Текст книги "Триумф Темного Меча"

Автор книги: Маргарет Уэйс

Соавторы: Трейси Хикмен
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА ШЕСТАЯ
ПРИНЦ-ЛЯГУШКА

Принц Гаральд с упреком глянул на кардинала.

– У меня есть множество серьезных дел, – холодно сказал он, повернувшись на каблуках. – Поскольку меч у Ксавьера, наши военные приготовления надо ускорить, и прежде, чем он успеет узнать...

– Ваше высочество, – перебил его Радисовик, – предлагаю вам все же уделить ему чуточку времени и выслушать.

Хотя говорил он спокойно, тон кардинала был тверд и непререкаем. Изрядно уже перевалив за половину века, Радисовик успел увидеть, как его принц вырос из мальчика в мужчину. Он сам учил его и вел по жизни. Мосия внезапно сообразил, что кардинал был еще и духовником принца – не просто священником, а тем, кто сыграл основную роль в формировании характера Гаральда. Как друид с любовью и осторожностью опекает растущее дерево, так Радисовик взял под опеку испорченного и упрямого ребенка и любовью и собственным примером сделал из него сильного, дисциплинированного принца. Сейчас это был голос учителя, и ученик пусть неохотно, но с почтением согласился выслушать.

– Ладно, Симкин, – холодно сказал Гаральд. – Говори. Жаль, что тут детей нет, – добавил он, хотя и себе под нос. Если кардинал Радисовик и слышал его слова, то виду не подал.

– Простите, ваше высочество, – сказал Радисовик уже более мягко, – но я бы сначала спросил о том, почему Симкин или Мосия прежде никогда нам об этом не рассказывали. Ты должен знать, – обернулся он к Мосии, который покраснел и уставился на свои ботинки, – что нам трудно было смириться с официальным заявлением Мерилона.

– Что за заявление? – спросил Симкин, снова заставляя оранжевый лоскуток взмыть вверх.

Помрачнев, Гаральд поймал лоскуток и сунул его в поясную сумку.

– А ну сядь и веди себя как подобает! – сказал он таким резким тоном, что даже Симкин понял, что зашел слишком далеко. Мгновенно поменяв софу на неудобный стул с прямой спинкой, Симкин отправил его в дальний угол комнаты. Сменив наряд на детский матросский костюмчик, он надулся, сунул палец в рот и прижался лбом к стене.

Принц Гаральд шагнул было к нему, но Радисовик ему помешал.

– Думаю, никакой официальной ноты не было бы, я уверен, – сказал кардинал, – если бы не странные события, которые из-за их необычности никак не замять. Ванье и Ксавьер провели судилище тайно и назначили Превращение сразу же после него. Очевидно, они не хотели, чтобы об их плане узнал хоть кто-нибудь. Может, их планы и сработали бы, но смерти императрицы не скроешь. Равно как и почти смертельного приступа у Ванье и исчезновения прежнего императора. Слишком много народу оказались свидетелями. Так что из дворца в Мерилоне пришло официальное заявление, что Джорам был приговорен к Превращению за то, что оказался Мертвым. А этот каталист, Сарьон, из-за какого-то ложного фанатизма принес в жертву себя. Джорам воспользовался этой возможностью для побега. Увидев, что вокруг Дуук-тсарит, Джорам не смог бежать и потому ушел за Грань, вместо того чтобы принять приговор.

– Мне кажется, что я про это кое-что слышал. – Голос Симкина звучал сдавленно, поскольку он стоял в углу лицом к стене, сунув палец в рот.

– Значит, вот как это произошло?

Симкин покачал головой.

– Откуда ты знаешь?

– Я там был, – ответил он, с причмокиванием вынув палец изо рта. – Третья пальма слева.

Принц Гаральд нетерпеливо вздохнул, но Радисовик быстро утихомирил его, подняв руку.

– Продолжай.

