Текст книги "Как в одном поселке (СИ)"

Автор книги: Маргарита Гофф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– А я, так просто счастлив за Анюту. Если бы вы знали, как она любит его и как страдает, в его отсутствии, – выпалил Генрих и моментально заглох. Вероятно, вспомнив, как за свои постоянные встревания в чужой разговор, ранее бывал неоднократно наказан.

Но на сей раз, – никто его не наказывал. И можно ли, вообще, наказывать, говорящее на человеческом языке, животное, когда ему вполне все можно объяснить словами.

Около красивого, только что отстроенного, здания толпилось множество народа. Неподалеку от входа во Дворец бракосочетания стояла скульптурная композиция, изображавшая девушку и юношу, направляющихся именно в этот Дворец. А неподалеку от них расположился еще один член данной скульптурной группы, – подросток с колчаном стрел за спиной и луком в руках. Он выглядывал из-за дерева, которое разделяло его и уже знакомую нам пару, как бы выискивая на тех места, куда в следующее мгновение попадет стрела, выпущенная из его лука. И черты лица этого сорванца очень напоминали черты хитро-мудрого Купидона.

И как им было не напоминать того, когда с большим трудом, но все же инициатору данного монументального сооружения, а именно Василию Петровичу, правда, с некоторым трудом, удалось уговорить Божество с Олимпа встретиться со скульптором, и позировать тому хоть пару раз. Скульптор, видимо был действительно хорош, потому что в облике Купидона, он сразу же узрел божественную сущность жителя с Олимпа, которую он идеально воплотил в скульптуре.

Вы, наверное, больше привыкли к изображению Купидонов, ясельного или, в лучшем случае, детсадовского возраста, что совершенно неправомерно. Вспомните, у Купидона была возлюбленная Психея. Про любовь с первого взгляда, все наслышаны, но любовь с пеленок, пока еще, к счастью, не привилась, хотя... все идет к этому. А вот подростковый возраст, с его влюбленностями и, в конечном итоге первой и, конечно, самой прекрасной любовью, как раз соответствует подростковому возрасту Купидона.

Собравшаяся около нового здания толпа, была нарядной и оживленной. Такое настроение бывает у людей, пришедших на какое-либо долгожданное приятное мероприятие. Например: на футбольный матч, либо на открытие выставки, либо на введение в действие какого-либо объекта, который уже давно было необходимо отстроить, но возможность представилась только сейчас. Данная толпа собралась здесь по поводу открытия в поселке долгожданного только что отстроенного объекта, а именно – Дворца бракосочетания.

Этот объект действительно был уже давно нужен поселку. А стал особенно необходимым, после того, как в поселке появился Купидон со своими уникальными стрелами. Неудобно было по субботам и воскресеньям большому количеству невест и женихов, катить в Районный центр, для того, чтобы там узаконить свои отношения. Поэтому многие ограничивались лишь гражданскими отношениями, что по большому счету не совсем верно. А, исходя из христианских (да и мусульманских) соображений, которых придерживается основная масса жителей страны, это, вообще, является блудом. И вот, чтобы вновь возродить институт брака, в Волово и отстроили прекрасный Дворец бракосочетания.

Скажите мне, какая девушка или женщина добровольно откажется от свадебного торжества, на котором она, хоть и всего на один день превращается в принцессу? А может быть и в королеву? Она – в центре всеобщего внимания. На ней платье, которое, зачастую, уже больше никогда не пригодится в дальнейшем, но сегодня она в нем такая прекрасная, что брошенных на ветер денег, – совсем не жалко. Все восхищаются только ею и ее избранником, все желают счастья и всего самого хорошего. Разве возможно отказаться от подобного!?

Тут стоит только сказать, что не стоит увлекаться и злоупотреблять такими счастливыми днями, иначе вскоре это войдет в привычку и станет чем-то вроде алкоголизма с его запоями или наркомании с ее ломками. Встанет как-нибудь поутру жена и задумается. "Что-то давненько я не надевала на себя свадебное платье. А сейчас фасончики пошли такие миленькие, мне, наверняка, подойдут". Иногда даже кажется, что некоторые женщины руководствуются именно этими, а не какими-то объективными причинами.

