Текст книги "Колодец тьмы"

Автор книги: Маргарет Уэйс

Соавторы: Трейси Хикмен
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 38 страниц)

«Наверное, мы пристрастно отнеслись к нему тогда, – мысленно произнес Рейнхольт, обращаясь к самому себе и к богам. – Возможно, этот шаг ознаменует перемену в его жизни. Кто из нас не сеял в юности сорную траву безрассудства? Но потом мы вырывали ее с корнем и двигались дальше. Посмотрим, как он поведет себя по время испытаний. Они скажут нам все».

Вслух Высокочтимый Верховный Маг сказал то, что требовал ритуал:

– Согласно закону, ты, Дагнарус, будешь проходить Семь Испытаний один, не рассчитывая на чью-либо помощь и поддержку. Владыки издали будут наблюдать за происходящим. Они будут отмечать твои правильные и неправильные действия, запоминать слова и оценивать поступки. По сумме всего этого они будут судить о тебе. Дагнарус, сын Тамароса, согласен ли ты с такими условиями?

– Согласен, Высокочтимый Верховный Маг, – смиренно ответил Дагнарус.

– Испытания продлятся семь дней. Вечером последнего дня Совет Владык соберется и выслушает своих свидетелей. Затем состоится голосование. Если его исход окажется в твою пользу, на следующий день ты подвергнешься Трансфигурации.

При этих словах Дагнарус глубоко вздохнул. Изумрудные глаза вспыхнули.

– Понимаю, Высокочтимый Верховный Маг!

– Если Совет проголосует против тебя, не считай, что тебя сочли недостойным человеком или что ты потерпел неудачу в глазах твоей семьи, твоих друзей или в собственных глазах. Пройдя Семь Испытаний, ты уже достигнешь гораздо большего, чем удается достичь в жизни многим и многим людям.

– Я не потерплю неудачу! – заявил Дагнарус, с особой страстностью произнося каждое слово.

Клятву увенчали крепко стиснутые челюсти и сжатый кулак.

Высокочтимый Верховный Маг удивленно вскинул брови. Обычно в этот момент испытуемый смиренно благодарил за предоставленную возможность, но отнюдь не выражал своей уверенности в успехе. Заявление Дагнаруса шло вразрез с тем, что предстояло говорить Рейнхольту. Однако Верховный Маг нашел выход. Он изъял фразу о том, как неудачи помогают человеку учиться, и перешел к заключению, призвав богов благословить испытуемого.

Церемония окончилась. Высокочтимый Верховный Маг велел Дагнарусу подняться. Вперед вышли трое Владык. Они образовали своеобразный почетный караул: двое по бокам, а третий – сзади. С торжественными лицами они отвели Дагнаруса в небольшую келью, где ему предстояло в размышлениях и молитвах проводить время между испытаниями. Здесь они и оставили принца, произнеся слова ободрения и пожелав ему успеха. Дагнарус с надлежащей благодарностью все это выслушал. Затем Владыки удалились.

Оглядев простую и лишенную удобств обстановку кельи, Дагнарус вздохнул и приготовился наилучшим образом воспользоваться тем, что есть. Он бросился на койку. Из-за сотворения врикиля и любовных утех с Вэлурой всю прошлую ночь он провел без сна. До начала первого испытания оставалось несколько часов, которые он должен был бы посвятить молитве. Дагнарус решил распорядиться этим временем по-иному – выспаться как следует. Он уже засыпал, когда стук и царапанье в стену разбудили его.

Поначалу принц решил, что это скребутся мыши, однако постукивание раздавалось через равные промежутки времени и доносилось из-за стены, наиболее удаленной от двери. Встав, Дагнарус подошел к стене и тоже постучал. Послышался слабый, едва различимый голос.

– Шкаф! Откройте шкаф.

Дагнарус огляделся и только сейчас заметил в углу высокий шкаф. Открыв дверцу, он обнаружил там чистую белую сутану и сандалии, в каких маги ходят внутри Храма. Шкаф тянулся до самого потолка, и принц без труда вошел внутрь. На задней стенке отодвинулась дощечка величиной с ладонь, и в отверстии появилось лицо Гарета.

