Текст книги "Радуга Над Теокалли"

Автор книги: Маргарита Свидерская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

– После всего, что со мною произошло, меня и палкой на теокалли не загонишь! – Кулькан поиграл с племянником, внимательно выслушал все, что произошло с сестрой, и незаметно уснул. Иш-Чель тихо выскользнула из комнаты и направилась в покои хозяина. Она шла тихо. Было уже за полночь.

Комната Амантлана освещалась только огнем из очага, и ей пришлось привыкнуть к полумраку, прежде чем сделать хоть один шаг с порога. Убедившись, что Амантлан лежит и спит, она собралась с духом и направилась к нему, уже ясно различая очертания спящего хозяина. Когда до него оставалась пара шагов, её остановил совершенно бодрый голос:

– Зачем ты пришла, женщина?

– Почему ты никогда не называешь меня по имени?

– А мне позволена такая милость?

– Ты – мой господин и вправе называть меня, как тебе угодно…

– Я и называю тебя – женщина.

– Хорошо.

– Ты пришла за этим и меня разбудила? – он присел, одеяло сползло, и Иш-Чель невольно уставилась на его мощный торс. Амантлан окинул её насмешливым взглядом, отчего, помимо воли, женщина залилась багровым румянцем, представляя, как глупо она выглядит.

– Да, я пришла за этим или ради того, чтобы закончить нашу сделку! – её гордо вскинутая голова сказала Амантлану больше, чем слова, но ничуть его не смутила. Опять на его губах играла насмешливая улыбка, которая временами ее страшно злила.

– Какое похвальное рвение, женщина… Но боюсь, ты напутала… – теперь в его глазах читалось нечто совсем непонятное. – Я не старец убогий, который ловит любую возможность получить в свою постель молодую женщину! Уходи, не мешай мне спать!.. Вокруг достаточно ласковых и нежных женщин, которые приходят ко мне сами, по своему желанию, а не из чувства долга. Убирайся, иначе я позову людей! – последние слова Шп-Чель слышала, когда уже была в проходе.

"Паршивый пес!.. Как же я тебя ненавижу!" – Иш-Чель со всего маху упала на свою постель, не боясь разбудить брата и сына. Рой мыслей крутился в ее голове, но ни одна не могла ей подсказать, как убить мужа. Только совсем под утро прохлада позволила ей забыться сном.

Пока Иш-Чель занималась братом, Амантлан не спал, а уж после её ухода он тем более не мог забыгься. До самого утра он мерил комнату шагами, от стены до маленького окошка в дворик, обзывал себя последним дураком, шептал проклятья и обреченно мотал головой, с тоской смотря в дверной проем, где скрылась Иш-Чель. Несколько раз он порывался выйти и найти её, тогда бы свершилось то, о чём он мечтал так часто по ночам, и что ему подарили боги, но он упустил. Гордость брала свое, он сжимал руками деревянную перегородку, закрывающую окно, передавая ей силу своей неутоленной страсти и боли. В очередной раз бросал взгляд на луну и обреченно шептал:

– Мне не нужна твоя благодарность… она хуже ножа, мне нужна твоя любовь… Ты нужна мне, Иш-Чель, но – вся, без остатка…

Поведение Шочи во время праздника показало Ицкоатлю, что нужно срочно принимать меры, его сестра явно выходила из-под контроля. Тлатоани уже пожалел, что позволил ей принять участие, но она так безупречно вела себя перед этим и столь долгое время, как было не поверить в её исправление! И вот теперь он был вынужден вместо того, чтобы идти отдыхать, навестить милую сестрицу.

Шочи не сомневалась, что разозлит Ицкоатля, прошло достаточно много времени после их разговора, а жизнь её ничуть не изменилась, поэтому она решила слегка встряхнуть и брата и Амантлана, женой которого она еще не передумала стать.

К визиту тлатоани она готовилась с такой особой тщательностью, что ей бы позавидовал любой военачалъник Анауака. Длинные волосы были расчесаны и надушены. Многочисленные браслеты сняты, оставлены только те, которые издавали нежный мелодичный звук и были так тонки, что не скрывали изящных линий рук. Одежда поражала, но еще более привлекала внимание своей прозрачностью – под ней тело Шочи было абсолютно открыто любому взгляду.

