Текст книги "Во имя любви: Жертвоприношение"

Автор книги: Мануэл Карлус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Глава 25

У Эдуарды имелось достаточно оснований для беспокойства в связи с предстоящими родами: ультразвуковое исследование с пугающей настойчивостью показывало ягодичное предлежание младенца, и повернуть его головкой вниз врачам никак не удавалось.

А срок вынашивания между тем близился к концу, и доктор Моретти вынужден был принять ответственное решение:

– Надо готовить Эдуарду к кесареву сечению.

– Но почему? Неужели ничего нельзя сделать? – огорчилась та.

– Мы сделали уже все возможное, – пояснил Моретти. – И не хотим подвергать риску тебя и твоего ребенка. Надеюсь, ты тоже этого не хочешь? А шрам на животе – такая мелочь по сравнению со здоровым младенцем! Не правда ли?

– Да, конечно… – пробормотала Эдуарда. – Я полностью доверяю вам. Вот только Марселу расстроится.

– Я сам с ним поговорю, и он поймет, что это единственный безопасный вариант, – пообещал Моретти.

А Элена, желая поддержать дочь, предложила:

– Если мы обе должны готовиться к кесареву сечению, то почему бы не провести обе операции в один день? Ведь это возможно? Я буду с тобой рядом, дорогая. В одной палате. И мы одновременно родим своих сыновей.

– Но у меня только две руки, – напомнил Моретти, однако Элену это не смутило. Она тотчас же нашла выход:

– Вы займетесь Эдуардой, а мной – Сезар.

– Ладно, мы об этом еще подумаем, – сказал Моретти. – А вы обе ни в коем случае не должны волноваться. Все пройдет успешно, я не сомневаюсь.

– Я тоже уверена в благополучном исходе, – поддержала доктора Элена. – А успокоить Марселу мы поручим Атилиу – у него это выйдет лучше.

Марселу долго не мог взять в толк, почему его сын не может появиться на свет естественным путем, без всякой операции. Атилиу как мог пытался объяснить ему:

– Ну понимаешь, твой сын, грубо говоря, уселся на попку, и его никто не может сдвинуть с места.

– Он что, уже сейчас такой ленивый? Это печально, – полушутя-полусерьезно заметил Марселу. – А твой, конечно, стоит и только ждет команды, чтобы выпрыгнуть?

– Да, мой – акробат! – не без гордости заявил Атилиу. – Он стоит на голове!

– Отчего ж мой – такой увалень? – огорчился Марселу. – Не дай Бог, унаследует темперамент дяди Леу!

Атилиу, давно питавший симпатию к Леонарду, вступился за него:

– Твой брат – вовсе не флегматик. Он просто уравновешенный, рассудительный парень. Вы все его недооцениваете.

– Да не о нем сейчас речь! – с досадой произнес Марселу. – Меня беспокоит это кесарево сечение. Моя мать не доверяет ни Моретти, ни Сезару: один – слишком старый, другой – слишком молодой. Надо было ее послушаться и сразу отвести Эдуарду к другому врачу. Может, еще и теперь не поздно?

– В этом нет необходимости. Моретти – опытный врач, и Эдуарда в него верит. Так что не дергай ее. Не делай глупостей.

– Разумеется, уже поздно что-либо менять, – согласился Марселу. – Да и некогда мне этим заниматься. Надо лететь в Манаус. Ты же знаешь, что там будет решаться судьба всей компании.

– Не надо бы тебе сейчас отлучаться из дому, – заметил Атилиу. – У Эдуарды вот-вот могут начаться роды.

– Нет, только на следующей неделе! – возразил Марселу. – Так по крайней мере утверждает ваш хваленый Моретти. А я к тому времени успею вернуться.

– Ну, в таком случае мы возьмем Эдуарду на эти дни к себе. Не возражаешь? Так ей будет легче, а нам всем спокойнее.

Марселу возражать не стал, и Эдуарда на время переселилась к Элене и Атилиу.

В те дни над Бразилией разбушевался ураган, сопровождаемый грозой, смерчами и ливнями. Ни о каком перелете из Манауса в Рио не могло быть и речи. Даже позвонить оттуда было сложно, так как телефонная связь то и дело нарушалась.

Эдуарда нервничала, постоянно повторяя:

– Он не сумеет вернуться до родов! Я это чувствую. Какое несчастье! Сама природа ополчилась против нас.