– Не уверен, что хочу, – надувшись, ответил Симкин. – В конце концов, Гаральд не захотел мне верить... Ну, если вы настаиваете, – торопливо добавил он, услышав за спиной зловещее ворчание. Подогнав к себе стул, он обернулся посмотреть на остальных. – Понимаете, наш Джорам оказался принцем в лягушачьей шкуре. – Увидев озадаченное лицо кардинала, он объяснил: – Сын императора. Слухи о смерти его во младенчестве оказались сильно преувеличены.

– Конечно же! – пробормотал себе под нос ошеломленный Гаральд. – Джорам мне все время кого-то напоминал. Волосы, глаза – это же все от его матери!

Симкин оттаивал.

– Похищенный из колыбели, этот головастик был увезен на маленькую ферму на Среднем Западе. И вырос из него вполне добропорядочный лягуш, только вот сумасшедшая компания сбила его с толку, – Симкин укоризненно глянул на Мосию, – и он ступил на темный путь убийства и металлургии. С мечом в руке, не зная своего королевского происхождения, наш лягушонок отправился в Мерилон, где его спасла любовь доброй женщины, а потом предала любовь жалкого каталиста и препоручила прямо в пухлые лапки епископа Ванье.

И когда его купельство смачно чмокнул нашего лягушонка в темечко, наш пупырчатый дружок превратился в опасного принца и потому был приговорен к существованию в виде каменной статуи...

– Эта часть не важна, – перебил его Гаральд, обернувшись к Радисовику.

«А прочее?» – молча вопрошал Мосия, не сводя взгляда с Симкина.

– Я не закончил! – громко заявил Симкин, но Гаральд его не слушал.

– Если Джорам был настоящим принцем Мерилона, для Ксавьера было бы куда выгоднее приговорить его к смерти, а не к Превращению. Так почему же Превращение?

– Понимаете ли, – раздраженно объяснил Симкин, – если бы вы чуть потерпели, ведь я уже подходил к этому! Все это связано с Пророчеством...

При этом слове покрытые капюшонами головы Дуук-тсарит повернулись друг к другу, незримые взгляды встретились, между стражами завязался немой разговор.

– Если бы я мог вспомнить... – нахмурился Симкин, а потом попытался прояснить мысли, стукнувшись лбом о стену. – Такая неразбериха... Ага, вспомнил! Пророчество! «В королевском доме родится дитя, которое затем умрет и будет умирать и возрождаться постоянно, пока все от этого не утомятся и просто не придушат его и не бросят в колодец».

Повернувшись на месте, принц Гаральд направился к дверям.

– Убрать защиту, – приказал он.

– Просим прощения, ваше высочество. – Один из Дуук-тсарит выступил вперед. – Я могу помочь в данном случае.

Принц в изумлении повернулся к колдуну. Молчаливые, вечно находящиеся на страже хранители закона Тимхаллана вообще редко говорили, да и то лишь когда отвечали на вопросы. Гаральд ни разу в жизни не слышал, чтобы хоть кто-то из них по доброй воле разговаривал с кем бы то ни было.

– Значит, вы, колдуны, что-то об этом знаете? – Принц нахмурился. – Я ведь уже расспрашивал вас после того, как все произошло, но вы сказали, что вам ничего не известно!

– В то время мы знали о Джораме то же, что и вы, о чем и дали официальный ответ, – холодно ответил Дуук-тсарит, совершенно не обеспокоенный гневом принца. – Вам же известно, ваше высочество, что члены нашего ордена дают жесткую присягу служить верой и правдой своим господам. Те из нас, кто был свидетелем казни, служили епископу Ванье и императору Ксавьеру. И они не предадут их, точно так же как и мы не выдадим секретов его величества и ваших.

– Да, конечно, – вспыхнул Гаральд, понимая, что заслужил упрек. – Прости.

– Но мы кое-что знаем о Пророчестве, о котором упомянул этот молодой человек.

– Эту детскую сказочку? Воскрес – умер, воскрес – умер...

– Нет, ваше высочество. Боюсь, Пророчество отнюдь не детская сказочка. Оно прозвучало в черные дни после Железных войн. Епископ Тимхаллана прочел его так:

«Родится в королевском доме мертвый отпрыск, который будет жить, и умрет снова, и снова оживет. А когда он вернется, в руке его будет погибель мира...»

