Текст книги "Радуга Над Теокалли"

Автор книги: Маргарита Свидерская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

– Ошибаешься, твоя жена умерла на сухом водопаде! Ты забыл, как сам отдал меня жрецам?.. Тогда ты не подумал, что у нас может быть ребенок, а теперь к чему эти напыщенные фразы о сыне, которого тоже могло не быть?! Мое имя – Золотое Перышко Колибри, я – ацтекская женщина! Оставь нас в покое! Ведь у тебя уже есть ещё дети? Есть другая жена!

– Зачем ты опрашиваешь? Что это изменит? – Кинич-Ахава присел на корточках рядом с разгневанной женой и сыном.

– Я не хочу идти к сапотекам! Там ты снова вручишь нас в руки своей матери и её жреца!

– Тебе совершенно нечего бояться за вашу жизнь. Моя мать умерла. А жрец… Его забрал Ицамна… Пока мы будем жить в Митле у…

– У твоей новой жены?.. Ты удивлен, что мне известны подробности твоей жизни? Странно, что ты побоялся признаться…

– Мне нечего скрывать! – Кинич-Ахава гордо вскинул голову, задетое самолюбие, тревожно давало о себе знать. Разговор уходил в сторону от намеченной цели, он понял, что не сможет рассчитывать не только на радость освобождения, но и на смирение Иш-Чель:

– Мы будем жить в Митле в моем доме. Наш сын будет залогом нашего мира. Ты можешь не тревожиться в отношении моей второй жены. Она послушна и не задает лишних вопросов. Её хорошо воспитали.

– А ты уверен, что меня достаточно хорошо воспитали для твоего нового дома?

– Я знаю, что ты ревнива, но разума тебе не занимать, не захочешь же ты испортить жизнь себе и своему сыну?

– Не стоит мне угрожать, Кинич-Ахава, пока не поздно, одумайся и отпусти нас!

– Ты начинаешь меня раздражать!..

– Скоро ты будешь находиться постоянно в этом состоянии. Посмотри на моего сына. Он думает, как его отец, ходит, ест и даже спит как мой муж Амантлан. Он воспитан и живет, как его учил отец, а не ты… И знает только одного отца – Амантлана! Ты никогда не станешь ему отцом. Он никогда не сможет тебя принять!.. Хотя, что для тебя мои слова! Очевидно, опять плохи дела, и возникла необходимость в воинах моей семьи… Ты же всегда вспоминаешь о моих братьях Кокомо, когда нет выхода. Ты поэтому нас выкрал?

– Хорошо, я не буду скрывать от тебя. Да твои братья обещали мне помочь и восстановить наш город, наш Коацаок!

– Твой Коацаок разрушен, там нет жителей, с кем и за что ты собираешься воевать? Вот почему тебе нужны мои братья! Конечно, среди сапотеков не нашлось ни одного сумасшедшего среди вождей! А что же ты обещал сапотекам и моим братьям? – гневная речь Иш-Чель заставила Кинич-Ахава нахмуриться, перед ним явно была совершенно не та, горящая любовью и думающая только об удовольствиях, его юная жена. Перед ним стояла взрослая и уверенная в себе гордая женщина. А ее одежда и украшения только подчеркивали принадлежность к ацтекам. Очевидно, думала она так же, как и ненавистное ему племя страны Анауак. Внезапно ему стало противно все: ее одежда, она сама, ее голос и манеры, даже то, что он совершил и вынужден здесь теперь сидеть и видеть все это.

– Мы договорились, что ради твоего сына, Кокомо помогут отстроить заново Коацаок. Сапотекам я ничего не обещал. Они просто дали мне дом, жену, пищу, благодаря моей матери.