Иначе чем объяснить случаи, когда, отгуляв очередную свадьбу, уже бывшая жена возвращается обратно к своему, же, бывшему мужу? Не для того ли, чтобы еще разок принарядиться и выслушать те добрые пожелания, которыми так изобилует свадебное застолье. Ну, а дальше, все по уже знакомому сценарию. Хорошо еще если в данном "бракованном" браке не появились дети. Представляете, какой стресс для ребенка несколько раз в жизни видеть свою маму в новом свадебном платье и с новым папой рядом с ней? Вполне достаточно, чтобы день такой случился единожды в жизни, и чтобы воспоминания о нем сохранились в памяти навсегда.

Неожиданно гудение толпы стихло. К вновь отстроенному дворцу подкатил Глава администрации поселка. Тут его уже ждала натянутая красная ленточка, которую он должен был разрезать, не забыв оставить кусочек ее себе на долгую память об этом событии, и ножницы на тарелочке, которыми при этом ритуале обычно пользуются. Однако Василий Петрович не спешил воспользоваться ими. Сначала он произнес речь, о пользе открытия этого объекта для всего поселка, и для каждого его жителя. И даже произнеся свою речь, Василий Петрович, не спешил взяться за режущий инструмент: он явно ждал чего-то.

А в это время со стороны Районного центра несся лимузин с двумя переплетенными кольцами на крыше и наряженной в свадебное платье куклы на капоте. На заднем сидении сидела Анечка в белом платье и фате, а рядом с ней, ее возлюбленный Ксафан. У их ног примостился счастливый Генрих. А Купидон восседал на переднем сидении рядом с шофером и постоянно крутился, взглядывая, то на жениха, то на невесту. Собственно говоря, на невесту действительно стоило посмотреть. Она была прекрасна в своем свадебном наряде. Что же касается Ксафана, то он был одет в свой балахон, в котором и прибыл в свое время на Землю.

– Ты выглядишь, не как жених, а как псих, сбежавший из сумасшедшего дома, – сообщил Купидон своему другу и засмеялся.

– И без тебя знаю, – огрызнулся Ксафан.

Он сегодня с утра изо всех сил пытался облачиться в костюм, приобретенный специально для этого случая. Причем в этом ему помогали все присутствующие сейчас здесь, за исключением водителя. Но ангельские крылья никак не хотели помещаться в пиджак. И как их совместными усилиями не упихивали в него, крылья туда не помещались, а если и помещались, то образовывали безобразный горб на спине Ксафана. А Анечка совсем не хотела иметь горбатого жениха. Она решила: пусть лучше все увидят ангельские крылья за спиной ее будущего мужа, чем горб на том же месте.

– Не расстраивайся ты так, – решил подбодрить его Купидон, – Я думаю, что тебе недолго придется щеголять в своих крыльях. Как только женишься, так они у тебя и отпадут, – обрадовал его златокудрый малец.

– С чего ты это взял? – насторожился Ксафан, который гордился, что имеет за спиной большие ангельские крылья, подтверждающие его небесный статус.

– Так ведь, когда ты из черта преобразовался в ангела, – чертов хвост, – у тебя отвалился. Не правда ли? Ты ведь сам рассказывал мне об этом. Неужели же ты рассчитываешь на то, что, став мужем и, соответственно, – просто мужчиной, ты сохранишь свои ангельские крылья? Смотри, чтобы в глазах жены, – вновь не превратился в дьявола, – он с интересом взглянул на Анечку, на то, как она отреагирует на его тираду.

Но Анечка пропустила мимо ушей все неуместные намеки Купидона. Она с улыбкой на лице ответила ему, что выходит замуж за ангела, и таковым он останется для нее навсегда, даже если у него и не будет красивых белых крыльев.