Элена успокаивала ее, говорила, что будет все время рядом. Но Эдуарда продолжала оставаться в плену страхов и дурных предчувствий.

– Это все плохо кончится. Я знаю, – твердила она. – Не зря такой ураган разразился…

Ближе к вечеру у нее начались схватки, и Атилиу отвез ее вместе с Эленой в клинику.

Доктор Моретти стал готовиться к операции. Сезар тоже был здесь и пытался восстановить душевное равновесие Эдуарды.

– Подумай, из-за чего ты расстраиваешься – из-за того, что Марселу в отъезде? Но он ведь помнит о тебе и прилетит, как только восстановится нормальная погода. Нельзя же рождение ребенка ставить в зависимость от какого-то ливня! Завтра он кончится, и твой новорожденный сын улыбнется солнышку.

Однако эта психотерапия не возымела действия на Эдуарду.

– Сезар, я прошу тебя: уйди, оставь меня с мамой! Он послушно удалился, а Элена стала гладить дочь по волосам, как маленькую. На какое-то время та утихла, но схватки возобновились, и Элена увидела в глазах дочери ужас отчаяния.

– Мама, если я умру… – заговорила глухо Эдуарда.

– Бог с тобой! – прервала ее Элена. – Как можно думать о смерти, когда ты даешь начало новой жизни! Вот уже доктор пришел. И медсестра… Скоро твой малыш появится на свет.

– Нет, мама, дай мне сказать самое главное! – требовательно, окрепшим голосом произнесла Эдуарда. – Если я умру при родах – позаботься о моем ребенке. Пусть они растут вместе – твой и мой. Как братья.

Элена ничего не смогла сказать в ответ, потому что слезы душили ее. Молча поцеловав дочь, она вышла из палаты и только в коридоре дала волю слезам.

Атилиу, все это время находившийся здесь же, обнял ее.

– Не плачь, все будет нормально.

– Ты бы слышал, что мне говорила Эдуарда. Она боится умереть при родах и просит нас взять на воспитание ее ребенка. Так и сказала: «Пусть они растут как братья!»

– Не придавай этому значения, – стал утешать жену Атилиу. – Девочка просто боится. У нее сильные боли, вот ей и мерещатся всякие ужасы.

Он был настолько убедителен, что сумел успокоить Элену, и она велела ему ехать домой:

– Я останусь здесь до утра, а ты все равно ничем не поможешь Эдуарде, только из сил выбьешься. Так что поезжай, пока не наступила ночь. А то я буду волноваться, как ты поедешь на машине в такую непогоду.

Атилиу уехал, а у Элены вскоре тоже начались схватки.

– Наверное, ты слишком переволновалась из-за Эдуарды, – сказал ей Сезар. – Что ж, все идет по твоему сценарию: доктор Моретти оперирует Эдуарду, а я сейчас буду принимать роды у тебя.

Вернувшись домой, Атилиу застал там нежданную гостью – собственную мать.

– Что тебя заставило ехать в такой ливень? Как ты вообще смогла сюда добраться? – набросился на нее Атилиу.

– Очень просто, – расплылась в улыбке дона Филомена. – Я вызвала такси.

– А что случилось? Почему ты приехала?

– Ты не рад мне? – обиженно поджала губы она. – Я позвонила тебе, а горничная сказала, что ты повез Элену рожать…

– Да не Элену, а Эдуарду! Ты ничего не поняла.

– Я все правильно объяснила доне Филомене, – вступила в разговор Тадинья. – Но она приехала…

– И ты угостила ее вином, это я вижу, – укорил служанку Атилиу.

– Не ругай ее! – вступилась за Тадинью Филомена. – Я продрогла в дороге и сама попросила чего-нибудь согревающего.

– Ну да, я как раз это и имел в виду.

– Напрасно ты сердишься. Я и выпила-то чуть-чуть. А потом сюда пришел сеньор Орестес. Галантный такой… Правда, он был чем-то сильно расстроен, и я предложила ему стаканчик виски для успокоения.

– Только этого не хватало! Ему ведь нельзя пить спиртное! – рассердился Атилиу, но Тадинья сказала, что Орестес ушел домой трезвым.

– А зачем он приходил? – спросил Атилиу.