– Ну, я почти так и сказал, – фыркнул Симкин.

– Да хранит нас Олмин! – вознес краткую молитву Радисовик и осенил себя святым знаком.

– Да уж, пусть охранит! – яростно добавил Гаральд. – Откуда ты это узнал? – повернулся он к Симкину.

– Да я же там был! – томно произнес Симкин.

– Где?

– Да там, с каталистами. Это было несколько столетий назад. Мы собрались у Источника Жизни, ожидая Олмина, который, между прочим, одевается ужасно. Считает себя превыше одежд, несомненно, но это его не извиняет...

– Да прекрати! – зло перебил его Гаральд, – а кто еще знает? Я никогда о нем не слышал.

– Нет, ваше высочество. Это, – голова в капюшоне медленно повернулась в сторону Симкина, – самый тщательно охраняемый секрет Тимхаллана. Или был таковым. По явным причинам, как, ваше высочество, сами ясно понимаете.

– Да, – вздрогнул Гаральд, затем побледнел, когда до него дошел весь смысл Пророчества. – Ни одно дитя королевской крови не будет в безопасности!

– Именно так, ваше высочество. Потому Пророчество было доверено охранять Дуук-тсарит, которые не открывали его никому из не входящих в орден, за исключением одного человека – епископа Тимхаллана. Если Джорам действительно сын императрицы и он родился Мертвым...

Колдун замолк. Принц Гаральд после мгновенного глубокого раздумья неохотно кивнул.

– ...то вы понимаете, почему его невозможно было предать смерти. Превращение было идеальным решением, поскольку он не умер бы, но и не представлял бы угрозы. Похоже, это не сработало. Понимая, что его того и гляди схватят, он решил броситься в туманы за Гранью. И таким образом Пророчество начало сбываться.

– Схвачен? Но он не был схвачен! Если бы вы послушали меня, – вклинился Симкин, – я, между прочим, еще не закончил!

– Но ведь он сейчас мертв, разве не так? – спросил дрожащим голосом Гаральд. – Никто и никогда не возвращался из-за Грани!

Дуук-тсарит промолчали. Их делом было давать ответы, но не высказывать предположения.

– Ваше высочество, – снова заговорил Симкин.

– Ты можешь в это поверить, Радисовик? – резко спросил Гаральд, не обращая внимания на Симкина, который, вздохнув, сложил руки на груди и уселся в кресло.

– Я не уверен, ваше высочество, – сказал кардинал, откровенно потрясенный. – Это дело требует дальнейшего изучения.

– Да, – согласился Гаральд. Он молча расхаживал по комнате, затем решительно тряхнул головой. – Ладно. Я в это не верю. Один человек – и погубить мир?!

– Ваше высочество...

– И даже если поверить в эту сказку, – продолжал принц, не слушая Симкина, – я не дам ей помешать нашим военным планам. Сам факт, что нечто такое вообще может случиться, всего лишь подтверждает, что Ванье и Ксавьер должны быть свергнуты! И я стану действовать исходя из того, что Темный Меч в руках Ксавьера, а не какого-то призрачного пришельца из-за Грани. Я возвращаюсь в Военный зал.

Принц сказал свое слово, и было понятно, что на сей раз он не даст себя остановить. Радисовик почтительно поклонился, и Гаральд знаком приказал Дуук-тсарит снять защиту. Он вышел из комнаты, и стражи молча поплыли за ним. Радисовик стоял, глядя ему вслед и качая головой. Затем, вздохнув и печально улыбнувшись Мосии, он тоже покинул комнату.

– Как обычно, ты с блеском запорол все дело, – набросился Мосия на Симкина. – Тебе повезло, что колдуны ввязались. Мне кажется, что Гаральд готов был тебя придушить...

Симкин не отвечал. Он по-прежнему сидел в кресле, заложив руки за голову. Нелепый матросский костюмчик исчез, снова сменившись консервативным нарядом из серого шелка.

– Знаешь ли, дорогой мой Мосия, – сказал он, с нарочитой внимательностью вглядываясь в пустоту, – есть одна вещь, которая мне кажется наиважнейшей, только вот окружающие меня не слушают.

