Текст книги "Дорогой враг"

Автор книги: Максин Барри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА 13

Прошло около недели. Подъезжая на своем «ягуаре» к Верхнему Раушему, Фейн включил сначала вторую скорость, а повернув на главную улицу деревни – первую. Не проехав и ста метров, он увидел у кромки дороги Кейру. Она шла вдоль проезжей части, чуть покачивая бедрами и изящно переступая стройными ногами.

Услышав за спиной шум мотора, Кейра, не оборачиваясь, по звуку определила, что это спортивный автомобиль, и догадалась, кому он принадлежит. Оглянувшись, она убедилась, что не ошиблась. Их глаза встретились. Фейн распахнул перед ней дверцу.

– Садитесь!

Кейра несколько мгновений колебалась. Потом неохотно подошла к дверце, наклонилась и дрожавшей рукой оперлась о край автомобильной крыши. Посмотрев на свои испачканные глиной сапоги, она покраснела и сказала извиняющимся тоном:

– Я сейчас была на болотах и вся грязная.

– Это ваши слова, не мои, – ответил Фейн. Голос его звучал совершенно бесстрастно, а на лице не дрогнул ни один мускул. Это покоробило Кейру. Она бросила на него быстрый взгляд и почувствовала, как дыхание останавливается в груди. Где-то пониже живота возникло и начало стремительно расти незнакомое ей томление. Еще раз взглянув в непроницаемые глаза Фейна, Кейра поняла: что-то случилось. И очень неприятное.

Она судорожно глотнула воздух, подумав, что если ей снова предстоит бороться с этим человеком, то лучше отложить борьбу до приезда домой. Кейра выпрямилась и, отступив на шаг от открытой дверцы машины, холодно сказала:

– У меня много работы и нет времени для прогулок.

Фейн скривил губы.

– Особенно в такой воняющей бензином машине, как моя? – мрачно спросил он.

– Это ваши слова, не мои! – процитировала она в отместку его слова и тут же пожалела об этом.

Действительно, ведь она не какой-то узколобый фанатик, требующий уничтожить все автомобили. Просто она считала, что владельцы машин сами должны понимать, какой вред приносят природе автомашины, почти отслужившие свой век.

Фейн захлопнул дверцу и включил скорость. Но только для того, чтобы съехать с дороги на покрытую травой обочину. Выйдя из машины, он направился к Кейре. Он замечательно смотрелся в темно-синих джинсах и теплом свитере такого же цвета. Легкий ветерок шевелил черные как смоль волосы.

В общем, Фейн выглядел…

Выглядел так, что Кейра поспешно повернулась и направилась к деревянному забору, поставленному еще Лукасом вдоль границы территории, переданной им заповеднику. Кейра подумала, что здесь еще надо было бы взять пробу земли и воды. Но от этих прагматических мыслей ее отвлекали шаги Фейна, идущего следом за ней.

– Вы обещали мне показать заповедник, – сказал Фейн. Он догнал ее и пошел рядом. – Тем самым мы могли бы убить сразу двух зайцев.

– Хорошо, – согласилась Кейра, повернув в сторону от забора, где начинались поля.

Она старалась думать о том, что следовало бы поставить вдоль границ частокол. Подняв голову, Кейра заметила на кронах некоторых деревьев покинутые птицами гнезда… Почему они улетели? Но даже на этом она не могла сосредоточиться. Черт бы побрал этого молодого Харвуда!

Но все же, повернувшись к нему, Кейра спокойно спросила:

– А что конкретно вы хотели бы увидеть?

Фейн взглянул в ее упрямое волевое лицо и улыбнулся одними губами.

– Вы обыскали все надворные постройки? Кейра нахмурилась. Меньше всего она ожидала от Фейна подобного вопроса!

– Надворные постройки? Зачем?

– Как зачем? В поисках завещания Лукаса, конечно!

Фейна просто ошарашил ее вопрос. Быстро же она все забыла!

– Ах да! – как бы только что вспомнила Кейра. – Я занималась этим весь день после… после похорон.

– Ну и что?

– Пока найти не удалось.

Кейре начало надоедать все это. По тону Фейна можно было понять, будто именно она, вдова Лукаса, похитила завещание своего покойного супруга и где-то спрятала.