– Наверное, хотел повидаться с дочкой, – пояснила Тадинья. – Правда, на лице у него была ссадина. Сказал, что поскользнулся под дождем. Из-за этой ссадины он и не рискнул ехать в клинику. Будет звонить туда… А как там молодая сеньора? Еще не родила?

– Нет. Когда это случится, Элена мне позвонит.

Пока Атилиу ждал звонка, Орестес успел добраться домой.

Увидев его – промокшего, пьяного, с разбитым лицом, – Лидия словно окаменела. В ответ на ее молчаливый укор Орестес виновато улыбнулся:

– Прости, так получилось. Я хотел повидать Эдуарду, но ее как раз увезли в роддом. А мать Атилиу – очень приятная пожилая сеньора – предложила мне глоточек виски. За удачные роды.

– А кто тебе лоб расшиб? Тоже пожилая сеньора?

– Это я поскользнулся. Ты же знаешь, что творится на улице. Сплошные лужи!

– Ну конечно, после виски для тебя сразу все дороги размыло! – укоризненно покачала головой Лидия. – Иди в ванную, а затем ложись спать. Подробности расскажешь завтра.

– Мне надо позвонить в клинику, узнать, не родила ли Эдуарда. Вот телефон…

– Раздевайся! Я сама позвоню.

Орестес повиновался жене, но войдя в ванную и включив душ, горько заплакал, потому что на самом деле он не поскользнулся, а его избили и ограбили.

– Боже мой! Пять тысяч реалов! Где же мне их взять? – бормотал он, стоя под струей воды.

Хуже всего было то, что у него украли чужие деньги!

Владелец фирмы, в которой работал Орестес, давно использовал его для частных поручений. Хозяина устраивало в Орестесе то, что он был безупречно исполнителен и никогда не требовал оплаты за дополнительную работу. А в этот ненастный день босс велел Орестесу получить деньги в банке и отвезти их рабочим, строившим хозяйский особняк.

Орестес поехал в банк на троллейбусе, без какой бы то ни было охраны. Получив деньги, сложил их в портфель и вышел на улицу, собираясь остановить такси, как учил его хозяин. Но тут на него напали двое дюжих парней, сбили с ног и отобрали портфель. Когда Орестес очнулся от удара, тех парней уже и след простыл. Только пустой портфель валялся неподалеку.

Вот тогда-то, не зная, что ему делать дальше, Орестес и отправился к Элене. Просить в долг такую сумму он не собирался, но очень надеялся получить от Элены какой-то мудрый и дельный совет.

Однако случай послал ему дону Филомену и рюмку виски, после чего Орестесу уже не страшно было предстать перед хозяином.

Продемонстрировав ему ссадину и пустой портфель, Орестес подробно рассказал, что с ним произошло. Хозяина же эта исповедь лишь разгневала.

– Вы пьяны, сеньор Орестес! В каком баре вы оставили деньги, предназначавшиеся строителям? А теперь рассказываете здесь небылицы?

– Я говорю правду… Меня ограбили… А выпил я только чуть-чуть. И то лишь потому, что меня ноги к вам не несли.

– Ну, слава Богу, вы как-то сюда дошли, поэтому пишите расписку на пять тысяч реалов, – был неумолим хозяин. – Если не вернете их в течение недели, я засажу вас за решетку и отберу парикмахерскую у вашей жены!

– Будьте милосердны! – взмолился Орестес. – Я могу работать бесплатно, в счет погашения долга…

– Вы уволены с той самой минуты, как посмели заявиться ко мне с пустым портфелем, – был ему ответ. – Убирайтесь с глаз долой! Через неделю жду вас с пятью тысячами реалов.

При воспоминании об этом ужасном объяснении с хозяином у Орестеса вырвался громкий стон из груди, и тотчас же из-за двери послышался голос обеспокоенной Лидии:

– С тобой там все в порядке?

– Да-да, – откликнулся Орестес.

Выйдя из ванной, он встретился с испытующим взглядом жены.

– У тебя какие-то неприятности, – произнесла она утвердительно. – Я же вижу!

– Нет, тебе показалось. Просто я немного волнуюсь за Эдуарду.

– Ладно, не хочешь говорить правду – и не надо, – махнула рукой Лидия. – А в клинику я звонила. Эдуарда еще не родила. Попробуй уснуть, завтра все узнаешь.

Но Орестесу было не до сна.

