Текст книги "Дочь бутлегера"

Автор книги: Маргарет Марон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

28
Я поднимусь и вернусь домой к отцу

Моя мать была человеком общительным и гостеприимным. Она любила ходить в гости почти так же, как и принимать гостей. А отец, хотя и ворчал по поводу беспорядка и неудобств, сам получал наслаждение, играя роль патриарха обширного семейства перед многочисленными друзьями и родственниками, стекавшимися к нам на ферму. Каким бы забитым ни оказывался дом, всегда находилось место на полу еще для одного спального мешка или просто подстилки. Мама предпочитала большие праздники. Не «коктейли с семи до одиннадцати», а грандиозные гульбища, растягивающиеся на несколько дней.

В то лето, когда один из маленьких близнецов решил сыграть свадьбу на ферме, мама притащила из библиотеки целую стопку книг об этикете. Помню, когда папа как-то за завтраком начал ругаться из-за величины списка гостей, мама раскрыла одну из книг и сказала:

– Кеззи, послушай, что тут написано: «Как только список приглашенных выходит за рамки ближайших родственников жениха и невесты, можно спокойно рассчитывать на то, что по крайней мере четверть гостей не придет».

Папа только покачал головой.

– Этот вздор написан для Нью-Йорка, а не для наших мест, – убитым голосом заявил он. – Придут все, да еще захватят с собой друзей.

В конце концов официальные приглашения были отправлены двумстам двадцати персонам. Мама на всякий случай взяла напрокат двести пятьдесят складных стульев, но папа оказался прав: по крайней мере человек двадцать вынуждены были стоять во время торжественной церемонии.

За год до болезни мама устроила в субботу грандиозное празднование отцовского юбилея, на который съехались приглашенные из семи штатов восточного побережья. Первые гости прибыли во вторник, а последние разъехались лишь к следующей среде. Был момент, когда в нашем старом доме ночевали без спальных мест восемь взрослых и два ребенка, а папа даже собирался заставить мальчишек выкопать во дворе три ямки, так как ему надоело стоять в очереди в туалет.

Маме очень понравился бы пикник, который устроил в мою честь папа: три свиньи, чугунный котел, заполненный настоящим брауншвейгским рагу («В настоящем брауншвейгском рагу должна быть по крайней мере одна белка»), деревянные бочонки с лимонадом и чаем со льдом для детей и непьющих и скромно стоящие в стороне кеги с пивом для тех, кто предпочитает что-то покрепче чистой воды.

Свинину должны были подать лишь к половине седьмого, но когда я приехала к отцу в два с небольшим, вдоль дорожки уже стояли машины, и один из моих племянников отводил гостей к лужайке.

– Тетя Дебби, я оставил тебе место у самой двери, – улыбнулась, показывая выпавший зуб, его восьмилетняя сестренка.

Во дворе был в разгаре волейбольный турнир; глухой звон металла привлек меня на полоску открытого пространства за сараем с картошкой, где летали метко брошенные подковы. У меня на глазах Минни завершила игру победным броском.

– Смени меня, – крикнула она. – Мне надо сбегать на кухню и проследить, нашинковали ли капусту.

Фактически хозяевами были Минни с Сетом и еще трое моих братьев с женами. Несмотря на то, что пикник предложил устроить папа, организацией занималась в основном Минни, и именно она осуществляла общее руководство подготовкой. Если бы исход из Египта поручили осуществить Минни, путь до земли обетованной не занял бы сорок лет.

Мы с моим братом Уиллом сыграли парой против сотрудницы сельскохозяйственного управления и ее кавалера, директора уиддингтонской школы. Мы бы с ними расправились, если бы директор вторым броском не сшиб мою подкову прямо в воздухе. Затем эта пара выбила Дуайта Брайанта и его невестку Кейт, двух табаководов из Уиддингтона и двух юристов из Мейкли, но в конце концов уступила сыну Терри Уилсона Стэнтону и Линси Томасу.

