Текст книги "Во имя любви: Жертвоприношение"

Автор книги: Мануэл Карлус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

– Меня ограбили, Лидия! – отважился наконец признаться Орестес. – Напали у входа в банк и забрали портфель с пятью тысячами реалов. А мой шеф заставил меня написать расписку и дал неделю на то, чтобы вернуть деньги. Мне так стыдно! Это такой позор, такой позор!..

К его удивлению, Лидия не проронила ни слова. А что она могла сказать? Ругать, укорять Орестеса было бессмысленно, а хвалить – не за что. Лишь за обедом она подбадривающе взглянула на Орестеса, виновато улыбнулась Сандре и сказала:

– У меня есть новость. Правда, не особенно приятная: в Сан-Паулу мы не поедем.

– Но как же так, мама? – огорчилась Сандра. – Ты же обещала! И Нанду уже нас ждет.

– Не получится, дочка, – развела руками Лидия. – Мне нужно оплатить один счет, о котором я забыла. Пять тысяч реалов. Это как раз та сумма, какую мне удалось скопить. Так что на поездку денег не остается.

– Вот так всегда бывает, – грустно промолвила Сандра. – Выходит, что ни о чем нельзя мечтать. Я уже и девочкам в школе рассказала, как поеду в Сан-Паулу и что там увижу.

– Поедешь когда-нибудь, – сказала ей Лидия. – А хвастаться наперед действительно не стоит.

Орестес сидел пунцовый от стыда и не смел поднять глаза, чтобы нечаянно не встретиться взглядом с дочерью.

– Ну что ты пригорюнился? – обратилась к нему Лидия. – Слава Богу, пообедали, теперь можно и отправляться по делам. Собирайся. Поможешь мне оплатить тот самый счет, а то я боюсь одна выходить на улицу с такими деньгами.

В кабинет к бывшему шефу Орестес вошел вместе с Лидией, и она сама положила на стол деньги.

– Пересчитайте и верните расписку.

– Да вы присаживайтесь, пожалуйста, – проявил любезность шеф.

– Мы не намерены тут задерживаться, – строго взглянула на него Лидия. – Так что считайте быстрей.

Убедившись, что Орестес и его жена принесли всю украденную сумму, шеф предложил им выпить кофе, но Лидия произнесла требовательно:

– Верните расписку!

– Сейчас найду ее. Что вы так нервничаете?

– Если бы я нервничала, то давно бы вас застрелила, – пояснила ему Лидия. – А я спокойна. Пришла, отдала деньги и жду расписку.

– Вот она, не волнуйтесь. Горячая же у вас кровь! Сеньор Орестес, если вы хотите у нас работать…

– Ни за что на свете! – вмешалась Лидия. – Работать у вас он больше не будет. Пойдем отсюда, Орестес!

В окружении Элены был еще один человек, который в те дни страдал, может быть, глубже и острее всех. Этим человеком был, конечно же, Сезар.

После того как он по настоянию Элены подменил младенцев, у него все валилось из рук. Сезар не мог спать, есть, не мог даже работать.

Его коллега Анита, с которой у него продолжался вялотекущий роман, полагала, что Сезар впал в депрессию из-за большой, неискоренимой любви к Эдуарде. «Что же это за любовь такая, если он до сих пор не может смириться с тем, что пришлось удалить Эдуарде матку!» – думала горестно Анита, чьи шансы на взаимность Сезара теперь были близки к нулю.

Антенор и Мафалда придерживались иного мнения о причине угнетенного состояния сына. Они считали, что Сезар чувствует себя повинным в смерти ребенка Элены.

Ведь он принимал у нее роды, осматривал новорожденного, и не заметил никакой патологии, всего через несколько часов приведшей несчастного младенца к смерти.

– Анита сказала мне, что ты передал двух рожениц доктору Висенти, – осторожно подступила к сыну Мафалда. – Что с тобой происходит, сынок?

– Ничего особенного. Просто плохо себя чувствую. Врачи ведь тоже иногда болеют, мама!

Он не мог сказать отцу и матери, что болен не физически, а душевно. И вообще никому не мог рассказать о той страшной тайне, которая лежала на нем тяжким грузом, который угрожал окончательно уничтожить его.

Единственным человеком, который мог и должен был разделить с ним эту непосильную ношу, являлась Элена, и Сезар в конце концов пошел к ней.

Она испугалась, увидев его на пороге своего дома.

– Не надо было тебе приходить без звонка. Что подумает Атилиу? Как я объясню ему твое присутствие?