Женщина собиралась добиться одного из двух своих желаний: либо соблазнить тлатоани и привязать его к себе, либо заставить брата выдать её замуж за Амантлана. Как привести в исполнение задуманное и решала Шочи, когда в комнату вошел Ицкоатль. Он сразу оценил приготовления сестры и не сдержал улыбки:.

– Вижу, что ты меня ждала, дорогая сестра!:

– Разумеется, любимый брат! – Шочи поднялась и встала так, чтобы огонь от факелов оказался сзади и осветил её тело, сделав прозрачными одежду.

– Ты забыла одеться к моему приходу, мне подождать? – пошутил Ицкоатль. Шочи надула губы, но решила воплощать в жизнь первый план.

– Ты хочешь сказать, что ткань слишком тонка и мне может быть холодно, но не волнуйся, я же знаю, как горяча твоя любовь ко мне…

– Я хочу сказать, Шочи, что все твои уловки не для меня, я вижу тебя насквозь и хорошо знаю твой ядовитый язычок!

– Не сомневаюсь, что ты не забыл, каким медовым бывает мой язычек, братец! – Шочи медленно подходила к Ицкоатлю, бедра её призывно колыхались, но все внимание гостя было сосредоточенно на её подкрашенных губах, по которым пробегал маленький язык женщины. Тлатоани вздохнул, но отвел взгляд и прошел в комнату. Постель Шочи была разобрана и усыпана лепестками цветов. Решив, что достаточно шуток, которые ведут не туда, куда нужно ему, а туда, куда хочет Шочи, Ицкоатль завел новый разговор:

– Я считал, что ты исправилась, и позволил тебе присутствовать на празднике, но ты опять взялась за старое!

Шочи спокойно выслушала брата и ласково улыбнулась, вздохнув, совершенно непритворно, так, по крайней мере, показалось Ицкоатлю:

– Разумеется, Ицкоатль, и я даже не боюсь в этом признаться! Да, взялась за старое. Пробыв в столь долгом уединении, я поняла, что мне совершенно не нужен Амантлан, но как еще я могла заставить тебя прийти ко мне?.. Ты сейчас попытаешься сказать, что это неправда, но тебя ко мне привела ревность, мой любимый брат… – продолжая говорить, Шочи медленно подходила к тлатоани, который замер от неожиданного признания. Такого он не ожидал. В полной растерянности он пытался быстро копнуть в своей душе, чтобы определить, насколько права его сестра, но не успел.

Руки Шочи, её полуобнаженное тело ласково обвились вокруг него, и он под тяжестью осел на постель, так и не успев оказать сопротивления. А Шочи уже во всю использовала своё мастерство умелой любовницы, придавив тлатоани к постели и не давая ему ни на минуту прийти в себя. Ицкоатль побарахтался, показывая сопротивление скорее для приличия, а потом сдался, уступив голодному желанию, разожженому опытной женщиной.

Со времени их последней встречи, когда оба были ещё молоды, прошло много времени. Шочи его зря не теряла. Она приобретала и оттачивала свое сексуальное мастерство, становясь в этом деле истинным виртуозом, что было и отмечено Ицкоатлем, получившим изощреннейшее наслаждение. Не дав любовнику отдышаться, Шочи, усевшись сверху на него, тут же приступила к решению своих дел:

– Милый, как видишь, ты зря от меня отказывался, но это все в прошлом, так? – Ицкоатль кивнул, понимая, что Шочи разожгла в нем желание, которое он когда-то потушил, а теперь не собирался отказываться от удовольствий, так искустно ему предложенных.

– Тогда ты скажешь мне, что любишь меня, что я буду с тобой рядом?

И опять тлатоани только кивнул, все больше не желая себе отказывать в предлагаемых утехах, а в глубине души он отругал себя, что столь долго себе в них отказывал, но, вспомнив о многочисленных женах, успокоился. Зря время и он не терял. Хорошо, что они, наконец, смогут договориться, ему так хочется мира в семье. Чтож, если она сейчас попросит его сделать её одной из жен, он заставит её помучиться, потрудиться и согласится. Кто сможет воспротивиться его желанию взять еще одну сестру себе в жены?

