Текст книги "Секс в океане или Тайна зарождения жизни"

Автор книги: Мара Хардт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

Но всё-таки непревзойденными мастерами жанра остаются виды вроде плоских червей – фехтовальщиков на пенисах: влагалище как таковое у них отсутствует и сперма отгружается абы куда в полость тела. Ученые теперь ломают головы, строя гипотезы о логике подобной эволюции: то ли такое осеменение посредством прокола позволяет обойти некие защитные механизмы или барьеры, сформировавшиеся в женской части организма партнера (например, какие-то пробки, оставленные предыдущими самцами), то ли это средство обойти избирательность самих женских гениталий, которым может быть свойственно отторгать «неприглянувшуюся» сперму? Подробнее об этом – в следующей главе. Сейчас же ограничимся констатацией факта, что, презрев преграды, особи этих видов просто вонзают в тело обоеполых партнеров свои стилеты и заносят в него свой семенной материал, а затем расслабляются, не сомневаясь: там это добро не пропадет – и их сперматозоиды отыщут дорогу к скоплению заждавшихся оплодотворения яиц^{137}.

Голожаберные моллюски всё оттуда же, из Океании, прикалываются еще круче. В 2013 году исследователям удалось пронаблюдать за спариванием представителей одного из их видов рода Siphopteron^{138}. Так эти слизняки-гермафродиты и вовсе, выхватив из ножен свои раздвоенные, как змеиное жало, могучие фаллосы, используют их сразу по двойному назначению: и для осеменения друг друга, и для обоюдного выноса мозга (или того, что там у них его заменяет). Один конец раздвоенного пениса переносит заряд спермы; другой – с более точечно заостренным стилетом – особую секрецию простаты. Последняя как раз и доставляется точно в лобную долю партнера. Почему именно туда? У нас ответа нет. Располагая пенисами, соизмеримыми с размерами тела, эти слизняки могли бы целиться куда угодно, но при всех наблюдениях бьют друг друга членом точно в лоб, промежду глаз.

У всех вышеописанных приемов, практикуемых синхронными гермафродитами (от обоюдного оплодотворения до травматичного осеменения через проколы), есть важнейшая общая характеристика: из формулы репродуктивных отношений вычеркивается наиболее энергозатратный компонент – сугубо женские особи. У прочих видов, вне зависимости от специфики процессов спаривания и/или оплодотворения, заканчивается всё тем, что именно на самок ложится бремя вынашивания яиц и выхаживания молодняка. Самцы же, напротив, отделываются минимальными затратами энергии и времени (редкие исключения, когда отцы вынашивают и/или охраняют оплодотворенные яйца, лишь подчеркивают непреложность этого правила у подавляющего большинства остальных видов). Для гермафродитов же любой акт спаривания – это возможность оплодотворить и/или быть оплодотворенным. С энергетической точки зрения значительно выгоднее выступать только в роли самца-производителя^{139}. Однако добиться такого преимущественного положения бывает непросто.

У тех видов гермафродитов, которые практикуют по-настоящему обоюдное оплодотворение, таких как некоторые морские окуни, особи изначально согласны на исполнение обеих ролей, но лишь при условии, что никто из партнеров не жульничает. Так что у них в ходу тактика «услуга за услугу» сродни взаимному почесыванию спин: сначала один из партнеров выметывает немного икры, а другой выпускает на нее немного молок, а затем они меняются ролями. И это может повторяться неоднократно, так что оба попеременно и в противофазе участвуют в нересте в роли самки и самца, тщательно перемешивая свои взаимно дополняющиеся гаметы. При таких схемах оплодотворения каждый из партнеров добровольно принимает на себя часть бремени материнства в обмен на возможность оплодотворить и чужие яйцеклетки на правах отца.