– Ты слышала о Перри Бирде? – прогремел из-под густых усов Линси, пока они со Стэнтоном ждали следующих соперников.

– А что с ним?

– Сегодня утром его свалил приступ.

– Что?

– Да. После завтрака вышел стричь газон, наклонился, чтобы завести газонокосилку, и больше не распрямился.

Юристы из Мейкли сообщили подробности про приезд бригады скорой помощи, которая осуществила процедуру реанимации, а затем отвезла Бирда в больницу в Доббс.

– Он поправится?

Юристы пожали плечами.

– Перед тем как ехать сюда, я звонил в больницу, и мне сказали, что его состояние критическое, но стабильное – понятия не имею, что это значит, – громогласным рыком, заменявшим ему нормальный голос, сообщил Линси Томас.

– Интересно, если Бирд будет вынужден подать в отставку, кого назначит вместо него Хардисон? – спросил один из юристов.

– Господи, – ухмыльнулась я, – не хотите же вы предположить, что Гектор Вудлиф наконец получит должность?

Мне напомнили, что губернатор должен будет назначить на освободившееся место демократа, поскольку Перри Бирд избирался от Демократической партии.

Хейвуд и Сет постучали подковами, спрашивая, Линси Томас пришел сюда играть или лясы точить.

– Наверное, мне придется пересмотреть свою редакционную политику, – заметил тот.

Первоначально Линси поддерживал Лютера Паркера, но как только его просветили, что скандальные листовки были делом рук Дена Макклоя, он решил, что впредь «Леджер» воздержится от комментариев по поводу схватки за судейскую мантию.

Кроме того, в Линси было крепко наследие матери, и он не стал публиковать сенсационные обвинения Дена в адрес Майкла Викери. Впрочем, и «Ньюс энд обсервер» также осветил это крайне сдержанно, и у меня появились подозрения, что издателя в частном порядке убедительно попросили поумерить пыл. Предположения Терри о связи обоих убитых с наркоторговлей также не попали в прессу, хотя многим в нашем округе пришло в голову такое же объяснение этих двух насильственных смертей.

Прошло уже две недели с тех пор, как я обнаружила тело Майкла. Разговоры о случившемся потихоньку начинали затихать, и почти для всех участников драмы жизнь вернулась в обычное русло.

Поскольку Викери всегда были стойкими демократами, добросердечная Минни отправила приглашение и им – из уважения к их положению в Коттон-Гроуве, не надеясь увидеть их на пикнике.

– Разумеется, доктор Викери непредсказуем, – добавила она.

И действительно, в прошлое воскресенье доктор Викери играл в гольф, чем вызвал немало вопросительных взглядов. Но миссис Викери до сих пор не появлялась на людях и даже не ходила в церковь. Фейт после похорон осталась у родителей и, по слухам, очень обеспокоена состоянием здоровья матери.

К шести часам вечера гости стали стекаться к кухне, привлеченные восхитительными запахами свинины, зажаренной на древесных углях гикори и приправленной «секретным соусом» нашего папы. Приглашенных было больше двухсот человек, и хотя я старалась внешне это не показывать, меня радовало количество важных персон, принявших скромное приглашение Минни поучаствовать в пикнике «в честь Деборы Нотт, кандидата на место окружного судьи». Впрочем, мне было известно, что в предыдущие выходные кое-кто из этих персон отведал жареной рыбы на вечеринке у Лютера Паркера.

В числе заправил политической жизни штата были Тэд Юр, бывший государственный секретарь, называющий себя «самой старой крысой в демократическом амбаре», в неизменном красном галстуке-бабочке, и Билл Фрайди, бывший председатель попечительского совета университетов штата, которого многие прочили в сенаторы.

У меня состоялся разговор с глазу на глаз с чернокожей судьей из третьего подрайона, которая дала мне несколько хороших советов и предложила без стеснений звонить, если я одержу победу и мне потребуется излить душу по поводу работы судебной системы. У нее подходил к концу первый срок, и в некоторых вопросах ее высказывания звучали очень цинично.