Ицкоатль, как никогда, ощущал себя на вершине власти. То, что непокорная Шочи, изолированная долгое время, наконец, признала его силу, смирилась и стала вымаливать у него любви, только подтверждало его мысли. Он знал, что только с человеком, имеющим власть, его сестрица согласилась бы связать свою судьбу, да еще так изысканно…

– Когда ты объявишь меня своей женой?

– Когда ты усмиришь свою гордыню и докажешь, что покорна мне…

– Это я всегда готова тебе доказывать, Ицкоатль!

– Тогда на днях… – Шочи довольно улыбаясь, позволила тлатоани заключить себя в объятия, но в голове она уже строила планы, как отомстить тому, кто ее отверг. Амантлан должен быть наказан.

Приглашение от сестры тлатоани застало Иш-Челъ врасплох. Ей было непонятно, что от не нужно этой знатной даме. Хотя, в глубине души, Иш-Чель догадывалась, что в этом явно замешен Амантлан, который в настоящий момент находился в городе. Иш-Чель решила, на всякий случай, поставить в известность о своем визите Ишто. Та с сомнением покачала головой и отправила раба к сыну в казармы.

С достоинством, выслушав посыльного, женщина старательно стала собираться в гости. Заменила будничную рубашку, да новые сандалии. Небольшой выбор драгоценностей (Амантлан не баловал свою жену роскошью) не заставил ее задержаться и, приблизительно через час, она уже была готова. Покрыв голову белым покрывалом, что делала каждый раз при выходе в город, Иш-Чель уверенно села в каноэ, которое ей любезно прислали. Дворцовый сад она видела, но вновь была восхищена его красотой и пышностью. Прохладные высокие стены дома верховного правителя, все в яркой росписи, предстали перед ней впервые, и она на немного задергалась, внимательно разглядывая каждую картинку.

Вежливое покашливание сопровождающего напомнило ей, зачем она пришла, и женщина была вынуждена поторопиться, чего совсем не хотелось.

Покои Шочи выходили прямо в сад, который плавно спускался к озеру, что давало в жару прохладу, а ночью заставляло пожарче растапливать очаг, чтобы согреться. Сейчас было немного сумрачно и прохладно.

Сестра тлатоани Ицкоатля полностью оправдывала свое звание самой красивой девушеки Теночтитлана. При её появлении присутствующие замолкали, чтобы, в очередной раз, полюбоваться тонкой и высокой фигурой, которая угадывалась, а точнее просматривалась под тончайшим хлопком ее белоснежных одежд. Как того требовал обычай ацтеков, густые волосы жесткой копной были распущены и опускались почти до колен, разделенные на три пряди: две прикрывали высокую грудь, а одна колыхалась на спине. Умело подведенные широко поставленные большие глаза были всегда задумчивы и немного печальны. Что-то невинно-детское проскальзывало в её непосредственной живости, и только опытный человек мог разгадать, что это хорошо продуманное поведение умной и расчетливой женщины, привыкшей к дворцовым интригам.

Итак, они стояли напротив друг друга. Обе такие разные, совершенно не похожие, но почему-то очень близкие.

– Приятно видеть перед собой красивое лицо, – звонкий певучий голос ласкал слух. Шочи, взмахом руки, отослала женщин, которые были с ней, и мило улыбнулась, продолжив:

– Нам ведь не нужны лишние уши, правда?

– Как скажете… – слегка склонила голову Иш-Чель.

– Я уже давно хотела посмотреть на Вас… Но вы были больны, как мне сказали, потом оказалось, что вы подарили нашему герою Амантлану сына… – Шочи во время разговора довольно пристально рассматривала гостью. В её взгляде не было ревности, скорее это был некий дух соперничества.

– Вас не обманули.

– Удивительное почтение, граничащее с гордостью. Это правда, что Вы из знатного рода?

– Да. Мой отец – правитель Майяпана, города в центре земли майя.

– Ирония судьбы… Вы могли бы стать женой правителя тоже какого-нибудь майского города.

– Я и была женой халач-виника Коацаока.

