Текст книги "Дочь бутлегера"

Автор книги: Маргарет Марон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

4
Все мои беспокойные друзья уже остепенились

Штат Северная Каролина разместил управление уголовной полиции в здании бывшей школы для слепых, расположенной на Старом Гарнерском шоссе в южной части Роли. Кое-кто из нас любит напоминать сотрудникам управления об этом.

Когда я в пятницу около пяти часов вечера без предварительной договоренности заявилась в кабинет специального агента Терри Уилсона, тот откинулся на спинку крутящегося кресла, натянул на свое крупное некрасивое лицо приторную улыбку и протянул:

– О, смотрите-ка, кто к нам пожаловал! Ты хочешь услышать какую-нибудь забавную историю? Мне сказали, ты метишь на место судьи.

– Не-ет. Живодера.

Я постаралась остаться серьезной, но мое лицо помимо воли также растянулось в улыбке. Терри неизменно оказывает на меня такое действие. Даже когда я на него очень злюсь, надолго меня все равно не хватает. Он бросает на меня невинный взор карих глаз, кончик его длинного носа начинает морщиться, и, прежде чем я успеваю опомниться, меня раздирает смех.

Шесть лет назад был момент, когда я всерьез подумывала о том, чтобы выйти за Терри замуж, потому что жизнь вместе с ним обещала быть такой чертовски веселой. Этот момент прошел, потому что между нами и алтарем в баптистской церкви Суитуотера стояли три препятствия: во-первых, Терри в то время работал в специальном подразделении по борьбе с наркотиками, а, как уже успели выяснить первые его две жены, из сотрудников специального подразделения по борьбе с наркотиками мужья получаются неважные; во-вторых, Терри ясно дал понять, что на первом месте всегда будет его сын Стэнтон; и в-третьих, я так же ясно дала понять, что не соглашусь на вторые роли и не уступлю первую никому – ни Стэнтону, который, по правде сказать, мне очень нравился, и уж тем более ни работе.

Вот так я и Терри остались приятелями, и хотя мы уже не ходили на вечеринки, время от времени по-прежнему выезжали вместе на рыбалку. Больше того, окунь с огромной пастью, повешенный на стене над столом в кабинете Терри, был вытащен в одном из озер моего отца. В тот день, когда его выловили, я, Стэнтон и Терри были вместе в лодке. Окунь весил всего восемь фунтов, но Терри использовал леску, рассчитанную только на десять фунтов, так что получилось классическое состязание человека и рыбы. Потом были и другие, более крупные окуни, но именно в тот день мы с Терри взаимно признали, что наш момент прошел, поэтому я до сих пор гадаю, не по этой ли причине он повесил на стену именно эту рыбину. Разумеется, тогда Терри сказал, что она своей огромной пастью напоминает ему меня.

Увидев его сейчас, я вдруг поймала себя на мысли, что мы уже больше года не ловили рыбу вместе. Темные прямые волосы Терри поредели еще больше, накрахмаленная белая рубашка уже не могла скрыть первые намеки на растущее брюшко, а складки вокруг глубоко посаженных глаз, когда он улыбнулся, обозначились еще резче. Я заметила, что Терри тоже внимательно разглядывает меня. Теперь я стригу свои песчано-светлые волосы более коротко, и хотя перед приходом сюда я долго возилась с косметикой и выбирала одежду, время для меня тоже не стояло на месте.

– Долго тебе пришлось гоняться за типом, у которого ты отнял эти отвратительные подтяжки? – с издевкой спросила я, хотя подтяжки идеально сочетались с коричневым галстуком Терри и весьма неплохо смотрелись на фоне белой рубашки.

– Он бежал следом за симпатичной девахой, с которой ты стащила эту старую застиранную блузку, – ухмыльнулся Терри, несправедливо оскорбляя очаровательную бирюзовую шелковую блузку, которую я надела с кашемировой юбкой.