– Я думала, главной проблемой будет цвет кожи. Чепуха! Цвет кожи ничто в сравнении с тем, чтобы быть женщиной среди мужчин.

Когда солнце уже начало клониться к горизонту, появился Грей Тальберт. Он поставил свой черный «порше» прямо у края сада. Я подошла, чтобы поблагодарить его за письмо в редакцию «Леджера».

– Неужели вы стали ярым приверженцем Демократической партии? – спросила я.

– Нет, – улыбнулся Грей.

– В таком случае…

– А почему бы и нет? – протянул он с презрительной усмешкой, от которой у меня по спине высыпали мурашки. – Разве я ошибся? Разве вы не самый достойный кандидат? По крайней мере, так сказал мне ваш отец.

– Вот как? А что насчет вашего отца? – мило проворковала я. – Он ничего не имеет против того, что вы поддерживаете демократов?

Грей равнодушно пожал плечами.

– Наверняка вам известно, что моему папаше наплевать, чем я занимаюсь, лишь бы это не попадало в вечерние выпуски новостей.

Увидев длинные светлые волосы Морган Славин, он отправился знакомиться с ней.

Не знаю, что меня задело больше: то, что Грей написал письмо в газету, задабривая моего отца, или то, что он предпочел мне Морган Славин.

Вскоре Минни прислала одного из сыновей, приглашая меня подойти к крыльцу, где собрались папа, Барри Блэкмен и мои братья с женами. Минни произнесла теплое приветственное обращение, поблагодарила всех влиятельных персон, принявших приглашение, упомянула про единство Демократической партии и передала слово папе. Тот снова поприветствовал всех и выразил надежду, что его простят за предвзятое отношение к одному конкретному кандидату.

Смех.

– Многие из вас были свидетелями, как Дебби гнула свое наперекор всем мужчинам нашей семьи, так что можете не сомневаться: она возьмет любую подачу. У нее есть единственный недостаток: она моя дочь, но с этим ничего не поделаешь. Надеюсь, вы несмотря на это проголосуете за нее.

Смех и рукоплескания.

Затем Минни представила Портера Крича, самую колоритную личность в управлении сельским хозяйством и закадычного друга отца. Крич начал с пары лукавых замечаний относительно того, какое удовольствие ему доставляет выступать в поддержку дочери человека, сделавшего так много для сельского хозяйства штата:

– Дамы и господа, этот человек в одиночку в тридцатых-сороковых годах увеличил сбор кукурузы в нашем округе на двадцать семь процентов. Ну а когда он перестал выращивать кукурузу – по крайней мере, как он сам говорит?

(«Только для того, чтобы кормить коров», – среди всеобщего смеха произнес папа.)

– Перестав возделывать землю, он начал растить замечательных детей, одной из которых является эта молодая дама. Я знаю ее с тех пор, когда она была еще лишь искоркой в глазах Кеззи Нотта и румянцем на щеках Сьюзен Нотт. Она росла у меня на глазах. Не сомневаюсь, малышка Дебби принесет с собой во дворец правосудия ум и справедливость.

Мои три правила публичных выступлений таковы: надо говорить остроумно, жизнерадостно и кратко. Поскольку Портер выполнил два первых требования, я ограничилась словами приветствия, поблагодарила всех за поддержку и в заключении передала слово Барри:

– Преподобный Барри Блэкмен любезно согласился попросить господа ниспослать нам благословение.

Барри прочитал красноречивую молитву, благодаря всевышнего за пищу и дружбу, после чего все направились к кухне. Там три повара срезали мясо с костей, ловко мешали более сухие куски с бедер и сочные с грудки, рубили их и подавали гостям. Хороший повар с одного взгляда понимает, пора наполнять тарелки или надо еще немного подождать, чтобы досталось всем.