– Значит, ради моего сына мои братья поддались на твои уговоры и решились на предательство? А ты не подумал, что им выгоднее заключить мир с ацтеками, потому что даже брак уже заключен – это брак между мною и Амантланом! И он ничего им не стоил? А дал целостность границ между двумя народами?! Он дал мир, понимаешь, Кинич-Ахава, мир на их землях? Кто ты для них теперь, когда меня признали залогом этого мира между страной майя и Анауаком?! Два месяца назад мой брат Кулькан, представляя всю семью Кокомо, заключил договор с ацтеками о мире! А зачем им нужен ты, кто не давал покоя в течение стольких лет на границе Анауака? И, последнее, Амантлан найдет нас, даже если тебе удастся притащить меня силой в Митлу, и только силой, сама я не сделаю ни шага по своей воле! – Иш-Чель гордо встряхнула головой и села рядом с сыном, пытаясь успокоиться.

Кинич-Ахава был потрясен услышанным, получалось, что все его планы были призрачным лунным светом? Братья Кокомо притворялись, делая вид, что хотят помочь ему, что обеспокоены судьбой сестры, а сами тем временем посылали гонцов в Теночтитлан, за его спиной заключили с ацтеками договор о мире?! Как же можно жить, если майя предают майя?! А может быть дело вовсе и не в предательстве, а в том, что, сам не заметив, он случайно свернул с прямой дороги и перестал чувствовать, что необходимо его народу? Перестал быть мудрым вождем? Когда же это стало? После осады Коацаока? После мнимой гибели Иш-Чель? Когда умер отец? Кинич-Ахава пытался вспомнить и не мог. Горечь поражения угнетала и выбивала из налаженного ритма жизнь-борьба. Оказалось, что никому теперь не нужна война на границе! Два народа, столкнувшись один раз и уничтожив его город, жизнь, семью, разошлись и решили жить в мире, а он остался выброшенным из жизни этой волной. Невостребованным и в некотором смысле даже лишним, приносящим только беспокойство и угрозу их миру. Он, который так стойко отражал неприятеля и защищал путь в страну майя. Кто отдал всё и не получил ничего, оставшись один на тропе войны… Что же ему делать дальше?.. И для чего жить?

Последующий день только подтвердил догадку Иш-Чель, что Амантлан преследует похитителей, он действительно наступал им на пятки, стремительно сокращая расстояние между ними. Казалось, что ацтеки пробиваются даже ночью через лесные заросли.

Иногда вой ягуара раздавался практически рядом! Для нее это был глас свободы – она знала, что муж идет за ними и скоро он настигнет их. Вчера на рассвете воины Кинич-Ахава видели огни факелов за разлившейся рекой, которая несколько задержала Амантлана, который не был готов к неожиданной переправе. Воины искали брод и готовились к тому, чтобы перебраться через реку вплавь. Всю ночь Амантлан не сомкнул глаз, интуиция подсказывала ему, что похитители недалеко, но страшная тревога за жену и сына судорогой сводила скулы. Он позволял себе поспать только пару часов на рассвете, чтобы утомление не могло помешать ему трезво мыслить, но и то, он чутко прислушивался, не пришли ли разведчики.

Эта погоня через лес, безостановочное движение на последнем дыхании, гнала его вперед. Он ни на миг не сомневался, что жену похитили, что она не ушла сама. Иш-Чель не могла его предать!

На третий день, опытный охотник-следопыт, который вел отряд Амантлана, указал ему на более глубокие отпечатки следов. Майя старались идти цепочкой, след в след. Затем, на ночной стоянке ацтеки рассмотрели вдруг появившиеся отпечатки женских и детских сандалий – это могло означать только одно – Золотое Перышко Колибри и Маленького Ягуара похитили и несли. Они не ушли добровольно! Они были пленниками.

Отряд Амантлана с удвоенной энергией стал пробиваться через заросли леса. Они настигли похитителей на рассвете пятого дня, но сразу атаковать не стали. Амантлан приказал их окружить и в одиночку вышел на их стоянку. Мгновенно к его горлу приставили десяток копий. Иш-Чель проснулась от шума, но, хоть и с трудом, сдержала крик радости.

– Я – Амантлан, предводитель ягуаров на южных границах Анауака. Вы украли мою жену и сына. Я пришел их забрать.