– Ну, молодец, Анюта! Честно говоря, не ожидал я от тебя такого правильного ответа. Главное, чтобы твои слова не расходились с делом, – произнес Купидон, который являлся свидетелем со стороны жениха, на предстоящем бракосочетании.

Со стороны невесты свидетелем, во что бы то ни стало, стремился стать Генрих, но во избежание всяческих недоразумений, эту роль взял на себя Василий Петрович, который, нервно переминаясь с ноги на ногу, ожидал первую брачующуюся пару при входе во Дворец бракосочетания.

И вот, наконец, у Дворца остановился долгожданный свадебный лимузин. Из него выскочил юркий подросток с крылышками за спиной, и все сразу же отметили, что он очень похож на скульптуру, расположившуюся тут же. А может быть и совсем на оборот? Однако кто первичен в этой паре, так и не было выяснено. Он открыл дверцу машины. Из нее появилась невеста в великолепном платье от известного местного модельера, подол которого, чтобы тот не испачкался в пыли, важно выступая на задних лапах, – передними держал и нес черный пудель. Это зрелище буквально потрясло всех присутствовавших. Можно даже сказать, что у тех отвалилась челюсть. Но после появления из машины жениха, одетого в хламиду, да еще и с ангельскими крыльями за спиной, – многие просто потеряли дар речи.

Хотя совершенно не понятно, почему появление необычно одетого жениха вызвало такую реакцию окружающих. Уже давно бы пора было привыкнуть к тому, что сейчас браки (в основном, для того, чтобы попасть в книгу рекордов Гиннеса) заключаются в таких непредвиденных местах, как дно морское, и там брачующиеся одеты в водолазные костюмы, или в небесах, где за их спинами болтаются парашюты. Но почему хламида и крылья нынешнего жениха довели всех до ступора? Непонятно...

Василий Петрович расторопно подхватил под руку невесту, и повел ее во Дворец. Следом за ними шли Ксафан и его свидетель Купидон. И уже зазвучал Свадебный марш Мендельсона, и посыпались совершенно никчемные в данной ситуации вопросы насчет согласия пришедших сочетаться законным браком. Как будь-то бы, кто-то притащился сюда, вбухав на подготовку свадебного торжества кучу денег, не имея подобного желания. В общем, все шло своим чередом. Но только Анечка и Ксафан скрепили подписями свое желание узаконить свои любовные отношения, как на пол что-то упало. Все взглянули туда, откуда донесся глухой стук, и увидели большие белые крылья, лежащие у ног Ксафана.

– Ну, что я тебе говорил? – не смог утерпеть Купидон, – Теперь следи, чтобы хвост снова не вырос. Правда, на современном этапе пластической хирургии...

И не успел он закончить то, что собирался сказать своему другу, как увидел перед своим носом весьма увесистый кулак Ксафана.

– Ты что... совсем сдурел на радостях? – оторопело произнес Купидон, – Шуток не понимаешь, что ли? А я то, дурак, старался. Твой свадебный пиджак привез. В машине, в багажнике лежит. А ты... – с обидой в голосе произнес он.

– Ну, ладно. Ладно... – примирительно произнес Ксафан, – Просто сегодня такой день, а ты все подкалываешь меня. Еще не надоело? А ведь совсем скоро наши пути разойдутся навсегда.

– Да, – с грустью подтвердил Купидон, – Ты останешься здесь, ну а я займусь своими прямыми обязанностями, и буду исполнять их не только здесь, но и во всех христианских странах. А я так привык быть с вами со всеми. Тут так весело, совсем не то, что на Олимпе или даже в Раю...

– Ну, так и оставайся здесь тоже, – предложил Ксафан.

– Я? Здесь? Не говори глупостей. Я – Бог, и не могу остаться здесь ни под каким видом и не при каких обстоятельствах, – надменно произнес Купидон и побежал к машине, за пиджаком своего друга.