– Недурно придумано, – похвалил Дагнарус. – Это ты постарался?

Гарет покачал головой.

– Нет. И прошу вас, говорите потише! У магов несколько раз в год бывают дни поста и молитвы. Тем, кому поститься невмоготу, просят друзей принести им что-нибудь поесть. В большинстве келий есть такие «буфетные», как их называют.

– Отличная затея! – ухмыльнулся Дагнарус. – Меня, скажу честно, не вдохновляет здешняя трапеза. Представляю, что за «святой» пищей меня здесь будут кормить. Скорее всего, какой-нибудь жиденькой кашкой.

– Вам вообще не положена трапеза, ваше высочество, – сказал Гарет. – Считается, что вы будете питаться одним лишь духом.

– Черт побери, но это же тяжко! – возразил Дагнарус. — Я не знал, что в эти испытания входит еще и голодовка.

– Слушайте меня, ваше высочество! – перебил его Гарет, от волнения становясь дерзким.

Сейчас они оба изрядно рисковали, и ему хотелось, чтобы принц серьезнее отнесся к его словам.

– Ваше первое испытание начинается сегодня днем. Я пришел рассказать вам о нем.

– Говоришь, днем? Отлично. Хоть посплю немного. Да, какое именно?

– Испытание Сострадания. Вас отведут в Приют Врачевателей, в ту часть, где находятся безнадежно больные, которых мы не в состоянии исцелить. Там вам предстоит ухаживать за ними: мыть, перевязывать раны, натирать мазью их гноящиеся раны, выносить их испражнения.

Дагнарус нахмурился. Слова друга явно испортили ему настроение.

– Я уже говорил тебе, Меченый, что не стану заниматься подобными вещами. Я не собираюсь дышать зловонным и заразным воздухом. Я и пальцем не дотронусь до их гниющих тел! Ты же должен был найти какую-нибудь брешь в правилах, чтобы я смог отвертеться от подобных гнусностей.

– Я искал такую брешь, ваше высочество, – ответил Гарет. – Я возражал против этого испытания настолько, насколько мог. Я говорил, что для вас как для солдата это неподходящее занятие. Я даже настаивал, чтобы его заменили каким-нибудь военным, привычным для вас делом. Но не забывайте: я – всего лишь послушник. Хотя я нахожусь на особом положении вашего друга, мои возражения мало что значат для Верховного Мага или Совета. Они отказались даже обсуждать предложенное мною. Ваше высочество, посещение Приюта будет ужасающим для вас, однако оно продлится только день и вечер. Что же касается опасности заразиться, многие братья и сестры работают там постоянно и не заболевают...

– Многие, но не все, – мрачным тоном возразил Дагнарус.

– Да, ваше высочество, – ответил Гарет и умолк.

– Говорю тебе, Меченый, – продолжал принц, тоже немного помолчав. – Каждый человек испытывает к чему-нибудь ужас. Я боюсь болезней. Когда я был совсем маленьким, меня однажды заставили пойти к матери, которая тогда болела. До сих пор с содроганием вспоминаю об этом: врачеватели ходят на цыпочках и обкуривают комнаты каким-то едким и вонючим дымом. Мать заставляли пить горькое лекарство, чтобы очистить тело. Помню, как они вытаскивали пиявок из банок. Я не смог выдержать этого зрелища, начал кричать и лягаться, пока взрослые не были вынуждены увести меня прочь. – Принц снова замолчал, видимо, вспоминая ту давнюю сцену, затем тихо произнес: – Мне этого не вынести, Меченый. Честное слово, не вынести.

– Тогда просто скажите, что вам не выдержать это испытание, – с некоторым облегчением сказал Гарет. – Никто не будет вас заставлять.

– Нет, – упрямо возразил Дагнарус. – Этого я не сделаю!

– А что вы в таком случае намерены сделать, ваше высочество? – в отчаянии воскликнул Гарет.