– Вот как? 3начит, наш отважный воин Амантлан отнял вас у мужа? Или вы сами сбежали к нему? – с неподдельным интересом Шочи внимательно заглянула в самую глубину светлых глаз Иш-Чель. Но та вовремя опустила ресницы, не желая выдавать свои чувства незнакомому человеку. Однако от Шочи нелегко было отделаться, ведь она преследовала свои планы.

– И как вам нравится жизнь с ацтекским мужчиной? – Иш-Чель упорно молчала, ей не нравились откровенные вопросы хозяйки, которые показывали, что дальше вообще пойдут ещё откровеннее. Но нужно было ответить достойно:

– Уверяю Вас, она ничем не отличается от жизни с мужчиной майя!

Озорно играя глазами, Шочи повторила свой вопрос, немного его изменив:

– Мне очень интересно, насколько наши мужчины отличаются от ваших?

– Странный вопрос: Амантлан – законопослушный гражданин, а нашему ребенку всего три года.

Шочи громко рассмеялась:

– Амантлан действительно законопослушен в том, что касается интересов Анауака, но, уверяю Вас, когда дело касается женщины, которая ему интересна, и которую он хочет сделать своей, тут никакие запреты его не остановят! Думаю, Вам известно, что мы с ним близки, а я – сестра тлатоани!

Вкрадчивый тон и вызывающий взгляд Шочи провоцировал Иш-Чель, но она смогла себя сдержать и спокойно ответить:

– Ваша связь известна мне, как и любому жителю Теночтитлана, ведь Вы ее не скрываете, но какое отношение к ней могу иметь я? Я – жена законопослушная, мне не пристало следить или указывать мужу, с кем и где ему проводить свободное от его обязанностей время…

– Хорошо! Вижу, что Вы не столь просты, как на первый взгляд, поэтому не буду скрывать своих целей! Я собираюсь стать женой Амантлана! Мы с ним уже решили!

– Госпожа Шочи, если мой муж решил взять в наш дом вторую жену, то, насколько мне об этом известно, первую, старшую жену, то есть меня, ставит перед фактом муж, но никак не возможная женщина. Не торопитесь ли Вы с выводами, мужчины после похода бывают так темпераментны! А Ваша репутация сестры тлатоани…

– А ты, оказывается не тихоня! Умеешь показать зубки! Именно поэтому, Амантлан посчитал, что лучше, если мы с Вами, по-дружески, обо всем договоримся сами! Неужели две женщины из знатных семей не смогут достойно договориться?

– О чем, госпожа? – Иш-Чель с трудом скрыла иронию.

– Как это о чем?! Ваш ребенок родился первым, но мои дети в моей стране смогут занять более высокое положение…

– Вот как? Разрешите напомнить Вам, госпожа, что закон дает право всем свободным гражданам Анауака на любое положение, а я уже давно не рабыня, мой сын – сын свободных граждан!

– Но мои дети…

– И много у Вас детей? – Шочи на секунду смешалась, но продолжила со свойственной ей раскованностью:

– У меня пока нет детей, но это один из наиважнейших вопросов! Я его хочу решить сейчас! Естественно, мой муж не сможет Вам оказывать того внимания, как мужчина, когда мы с ним поженимся, пока я не буду уверена, что ношу его ребенка. И потом, я думаю, мы будем жить в доме тлатоани, и он не сможет Вас посещать, разве что крайне редко. Ведь закон – это для пилли и народа, а стране нужны воины, и так много одиноких женщин… Вам просто необходимо понять сейчас, мы так давно любим друг друга, и если бы не Ваша случайная беременность, то я была бы на Вашем месте, и не было бы этого разговора!

– Моему мужу, при такой большой любви, о которой Вы мне поведали, ничего не стоило жениться на Вас, ведь он только в вопросах безопасности Анауака законопослушный гражданин! Но, если он все же решил, то я не имею права противиться этому. Мне безразлично, где и с кем он будет проводить ночи, но то, что положено мне, как жене, я не уступлю никому! И именно Вам придется с этим мириться! И еще одно, я уже не чужестранка, мои родители – достойные и уважаемые граждане, и они знают, как обратиться в Совет старейшин и призвать Вас и моего мужа к выполнению тех обязательств, которые он поклялся исполнять, взяв меня в жены! Я никогда не отдам ничего, чем обладаю, и что принадлежит мне по закону! Это же касается и интересов моего сына. Он – старший сын Амантлана и ему по праву принадлежит первенство по рождению. Думаю, я ясно выразила свои мысли, госпожа Шочи?

