного берега заинтересованно наблюдали Ксафан с Купидоном. Удостоверившись, что расчистка уже началась, они направились к газетному киоску, чтобы проверить была ли напечатана в районной газете "Плоскости" заметка, которую им удалось вчера ввернуть ее Главному редактору. И вчера же, несмотря на то, что завтрашний номер был уже полностью сверстан, редакторша (а это была довольно миловидная молодая девушка) по просьбе Ксафана, который ей явно приглянулся, изыскала для нее немного места в постоянной рубрике: "Интересные новости с Подмосковных просторов", аннулировав из нее менее "интересные" на ее редакторский взгляд вести, поступившие с тех же широких Подмосковных горизонтов.

Купидон не был бы Богом любви, если бы не заметил и не обратил своего пристального внимания на ее взгляд, брошенный на заинтересовавшего ее Ксафана. Моментально оценив складывающуюся ситуацию, он достал стрелу из колчана и выстрелил в редакторшу, попав ей прямо в сердце. Взгляд журналистки на Ксафана в ту же минуту кардинально изменился. Из просто заинтересованного – он сделался явственно влюбленным. Тогда мальчишка (пока на его проделки не успел должным образом отреагировать Ксафан) пустил следующую стрелу и в него самого.

– Ой, – воскликнул, пронзенный ею, Ксафан, непроизвольно хватаясь за сердце и поворачиваясь к Купидону.

Он собирался надавать тому тумаков, но любовь, моментально возникшая в его сердце, которую он еще ни разу в своей длительной жизни не испытывал, уже сделала свое дело.

Бывшему черту долгое время не идентифицировавшему свою принадлежность к мужскому полу, превратившемуся сейчас и вовсе в бесполого ангела, укол купидоновой стрелы в мгновение ока дал возможность прочувствовать, что такое любовь к женщине. И он, потеряв всякий интерес к своему спутнику, снова повернулся к явно привлекшему его объекту и встретил влюбленные очи редакторши...

– Ну, теперь можно не заботится об информационном сопровождении райского проекта, – потирая руки, буркнул себе под нос Купидон. – Эта парочка сделает все в наилучшем виде, – а следом за этой мыслью схватился за голову, – Что же это я такое наделал?.. – В полной растерянности спросил он себя, глядя на чирикавшую (о чем-то своем) влюбленную парочку, которая не обращала на него абсолютно никакого внимания. – Это ведь значит, что вся основная работа теперь ляжет на мои слабые детские плечи... – изобразив из себя горемыку, скорбно изрек он, – Интересно, разрешен ли сейчас здесь детский труд? Раньше, кажется, был запрещен. И как же мне тогда быть? – неуверенно произнес он, в раздумье, почесав за ухом. – Ну, да ладно, что сделано, то сделано, – заключил он, без всякого раскаяния о содеянном, и хитро улыбнулся.

Но все это произошло вчера, а сегодня Ксафан, развернув купленную газету, решил удостовериться, сработали ли его чары относительно редактора газеты, и моментально отыскал, что их интересовало. Своим читателям районная газета сообщала следующее:

"Глава администрации поселка Волово В. П. Маслов сумел изыскать необходимую сумму денег для благоустройства гордости поселка – пруда, доставшегося нам еще от царских времен. Основные затраты связаны с очисткой дна пруда и освобождением родников, когда-то славившихся своей водой, а сейчас заваленных мусором, скопившимся почти за столетие. Очистку родников на дне пруда будет проводить группа легких водолазов, снабженных современной импортной техникой".

На этом заметка заканчивалась. Оставалось лишь удивляться расторопности вездесущих журналистов газеты. Ведь, сообщение появилось абсолютно синхронно с началом работ. Причем, откуда в редакции узнали об этом – было не понятно.

Василий Петрович, вернувшись в кабинет, и тоже ознакомившись с местной прессой, был весьма озадачен данной заметкой. Хотя, с другой стороны она обрадовала его, потому что не каждый день фамилия (даже Главы администрации поселка городского типа) попадает в прессу, тем более по такому хорошему поводу, как забота об окружающей среде. Его удивляло другое, кто умудрился так быстро прознать об этом и отреагировать, потому что он сам – никакого интервью по данному поводу никому не давал.

Спустя пару дней, в районной газете вновь появилась заметка, касающаяся расчищаемого водоема. На сей раз, ее текст был значительно больше по объему, а что касается содержания, то оно явно не соответствовало действительности.