– Пока не знаю, – сказал Дагнарус. – Что-нибудь придумаю. Во всяком случае, – угрюмо добавил он, – если я и пойду туда, то только не на пустой желудок. Дай мне вначале поспать, а потом притащишь чего-нибудь поесть.

* * *

Из всех магических Орденов Орден Врачевателей пользовался в народе наименьшим уважением и вызывал наибольшее количество нареканий. Люди недооценивали его значимость. Будучи столь надежной едва ли не во всех остальных сторонах жизни, магия как будто пасовала перед болезнями. Философы вели давние споры о причинах этого. Наиболее верный довод, который разделяло большинство людей, привела сто лет назад врачевательница Демора, бывшая в ту пору главой Ордена Врачевателей.

Когда дело доходит до целительной магии, мы сталкиваемся с тем, что можно назвать противоборствующими силами. Магия целителя пытается воздействовать на человека, обладающего своей собственной магией. А для этого вида магии вполне естественно сопротивляться магическим воздействиям извне. Так боги оберегают нас от того, что в ином случае могло бы причинить нам вред. Получается, что мы в какой-то мере наделены природной невосприимчивостью к внешним заклинаниям – заклинаниям, которые могут быть злотворными или злонамеренными или которые могут заставить нас совершать поступки, каковых мы и в мыслях не имели совершить. В этом, кстати, кроется причина того, почему приворотные зелья оказываются безуспешными: невозможно приворотить кого-либо насильно.

Таким образом, врачеватель сталкивается с необходимостью сломить недоверие организма своего пациента к внешним магическим воздействиям. Это недоверие проявляется тем сильнее, чем более ослаблено болезнью тело пациента. Мы добиваемся успеха в лечении болезней только в том случае, когда способны убедить природные защитные силы организма действовать с нами заодно во имя излечения больного.

Врачеватели сочетали магию с другими способами, чтобы убедить внутреннюю магию пациента помогать лечению, а не противиться ему. Способов существовало немало, и одним из них было помещение больного в спокойную, умиротворяющую обстановку, где он мог бы снять свой «внутренний дозор» и направить все силы на лечение. Неудивительно, что Приют Врачевателей был приятным и располагающим к доверию местом. Он находился в одном из строений Храма, которое содержалось в безукоризненной чистоте. Врачеватели с давних пор знали: болезни гнездятся и плодятся в грязи, а потому чистота тела и окружающего пространства была залогом выздоровления больных.

Большие окна внешних помещений пропускали свежий воздух и солнечный свет туда, где находились выздоравливающие. Во внутренних помещениях было тепло и отсутствовали сквозняки, ибо здесь лежали страдающие болезнями горла и легких. Больных и их внутреннюю магическую защиту ежедневно услаждали мелодичной музыкой арф и флейт. Аромат лаванды и других благоуханных растений подавлял неприятные запахи болезней. Внутреннюю магию организма больных укрепляли добросовестно приготовленные и апробированные многими годами применения лекарства и целебные напитки.

Искусство врачевания считалось наиболее трудным из всех магических искусств и требовало нескольких дополнительных лет учебы. Врачеватель должен был обладать необычайным терпением, легким характером и в то же время отличаться сообразительностью и умением быстро действовать в опасных для жизни ситуациях. От него требовались обширные знания о лекарственных травах и их свойствах. Помимо этого, целитель должен был быть сведущ в магии Земли, поскольку она в одинаковой степени применялась в лечении и в повседневной жизни. В давние времена врачеватели изучали и магию Пустоты, поскольку кто-то из их пациентов вполне мог оказаться приверженцем Пустоты. Впоследствии от этой магии отказались по нескольким причинам. Магия Пустоты была запрещена, и никто не осмеливался признаваться, что является ее последователем. К тому же врачевателям было трудно лечить таких больных – организм приверженцев Пустоты особенно сильно сопротивлялся всяким попыткам лечения, и врачеватели лишь понапрасну растрачивали свои силы.