– Да. Но я не напрасно задала свой первый вопрос о мужчинах. Вы за столь короткий срок смогли забыть своего первого мужа?

– Он, кроме того, что был моим мужем, являлся и моим братом, а я не вижу повода забывать членов моего рода, моей первой семьи.

– И все же, как я поняла, из нашей беседы, Вы так настойчивы в отстаивании своих супружеских прав с Амантланом, можно подумать, что Вы, бедняжка, влюблены в нашего сердцееда, а я вас расстраиваю… – Шочи попыталась изобразить искренное огорчение. Но Иш-Чель только иронично усмехнулась и решила добить соперницу:

– Вы ошибаетесь, госпожа Шочи. Меня жалеть не нужно – я любима мужем. Но, если моему мужу, как честному гражданину, хочется довести Вашу долгую историю до конца, спасти Вашу репутацию или пожалеть Вас, то это его долг и право. И, как Вы сказали? "Народу Анауака нужны воины", правильно. Нельзя же заставлять молодую женщину, которую никто не берет в жены, мучиться в одиночестве, ведь кто-то должен это сделать!

– Ах ты дрянь! – наконец Шочи не выдержала, – Ты влезла в мою жизнь и еще издеваешься!

– Нет, госпожа, я отстаиваю честь своей семьи!

– Да нет у тебя никакой семьи! Амантлан не живет с тобой, он бежит от тебя, едва ты появляешься на пороге! И бежит ко мне!

– Если это так, то зачем этот разговор? Чего же Вы боитесь, если мой муж бежит к Вам?! Вы хотите меня запугать, госпожа Шочи, но ничего у Вас не получится! Я знаю свои права и всегда буду их отстаивать! Закон на моей стороне, а Ваши интриги меня не касаются! Прощайте! – Иш-Чель, сохраняя выдержку из последних сил, вышла из комнаты, а, затем, выбежала из дворца. Она не знала чему верить, а чему нет.

Распрощавшись с Шочи, Иш-Чель чувствовала себя разбитой и встревоженной. Она кипела от возмущения. Она терялась в догадках. Чего же хочет Амантлан? Иш-Чель с огромным трудом выдержала обратную дорогу. Противоречия разрывали ее на части. Она никак не могла решить, имеет ли она право потребовать от Амантлана объяснений, или ей тихо покориться? Но наглость Шочи, ее вызвающее поведение на празднике, откровения на приеме, Иш-Чель не могла оставить. Она должна была как-то отреагировать, но вот как?! Конечно, Шочи не Амантлан, она могла спокойно заявлять о его любви, но о своих правах? А что она может сказать виновнику беспокойства? Можно подумать, что это будет иметь какой-нибудь результат! Но, ее оскорбили, не пожелали считаться с ее чувствами! Стоп! Какие такие чувства? А не пора ли остановиться? А то ведь и в правду нужно будет, наконец-то, разобраться, что у нее с мужем. Но нужно ведь прояснить ситуацию! Если Амантлан возьмет себе вторую жену, (а он имеет на это право) то ребенок от второго брака будет оспаривать у ее сына все, или почти все. А сколько еще раз ее муж будет жениться? И каждый раз ей прийдется отстаивать свои интересы? Или нужно раз и навсегда выяснить свое положение в семье?

Прожив достаточно долго в его доме, она понимала, что это тихая гавань для них с сыном. Но она была поставлена в ситуацию, когда каждый стремился бы выжить. Самым естественным было использовать все средства для налаживания отношений с Амантланом. Иш-Чель решилась на выяснение отношений с Амантланом.

То, что жену призвали во дворец тлатоани, могло вызвать только беспокойство. Иш-Чель вошла в две семьи – она была под их защитой. За любой ее проступок несли ответственность муж и приемный отец. Приглашение Шочи озадачило Амантлана, он не мог даже представить, о чем могли говорить между собою его бывшая любовница и жена. Зная вздорный характер Шочи, Амантлан мог предположить только одно – его жену ждала открытая провокация, поэтому следовало спешить. Но он опоздал, Иш-Чель уже входила в дом. Одного взгляда ему хватило, чтобы понять – его ждет крупный и весьма неприятный разговор.