– Что это? – мрачно спросил Мосия, думая о буре на границе.

– Я все пытался сказать Гаральду, но он так увлечен войной, что другие блюда ему в рот не лезут. Ксавьер это знает и боится. Вот почему он все пытался достать меч. Ванье тоже знает, потому он и нанес удар. Последний император, неоплаканный покойник, настоящий отец Джорама, тоже знал, вот и исчез. Джорам не потому бежал за Грань, что боялся Дуук-тсарит. Ему незачем было их бояться.

– Почему? Что ты хочешь сказать? – предчувствуя нехорошее, воззрился на него Мосия.

– У Джорама был Темный Меч... Джорам был победителем...

ГЛАВА СЕДЬМАЯ
РАССУЖДЕНИЯ О ПРАВИЛАХ ВОЙНЫ

Опасаясь того, что принц Ксавьер заполучил Темный Меч, и надеясь нанести удар прежде, чем колдун научится использовать все его возможности, Гаральд ускорил подготовку страны к войне. Каталисты и колдуны начинали упражнения с раннего утра и заканчивали поздно вечером. Многие так уставали, что засыпали прямо на полу Военного зала.

Кузня чародеев глядела в ночь огненными глазами, ее металлический зубовный скрежет и дыхание мехов делали ее похожей на чудовище, которое поймали и теперь держат в цепях посреди города. Чародеи, как и колдуны, учились работать с каталистами в паре, поскольку в последние годы их мрачной истории у них был всего один каталист – Сарьон. Сочетая магию и Технику, они смогли делать оружие быстрее и легче, но этот факт отнюдь не все считали благом.

Наконец Гаральд счел, что его королевство готово к войне. Была проведена освященная веками официальная церемония, на которой требовалось облачаться в красные одеяния и странные шляпы (повод для тщательно сдерживаемых смешков и пересудов среди знати, поскольку никто не мог вспомнить, откуда и почему появились эти шляпы). Принц Гаральд и высшая знать страны явились пред королевские очи, огласили свои обиды на Мерилон и потребовали войны.

Король, конечно же, дал согласие. Тем же вечером в Шаракане состоялся большой пир, а затем все стали готовиться к следующему шагу – к Вызову.

В Тимхаллане существовали строгие правила ведения военных действий, сохранившиеся еще с тех времен, когда люди впервые появились в этом мире. Первопоселенцы надеялись, что люди, изгнанные с родины из-за предрассудков и жестокости, будут мирно жить на новом месте. Однако миролюбие не свойственно человеческой натуре, и самые мудрые из первопоселенцев это понимали. Потому они разработали Правила войны, которым строго следовали (по большей части) в течение многих веков. Исключением стали разрушительные Железные войны.

Именно из-за нарушения этих самых Правил чародеи были изгнаны из страны. Согласно каталистам (которые вели исторические записи), чародеи воспользовались лазейкой, оставленной их хозяевами – Мастерами войны, – и попытались захватить мир силой. Не желая смириться с исходом сражения на Поле Доблести – исходом, определенным мастерами на Игровой Доске, – чародеи развязали настоящую, смертоносную войну. И то, что принц Гаральд намеревался использовать в этой войне чародеев, вызывало яростные протесты во всем Тимхаллане, несмотря на то что принц терпеливо убеждал союзников (и врагов) в том, что держит чародеев под полным контролем.

Правила войны, в том виде, как их записали древние, были похожи на дуэльные, а дуэли считались цивилизованным способом улаживания разногласий между мужчинами. Оскорбленная сторона публично выражала свои обиды, затем следовал Вызов, равносильный бросанию перчатки в лицо сопернику. Существовали два варианта ответа на Вызов. Это могло быть Принятие – что означало войну, или вызванная сторона могла принести Извинения. В этом случае города-государства оговаривали условия капитуляции. Извинений в нынешнем случае не ждали – военные планы разрабатывались как в Мерилоне, так и в Шаракане.

В том, чтобы стать Вызывающим, были свои преимущества и свои неудобства. Если Вызов впечатлял, то считалось, что Вызывающий имеет психологическое преимущество. Зато Защищающийся имел право выбрать позицию на Поле Доблести и сделать первый ход на Игровой Доске.