– Вас, видимо, это не очень интересует, – сказал Фейн, перепрыгивая вслед за Кейрой через очередную канаву. Нет, сегодня он ее просто так не отпустит! – Вы, конечно, уже встречались со своим адвокатом? – продолжал допытываться он. – Хотя бы для того, чтобы выяснить свои законные права на наследство?

Та манера, с которой Фейн задавал вопросы, переходила всякие границы приличия. Кейра замедлила шаг и с любопытством посмотрела на него. Что, черт побери, произошло с этим человеком? Его руки периодически сжимались в кулаки, походка была какой-то прыгающей. Все выдавало сильнейшее нервное напряжение. Это уже выглядело небезопасным…

– Я ждала известий от мистера Рэттигена, – сказала Кейра, и это была чистая правда. – Может быть, он уже что-то выяснил.

– Не стоит возлагать на это большие надежды, – холодно предупредил Фейн.

– Почему?

– Потому что сам мистер Рэттиген куда-то исчез. Согласитесь, очень удобно получилось. Не правда ли?

– Исчез? Что вы имеете в виду? Как так – исчез?

Глаза Фейна сузились. На лице же Кейры было написано сильнейшее изумление.

– Какая прекрасная маска! – воскликнул Фейн. – Печаль, удивление, боль – все вместе! Вы талантливая актриса, Кейра!

Зубы Кейры громко щелкнули, а лицо побелело от негодования.

– Неужели? – отрывисто ответила она. – Я что-то не понимаю ваших намеков…

Резко повернувшись, Кейра быстрым шагом пошла вперед. Ее мысль быстро заработала. Значит, Рэттиген скрылся. Почему? Где? И какое это имеет отношение к потерянному завещанию Лукаса? Вроде бы получается сущая бессмыслица!

Несколько мгновений Фейн смотрел вслед своей молодой мачехе и был уже готов оставить ее в покое. Пусть ее идет своей дорогой! А он вернется в Лондон на свою фирму и навсегда забудет эту встречу. Но… но его жизнь без нее будет пустой и никчемной. Кроме того, отец надеялся на него как на гаранта справедливого раздела наследства. Лукас никогда не собирался делать Кейру наследницей половины своего состояния. И теперь Фейн не должен допустить, чтобы эта ведьма вопреки воле отца ее заполучила.

– Если бы мы находились в театре, – бросил он Кейре вслед, – то я бы аплодировал вам как сумасшедший.

Но тут же поспешил догнать ее. При этом заметил, что Кейра ни на йоту не прибавила шагу. Такая холодная смелость восхищала его, хотя он сам и спровоцировал ее на это.

– Здесь начинается что-то уж очень мне знакомое, – сказал он, оглядываясь по сторонам.

– Наверное, так и должно быть. Ведь это те самые земли, которые ваш отец оставил мне. Я хотела проверить, как здесь обстоят дела.

Кейра слабо вскрикнула от неожиданности, почувствовав, как сильная рука Фейна схватила ее за локоть и развернула к себе. Она уперлась в его широкую, могучую грудь. И сразу почувствовала, что это ей очень даже приятно… Но тут же ее глаза потемнели от негодования.

– Что вы делаете, черт побери?! – воскликнула она, стараясь вырвать локоть. – Отпустите меня сейчас же! Слышите!

Последние слова прозвучали жалобно, почти умоляюще.

Но Фейн больше не был настроен на игры. Он смотрел на Кейру глазами, полными откровенной ярости.

– Сколько же в вас наглости! – прошипел он ей в лицо. – Вы собираетесь проверить, как обстоят дела на этой земле. И даже не чувствуете за собой никакой вины!

– Вины? – со злостью переспросила Кейра. – А в чем я виновата? Разве не сам Лукас по доброй воле передал мне вот эту землю?

– Да. Но только эту землю. А никак не половину состояния!

Кейра уставилась на Фейна как на полоумного.

– О чем вы говорите? О какой такой половине? Лукас ничего подобного не имел в виду. Вы ведь отлично знаете, какую сумму он хотел передать Национальному заповеднику. Нам обоим Лукас подробно рассказал о том, что намерен включить в завещание. И не делайте вид, будто ничего об этом не знаете. Вы же были рядом со мной и все слышали!

Фейн до боли сжал руку Кейры.

