Текст книги "Право Вызова. Книга Вторая (СИ)"

Автор книги: Максим Злобин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Я снова в порно. Пу-пу-пу…

– Илья, послушай, – тут Черкасская вдруг стала чуть серьёзней. – Если у тебя какие-то мужские заморочки про пещеру и мамонта, так это поправимо. Возьми меня, как трофей. Воспользуйся Правом Вызова. Победи меня. Победи меня прямо здесь и прямо сейчас. Вот только не на поле боя, а на шкуре перед камином.

Так можно? Хм-м-м… Не знал. Но сути это не меняет. Так что думай, думай, думай! На кону дохуллион денег!

Так…

Так-так-так, кажется, я что-то нащупал. Кажется, есть один вариант. Не уверен, что получится, но попробовать стоит.

– Говоришь, сделаешь всё, что я прикажу? – спросил я.

– Абсолютно всё.

– Хм-м-м…

– Любую грязь, Илья. Любые твои самые извращённые фантазии я готова воплотить в жизнь.

– Значит, любишь пожёстче? – спросил я.

– Да-да, люблю пожёстче! Очень люблю!

– А где же в таком случае твой ошейник? – спросил я.

– Ошейник? А… Он там, – в глазах Кристины Константиновны зажёгся луч надежды. – Он в комнате. Просто я подумала, что тебе в тот раз не понравилось и… Я мигом! Я сейчас!

– Давай-давай, беги, моя хорошая. И не забудь про плётку и чулки.

– Конечно!

Последний раз в жизни я рассмотрел голое тельце Кристины Константиновны, когда та убегала вверх по лестнице. Наверное, в последний раз. Хотя не так… Надеюсь, что в последний раз. Если всё пойдёт по плану, для меня эта женщина скоро станет табу.

Как только Черкасская скрылась из виду, я ломанулся на выход. Эрекция мешала нормально бежать, но я справлялся. Выскочив на улицу, я тут же высмотрел того, в чьей помощи так нуждался…

– Вышегор⁉

– Я здесь! – майор Оров стоял, прислонившись к капоту, и так сладко курил, что мне аж самому захотелось. – Ну как там дела? Договорились до чего-нибудь?

– Пока что нет. Дай затянуться… Ага… Мы-ым… Спасибо. Слушай, Вышегор, дружище, давно хотел тебя спросить. А ты женат?

– Нет, не женат, – майор Оров нахмурился.

– А чо так? Ты дядька взрослый, солидный, при деньгах.

– Да что-то как-то не сложилось, если честно. Пробовал как-то пожить с женщиной, но…

Майор осмотрелся по сторонам, – мол, не подслушивает ли кто, – и перешёл на шёпот.

– Но со мной трудно. Я тебе рассказывал. Ещё тогда, когда из Мытищ уезжали, помнишь?

– Помню, – я улыбнулся. – А у тебя в семье случайно аристократов нет?

– Да вроде нет, – Вышегор задумался. – Прадед при герцоге служил, но сами мы титулов никогда не носили.

– Понятно. А хочешь быть бароном?

– Чего⁉ – майор аж поперхнулся.

– Уникальное предложение, Вышегор. Только сегодня и только сейчас.

– Ну… Хочу конечно. А делать-то что надо?

– Тебе понравится, пойдём!

Вместе с лидером Вежливых Лосей мы поднялись на крыльцо. Я дал своему трофейному самцу короткое напутствие, пропустил его внутрь, а сам встал караулом на дверях. Надеюсь, всё получится. Если глава моего клана станет бароном, то сам я не барон, а круче. Я тот, под кем бароны. Лишь бы всё срослось и Кристиночка Константиновна оценила мой королевский подгон…

– Вы кто⁉ – послышалось из дома.

– Я тот, кто задаст тебе хорошую трёпку! А ну-ка на колени!

Охранник Черкасских было дело дёрнулся с тем, чтобы вмешаться, но я его остановил.

– Тише-тише, – сказал я. – Не мешай. Там романтик вообще-то.