Строение, занимаемое Приютом Врачевателей, имело несколько этажей, каждый из которых был разделен на просторные палаты, где стояло много кроватей с больными. Существовали отдельно палаты для мужчин, женщин, детей, а также палаты для больных, принадлежащих к другим расам.

Эльфы редко лечились в Приюте. Когда они заболевали, то предпочитали возвращаться на родину и лечиться там. Если же ввиду чрезвычайных обстоятельств эльфы все же оказывались здесь, для них была выделена особая палата. В хорошую погоду крышей над головой им служило ясное небо. Больных окружали многочисленные деревья, кусты и цветы. Лечением больных эльфов занимались целители из числа их соплеменников, которые не допускали никакого вмешательства со стороны людей.

Дворфы и орки обходили Приют Врачевателей стороной. У этих рас существовала своя целительная магия. Многие способы их лечения заставляли людей вздрагивать от ужаса, однако дворфам и оркам это помогало. Заболевшего орка, вне зависимости от болезни, немедленно окунали в морскую воду. По этой причине лишь немногие орки жили вдали от морских берегов, да и те селились в таких местах, откуда можно было, оседлав осла, за день добраться до моря.

После погружения в море больной орк либо отправлялся домой, либо за него принимался местный ведун. Орки считали болезнь чем-то вроде злобного существа, поселявшегося в теле больного. Ведун стремился всеми силами выгнать болезнь наружу, сделав ее существование невыносимым. Болезнь изгоняли зловонными запахами, протухшей и прогорклой пищей, а также устрашающими масками, надеваемыми самим ведуном и родственниками больного. Еще одним лечебным средством была заунывная игра на волынке. Считалось, что болезнь не выносит звука волынки. Людям оставалось лишь гадать, как орки после подобного лечения оставались в живых. Между тем они не только оставались в живых, но и успешно выздоравливали.

Дворфы либо вообще не лечили своих больных, либо делали это крайне непоследовательно и необдуманно. Больной или лишенный возможности передвигаться верхом дворф представлял собой помеху и опасность для всего племени. Большинство заболевших дворфов предпочитали стойко переносить болезнь, делая вид, что прекрасно себя чувствуют, и стремясь как можно дольше оттянуть момент встречи с целителем, ибо лечение зачастую было хуже самой болезни. Врачеватель дворфов был обязан вернуть заболевшего в седло, поэтому способы лечения были неприятными и жестокими, однако во многих случаях достигали своей цели. От здешних врачевателей вовсе не требовалось обладать мягким, уступчивым характером, поскольку в их обязанность входило убедить упрямого пациента в необходимости лечения. По этой причине врачеватели-дворфы умели вязать узлы не хуже орков.

* * *

Дагнарус не привык размышлять о неподвластных ему событиях и явлениях. Поэтому все утро он проспал и проснулся достаточно отдохнувшим. Заслышав приближающиеся шаги, он поспешно встал на колени перед маленьким алтарем и принял молитвенную позу. В ней он и застыл, закрыв глаза, сложив руки и склонив голову. Владыки, которые пришли за ним, чтобы препроводить в Приют Врачевателей, поначалу даже не решились нарушить молитвенное уединение принца.

Однако время неумолимо двигалось вперед, к моменту начала первого испытания. И потому, посовещавшись шепотом, Владыки все же решили напомнить принцу об этом. Один из них подошел к Дагнарусу, осторожно положил ему руку на плечо и самым учтивым образом извинился за то, что нарушил его покой.

Хотя Дагнарус и не ждал, что его уловка сработает, неуспех замысла все равно его раздосадовал. Принц позволил Владыке еще пару раз тронуть его за плечо. Потом он открыл глаза и посмотрел на Владыку. Выражение лица Дагнаруса красноречиво говорило о том, что он вынужден отрываться от чего-то несказанно прекрасного и удивительного ради уродливых реалий повседневности.

– Приветствую вас, – учтиво произнес принц.

