Текст книги "Колодец тьмы"

Автор книги: Маргарет Уэйс

Соавторы: Трейси Хикмен
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 38 страниц)

Судя по выражению лица Эваристо, он несказанно удивился, увидев принца.

– Ваше высочество, для меня является приятной неожиданностью увидеть вас здесь, – сказал учитель. – Чему я обязан столь высокой чести?

Дагнарус вспыхнул, его зеленые глаза свернули. Он не любил, когда над ним подтрунивали. Вскочив на ноги, он обжег учителя свирепым взглядом.

– Тебе непозволительно говорить со мной в таком тоне! Я – твой принц.

– Вы – невежественный маленький мальчик, который не желает учиться, а потому, когда вырастет, превратится в невежественного взрослого, – спокойно проговорил Эваристо. Не обращая внимания на пылающее гневом лицо Дагнаруса, учитель улыбнулся Гарету. – А ты, должно быть, – мальчик для битья.

– Меня зовут Гарет, – ответил мальчик, низко поклонившись.

– Твое появление, Гарет, уже внесло перемену, – сказал Эваристо, разложив на столе книге и расставив стулья. – Ох, как давно его высочество не удостаивал меня посещением занятий!

Поскольку Эваристо двигал стулья, он не заметил, как губы Дагнаруса тронула легкая насмешлива улыбка. Гарет заметил ее и все сразу же понял. Он был знаком с Дагнарусом менее суток, но успел узнать принца лучше, чем Эваристо. Сегодня принц оказался здесь лишь затем, чтобы его нового товарища не сочли неподходящей кандидатурой и не отослали из дворца.

Что касается самого Гарета, он считал наказания честной платой за обучение. Когда он учился читать и писать, то были счастливейшие мгновения его жизни в родном доме. Но мало-помалу воспоминания о нем начали тускнеть в памяти мальчика. Они все больше походили на сон, который очень ярок при пробуждении, но потом, под напором событий дня, забывается.

Эваристо был мудрым и терпеливым человеком – прекрасным учителем для ученика, желающего учиться. В тот, первый день он прозанимался с Гаретом целый час. Все это время Дагнарус то лягал ножку стола, то царапал гусиным пером, рисуя на полях редких книг уродливые картинки – солдат, бившихся друг с другом громадными мечами.

Когда в конце концов принцу наскучило и это, он слез со стула и подошел к окну. Дагнарус с завистью смотрел на солдат, маршировавших по внутреннему двору. После того, как солдаты закончили строевые занятия и покинули двор, принц нашел себе новое развлечение. Он стал отламывать кусочки черепицы, до которых мог дотянуться, и бросать их вниз. Дагнарус наблюдал, как они летят с большой высоты и разбиваются вдребезги, пугая ничего не подозревающих пешеходов.

Эваристо, довольный тем, что хоть кто-то слушает его объяснения, почти не обращал на принца внимания. Гарет, преодолевший начальную робость, изо всех сил стремился заслужить похвалу учителя.

Гарет читал все, что ему давали. Дома он с интересом читал нянин букварь, научившись заниматься сам и не мешать няне вздремнуть среди дня. Вчера он жадно пожирал глазами книги принца и, конечно, сегодня был рад почитать одну из них.

Эта книга была написана главой Ордена Знания – его именовали Библиотекарем – и предназначалась специально для обучения юного принца. Существовало несколько таких книг, подробно описывавших большие и малые расы и народы, живущие в известной части мира. Раса, о которой сейчас читал Гарет, называлась орки.

Иногда слуги родителей брали Гарета с собой на рынок. Там он видел орков, лениво расхаживавших между рядами. Орки жили у воды, на берегах озера Илдурель – озера столь обширного и протяженного, что на нем, как на море, бывали приливы. То была раса прирожденных мореплавателей. Они строили прочные корабли, способные выходить из озера в настоящий океан, называемый морем Эйркис. В Виннингэле орков было совсем немного; их родина находилась далеко к югу, хотя своей истинной родиной они считали море.