– Я – Кинич-Ахава!.. Это я забрал свою семью! – копья воины опустили. Кинич-Ахава вышел Амантлану на встречу. Они встали друг напротив друга, внимательно оценивая соперника.

– Между моим народом и народом майя подписан договор мира. Мне не нужны ваши жизни. Отдайте мне семью и уходите. Мы никого не тронем, – махнул рукой в сторону Иш-Чель и Маленького Ягуара Амантлан.

– Об этом договоре нам ничего не известно. Моя жена попала к вам в плен, и я забрал ее.

– Теперь Золотое Перышко Колибри не только моя жена, она является залогом мира между нашими народами. Если ты заберешь ее, то это нарушит договор, который заключили вожди. Ты станешь преступником. К тому же, мои люди и я подтвердим – ты забрал ее силой, – Амантлану было хорошо видно, что его семья лежит связанной, – Они пленники, а не члены твоей семьи!

Кинич-Ахава с трудом сдерживал гнев и разочарование, он горел желанием вонзить нож в сердце ацтека. Но тут его воины начали шептаться, тихо проявляя недовольство: целью похода было освобождение жены их вождя из рабства, а получалось, что теперь они нарушали договор, подписанный вождями, становились преступниками. На такое многие идти не хотели.

– Верни женщину и ребенка, Кинич-Ахава!..

– Мы не преступники, договор о мире нельзя нарушать!..

– Вы верите какому-то ацтеку?!. Он – наш враг! Его уста лгут! Он скажет вам, что угодно, только бы не вступать с нами в бой, он трус, у него мало людей!.. – начал выкрикивать Кинич-Ахава в отчаянии, кружа по площадке. Он переводил взгляд с воина на воина, пытаясь найти поддержку и посеять сомнения. Но мужчины опускали глаза или отворачивались, сомнения в правдивости слов было, но…

– Он не трус! Амантлан говорит правду! Если не хотите верить ацтеку, то его слова подтверждаю я! – донесся голос Иш-Чель, которой удалось таки сесть и опереться спиной о дерево. Она внимательно наблюдала за происходящим и не могла допустить, чтобы Кинич-Ахава взял верх.

– Нужно спросить женщину, пусть она скажет правду! – проявил неповиновение один из воинов. Кинич-Ахава выхватил нож и угрожающе занес его над ним, преграждая дорогу.

– Отойди, ахав, мы много лет знаем друг друга. Я не предаю тебя, а лишь не даю совершить глупость… – не дрогнул воин, спокойно отстраняя своего вождя и направляясь к Иш-Чель. Он развязал веревки на ней и Маленьком Ягуаре и помог подняться обоим. Втроем они подошли к отряду, который все это время не шевельнулся и стоял молча в ожидании.

– Говори, женщина!

– Амантлан сказал вам правду. Майя и ацтеки заключили мир, который вы можете сейчас разрушить. Я и Маленький Ягуар – члены семьи Амантлана, и мы хотим вернуться домой.

Воины стояли молча, потом тот, который развязал Иш-Чель, подошел к ней, взял за руку и подвел к Амантлану:

– Забирай свою женщину и сына, вождь! Мы не нарушим мир!

Кинич-Ахава попытался сделать шаг, но воины, стоящие рядом, удержали его. Маленький Ягуар, не спеша, как-то совсем по взрослому, взял мать за руку и пошел к отцу. Когда Амантлан, пропускал их на лесную тропу вперед себя, мальчик все же кинул прощальный взгляд на вождя майя. Кинич-Ахава, не отрываясь, смотрел вслед уходящему от него навсегда прошлому.