– Ваше высочество, – столь же учтиво сказала Владычица Альтура, которой пришлось по душе благочестивое смирение Дагнаруса. – Настало время вашего первого испытания. Мы будем сопровождать вас.

– Я готов, уважаемые Владыки, – ответил принц, поднимаясь на ноги.

Он надел свои белые одежды. Владыки были облачены в церемониальные доспехи, тем самым подчеркивая важность и торжественность момента. Двое Владык встали по обе стороны от принца, а третий вновь занял место позади.

По пути к Приюту Врачевателей Дагнарус с восхищением разглядывал обоих рыцарей. Ему впервые представилась возможность увидеть вблизи их доспехи. Увиденное произвело на него огромное впечатление. Доспехи были легкими и одновременно достаточно прочными, чтобы отражать удары обыкновенного и многих видов магического оружия. Различные части доспехов: ножные латы с наголенниками, затейливо украшенные нагрудники, шлем и кольчужные перчатки не надевались, как обычно, а появлялись на теле Владыки по его воле. Для этого ему достаточно было коснуться своего кулона и воззвать к богам. Доспехи могли появиться и сами собой, если Владыке грозила опасность.

Дагнарусу нестерпимо захотелось обладать такими же чудесными доспехами, отчего его решимость стать Владыкой еще более возросла. Он ощутил в себе силы вынести грядущее испытание, представлявшееся ему наихудшим из всех.

Альтура являлась Владычицей Рыцарства и потому многое в форме ее доспехов так или иначе было связано с конями. Ее шлем в виде лошадиной головы украшала развевающаяся грива из золотых нитей. Интересно, какого же зверя боги изберут для него, подумал Дагнарус. Хорошо бы это был волк. Принц ощущал в себе немало общего с волками.

Врачеватели ждали принца, чтобы приветствовать его. Он никогда еще не бывал в Приюте Врачевателей и вообще не имел намерений туда заглядывать. Прежде чем войти в здание, Дагнарус усиленно вбирал в легкие свежий воздух, ибо рассчитывал, что уже на пороге столкнется с отвратительным зловонием. Он немного задержался на широких ступенях, с удивлением и неудовольствием отметив телесные проявления своего страха: потные ладони, учащенное дыхание, желудок, точно зажатый в клещи, и словно узлом завязанные внутренности.

Дагнарус не раз храбро бросался на врага, устремляясь на него с такой скоростью, что оставлял позади своих солдат и в одиночку атаковал вражеские передние ряды. Он часто оказывался во вражеском кольце, где гибель угрожала ему со всех сторон и каждая секунда в ожидании подкрепления могла оказаться последней. Но даже тогда принц не испытывал такого ужаса, как сейчас. На городских улицах ему иногда встречались прокаженные. Дагнарус видел их изуродованные руки, которые они тщетно пытались спрятать под лохмотьями. Он видел лица, которые уже и лицами-то назвать было нельзя, – с жуткими дырками вместо носов. На какое-то мгновение принц представил себя прокаженным: жалким, согбенным, вынужденным бродить по улицам, возвещая о себе отвратительным звоном колокольчика: «Посторонитесь! Прокаженный идет! Посторонитесь!»

Дагнарус с ужасом взирал на массивные двойные двери, за которыми обитали эти несчастные существа. Он вдруг почувствовал, что не в силах двигаться дальше. Страх полностью сковал его. Но потом он увидел себя позорно провалившим первое испытание, и это, как плетью, подхлестнуло все его тело. Место страха заняла холодная решимость. В голове прояснилось, страх превратился в нечто, подвластное его воле. Стиснув зубы, выпрямившись, Дагнарус с высоко поднятой головой переступил порог Приюта Врачевателей.

Оказавшись внутри, принц был приятно удивлен и почувствовал себя гораздо лучше. В первых палатах находились выздоравливающие. Здесь хватало света и воздуха. Разумеется, встречавшиеся принцу люди были еще довольно слабы, но они шли на поправку и потому их лица не искажали гримасы страданий.

– А тут не так уж и плохо, – сказал себе Дагнарус.