Атилиу тоже был как на иголках в ожидании звонка. И этот звонок наконец прозвучал. Медсестра сообщила Атилиу, что у него родился сын.

– Как?.. Когда?.. – растерялся он и даже забыл спросить об Эдуарде. Потом закричал на весь дом, рискуя разбудить уснувшую Филомену: – Тадинья, у меня сын! Я еду к нему и к Элене!

В клинику он примчался одновременно с Виржинией, которой тоже позвонили по просьбе Элены.

На счастливого отца посыпались поздравления. Заметив, что у него глаза на мокром месте, Виржиния посоветовала:

– Ты не сдерживайся и не стесняйся. Это ведь слезы счастья.

– А я и не стесняюсь, – вытер повлажневшие глаза Атилиу.

Виржиния тем временем спросила у медсестры про Эдуарду и услышала в ответ:

– Ничего не могу сказать. Из ее операционной пока никто не выходил.

Виржиния и Атилиу встревожились, но тут им сказали, что можно пройти в палату Элены.

Атилиу склонился над ней – бледной, усталой, но улыбающейся. Нежно поцеловал в щеку.

– Я сегодня – самый счастливый человек на свете! – произнес он взволнованно. – Спасибо тебе, любимая! Ты его видела? Какой он?

– Красивый. Замечательный! – улыбнулась Элена. – Тебе его скоро покажут. А вы знаете, что у Эдуарды тоже родился мальчик? Мне Сезар сказал. Он ушел в ее операционную. Я боюсь, нет ли там каких-либо осложнений?

Атилиу и Виржиния стали успокаивать Элену, говоря, что самое сложное позади, если ребенок уже родился.

Но они глубоко заблуждались. Ребенок-то родился, однако в течение нескольких часов доктор Моретти и его коллеги боролись за жизнь Эдуарды. Несмотря на мощные стимулирующие средства, матка ее не сокращалась, кровотечение усиливалось, и в конце концов Моретти вынужден был пойти на крайнюю меру.

– Надо удалять матку, – сказал он Сезару. – Другого выхода я не вижу. Иначе Эдуарда умрет прямо на наших глазах.

– Господи! Ну почему это должно было случиться именно с ней?! – в отчаянии воскликнул Сезар, но Моретти строго посмотрел на него:

– Возьми себя в руки. Будешь мне ассистировать.

Между тем тревога Элены все нарастала. Она просила медсестру узнать, что там происходит в операционной, но та возвращалась ни с чем.

Наконец в палату Элены вошли Моретти и Сезар.

– Не волнуйся, Элена, – сказал Моретти. – У Эдуарды были некоторые осложнения, но теперь уже все в порядке.

– Где она? Я хочу ее видеть!

– Эдуарда спит. Она побудет какое-то время в реанимационной палате, но тебе не следует беспокоиться.

– Вы чего-то не договариваете. Сезар, скажи мне всю правду!

– Если тебя интересуют подробности операции, то потом ты сможешь прочитать медицинскую карту, – ушел он от прямого ответа и обратился к Атилиу: – А вы уже видели своего сына?

– Мечтаю об этом!

– Тогда могу вас проводить в «аквариум». К сожалению, пока вы сможете увидеть ребенка только через стеклянную стену. А заодно вам покажут и сына Эдуарды.

– Я тоже хочу посмотреть! – приподнялась с постели Элена, но Моретти остановил ее:

– Не стоит. Тебе скоро принесут малыша сюда. И Атилиу сможет на него тут полюбоваться.

– А мой внук? – не успокоилась Элена. – Может, вы и его сюда принесете?

– Его принесут Эдуарде, и ты сама навестишь их обоих.

Атилиу и Виржиния ушли смотреть новорожденных в «аквариуме», а Элена задержала Сезара:

– Я не успокоюсь, пока ты не скажешь мне всей правды.

– Ну что ж, когда-нибудь ты все равно должна это узнать… – вздохнул Сезар. – К несчастью, роды у Эдуарды были трудные. Нам удалось сохранить ей жизнь, но ради этого пришлось… удалить матку.

– Боже мой! У нее больше никогда не будет детей!.. – заплакала Элена.

– Успокойся, пожалуйста, – строго потребовал Сезар. – Главное, что Эдуарда жива и у нее уже есть один ребенок.

– Да, все так… Ты прав… А как она себя чувствует сейчас?