Водрузив ноги на выдвинутый верхний ящик своего стола, он откинулся в кресле так, что его длинное тело вытянулось практически горизонтально под большой синей с золотом эмблемой государственной печати штата Северная Каролина. «Свобода и достаток для всех».

Я устроилась на стуле перед его огромным письменным столом.

Для человека, отвечающего за все нераскрытые преступления, стол, на котором лежали всего две или три бумаги, был очень аккуратно убран. Больше того, весь кабинет был каким-то странным образом избавлен от обилия книг и документов, как будто вся настоящая работа выполнялась где-то в другом месте, а не в этом просторном голом кабинете, залитом ярким весенним солнцем, бросающим свои лучи через два высоких окна на чистый белый ковер. На двух одинаковых шкафах песочного цвета не громоздились кипы бумаг. На узком столике рядом с письменным столом стояли портативный компьютер и принтер, и больше ничего. Доска для заметок над столом была заполнена лишь в один слой, и между свежими бюллетенями о розыске опасных преступников и понятными одному только Терри памятками имелись свободные проплешины.

Коробку со снастями Терри всегда содержал в таком же безукоризненном порядке. Ни сломанных блесен, ни перепутанных лесок, ни беспорядочной груды крючков, поплавков и грузил.

У противоположной стены стоял книжный шкаф высотой в человеческий рост, совершенно пустой, если не считать стопки тетрадей на нижней полке и нескольких фотографий Стэнтона в рамках на верхней полке. Сейчас Стэнтону было около пятнадцати, и, если судить по фотографиям, из нас троих он переменился больше всего – совершенно внезапно перестал быть маленьким ребенком и превратился в молодого мужчину.

– Стэнтон становится красивее год от года, – заметила я, поднимая с письменного стола фотографию в рамке. Только Терри начал радостно улыбаться, я добавила: – Должно быть, пошел в мать.

– Черта с два! Все говорят, что он – вылитый я!

– Как у него сейчас дела? – с искренним интересом спросила я.

Стэнтон мне понравился с самого начала. Он жил вместе со своей матерью, первой женой Терри. Насколько мне было известно, Стэнтон всегда с нетерпением ждал выходные с отцом, однако, кажется, он нисколько не возражал, когда я отправлялась на рыбалку вместе с ними.

– Очень неплохо. Играет у базы в университетской бейсбольной команде. И оценки у него стабильно хорошие, – с гордостью добавил Терри.

Я поставила фотографию на стол.

– Уже начал разбивать женские сердца?

Терри недовольно поморщился.

– Как я тебе уже говорил – он вылитый я.

– Ты себе льстишь.

Так мы пикировались несколько минут, пока я наконец не перевела разговор на убийство Дженни Уайтхед и не объяснила, почему меня это интересует.

– Это произошло задолго до того, как я пришел сюда, – сказал Терри и, не выпрямляясь в кресле, протянул руку и схватил папку со столика, аккуратно установленного рядом с письменным столом. – Кажется, делом занимался Скотти Андерхил.

Он быстро пробежал взглядом восемь или девять листков, подшитых в папку. Со своего места я не могла разобрать текст, но судя по всему, это была сжатая распечатка всех нераскрытых преступлений, порученных отделу Терри: фамилии, даты, одно-два предложения с описанием дела и краткое примечание по поводу надежды на успешное раскрытие.

– Когда это дело поднималось в последний раз? – спросила я.

– Семь лет назад, – пробормотал Терри, не отрываясь от папки.

Отдел, занимающийся нераскрытыми преступлениями, был создан всего за четыре года до этого.

– А ты сам, когда получил назначение сюда, им не занимался?

– Послушай, Дебора, у меня восемь человек и больше двухсот дел. Убийство Дженни Уайтхед очень тщательно разбиралось в свое время, а затем в восемьдесят третьем, Скотти снова вернулся к нему и тоже хорошенько потрудился. Нет, сам я его не смотрел.