В других подходах изначально заложено куда больше коварства. У тех же австралийских плоских червей, которые протыкают себе головы стилетами, как подозревают ученые, в секрете мужских желез, помимо спермы как таковой, содержится еще и некое вещество, отбивающее у осемененного партнера всякую охоту отторгать полученную инъекцию сперматозоидов. Хитрые биохимические коктейли, отметим, в составе эякулятов не редкость. Даже у банальных домашних мух самцы с их помощью временно парализуют оплодотворяемых самок. В случае плоских червей вердикт относительно того, что именно помимо сперматозоидов содержит впрыскиваемый ими себе в голову эякулят и какое действие это вещество оказывает, до сих пор не вынесен, но вполне вероятно, что это некий гормон, резко повышающий вероятность успешного оплодотворения^{140}.

Подобные стратегии самообслуживания распространены достаточно широко. Даже виды плоских червей со значительно более «дружелюбной» системой спаривания ведут себя далеко не столь цивилизованно, как это может показаться на первый взгляд. Возьмем, к примеру, тех же средиземноморских плоских червей, спаривающихся «валетом». Каждый из партнеров вроде бы радушно принимает в себя семя другого. Но едва пара расцепляется и расплывается, обе гуттаперчевые особи складываются пополам и пытаются отсосать из себя и выплюнуть^{141} только что отложенную в них сперму. К их чести, делать это они стараются хотя бы тайком от недавнего партнера.

Однако мощности их встроенному пылесосу для вычистки спермы недостает, в частности, из-за того, что головка сперматозоида оснащена шипами, которые, вероятно, и развились на ней в процессе эволюции специально для того, чтобы противостоять подобным оральным посягательствам^{142}. У тех видов, самцы которых протыкают тела самок своими стилетами где попало, сперматозоиды, напротив, максимально гладкие и незамысловатые по форме, чтобы им проще было проскользнуть к икре.

В общем и целом фехтовальщики на пенисах демонстрируют самый эгоистичный подход к репродукции из всех описанных видов, поскольку каждая особь настырно претендует на исполнение роли самца и отчаянно сражается за то, чтобы пронзить оппонента своим стилетом как можно прицельнее. Дело в том, что у некоторых видов уколы в разные части тела далеко не равнозначны: нужно отложить сперму именно туда, откуда она гарантированно доберется до яиц. Таким образом, нанеся расчетливый удар в нужную точку, плоский червь достигает своей цели – оплодотворяет яйца другого, а сам получает возможность выйти из боя неосемененным и тем самым избавить себя от хлопотного бремени заботы об оплодотворенных яйцах.

Редкие виды могут похвастаться такой гибкостью и ловкостью в обращении со своими пенисами, как черви-фехтовальщики. Тем более что на ранних этапах эволюции фаллосы были куда более жесткими и, можно даже сказать, закостенелыми.

ИСКОПАЕМЫЕ И РЕЛИКТОВЫЕ ПРИЧИНДАЛЫ

У древних морских животных пенисы были жесткими, и такими же они остались у типичных современных реликтовых видов. Даже не просто жесткими, а по-настоящему твердыми. Самцы доисторических панцирных рыб отряда антиархов орудовали парой чисто костяных крюков, выдвигаемых из-под пластин панциря. Этими «щипцами» самец обхватывал самку с боков за генитальные пластины очень грубой фактуры (один палеонтолог даже сравнил их с «терками для сыра»^{143}), а самка, как на текстильную липучку, прилепляла к себе этот парный копулятивный орган партнера. Так, обхватив друг друга ручками, древние рыбы и совокуплялись в позе пары, танцующей кадриль. Это сделанное в конце 2013 года открытие отодвинуло датировку появления у позвоночных внутреннего оплодотворения в невероятную глубину веков – как минимум до рубежа в 385 миллионов лет до н. э. Но еще на 40 миллионов лет древнее первые дошедшие до нас ископаемые пенисы, чей возраст 425 миллионов лет. Такова датировка доисторической окаменелости, однозначно идентифицированной в качестве мужского полового органа, – и эта находка воистину производит впечатление. Впрочем, так и положено действовать на воображение истории обнаружения древнейшего пениса.