– Мне необходимо с Вами поговорить, господин! – Амантлан с улыбкой смотрел на Иш-Чель, она всегда восхищала его умением держать себя, но сейчас в ее голосе он почувствовал не прикрытый гнев.

– Я… собирался в казармы.

– Нет, господин, сегодня и сейчас Вы выслушаете меня! Если нет, то я подниму скандал на весь дом! – Иш-Чель решительно направилась в его комнату:

– Вам не удасться снова от меня сбежать!

Амантлану и самому было интересно узнать, зачем его жену приглашали во дворец. Не скрывая интереса, он прошел за Иш-Чель и удобно расположился на своем ложе, машинально набивая табаком трубку. По обычаю Иш-Чель должна была дождаться, когда муж обратится к ней, но он не спешил, а она не хотела быть невоспитанной.

– Вас пригласили во дворец? – трубка была набита, раскурена, женщина немного успокоилась, пора было начинать разговор.

– Да. Сестра тлатоани оказала мне любезность.

– Вам показывали сады или делились кулинарными рецептами?

– Вы ошибаетесь, господин! Меня поставили в известность о Вашем решении ввести в дом еще одну жену!

– Да? Кого именно?

– Сестру тлатоани! Почему я узнаю об этом…

– Уверяю, женщина, я не потерял разум, иметь двух жен! А если бы и потерял, то иметь в семье двух женщин и обоих из знатных домов, уж явно бы не стал! У меня дом, а не дворец тлатоани!

– Но, госпожа Шочи убедительно мне заявила, что этот вопрос уже решен. Она хотела решить вопрос о детях!

– Детях? У меня только один ребенок – твой сын, женщина! И еще раз повторяю, я не собираюсь брать вторую жену!

– Но…

– Я, что не понятно сказал?

– Тогда почему…

– Почему Шочи пригласила тебя к себе и устроила театр?

– Она не стала бы это говорить, не имея оснований!

– Скажи, тебя больше всего разозлило, то, что я могу взять вторую жену, или что-то другое?

– Меня попытались унизить! Мне бросили в лицо, что Вы меня избегаете!

– Тебе не хватает моего внимания? Это что-то новое, – Амантлан сделал вид, что поднимается, но Иш-Чель так резко отшатнулась, что уязвила его, – Вижу, что по моему обществу ты не скучаешь… Так, что тебе нужно, женщина? Ты получила защиту, не рабыня, я тебе не докучаю? Что же ты еще хочешь?

– Знать, что мы с сыном в безопасности!

– Так мало? – Амантлан снова улыбался. А Иш-Чель злилась на себя.

– Этого достаточно.

– Это у тебя есть. А жениться я могу в любое время, как только сочту нужным. Мужчине не нужно спрашивать на это разрешения. Естественно, об этом, из вежливости, именно я поставлю тебя в известность. Что еще?

– Вы так явно демонстрируете свое невнимание ко мне, что об этом судачат на всех улицах Теночтитлана!

– Тебе не хватает моего общества? Извини, но я – воин, мне некогда заниматься ухаживанием, даже за собственной женой! К тому же, напоминаю, мы заключили соглашение. Я не вызываю у тебя ничего, кроме дрожи, а насилия мне хватает на войне! Ты сама демонстрируешь мне свое отвращение!

– Вовсе нет!

– Постой-ка, – Амантлан внимательно посмотрел на Иш-Чель, – Если ты встревожена сегодняшним разговором с Шочи, то…

Он продолжал думать и смотреть ей в глаза, кажется, он догадался – все, что было у сестры тлатоани, его жена восприняла слишком серьезно. Настолько, что готова с ним заигрывать! Это было уже слишком.

– Она тебе лгала. Может быть, ты в чем-то и права, женщина, и нам действительно нужно жить под одной крышей, чтобы не вызывать лишних разговоров. Так что с завтрашнего дня тебе нужно переезжать в Теночтитлан и находиться все время в этом доме, пока я не уйду в поход. Я теперь всегда заранее буду предупреждать тебя о своем прибытии, чтобы ты могла меня встретить, как это подобает. Наши отношения действительно зашли в тупик. Но через шесть дней я снова ухожу в поход. Как и обещал, я очень удобный муж, – Амантлан внимательно смотрел на Иш-Чель. На ее лице сначала мелькнуло недовольство, затем удивление, а потом явное сожаление.