Я смутно помнила расплывчатые слухи, ходившие по Коттон-Гроув весной 1983 года. Однако тогда я не придала им особого значения, в первую очередь потому, что они затихли, едва успев начаться.

– И оба раза никаких подозреваемых?

Закрыв папку, Терри положил ее на столик.

– Тебе прекрасно известно, что я не назвал бы тебе никаких имен, даже если бы они у нас были – но их, раз уж об этом зашла речь, не было. Если хочешь, сама спроси у Скотти. – Он взглянул на часы. – Мы с ним должны встретиться в шесть часов. Можешь пойти со мной?

* * *

Гриль-бар «Мисс Молли» на Южной Уилмингтонской улице почти не изменился с тех пор, как я в последний раз была в нем вместе с Терри. На стенах, уже и без того заполненных неоновыми вывесками, появилась реклама еще нескольких сортов пива, и я обратила внимание, что Спот наконец нашел старую голубую гитару, которую он искал, когда мы в прошлый раз обсуждали его коллекцию неоновых вывесок. Литтл-Ричард и Элвис Пресли остались в музыкальном автомате, но теперь к ним добавились Рэнди Тревис и Реба Макинтайр.

При виде меня Спот изобразил радость.

– Как всегда, – бросил Терри, когда мы проходили мимо стойки.

– А ты по-прежнему пьешь джин с тоником? – спросил у меня Спот.

– Да, но только сделай его максимально слабым, – ответила я. – Сегодня мне еще ехать в Мейкли.

– Стала старой, малышка? – с издевкой поинтересовался Терри.

– Осторожной. Мне сейчас не хватает только статьи в «Леджере» с кричащим заголовком: «Кандидат на должность судьи задержана за вождение в нетрезвом виде».

Мы прошли к большому круглому столу в дальней части зала, который испокон веку занимали сотрудники правоохранительных органов. Это правило тоже не изменилось.

Я узнала двух полицейских из отдела расследования убийств полиции Роли, пару следователей, занимающихся пожарами, и одного человека из прокуратуры штата – все мужчины, хотя теперь уже не все белые. Не успели мы подойти к столу, как меня захлестнул знакомый мускусный аромат лосьона после бритья, и мне на плечо легла чья-то легкая рука.

– Дебора? Ты ли это? Привет, девочка! Как поживаешь? Где ты пропадала? Господи, мы же не виделись целую вечность!

Обернувшись, я увидела Морган Славин: длинные пышные светлые волосы, роскошные длинные ноги и самые чистые, самые ясные голубые глаза к югу от Финляндии. Улыбнувшись, мы обнялись и нашли свободные места рядом. Морган достала пачку дамских сигарет, не переставая говорить:

– Ты помнишь Макса, да? И Саймона? О, привет, Джасп! Лейси знает, что ты опять удрал с поводка?

Когда я видела Морган в прошлый раз, она походила на тощую рокершу – обтягивающие джинсы, проклепанная кожаная куртка, полное отсутствие косметики и пестрая банданка, скрывающая волосы. Морган только что внедрилась в самый оживленный наркопритон штата и дожидалась подкрепления и ордеров, чтобы навестить его в последний раз перед закрытием.

Тот прикид мало походил на туфли на высоком каблуке и шикарный костюм, которые были на ней сейчас.

– Теперь ты разрабатываешь руководителя крупной корпорации? – поинтересовалась я, когда мы сели за стол.

– Нет. Просто так должен одеваться начальник. – Она похлопала по плечу Терри. – Если только у него нет Y-хромосомы.

– Вечно она похваляется своими двумя иксами, – проворчал Терри. – Успокойся, это единственная причина, по которой ты пошла на повышение.

– Слушай, это же замечательно! – воскликнула я. – Прими мои поздравления.

– Благодарю вас, благодарю вас, – с деланной скромностью ответила Морган. – А ты, насколько я слышала, скоро станешь судьей?