Как и в большинстве сказок с фаллическим подтекстом, и в этом случае не обошлось без колоссального извержения. Взорвался древний вулкан где-то на территории современной Великобритании и исторг в небо массу пепла. И стал этот пепел оседать на прибрежном мелководье, которое в ту эпоху находилось чуть восточнее границы между современными Англией и Уэльсом. Не будучи в курсе надводного катаклизма, тысячи обитателей моря внезапно оказались окутаны густыми клубами мельчайшей пыли, которая тут же стала их облеплять и стремительно схватываться вокруг тел твердой коркой. Так и попали они в капсулы-западни, на стенках которых в мельчайших деталях – до усика и трещинки – запечатлелись их слепки. А в результате долежали до наших времен эти «капсулы времени» с посланиями-слепками образцов морской фауны давно канувших в Лету.

Капсулы хранились в нераспечатанном виде, пока палеонтологи не были уверены в своей способности расшифровать письма-вложения, ведь любая попытка неосторожно нарушить их целостность была чревата уничтожением хрупких данных об анатомическом строении тел представителей древних видов. Теперь, однако, существуют технологии, адекватные задаче расшифровать содержимое: ученые получили возможность послойно – с шагом в 20 микрон (в несколько раз тоньше волоса) – стачивать срез окаменелости, делать снимки каждого среза – и по их совокупности восстанавливать при помощи специальных компьютерных программ полную трехмерную модель анатомического строения особи, находившейся внутри образца. В результате столь кропотливой реконструкции удалось воссоздать все детали древних организмов – усики-антенны, отростки, используемые для кормления, сегменты тела, фасеточные глаза и – что нас в данном случае, собственно, и интересует – ярко выраженный фаллос у одного воистину выдающегося именно благодаря этому вида.

Достаточно ли внушительным был этот орган? Более чем, раз открывшие этот вид палеонтолог Дэвид Сайветер из Лестерского университета и его коллеги из Оксфорда, Лондона и Йеля не придумали для этого ископаемого вида лучшего таксономического названия, чем Colymbosathon ecplecticos, что в вольном переводе с греческого означает «потрясающий пловец с большим пенисом»^{144}.

И десять с лишним лет спустя после своей невероятной находки Сайветер всё никак не может поверить в то, что именно ему теперь по праву принадлежат лавры первооткрывателя древнейшего на планете пениса. Даже для столь тертого палеонтолога обнаружение ископаемого мужского полового органа (как и любого другого фрагмента или даже отпечатка мягких тканей доисторического животного) – невероятная редкость и несказанная удача. Ну не сохраняются они обычно так долго и в такой целостности. А вот в этих окаменелостях слепки сохранились идеально, и ученые изучают их самым доскональным образом – до мельчайшего членика, реснички, жаберной мембраны… И вдруг, добравшись до половой системы, обнаруживают огромный пенис.

Изучением древнейших ракушковых рачков – остракод – Сайветер занимался десятилетиями, прежде чем сделал в 2003 году свое потрясающее открытие. Тысячи видов этого отряда ракообразных сохранились до наших дней, причем обитать остракоды могут как на океаническом глубоководье, так и в ближайшей к вашему дому стоячей луже. Внешне они похожи на креветку внутри боба фасоли. Только двустворчатая раковина-боб у них очень нежная, часто прозрачная, а вырастает взрослая особь, в зависимости от вида, до размера от макового семечка до шарика для пинг-понга. Наружу из створок выдвинуты две тонкие, как волосок, антенны: одна плавательная, вторая осязательная. Будучи весьма преуспевающим и многочисленным классом ракообразных в современности, остракоды одновременно являются и самыми вездесущими представителями членистоногих в осадочных породах: вся палеонтологическая летопись повсеместно буквально усыпана вкраплениями их характерных двустворчатых домиков. Однако до удивительного открытия Сайветера ученые и надеяться не могли на получение слепков мягких тканей из древних отложений, а тут вдруг разом – полное строение тела и целый пенис в придачу. Вот так по результатам исследования единственной окаменелости и было получено неопровержимое доказательство, что был и у членистоногих свой Адам-прародитель.