Он прошел мимо больных, сидевших и нежившихся в лучах предвечернего солнца. Несколько раз он останавливался и любезно разговаривал с пациентами, весьма польщенными его вниманием. Среди больных он не заметил ни одного прокаженного.

– Вы творите здесь настоящие чудеса, – сказал Дагнарус одной из врачевательниц, миловидной и достаточно привлекательной молодой женщине. – Я рад, что пришел сюда. Возможно, вы не поверите, – доверительно добавил он, – но я испытывал ужас перед этим местом. Вы развеяли мои страхи.

– Я рада, что нам удается лечить этих людей, ваше высочество, – ответила врачевательница. – А теперь, если вы соблаговолите пойти со мной, я покажу вам остальные помещения Приюта и затем отведу вас туда, где требуется ваша помощь.

– Но разве моя помощь не требуется здесь? – спросил Дагнарус, оглядываясь на понравившуюся ему палату.

– Нет, ваше высочество, – возразила стоявшая рядом Альтура. – Эти люди выздоравливают, и им вообще не требуется помощь. Больные и безнадежно больные находятся в других частях здания.

Дагнарус стиснул от досады зубы, но делать было нечего. Владыки и врачеватели провели его в обширную палату, где обстановка существенно отличалась от палаты выздоравливающих. Здесь лежали те, чьи болезни проявлялись в полную силу. Некоторые из них метались в лихорадке и бредили. У кого-то все тело покрывала сыпь. Кого-то рвало прямо в лоханки, подносимые служителями. Встреться они Дагнарусу где-нибудь на улице, он поплотнее прикрыл бы себе нос и рот платком и постарался как можно быстрее уйти прочь.

Но сейчас у него не было с собой платка, хотя принца и подмывало прикрыть рот рукавом. Он старался вдыхать как можно меньше воздуха, надеясь таким образом не допустить заразу внутрь.

– Удивляюсь, как вы способны выдерживать все это! – негромко произнес Дагнарус, обращаясь к молодой врачевательнице.

– Вы имеете в виду, как мы выдерживаем такое количество страданий? – спросила она, участливо посмотрев на него.

Разумеется, принц имел в виду совсем не это. Его удивляло, как врачеватели выдерживают зловоние рвоты и прочие подобные запахи, а главное – риск самим подцепить какую-нибудь смертельно опасную болезнь. Вот что имел в виду Дагнарус, но он не стал вдаваться в объяснения.

– Это трудно, особенно поначалу, – призналась врачевательница. – Но разве наши неприятные ощущения могут хоть немного сравниться с болью этих несчастных? Ни в коем случае. Вы вряд ли сможете представить, какое удовлетворение испытывает врачеватель, помогая людям сражаться с их ужасными болезнями и наблюдая, как с каждым днем у них прибавляется сил. И потом, какое счастье видеть, как выздоровевшая мать возвращается к своим детям или ребенок – к родителям.

– Но кто-то и погибает в этих сражениях, – сказал Дагнарус, пытаясь хоть как-то подавить в себе неприятные ощущения.

Ему казалось, что его сейчас вырвет и от зловония болезней, и от густого запаха лаванды.

– Да, бывает, что наши больные умирают, – твердо ответила врачевательница. – И это всегда горестно и печально, в особенности для их близких. Однако их смерть не настолько ужасна, как нам иногда кажется. Мы делаем все, что в наших силах, стараясь, чтобы их кончина была тихой и спокойной. Там, куда они уходят, их ждет освобождение от боли и страданий. Я находилась рядом со многими, кому с берегов нашей жизни открывались картины жизни загробной. Все они говорили о красоте, о чувстве безграничной любви, исходящем от кого-то, кто безгранично велик и бесконечно добр. Иногда те, кто по какой-то причине избег смерти и вернулся в наш мир, буквально рыдали от горя, что им не было позволено туда уйти.

Дагнарус промолчал, не желая разрушать прекрасные иллюзии врачевательницы. Он видел смерть на поле битвы – ничего, кроме пропасти, куда падала душа, навеки пропадая во тьме. Интересно бы знать, каким зельем они поят умирающих, если у тех появляются столь сладостные видения?