Орки превосходили людей ростом и имели массивный торс и такие же массивные шеи, руки и бедра. Они носили простую, свободную и удобную одежду, которая состояла из штанов и рубах с открытым воротом и длинными просторными рукавами. Орки редко надевали плащи, даже в самую ненастную погоду. Их грубая кожа была невосприимчива к холоду. Женщины ходили в море наравне с мужчинами. На родине орков все города и селения стояли на побережье; другие части их страны оставались незаселенными. Сами орки считали себя рыбаками и торговцами. Другие расы считали их пиратами. Люди и эльфы находили орков тупыми и медлительными.

Гарет настолько заинтересовался орками, что перестал робеть, читая в присутствии принца и учителя. Вначале мальчик отыскал на карте страну орков, а затем стал читать об их истории, спотыкаясь на труднопроизносимых названиях их городов, таких как Квашгаат и Калка. Гарет заворожено читал все дальше и дальше, пока не почувствовал на себе чей-то взгляд.

Он оторвался от книги и увидел Дагнаруса. Принц больше не глазел в окно, а смотрел на Гарета с такой враждебностью, что поток слов мгновенно иссяк, будто Дагнарус заткнул своему новому другу рот пробкой.

Внезапную тишину нарушил голос Эваристо:

– Ваше высочество, Гарет хорошо прочитал этот отрывок, однако некоторые места ему трудно давались. Может, вашему высочеству захочется прочитать его правильно?

К изумлению Гарета, Дагнарус бросил на Эваристо взгляд, исполненный такой неприкрытой злобы и ненависти, что мальчик не удивился бы высочайшему приказу казнить учителя на месте. Эваристо оставался невозмутим.

– Ваше высочество, вы меня слышите?

У Дагнаруса напряглась спина. Он отвернулся от учителя к окну.

– Я не настроен читать, – ледяным тоном ответил принц.

Его шея покраснела, и этот пунцово-красный цвет никак не сочетался с темно-рыжими волосами Дагнаруса.

– Отлично, ваше высочество, – сказал Эваристо. – Гарет, прошу тебя, продолжай.

Встревоженный, подавленный, боящийся, как бы принц его не возненавидел, Гарет склонился над книгой и что-то промямлил о трудных словах, мешающих ему продолжать чтение.

Эваристо понимающе улыбнулся и сказал, что, быть может, хороший сон восстановит у Гарета способность к чтению. Отложив книгу об орках, Эваристо спросил Гарета, чем он намеревается заняться, когда вырастет.

Мальчик никогда не задумывался об этом. К тому же, гневный выплеск Дагнаруса сильно потряс его, и он был не в состоянии дать какой-либо ответ, а просто сидел, тупо уставившись на свои руки.

– Насколько я знаю, твой отец – Властитель Валрэйта, – сказал Эваристо. – Возможно, быть владельцем поместья – это все, к чему ты стремишься.

– Поместье принадлежит моей матери, и по закону, я не имею на него прав, – ответил Гарет, не поднимая головы. – После ее смерти оно отойдет одному из ее родственников.

Мальчик не совсем понимал, чту означают эти слова. Он лишь помнил бесконечные сетования родителей на несправедливость закона и знал, что отец и мать потратили немалую долю своего состояния на стряпчих и законников в попытках стать полновластными хозяевами поместья.

– Понимаю. Потому-то тебя и определили ко двору. Что ж, в таком случае тебе надо подыскать себе какое-то занятие. Разумеется, такое, чтобы оно отвечало твоим склонностям. Быть может, тебе захочется стать одним из нас, Гарет, – продолжал Эваристо. – Стать магом. Конечно, если у тебя есть необходимые способности к магии.

При этих словах Дагнарус подскочил к мальчику. Зеленые глаза принца остановились на Гарете.

Гарет взглянул на принца, ожидая его одобрения и сомневаясь, что принц одобрит такой выбор. К его неописуемому удивлению, Дагнарус энергично закивал головой.