– С нею все в порядке, клянусь. Она спит под действием снотворного и пока не знает об этой операции.

– Ей и не надо знать! Потом, когда все уляжется, можно будет сказать… Но я не представляю, как она это переживет, – вновь заплакала Элена.

– Я прошу тебя, успокойся. Не рви мне душу, – взмолился Сезар. – Ты же знаешь, что для меня значит Эдуарда и каково мне было ассистировать Моретти во время этой операции!

– Да, я знаю, – обняла его Элена. – Ради счастья Эдуарды ты готов на все.

Когда в палату вернулись Атилиу и Виржиния, Элена попросила их:

– Не обижайтесь, но мне сейчас лучше побыть одной. У Эдуарды были серьезные осложнения. Меня это сильно расстроило. Так что поезжайте домой.

Атилиу попытался что-то возразить, но Сезар подтвердил, что так будет лучше для Элены:

– Ей надо наконец поспать. Вы не беспокойтесь. Доктор Моретти уехал домой, но я останусь здесь, присмотрю и за Эленой, и за Эдуардой.

Элене, однако, в ту ночь так и не удалось заснуть. Смутное беспокойство заставляло ее все время спрашивать Сезара о состоянии Эдуарды и младенцев. От снотворного она категорически отказалась, и Сезар решил успокоить ее другим способом.

– Вставай, – сказал он. – Я проведу тебя в палату к Эдуарде и к младенцам. Ты сама убедишься, что с ними все в порядке. Только иди медленно и опирайся на мою руку.

Сон Эдуарды был спокойным, ровным, и Элена вышла из ее палаты с легким сердцем.

Потом они отправились в отсек для новорожденных, где Элена сразу же узнала своих ребятишек по их одинаковым одежкам.

– Только кто из них дядя, а кто – племянник? Даже сразу и не поймешь, – растерянно спросила она.

– А вы посмотрите на браслетики, – отозвалась медсестра из дальнего угла палаты.

Элена прочитала на одном браслетике свою фамилию и произнесла умиленно:

– Здравствуй, сыночек!

Сезар тем временем склонился над ребенком Эдуарды и вдруг забеспокоился:

– Сестра! Идите сюда! Ох, проклятие, она куда-то вышла!..

– Что случилось? – встревожилась Элена. Сезар, белый, как мел, держал ребенка на руках и не мог поверить в то, что видел воочию.

– Что с мальчиком? – теребила его Элена, и Сезар наконец ответил:

– Он… мертв.

– Не может быть! Посмотри внимательнее!

– К сожалению, это так… Надо позвать сестру…

– Нет. Нет! – решительно произнесла Элена. – Сначала надо поменять браслетики.

– Ты с ума сошла, Элена!

– Нет. Мы должны поменять детей, – вымолвила она твердо. – На место ребенка Эдуарды положим моего.

– Я не стану этого делать, – не менее твердо заявил Сезар, но Элена продолжала внушать ему, что они оба должны взять на себя этот грех ради счастья Эдуарды.

– Пойми, ведь у нее никогда не будет детей. А я уже познала счастье материнства. И мой сын никуда от меня не денется, я буду так же любить его, как если бы он жил со мной. Помоги мне, Сезар!

– Не могу. Я врач. Я давал клятву.

– Ты обязан быть на стороне жизни! Вот истинный смысл твоей профессии! Я легче перенесу потерю ребенка, чем Эдуарда. Подумай об этом.

– Так было угодно Богу. Мы не можем идти против Его воли, Элена!

– Но ведь ты же знаешь, что Бог – это любовь. Что Он может иметь против матери, которая жертвует собой ради дочери? Это мое право, мой долг, мой выбор. Я делаю это во имя любви! Помоги мне. Ты же сам говорил, что готов на любую жертву ради счастья Эдуарды.

– Да, это так… Я тебя понимаю… Но что будет с Атилиу?

– Не спрашивай меня об этом, – взмолилась Элена. – Один Бог знает, как я сейчас страдаю и как далось мне такое решение. Но счастье Эдуарды сейчас дороже всего. Поможем ей, иначе она не переживет потери ребенка.

Сезар молчал, все еще пребывая в нерешительности, и тогда Элена сама, дрожащими от волнения руками стала менять браслетики новорожденных.

– Мы сохраним это в тайне, – сказала она, положив своего живого ребенка на место умершего. – Никто, кроме нас двоих, никогда не узнает, что произошло сейчас в этой палате. Спасибо тебе, Сезар!