– А ну-ка жри! – взревел Вышегор. – Глубже жри! Хули ты плачешь, дрянь⁉ А ну-ка встала! Встала я сказал!

Я ещё буквально чуточку подслушал, а потом двинулся прочь с крыльца. Сердце моё буквально пело; я был так счастлив за ребят.

Эх, блядь! Талантливый делец, маг мезени, спаситель городов, ещё и Купидон до кучи. Какой же я всё-таки молодец…

* * *

Как прошли деловые переговоры между семьями я узнаю лишь завтра, – кто бы знал, что вести их будет не Душнилов, а Вышегор? – ну а сейчас у меня было ещё одно важное дело. Важнейшее, я бы сказал. Судьбоносное.

Мы с Брусникой ехали в медицинский центр для богатеньких аристо.

До этого я проговорил с ней несколько часов подряд. И так пытался подступиться, и сяк, и эдак. Намёков девушка не понимала, ну а спросить в лоб я не решился. Ну не решился, блин. Ну не тактично это как-то.

Да и потом, она ведь и сама может не догадываться о собственной беременности. Как она может такие вещи сечь? Ну а потому мы просто пройдём «плановый» осмотр, на котором всё и вскроется.

– А для чего это?

– Да не волнуйся ты, просто проверимся. Вдруг что? Мне нужно, чтобы ты у меня здоровенькая была.

Брусника тяжело вздохнула. Да, девушка не шугалась города и уже привыкла к нему, но было видно – урождённой клюкволюдке многое здесь непонятно и для неё гораздо уютней оставаться в поместье.

Машина остановилась, я попросил поручика Пузо вернуться за нами через час, и мы с дриадкой проследовали в клинику. Напоследок я чмоканул Бруснику в щёку и улыбчивая медсестра увела её в женское отделение.

Ну а сам я пошёл проверяться на аллергены. Мало ли что там всплывёт? Обожрусь как-нибудь кракозлиного мяса, распухну и сдохну. Хотелось бы избежать такого унылого конца.

* * *

– ИЛЬЯ ИЛЬИЧ ПРЯМУХИН! – раздалось из громкоговорителя на всю клинику. – СРОЧНО ПРОСЛЕДУЙТЕ В КАБИНЕТ ГИНЕКОЛОГИИ НА ТРЕТЬЕМ ЭТАЖЕ! ПОВТОРЯЕМ, ИЛЬЯ ИЛЬИЧ ПРЯМУХИН…

Расталкивая людей и на ходу застёгивая рубашку, – мне как раз делали УЗИ лёгких, – я нёсся по коридору к нужному кабинету. Какого хрена⁉ Что там могло случиться⁉

– ИЛЬЯ ИЛЬИЧ ПРЯМУХИН…

Да бегу я, блядь, бегу!

Поворот, ступеньки, третий этаж и вот он.

Первый раз в жизни, – надеюсь, что он окажется последним, – я ворвался в кабинет подобного профиля без стука. И что же я увидел?

Опрокинутое гинекологическое кресло, следы борьбы и врача, который распластался по полу и кряхтел в то время, как его убивала моя дриадка. Ну как убивала? Придушивала. И ведь не руками даже; просто повалила и наступила ногой на горло.

– Брусника, отпусти дядю!

Дриадка тяжело дышала. Вот только не как после нагрузок, а от ярости. В глазах у Брусники полыхал пожар войны; я прям увидел горящие сёла и бегущих в панике людей, ага. А ещё она скалила зубы и сжимала кулаки. Режим берсерка вкл.

– Ты знаешь, что он мне предлагал⁉

– Знаю.

– Зачем⁉

– Тише-тише-тише, – я подошёл и обнял дриадку за плечи. – Отпусти дядю, ну пожалуйста.

– Ы-ы-ы-ыкх! – вдохнул врач, перекувырнулся на живот и шустро пополз прочь из кабинета.

– Послушай меня. Не важно откуда, но я знаю, что ты беременна.

– Чего⁉

– Да, – сказал я. – Именно поэтому мы здесь. Я просто хотел подтвердить это ещё раз.