– Соглашайся! – произнес он, словом подтверждая свое одобрение.

– Я был бы рад избрать это занятие, Почтенный Маг, – сказал Гарет и поспешно добавил: – Но я не могу покинуть его высочество.

Эваристо бросил короткий взгляд на Дагнаруса и, кажется, остался довольным привязанностью, возникшей между мальчиками.

– Не беспокойся, Гарет. Обучение мага, как правило, начинается с двенадцати лет. В этом возрасте ты должен будешь войти в Храм в качестве послушника. Но тот день еще очень далек.

Больше про магию не было сказано ни слова.

– Быть тебе магом, – сказал Дагнарус, вернувшийся после ухода Эваристо в песочницу.

– Если ваше высочество желают этого, – кротко произнес Гарет.

– Желаю. Но ты должен мне обещать, что если решишь учиться на мага, то станешь умнее Эваристо – этого назойливого старого дурня!

Дагнарус презрительно плюнул в песок.

Какой-то мастер, обладавший острым зрением, искусно, до мельчайших подробностей разрисовал солдатиков, их оружие и амуницию. Осмелившись, наконец, до них дотронуться, Гарет поднял миниатюрную колесницу и изумился: у нее по-настоящему крутились колесики.

– Они были заколдованными, – небрежно пояснил Дагнарус.

– Неужели? – удивился Гарет и едва не уронил колесницу.

– Да. Стоило мне сказать: «Шагом марш», солдатики начинали маршировать по кругу, а кони возили колесницу взад-вперед. Все это сделал мой дядя – брат матери. Он – колдун в Дункарге. Но Эваристо снял чары.

– Зачем? – разочарованно спросил Гарет.

Он попытался вообразить, как солдатики сами собой маршируют по песочнице, а вслед за ними носится колесница.

– Эваристо говорит, что магия – дело серьезное. Она существует не для детских забав, и с нею нельзя шутить. Этот Эваристо – как все церковники: сам радоваться не умеет и другим не дает.

– Если вы такого мнения о магах, почему вы хотите, чтобы я стал одним из них? – удивленно спросил Гарет.

– Потому что ты непременно будешь моим магом, – ответил Дагнарус. – Я тебе велю следить за другими магами и сообщать мне о каждом, кто становится слишком сильным. Сам знаешь, маги очень могущественны. Я серьезно думал обо всей этой магии и даже собирался сам стать магом, но нельзя одновременно быть магом и королем. Магом станешь ты, и толку от тебя будет куда больше.

Гарет прежде никогда не бывал при дворе, но он был, что называется, «дитя двора». Королевская семья и связанные с нею сплетни и интриги были для его родителей хлебом насущным. В свои девять лет Гарет уже достаточно хорошо знал, что Дагнарус являлся вторым претендентом на королевский трон после своего старшего брата Хельмоса. Кронпринц Хельмос был прямым наследником своего отца – короля Тамароса. Поскольку Тамарос происходил из семьи долгожителей (его мать дожила до девяноста лет), трудно было ожидать, что он умрет в ближайшие годы. Родители Гарета говорили, что только какая-нибудь трагическая случайность может позволить Дагнарусу занять трон.

У Гарета хватило ума не повторять эти слова принцу.

– И когда, по-вашему, вы станете королем? – вместо этого спросил Гарет.

– Когда буду готов, – ответил Дагнарус.

Принц поставил колесницу с наездником впереди своей армии, потом слегка толкнул ее, и колесница, набирая скорость, покатилась с песчаного холма, готовая на полном ходу врезаться в наступающего врага.

Игра в песочнице продолжалась до тех пор, пока слуги не принесли обед.

Принц и мальчик для битья обедали прямо в комнате для игр. Пища у них была простая и легкая, поскольку всем известно, что изысканная и насыщенная пряностями не для детских желудков. Жаркое из кролика было совсем не таким вкусным, как у няни Гарета, – она добавляла в него чеснок. Гарет сообщил об этом принцу, и тот сказал, что поговорит с камергером, чтобы тот отдал соответствующие распоряжения повару. Съев мясо, мальчики кусочками хлеба подобрали всю подливу. После обеда явился камергер и объявил, что ее величество желает видеть сына и познакомиться с мальчиком для битья.