Долгожданный день Вызова наконец настал. Весь Шаракан ночь напролет готовился к этому событию, которое должно было начаться в полдень церемониальной битвой между Тхон-ли – Мастерами Коридоров – и силами принца.

В старину эта битва была настоящей – сражением между Мастерами войны и теми, кто построил Коридоры, – Прорицателями. Но эти маги, одаренные свойством провидеть будущее, были истреблены во время Железных войн, так что следить за Коридорами, с помощью которых путешествовали по времени и пространству люди Тим-халлана, остались одни каталисты, помогавшие им, – Тхон-ли.

Поскольку Тхон-ли были всего лишь каталистами, не обладающими достаточной магической Жизненной силой, Мастера войны – самые могущественные маги Тимхаллана – могли бы буквально стереть их с лица земли. Однако это привело бы к разрушению системы сообщения в Тимхаллане, о чем даже помыслить было страшно. Потому Тхон-ли дозволялось сдаться после недолгого условного сопротивления и открыть Коридоры армиям Шаракана.

Принц Гаральд в тот день устроил своему народу великое представление. Битва началась бодрыми звуками труб, призывающих народ к войне. Люди высыпали на улицу, облаченные в лучшие одежды, держа на руках верещащих от восторга детей. Народ потоком хлынул на улицы, скапливаясь по всему городу вокруг заранее назначенных мест, где стояли в ожидании Мастера войны и их каталисты, облаченные в боевые одеяния – красные для магов и серые с красной каймой для каталистов.

Военная музыка стихла. Воцарилось молчание. Затем послышался зов одинокого горна, в который дул горнист, стоявший рядом с принцем Гаральдом на дворцовой стене. Песнь горна ясно прозвенела в чистом, свежем воздухе (Сиф-ханар в тот день просто превзошли себя). По этому сигналу принц Гаральд возвысил голос и испустил клич, который был подхвачен расставленными по городу Мастерами войны. Это было требование, чтобы Тхон-ли отворили Коридоры.

Один за другим Коридоры открывались, посреди улиц возникали проемы в пустоту. И в них стояли Тхон-ли, Мастера Коридоров.

– Именем государя Шаракана и его верноподданных, мы требуем дать нам проход в город-государство Мерилон, дабы мы могли бросить Вызов! – крикнул принц Гаральд стоявшему перед ним Тхон-ли.

Требование повторили по всему городу все Мастера войны.

– Во имя Олмина, который хранит мир на земле, мы отказываем вам! – ответила Тхон-ли принцу. Каталистка высокого ранга – ее специально избрали для этой важной роли, и она хорошо вжилась в нее – глядела на Гаральда с таким гневом, будто бы он и правда собирался силой штурмовать ее Коридор.

Несколько ошеломленный яростным сопротивлением каталистки, принц дал знак горнисту, и тот снова протрубил. Его Мастера войны выступили вперед вместе со своими каталистами, и «битва» началась.

Каталисты открыли связь со своими магами, передавая им скопленную в собственных телах Жизнь. Наполненные магической силой, Мастера войны начали творить заклинания. В воздухе взрывались огненные шары, с ладоней магов средь ясного дня срывались смерчи и устремлялись к Тхон-ли. Яростно сверкали молнии, грохотал гром, хлестал град. Дети возбужденно визжали, а один из молодых Мастеров войны так увлекся, что случайно сотворил трещину в земле, напугав народ не меньше, чем Тхон-ли.

К счастью, Мастера Коридоров при такой демонстрации мощи сразу же сдались – и даже та самая отчаянная каталистка, которая с видом уязвленного достоинства продолжала гневно смотреть на принца Гаральда. Отойдя от входа в свой Коридор, она протянула перед собой руки, сложив запястья вместе. Остальные Тхон-ли последовали ее примеру. Мастера войны, соблюдая Правила, нетуго связали руки каталистов шелковыми шнурами. Победно пропел горн, и народ разразился радостными криками.

Когда Тхон-ли вернулись в свои Коридоры, горожане разошлись по домам, а принц повел войска бросать Вызов.