– Я больше не мог терпеть, – ответил ей Сезар. – Надо что-то делать!

– Что?

– Мы должны рассказать всем правду.

– Ты с ума сошел!

– Нет, пока еще не сошел, но скоро это может случиться, если мы ничего не изменим. Я не могу так жить. Чувствую себя подлецом, боюсь принимать роды и прикасаться к младенцам. К профессии своей стал питать отвращение…

– Я знаю, тебе очень тяжело. Но мне – еще тяжелее.

– Это был твой выбор. А я только пошел у тебя на поводу, о чем сейчас горько сожалею.

– Но ты ведь тоже это сделал во имя любви, – напомнила ему Элена.

– А я теперь вовсе не уверен, что Эдуарда одобрит наш поступок, когда узнает о подмене детей.

– Бог с тобой! Она ничего не должна узнать! Зайди к ней, посмотри, как она счастлива с ребенком, и ты успокоишься.

– А может, мне и к Атилиу зайти? Посмотреть, насколько счастлив он? – горько усмехнулся Сезар.

– В страданиях Атилиу виновата одна я. Это мой грех, а возможно, даже преступление. Но все можно пережить.

– Неужели ты ни в чем не раскаиваешься?

– Нет, – твердо ответила Элена, хотя на самом деле ее тоже терзали бесконечные сомнения и тяжесть вины не давала ей покоя.

– Это жестоко! – бросил ей обвинение Сезар. – Выходит, я тебя совсем не знал.

– Перестань! Не добивай меня! – взмолилась Элена. – Ты ведь был там и знаешь, почему я так поступила.

– Нет, я теперь уже ни в чем не уверен. У тебя мог быть и другой мотив. Ты ведь с самого начала не хотела этого ребенка, даже аборт собиралась делать. А потом решила родить не столько для себя, сколько для Атилиу. Когда же умер ребенок Эдуарды, у тебя появилась возможность избавиться от своего… Разве не так?

– Неужели ты думаешь, что я на такое способна?! – с изумлением и обидой спросила Элена.

– После всего случившегося я могу думать о тебе все что угодно, – с сожалением констатировал Сезар. – Ты права в одном: не надо было мне сюда приходить в расчете на твою поддержку!

Он ушел, а Элена почувствовала, что ее сердце и разум тоже могут не выдержать, если она не поделится с кем-нибудь своими переживаниями. Но кому возможно доверить такую чудовищную тайну?! Самые близкие – Эдуарда, Атилиу, даже Виржиния – исключаются. Обратиться за помощью к психоаналитику – значит подвергнуть огласке саму тайну. А прежде чем идти к священнику, надо глубоко и искренне раскаяться. Остаются только молитвы, но и они не приносят желанного облегчения душе.

Даже выплакаться как следует Элена не могла после расставания с Сезаром, потому что дома был Атилиу.

И тогда она тихо прошла в свою комнату, достала из шкафа старый дневник, который не вела уже много лет, и подробно изложила в нем события той роковой ночи, когда ей пришлось поменять своего живого младенца на умершего сына Эдуарды. Затем написала о своих нынешних страданиях и почувствовала, что ее измученной душе стало чуточку легче.

Глава 27

Марселу не слишком нравилось то, что Элена кормит грудью его сына, однако он вынужден был с этим мириться, особенно после того, как стал свидетелем душераздирающей сцены, продолжавшейся едва ли не всю ночь. Малыш был явно голоден и оттого пронзительно кричал, но материнское молоко его не удовлетворяло, он отворачивался от Эдуарды, а бутылочку с детским питанием вообще отказывался брать в рот.

– Теперь его сможет накормить только мама, – обреченно произнесла Эдуарда. – Но не вызывать же ее сюда ночью!

– Вот видишь, к чему приводит твое попустительство, – рассердился Марселу. – Нельзя было привлекать Элену к кормлению! А теперь он привык к молоку бабушки, и твое его не устраивает. Вообще все это очень странно. Пусть даже у тебя мало молока, но оно должно нравиться Марселинью гораздо больше, чем бабушкино.

– Ты забыл, что в первые дни у меня его совсем не было, ни капли. Вот Марселинью и привык сосать грудь бабушки.

– Но почему он отказывается от детского питания? – возмутился Марселу. – Все дети едят, а наш – какой-то особенный?

– Возможно, – с нежностью произнесла Эдуарда. – Тише, мой маленький! Сейчас мама попробует тебя убаюкать.