Дагнарус скорчил гримасу, но ничего не сказал. Он позволил вытереть себе рот и расчесать волосы, но наотрез отказался сменить облегающие панталоны, перепачканные на коленках песком. Не став препираться, камергер повел принца и Гарета (при одной мысли о встрече с королевой Гарет изрядно струсил) по коридорам замка в покои ее величества.

– А вдруг я ей не понравлюсь? – шепнул Дагнарусу Гарет, когда они проходили мимо шеренги рыцарей, замерших в коридоре.

Даже охвативший Гарета ужас не помешал ему подумать о том, как тяжело приходится этим рыцарям, облаченным в металлические нагрудные пластины и кольчуги. Ведь они часами стоят, не шелохнувшись. Похоже, рыцари даже не дышали, и мальчик опасался, как бы они не задохнулись под тяжелыми шлемами. Он высказал свои опасения принцу.

– А ты совсем еще ребенок! – сказал Дагнарус, шлепнув его по руке. – Доспехи пустые. Они поставлены здесь для красоты. Нет там внутри никаких рыцарей. – Засмеявшись наивности Гарета, принц добавил: – С чего ты взял, что не понравишься королеве?

– Камергер назвал меня уродом, – ответил Гарет.

– Он так и сказал? – недовольно спросил Дагнарус.

– Вдруг ваша матушка подумает, что я не гожусь вам в товарищи?

– Не волнуйся, Меченый. Ты нравишься мне, и это главное.

Камергеру не позволялось входить в женские покои замка, поэтому он вручил мальчиков заботам хранительницы гардероба ее величества – это была сурового вида женщина, которая сделала принцу реверанс и неодобрительно оглядела Гарета с ног до головы. Затем она повела мальчиков к королеве.

Пройдя через богато украшенные и покрытые позолотой двери, мальчики очутились в удивительных и прекрасных комнатах. Во всяком случае, так тогда думал Гарет. Впоследствии убранство покоев королевы стало видеться ему вычурным и безвкусным. Но сейчас от резкого запаха духов, ощущавшегося повсюду, у мальчика для битья закружилась голова. Он трижды чихнул и трижды получил от хранительницы гардероба по сильной затрещине за свою невоспитанность. Помимо запаха духов, воздух комнат был пропитан ароматом масляных ламп, ярко сияющих во всех покоях королевы. Несмотря на дневное время, окна были плотно зашторены. Ее величество находила солнечный свет слишком резким и вредным для ее глаз и кожи.

Дагнарус и Гарет миновали анфиладу из шести внешних покоев. Каждая из комнат была украшена шпалерами и залита светом масляных ламп. Это явно показывало богатство королевского двора, ибо масло приходилось завозить в Виннингэль издалека. Его доставляли на кораблях из страны орков, торговавших ворванью и серой амброй.

Ее величество находилась в гостиной, примыкавшей к спальне, на которую Гарету удалось лишь мельком взглянуть сквозь открытую дверь. Королева спала одна; спальня короля находилась в другой части дворца, хотя обе спальни и соединялись особым переходом, недоступным для придворных. Это обстоятельство не удивило Гарета, поскольку его родители тоже спали порознь. Мальчик много лет считал, что вместе спят только бедные, которые не могут позволить себе лучшего.