– Ну что ж, – сказал принц, заставляя себя приободриться и рассчитывая найти человека, болезнь которого не слишком опасна. – Дайте мне тряпку и лохань с водой, и я займусь облегчением страданий.

– Место вашего служения находится не здесь, ваше высочество, – с суровым видом произнесла Владычица Альтура. – Безнадежно больные лежат в других палатах.

– Иди ты в Пустоту, – пробормотал Дагнарус, который сейчас с удовольствием отправил бы Альтуру к безнадежно больным.

Торжественная процессия двинулась дальше. Принца повели по длинным коридорам в дальний конец здания, отгороженный от остальных помещений. Молодая врачевательница туда не пошла, объяснив, что не обладает достаточными знаниями, позволяющими ей входить в ту часть Приюта. Видя ее искреннее огорчение, Дагнарус подумал, не тронулась ли она умом.

Коридоры были пусты. Лишь иногда навстречу попадался какой-нибудь целитель. Дагнарус шел и напряженно думал, пытаясь найти способ избежать этого опасного испытания, не повредив при этом своим замыслам. Чем ближе подходили Дагнарус и его сопровождающие к палатам неизлечимо больных, тем отчетливее слышали отчаянные, душераздирающие вопли и дикие нечленораздельные крики. У принца вновь схватило желудок; ему стало трудно дышать. Впервые у него мелькнула мысль все бросить и отказаться от своего замысла.

Он представил, как поворачивается и бежит прочь. Дагнарус знал, что за этим последует: его навсегда заклеймят как труса. Солдаты, служившие под его началом, станут открыто насмехаться над ним. У них будет полное право сказать, что его брат прошел это испытание с честью и мужеством. И Дагнарус тоже мог бы его пройти.

Принц скрипнул зубами и зашагал дальше.

Владычица Альтура постучала в плотно запертую решетчатую дверь. Дверь отворилась. На пороге их встретил врачеватель, которому на вид было около сорока лет, – статный, обаятельный человек с располагающей улыбкой.

– Мы уже ждем вас, ваше высочество, – сказал он. – Прошу, входите, и да войдет благодать богов вместе с вами.

Дагнарус едва слышал слова врачевателя, поскольку их заглушали ужасающие крики, долетавшие откуда-то из глубины помещений. Подобные крики принц уже слышал на поле битвы, когда стрела ударяла солдату между ног или он получал удар копьем в живот. Но такие раненые быстро затихали.

Врачеватель держал дверь открытой, ожидая, когда Дагнарус перешагнет порог. И принц сделал шаг, собрав все свое мужество, буквально по кусочкам извлекая его из всех закоулков своего существа. Вслед за ним вошли трое Владык, которым предстояло наблюдать за действиями Дагнаруса. Каждый из них в свое время побывал здесь, проходя свои испытания, и потому они знали, чего ожидать. Лица всех троих оставались совершенно бесстрастными.

«Хорошо им, – с горечью подумал принц. – Магические доспехи, конечно же, защищали их и от заразных болезней».

Войдя в палату, Дагнарус мысленно послал Владыкам искреннее проклятие. Еще в дверях он заметил на руке целителя характерные белые пятна – ранние признаки проказы.

Дагнаруса передернуло. Все внутри него настоятельно требовало бежать отсюда. Запах смерти и крики больных переплелись в один жуткий комок. В следующее мгновение он обнаружил, что человек с белыми пятнами на руке помогает ему сесть на деревянный табурет.

Увидев, как рука врачевателя держит его за руку и касается его одежды, Дагнарус резко отпрянул. Ему было стыдно, что он чуть не упал в обморок, отчего принц рассердился на себя и на происходящее вокруг. Он вскочил с такой поспешностью, что табурет опрокинулся и с грохотом покатился по каменному полу.

– Благодарю вас, врачеватель, – произнес сквозь стиснутые зубы Дагнарус, быстро оглянувшись на Владык, все так же бесстрастно взиравших на него. – Но мне не требуется ваша помощь.