– Да, это так. Я был при том разговоре. А потому не надейтесь так легко вывернуться.

– Вывернуться? Это в каком же смысле? – воскликнула Кейра, раздражение которой уже дошло до предела.

Глаза Фейна превратились в две узкие щелки. Он смотрел на Кейру и не мог оторваться от этого чуть смугловатого лица, мечущих молнии глаз и вздымающейся от лихорадочного дыхания груди.

Фейн вдруг почувствовал жгучее презрение к себе за эту слабость. Разжав ладонь, он грубо отбросил ее руку. Ужасная мысль, что Фейну стало просто противно прикасаться к ней, иглой кольнула сердце Кейры.

– О, вы очень умны и расчетливы! – с горечью воскликнул Фейн. – Вам хорошо известно, что завещание моего отца не передавалось ни в его банк, ни каким-либо другим адвокатам, ни друзьям. Оно исчезло. И мы оба отлично знаем, что найти его никому и никогда не удастся. Разве не так?

Кейра почувствовала, как у нее останавливается дыхание. Всю эту неделю она жила одной надеждой, что Лукас отослал по меньшей мере один экземпляр завещания в банк или какому-нибудь другому адвокату. Это, в конце концов, было бы разумно. Но теперь…

– Это все не так, Фейн, – тихо сказала Кейра. – Лукас был не из тех людей, которые позволяют себе небрежность в важных делах. Он должен был положить завещание в надежное место. В какой-нибудь сейф. Кстати, вы проверили сейф в Грин-акре?

Фейн повернулся спиной, и Кейра заметила, как горестно поникли его плечи.

– Перестаньте, – прорычал он, оглянувшись на нее. – Это уже начинает плохо пахнуть.

Кейра растерянно посмотрела на его профиль, глубоко вздохнула и сказала, приготовившись услышать самое худшее:

– Фейн, не будете ли вы так добры объяснить наконец, о чем идет речь? И в чем я провинилась?

Фейн вновь повернулся к ней лицом и со злобой посмотрел в глаза.

– Вы отлично сами знаете, в чем провинились. Я не представляю, как вам удалось убедить моего отца не отдавать Рэттигену ни оригинала завещания, ни его копии… – Глаза Фейна вдруг блеснули каким-то новым огнем и он добавил, понизив голос: – Но, может быть, Рэттиген все же получил копию? А вы уговорили его эту копию уничтожить, а затем самому исчезнуть? Неплохо придумано, а?

Кейра похолодела. Казалось, что в лице у нее не осталось ни кровинки.

– Вы думаете, что я… организовала исчезновение завещания? – сдавленным голосом спросила она. – Вот оно что!

Кейра повернулась и пошла в сторону видневшегося неподалеку лесочка. Итак, человек, которого она полюбила, ее ненавидит! Что ж, придется это пережить. У нее, в конце концов, есть работа. Причем любимая. Во всяком случае, Национальный заповедник никогда не предаст ее, не разорвет в клочки сердце и не станет упиваться кровью!

Через несколько минут она уже стояла на лесной полянке, граничившей ранее с заповедником. Кейра огляделась по сторонам. Лукас все рассчитал правильно. Территория длиной более шести миль, тянувшаяся до реки Черуэлл, была действительно крайне необходима для лесных обитателей. Теперь всем им хватит еды, питья, места для нор и вообще пространства для привольной жизни.

Не прошло и двух минут, как на окраине полянки появился Фейн.

– Не думайте, что вам удастся меня провести, – сказал он, подходя к Кейре вплотную. – Я не собираюсь вам проигрывать. О, не сомневаюсь, что это будет не так легко! Несколько адвокатов, с которыми я обсуждал эту проблему, сказали то же самое. Но я все же намерен пытаться. И не выпущу вас из рук, пока все не станет ясно.

– Фейн! – воскликнула Кейра. – Скажите мне наконец, что такого ужасного я сделала?

– Что вы сделали? Во-первых, обманули своего мужа, то есть моего отца. А еще… – тут его голос стал угрожающим, – обманули меня!

– Нет! – крикнула Кейра, и это был настоящий вопль, вырвавшийся из глубины души. – Я не обманывала ни его, ни вас! Почему вы так упорно пытаетесь мне это доказать?