Королева Эмилия восседала за туалетным столиком и любовалась собой в зеркало, пока одна из горничных расчесывала ее густые роскошные волосы, имевшие такой же цвет, как и волосы Дагнаруса. На первый, беглый взгляд королеву можно было бы назвать миловидной. При более внимательном рассмотрении становились заметными ее недостатки. Она умела одеваться так, чтобы подчеркнуть свои привлекательные стороны. Но она ничего не могла поделать со своими глазами, которые при всей живости их цвета сидели слишком близко друг к другу. Нос королевы был чересчур длинным, и Гарету вспомнились носы охотничьих собак на шпалерах. Губы Эмилии имели обыкновение морщиться, словно она постоянно жевала кислые персимоны. Если бы эти губы чаще улыбались, а не надувались и морщились, и если бы в этих глазах почаще светился ум, а не амбициозное честолюбие, то и недостатки лица королевы были бы куда менее заметны. Сейчас же лицо Эмилии казалось суженным со всех сторон наподобие наконечника стрелы, острием которой служил кончик ее носа.

Полностью поглощенная собой, королева находила недостатки во всем и во всех, за исключением своей комнатной собачки и своего сына. Благоволение королевы изливалось на болонку и Дагнаруса в равной мере, и относилась она к ним одинаково. Собачонка и принц были вручены заботам других и удостаивались внимания Эмилии только тогда, когда были чисты, опрятны, расчесаны, накормлены и не имели намерений укусить.

У королевы имелись свои сторонники, ибо каждый, кто обладает властью при дворе, имеет сторонников. Как говорят эльфы, ветры судьбы могут годами дуть в одном направлении, но затем в одночасье перемениться и разрушить ваше жилище. Так вот, сторонники королевы утверждали, что нечего удивляться постоянному дурному настроению и вечному недовольству королевы. Эмилия прекрасно знала, что муж ее не любит. Она ему даже не слишком-то и нравилась. Их брак был основан на политическом расчете. Этим король Тамарос рассчитывал устранить постоянную угрозу, исходящую от отца Эмилии – второстепенного короля, правителя Дункарги. Но поскольку угроза осталась, получалось, что Тамарос совершил, как говорится, «сделку по-оркски».

Дагнарусу от матери достались только роскошные темно-рыжие волосы. Свою красоту он унаследовал с отцовской стороны. Он как две капли воды походил на портрет своего деда, написанный в те годы, когда тот был еще кронпринцем.

– Крошка моя, – сказала королева, подставляя сыну щеку для поцелуя.

Эмилия не смотрела на Дагнаруса, а обращалась к его отражению в зеркале. Разговаривая с сыном, она непрестанно давала указания служанке, укладывавшей ее волосы, которые затем предстояло накрыть кружевной мантильей. Королеве было всего двадцать пять лет, Тамаросу – под семьдесят.

Дагнарус поцеловал мать, демонстрируя сыновнюю любовь, отчего фрейлины закудахтали, называя его «очаровательным малюткой».

Сколько служанка ни старалась, королеве не нравилось, как та ее причесывает. Пробор упорно не желал ложиться строго посередине, отчего у Эмилии заболела голова. Вспыхнув, она приказала всем служанкам убираться прочь, обозвав их идиотками, и раздраженно повернулась к сыну. Королева пальцами расчесала ему волосы, поправила блузу, подтянула пояс и стала гладить Дагнаруса так, как она обычно гладила свою болонку, которая сейчас злобно тявкала на мальчиков.

Гарет разглядывал собачонку, когда услышал, как произнесли его имя. Дагнарус схватил его за руку и вытолкнул вперед. Хранительница гардероба, дыша в шею Гарета, надавила ему на плечи, но в данном случае Гарет и сам знал, как себя вести. Он опустился перед ее величеством на колени, склонил голову и оставался в таком положении до тех пор, пока королеве не стало угодно заметить его присутствие.

– Дай-ка я взгляну на тебя, дитя, – сказала королева.

Гарет поднял голову.

Глаза ее величества округлились. Она слегка вскрикнула от ужаса и откинулась на спинку кресла. Схватив принца, она оттащила его от меченого ребенка и прижала к себе, словно отметина была заразной, и королева желала защитить своего сына.

Обмерев, Гарет закрыл лицо руками. Больше всего сейчас ему хотелось провалиться сквозь этот ковер и мраморный пол.