Но уснуть им всем троим в ту ночь так и не удалось. А рано утром позвонила Элена:

– Мне приснился тревожный сон. С Марселинью все в порядке?

– Нет, он всю ночь плакал. Хочет кушать, – сказала Эдуарда.

– Почему же ты не позвонила мне? – отругала ее Элена. – Я бы и ночью примчалась! Но теперь подождите еще немного. Через несколько минут я буду у вас.

– Между Эленой и Марселинью установилась какая-то телепатическая связь, – недовольно заметил Марселу. – Ты считаешь это нормальным?

– А почему нет? Она же его родная бабушка!

– Моя мама тоже ему родная бабушка, – обиделся Марселу.

– Если бы она имела возможность кормить Марселинью грудью, то не исключено, что ей бы тоже сейчас приснился тревожный сон, – привела веский довод Эдуарда.

Элена же тем временем уже добралась до квартиры Марселу, и малыш, услышав ее голос, сразу затих и стал активно причмокивать своими пухленькими губками, словно искал заветную грудь.

– Невероятно! – изумился Марселу. – Неужели он в таком крошечном возрасте уже различает голоса?

– Я думаю, он чувствует меня сердцем, – сказала Элена, унося Марселинью в детскую.

Через несколько минут она вышла оттуда, сообщив, что он наелся и сразу же уснул.

Поэтому Марселу и не стал возражать против услуг Элены.

Но однажды Бранка приехала навестить внука и застала Элену за кормлением Марселинью.

– Я была в шоке! Мне показалось, что я схожу с ума, – рассказывала она потом Арналду. – Представляешь, вхожу в детскую, а там Элена кормит своей огромной грудью моего внука! Это же чудовищно! Это противоестественно!

– Я в таких вещах плохо разбираюсь, – сказал Арналду. – Слышал только, что у Эдуарды мало молока.

– Конечно, она же – девчонка! – подхватила Бранка. – К тому же – со слабым здоровьем. Какое там может быть молоко! А из Элены оно так и брызжет! Я сама видела. Но кто может сказать, что это за молоко? Одна моя знакомая пережила сильный стресс, и молоко у нее скисло прямо в груди. Да, стало йогуртом. А на Элену свалилось настоящее горе, так, может, у нее в груди и не молоко вовсе, а яд! Нельзя допустить, чтобы Элена кормила Марселинью!

И она тотчас же от слов перешла к делу: вызвала к себе Марселу и закатила ему скандал.

Однако выбить Марселу из колеи оказалось не так просто. Он в красочных деталях описал свои впечатления от той бессонной ночи, и Бранке пришлось несколько поумерить пыл.

– Но не лучше ли в таком случае взять малышу кормилицу? – все же не сдавалась она.

– Найди, если сумеешь, – ответил ей Марселу. – Мы даже няню не можем найти.

– Да, я знаю, это сложно, – согласилась Бранка. – Но должна тебе сказать, что Эдуарда еще и слишком капризная. Я посылала ей двух девушек – они ее не устроили.

– Те девушки не умеют обращаться с грудными младенцами. Это не только мнение Эдуарды, но и Веры – нашей горничной.

Тот разговор закончился ничем, но Бранка не успокоилась и на следующий день повезла Эдуарду к знакомому педиатру – проверить молоко невестки на содержание вредных веществ.

Педиатр нашел молоко Эдуарды вполне нормальным, но и после этого Бранка не успокоилась.

– Но почему же Марселинью предпочитает грудь бабушки? – допытывалась она.

– У вашей невестки мало молока, ребенку приходится вытягивать его с усилием, вот он и льнет к той груди, возле которой ему не надо трудиться, – дал простое объяснение врач.

– А вообще, доктор, не кажется ли вам противоестественным то, что ребенок сосет грудь бабушки?

– Нет. А что вы видите в этом предосудительного?

– Ну, как-то это, мягко говоря, непривычно… Может, все же следует найти кормилицу?

– А зачем, если для этого имеется родная бабушка? – так и не понял опасений Бранки педиатр.

После того визита к врачу она перестала настраивать Марселу против Элены, зато изо дня в день внушала ему, что необходимо переводить малыша на искусственное питание.

А вскоре у Бранки появился еще один раздражитель: Милена.

Она вернулась из Нью-Йорка незадолго до Рождества и поехала из аэропорта не домой, а к Мег – вместе с Лаурой, которую встречал отец. Затем вызвала туда Леонарду, попросив его не сообщать родителям о ее приезде.