На длинном столе стояли миски с соусом, подписанные «Острый», «Очень острый» и «Готовить это меня научил сам дьявол», салатами и рагу по-брауншвейгски. На лужайке была расставлена дюжина круглых столиков, вокруг каждого по десять стульев; однако многие расселись принесенных с собой складным стульчикам или устроились на каменной стенке, огораживающей клумбу с ирисами.

Я еще с полчаса провела вместе с братьями и их женами, пожимая руки опоздавшим, выслушивая слова поддержки и отвечая:

– Не забудьте взять порцию свинины, пока она еще осталась.

Сами мы, воспользовавшись привилегией хозяев, соорудили себе по большому сандвичу еще пару часов назад, так что сейчас не торопились наполнить тарелки.

Я с удивлением увидела среди гостей Фейт Викери.

– Мы так рады, что вы пришли, – сказала Минни, тепло пожимая ей руку.

– Мама решила ненадолго вырваться из дома, – ответила Фейт. Она так долго прожила в Калифорнии, что от южного говора не осталось и следа. Ее выдавало лишь то, как она произнесла «мама». – Надеюсь, она не переутомится, – обеспокоенно добавила Фейт. – Я уже минут двадцать как потеряла ее из виду.

– Быть может, она под навесом? – предположила жена Уилла Эми. – Кажется, я видела, как миссис Викери направляется туда.

– Благодарю, – ответила Фейт, отправляясь искать мать.

– А доктор Викери тоже здесь? – поинтересовалась я.

Я не заметила ни жену, ни мужа.

– Я видел только Фейт и миссис Викери, – сказал Сет.

– Если он и здесь, то приехал отдельно, – добавила жена Хейвуда. – В машине вместе с ними его не было.

Наша группка распалась. Все разошлись, и я постояла одна, наслаждаясь относительной тишиной.

Появились первые звезды, и в темнеющем небе изящными силуэтами проносились летучие мыши, гоняющиеся за ночными насекомыми.

Между деревьями были развешаны фонари, и как только сгустились сумерки, скрипачи начали настраивать инструменты у сарая, огромного сооружения, в которое каждую осень закладывались сотни ящиков сладкого картофеля. На сегодняшний вечер здание было полностью освобождено, а в дальнем углу возведена сцена для музыкантов. Широкие стальные ворота были распахнуты настежь, и яркие гирлянды превратили сарай в танцевальный зал.

Дядя Эш вернулся из Южной Америки, и вместе с тетей Зелл они уже вели подростков на танцы.

С удивлением отметив, что гости все продолжали подъезжать, я почувствовала надежду на успех во втором туре. Машины вдоль дороги стояли уже в три ряда, но беззубая девочка, помогавшая брату регулировать движение, ушла под навес. Я увидела, как она разговаривает с Гейл Уайтхед, указывая на импровизированную стоянку.

После гибели Дена у меня не было возможности поговорить по душам с Гейл, и, сказать по правде, я даже старалась ее избегать. Девушке хотелось узнать, почему полиция никак не может отыскать убийцу Майкла и Дена, а я не могла посвятить ее в версию о разборках наркоторговцев, поскольку Терри Уилсон попросил меня молчать.

С другой стороны, меня до сих пор не покидало ощущение чего-то неоконченного. Обычно, слушая, как дело об убийстве подробно разбирается в суде, я с удовлетворением понимаю, почему и как все произошло. Сейчас же до сих пор некоторые поступки Майкла оставались для меня загадкой, и мне не хотелось, чтобы Гейл своими вопросами подливала масла в огонь.

Ко мне подошел Стиви.

– Хорошая вечеринка, согласна? – сказал он. – Я уже готов к танцам. Ты не видела Гейл?

– Она вон там… – начала было я, но поняла, что Гейл там уже нет. – Ну, по крайней мере, она только что там была.

Стиви отправился искать ее, а я ощутила укол зависти, потому что меня сегодня искать так не стал бы никто. Вероятно, до окончания праздника я успею потанцевать с Джедом Уайтхедом, Терри Уилсоном, Дуайтом Брайантом, быть может, даже с Греем Тальботом, но ни один из них не заставит мое сердце биться чаще, как это делает со Стиви Гейл.