– Но я не беременна!

Что? Как? Да ну, не может быть такого.

– Откуда ты знаешь?

– Я не беременна, Илья, – Брусника, кажется, чуть успокоилась. – Я же клюкволюдка. Я такие вещи секу сразу же, поверь. Если бы я была беременна, поверь, ты бы уже знал.

Так…

Ничего не понимаю. Если Брусника не беременна и Черепашкина тоже, то кто тогда? Может быть такое, что от меня забеременел кто-то ещё? Нет. А может быть такое, что ведьма Светлана шарлатанка, ошиблась или просто-напросто сама не понимает, как правильно расшифровывать свои карты? Может.

Чёрт.

Вот я, конечно, дурак. Повёлся на какую-то херню…

* * *

ФЛЭШБЕК В ТОТ ДЕНЬ, КОГДА ИЛЬЯ ИЛЬИЧ ПРЯМУХИН УПАЛ НА ПОДЛОДКЕ В ГИГАНСТКИЙ УЛЕЙ.

ТВЕРЬ. ВЫЕЗД ИЗ ГОРОДА.

Ворота открылись, и огромная пробка потихонечку начала рассасываться. Машины разъезжались. Люди спешили прочь из города, каждый по своим делам.

Спешил и цирк; труппа и так уже задержала выступление.

Тронулись домики на колёсах. Тронулся микроавтобус с цветастой афишей. Тронулись легковушки, а следом за ними тронулись и машины с клетками.

– Уэ-Э-э-э-Э! – недовольно взревел блохомедведь.

Химера плохо переносила поездки; её постоянно укачивало. Недовольный блохомедведь начал нервозно бродить по клетке взад-вперёд, а потом от досады взял и:

– Уэ-э-Э-э-э! – схватил обглоданную кость, а потом со злости вышвырнул её из клетки.

Кость вылетела прочь. Принадлежала эта кость Илье Ильичу Прямухину, – ну а точнее его зелёному воплощению.

Кость ударилась об отбойник, ещё чуть покрутилась в воздухе, упала в небольшой овраг и так и осталась там лежать. Шли дни. Летели ночи. Дожди поливали кость, солнышко ласково пригревало её и вот, спустя всего лишь какую-то неделю из неё пробился первый робкий росточек.

А ведьма Светлана не ошиблась. Она была права во всём. Вот только карты не смогли уловить настолько тонкие подробности и рассказать ей о том, что первый сын Ильи Ильича Прямухина окажется не человеком…

Глава 21
Про тренировки

ЧЕРЕНОК

Черенок рос не по дням, а по часам.

Рос он совсем неподалёку от города, в полной безопасности и одиночестве. Мимо день и ночь неслись машины, но никто его не замечал. Во время переездов из города в город люди Российской Империи привыкли терпеть, а если уж и останавливаться, то справлять свою нужду, прикрывшись дверью.

Риск нарваться на одинокую голодную химеру был всегда. Никому и в голову не могло прийти мысль залезть в овраг.

Черенок формировался и креп.

У него уже появились ручки, ножки и голова; он уже был похож на человека, но выходить из вегетативного состояния Черенку было рано. Пока что он просто догонял возраст родительского дерева.

Младенец, ребёночек, затем подросток. Наконец, в один прекрасный день, Черенок открыл глаза.

Растерянный, одинокий и перепуганный шумом трассы, он тут же убежал в лес. Убежал, правда, недалеко. Машины не только пугали, но и очень интересовали его; было в них что-то притягательное.

Первую ночь своей жизни Черенок так и не смог закрыть глаза. Ему предстояло не просто о многом подумать, но и в целом научиться, – каково это? – думать. Он знал слова и даже понимал большинство из их значений, но информация вывалилась на него разом. Было нелегко. Внимание рассеивалось.

– Пу, – Черенок пробовал говорить; привыкал к звуку собственного голоса. – Пу-пу-пу.

От отца ему достались моторные навыки, неразвитый магический дар мезени и тринадцатой школы, а ещё воспоминания. