Текст книги "Колодец тьмы"

Автор книги: Маргарет Уэйс

Соавторы: Трейси Хикмен
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 38 страниц)

Гарет, пристально наблюдавший за госпожой Мабретон, заметил огонек в ее синих глазах и едва проступивший румянец на щеках. Скорее всего, она понимала гораздо больше, чем соглашалась признать. Возможно, гордость не позволяла ей заявить о своем знании эльдерского диалекта, считавшегося среди эльфов грубым и неблагозвучным.

– Моя уважаемая мать и наша королева глубоко обеспокоена состоянием вашей жены, — сказал Дагнарус.

С этими словами он извлек из украшенного драгоценными камнями поясного мешочка небольшой сверток. Содержимое было скрыто под черным бархатом, перевязанным пурпурной шелковой ленточкой.

– Я взял на себя смелость от имени моей матери вручить этот подарок, который, как надеется ее величество, сможет красноречиво сказать ее светлости, насколько мы ценим ее общество. Господин Мабретон, не будете ли вы столь любезны передать подарок вашей супруге?

Изящно поклонившись, Дагнарус протянул сверток эльфу. На супругу посла он даже не взглянул.

– Как это любезно со стороны вашей матери, ваше высочество, – сказал польщенный Мабретон. – Но вручить подарок моей жене должны вы сами. Дорогая, – нежно проговорил Мабретон, переходя на язык эльфов, – у принца есть для тебя подарок. Ты доставишь мне огромную радость, приняв его.

Госпожа Мабретон перевела взгляд со светильника прямо на Дагнаруса. Выражение ее лица не изменилось. Глаза оставались такими же спокойными и безмятежными, как садовый пруд. Она поклонилась принцу так, как требовал этикет эльфов, но подарок не взяла.

Дагнарус вспыхнул. Он не привык к столь надменному отношению к своей персоне. Но вместо того чтобы оттолкнуть его, равнодушие госпожи Мабретон еще больше взбудоражило принца.

– Ваша светлость, вы все же позволите мне раскрыть этот подарок в вашем присутствии? – спросил Дагнарус и, не дожидаясь ответа, грациозным движением руки развязал ленточку.

На черном бархате блеснуло серебро и вспыхнул небесно-голубой камень. Недаром пеквеи утверждали, что бирюза – это упавшие на землю кусочки небес.

Камень был крупным; во всяком случае, Гарету еще не приходилось видеть бирюзы такой величины. Неведомый пеквейский мастер придал ей совершенную форму распустившегося цветка лотоса, оправив его в тонкую серебряную филигрань. Глаза госпожи Мабретон округлились. Возможно, она и была ледяной девой, но устоять против столь прекрасного и ценного подарка не смогла. Тем более что украшения пеквеев считались наделенными магической силой.

Дагнарус поднял кулон с бархатного ложа, прикрепил пурпурную ленточку и повернул бирюзу к свету. Госпожа Мабретон не могла отвести глаз от небесного камня. Выражение ее лица мгновенно изменилось: щеки порозовели, взгляд стал теплым и мягким. Обращаясь к мужу, она произнесла мелодичным низким голосом:

– Прошу тебя, передай принцу мою благодарность. Право, не знаю, могу ли я принять столь дорогостоящий подарок.

– Ты должна его принять, дорогая, – ответил улыбающийся муж. – Ведь это – подарок королевы. Твой отказ обидит ее величество.

Дагнарус стоял и с беспокойством наблюдал, словно понимая ее сомнения.

– В таком случае, – уже более уверенно сказала госпожа Мабретон, – передайте ее величеству, что я с удовольствием принимаю ее подарок.

Господин Мабретон перевел слова супруги. Дагнарус возликовал.

– Господин посол, я прошу об одолжении. Не будет ли считаться оскорбительным, если я попрошу позволения самому надеть этот кулон?

– Конечно же, не будет, ваше высочество. Дорогая, его высочество желает сам надеть кулон тебе на шею.

Госпожа Мабретон наклонила голову. Дагнарус связал концы ленточки. Подойдя к жене эльфа ближе, несколько ближе, чем было действительно необходимо, он надел ленточку с кулоном на ее шею. Руки принца двигались медленно, стараясь не касаться ее волос. Внимательный наблюдатель заметил бы, что они слегка дрожат.

– Пусть магия камня будет действовать сообразно замыслу того, кто создал это чудо, – негромко произнес Дагнарус– Пусть камень оберегает вашу светлость от зла.

Госпожа Мабретон подняла голову и посмотрела на принца. Гарету стало ясно, что женщина понимает эльдерский диалект, хотя, возможно, и не говорит на нем. Во всяком случае, она поняла сказанное принцем. Пальцы Дагнаруса как бы невзначай коснулись ее щеки. Губы госпожи Мабретон раскрылись, дыхание участилось. Щека покраснела, как будто его прикосновение вызвало прилив крови.

У Дагнаруса тоже участилось дыхание. В глазах появился неестественный блеск. Вспыхнувшее между принцем и женой посла чувство было настолько сильным, что Гарет ощутил, как у него зашевелились волосы на руках и на шее, точно поблизости ударила молния. Ему показалось, что все вокруг заметили эту ослепительную вспышку, и в особенности господин Мабретон. Но посол как раз в этот момент повернулся в другую сторону, чтобы ответить на чье-то приветствие. Пока он поворачивался и отвечал, молния погасла. Гарет с тревогой ожидал раскатов грома.

Гарета охватили мрачные предчувствия. Пусть не сразу, но гром обязательно прогремит. Единственное, что его утешало, – это то, что в любовных интригах Дагнаруса никогда не присутствовала любовь. Эти интриги были для него чем-то вроде охоты, а любовницы – охотничьими трофеями. К любви же принц относился как к чувству, способному захлестнуть разум, ослабить мужество и лишить человека целеустремленности.

Но сейчас Дагнарус как раз и выглядел ослепленным и опаленным любовью. Он, столь часто и громко потешавшийся над любовью, переступил черту и безоглядно пал в бездну этого чувства, не издав ни звука.

Госпожа Мабретон опустила глаза. Когда муж вновь повернулся к ней, она восхищалась подарком и не более. Дагнарус так и продолжал бы заворожено глядеть на нее во все глаза, если бы Гарет с силой не ткнул его в ребра.

Опомнившись, Дагнарус с улыбкой выслушал благодарность, переданную госпожой Мабретон через мужа, и в ответ тоже сказал какую-то банальную учтивость. Приглашение к столу уберегло их всех от ужасающей необходимости говорить что-то еще. Госпожа Мабретон изящно поклонилась и, положив свою руку на руку мужа, направилась к почетным местам за столом. На принца она даже не оглянулась.

– Это самая прекрасная женщина из всех, каких я видел в своей жизни, – негромко признался Дагнарус, провожая ее пристальным взглядом. – Даже не подозревал, что существует такая красота!

– Уверен, ее муж испытывает те же чувства, – с грустным укором, но язвительно произнес Гарет.

Дагнарус резко обернулся к другу. Лицо принца побелело от гнева, зрачки расширились. Он оттолкнул руку Гарета, попытавшегося его утихомирить.

– Я не желаю слушать твоих нравоучений, Меченый! – сказал он. – Ни сейчас, ни вообще. Иначе нашей дружбе конец.

Взметнув полы плаща, принц резко повернулся и двинулся прочь от праздничного стола, за которым только-только начинали рассаживаться гости. На требовательный вопрос матери, куда это он уходит, принц коротко ответил, что неважно себя чувствует и просит позволить ему удалиться. При этом он не сводил глаз с госпожи Мабретон, и та чувствовала на себе его взгляд, хотя и старалась казаться равнодушной. Ее рука поднялась к бирюзовому кулону. Она крепко сжала подарок, наверное, взывая к его защитной магии.

Народная магия пеквеев имеет силу. Это Гарет знал из того, чему его учили в Храме. Но достаточно ли она сильна? Достаточно ли сильна любая магия вообще, чтобы противостоять могущественной магии сердца?

Вслед за принцем Гарет тоже покинул зал. Никто не окликнул его, и ему не пришлось объяснять причину ухода.

Дагнаруса он нашел там, где и рассчитывал найти. Принц лежал, вытянувшись на своей роскошной кровати. Снять парадный костюм он не пожелал. Настроение его высочества было мрачным и подавленным. Сильвит, двигаясь неслышно, бережно сворачивал плащ принца, который тот швырнул на пол. Попутно он давал распоряжения слугам, жестами показывая, куда ставить принесенные ими подносы с холодными закусками, фруктами, хлебом и кувшинами вина. После этого он сразу же выпроводил слуг. Похоже, что Сильвит, как всегда, знал о случившемся, словно сам был тому свидетелем.

Гарет остановился в ногах кровати.

– В этой шляпе у тебя дурацкий вид, – сказал Дагнарус.

– Знаю.

Гарет сорвал шляпу и запихнул под мышку.

– Прошу меня извинить за те слова.

– С какой стати ты извиняешься? – горестно спросил Дагнарус. – Ты лишь сказал правду. Она – женщина народа эльфов, женщина благородного происхождения, жена Владыки, гостья при дворе моего отца. Видишь, сколько причин, мешающих любить ее. А я все равно ее люблю, – едва слышно добавил он.

Принц наконец снял шляпу и принялся рассеянно рвать ее в клочья, выдирая украшавшие ее перья и раздраженно дергая тонкий шов.

– Вы по этой причине послали за мной? – спросил Гарет, присаживаясь сбоку на кровать.

– Да, – ответил Дагнарус. – Я хотел, чтобы ты ее увидел. Не ожидал выслушать от тебя проповедь!

– Я уже извинился, – напомнил ему Гарет. – Больше я не буду проповедовать.

– Ладно.

Дагнарус сел на постели, отбросив в сторону остатки шляпы.

– Если обещаешь, можешь остаться и поужинать со мной. А потом отправишься спать в свою бывшую каморку. Думаю, Высокочтимый Верховный Маг переживет твое отсутствие в течение одной ночи?

Глаза принца вспыхнули, он искоса взглянул на Сильвита. Гарет понял, что у Дагнаруса есть к нему разговор, который принц не хочет начинать в присутствии камергера.

– Если Высокочтимому Верховному Магу вдруг понадобится мой совет, он знает, где меня искать, – ответил Гарет.

– Сильвит, мы справимся с ужином и сами, – обратился к эльфу Дагнарус. – Тебе тоже надо отдохнуть. Кстати, выбранный тобой подарок оказался превосходным. Госпожу Мабретон он просто ошеломил. Ты согласен, Меченый?

– Вполне, – сдержанно ответил Гарет.

Сильвит поклонился.

– Я рад тому, что доставил удовольствие вашему высочеству.

– Хотел тебя спросить, – окликнул Дагнарус собравшегося уйти эльфа. – А как зовут госпожу Мабретон?

– Вэлура, ваше высочество, – ответил Сильвит.

– Вэлура, – повторил принц, пробуя имя на вкус, словно вино с тонким букетом. – И что оно означает в переводе с вашего языка?

– Покой сердца, ваше высочество

– Покой сердца, – невесело улыбнулся Дагнарус. – Здесь ее родители серьезно ошиблись. Можешь идти, Сильвит.

– Хочу пожелать вам спокойной ночи, ваше высочество.

– Желай, если хочешь, только вряд ли у меня будет спокойная ночь, – пробормотал Дагнарус.

Эльф удалился. Молодые люди уселись за стол. Гарет ел с аппетитом, отдавая должное вкусной еде. Быть может, на торжественном приеме подавали более изысканную пищу, но даже эти холодные закуски были намного лучше надоевшей баранины, которой их без конца кормили в Храме. Дагнарус лениво разжевал что-то, потом оттолкнул от себя тарелку и сосредоточился на вине.

– Сегодня я одержал по крайней мере одну победу, – объявил после долгого молчания принц.

Он покачивал бокалом с вином, заставляя пурпурную жидкость кружиться внутри стеклянных стенок.

– Ты слышал о смерти Донненгаля?

– Да. Не предполагал, что вы любили его.

– Мне абсолютно все равно, Донненгаль или кто-то другой. Я не об этом, – сказал Дагнарус, недовольный тем, что до Гарета медленно доходит смысл его слов. – Его смерть освободила место в ряду Владык.

– Да, полагаю, что так, – согласился ничего не подозревающий Гарет. – У вашего отца уже есть на примете кто-нибудь, кем он намеревается заполнить вакансию?

– Есть, – сказал Дагнарус. – Я.

Гарет, намеревавшийся отхлебнуть вина, едва не уронил бокал. Он внимательно уставился на друга.

– Вы это серьезно?

– Я еще никогда не был более серьезен, – ответил Дагнарус– Почему ты удивляешься? Мы ведь уже говорили об этом.

– И я всегда высказывал свои возражения. Мне казалось, что в прошлый раз я вас убедил.

– Я много думал над этим, – признался Дагнарус, – и мне пришло в голову: если я, убоявшись опасности, откажусь добиваться своего избрания, тогда я просто трус. А если я трус, у меня вообще нет никакого права командовать другими в битве или в момент какой-то опасности.

– Быть Владыкой и командовать сражением – не одно и то же, – взволнованно заговорил Гарет. – Эти тяготы не имеют ничего общего с ударом копья в сердце. Там – секундная боль, затем наступает милосердная смерть. А здесь – Священная Трансфигурация. Она может окончиться для вас смертью, но может – и чем-то похуже смерти.

Дагнарус презрительно сморщился.

– Я же помню церемонию. Я видел, как мой брат проходил через все это. Да, он не смеялся от счастья, но там не было ничего такого, чего бы я не смог выдержать. Я сильнее, чем он. Боги сделали его Владыкой Скорбей. Они не сделают мне хуже, чем брату, но могут обойтись со мной гораздо лучше.

Гарет ответил не сразу. Они с принцем остались в спальне одни. А поскольку все придворные находились на торжественном приеме, во всей этой части замка не должно было быть ни души. И все равно Гарет наклонился к самому уху принца, чтобы Дагнарус не только услышал его слова, но и ощутил их своей кожей.

– Ваше высочество, Хельмос не заглядывал в Пустоту.

– Ну, не заглядывал. И что из этого?

– Хельмос не касался Пустоты, – с жаром прошептал Гарет. – А вы ее коснулись!

– И ты тоже, Меченый, – ледяным тоном напомнил принц.

– Верно, – согласился Гарет. – Это так, и да помогут мне боги.

– Так объясни мне, в чем закавыка. И почему я впервые об этом слышу?

– Потому что я только теперь разобрался во всем этом, ваше высочество. К тому же я думал, что вы отказались от мысли стать Владыкой. Я не видел необходимости упоминать о подобных вещах.

– Хорошо, и чем же это мне грозит? У меня что, вырастут рога и хвост?

– Я не знаю, ваше высочество, – ответил Гарет, пропуская сарказм принца мимо ушей. – У меня нет уверенности. Такого никогда еще не происходило.

– Так ищи, копай! А я пока буду двигаться к своей цели.

– Я сделаю все, что в моих силах, ваше высочество, однако вы должны помнить, что я веду двойную жизнь. Никто не знает о моих занятиях магией Пустоты. Я ведь должен еще и посещать занятия в Храме, а они достаточно трудны. Все это оставляет мне совсем немного времени, чтобы тайком изучать запретные писания.

– Ну так брось свои занятия в Храме! Ты и так говорил, что у тебя магические способности намного сильнее, чем у твоих учителей.

– Я должен сохранять видимость учебы, иначе они заподозрят неладное. Мои учителя немало удивились бы, заметив следы магии, которой я занимаюсь.

Гарет расстегнул пуговицы, распахнул одежду и обнажил грудь.

Дагнарус отпрянул. Схватив платок, он торопливо прикрыл себе нос и рот.

– Черт тебя дери, Меченый! Что за болезнь ты подцепил? И как ты осмелился притащить эту заразу сюда?

Кожу Гарета покрывали прыщи и нарывы. Одни успели высохнуть, другие появились недавно, разбухшие от гноя. Самые крупные нарывы были перевязаны, чтобы их нельзя было заметить сквозь одежду. Помрачнев, Гарет вновь натянул на себя блузу, кусая губы всякий раз, когда ткань задевала гнойные бугорки. Каждое прикосновение отзывалось болью.

– Не волнуйтесь, ваше высочество, это не чума, – сказал Гарет. – Мои раны не заразны. Так что на этот счет можете не опасаться.

– Тогда откуда твои прыщи? – потребовал ответа Дагнарус, убирая платок, но по-прежнему держась от друга на расстоянии.

– Магия Пустоты, – ответил Гарет. – Магия, исходящая от богов, несет благословение. Магия Пустоты исходит из того темного, что скрыто внутри нас. Прыщи и гнойники – зримые следы моих заклинаний. Никто толком не знает, почему они появляются. Сам я думаю, что тело пытается бунтовать против Пустоты либо стремится убедить мою душу отвернуться от тьмы.

– Застегнись поскорее! – Дагнарус с омерзением отвел взгляд. – У меня от всего этого мурашки по коже побежали. Я видел, как людям отсекали руки и ноги, и даже не вздрагивал, но я ненавижу болезни. И ты это знаешь. Что тебя дернуло показывать мне все это?

– Пустота налагает свои требования, и я страдаю от них, – сказал Гарет, застегивая пуговицы. – Это жертвы, которые я обязан приносить, дабы получать магическую силу.

– И ради чего ты мне об этом рассказываешь? – недовольно спросил Дагнарус, залпом проглотив вино и тут же снова наполнив бокал. – Уж не хочешь ли ты сказать, что эта дрянь появится и у меня?

Гарет довольно долго молчал, а потом ответил вопросом:

– Если вас изберут Владыкой, вы должны будете пройти Семь Испытаний. Как вы рассчитываете их проходить?

– Не знаю, – пожал плечами Дагнарус– Я даже незнаю, в чем они заключаются. Но вряд ли эти испытания особо тяжелы. Брат ведь их прошел.

– Я узнал, в чем заключается каждое из них, и теперь я знаю – вы не сможете их пройти, ваше высочество. Точнее, не сможете, не обратившись к Пустоте, – закончил Гарет.

– Значит, ты так мало в меня веришь? – воскликнул Дагнарус, опасно блеснув зелеными глазами.

– Вы согласитесь перевязывать язвы прокаженному? – парировал Гарет. – Язвы, подобные моим?

– Милостивые боги, конечно нет! – скорчил гримасу принц. – С какой стати?

– Так будут испытывать ваше чувство сострадания. И еще, вы согласитесь провести несколько часов в обществе Почтенных Магов, обсуждая с ними метаморфозы души, которые она претерпевает после смерти?

– Ну и дурацкие у тебя шутки! – засмеялся Дагнарус, поигрывая бокалом.

– Нет, ваше высочество, я говорю совершенно серьезно.

– Тогда, разумеется, нет. Уж лучше я расскажу им о тактике сражения.

– Получается, что два испытания вы уже не прошли.

– Не бойся, я не потерплю неудачу. Если понадобится, я призову на помощь Пустоту, – легковесно заявил Дагнарус, в очередной раз наливая вино в бокал.

– Пустота требует платы за свои услуги, ваше высочество, – стоял на своем Гарет. – Пустота требует жертв. Ничего не отдав взамен, вы ничего не получите.

– Будут ей жертвы, – произнес Дагнарус, вскинув брови и сверкнув глазами.

– Какие именно? – напирал Гарет. – Что вы согласитесь принести в жертву?

– Все, что угодно, только бы это не обернулось для меня уродством, – ответил Дагнарус, которому начал уже надоедать этот разговор. – Мне нужно стать Владыкой, Меченый, – вдруг с жаром произнес принц. – Мне не получить корону, не став равным своему брату.

– Вы и так не получите корону, пока ваш брат жив, – спокойно возразил Гарет.

– Бывают разные случайности, – возразил ему на это Дагнарус. – Падение с лошади стоило жизни его матери. Можно поскользнуться на мокрой мостовой. Или упасть с лодки за борт. Брат возится с больными и тоже может случайно подхватить чуму. Пустоте нужна жертва. Значит, она получит жертву.

– Не говорите так, Дагнарус! – вскричал Гарет.

Он порывисто вскочил, уронив свою тарелку и расплескав вино. Поднеся руку к губам принца, Гарет прошептал:

– Во имя богов, не говорите так!

– Ну хорошо, не буду, – сказал Дагнарус, раздраженно отталкивая руку Гарета. – И не прикасайся ко мне. Я все еще сомневаюсь, что твои прыщи действительно не заразны. А что касается моих слов, не думай, будто я собираюсь угробить брата. Да, я не слишком-то его люблю, но я не желаю ему никакого зла. До тех пор, пока он не станет противиться моему избранию Владыкой.

– Если он это сделает, то только из любви к вам. Как и я, – ответил Гарет.

– Я что-то сомневаюсь в любви моего брата, – сказал Дагнарус. – Но не в твоей, Меченый.

– Благодарю вас, ваше высочество, – произнес заплетающимся языком Гарет, опьяневший от вина и усталости.

Он отчаянно тер глаза, пытаясь не заснуть прямо за столом.

– Иди-ка спать, – велел ему Дагнарус. Принц уже опустошил один кувшин вина и взялся за другой. – Только скуку на меня нагоняешь.

– Простите меня, ваше высочество, но я действительно не выспался в прошлую ночь.

Дагнарус поглядел на него с любопытством.

– Что ж это за магия, если ты сам делаешься точно прокаженный? Зачем ты ею занимаешься?

Гарет покачал головой.

– Придет время, и я расскажу вам, ваше высочество. А пока рано. Еще слишком рано.

Дагнарус пожал плечами, не проявив особого интереса к словам друга.

Гарет встал, чтобы уйти в бывшую свою каморку.

– Она красива, правда? – тихо спросил Дагнарус, уставившись в свой бокал, наполненный до краев.

– Очень красива, – ответил Гарет.

Дагнарус улыбнулся бокалу. Гарет, вздохнув, отправился спать.

Глава 4
Покой сердца

– Что с тобой случилось, сын мой? Ты наносишь мне один визит за другим. И это после того, как три месяца подряд ты не показывался мне на глаза? Чем я заслужила такую честь? – капризно вопрошала Эмилия.

Избыток вина и угощений на вчерашнем приеме сделал ее еще раздраженнее и сварливее. Королеву выводило из себя все и вся, включая обожаемого сына.

– И ты решился явиться сюда после чудовищного оскорбления, какое ты нанес мне вчера?

– Вот я и пришел принести свои извинения за вчерашнее, ваше величество, – смиренно проговорил Дагнарус. – Я почувствовал себя крайне нездоровым. Боюсь, останься я на приеме, я бы нанес тебе еще большее оскорбление, ибо я чувствовал, что из меня вот-вот исторгнется съеденное за обедом. Какой после этого мог быть пир?

Королева мгновенно позабыла свои капризы и превратилась в саму заботливость. Она тревожно оглядела сына.

– Как ты бледен, сынок. Я чувствую, ты сильно простудился. У тебя вся кожа пылает. Тебе нужно немедленно отправиться к Врачевателям и принять лекарство.

Дагнарус действительно был бледен; руки его и в самом деле горели, но лихорадка принца звалась любовью. Он провел несколько томительных часов, нетерпеливо дожидаясь времени аудиенции у своей матери. Дагнарус жаждал вновь увидеть прекрасную госпожу Мабретон, чтобы на этот раз добиться ее улыбки или хотя бы взгляда. Но ее нигде не было видно: ни среди фрейлин, учтиво приседавших в реверансе перед принцем, ни среди других придворных дам, убиравших пудру, рассыпанную раздраженной королевой, а также ее раскиданную по всем углам одежду.

Дагнарус испытывал крайнюю досаду. Отсутствие госпожи Мабретон ошеломило его и повергло в уныние. Ему подумалось: быть может, мать отослала ее с каким-нибудь поручением. Принести нитки, разыскать оброненный носовой платок или закатившуюся под мебель серьгу.

– Надеюсь, вчерашний прием удался, – сказал Дагнарус. – Господам Мабретонам понравилось?

– Кто поймет этих эльфов! – с пренебрежением ответила Эмилия. – От них не дождешься благодарности. Не забывай, я взяла эту женщину в число своих фрейлин лишь по желанию твоего отца. Сама бы я никогда не приблизила к себе столь угрюмую и бестолковую особу. Представляешь, она мне подала жемчужное ожерелье, когда я велела подать рубиновое. Помнишь, Констанция? Я же ей отчетливо сказала, что хочу надеть рубиновое, а она вытащила жемчужное. Уверена, это она нарочно сделала, чтобы меня позлить.

– Мама, – Дагнарус осторожно прервал ее тираду, – госпожа Мабретон не знает нашего языка.

– Еще как знает, – возразила королева. – Все эльфы знают. Просто они делают вид, что ничего не понимают, чтобы шпионить за нами. Впрочем, сейчас это уже не имеет значения. Она уехала, и с глаз долой. Мне и так надоело глядеть на нее. Замухрышка какая-то, серая мышь.

– Уехала? – Дагнарус почувствовал, как кровь отлила от его лица.

В сердце сразу стало пусто. Зная, что внезапная перемена в его лице не ускользнет от матери, принц наклонился якобы за тем, чтобы найти гребень, выпавший из ее волос. Усилием воли он совладал с лицом.

– Что значит «уехала», мама? – спросил Дагнарус с напускной небрежностью. – Отправилась через Портал к себе на родину?

– Этого я не знаю, – ответила королева Эмилия, вновь обращаясь к зеркалу и охорашиваясь после тягот сегодняшнего утра. – И знать не хочу. А ты куда уходишь?

– Спешу воспользоваться твоим советом, мама, и пойду к Врачевателям, – объяснил Дагнарус. – Прошу меня простить. Мне что-то опять стало нехорошо.

– Возможно, я могу от него заразиться, – забеспокоилась королева после ухода сына. – Живее, зажгите курительные палочки и принесите мне разрезанную дольку чеснока, чтобы я могла обезопасить себя его запахом. Живее, дамы!

* * *

– Сильвит! – крикнул Дагнарус. – Сильвит, да куда же ты подевался? Послушай, госпожа Мабретон уехала!

– Да, ваше высочество, – сдержанно отозвался эльф. – Я разыскивал вас, чтобы сообщить об этом.

– Но куда? И почему? Она вернулась к себе на родину? Что произошло? Это из-за мужа?

– Успокойтесь, ваше высочество, – негромко посоветовал эльф, показывая глазами на открытую дверь спальни принца.

Дагнарус оценил благоразумие своего камергера и замолчал, однако спокойнее не стал. Он налил себе бокал вина и залпом выпил. Теплое вино приятно разлилось по телу, дойдя до сердца, успокаивая кровь и возвращая принцу способность разумно воспринимать окружающий мир.

Сильвит выглянул из комнаты и внимательно оглядел коридор. К счастью, в это предполуденное время там не было ни души. После этого он плотно закрыл дверь.

– Рассказывай, – велел Дагнарус. – Куда она уехала?

– Госпожа Мабретон ранним утром покинула двор. Она отправилась в свой дом на берегу реки Хаммеркло.

– Значит, она не поехала в Тромек!

Дагнарус облегченно вздохнул. Радость его была настолько велика, что на мгновение силы оставили его, и ему пришлось опереться о стол.

– Почему она уехала? Из-за моей матери?

– Не могу сказать, ваше высочество.

– Нет! О боги! – Дагнарус сам ответил на свой вопрос. – Она ведь уехала из-за меня! Из-за меня! Она любит меня и боится своего сердца. Подай мне сапоги и плащ!

– Ваше высочество, – укоризненно сказал Сильвит, – вам нельзя действовать впопыхах. Остановитесь и задумайтесь. Ее сопровождают отряд солдат, а также слуги. Своими неосмотрительными действиями вы лишь ввергнете госпожу Мабретон в беду. Ваше высочество, подобное безумство будет стоить вам сражения.

Последние слова эльфа показались Дагнарусу здравыми. Они дошли до его сознания сквозь плотный туман счастья, окутавший его. Да, то была битва, то была война. Госпожа Мабретон отступила, бежала от него. Значит, он все-таки нашел брешь в ее ледяной броне. Первой мыслью принца было спешно броситься в погоню и взять добычу, однако он понимал, что этим может погубить все. Вначале надо обследовать местность, оценить силы врага, противостоящие ему, и только потом уже разрабатывать стратегию.

– Ты прав, Сильвит. Мне необходимо узнать, где находится этот дом, расположение его помещений, возможное местонахождение стражи, численность солдат и место в доме, где спят слуги. – Но тут же лицо Дагнаруса помрачнело. – Боюсь, это невыполнимая задача.

– Не такая уж невыполнимая, ваше высочество. Один из слуг господина Мабретона служил и у его покойного брата. Он снабдит меня ответами на ваши вопросы.

– Это не вызовет у него подозрений?