Я подняла скрещенные пальцы. Появился Спот с подносом. Как выяснилось, Морган по-прежнему предпочитала виски с содовой, остальные мужчины заказали пиво, но я подняла брови, увидев банку диетической «Пепси», которую Спот поставил перед Терри.

– Стал старым, Терри? – передразнила его я, выжимая ломтик лайма в стакан с тоником.

– У Стэнтона сегодня ответственный матч.

– Ну да, конечно.

Я собиралась обойтись без язвительных замечаний, но тут Терри вспомнил, что я слышала его заказ «как всегда», и, глупо улыбнувшись, приветственно поднял свою банку.

Собравшиеся за столом обменивались охотничьими историями.

– Это вы работали на складе в Смитфилде на прошлой неделе? – спросил Терри.

Ребята из отдела расследования пожаров кивнули, и Морган весело рассмеялась.

– Дебора, ты уже слышала об этом?

Покачав головой, я откинулась назад и стала ждать.

Следователи уголовной полиции должны обладать храбростью, жизнерадостностью, бережливостью, преданностью и всеми остальными добродетелями бойскаутов, но порой я гадаю, не добавил ли директор бюро расследований нашего штата к перечню обязательных качеств «извращенное чувство юмора».

– Макс, расскажи ей, – сказала Морган тоном старшей сестры, заставляющей своего маленького брата прочитать стишок.

Макс, сидевший напротив нас, не спускал с меня больших карих глаз с той самой минуты, как я села за стол.

– Два типа договорились поджечь старый развалившийся табачный склад в Смитфилде, понимаешь? Обычная штучка ради страховки. Ты правда не читала об этом?

Я покачала головой. Смитфилд находится в Джонстоне, округе, граничащем с Коллтоном, но не входящем в мой избирательный округ.

– Вчера состоялось предварительное слушание, и один из подельников заявил о готовности сотрудничать со следствием и свалил всю вину на своего приятеля. По его словам, он лишь принес канистру, а бензином все облил его придурок-дружок. И именно этот придурок изготовил запал «Пэлл-Мэлл». Ты знаешь, что это такое?

Я знала, но Макс хотел блеснуть своим остроумием.

– Эта штуковина используется для задержки, – объяснил он, доставая из пепельницы свою сигарету и втыкая в незажженный конец книжечку спичек. – Понимаешь, табак горит приблизительно при 350 градусах по Фаренгейту. Можно целый день жечь сигареты, но пролитый бензин так и не загорится, потому что для воспламенения его паров требуется температура от 550 до 850 градусов. Так вот, этой сигарете потребуется около десяти минут для того, чтобы догореть до спичечных головок, что даст мне время вернуться сюда и обеспечить себе алиби. Спичечные головки воспламеняются при температуре меньше 350 градусов и выделяют достаточно тепла, чтобы загорелся картон. Картон горит при температуре больше тысячи градусов, и этого наконец оказывается достаточным для того, чтобы воспламенить пары бензина, понимаешь?

Я кивнула.

– Так вот, этот придурок делает все как надо – прибивает гвоздем книжку спичек к основанию деревянного столба, потому что он знает, что пары бензина тяжелее воздуха, втыкает в спичечные головки сигарету и только тут замечает, что сигарету зажечь он забыл. И что же он делает?

Все заулыбались, предчувствуя грандиозный финал.

– Он щелкает своей зажигалкой, черт побери! Полагаю, придурок успел произнести: «О…», но к тому времени, как он дошел до «черт», он уже стоял перед Святым Петром – жалкий и обугленный.

Перекрывая хохот, Морган сказала:

– Замечательно, Макс. Это почти сравнимо с тем случаем, который был у нас несколько лет назад. Еще до того, как ты пришел к нам. Один тип полночи ругался со своей благоверной, наконец та в два часа ночи вышвырнула его из трейлера. Наш герой был настолько обижен, что пошел к соседу и одолжил у него спички.