И только Ксафан надел на себя пиджак, как сразу превратился в самого обычного среднестатистического жениха, то есть стал молодым худощавым мужчиной, безумно влюбленным в свою избранницу. Может быть единственное, что отличало его от остальных женихов, – так это довольно смуглый цвет лица для европейского типа, по-видимому, он приобрел тот от долгого пребывания рядом с адскими котлами. Сажа так въелась в кожу, что отмыть ее не представлялось никакой возможности.

Купидон, взглянув на пару, самодовольно произнес:

– Да, как же верно я их подобрал тогда друг для друга. Чудесная семейная пара получилась.

Он уже и забыл, как в свое время ругал себя за то, что, не задумавшись, подстрелил для лучшего друга такую недалекую и глупенькую журналисточку. Сейчас он так совсем не думал. Да и Анечка основательно продвинулась вперед в своей специальности. И общение с Генрихом многое дало в повышении ее культурного уровня и расширения кругозора. В общем, пара получилась действительно прекрасной.

– А сейчас разрешите вручить вам подарок от жителей нашего поселка и от меня лично, – произнес Василий Петрович, и достал из внутреннего кармана пиджака конверт, который тут же был им передан Ксафану и его новоиспеченной жене Анечке.

– Что это? – удивленно спросили те.

– Так вместо того, чтобы спрашивать, лучше откройте и посмотрите, – самодовольно улыбаясь, посоветовал Глава администрации.

Конверт был тут же вскрыт, и в нем обнаружились ключи от одного из коттеджей, которые были возведены в одном из вновь строящихся районов поселка. Эти уютные дома были построены специально для людей, внесших большой вклад в развитие и процветание Волово.

А в другой части поселка начали строиться многоэтажные дома, квартиры в которых, по замыслу Главы администрации, будут получать вступающие в брак жители Волово. Чтобы больше не происходило такого, что собственными квартирами семьи обзаводились тогда, когда их жизнь фактически уже бывала прожита. Тут же строились несколько детских садов и новая школа, чтобы народившимся маленьким жителям Волово было, где проводить свое счастливое детство.

– Мы и не ожидали такого подарка! – воскликнула счастливая Анечка, и ее тут же поддержал и более сдержанный Ксафан. Он уже давно подумывал о том, куда он приведет свою жену после свадьбы. Теперь этот вопрос отпал сам собою.

– А я люблю их дарить, особенно хорошим людям, которые стараются делать добро окружающим, – и Василий Петрович расплылся в улыбке, радуясь тому, что так удружил новобрачным.

Сюжет об открытии в Волово нового Дворца бракосочетания, был показан в новостной программе центрального телевидения, потому что в последнее время этот населенный пункт стал чрезвычайно популярен, и буквально всех жителей страны интересовали любые происшествия и события, происходящие там. И этот репортаж с места событий, находясь в камере предварительного заключения, увидели Мефистофель и Лилиан. Как вы сами догадываетесь, их камера была весьма уютной. Мефистофелю пришлось изрядно потратиться на это. Камера досталась им от прежнего сидельца Матросской тишины, который, будучи до недавнего времени владельцем одной из самой крупной нефтяной компании, сумел обеспечить себе, даже пребывая здесь, в CИЗО, вполне комфортное существование. Вот, – это и есть рыночная экономика в действии! В некоторых камерах подследственные спят по очереди из-за отсутствия места в тех, а те, кто может заплатить за тюремный комфорт, то и телевизор в камере (для развлечения) – в самый раз.

– Смотри-ка, этот мерзавец женился! – почти заорала взбешенная Лилиан, указывая на экран телевизора.

– Вот, уж, чего я никак не ожидал от него, – вымолвил Мефистофель, качая головой.

– Так значит, он скоро снова попадет к нам? Значит, мы сможем в полной мере отомстить ему, – злорадно констатировала Лилиан.

Но Мефистофель сумел довольно быстро разубедить ее в этом.

– Зря ты так радуешься, дорогая, – это совсем не обязательно. Сама прекрасно знаешь, что не все христиане поголовно попадают к нам в Ад. Хотя нам с тобой к этому необходимо стремиться. И сейчас, мы, нашими стараниями, безусловно, увеличили процент их попадания к нам, – уточнил он, – Но ты также знаешь, что помимо Ада – существует и Рай. Не стоит забывать об этом.