Гости стекались на звуки музыки, хотя тут и там собирались кучки, занятые оживленными политическими дискуссиями: в одних местах слышался громкий смех, в других собеседники что-то тихо говорили друг другу на ухо. Доходная часть бюджета сократилась настолько, что впервые за много лет пошли разговоры об увеличении налога на табачные изделия на три цента на пачку.

Боу Пул беседовал с вице-президентом демократической женской ассоциации.

Папа и Дуайт обсуждали рыбалку:

– …Этот окунь протащил меня через все озеро, пытаясь спрятаться в камыши…

На танцевальной площадке Рэйд выводил кадриль с Фитци, Уиллом и Эми. Уилл, судя по всему, наведывался к кегам с пивом чаще чем следовало. Стиви бродил, пытаясь отыскать в толпе Гейл.

Л.В. Прюитт, окружной коронер, подошел к краю танцевальной площадки и начал объявлять фигуры. Этот невысокий щуплый человек, обычно говоривший приглушенным траурным шепотом, обладал даром изобретать самые неожиданные рифмы. Сейчас его зычный голос перекрывал звуки музыки:

– Повернуть пару лицом к двери – кто перед кем, ты посмотри! Дамы налево идут до конца – парни построились возле крыльца!

За пределами круга света в сбившихся кучках продолжались разговоры:

– …словно захлебнувшийся щенок, которого избавили от мучений…

– …и я сказал, что если так считает большинство, я подчиняюсь мнению комитета и умываю руки, потому что…

– …потому что на юге интеграция имела больший успех, чем на севере, и причина тому…

– Вы так и не нашли мать? – спросила я у Фейт Викери, которая приподнялась рядом со мной на цыпочки, вглядываясь в толпу.

Та уставилась на меня невидящим взглядом, словно мы были незнакомы.

– А, это вы, Дебора… Нет, и это очень меня беспокоит. Понимаете, мама действительно чувствует себя плохо. Напрасно она сюда приехала.

– Давайте я схожу в дом, – предложила я. – Быть может, миссис Викери сидит на крыльце с другими женщинами.

– Нет, я там уже искала.

Тревога Фейт передалась и мне. А что если миссис Викери споткнулась в темноте и упала?

– А может быть, остановить музыку и обратиться ко всем с просьбой, не видел ли кто-нибудь вашу мать?

Фейт колебалась.

– Вы же ее знаете, – наконец сказала она. – Если мама сейчас сидит где-нибудь в укромном уголке с подругой, она очень рассердится, если я подниму шум.

Тут мне пришло в голову, что, возможно, миссис Викери замучили сочувствиями и соболезнованиями, и она ждет дочь у машины.

– Бьюсь об заклад, вы правы! – воскликнула Фейт. – Я пойду и посмотрю, и если мама там, просто отвезу ее домой. Будьте добры, передайте вашим братьям благодарность за приглашение.

Она направилась напрямик через двор туда, где стояли машины.

У самого дома, где дорога от шоссе оканчивается воротами, отъезжающий гость пытался протиснуться между припаркованными машинами. Подойдя к воротам, я разглядела, что за рулем «Мерседеса» почтенного возраста сидит Гейл. Похоже, ей было очень трудно управлять большим лимузином.

– Гейл! – окликнула я.

Она меня не услышала. Торопливо подойдя к машине, я увидела на сиденье сзади миссис Викери. Я постучала в окно, и когда Гейл, оглянувшись на пассажира, опустила стекло, я просунула голову в салон.

– Миссис Викери, Фейт сбилась с ног, разыскивая вас повсюду.

– Мне стало нехорошо, – ответила та, – и Гейл любезно согласилась отвезти меня домой.

Она сидела совершенно прямо, положив на колени большую сумочку. Левая рука покоилась на сумочке, правая была внутри. У меня возникло такое чувство, будто я смотрю в непроницаемое лицо краснокожего.