Потягивая девственно безалкогольный джин с тоником, я лениво улыбалась Максу. Достаточно любезно для того, чтобы показать, что его рассказ произвел на меня впечатление, но при этом не призывая его подсесть ко мне. В настоящий момент я не могла позволить себе никаких новых хлопот.

Ошибочно истолковав мое поведение, Морган с навязчивым великодушием предложила мне шерифа округа Уэйк.

– Расскажи Деборе о том парне из Калифорнии, с которым ты столкнулся вчера, – попросила она, изящно затушив сигарету в стеклянной пепельнице.

– Ты имеешь в виду тот сигнал о подозрительном типе рядом с Фукеем?

Шерифа, здоровенного светловолосого детину с добродушной улыбкой, не нужно было просить дважды.

– Приехав на место, я обнаружил красный «форд» с калифорнийскими номерами. В машине никого. Крышка багажника поднята, и он наполовину заполнен тем, что мы в официальных протоколах называем «зеленой массой растительного происхождения».

Терри подался вперед. Судя по всему, этого случая он еще не знал, а в свое время ему пришлось долго заниматься наркотиками. В Северной Каролине самой доходной культурой является табак, но, как говорят, марихуана приносит в экономику штата гораздо больше денег, и Терри воспринимает эту проблему как личную.

– Так вот, я решил немного подождать. И через несколько минут из кустов вылезает молодой парень с охапкой свежесрезанной «зеленой массы растительного происхождения». Он раздет по пояс. Вспотел. Вся грудь исцарапана острыми колючками. Видно, что парень работает за двоих.

Остановившись, шериф пригубил пиво, затем спокойным, уверенным движением вытер губы.

– Парень взбирается на обочину и только тут замечает меня и мою машину, вплотную пристроившуюся к его «форду». Он роняет свою ношу так быстро, будто «зеленая масса» внезапно превратилась в ветки ядовитого дуба. Я не шевелюсь и не произношу ни слова до тех пор, пока парень не подходит ко мне. Он перепуган до смерти и лишь молча таращится на меня.

Наконец я говорю: «Сынок, какого черта ты без разрешения вторгаешься в частные владения?».

Парень не знает, что ему делать: врать или говорить правду. Он только бормочет: «О боже, о боже, о боже…».

«Сынок, – говорю я, – позволь взглянуть на твои водительские права». Парень протягивает мне права и начинает скулить: «Пожалуйста, господин офицер, я не хотел сделать ничего плохого. Я просто проезжал мимо – все говорят, что в Северной Каролине травка растет дико – вот я и решил проверить. Клянусь богом, я никогда в жизни не делал ничего подобного.

– Ну конечно, не делал, – язвительно заметил Терри.

– Знаешь, Терри, а тут наши мнения расходятся. Было в этом парне что-то такое, что я ему поверил. Так я ему и сказал: «Сынок, у тебя честные глаза, так что на этот раз я отпущу тебя с миром. Выбрось все из своего багажника, а потом поскорее уноси свои ноги из штата Северная Каролина. И не вздумай больше возвращаться сюда, ты понял?».

Ну, парень выбросил из багажника всю «зеленую массу», и прежде чем я успел дважды сплюнуть, помчался назад в Калифорнию.

Отхлебнув пива, шериф откинулся назад, благодушно улыбаясь.

Терри нахмурился.

– И ты его отпустил?

– Черт побери, Терри, – протянул шериф, – насколько мне известно, пока что нет никаких законов, запрещающих набивать багажник машины свежесрезанной амброзией.

Слушатели взорвались хохотом. Терри швырнул в Макса книжкой спичек.

– Ах ты поганец!

Когда смех и крики перешли в гул обычного разговора, Морган махнула молчаливому мужчине в годах, сидевшему напротив нас. Я несколько раз видела Скотти Андерхила, но он, человек семейный, не засиживался допоздна в шумных компаниях, поэтому я его практически не знала.