Бранка тем не менее догадалась, куда помчался с сияющим лицом Леонарду, так как знала от Мег о скором возвращении Лауры. Позвонив Мег, она выяснила, что Милена действительно там и пришла в ярость.

– Она нисколько не изменилась! Такая же дерзкая и упрямая, какой была до поездки в Штаты. Горбатого только могила исправит!

– Но ты же сама выгнала ее из дома и за все это время ни разу даже не намекнула Милене, что она прощена, – резонно заметил Арналду.

– А она мне хоть раз оттуда позвонила?

– Ты могла бы передать свое прощение через меня, Леу или Мег.

– Могла бы, – согласилась Бранка. – Но мне и сейчас не хочется перед ней унижаться.

– Тебе и не нужно унижаться. Я сам приведу Милену домой, а ты, пожалуйста, сделай вид, будто между вами не было никакой ссоры. Надо же когда-то с ней помириться!

– Я готова ей уступить, но не знаю, надолго ли хватит моей выдержки. Будем надеяться, что она хоть вертолетчика успела позабыть за это время.

– Дай-то Бог, – поддержал жену Арналду. – Так я пошлю Ромеу к Мег, чтобы он привез сюда Милену вместе с ее багажом?

– Посылай, – процедила сквозь зубы Бранка.

Ромеу, однако, привез от Мег только чемоданы Милены, а сама она вместе с Леонарду осталась там на вечеринке.

Чуть позже туда подъехал и Фернанду, с которым Милена условилась об этом заранее.

Леонарду с завистью смотрел на двух влюбленных, встретившихся после долгой разлуки. Они припали друг к другу, и никакая сила не способна была разорвать это выстраданное ими долгожданное объятие.

«А Лаура меня всего лишь чмокнула в щеку, как друга», – горестно подумал Леонарду.

Милена и Фернанду тем временем высвободились из объятий друг друга, но и просто разговаривая, вели себя так, словно никого вокруг не существовало.

Милена рассказала ему о том, что собирается открыть свое дело вместе с Лаурой, чтобы не зависеть больше от Бранки.

– Я теперь стала совсем другой. От всего, что было в прошлом, отказалась. Хочу строить свою жизнь заново.

– От меня тоже отказалась? – спросил Фернанду.

– От тебя я не откажусь ни за что на свете! – она ловким движением приподняла рукав на запястье и одновременно оголила плечо. – Вот, смотри, что там вытатуировано!

– «Нанду», – прочитал вслух растерянный Фернанду. – Зачем ты это сделала? С ума сошла?

– Да, сошла, – не стала возражать Милена. – А тебе не нравится?

– Прости, но я не сторонник подобных вещей, – честно признался он.

– Да ты не расстраивайся. Это вытатуировано хной и сойдет через несколько дней. В Нью-Йорке сейчас такая мода. Но то, что вытатуировано у меня на сердце, не сотрется никогда!

В связи с приближающимся Рождеством Атилиу стал уговаривать Элену поехать куда-нибудь, чтобы сменить обстановку и отдохнуть, но она не хотела даже на день расставаться с Марселинью и Эдуардой.

– Пойми, мне тяжело сидеть одному в пустом доме, – пытался воззвать к ее сочувствию Атилиу. – На работе сейчас мертвый сезон – все ушли на рождественские каникулы.

– Да, я тебя понимаю, – оправдывалась Элена. – Только не могу оставить Марселинью на Эдуарду. Она такая неопытная… И малыш по-прежнему нуждается в моей груди… Может, через несколько дней станет полегче. У Марселинью появилась няня, и сегодня ей удалось накормить его из бутылочки. Правда, мне не нравится, что эту няню Эдуарде порекомендовала Изабел.

– Ну почему же? Если она опытная…

– По словам Изабел, эта Лиза работала няней даже в Соединенных Штатах. Похоже, она действительно опытная, но еще не известно, сможет ли ее принять Марселинью.

– Ты же сама говорила, что ей удалось то, чего не удавалось никому: накормить его из бутылочки.

– Да, но это могло получиться случайно. Посмотрим, что будет дальше.

– Тогда не съездить ли мне в Италию вместе с Флавией и Аниньей? – вполне серьезно произнес Атилиу. – Они меня приглашали.

Элена ощутила укол ревности, вспомнив, как Флавии нравился Атилиу. Неужели она и сейчас продолжает его соблазнять? Но уже в следующее мгновение чувство вины перед Атилиу взяло верх над ревностью, и Элена сказала совершенно искренне:

– Что ж, поезжай. Тебе действительно следует отдохнуть.