Но жители Шаракана не знали, что это не было игрой. Гаральд втайне верил – но ни с кем не делился своими мыслями, даже с отцом или кардиналом, хотя был почти уверен в том, что Радисовик что-то подозревает, – что Ксавьер не удовлетворится победой на Игровой Доске, если выиграет. И уж точно не будет доволен, если проиграет. Чем бы ни кончилась схватка на Поле Доблести, принц Гаральд был уверен, что в этот мир снова пришла настоящая война.

Его сердце замирало от восторга. Мечты о подвигах на поле брани, о славе, о победе над злобным врагом заставляли его кровь бурлить в жилах. Глядя в небеса, принц истово благодарил Олмина за то, что рожден исправить несовершенства этого мира.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ВЫЗОВ

Хрустальный дворец Мерилона тем утром сверкал ярче солнца. Это было нетрудно. Вчера Сиф-ханар большую часть дня пытались с помощью заклинаний окутать светило черными облаками, окрасить его в призрачные цвета, раз даже попробовав полностью стереть его с неба. Сегодня из-за гор выглянуло бледное, тусклое солнце. Казалось, что оно опять готово спрятаться за горизонт при первом же появлении погодного мага.

И потому бледное солнце в сравнение не шло с блеском хрустального дворца, в котором огни горели всю ночь. На рассвете гобелены, занавешивавшие прозрачные стены комнат, были подняты, занавеси отодвинуты, ставни отворены. Наружу хлынул магический свет, заливая раскинувшийся внизу город.

В дни правления прежнего императора и его очаровательной супруги такое сверкание означало бы, что во дворце всю ночь пировали и веселились. В старину во дворце собирались прекрасные дамы и элегантные кавалеры, и комнаты были полны смеха и аромата духов. Сейчас, при новом императоре, яркие огни означали, что этой ночью во дворце явно что-то затевали. Нынче по залам шныряли одетые в красное колдуны, наполняя комнаты ожесточенными спорами и слабым запахом серы.

Этим утром, утром Вызова, император Ксавьер парил в воздухе рядом с прозрачной стеной своего кабинета в хрустальном дворце, глядя сверху вниз на распростершийся у него под ногами город. Судя по его виду, он с нетерпением ждал появления врага. Он глянул на Мастеров войны, которые стояли на своих постах, с высоты дворца и наблюдательных точек вокруг него следя за обстановкой в городе. Ксавьер и его министры планировали оценить военные силы Шаракана по тому, как будет сделан Вызов. Особенно они надеялись увидеть хоть какой-нибудь намек на то, каким образом принц Гаральд собирается использовать в битве Темные искусства чародеев. Ксавьер не ожидал, что Гаральд раскроет все свои секреты. Нет, для этого принц был слишком умным военным стратегом. И все же ему придется продемонстрировать каким-то образом свою военную мощь, чтобы Мерилон воспринял его Вызов серьезно и, согласно старинной традиции, «испугался» и сдался.

Ксавьер конечно же знал от своих соглядатаев в Шаракане, что чародеи обрели кров в этом городе и что они день и ночь куют оружие. Но его шпионам не удалось проникнуть в их закрытое сообщество, поскольку долгие годы преследований сделали этих людей подозрительными к чужакам. Дкарн-дуук понятия не имели, какое они разработали оружие и сколько они его изготовили. Хуже того – они не знали, смогли ли чародеи найти способ использовать темный камень и был ли Темный Меч, изготовленный Джорамом, единственным оружием на свете, выкованным из этого поглощающего магию материала.

Ариэль, один из крылатых посланников Тимхаллана, появился снаружи кабинета Ксавьера. Гонец медленно взмахивал гигантскими крыльями, отдыхая в потоках воздуха, тихо струившихся вокруг дворца.

Мановением руки уничтожив стену, Ксавьер знаком приказал ариэлю влететь внутрь.

– Захват Коридоров осуществлен, господин, – доложил ариэль.

– Благодарю. Возвращайся на свои пост. – Отпустив вестника, Ксавьер рассеянно восстановил стену, затем дал заранее условленный знак. Красный дым поднялся в небо. Мастера войны перестали переговариваться и сгрудились у стен, выжидая.