– Вы опять уходите в поход?

– А ты будешь горевать? – Амантлан опять шутил, а Иш-Чель страшно злила эта привычка.

– Естественно, соблюдая все обычаи и правила.

– О, я не столь жесток к своей семье, а моя мать не выдержит без бани. Я разрешаю вам после моего ухода удалиться за город, – Амантлан подошел к Иш-Чель вплотную, – Достаточно будет иногда просить богов даровать мне жизнь.

Иш-Чель запаниковала, а он улыбался! Он спокойно взял одну из кос и взвесил ее тяжесть. Аккуратно положил косу на место и коснулся нежно шеи Иш-Чель. Она подняла на него свои глаза, его взгляд смеялся. На несколько мгновений они застыли. Его рука прекратила ласку. Он ждал. Иш-Чель очнулась, опустила глаза и вежливо ответила:

– Мы всегда ежедневно молимся богам послать Вам удачу и здоровье, господин.

– Как и положено семье военачальника, – он был слегка разочарован, но ничего другого и не ожидал. Амантлан отошел от жены и, не глядя на нее, добавил:

– Тебе нечего волноваться за свое будущее, женщина, я сдержу свое обещание. А сейчас мне нужно идти.

Иш-Чель выполнила распоряжение мужа и переехала в город. Они вместе появились в гостях у приемных родителей Иш-Чель, у Тлакаелеля, на рынке делали покупки. Амантлан вел себя с холодным достоинством, так, чтобы никто ничего не смог сказать. Пересуды стихли. Шочи поняла, что проиграла – Амантлан так и не появился во дворце тлатоани. Он в назначенный срок отправился в поход на отоми. Его радовало перемирие с Иш-Чель. За эти дни она была послушна, с ним не спорила и не выказывала свою неприязнь к нему.

Женщина старалась быть с мужем вежливой, вести себя достойно и, как это полагалось по обычаю. Но в голове у нее постоянно крутилась одна мысль, что будет, если Амантлан еще раз женится. Она не могла объяснить, почему ее это так задевает, какое ей до этого дело…

Прошло неколько месяцев, два дня назад пришел гонец от Амантлана с сообщением, что военачальник скоро вернется. Небольшая семья перебралась в Теночтитлан. Готовясь к встрече мужа, Иш-Чель решила посетить рынок вместе со слугами. Совершив покупки, Иш-Чель направилась домой, думая, что еще предстоит сделать до прибытия мужа. Размышления прервал свист кнута, так хорошо ей знакомый:

– Эй, вы, пошевеливайтесь! – грубый голос надсмотрщика, гнавшего рабов к дворцу тлатоани полностью вернул ее в действительность, заставив широко раскрыть глаза на приближавшуюся к ней группу.

Нарядные пилли плавно отходили в сторону и радостно тыкали пальцами, указывая на плетущихся в бессилии рабов. Это были майя. Это были люди её рода. Самой страшное, что в изможденных от долгого пути, грязных и окровавленных людях она рассмотрела знакомые черты…

В глазах потемнело. Она поняла, что сейчас потеряет сознание. Слабость, охватившая её тело и холодный пот, проступивший на лбу, говорили о приближении обморока. Страх и беспокойство в глазах служанки сказали ей об этом, и она попыталась взять себя в руки, по-прежнему не веря своим глазам. Может быть, она потеряла рассудок? Но, нет. Третьим, идущим в общей связке, шел Кинич-Ахава. Она узнала бы столь дорогие её сердцу черты, где угодно и когда угодно, сколь бы грязен не был он, сколь бы долгая дорога не изменила его облик, а раны на лице и теле не исказили его. Война и невзгоды, плен и унижение не смогли сломить дух этого гордого человека – мечты её грез. Его голова была высоко поднята, гордая осанка твердо держала спину; ноги, пусть и едва первдвигались, но ступали уверенно. Белоснежные плиты Теночтитлана жгли его босые ступни не меньше, чем пыль долгих дорог. Он был гордостью майя, и даже в плену весь его вид говорил о силе духа и непримиримой вражде к ним, к народу Анауак. Любой, встретивший гордый, надменный взгляд черных горящих глаз, невольно уступал ему дорогу – пленных порой заносило от нечеловеческой усталости. У всех идущих были потухшие глаза, но этот человек заслуживал уважения праздных пилли. Ацтеки ценили людей, которых не могли сломить.