– Но Фейт…

– Я очень сожалею, – вежливо оборвала меня миссис Викери, – но нам действительно нужно уехать.

– В таком случае позвольте мне отвезти вас, – сказала я. – Отец разыскивает Гейл, и к тому же я лучше вожу машину с ручной коробкой передач.

– Мисс Нотт, вы не должны бросать гостей. Не сомневаюсь, Гейл справится. Поехали, Гейл.

Гейл беспомощно включила первую передачу и медленно выехала на дорогу.

Я, тоже беспомощно, огляделась вокруг и не увидела никого кроме девочки. Наверное, именно она передала Гейл сообщение, которым миссис Викери заманила ее в машину.

– Мелисса, слушай внимательно! – воскликнула я, подбегая к своей машине, доставая из багажника револьвер и убирая его в карман пиджака. – Ты знаешь Дуайта Брайанта?

С округлившимися от испуга глазами посмотрев на оружие, девочка покачала головой.

– Ладно, тогда беги и найди дедушку или дядю Сета и передай им, что миссис Викери хочет сделать больно Гейл, а я поехала следом за ними, чтобы ее остановить. Поторопись!

Девочка стремглав унеслась прочь, а я вскочила в машину в тот самый момент, когда к воротам подбежала запыхавшаяся Фейт Викери.

– Маминой машины нет!

Распахнув дверь, я крикнула:

– Садитесь! Ваша мать захватила Гейл Уайтхед.

Фейт колебалась. Я погазовала.

– Черт побери, или садитесь в машину, или освободите дорогу!

Она быстро обежала машину и упала на сиденье, так как я уже рванула с места.

– Ваша мать спятила, да? – спросила я.

Молчание.

– Она направила на Гейл пистолет. Почему?

Фейт сдавленно всхлипнула.

– Почему?

– Потому что она считает, что Майкл был бы жив, если бы Гейл не попросила вас разобраться в смерти своей матери.

Вдалеке перед нами на мгновение вспыхнули красные стоп-сигналы, после чего машина повернула направо в сторону Коттон-Гроува. Я не включала фары, потому что могла проехать по этой дороге с завязанными глазами.

До меня дошел смысл слов Фейт, и я похолодела от ужаса.

– Это ваша мать выстрелила в Майкла!

– Нет! – истерично воскликнула Фейт.

– А затем она убила и Дена, так? О боже, я ведь говорила Дену, что первый выстрел предназначался ему, и была права! Майкл был в машине Дена, сидел там, где ваша мать ожидала найти Дена!

Фейт затряслась в безудержных рыданиях.

– Нет, нет, нет…

Я едва слышала ее, вспоминая, что говорил мне отец. Подростком миссис Викери частенько ходила с братом в лес на охоту. Разумеется, она умеет обращаться с оружием. С любым оружием.

– Ден и Майкл разругались, после чего Ден схватил плащ Дженни, собираясь передать его мне, – стала размышлять вслух я. – Как только Майкл это заметил, он позвонил матери. Почему? Если только… да! Она знала с самого начала. Майкл обо всем рассказал ей еще тогда, много лет назад. Вероятно, он обвинил ее в смерти Дженни, поскольку он попытался переменить образ жизни только для того, чтобы угодить ей. Так сказал Ден: Майкл попробовал пойти наперекор себе, и вот к чему это привело. Вот почему миссис Викери держала голову гордо поднятой, когда ее сын привез сюда Дена. Он просто не оставил ей выбора, так? Сказал матери: «Или дай мне быть голубым, или я заявлю всему миру, что я убийца», правильно?

Фейт упорно продолжала все отрицать. Впереди задние габаритные огни остановились на знак у выезда на Старое сорок восьмое, затем повернули налево. Пропустив две машины, я наконец зажгла фары и тоже выехала на шоссе. Будем надеяться, достаточно оживленное движение субботнего вечера скроет меня от миссис Викери.