– Неужели Создатель простит ему его выходку? – поинтересовалась Лилиан, – И вообще, что он из себя воображает? Сначала черт, затем ангел, а теперь, вот, человеком решил заделаться.

– Ну, его прежняя выходка ему уже прощена, раз Создатель взял его к себе обратно. По большому счету, каждый из людей может быть ангелом или чертом. Это зависит от того, каким образом его воспринимают окружающие, и каким он сам ощущает себя. Ксафан видимо осознал, что ни черт, ни ангел, не соответствуют его мироощущению. Вот он и выбрал себе наиболее подходящее для себя состояние. Ну, а сейчас, попадет он к нам, или же вернется в Рай, будет зависеть исключительно от него самого. А я почти уверен, что он будет очень аккуратно вести себя на Земле и никогда не нарушать заповеди Создателя, чтобы не оказаться снова в Аду. Тем более, он прекрасно знает, что бывает у нас с грешниками, – резюмировал Мефистофель.

И вдруг, совершенно неожиданно, Лилиан разрыдалась. Во-первых, оттого, что ее огромное желание отомстить Ксафану, по всей видимости, никогда не сбудется, а во-вторых, ей сейчас так захотелось очутиться дома, в привычной для себя адской обстановке. В общем, это желание сейчас казалось ей самым главным в жизни, и если оно в ближайшее время не будет исполнено, то она просто-напросто умрет. Безусловно, это было явным преувеличением. Мы-то знаем, что этого не могло произойти по определению. Но горючими слезами, она смогла добиться своего, – разжалобить патрона.

– Что с тобой, дорогая? – заботливо спросил Мефистофель.

– Я хочу домой, – вытирая слезы и продолжая всхлипывать, произнесла Лилиан, а потом добавила еще более жалобно, – Очень хочу, любимый...

И любимый не устоял.

– Да я и сам склоняюсь к тому, что уже пора уносить отсюда ноги. Надоело мне все это. Не очень удачный у нас в этот раз получился вояж на Землю. Не удалось справиться с поставленной задачей. Но ведь не может же везти постоянно. Нужно уметь и с поражением справляться. Не правда ли? – с грустью спросил Мефистофель, ожидая ее поддержки.

– Правда, правда... – моментально согласилась с ним Лилиан, чтобы он не успел передумать и не попытаться довести это провальное дело до победного конца.

– Ну, тогда – вперед! – ободряюще улыбнувшись Лилиан и подхватив ее на руки, произнес Мефистофель.

– Вперед! – прокричала Лилиан, и на радостях обвила его шею руками и поцеловала своего шефа.

Камера предварительного заключения моментально опустела.

Спустя буквально несколько минут вся «Матросская тишина» перестала быть тихой. Сначала взвыла сирена, оповещая всех о случившемся в этих стенах чрезвычайном происшествии. Весь персонал нервно засуетился. Отовсюду послышался гомон то вспыхивающих, то прекращающихся разговоров. Среди этого гвалта, однако, вполне четко вычленялось: «Когда?.. Где?.. Не может этого быть!..» Это потрясенные сотрудники изолятора делились друг с другом любыми новостями о сбежавших подследственных. Двери «провинившейся» камеры, упустившей своих постояльцев, были распахнуты настежь. Все, случайно или специально проходящие мимо, непременно заглядывали в нее, видимо надеясь во внезапно опустевшим помещении, все же увидеть ее бывших постояльцев.

Уже была приведена ищейка, которая, усердно обнюхав всю камеру, уселась посредине той, подняла морду в потолок и жалостно взвыла. По полу уже лазило несколько криминалистов с лупами, отыскивая следы подкопа и инструмент, которым тот мог быть совершен, но ими не было найдено абсолютно ничего, даже иголки, хотя, если бы она и была найдена там, то совершенно непонятно как с ее помощью можно было бы совершить побег. Другие проверяли, не подпилена ли в камере оконная решетка, которая создает в подобных помещениях столь изысканный "дизайн" – "неба в клетку".