Благодаря этому открытию мы знаем теперь, что сохранившиеся до наших дней остракоды ведут свою долгую родословную от древнейших ракообразных, обладавших впечатляющим мужским достоинством, отлитым в камне и запечатленным в веках. Обсуждая их современные виды, Сайветер, кстати, отмечает, что у некоторых из самцов копулятивный аппарат занимает до трети длины тела.

То есть представьте – это как если бы у мужчины ростом 180 см между ног болтался член длиною 60 см. Точнее, двучлен, потому что у остракод пенис – парный орган. Сайветер объясняет, что такой копулятивный орган – гемипенис, если по-научному – развился в процессе эволюции, судя по всему, из пары конечностей, отсюда и расположение двух концов по бокам тела. Как следствие, среди самцов остракод встречаются левши и правши по половому признаку. И сперму через эту пару модифицированных конечностей самец выкачивает не простую, а гигантскую: каждый из двух производимых в процессе совокупления сперматозоидов сопоставим с размером тела самой особи, а у одного из сохранившихся до наших дней вида остракод сперматозоид и вовсе на порядок длиннее тела самца. Так что прибавьте к картинке с парнем ростом 180 см и двумя пенисами длиной по 60 см каждый еще и пару сперматозоидов – каждый длиною с трамвайный вагон.

Но как, интересно, особь длиною в пару миллиметров ухитряется производить сперматозоиды куда крупнее слоновьих? Ученые теряются в догадках. Чтобы справиться с двумя такими вьюнами, рачку приходится каким-то образом сворачивать их внутри себя в плотные бухты, как какие-нибудь причальные канаты, а затем, пристроившись к столь же миниатюрной самке, стравливать их из себя в нее – по одному через каждый пенис. Для выполнения второй задачи у самца развилось специальное приспособление, похожее на велосипедный насос; у самки, в свою очередь, имеются два влагалища-приемника этих макаронин, где они снова укладываются в бухты наподобие порционной вермишели.

На мой вопрос, задействуют ли самцы свои пенисы поочередно, Сайветер ответил: «Нет, сменный график работы не предусмотрен».

Иными словами, секс у остракод подобен выстрелу из двустволки дуплетом: оба пениса синхронно выпускают монструозные сперматозоиды в парные генитальные отверстия самки. Что примечательно, никаких специфических требований в части причаливания природа на пару не накладывает. Самец может пристроиться к самке по-разному – и брюшко к брюшку, и со спины, и сзади. Так что можно даже составить весьма креативную «Камасутру» этих ракообразных. Главное требование: самка должна всего лишь раскрыть створки раковины и принять в себя начинку от самца.

Легко сказать «всего лишь раскрыть». Створки раковины остракод смыкаются настолько плотно, что рачки выдерживают воздействие желудочного сока хищных рыб и выходят «на волю» с их испражнениями целыми и невредимыми. Так что если самка не в настроении, изнасиловать ее у самца никак не получится. Поэтому самцам остракод приходится добиваться от самок согласия; отсюда, вероятно, и выдающиеся представления, которые они устраивают в период ухаживания.

Каждую ночь сразу же с наступлением темноты верхние слои Карибского моря наполняются голубоватыми переливчатыми вспышками, которые мерцают, струятся и угасают на фоне черных вод. Источник этого морского звездопада – тысячи самцов остракод, изливающих жидкий свет из особых желез, расположенных у них в головах. При этом в морской воде происходит двухкомпонентная реакция, как при застывании эпоксидного клея: при смешивании с морской водой секреция остракод начинает ярко светиться голубым: это самцы приманивают самок. В процессе эволюционного развития древний и сложный механизм биолюминесценции у каждого вида трансформировался по-своему, и в результате по характеру чередования вспышек можно определить вид особей, которые их излучают^{145}, – такая вот световая азбука Морзе у этих рачков. Покинув свои придонные убежища, самцы в означенное время всплывают до определенного уровня глубины и расцвечивают водный столб фейерверками, превращающими темные воды в подобие «Звездной ночи» Ван Гога^{146}.

Если приманка срабатывает, на устроенное самцами световое шоу сплываются самки со всей округи и выбирают подходящих самцов, видимо, по переливам оставляемых ими в воде дорожек-следов. Но перерывами между вспышками могут воспользоваться затаившиеся во мраке вод самцы-перехватчики, и тогда самка достается не тому, чьим светом поначалу прельстилась. Но вне зависимости от того, кому достанется самка, – самолично выбранному фавориту или пронырливому вору, – результат будет один: оплодотворение впечатляющей парой пенисов.

У большинства видов остракод самки затем откладывают оплодотворенные яйца на дне или иной подходящей поверхности, у меньшинства – вынашивают их, а у отдельных избранных видов даже вылупившиеся мальки какое-то время продолжают развиваться внутри специальной выводковой сумки матери, пока как следует не оформятся, чтобы иметь возможность постоять за себя. И хотя пролонгированный внутриутробный материнский уход является большой редкостью, сегодня мы можем с уверенностью датировать появление первых видов животных, практикующих его 450 миллионов лет. Таков возраст открытого Сайветером с коллегами вида остракод, которому они дали название Luprisca incuba^{147}, что переводится как «древняя мать-наседка». Эту окаменелость они нашли на севере штата Нью-Йорк, и в ней четко видна самка древней остракоды с яйцами и вылупившимися личинками внутри. Вот вам и доисторическая Ева членистоногих в пару к Адаму.

ГУТТАПЕРЧЕВЫЕ ПАЛКИ

С какого-то момента эволюция пенисов свернула с пути усовершенствования жестких конструкций и пошла по пути выработки всё более разнообразных и гибких форм. Для этого потребовались колоссальные адаптации. Ведь без серьезных инженерных усилий^{148} трудно выработать что-либо достаточно твердое, чтобы оно проникало вглубь плоти самки, и в то же время достаточно эластичное и износостойкое, чтобы выдерживать многократные семяизвержения. Чем гибче член и чем дальше он по своему строению от классического костяного, тем больше поз для совокупления он позволяет принимать и тем проще прятать это фамильное сокровище от недругов (к числу которых безоговорочно относятся и встречные водные потоки), когда пенис не при деле. То есть оптимальным решением для обитателей морских глубин было бы полное втягивание пениса в себя, чтобы он не нарушал гидродинамической обтекаемости тела в воде.

Однако далеко не всем рыбам такая опция доступна. Многие вынуждены влачить свою половую оснастку «за бортом», да еще и под острыми углами, что иногда реально мешает им стремительно ускользать, например, от хищников. В частности, гуппи и родственные им гамбузии являют один из примеров рыбок, которым свойственно внутреннее оплодотворение, осуществляемое через длинный шип анального плавника самца, так называемый гоноподий. С точки зрения самки гамбузии, чем длиннее гоноподий, тем привлекательнее самец^{149}, а вот с точки зрения самца всё не столь однозначно: чем более впечатляющим мужским арсеналом он оснащен, тем труднее ему ускользать от голодных хищников, поскольку этот выдающийся гоноподий тормозит разгон.

Морские млекопитающие, напротив, благополучно адаптировались к требованиям гидродинамики и выработали у себя втяжные фаллосы, которые не только помогают им быстрее плавать, но и включены в контур терморегуляции всего организма – и это попросту необходимо видам, проводящим уйму времени то в ледяной воде, а то и вовсе на прибрежном льду. Действительно, разве кому-то из самок нужны эскимо на палочке вместо горячих пенисов? Вот потому у самцов ластоногих предусмотрена еще и возможность втягивать пенисы внутрь себя для разогрева – в дополнение к трем главным стратегиям мягкого проникновения или внедрения в самку, давно выработанным сухопутными млекопитающими.