Дкарн-дуук приготовился наблюдать за всем с самой выгодной для обзора точки, магически перенеся свой кабинет на самую высокую башенку хрустального дворца. Глядя вниз, он увидел жителей Мерилона, которые толкались, стремясь занять лучшие места для того, чтобы следить за происходящим. Люди побогаче подъезжали в великолепных крылатых колесницах или легко парили среди облаков Верхнего города. Средний класс стекался к Нижнему городу, собираясь у Врат, набиваясь в рощу, толпясь по границам защитного магического купола.

Толпа была празднично разодета. Даже горожане самого преклонного возраста не помнили, когда в последний раз бросали Вызов, так что по случаю этого исторического события толпа пребывала в радостном возбуждении. Этим вечером, после Вызова, в домах знати будут устроены роскошные пиры. В моде были военные одежды всех времен и стилей – город чем-то напоминал лагерь Юлия Цезаря, захваченный совместными силами гуннов Аттилы и короля Ричарда Львиное Сердце. Но во всеобщем ажиотаже сквозило некоторое недовольство. Лишь это единственное легкое облачко омрачало во всем остальном блестящий день.

В хрустальном дворце праздника не устраивали.

Людей это удивляло. Известно было, что император Ксавьер человек серьезный (некоторые говорили даже – мрачный, но предпочитали произносить это слово шепотом). Все были уверены, что он совершенно прав в своем серьезном отношении к этой войне. Но люди ожидали праздничного пира по случаю этого события, и когда его не последовало, когда разошлись слухи, что император не желает, чтобы его тревожили, горожане стали мрачно переглядываться и качать головой. Такого, задумчиво говорили они (опять же шепотом), при прежнем императоре не случилось бы. И уже многие стали поговаривать, что победа в войне дастся нелегко. Дкарн-дуук это предвидел.

Ксавьер знал, что людей беспокоит его отказ от пира нынче вечером. Его советник последние два дня только об этом ему и докладывал, но императору было наплевать. Мрачный, полный тревог, он ходил туда-сюда вдоль хрустальной стены, сцепив руки за спиной. Ксавьер против своего обыкновения позволил себе выказать нервозность лишь потому, что был в кабинете один. На стены он наложил Зеркальное заклинание, чтобы снаружи никто не мог в них заглянуть, а изнутри они оставались бы прозрачными. Очень опытный колдун, Ксавьер казался остальному миру загадочным и невозмутимым. По большей части он и был таким. Но только не сию минуту, когда его обуревали такие мысли!

Однако думал он сейчас не о Вызове.

Кто-то вошел в кабинет императора. Ксавьер застыл. Этот человек прошел по Коридору, который беззвучно раскрылся, выпустив его. Шорох тяжелых одежд и хриплое, с одышкой дыхание было первым, что указало на его присутствие. Ксавьер сразу понял, кто это: лишь один человек в этом мире имел доступ к нему через Коридоры. Потому император просто бросил взгляд через плечо, чтобы увидеть выражение лица гостя.

И, увидев его, Ксавьер нахмурился. Закусив губу, он повернулся назад, к панораме города, раскинувшегося у него под ногами. Пока смотреть было не на что. Церемония Вызова еще не началась, да он вообще-то и не смотрел ни на что. Его мысли и взгляд блуждали далеко от этих мест. Делая вид, что занят размышлениями о грядущих событиях, он скрыл лицо от посетителя.

– Как понимаю, новости дурные, ваше святейшество? – через некоторое время ровно и холодно сказал Ксавьер. Он прекратил расхаживать и теперь стоял неподвижно, спокойно сложив руки перед собой, – одному Олмину известно, каких усилий это ему стоило.

– Да, – пропыхтел епископ Ванье.

Хотя левая рука и левая половина лица епископа были парализованы, Ванье смог – при помощи Телдаров – преодолеть эти сложности и вел теперь вполне нормальную жизнь. И его власть в королевстве ничуть не уменьшилась. Более того – при правлении Ксавьера она даже усилилась.