Финалом всего этого было "явление" начальника заведения на место странного "происшествия". Он встал приблизительно туда, где еще совсем недавно сидела воющая, явно напуганная чем-то, овчарка, и усердно массировал виски пальцами, видимо, этими движениями пытаясь стимулировать деятельность своих мозгов, которые, как и их хозяин, в данный момент находились в ступоре. Выражение его лица было таким, что будь он собакой, то взвыл бы непременно. Все следственные мероприятия абсолютно ни к чему не привели. Не было найдено ни одной зацепки, и не было выдвинуто ни одной сколько-нибудь выдерживающей критики версии по поводу произошедшего.

– Черт их побрал, что ли? Или в тартарары провалились? – обреченно размышлял он, периодически взглядывая то на совершенно не тронутую никаким пилящим инструментом решетку на окне, то на пол, тоже абсолютно целый.

Почему-то он совсем не уделил внимания стенам, хотя в мировой литературе встречались подобные сюжеты, насчет человека, проходящего сквозь стены... Ну, а если подобными способностями по мнению писателей обладают люди, то для чертей это вообще плевое дело. Впрочем, он даже не предполагал, насколько его гипотеза насчет "чертей и тартара" в данном конкретном случае совпадала с истиной.

Оставалось только "дело", взятое под контроль высшими чинами государства, "спустить на тормозах". И, безусловно, работникам ГУИН, МВД, Следственного комитета и Прокуратуры совместными усилиями удалось замять это громкое дело, чтобы оно не бросило тень на их "кристально чистые" ведомства. Так что об этом теперь знает лишь ограниченный круг посвященных людей, которые очень заинтересованы в том, чтобы сохранить эту тайну.

А в кабинете Василия Петровича в это время собрались все участники, которые были задействованы в столь благодатном развитии поселка Волово. То есть сам Глава администрации и, прибывшие из Рая Ксафан и Купидон. Сегодня настал день прощания. Купидон отбывал обратно в Рай, а Ксафан оставался на Земле, причем в новой для себя ипостаси – земного мужчины.

– Значит, замолвишь за меня словечко перед Всевышним? Объяснишь ему мою ситуацию? – спросил Ксафан у Купидона.

– А ты как думаешь? – ответил ему тот.

– Я думаю, что объяснишь...

– Тогда зачем спрашиваешь? – удивился Купидон и рассмеялся, – Вот видишь, даже барахло твое прихватил, – и он указал на тюк, который держал в руках.

–А что это? – спросил Ксафан удивленно.

– Крылья твои ангельские и балахон, в котором ты прибыл сюда. Я думаю, что этот реквизит стоит вернуть туда, откуда он был взят. Мало ли что... может быть кому-нибудь эта амуниция еще и сгодиться. Сам же знаешь, что в Раю не рыночная экономика, и там не принято выкидывать вполне приличные вещи на помойку, лишь бы поддерживать эту дурацкую формулу: "деньги – товар – деньги" не взирая ни на что. Ни на то, что бесцельно тратятся природные ресурсы, ни на то, что Земля уже давно превратилась в помойку, ни на то, что жизнь обычного человека перестала чего-либо стоить. Краеугольным камнем всего, к сожалению, стали деньги. А потом, нужен же какой-то повод, чтобы попасть на прием к создателю. Я ведь не имею права вламываться к нему на прием по собственному желанию. Мне необходимо ждать, когда он соизволит вызвать меня по какому-нибудь поводу. А когда этот повод возникнет, – никому не известно. Вот потому-то и приходится тащить это обратно, чтобы была причина, – сдать ему твою амуницию по приходу, – и Купидон тяжело вздохнул, показывая всем, как обременительна для него эта незапланированная ноша, которую он вынужден тащить так далеко на своих неокрепших детских плечах.