– Не надо стыдиться минутной слабости, ваше высочество, – приветливо улыбнувшись, ответил врачеватель. – Одно то, что вы столь восприимчивы к страданиям других, многое говорит в вашу пользу.

Дагнарус едва прислушивался к его похвалам.

– Что от меня требуется? – решительно спросил он, намереваясь как можно быстрее разделаться со своими тягостными обязанностями. – Только прошу не забывать, что я – воин. Мои руки загрубели от меча, а потому их прикосновение не отличается нежностью.

– Вначале, ваше высочество, я покажу вам то, чем мы здесь занимаемся. У многих сложилось превратное представление о нашей работе.

Эта часть здания, по сути, являлась отдельным флигелем. Больные содержались в различных палатах в зависимости от той или иной неизлечимой болезни, которой они страдали. В первых палатах помещались прокаженные. Большинство из них, если не считать тех, чья болезнь зашла слишком далеко, были в состоянии двигаться. Одни сидели, беседуя друг с другом, другие выполняли несложную работу. Внешне казалось, что они ведут вполне обычную жизнь.

Дагнарус вместе с Владыками обходил палаты. Врачеватель давал пояснения. Дагнарус думал только о том, как бы не утратить мужество и решимость, а потому не особо обращал внимание на его слова. Принц оживился лишь тогда, когда тот сказал, что, по его мнению, проказа не настолько заразна, как думают многие люди.

– Из врачевателей, что ухаживают за больными, лишь единицы сами заболевают проказой, – сказал он. – Но если бы проказа была настолько заразной, то заболели бы все без исключения. В этой палате собраны те, у кого болезнь зашла уже достаточно далеко, поразив их кости и лишив их возможности нормально передвигаться. Мы лечим их не только магией, но и повязками с маслом шалмугры, которое мы получаем от орков. Масло это добывают из дерева, растущего в тропических землях. Эти повязки значительно облегчают страдания больных, а в некоторых случаях даже помогают восстановить изуродованную плоть.

Плотно забинтованных прокаженных Дагнарус постарался обойти стороной.

От прокаженных врачеватель повел принца к умалишенным, считавшимся опасными либо для окружающих, либо для самих себя и потому содержавшихся в одиночных палатах.

– Почему этот человек так кричит? – спросил принц, прервав ученые рассуждения врачевателя о причинах умопомешательства.

Безумцы глазели на проходящего Дагнаруса, бормоча какие-то непонятные слова, гикая и улюлюкая. Они протягивали сквозь зарешеченные двери руки, пытаясь его схватить. В одной из комнат принц увидел девушку. Она сидела на полу, вперившись глазами в противоположную стену. Девушка качала на руках воображаемого ребенка. Рядом с нею сидел врачеватель и что-то негромко говорил.

– Неужели вы ничего не можете сделать, чтобы прекратить эти крики? – вновь спросил Дагнарус.

Крики преследовали принца с самого порога. Он нетерпеливо ждал, когда бедняга кончит кричать и, быть может, затихнет навсегда. Однако крики не утихали и все сильнее будоражили Дагнаруса.

– Увы, ваше высочество, здесь мы бессильны, – с грустью ответил врачеватель. – Этот человек находится в одной из палат в самом конце коридора. У него рак, разъедающий внутренности. Иногда нам удается вылечить рак, если опухоль не слишком велика, но у него дело зашло слишком далеко. Мы не в силах справиться с его опухолью. Мы еще могли бы уменьшить его боли, применив магию или маковый сок, но он не позволяет нам ничего с собой делать. Едва мы появляемся, он приходит в неописуемую ярость.

– Но почему? Что вы ему сделали?

– Правильнее было бы, ваше высочество, спросить о том, чего мы ему не сделали, – ответил врачеватель.

Он изучающе взглянул на Дагнаруса.

– Этот человек – воин. Мне думается, что вам, быть может, удалось бы убедить его принять от нас помощь.