– Нет! Это невозможно! Почему мне не сказали? – закричала королева.

Фрейлины и служанки со всех ног устремились к ее величеству, неся воду с вином и веера из перьев, чтобы привести королеву в чувство. Гарет ничего не видел, но он слышал шуршание юбок, а нос его улавливал ароматы духов. Кто-то из придворных дам, торопясь на помощь королеве, наступил на мальчика. Одна фрейлина прибежала с подушкой, намереваясь отколотить ею Гарета по голове. Мальчик услышал и голос своей матери, требовавшей, чтобы несчастного ребенка немедленно удалили из дворца.

– Нет, он никуда не уйдет, – сказал Дагнарус.

Вывернувшись из материнских рук, принц подбежал к Гарету и ухватил его за первое, что попалось под руку. Этим оказались волосы. Дагнарус рывком поднял мальчика для битья на ноги. Лицо Гарета пылало от стыда. Он опустил голову. Дагнарус сжал обмякшую руку друга своей рукой, словно кандалами.

– Меченый – мой мальчик для битья, мама, – сказал Дагнарус. – Он мне нравится, и я не отпущу его.

Королева взирала на сына, спрятавшись за частоколом рук своих фрейлин.

– Дагнарус! Ты... в этом уверен?.. Ты только посмотри на него.

Она махнула рукой в сторону Гарета и отвела глаза.

– Он останется, мама, – сказал Дагнарус. – Я так хочу.

И сейчас, и всегда ему было достаточно сказать матери лишь это: «Я так хочу».

Королева позволила Гарету поцеловать ей руку, но только так, чтобы его меченая щека не коснулась ее кожи. Мать Гарета, просияв, предложила скрыть пятно под слоем пудры. Королеву заинтересовало это предложение, и несчастный мальчишка не без ужаса подумал, что ему предстоит еще и такая пытка, однако Дагнарус пришел ему на выручку.

– Отметина появилась на его лице по воле богов, – с полнейшим простодушием заявил принц. – Ты ведь не захочешь оскорбить богов, выказав такое неуважение к их воле, правда, мама?

Ресницы королевы вздрогнули. Как и большинство современно мыслящих жителей Виннингэля, королева Эмилия не особо верила в богов, находящихся в неведомой дали. И она, и многие придворные считали, что Почтенные Маги намного ближе; они способны проявить свою силу, которую человек может видеть и которой может пользоваться. Поэтому люди предпочитали обращаться за помощью к магам и магии, а не к богам. Исключение составлял король Тамарос. Будучи человеком набожным, он стойко держался веры и, судя по всему, боги вознаграждали его за это. Тамарос – а через него и весь Виннингэль – непостижимым образом чувствовал на себе благоволение богов.

Хотя королева Эмилия сама была не слишком высокого мнения о богах, она настаивала, чтобы сын, по крайней мере внешне, поклонялся им. Но тут она проиграла: ее сообразительный сын был куда более сильным противником. Он, как всегда, загнал мать в угол, и королеве не оставалось ничего другого, как отступить. Эмилия опять стала жаловаться на головную боль и вялым голосом объявила, что намерена вернуться в постель.

Фрейлины вновь бросились исполнять приказания королевы: одни побежали за холодной водой, чтобы охладить лоб ее величества, другие – за крапивной настойкой для устранения рези в глазах. Мать Гарета устремила благодарственный взгляд к небесам, затем отстранила сына и бросилась за лавандовой водой для омовения рук ее величества.

Дагнарус благовоспитанно произнес, что, как он надеется, его матери вскоре станет лучше, и они с Гаретом покинули покои королевы. На губах Дагнаруса играла улыбка. Он крепко сжимал запястье Гарета, всем своим видом показывая окружающим: только попробуйте отнять у него друга!

Гарет хотел было сказать, что пятно у него появилось вовсе не по воле богов, а в результате проклятия нищей ведьмы. Но промолчал. Он учился доверять Дагнарусу, учился все оставлять на усмотрение принца.