– В тот вечер, когда был убит Майкл, мои племянники следили за городом, – сказала я, обращаясь к Фейт. – И они записывали все увиденное. Если ваша мать ездила на «мерседесе», ее наверняка заметили.

– Мама всегда боготворила Майкла, – глухо произнесла Фейт. – Он был для нее идолом. Она едва не умерла, узнав, что Майкл голубой. Я никак не могла взять в толк, почему мама проявляет такую… такую терпимость. Все эти годы она ненавидела Дена Макклоя. Я узнала об этом только после похорон брата. Мама попросила меня пригласить Дена на панихиду. Я так гордилась ей за этот мужественный поступок. А она тем временем… – Она снова заплакала и принялась шарить в сумочке в поисках платка. – В тот вечер мы вернулись домой на пределе сил. Все упали в кровать. Но я не могла заснуть. Около полуночи я встала и спустилась за книгой. Через несколько минут открылись ворота гаража, и въехала машина мамы. Я проскользнула к двери, приоткрыла ее и успела увидеть, как мама достала из машины ружье и убрала его в шкаф в гараже. Я очень испугалась. А на следующее утро мы услышали… И когда я увидела ее глаза…

– Она убила вашего брата! – взорвалась я.

– Мама была уверена, что это Ден, – возразила Фейт. – Разве вы не понимаете? Она считала, что должна спасти Майкла.

Две машины впереди резко вывернули влево, обгоняя сбавивший скорость «мерседес». Что происходит? И что делать мне, чтобы тоже не обгонять его и в то же время не выдать себя? Но…

Только тут я поняла, что «мерседес» сворачивает к мельнице Ридли.

– Дорога закрыта, – пробормотала я, вынужденная обогнать его.

В нескольких сотнях футов дальше от шоссе отходила дорога, и я, погасив все огни, медленно покатилась по ней, не трогая педаль тормоза. В свете фар «мерседеса» тускло блеснул стальной трос, перегораживающий дорогу на мельницу.

Пока я гадала, возвращаться ли назад, «мерседес» вдруг выехал задом на шоссе и пронесся мимо нас, снова направляясь в город.

– Куда миссис Викери везет Гейл? – спросила я, возобновляя преследование.

– Быть может, домой, – в голосе Фейт прозвучала надежда.

Надежда умерла, как только мы въехали в пределы города. Вместо того, чтобы свернуть на улицу к особняку Викери, «мерседес» поехал прямо по Сорок восьмому, ведущему через весь Коттон-Гроув.

– Театр! – воскликнула я. – Миссис Викери хотела попасть на мельницу, но поскольку это не удалось, она отвезет Гейл туда, где убила Майкла. А что потом, Фейт? Она убьет и ее?

– Не знаю! – простонала Фейт. – Не знаю!

Если я была права, не было никакой надежды проехать к театру по петляющей дороге незаметно для миссис Викери. Я догадывалась, что какое-то извращенное чувство высшей справедливости требует поставить Гейл на то самое место, где умер Майкл. Однако если я спугну миссис Викери, та нажмет курок раньше.

Помолившись и скрестив пальцы, я надавила на газ, обогнала «мерседес» так, будто он стоял на месте, и на семидесяти милях в час пролетела через город, виляя по четырехполосной магистрали. Если меня остановит патрульная машина, так даже будет к лучшему. Если же нет…

– Что вы замыслили? – выдохнула Фейт.

– Мы должны приехать туда первыми, – сказала я.

Через три минуты мы домчались до дороги к театру, и я вошла в поворот на двух колесах. На следующие выходные намечена первая премьера сезона, но сейчас театр был погружен в темноту.

Проскочив по гравийной дороге, я погасила фары, развернулась и, ориентируясь только по свету габаритных огней, осторожно проехала мимо пандуса до черного хода. Несколько раз я поморщилась, слыша, как жесткие ветки царапают краску, а подвеска стучит о камни.

– Мы выйдем из машины, – сказала я Фейт, – и будем ждать у угла.