Глава 26

Проснувшись, Эдуарда увидела перед собой сморщенное личико младенца, которого держала на руках сидевшая рядом Элена.

– Сыночек!.. Мама!.. – улыбнулась Эдуарда. – Спасибо тебе, что ты его принесла.

В глазах Элены проступили слезы, и Эдуарда сразу же заподозрила неладное:

– Мамочка, ты плачешь? Почему? Со мной что-то не так? Или… с тобой?

– Нет, доченька. С тобой, к счастью, все в порядке. А вот мой малыш… умер.

– Боже мой! Как же такое могло случиться? Мамочка, я не знаю, чем тебе помочь. Сыночек, помоги мне, подскажи, что я могу сделать для твоей бабушки!

Элена от этих слов заплакала навзрыд и вынуждена была уйти из палаты, оставив Эдуарду на попечение Сезара.

– Если бы такое случилось со мной, – сказала ему Эдуарда, – я бы сошла с ума, умерла от отчаяния, выбросилась бы из окна!

– Не надо так убиваться, – глухо промолвил Сезар. – Элена сильная, она справится с этим горем.

– А Атилиу? Он уже знает?

– С ним сейчас говорит доктор Моретти…Атилиу приехал в клинику с двумя букетами – для Элены и Эдуарды, но его встретил главврач клиники, считавший своим долгом лично сообщить отцу столь печальную новость.

– Крепитесь. Ваш ребенок сегодня умер. В этом нет нашей вины…

– Да вы просто что-то перепутали, – не поверил ему Атилиу. – Карточки, имена, младенцев… Это какое-то недоразумение. Вчера я видел своего сына. Он был здоров. Он не мог умереть!

– К сожалению, это факт, – вновь заговорил главврач. – Ребенок только выглядел здоровым. Вероятно, причина смерти в неправильном внутриутробном развитии жизненно важных органов: мозга, сердца, легких. Точно об этом можно будет сказать только после вскрытия.

Атилиу выслушал его, но продолжал твердить свое:

– Вы проверьте еще раз сопроводительные документы на того младенца, о котором говорите. Я уверен, мне сердце подсказывает, что умер не мой сын, а какой-то другой ребенок!

Сезар, стоявший рядом с Атилиу, при этих его словах покачнулся, у него все поплыло перед глазами.

– Вам пора отдохнуть, – обратился к нему главврач. – Вы уже вторые сутки на ногах.

– Нет, ничего, со мной все в порядке, – пробормотал Сезар.

Тем временем доктор Моретти ввел в кабинет главврача Элену, от которой требовалось согласие на вскрытие.

Увидев Атилиу, она бросилась к нему со слезами, и тогда он наконец понял, что действительно потерял сына.

Последовавшие слова утешения со стороны врачей не могли уменьшить горя несчастного отца. Он был подавлен и почти не слышал того, что ему говорили. Элена же перестала плакать и держалась мужественно, готовая вынести все, на что обрекла себя сама.

– Я осмотрел вашего сына, – сказал Моретти, обращаясь к Атилиу, – и пришел к выводу, что причина смерти – во внутреннем кровоизлиянии мозга. Это следствие неправильного формирования системы кровообращения. Такую патологию невозможно обнаружить ни во время беременности, ни в момент родов. Разумеется, это предварительное заключение.

Атилиу слушал его рассеянно, не вникая в суть услышанного. Какая разница теперь, от чего умер его единственный сын, которого он даже не успел подержать на руках!

– Вы настаиваете на вскрытии? – донесся до Атилиу голос главврача.

– Нет, – ответил он, желая поскорее закончить все формальности.

– Что ж, тогда доктор Моретти выпишет свидетельство о смерти, – подвел итог главврач.

Элена вернулась в свою палату вместе с Атилиу. Он сел рядом с ней, взял ее за руку.

– Я совершенно раздавлен. Такая пустота внутри. И горечь от собственного бессилия. А каково же тебе, матери, девять месяцев носившей под сердцем наше несчастное дитя! Бедная ты моя!

– Ничего, мы переживем наше горе вместе и все преодолеем, – твердо произнесла Элена.

– А что я скажу моей матери? Ведь она ждет меня у нас дома. Ждет хороших вестей о внуке!