Атилиу посмотрел на нее испытующе, но не заметил в ее глазах даже малейшего намека на иронию или сожаление и ответил разочарованно:

– Ладно, я еще подумаю…

Когда же Элена рассказала об этом Виржинии, та отругала сестру:

– Ты не имеешь права так плохо относиться к Атилиу. Вы оба потеряли ребенка, но ты получила внука. А что получил Атилиу? Он сейчас лишен даже твоего внимания, не говоря уже о любви!

– Только мне известно, как я люблю Атилиу, – возразила Элена.

– Нет, ты любишь Эдуарду и своего внука. На Атилиу же тебя не хватает. А любовь проверяется в совместных испытаниях. И ты этого испытания пока не выдерживаешь.

– Но не могу же я отказать в помощи Эдуарде. Я нужна ей, и особенно нужна Марселинью.

– Я не призываю тебя отказываться от дочери и внука. Но мне больно видеть, как страдает Атилиу, а ты не хочешь или не можешь его поддержать.

Элена заплакала, потому что в словах Виржинии была горькая правда. Преступление, которое Элена совершила по отношению к Атилиу, так велико, что ей никогда не будет прощения. Этот грех невозможно ни замолить, ни искупить. О нем даже нельзя рассказать родной сестре.

– Обними меня, – попросила ее Элена. – Обними, как в детстве, когда нам было страшно. Мне не хватает человека, который боялся бы вместе со мной и которому я могла бы открыть все, что чувствую.

Виржиния обняла ее, крепко прижав к себе, но при этом сказала:

– У тебя есть такой человек. Это Атилиу. Но на меня ты тоже всегда можешь рассчитывать.

– Да, я знаю. Спасибо тебе, – сквозь слезы вымолвила Элена.

Переступая порог родительского дома, Милена в глубине души надеялась, что Бранка встретит ее пусть и не слишком ласково, но хотя бы приветливо. Должна же она была соскучиться по дочери за все эти долгие месяцы!

Но Бранка осталась верна себе.

– Привет! – встретила она Милену. – Уезжала с одним чемоданом, а вернулась с пятью? Я вначале подумала, что Ромеу ненароком прихватил и багаж Лауры.

– Мама, давай не будем ссориться. Там, в чемоданах, подарки для всей семьи и для моих друзей.

– Наверное, отец посылал тебе слишком много денег, если ты скупила весь Нью-Йорк!

Милена пропустила мимо ушей эту колкость и продолжила миролюбиво:

– А ты не хочешь спросить, чем я занималась там, в Нью-Йорке?

– Меня это не волнует. Ты лучше скажи, чем намерена заниматься здесь!

– Ладно, Бранка, – перешла на более привычный тон Милена. – Меня не удивляет, что вместо сердца у тебя ледышка и что ты встречаешь меня как чужую. По твоей милости я провела за рубежом едва ли не полгода, но они не пропали для меня даром. Я многому там научилась и намерена зарабатывать на жизнь своим трудом. Так что твои деньги мне больше не понадобятся. Кстати, я слышала, фирма, которой ты так гордилась, сейчас отнюдь не процветает.

– Какой же бездушной надо быть, чтобы злорадствовать по этому поводу! – укорила ее Бранка, но Милена не осталась в долгу:

– Я вовсе не злорадствую. Просто ты всегда твердила, что я не должна претендовать на доходы фирмы. Так вот я и не чувствую себя обязанной делить с тобой убытки. У меня будет свое собственное дело!

– Наконец-то! Будешь сама работать?

– Буду.

– И надеешься разбогатеть?

– На твоем месте, Бранка, я бы молилась, чтобы так оно и было. Ведь судя по тому, как плохо у вас идут дела, не исключено, что содержать тебя в старости буду я.

– Ты сначала заработай хоть один реал, – урезонила Милену Бранка. – Думаешь, это просто?

На следующий день Милена повезла подарки в Нитерой, а Бранка отправилась в офис, чтобы повидаться с Марселу.

– Представляешь, Милена заявила, что собирается открыть собственное дело! Будто бы вместе с Лаурой. Как ты думаешь, у них может что-то получиться?

– Если возьмутся всерьез, то может и получиться, – ответил Марселу. – Только не сразу, конечно. И потом, им ведь понадобится стартовый капитал.

– Вот и я о том же! Наверняка Милена попросит эти деньги у отца. А он ей ни в чем не может отказать. Так что ты, пожалуйста, проследи за этим. Компания сейчас находится не в том положении, чтобы можно было выбрасывать крупные суммы на ветер!