Пожилой епископ, однако, теперь быстро уставал. Даже те несколько шагов, что ему пришлось сделать в своем кабинете в Купели, чтобы вступить в Коридор и выйти из него в хрустальном дворце Мерилона, лишили его сил. Упав в кресло, Ванье долго переводил дух, а Ксавьер стоял и ждал, внешне спокойно, но в душе кипя от нетерпения и тревоги.

Чуть отдышавшись, епископ Ванье устремил на императора пристальный взгляд из-под тяжелых век. Видя, что Ксавьер напряженно смотрит сквозь стену и, похоже, не следит за ним, Ванье торопливо поднял с помощью правой руки парализованную левую и положил ее на подлокотник кресла, тщательно распрямив скрюченные пальцы, так чтобы не было заметно никаких признаков паралича. Всем, конечно же, были известны уловки епископа, и все старательно отводили взгляд, пока Ванье устраивался поудобнее. Эти люди привыкли лицемерить. В конце концов, удавалось же им целый год притворяться ничего не подозревающими о том, что их императрица не живая женщина, а труп.

Дождавшись, пока епископ перестанет елозить в кресле, Ксавьер полуобернулся, глянул через плечо.

– Ну, ваше святейшество? – резко спросил он. – Что вас задержало? Я ждал вас вчера вечером.

– Дуук-тсарит вернулись только этим утром, – сказал Ванье, осторожно откидываясь на спинку, чтобы не потревожить руку.

Он говорил ясно и четко, лишь с едва заметным заиканием – из-за паралича левой стороны тела. Но паралич почти не оставил следа на его лице (благодаря магии) – разве что уголок рта чуть оттягивался вниз, да почти незаметно обвисло левое веко. Епископ и это счел бы невыносимым, не скажи ему Теддара, что он должен благодарить Олмина за то, что вообще жив остался, а не жаловаться на такие мелкие неприятности.

– Судя по вашему лицу, новости недобрые, – сказал Ксавьер, снова оборачиваясь к городу. – Темный Меч пропал?

– Да, ваше высочество, – ответил Ванье, и его правая рука, перебирая пальцами, как паук лапами, поползла по подлокотнику.

– И почему же они так долго это выясняли? – ядовито осведомился Ксавьер.

– Буря на границе усиливается, – объяснил Ванье, облизывая губы. – Когда Дуук-тсарит прибыли туда, статую каталиста полностью засыпало песком. Весь ландшафт изменился, ваше высочество. Они даже не смогли узнать Приграничья, а они ведь присутствовали приказ...

– Я знаю, при чем они присутствовали, епископ, – нетерпеливо перебил его Ксавьер. Его руки, которые он сцепил перед собой, побелели от тех усилий, с какими он сохранял внешнее спокойствие. – Продолжайте!

– Да, ваше высочество, – пробормотал Ванье. Раздраженный повелительным тоном, он улучил момент, когда Ксавьер отвернулся, и впился ему в спину яростным взглядом. – Колдунам потребовалось время, чтобы найти статую, а потом смести с нее целые горы песка. Дуук-тсарит пришлось работать под прикрытием магических щитов, потому что их чуть не сдувало бурей. Для одного того, чтобы держать щиты, потребовались два мага и четверо каталистов. Но работа продолжалась. Наконец они докопались до остатков статуи...

– Значит, каталист Сарьон мертв? – не выдержал Ксавьер.

Ванье замолк, чтобы вытереть потный лоб белым платком. В последние дни было то слишком холодно, то слишком жарко. Когда епископ наконец заговорил снова, он почти шептал.

– Конечно. Заклятие было разрушено, дух отлетел. Но никто не может с точностью сказать, в царство мертвых или живых.

– Проклятье! – пробормотал себе под нос Ксавьер, до боли стиснув кулаки. – И меч пропал?

– И меч, и ножны.

– Вы уверены?

– Дуук-тсарит ошибок не допускают, – едко заметил Ванье. – Они прочесали местность вокруг статуи и ничего не нашли. Что еще важнее, они не почувствовали даже намека на присутствие меча, а если бы он там был, они бы его ощутили.