ЭПИЛОГ

– Почему ты?! Почему именно тебя отправляют на эти Цветочные войны?! – металась по комнате Иш-Чель год спустя. Она была готова разбить все, что бьется и разорвать на клочки, разметать все, что попадалось ей на пути, только бы выпустить из себя этот гнев. Ее всю трясло, липкий страх за мужа сковывал мысли, не давал воздуха. Вот, снова, опять, как всегда члену ее семьи грозит гибель, а она, сколько бы не молила богов, не может вымолить у них пощады. Почему они так суровы к ней? Почему она живет в постоянной тревоге за себя и близких?! Почему богиня Радуги оставила ей только дар предчувствия? А она сейчас, как никогда прежде, ощущала угрозу жизни Амантлана.

За этот счастливый год, что они прожили, у них почти не было споров, на удивление Амантлан чаще находился в поместье, а не в походе. Проблему создал Маленький Ягуар. Пора было определяться с его образованием. Мальчик гордо заявил, что хочет стать воином-ягуаром. Это желание смутило и расстроило Иш-Чель. Она попыталась найти поддержку у мужа, но Амантлан довольно улыбнулся и гордо произнес:

– Ты будешь моей достойной сменой, сын!

– Никогда. Никогда ты, Маленький Ягуар, не будешь воином. Ты станешь ученым, но оружие в твоих руках будет только тогда, когда нужно будет защитить свой дом или семью!

– Но, мама, я хочу быть воином! Ты же имя мне дала не Кроличьи Уши, не Кусок Томата! Я – Маленький Ягуар, у меня имя воина! Какой из меня тлакуил?! – развел руками огорченный мальчик, потом взглянул на Амантлана, ища поддержки у него.

– Я не допущу этого! – решительно воспротивилась Иш-Чель, – Маленький Ягуар, в тебе течет кровь великого народа, ты – майя по крови. Сейчас мир, но нет ничего постоянного, я не могу допустить, чтобы ты хоть когда-нибудь поднял оружие против своего народа! Амантлан, неужели ты допустишь это?!

Амантлан посмотрел на жену, сына, вздохнул и принял сторону Иш-Чель:

– Знаешь, а твоя мать права, совсем не обязательно размахивать дубинкой, чтобы прославиться. Куда важнее слово и знания, Маленький Ягуар, они сильнее ножа, дубинки, стрелы. Я решил доверить тебе одну тайну, сын, о ней известно всего троим людям: мне, твоей матери, твоему дяде Кремниевый Нож и вот теперь тебе. Ты станешь хранителем ее, твой сын передаст эту тайну своему сыну, тот своему и так далее. Вы будете беречь то, что удалось нам спасти и передадите ее народу, когда изменится ситуация в нашей стране. Ты понял меня, сын?

Глаза мальчика зажег азарт. Тайна, известная всего лишь нескольким взрослым и вот ему… Это было куда важнее, чем игры мальчиков; опаснее, чем ходить на ночную охоту! И он кивнул, давая согласие принять этот дар взрослых, понимая, что военная слава воина-ягуара скрылась безвозвратно за горизонтом, и он вынужден теперь будет изучать звезды, математику, литературу и многие другие науки. Новый путь был ему неизвестен, но в нем, пожалуй, было намного больше тайн и опасностей, чем на пути простого воина, а потому и под силу ему, как сыну наихрабрейшего военачальника Анауака.

– Я не обману твоего доверия, отец!..

И вот только удалось убедить Маленького Ягуара выбрать путь ученого, а не воина, как новая напасть! Цветочные воины! Идея, долго вынашиваемая Тлакаелелем, была воплощена в жизнь несколько месяцев назад. Теперь не было нужды отправлять армии в поход для захвата пленников, чтобы, принеся их в жертву на теокалли в Теночтитлане, накормить богов. Теперь крупные города ацтекской империи договаривались между собой, соблюдая очередность, и выставляли воинов. Битва между ними приравнивалась к акту жертвоприношения, все погибшие отправлялись в сады Уициллопочтли, считались мужественными и храбрейшими воинами. Но главное – боги были сыты, и миру на земле не угрожала катастрофа и гибель.