– Не надо так убиваться, Атилиу, – продолжала сохранять выдержку Элена. – Я сейчас позвоню Виржинии, она поедет с тобой и поможет успокоить дону Филомену.

– Я поражаюсь твоей силе, твоей стойкости! – с восхищением произнес Атилиу. – Мне надо равняться на тебя. Прости, что оказался таким слабым.

– Ты не слабый, – возразила Элена. – Это просто – горе. Оно сильнее нас, но мы с ним справимся.

Позже, когда Атилиу уехал домой, она отправилась в больничную часовню и стала творить молитву:

– Пресвятая дева Мария, прости меня за то, что ради спокойствия и счастья дочери я обрекла на страдания моего мужа. Прости также за то, что я заставила Сезара нарушить клятву. Сейчас я уже не уверена в правильности своего поступка. Но обратной дороги нет, и я готова принять любое наказание, которого заслуживаю.

Ураган, бушевавший несколько дней, утих как раз в то утро, когда умер ребенок Эдуарды. Небо очистилось от туч, озарилось ясной синевой, и Марселу наконец смог вылететь в Рио.

Бранка, застигнутая ненастьем в Ангре, тоже получила возможность выбраться оттуда на вертолете. Но дорога ее так утомила, что она решила не ехать в клинику к Эдуарде.

– Надеюсь, внук меня простит, – сказала она Арналду. – У меня болит голова. К тому же мне там придется утешать Элену, а чем ее утешишь? Не надо было беременеть на старости лет! Это еще полбеды, что умер ребенок. А то ведь могла и сама помереть. Нет, природу не обманешь, она мудрее нас. Все следует делать в свое время. А Эдуарде я позже позвоню. Ты говоришь, она чувствует себя неплохо?

– Да, – подтвердил Арналду. – Так по крайней мере мне сказала по телефону Виржиния.

У Эдуарды, однако, было не все гладко. Когда ей принесли на кормление ребенка, то выяснилось, что у нее совсем нет молока. Медсестра Шика принялась массировать Эдуарде грудь, а младенец в это время плакал, и Элена предложила:

– Ты не против, если я его покормлю?

– Конечно, он ведь голодный, бедняжка, – одобрила ее идею Эдуарда.

В невероятном волнении Элена прижала собственного сына к груди, и он сам отыскал губками сосок. Элена замерла, боясь, что нахлынувшие на нее чувства смогут прорваться наружу. А испытывала она в тот момент счастье и горечь одновременно.

«Прости меня, сыночек, – мысленно обратилась она к малышу, жадно втягивающему в себя материнское молоко. – Прости, если можешь… Эдуарда будет тебе хорошей матерью. Вот о чем ты должен помнить. Люби ее так же, как смог бы полюбить меня…»

– Поразительно! У матери он так хорошо грудь не брал, – заметила Шика.

– Но ведь я ему – родная бабушка, – через силу улыбнулась Элена, а Эдуарда промолвила с некоторой грустью:

– Боюсь, нам теперь все время придется прибегать к твоей помощи.

– Я всегда готова помочь, – ответила на это Элена.

Марселу приехал в клинику прямо из аэропорта, уже зная о несчастье Элены. Это печальное известие поначалу его испугало: ведь смерть ходила рядом и с Марселинью, и выбирала жертву, наверное, вслепую! Но затем он, вполне в духе Бранки, подумал о том, что даже смерть действует в рамках справедливости, придерживаясь каких-то разумных правил. Ребенок Элены, зачатый ею в столь позднем возрасте, вероятно, был обречен на гибель. А Марселинью – сын молодых здоровых родителей – просто не мог умереть!

С такими мыслями Марселу и вошел в клинику, но тут его ждал удар: доктор Моретти рассказал ему об операции, через которую пришлось пройти Эдуарде.

Марселу, только что поверивший в справедливую закономерность всего происходящего, почувствовал себя жестоко обманутым и обиженным.

– Ну почему это случилось именно с Эдуардой?! Разве нельзя было ничего сделать? Ведь мы хотели иметь много детей!..

Моретти вновь стал объяснять ему, что жизнь Эдуарды висела на волоске и надо было ее спасать.

– Она ничего не знает, и вы ей об этом сейчас не говорите. Лучше порадуйтесь вашему сыну вместе с ней. Он у вас замечательный!