– Потому что завещание исчезло. Это означает, что Лукас умер, вообще не оставив никакого завещания. А в таких случаях вдова наследует львиную долю имущества покойного мужа. Движимого, недвижимого и денежного. Включая и эту чертову землю!

И Фейн показал рукой на окрестности. Он испытывал удовольствие от ее мучений, от своей любви к ней, от ее слез… Если бы она только знала, что он готов купить ей все, что бы она ни пожелала! Включая землю. В любом количестве. Ей надо только попросить об этом. Полюбить его… Выйти за него замуж…

– Я могу дать вам все, что вы только могли бы пожелать, – сказал он, даже еще не до конца понимая, что говорит вслух. – Если только вы доверитесь мне. Будучи владельцем компании «Харвуд констракшн», я в состоянии это обещать.

Кейра почувствовала, что ее плечи начинают сгибаться под тяжестью услышанного. Но главное – он любит ее! По-настоящему любит! И предлагает отдать ей все. Но ей ничего не нужно. Кроме него самого…

Но в следующий момент как холодный душ на нее нахлынули другие мысли. Если будет признано, что Лукас умер, не оставив завещания, она получит гораздо больше… Он думает, что она сама организовала пропажу последнего завещания? Пусть…

Господи, ведь это только его догадки. Она не имеет к исчезновению документа никакого отношения. И знает это лучше кого бы то ни было!

– Фейн, – умоляющим голосом сказала Кейра, пытаясь дотянуться до него рукой.

Но Фейн резко отстранился. На его лице отражалось сразу несколько чувств – боль, любовь, ненависть и… отчаяние. И все это в одно мгновение сменилось выражением твердой решимости.

– Вам не удастся завершить задуманное, Кейра, – сказал он. – Я затаскаю вас по всем самым авторитетным здешним судам. Если этого окажется недостаточно, то по всем судам Европы… Истрачу все свои деньги до последнего миллиона, чтобы только добиться правды. Все авуары моего отца будут заморожены на годы. На многие годы! Я заставлю голодать вас самих и разорю Национальный заповедник!

Фейн повернулся и быстрым шагом пошел прочь, скрежеща зубами от злобы и боли, пронизывавшей, казалось, все его существо. Но ее убитое горем лицо продолжало маячить перед его глазами, как привидение. Конечно, он знал причину вдруг охватившего его мстительного чувства. Он любит эту женщину. Причем любит безумно…

Кейра, долго смотревшая ему вслед, тоже понимала эту причину. Ее сердце сжималось от боли.

– Фейн, я люблю тебя! – крикнула она, как ей показалось, на ветер.

Но он услышал этот крик. Крик, который забил еще один маленький гвоздь в его исстрадавшееся сердце…

Блейз нанесла последний мазок на холст и отступив на шаг, долго смотрела на свое законченное творение.

Да. Картина, несомненно, получилась. Она отошла еще дальше и посмотрела снова. В отличие от ее первой работы, которую она назвала «Плуг и человек» и которая отображала красоту природы, эта картина навевала совершенно другие чувства. В первой картине Блейз удалось создать ощущение неразрывной связи человека с землей. Здесь же все говорило об уютной домашней жизни, семейных радостях и заботах. Коттедж вышел солидным и крепко выстроенным. Сад, даже в канун наступления зимы, невольно напоминал о заботливости и трудолюбии его хозяина. А если на минуту закрыть глаза, то можно легко представить, каким красочным и цветущим он будет весной. Так, по крайней мере, думала Блейз… На полотне труба коттеджа курилась синеватым дымком, спиралью уходящим в небо. А через полгода никакого дыма уже не будет, на ветвях деревьев распустятся зеленые листочки, а вокруг дома зацветет черешня.

Блейз охватило чувство безмятежного счастья. Закончена еще одна большая работа. Совершенно отличная от картины «Плуг и человек». И все же отображающая часть все того же мира.

Теперь надо подумать над названием. Что, если «Дом и человек»? Это могло бы дать начало целой серии. Например, «Мельница летом», «Человек за обедом», «Древние камни зимой». Можно написать целый ряд жанровых сценок, изображающих посетителей таверны с пенистыми кружками в руках, семейный вечер у камина… Да мало ли что еще! Как знать, может быть, в конечном счете все это выльется в большую серию под названием… Ну, над названием можно будет подумать позже. Почему бы и нет?