– У отца есть и личный счет.

– Об этом я с ним поговорю отдельно. А ты проследи за официальным счетом компании. Вообще я недовольна тем, как вы тут работаете. Что происходит? Пустые кабинеты…

– Мама, ты забыла, что сейчас рождественские каникулы!

– А что в таком случае делает здесь Леу? Я видела, он сидит за компьютером.

– Пусть сидит! – пренебрежительно махнул рукой Марселу. – У него появилась амбициозная идея: подробно изучить инфраструктуру фирмы, понять, отчего мы несем убытки, и затем оптимизировать нашу финансово-экономическую деятельность!

– Никогда бы не подумала, что у него в голове роятся подобные мысли, – удивилась Бранка.

– Да это все Атилиу ему внушает! У него же нет собственных детей, вот он и воспылал отцовской нежностью к Леу.

– А где, кстати, Атилиу? – встрепенулась Бранка. – Что-то я его не видела в офисе.

– На каникулах. Не понимаю я его: никуда не поехал, сидит дома один, потому что Элена все время нянчится с Марселинью.

– И по-прежнему кормит его грудью?

– Наверное. Я в это стараюсь не вникать.

– И совершенно напрасно! – строго произнесла Бранка. – Ведь это что-то близкое к кровосмешению. Кто знает, какие последствия может иметь для ребенка такое родственное вскармливание! Вдруг у него потом проявятся разные болезни, отклонения…

Марселу встревожился:

– Я об этом не подумал… Действительно, пора положить конец опеке Элены. У нас теперь есть няня. А если понадобится кормилица, то я достану ее из-под земли!

Почувствовав резкое охлаждение со стороны Марселу, Элена впала в еще большее отчаяние и вновь обратилась к единственному своему исповеднику – старому, выцветшему от времени дневнику.

Но едва она успела написать несколько строчек, как за дверью раздались крики Ленор – матери Сирлеи:

– Кто-нибудь, помогите! Сеньор Атилиу, вы дома? Помогите!

Атилиу дома не было, и к двери побежала Элена.

– Что случилось, дона Ленор?

– Пойдемте к нам, пожалуйста, не то Нестор убьет Катарину. А при вас он постесняется скандалить.

При виде Элены Нестор и в самом деле перестал кричать и гоняться за Катариной.

– Спасибо тебе, – поблагодарила Элену Сирлея. – Он увидел кассету, отснятую Родригу для рекламного ролика, и прямо-таки озверел. Ну и мне, конечно, перепало. Хотя сам он… Сам!.. Рассказала бы я про него, да у тебя своих проблем хватает.

– Разве я не знаю Нестора? Он действительно бывает невыносимым, когда берется воспитывать Катарину.

– Нет, я имела в виду совсем другое, – горестно вздохнула Сирлея. – Но сейчас не время об этом говорить. У тебя свое горе.

А горе Сирлеи состояло в том, что с недавних пор она стала получать анонимные письма, из которых следовало, будто бы у Нестора есть другая жена, сын четырех лет, и ездит обманщик вовсе не в командировки, а в эту свою побочную семью.

Поначалу Сирлея не решалась сказать о письмах даже матери, но потом не выдержала, обратилась к ней за советом.

Ленор не захотела верить анониму:

– Нестора недавно повысили в должности, он стал больше зарабатывать, и кто-то ему сильно позавидовал. Вот и шлет тебе эти грязные письма.

– Но здесь говорится, что у Нестора есть в Рио еще один дом, машина, телефон… Соседи знают его как порядочного отца семейства. Он живет там во время своих «длительных командировок». Тут и адрес есть, можно поехать и проверить.

– И ты… поедешь?

– Не знаю, мама. У меня голова идет кругом.

– Я тоже не знаю, что делать. Может, Элена даст тебе дельный совет?

– Нет, я не стану ее беспокоить. У меня, конечно, большая беда, но даже она не идет ни в какое сравнение с бедой Элены.

…Когда Элена вернулась от соседей, то увидела Атилиу с дневником в руках.

– Я надеюсь, ты не прочитал это?! – спросила она в испуге.

– Нет, я только что вошел. Дверь была открыта, и я догадался, что ты у соседей. А это, – он указал взглядом на тетрадь, – просто хотел убрать с дивана, чтобы прилечь.

– Ты не обижайся, – виновато промолвила Элена. – Это мой дневник. Я вела его, когда подрастала Эдуарда, а теперь записываю кое-что о Марселинью.