Люди и прочие приматы, равно как и кони, и броненосцы, и даже примкнувшие в этом отношении к млекопитающим некоторые виды черепах, весьма элегантно решают вопрос посредством эрекции надувного пениса («надувной», если что, это общепринятый в науке термин). Подобного рода мужские члены действуют по принципу нагнетания гидравлического давления за счет притока крови в губчатую ткань, в результате чего разбухают и отвердевают. Здесь-то и начинается самое забавное: вопреки интуитивной логике, чтобы вздыбиться в полную мощь, пенису нужно прежде сдуться до минимума и совершенно расслабиться. Лишь этим достигается полное расширение просвета пронизывающих его артерий (которые обычно находятся в зажатом состоянии). И вот тогда под напором крови, наполняющей пористую ткань, обвисшая дряблая сосиска превращается в могучий таран. Чтобы не лопнуть под многократно возрастающим внутренним давлением, надувной пенис ведет себя, с инженерной точки зрения, в точности как иглобрюх^{150}, а именно – раздувается, тем более что коллагеновых волокон поперечного плетения в его тканях для этого более чем достаточно.

У некоторых млекопитающих пенисы, напротив, имеют в основе кость под названием «бакулюм»[30]30
  Калька с лат. baculum – палка, посох.


[Закрыть], или os penis, то есть «кость пениса» по-латыни. Оснащены ими и крысы, и коты, и кобели, и медведи, и даже наши ближайшие родственники шимпанзе[31]31
  Из приматов бакулюм отсутствует только у человека, долгопятов и некоторых видов мартышек.


[Закрыть]. Самки у таких видов обязательно имеют комплементарную косточку в пещеристой ткани клитора с красивым названием «баубеллюм»[32]32
  Калька с лат. baubellum – побрякушка.


[Закрыть] (как цветисто звучит-то!), или os clitoris. Редкий случай, когда матушка-природа не допустила дискриминации по признаку пола при раздаче сексуальных игрушек. Обе эти косточки способствуют упрощению эрекции чувствительных мягких тканей и, вероятно, обострению сексуальных ощущений.

Ластоногие и белые медведи прихватили с собой это земное наследие, вернувшись к морской среде обитания, и теперь по праву гордятся там самыми могучими эрекциями среди всех видов. Моржи так и вовсе рекордсмены мира по длине пенисной кости, достигающей полуметра и более. Тонкие, изящно изогнутые, цвета слоновой кости моржовые бакулюмы даже и внешне напоминают слоновьи бивни. Однако, заботясь об обтекаемости, морж, как и большинство самцов морских животных, держит эту красоту втянутой внутрь тела вплоть до самого начала совокупления.

Наконец, киты и дельфины (подобно земным быкам и кабанам) располагают пенисами на основе жилисто-хрящевой ости, благодаря которой их половые органы постоянно находятся на «полувзводе». Подобный фиброэластический пенис обеспечивает оптимальный баланс жесткости с гибкой упругостью плюс возможность моментального перехода в эрегированное состояние. Также эластичность обеспечивает гибкую подвижность органа при внушительной длине, а это как нельзя кстати и для игривых дельфинов, и для гигантских китов (все они, не будем забывать, относятся к одному и тому же отряду китообразных).

Некоторые виды дельфинов славятся впечатляющим либидо и занимаются сексом ради секса, а не только ради воспроизводства. Делается ли это ради удовольствия и развлечения или ради установления социальных связей и утверждения своего места в иерархии? Тут возможны варианты. Например, юные самцы предаются однополому сексу промежду собой, что способствует формированию уз и сплочению стада, но может служить и средством выяснения отношений и установления главенства. Те же самцы, повзрослев, будут частенько объединяться в банды с целью скоординированных облав на самок и их загона в «корраль» для последующего совокупления, иногда подозрительно напоминающего групповое изнасилование.