Настала очередь Теночтитлана выставить своих воинов, вести их должен был Амантлан. Иш-Чель раньше мужа ощутила тревогу, ей было видение, и она сделала слабую попытку отвести беду, уговаривая мужа сказаться больным. Но в ответ лишь слышала ласковые слова Амантлана, который пытался разубедить ее:

– Ну-ну, дорогая, не сердись! Это же великая честь, это почетный бой ради наших богов, а я один из лучших воинов своей страны!

– Я так люблю тебя, Амантлан, что не могу представить даже, что будет, если ты однажды не вернешься… Я… не смогу без тебя жить, вернее, жизнь мне будет не нужна без тебя, слышишь?!

– Иш-Чель, моя Радуга, мое Золотое Перышко Колибри. Твоя любовь так сильна, что хранит меня в бою! Иш-Чель, да я не могу не вернуться!

– Зачем же ты показал Маленькому Ягуару спрятанные Кодексы? Он ведь еще мал, чтобы хранить такую опасную тайну. Зачем ты отдал распоряжения о своем имуществе? – терзала его вопросами Иш-Чель, показывая, что не верит его словам, что он сам предчувствует беду, неосознанно давая распоряжения.

– Тебе известно, что все храбрые воины-ацтеки, погибнув в бою, возвращаются через четыре года на землю в образе колибри? Так вот, я вернусь к тебе, дорогая, я буду всегда с тобой!.. – Амантлан, одной рукой обнял жену за плечи, а другой вытряхнул из кожаного мешочка, висевшего на его поясе, разные мелочи. Среди зерен чоколатля он нашел маленькое перышко, поднес его к губам, дунул. Отведя руку, он поймал солнечные лучи, проникающие через окошко, и перышко засияло:

– Смотри, я нашел это золотое перышко колибри очень давно… Оно со мною уже несколько лет, я смотрю на него и ощущаю, что ты рядом. Когда ветерок шевелит его, я представляю, как ветер запутался в твоих волосах. Если солнечные лучи играют с ним, я знаю, что у моей жены все хорошо – облака несчастий далеко и не затеняют небо над ее головой. Ты всегда рядом со мною, дорогая, я слишком люблю тебя, чтобы позволить хоть одной слезинке упасть с твоих ресниц… Я всегда буду рядом с тобою, Золотое Перышко Колибри!

– Амантлан, я, как никогда, предчувствую беду, не уходи на эти войны!

– Мы не в силах изменить решение богов, я не могу остаться… Не плачь!

Через три дня, в день, объявленный благоприятным для Цветочных войн, отряды встретились. Народ обоих городов с ликованием следил за ходом боя, жрецы возносили молитвы.

Семья Иш-Чель стояла на возвышенности там, где расположились пилли. Временами женщина закрывала глаза и возносила молитву своей богине. Воинам Теночтитлана удалось окружить противника, осталась всего лишь небольшая горстка, когда сзади Амантлана, пересиливая боль, поднялся окровавленный воин и из последних сил обрушил палицу на предводителя ягуаров. Амантлан упал, палица раскроила ему череп. Он умер тут же.

Иш-Чель вскочила с циновки, она в первую минуту надеялась, что муж поднимется, что он только ранен, но этого не произошло, и никто не пытался оказать ему помощь. Только вокруг послышались крики:

– Амантлан убит!..

– Наш предводитель ягуаров погиб!..

– Мы победили!.. Слава Уициллопочтли!.. Слава Тлалоку!..

Тогда она сорвалась с места, чтобы бежать к нему, но споткнулась о какой-то корень, торчавший из земли. Упала, но быстро поднялась, и ничего не видя за пеленой слез, побежала к месту, где лежал Амантлан.

Вокруг ликовал народ – праздник прошел успешно, боги будут довольны. И только одинокая фигура женщины неслась по залитому кровью и заваленному трупами полю, крича:

– Нет!.. Не умирай!..

Фигура остановилась у погибшего военачальника, опустилась на колени и приникла к нему… Сердце Иш-Чель остановилось, едва она поняла, что ее любимый человек, ее защита и опора отправился в сады Уицилопочтли.