По словам Терри, теперь, когда дочери Скотти уже стали взрослыми, он начал появляться в обществе. Морган предложила пересесть на другое место, освободив стул рядом со мной, но Скотти, покачав головой, удалился вместе с Терри в отдельную кабинку. За несколько минут они закончили свои дела, и Терри знаком пригласил меня присоединиться к ним.

Андерхил попытался было встать. Я ценю хорошие манеры, но Скотти выглядел таким уставшим, что я его остановила.

– Нет-нет, не вставайте.

Я подсела в кабинку.

– Я сказал Скотти, что ты решила заново взглянуть на дело Дженни Уайтхед, – сказал Терри.

– Ее дочери недавно исполнилось восемнадцать, – объяснила я, – и она хочет узнать больше о том, что случилось с ее матерью.

– Неужели этой малышке уже восемнадцать? Господи боже мой! – Вздохнув, Андерхил заправил простой черный галстук в строгий серый пиджак и покачал головой. – Как быстро летит время… Ну да, она же на год моложе моей младшей дочери, а Делии сейчас девятнадцать.

– У вас у самого есть дочери, и вы, наверное, поймете, что должна чувствовать дочь Дженни Уайтхед, достигшая совершеннолетия, но так и не узнавшая, почему была убита ее мать, – терпеливо произнесла я.

– Ну да, конечно, но ведь мы года три-четыре назад уже поднимали это дело.

Он взглянул на Терри, ища подтверждения.

– Семь лет назад, – поправил тот.

– Семь? Ты уверен? Господи… – Голубые глаза Андерхила, наверное, стали на три тона светлее, чем были в молодости, а волосы совсем побелели. Вокруг рта появились усталые складки, старившие его больше тех пятидесяти, которые ему, вероятно, стукнули. – Ну да ладно, как бы там ни было. Мы попытались подойти со свежими силами, так, как будто только что поступило сообщение о том, что тело Дженни обнаружено на мельнице. Я никогда этого не забуду. Красивая молодая женщина лежит на холодных каменных плитах. А вокруг мухи. Конечно, могло быть еще хуже. Все-таки на дворе стоял май. Погода могла быть жаркой. Только взгляните, какое пекло сегодня.

Он глотнул воды со льдом.

– И тем не менее, организм малышки был обезвожен до крайности. Хорошо хоть, черт возьми, что она еще не начала ползать, так как на месте мельничного колеса зияла огромная дыра.

– Вы проследили все движения Дженни в тот день?

Откинувшись на спинку стула, Андерхил пристально посмотрел на меня, хотя обратился он к Терри:

– Ты говоришь, она намеревается стать судьей?

– А в этом есть какие-то проблемы? – мягко спросила я.

Глаза Андерхила, хоть и поблекшие, были глазами настороженного старого спаниеля, научившегося ждать и не гоняться за каждым ветерком, пригнувшим траву, и сейчас они не дрогнули.

– Нет, до тех пор, пока я действую согласно закону.

Терри собрался было что-то сказать, но я положила руку ему на плечо.

– Первичные выборы будут только во вторник, – заметила я. – А до ноября уж тем более очень далеко.

Подумав, Андерхил пожал плечами.

– Что ж, Терри мой начальник. Если он ничего не имеет против…

– Ничего, – заверил его Терри.

– В любом случае, многого я все равно не смогу сказать. Мы не нашли ни черта в первый раз и немногим больше во второй. Так что же все-таки вы хотите от меня услышать?

– Всё, – сказала я, подзывая Спота, чтобы он принес нам новую порцию напитков.

Мы с Терри переключились на кофе; Андерхил заказал томатный сок.

Так подсказывает холодный ум. Так подсказывает забота о здоровье. Мы все проживем до ста лет.

Но порой мне очень хочется почувствовать себя Джоном Дж. Малоуном[1]1
  Английский воздушный ас времен второй мировой войны, был известен своим буйным поведением. (Примеч. переводчика)


[Закрыть].