– Обязательно вызовет, но он умеет держать язык за зубами. Он это делает много лет подряд, выполняя приказание другого господина.

Дагнарус впился глазами в Сильвита, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь бесстрастное выражение его лица.

– Ты хочешь сказать, что он шпионит за своим хозяином?

– Скажем лучше, ваше высочество, что он служит более могущественному хозяину, чем господин Мабретон.

– Понимаю. Он шпионит в пользу Защитника Божественного. Но ты же говорил, что господин Мабретон верен Защитнику. Зачем же шпионить за ним?

– Защитник ценит верность господина Мабретона, ваше высочество. Он настолько ее ценит, что не устает получать подтверждения этой верности.

– Понимаю, – усмехнулся Дагнарус. – Представляю, что ты порассказал Защитнику про меня.

– Я рассказал ему, что вы – хороший солдат, блестящий командир и... последователь магии Пустоты.

Дагнарус вскинул брови и откинулся на спинку стула.

– Какая Пустота, Сильвит? О чем ты толкуешь? Это же религия ведьм и колдунов. Темная, зловещая религия, если верить хотя бы половине того бреда, который несут о ней маги.

– И религия принца тоже, ваше высочество, – сказал Сильвит, доставая из сундука теплый плащ и расправляя складки. Он поднял плащ и осмотрел его на свет – нет ли дырок, проеденных молью. – И еще – это религия одного увлеченного молодого мага. Не бойтесь, ваше высочество. Я ведь тоже умею держать язык за зубами. Никому, кроме Защитника, я не сказал об этом ни слова. Думается, вполне правильно, что он знает все о человеке, с которым намеревается в один прекрасный день вступить в союзнические отношения.

– Что же это за один прекрасный день? – сразу же спросил принц.

– День, когда ваше высочество станет королем.

– И когда такой день наступит? – потребовал ответа Дагнарус.

– Это выбирать вашему высочеству, – ответил Сильвит.

Дагнарус умолк, но его молчание таило опасность. Наконец он сказал:

– Допустим, ты прав. Но мне не нравится, чтобы кто-либо имел надо мной такую власть, Сильвит.

– Потому-то я и сообщил об этом вашему высочеству. Я сообщил вам о том, что мне известно, а также о том, как я поступил с известными мне сведениями. Как ваше высочество поступит со мною сейчас – решать вашему высочеству. Я мог бы заверить вас в своей верности и молчании, но если ваше высочество не доверяет мне, мои заверения бессмысленны. А если ваше высочество мне доверяет, заверения не требуются.

На лице Дагнаруса блеснула улыбка.

– Я доверяю тебе, Сильвит. Могу сказать, почему. Как помнишь, я знаю правду о том, что приключилось с первым господином Мабретоном. Мой отец не казнил бы убийцу, поскольку тот являлся иностранным подданным и все такое прочее. Но он, несомненно, надолго заточил бы его в темницу. Быть запертым в темном застенке, не видя неба, – более жестокой пытки для эльфа не существует. Думаю, виновный эльф предпочел бы смерть. Ты согласен, Сильвит?

– Полностью согласен, ваше высочество, – с поклоном ответил Сильвит. – Ваше высочество прекрасно знает особенности нашего народа.

– Так поспешай, – велел Дагнарус. – Иди и поговори со своим шпионом. Мы и так потеряли немало времени.

* * *

Экипировавшись надлежащим образом, Дагнарус пустился в путь. Сильвит добыл для него все необходимые сведения. У принца под шляпой лежала карта, показывавшая местонахождение дома и расположение помещений в нем. Дагнарус поехал один. Поначалу он думал взять с собою Сильвита; он не знал языка эльфов, и переводчик ему не помешал бы. Но, поразмыслив еще немного, принц решил, что Сильвиту лучше остаться во дворце и развеивать подозрения по поводу внезапного исчезновения принца.

К счастью, все знали о страсти принца к охоте. Кто-то из охотников очень своевременно рассказал о диком кабане, наводящем ужас на жителей близлежащих деревень. Дагнарус объявил, что разыщет и убьет свирепого зверя. Он взял лук и стрелы. Пока для него седлали коня, принц беседовал с капитаном Арготом о различных способах охоты на кабанов. В частности, они обсуждали, куда лучше целиться: в глаз или в горло.