– Ну, ладно, ладно... не расстраивайся ты так. Они совсем не тяжелые. Я, ведь, носил их за плечами и совсем не ощущал никакой тяжести, – успокоил его Ксафан.

– Ясное дело, что для тебя, – легкие. Как говорится, – своя ноша не тянет. Мои крылышки меня тоже совсем не обременяют. Ну, да ладно, что мы все о крыльях. Давайте, наконец, прощаться, – сказал Купидон.

Он подошел к Василию Петровичу и, пожав тому руку, произнес:

– Рад был с тобой познакомиться. Мы неплохо сработались, не правда ли?

– Правда, правда, – отозвался Василий Петрович, – И я тоже очень рад, что теперь имею в качестве хорошего знакомого, а может быть и друга, такое чудесное, имеющее божественное происхождение создание. Передавай привет твоей матушке... – хотел, было продолжить он свои пожелания, но осекся, вспомнив о сложных отношениях сына и матери.

Он вопросительно взглянул на Купидона, одобрит ли тот его порыв, и не рассердится ли на упоминание о своей матери, но Купидон, несмотря на свое божественное происхождение, одобрил и поощрил Главу администрации:

– Конечно друг. А кто же еще? Только настоящий друг мог выдержать мой "чудесный" характер, и не сдать меня туда, куда ты неоднократно собирался меня препроводить. И имел на это полное право. Но ты не воспользовался этим, за что я тебе очень благодарен. А насчет привета Венере, так я передам ей твой привет и еще расскажу о "Венере Ильской". Думаю, ее повеселит эта остроумная выдумка.

– Ну, стоит ли, вообще, говорить об этом, – остановил его Василий Петрович.

– Действительно, не стоит, – сказал Купидон, и обратился к Ксафану, – Ну, что, дружище? Ты, надеюсь, не сомневаешься, в этом?

– Я – не сомневаюсь. Просто будет скучно без тебя. Всегда бывает трудно расставаться с хорошими друзьями... – констатировал Ксафан.

– Но, ведь, мы не навсегда с вами прощаемся, – неожиданно для Ксафана и Василия Петровича, со всей серьезностью заявил Купидон.

– Что ты имеешь в виду? – удивленно пожав плечами, спросили его друзья.

– А вы не догадываетесь? Я имею в виду то, что мне придется как-то позаботиться о счастье ваших отпрысков. Вы, ведь, наверняка не захотите, чтобы они остались бобылями или старыми девами на всю жизнь? – хитро улыбаясь, осведомился Купидон.

– Конечно, же, не захотим, – ответили те.

– Ну, вот и придется мне воспользоваться своими стрелами, чтобы ваши пожелания на этот счет осуществились, – и Купидон как всегда залился смехом, – А по такому случаю, мне будет просто необходимо спуститься на Землю. Мои стрелы, – просто стрелы, а не ракеты, которые могли бы достигать Земли прямо из Рая.

– Значит, мы еще увидимся? – обрадовались оба.

– Это будет зависеть от вашего стремления увидеть меня. Вы, наверняка знаете, что иногда желания способны материализоваться. Так что дерзайте и у вас получиться. Ну, а сейчас давайте прощаться.

Они крепко обнялись на прощание, и Купидон, взмахнув своими крылышками, исчез в небесах.

Ксафан тут же отправился к своей молодой любимой жене Анечке. Сейчас, во время медового месяца, они наверстывали упущенное ими общение, которое во время ухаживания было невозможно, в виду их большой занятости в тот период времени.

Василий Петрович остался один в своем кабинете. Однако его одиночество длилось не долго. Вскоре в дверь настойчиво постучали.

– Входите, – не заперто, – отозвался он на стук.

И в дверь вошла инициативная группа представителей правящей партии с предложением избираться на грядущих выборах в Думу именно от их партии, потому что он очень успешно проводит в жизнь замыслы партии, в отличие от других их ставленников.

– Позвольте, – внимательно выслушав их предложение, произнес Василий Петрович, – Я даже не вхожу в ряды вашей партии...