Я открыла дверь, и в салоне зажегся свет. Фейт вскрикнула, увидев у меня в руке револьвер.

– Неужели вы собираетесь… Она моя мать!

– Она убийца, Фейт, и, черт меня побери, я не дам ей расправиться и с Гейл. Если вы попытаетесь предупредить ее или помешать мне, клянусь всевышним, я без колебаний выстрелю в вас. Вы меня поняли?

Она молча таращилась на меня, раскрыв рот.

– Это не риторический вопрос, черт возьми! Вы меня поняли?

– Д-да.

Не зная, можно ли ей доверять, я поставила ее перед собой. Мы стали ждать.

Две недели назад я так же ждала в засаде вместе с Дуайтом. Если бы и сейчас рядом со мной была его огромная туша, за которой так спокойно!

Свет фар полоснул по стене театра. Зашуршал гравий. Как только огни машины скрылись за зданием, я сняла револьвер с предохранителя и затаила дыхание. Тотчас же отсвет фар, направленных на дверь черного хода, упал на кусты. Двигатель затих и наступила полная тишина.

Я положила левую руку на плечо Фейт.

– Ни звука, – прошептала я, подталкивая ее вперед.

Фейт споткнулась, удержала равновесие и медленно пошла вперед. Мы обошли угол, пересекли пандус и вдруг едва не налетели на Ивлин Дэнси Викери. Ее лицо было искажено в безумной злобе.

Нас разделял темный силуэт Гейл, и я выругала себя за то, что не додумалась обогнуть театр и зайти миссис Викери со спины.

Слишком поздно.

– На колени! – приказала миссис Викери, направляя пистолет на Гейл.

– Мама, нет! – воскликнула Фейт.

Я оттолкнула ее в сторону. Гейл инстинктивно нырнула за машину.

Первая пуля миссис Викери попала в доску у меня над головой. Вторая срикошетила от крыши «мерседеса». Распластавшись на земле, я схватила револьвер обеими руками и выстрелила. Моя пуля буквально опрокинула миссис Викери; ее пистолет отлетел на капот машины.

Мгновенно вскочив на ноги, я отыскала пистолет и зашвырнула его в кусты.

Истерично всхлипывая, Гейл бросилась мне в объятия.

– Она собиралась меня убить! Чтобы расквитаться за Майкла. О-она сказала, что надо было сделать это давным-давно и не дать мне вырасти. О, Дебора, это она убила мою мать!

Я крепко стиснула ее.

– Шш. Все хорошо, милая. Теперь ты в безопасности. Все позади.

– Я так испугалась. – У нее началась запоздалая реакция и громко клацали зубы. – Мне показалось, ты не заметила, что у нее в руке пистолет.

Я постоянно смотрела назад, не едет ли кто-нибудь за нами.

Фейт стояла на коленях рядом с бесчувственным телом матери. Ее белая хлопчатобумажная юбка насквозь пропиталась кровью.

– Внутри есть телефон, – сказала я. – Мы с Гейл идем звонить в полицию.

На этот раз предусмотрительно открытого окна не оказалось, и мне пришлось воспользоваться камнем.

* * *

Это место преступления почтили своим присутствием все: шериф, заместитель шерифа, три сотрудника уголовной полиции штата и коронер прибыли одновременно с каретой скорой помощи и двумя полицейскими машинами.

Гейл, немного успокоившись, молча слушала, как я рассказываю Дуайту и Терри, что миссис Викери убила Майкла по ошибке, а Дена умышленно, и именно она сделала выстрел, убивший Дженни.

– Итого трое, – закончила я.

– Четверо, – поправила Гейл. – На ее счету также Говард Граймс. Он видел в тот день Майкла в машине с моей матерью и шантажировал миссис Викери. Когда полиция штата возобновила расследование, она испугалась и заменила таблетки, которые прописал Граймсу доктор Викери, на более сильный препарат. А все решили, что старик умер своей смертью.