Внезапно нарушив обтекаемость своих форм, возбужденные дельфины высовывают из генитальных щелей похожие на остроконечные коровьи языки пенисы и принимаются на ощупь искать этими увесистыми саблями подходящие отверстия в телах друг друга, вводя их поочередно в различные полости всех подвернувшихся партнеров. В процессе гомосексуальных половых актов между самцами дельфинов учеными зафиксированы проникновения пенисом в генитальные щели и анальные отверстия партнеров, а также случаи межвидового секса между представителями близкородственных видов дельфинов.

Будучи самыми, вероятно, раскрепощенными распутниками в подводном царстве, дельфины всячески разнообразят позы: совокупляются и в горизонтальном, и в вертикальном положении, под водой и на поверхности; игривая парочка может затормозить, а может, напротив, заниматься сексом на полном ходу, вспенивая воду могучими хвостами и получая острые ощущения еще и от скорости. А вот пролонгированный секс дельфинам неведом: эякуляция у них наступает столь же быстро, как и эрекция, и на весь половой акт уходят секунды. Однако скорострельность самца дельфина распространяется и на время восстановления: через считанные минуты после эякуляции он снова готов к совокуплению – и способен в таком режиме безостановочно заниматься сексом в течение 30–40 минут подряд.

Аналогичная свобода фаллического самовыражения присуща и крупным китам. Доктор Филип Клэпхэм из NOAA поначалу изучал китообразных в Атлантике, к востоку от мыса Кейп-Код, а заодно проводил экскурсии для туристов и в ходе одной из них впервые стал свидетелем полового акта крупных китов. В ходе весенней миграции к северу вдоль берега североатлантические гладкие киты собираются в окрестностях Кейп-Кода и порою еще как там резвятся. «Однажды, – вспоминает Клэпхэм, – стою я себе на верхней палубе, отдаю распоряжения, где их высматривать, рассказываю об истории эволюции китов, и тут вдруг самец с самкой всплывают и начинают этим заниматься прямо у борта». Брюхо к брюху, прямо у самой поверхности, и длинный красно-розовый ствол члена самца был виден при их сближении совершенно отчетливо.

На нижней палубе, прямо под Клэпхэмом, стояли мать с пятилетним сыном, и от тел совокупляющихся китов их и вовсе отделяли всего два-три метра.

«Мальчик у матери спрашивает: “Мам, а что это они делают?” А та, не растерявшись, отвечает: “Спасают китов, милый”. Просто блеск!»

Но самая любимая история о китовом сексе у Клэпхэма другая. Правда, очевидцем в данном случае был не он сам, а его друг и коллега Брюс Мэйт, директор Института морских млекопитающих Университета штата Орегон. Серые киты, как и гладкие, также весьма склонны к эксгибиционизму категории 18+. «В Мексике, – рассказывает Мэйт, – туристы любят высматривать в море этих суперзвезд масштаба Pink Floyd, и те часто их “вознаграждают” живыми выступлениями».

Отслеживая самку серого кита к западу от Калифорнийского полуострова, Мэйт вслед за ней невольно попал на прелюдию к сексу втроем (самка плюс два самца, пол которых был очевиден). Мэйт подплыл вплотную к самке, чтобы пометить ее биркой, но тут за ней как раз погнался самец и загнал прямо под лодку ученого. Или же самка решила, что под таким прикрытием самцы на ее честь не посягнут. Кит, однако, намека не понял. Подплыв к самке бок о бок, он перевалился на бок и внезапно вывалил свой чудовищных размеров пенис прямо в надувную лодку исследователя. «Этот гигантский фаллос тыкался в дно лодки, пытаясь нащупать генитальное отверстие самки, – со смехом рассказывает Клэпхэм. – Мэйт говорит, что в тот момент на него вдруг снизошло озарение… Он понял, что сидит в самой большой в мире влагалищной диафрагме». – Рассказывая эту байку, Мэйт признает: «Пришлось изрядно попрыгать, чтобы увернуться от прямого попадания. В той ситуации мне было не до съемки на камеру, но теперь бы я и тысячу баксов не пожалел за фото или видео с места того происшествия».