– Да-да, конечно, – вынужден был смириться с обстоятельствами Марселу. – Как вам кажется, он похож на меня?

– Элена считает, что мальчик похож на Эдуарду, но пока еще трудно разглядеть в нем черты матери или отца. Это выяснится лишь со временем.

Увидев жену и сына, Марселу вполне успокоился и даже возгордился.

– Невозможно привыкнуть к мысли, что я теперь – отец. Но это так. Вот он смотрит на меня, мой наследник! Я научу его всему, что знаю сам. Он станет моим главным помощником, а потом, когда я состарюсь, – возглавит нашу фамильную компанию.

– Это будет еще не скоро. Сначала он должен вырасти. А у меня почти нет молока, – посетовала Эдуарда.

– Ничего, мы найдем кормилицу, найдем хорошую няню.

– Найти хорошую няню трудно. Правда, мне согласилась помочь медсестра Шика. Она будет приходить к нам домой в первые две недели. И мама будет рядом со мной.

– Я сегодня же попрошу мою мать, чтобы она занялась поиском няни, – принял деловое решение Марселу.

Атилиу очень тяжело переживал потерю сына. Поначалу он вообще не мог ни на чем сосредоточиться, кроме своего горя, а затем постепенно стал вникать в работу, которая его в то время и спасала.

– Понимаешь, – говорил он Элене, – это не снимает боль, но помогает немного забыться.

У Элены сердце разрывалось при виде страданий мужа, которым она сама его подвергла. Особенно невыносимо ей становилось, когда Атилиу принимался винить себя в случившейся трагедии.

– Может, ты была права, говоря, что нам поздно думать о ребенке. Наверное, у тебя уже тогда были какие-то дурные предчувствия. А я не прислушался к твоим доводам, настоял на сохранении беременности.

– Нет, Атилиу, все было не так, ты ни в чем не виноват, – уверяла его Элена. – Никто из нас не мог предвидеть такого ужасного поворота.

Увидев ее искаженное болью лицо, он спохватывался:

– Прости, что я вообще говорю об этом и постоянно возвращаю тебя к той страшной ночи. Но мне трудно удерживать в себе такую тяжесть. Ты хотя бы отвлекаешься на ребенка Эдуарды. Я видел, как преображается твое лицо, когда ты кормишь Марселинью грудью. А я пока для него абсолютно бесполезен. Надеюсь, потом, когда он немного подрастет, мы станем с ним друзьями.

– Конечно, все будет именно так! Все должно быть так, как ты говоришь. Я сама об этом мечтаю.

– А я сегодня побродил по улицам и увидел множество детей, которые спят на асфальте, клянчат деньги. У них ничего нет, от них отказались и родители, и правительство. Они вообще никому не нужны! Вот мне и подумалось, что мы с тобой перед ними в долгу. Может, нам стоит взять ребенка из приюта? Грудного или чуть постарше. Как ты считаешь?

– Мне кажется, с этим надо подождать, – без колебаний ответила Элена. – Не стоит принимать поспешных решений. Мы все равно не сможем заменить одного ребенка другим.

– Да, но мы сможем заполнить образовавшуюся душевную пустоту. И сумеем отдать этому ребенку все то, что предназначалось для нашего сына. Надо, чтобы накопившиеся в нас доброта и любовь не пропали даром!

– Я понимаю тебя, Атилиу. Но не требуй от меня сейчас такого серьезного и ответственного поступка. Умоляю!

* * *

Орестес тоже ходил все эти дни как в воду опущенный и объяснял свое мрачное настроение сочувствием к несчастью Элены. Лидию это уязвило, в ней вспыхнула давняя ревность.

– Неужели ты до сих пор так любишь Элену, что даже рождение внука тебя не радует? По тому, как ты страдаешь, можно подумать, будто умер твой собственный ребенок!

– Перестань, ты же знаешь, что я люблю тебя, – вяло оправдывался Орестес. – Просто меня потрясла беда, случившаяся с Эленой.

– Нет, постой, – приглядевшись к нему повнимательнее, сказала однажды Лидия. – Я кое-что припомнила… Ты потерял покой еще до того, как родила Элена. Что-то у тебя тогда случилось. Ну-ка, выкладывай мне всю правду!

– Не могу… Ты будешь ругаться…

– Не беда, если и отругаю за дело. Но может, и не стану. Все будет зависеть от того, что ты мне расскажешь.