Иш-Чель попыталась поймать его взгляд, её душа рванулась к нему, забыв и отбросив обиды. Перед ней был самый дорогой ей человек. И она стремилась лишь к тому, чтобы он увидел её, увидел и понял, как ей тяжело видеть это, что она ощущает боль его босых ног, обожженных горячими камнями. Она была готова припасть к ним губами и омыть слезами каждую из спёкшихся и кровоточащих ран… Она страдала бесконечно… Но он прошел, не заметив её – Кинич-Ахава смотрел вперед, поверх голов. Новые чувства охватили её, тонкие руки затряслись от напряжения, и только голос служанки привел Иш-Чел в чувство:

– Госпожа, на нас обращают внимание… Пойдемте домой!

Иш-Чель не помнила, как они добрались домой. Она словно во сне позволила рабам уложить ее в каноэ на мягкие шкуры. Прислужница сообщила, что госпоже стало плохо, и ее оставили одну. Желание спасти Кинич-Ахава даже не возникало. Оно, наверное, родилось в ней, как только Иш-Чель увидела его. Для нее теперь не существовало другой цели, кроме его спасения. То, что Кинич-Ахава вели, как простого раба, давало маленькую надежду, что никто не знает, кем является этот пленник. Нужно срочно узнать, куда отвели пленных, где их содержат и к какому празднику готовят. Иш-Чель поручила это старому Муши, она была твердо уверена, что старик все выполнит и никому ее не выдаст.

Муши вернулся поздно, поставил каноэ и тихо проник в ее комнату. Вид госпожи его смутил – всегда спокойная и уверенная, сейчас Иш-Чель не находила себе места. Едва Муши пересек порог комнаты, как госпожа подлетела к нему и вцепилась в руку:

– Не медли, где этот человек?

– Должен Вас расстроить, госпожа, но этих пленников разместили в тюрьме рядом со зверинцем тлатоани… – старику было тяжело видеть в глазах женщины потухшую надежду, – Госпожа, их охраняют не воины!

– А кто?

– Ночью во дворце бродят ручные ягуары сестры тлатоани Шочи… – голос старого Муши едва доносился до Иш-Чель, потому что вспомнив историю этих ягуаров, в ее голове стал вырисовываться безумный план…

Купить каноэ, выкрасть из комнаты Амантлана специальный знак, который служил пропуском на южных дорогах и некоторые другие мелочи не вызывали у женщины тревоги. Самое главное было проникнуть ночью во дворец и вывести Кинич-Ахава. Как это выполнить?

Казалось, что голова разорвётся от мыслей, одна шальнее другой. Час шел за часом. Терпение Муши перерастало в смирение, когда хозяйка наконец-то все обдумала. Предложение Иш-Чель было настолько неправдоподобно и безумно, что про себя старик решил, будто его госпожа тронулась умом. Сама идея была невероятна, а ее воплощение потребовало бы огромной силы воли и абсолютного бесстрашия. И именно оно светилось в решительном взгляде Иш-Чель, которая ставила на кон всё, что имела, а расплата, в случае провала, была бы ужасной.

– Ты готов мне помочь, Муши? – тонкие руки женщины не знали покоя, они то теребили край рубашки, то взлетали к волосам, поправляя тщательно уложенную прическу, то ладошкой прикрывали дрожащие губы, сдерживая дыхание. Она хорошо осознавала, что её ждет, и старалась ещё раз продумать, чтобы не ошибиться.

Пока Муши разыскивал каноэ, Иш-Чель пробралась в комнату мужа, неустанно повторяя молитву своей богине. Руки дрожали от напряжения, в глазах плавали темные круги, она боялась не найти то, что помогло бы ей спасти Кинич-Ахава.