"Сенсация! При очистке Воловского пруда найдена каменная плита с непонятными письменами, вырубленными на ее поверхности. В Волово прибыла группа московских археологов во главе со всемирно известным академиком Борисом Гальпериным. Он приступил к ознакомлению с материалами съемки плиты и надписи на ней. Кроме того, уже немолодой академик сам спустился в легком водолазном костюме на дно пруда. Нашей газете Борис Гальперин дал короткое интервью, в котором сообщил следующее:

– Пока рано говорить о значимости находки. Требуется провести ее тщательное исследование. Однако, даже без углеродного анализа, по одному лишь характеру исполнения надписи, можно говорить о времени ее появления, – приблизительно две тысячи лет тому назад. Особенный интерес вызывает наличие в центре плиты круглого отверстия, уходящего внутрь, как минимум на полметра. Возможно, оно уходит и глубже, но пока забито донными отложениями".

Прочитав эту заметку, Василий Петрович в полном изумлении посидел еще какое-то время за рабочим столом, где и происходило ознакомление с этим странным печатным материалом, затем встал, нервно походил по кабинету взад и вперед и вызвал секретаршу.

– Ты читала это?! – спросил он, взяв газету и ткнув пальцем в заметку. Неизвестно почему, но он решил, что это именно ее рук дело.

– Еще не успела. С утра так много работы навалилось. Но я обязательно прочту. А что там пишут? Снова о нас?.. – слишком бесхитростно, чтобы быть причастной к этому бреду, поинтересовалась она.

– Какой академик Гальперин!? Какая плита с дыркой!? И кому интересно, что на ней нацарапал какой-то придурок две тысячи лет назад!? Хотя, и так известно, – наверняка, то же самое, что и сейчас пишут, где ни попадя... – возмущенно кричал Василий Петрович на абсолютно непричастную к появлению заметки в газете секретаршу.

А та, совершенно потерянная, молча внимала воплям своего шефа, не понимая причины его неожиданного срыва. Выпустив пар негодования, по поводу заметки, на голову секретарши, которая в данный момент в качестве громоотвода случайно оказалась под рукой, но, в конечном итоге, осознав, что она тут ни при чем, он поехал к пруду, чтобы, окончательно удостовериться в лживости заметки. Затем он собирался отправиться "качать права" в редакцию "Плоскостей", требуя от редактора полного опровержения данной галиматьи.

Куча мусора, добытая водолазами со дна пруда, по своим размерам уже стала превышать городскую свалку, неподалеку от которой она и расположилась. На вопросы Главы администрации о камне с дыркой и академике Гальперине, водолазы удивленно пожимали плечами. Взбешенный Василий Петрович, сев в машину, направился в областной центр, с намерениями разнести в пух и прах, сочиняющую небылицы, редакцию газеты и ее Главного редактора, позволяющего появляться подобной чуши на страницах, возглавляемого ею печатного издания. Не успел он преодолеть и половины пути, как мобильник, приятной классической мелодией, известил, что с ним желают пообщаться.

Звонила секретарша:

– Меня только что оповестили, что водолазы обнаружили плиту с дырой посередине и еще с какой-то надписью, – растеряно сообщила она.

Василий Петрович, что есть силы, нажав на тормоза, резко остановил машину. Шины громко взвизгнули от случившейся неожиданности, прочертив на асфальте черный след внезапного резкого торможения.

– А академик Гальперин собственной персоной, к нам, надеюсь, еще не прибыл? – язвительно спросил он.

– Пока еще нет, – совершенно серьезно ответила секретарша, – но он уже в дороге... Борис Моисеевич как услышал об этой находке, так побросав все дела, сразу же направился к нам. Он уже звонил сюда, чтобы у вас поточнее выяснить насчет всего этого. Если вы прямо сейчас развернетесь, то, может быть, еще успеете встретить его лично, – отчиталась она о поселковых происшествиях, случившихся за короткое время его отсутствия.

И Василий Петрович, круто развернув машину, погнал ее назад, чтобы успеть, самому встретить всемирно известное академическое светило.

Он подъехал к пруду, когда, облаченный в легкий водолазный костюм, весьма подвижный для своего возраста, академик, только что вылезший из воды, давал интервью. Именно это интервью Василий Петрович поутру уже успел прочесть в районной газете "Плоскости"... И хоть Глава администрации был не из слабонервных, кое-какие признаки предобморочного состояния из-за ощущения доселе не знакомого состояния "дежавю" с ним случились.