– Привет, – раздался голос у нее за спиной. – Ты сейчас похожа на кота, поймавшего канарейку.

Блейз обернулась и с улыбкой посмотрела на Эйдана, который только что осторожно открыл калитку и бесшумными шагами подошел к ней.

Блейз показала рукой на картину.

– Все. Работа закончена. Что скажешь?

Эйдан долго изучал изображенные на полотне коттедж и сад, потом поднял глаза на автора.

– Как тебе это удалось?

– Что?

– Сделать такую замечательную фотографию со всего этого… Но главное в другом: она дышит! – Он стушевался и смущенно потупил взор. – Я сказал глупость?

Блейз обняла его за шею и засмеялась.

– Это самая лучшая оценка моей работы из всех, которые я когда-либо слышала. Причем в ней сокрыт глубочайший смысл.

Эйдан усмехнулся. Потом посмотрел на небо, по которому низко плыли тучи.

– Надо бы перенести картину в дом. Вот-вот начнется дождь.

Блейз ахнула и, свернув в рулон драгоценное полотно, бросилась к дому. Эйдан смотрел ей вслед и весело смеялся. Еще никогда в жизни он не чувствовал себя таким счастливым.

Он поднялся на крыльцо, открыл захлопнувшуюся за Блейз дверь и вошел в дом. В гостиной догорал камин. Эйдан поднял полено, внимательно осмотрел его со всех сторон и бросил в огонь. Полено моментально вспыхнуло ярким пламенем. Взяв совок, он добавил в камин угля из стоявшего рядом ведра. Через несколько минут в гостиной стало тепло и необыкновенно уютно.

– Как насчет того чтобы перекусить? – игриво спросила она, когда Эйдан повернулся к ней лицом.

И вдруг впервые подумала: почему каждый раз, желая заговорить с ним, она ждет, когда он на нее посмотрит? Иначе он вроде бы делает вид, что все ею сказанное его не касается. Какая-то тревога холодом пробежала по спине Блейз при этой мысли…

Уже прошло несколько недель со дня их первой встречи. И все это время Блейз чувствовала какую-то недосказанность в отношениях с Эйданом. Ей казалось, что он чем-то отличается от окружающих. Конечно, любовь сделала этого человека исключительным, не похожим на всех других мужчин. Действительно, он как-то по-особенному любит животных, землю, на которой работает; он очень сильный не только телом, но и духом.

Однако есть и нечто еще, чего Блейз никак не могла понять…

– Перекусить? – переспросил Эйдан. – Что ж, хорошая мысль! Хочешь гренков с сыром?

– Чудесно! Я сейчас настрою тостер, а ты тем временем порежь сыр.

– Идет!

Они перешли на кухню. Блейз уселась за стол, пододвинула к себе тостер и, включив его, перевела рычажок регулятора. Затем нарезала ровными ломтиками хлеб и положила внутрь. Закрыв тостер, она подперла ладонями подбородок и задумалась. Перед ее мысленным взором возникла такая же кухня. Здесь или в ее доме – неважно! За столом, болтая маленькими ножками и жадно смотря на готовящиеся яства, сидит их дочка или сын… Рождество… Они только что вместе нарядили елку. Сейчас Эйдан сядет во главе стола и начнет делить уже поджарившуюся индейку.

– Тосты еще не готовы? – прервал ее мечты голос Эйдана. – Что так долго? Медленно работаете, синьора!

Блейз вскочила, приоткрыла тостер и захлопнула вновь.

– Имейте хоть немного терпения, синьор!

Эйдан ухмыльнулся и поставил на стол тарелочку с тонко нарезанными ломтиками сыра.

– Хочешь чаю? – спросил он.

– А я думала, что ты так и не догадаешься мне его предложить! – рассмеялась Блейз.

Эйдан повернулся к плите и поставил на конфорку чайник. Блейз же открыла тостер, выложила на блюдо несколько ломтиков аппетитно поджаренного хлеба и прикрыла каждый из них кусочком сыра.

– Я хочу в следующий раз заняться Камнями Пенды, – сказала Блейз в спину Эйдану и сделала паузу, ожидая его реакции. Не дождавшись, добавила: – Мне кажется, что зимой они выглядят более загадочными и драматичными, чем летом. Как ты думаешь?