– Это не проблема. Мы вас примем в наши ряды, хоть сегодня. Можно прямо сейчас. А когда вы станете депутатом, у вас будет квартира в Москве, за вами будет закреплена машина с мигалкой и всякие другие привилегии. А работа, в общем-то, не пыльная. Главное во время на нужные для партии кнопки нажимать. Так вы согласны? – спросила женщина, входившая в инициативную группу.

Ее манера разговора чем-то напоминала чертовку Лилиан. Такой же напор, такая же экспрессия, такие же завидные предложения. Единственное, что ее отличало от Лилиан, так это полное отсутствие шарма. Хотя было видно и невооруженным глазом, что она к этому очень стремилась.

– Видите ли, у меня уже есть своя квартира, и своя машина тоже есть, и живу я в ближнем Подмосковье, до Москвы рукой подать. Так что многое из того, чем вы меня соблазняете, – у меня уже есть. А нажимать кнопки, зачастую принимая несусветные законы, – у мня не возникает желания... – и тут он осекся. Заминка вышла по вполне понятной причине. – "А если я так резко откажусь, – в следующий раз могут и не пригласить? Ведь быть Депутатом Государственной Думы, значительно престижнее, чем Главой администрации поселка городского типа" – правильно рассудил он, а потом, неожиданно для себя, спросил, – А можно я подумаю над вашим предложением?

– Конечно можно. Только быстрее думайте. У нас, помимо вас, есть и множество других кандидатов, которых и уговаривать не надо, потому что они сами приходят и просят, чтобы их выдвинули в депутаты, – обиженно произнесла самая "инициативная" из инициативной группы. После этих слов, инициативная группа с чувством собственного достоинства и исполненного долга удалилась из его кабинета.

Иногда подобные инициаторы бывают столь наглыми и назойливыми, что любыми средствами хочется умерить их пыл, или поступить вопреки их просьбе. И всегда, после столь агрессивной агитации, стоит задаться вопросом над тем: кому это нужно и выгодно, чтобы потом проигравшим не приходилось долго выслушивать от выигравших, историю о том, что "бесплатный сыр бывает только в мышеловке". Или выигравшим и мышеловка не помеха жрать дармовой сыр оттуда?

Едва за ходоками закрылась дверь, как настойчиво зазвонил телефон. Так настойчиво он не звонил еще ни разу.

– Я вас слушаю, – сообщил Василий Петрович, находящемуся на другом конце провода.

– С вами говорит... – и тут Василий Петрович сам узнал голос говорившего, который по несколько раз в день, по различным поводам, обычно звучал с экранов телевизоров, – Василий Петрович, я тут подумал, что вам, с вашими организаторскими способностями, уже стало маловато поле вашей деятельности, то есть поселок городского типа. Уже давно пора перебираться в столицу, и приносить пользу не только жителям поселка, но и жителям всей страны. Вы согласны со мной? – Василий Петрович, не зная, что обычно отвечают на подобные предложения, молчал. Пауза затягивалась. – Алло, вы меня слышите?

– Я вас слышу, но не знаю, что ответить... – выдавил из себя, смущенный подобным вниманием Глава администрации.

– Я и не прошу, чтобы вы отвечали мне немедленно. Подумайте над моим предложением, а позже я вам позвоню еще раз, – и телефонная трубка замолчала, а Василий Петрович облегченно вздохнул.

Не успел он, как следует придти в себя от только что поступивших предложений, как на пороге его кабинета появилась депутация жителей поселка Волово.

– Василий Петрович, это правда? – спросила одна, видимо самая бойкая из пришедших.

– Я вас слушаю, – привычной для себя фразой, поддержал разговор Глава администрации.

– Нет, это мы хотим услышать от вас, это правда или нет? Вы действительно собираетесь уезжать в Москву, или это просто кто-то сплетни глупые распускает?

– Это и правда и не совсем правда, – задумчиво изрек Глава администрации, – Предложения действительно были, но... я еще не решил, соглашаться ли на них, или нет.