Даже сэр Дэвид Аттенборо[33]33
  Сэр Дэвид Фредерик Аттенборо (англ. David Frederick Attenborough, р. 1926) – известнейший английский натуралист, ведущий множества фильмов и телепрограмм BBC о живой природе.


[Закрыть] настолько вплотную к личному знакомству с дикой живой природой, вероятно, никогда не приближался.

Очень и очень много занимаясь сексом, киты и дельфины плодовитостью при этом отнюдь не отличаются. Даже двойни у китообразных рождаются крайне редко, а в подавляющем большинстве случаев их самки, как и женщины, приносят по одному отпрыску раз в несколько лет. У гладких китов, например, самка обычно беременеет, вынашивает и рожает дитя раз в 3–5 лет, а у кашалотов еще реже.

Секс при помощи пениса имеет и свои недостатки, особенно у живородящих видов, самки которых вынашивают потомство во чреве. Вместимость матки строго ограничена. Беременность изматывает самок, и после рождения детей им требуется перерыв на восстановление организма (а у таких видов, как кашалоты, самка к тому же еще и несколько лет занята вскармливанием «грудничка»). Таким образом, низкая детородная способность всех крупных живородящих – от китов до моржей и акул – означает, что эти виды животных подвергаются значительно большему риску истребления в результате открытой на них охоты. У некоторых видов китообразных, кроме того, низкий уровень воспроизводства сочетается со сложной социальной системой^{151}, что делает эти виды особо уязвимыми перед лицом китобойного промысла, а также и других неблагоприятных антропогенных факторов, включая загрязнение среды обитания, и может серьезно затруднять восполнение популяций после их оскудения.

Когда приходит время для совокупления с целью реального оплодотворения, попасть пенисом во входное отверстие женских половых путей мало, нужно еще и обеспечить прохождение спермы по ним. Анатомическое строение внутренних органов у самок некоторых видов китообразных очень усложнено и включает весьма запутанную систему ходов и тоннелей, и к этому вопросу мы еще вернемся более детально. У таких видов для успешного оплодотворения от пениса и сперматозоидов требуется немалая изворотливость, чтобы преодолеть все изгибы и повороты женского влагалища. Пенис подлиннее в таких ситуациях приходится как нельзя кстати, но и спермы желательно засылать побольше. Североатлантические гладкие киты в этом плане молодцы: каждый за раз отгружает по полтонны, что является рекордом мира по производительности мужских яиц. Но они не единственные китообразные с огромными шарами. У относительно небольших, размером и весом с человека, самцов морских свиней яйца весят 3–4 кг, что составляет 4–6 % от общей массы тела. То есть у них на выработку спермы выделено в сто с лишним раз больше ресурсов, чем у мужчины (если судить по относительному весу). Поскольку всё в природе определяется целесообразностью, должна быть и не менее весомая причина для развития у представителей этого семейства китообразных столь мощной фабрики спермы. Возможно, такой причиной является жесткая конкуренция за самок между самцами.

О брачном поведении многих видов китообразных нам известно до обидного мало, однако размеры мужских яиц у любых животных, насколько нам известно, практически всегда отражают уровень конкуренции спермы. Учеными выдвинута гипотеза, что производительность самцов по сперме прямо пропорциональна остроте конкуренции между ними. Иными словами, «гонка вооружений» на этой ниве наблюдается у видов, для которых характерна интенсивная и беспорядочная половая жизнь при отсутствии у самцов каких-либо средств реального контроля над спариванием самок с другими самцами.