Ответа снова не последовало. Она удивленно посмотрела на Эйдана, который в этот момент доставал из шкафчика сахарницу.

– Эйдан! – вновь позвала его Блейз. Снова молчание…

Блейз почувствовала холодок под ложечкой и уже почти крикнула:

– Эйдан! Почему ты не отвечаешь?

Но и это не возымело никакого действия. И тут Блейз осенило. Она побледнела и уставилась в спину Эйдана. Он глухой! Совсем глухой! Не слышит ничего! Как же она раньше не догадалась?! Надо же оказаться такой идиоткой! А он, наверное, и считает ее таковой. О Боже!

Она судорожно старалась вспомнить все происшедшее за последние дни. Когда они были в пабе, не сделала ли она чего-нибудь для него неприятного или обидного? Как все-таки она могла быть такой эгоистичной! Как можно всей душой любить человека и не догадаться о его физическом недостатке?!

– Хочешь лимон? – спросил Эйдан, наконец повернувшись к Блейз лицом. – Я вчера заходил в лавку к Маргарите и купил свежие. Ей доставили целую телегу лимонов, и она никак не могла их распродать… Но, Блейз, что с тобой?

Она покачала головой и посмотрела на него широко открытыми глазами. Потом с виноватым видом прошептала:

– Извини меня, Эйдан! Я не знала… И ничем никогда не хотела тебя обидеть или сделать больно…

Эйдан нахмурил брови.

– Черт побери, о чем ты говоришь?

У Блейз из глаз хлынули слезы. Вот человек, которого она любит всем сердцем, телом и душой, даже не подозревая о его тайне! Но почему он сам молчал? Почему не открылся ей? И что теперь делать?

Сейчас для Блейз уже не было ничего более серьезного, чем полные боли мысли о том, что она не сделала ничего, чтобы как-то помочь Эйдану в трудную для него минуту. Найти какие-то слова утешения, когда он в них нуждался. Облегчить ему жизнь. Конечно, она ничего не знала. Но разве трудно было догадаться? Ведь требовалось только чуточку больше внимания!

– О, Эйдан, почему ты мне ничего не сказал? – спросила Блейз.

И тут же поняла, что он не слышит ее слов. И не может их понять, поскольку задумчиво смотрит в окно. А ее голоса он никогда не слышал!

Лицо Блейз стало белее снега.

– Эйдан…

Она встала из-за стола и взяла его за руку. Он вздрогнул, вырвал руку и отступил на шаг.

– Итак, ты обо всем догадалась? – спросил он непривычно грубым тоном.

Эйдан знал, что для большинства жителей деревни его глухота уже давно не тайна. Но это его ничуть не беспокоило. Нет, он не делал секрета из своего физического недостатка. Просто не говорил о нем вслух. Но теперь о нем догадалась Блейз… И это уже совсем другое… Эйдан вдруг почувствовал себя уязвленным. В чем-то виноватым… Опозоренным… Злым… Смущенным…

– О том, что ты глухой, – запинаясь начала Блейз, – я узнала только что. Боже, почему ты раньше мне этого не сказал? Я бы…

Она хотела сказать, что любила бы его еще больше. Но Эйдан прервал ее:

– Ты бы – что? Больше бы меня жалела? Кудахтала бы вокруг меня, как наседка над цыпленком? Нет уж, не надо! Покорнейше благодарю!

– Но Эйдан…

– Не нужна мне твоя жалость, понятно! Он схватил ее за руку и потащил через кухню к выходу.

– Но Эйдан, – рыдала Блейз, – я ничего не знала об этом!

Эйдан молча распахнул дверь и вытолкнул ее на крыльцо.

– Эйдан, не надо! Пожалуйста, не гони меня.

Но Эйдан повернулся, скрылся в прихожей, не закрывая двери, и вернулся с ее картиной. Блейз залилась слезами и горестно запричитала:

– Я же не хотела тебя обидеть или как-то навредить! За что же?..

Но, посмотрев в его широко раскрытые и полные ярости глаза, она замолчала. Мышцы его лица напряглись, потом расслабились. Неожиданно Эйдан улыбнулся и жестко сказал:

– Женщина, ты не в силах мне навредить! После чего дверь с громким стуком захлопнулась…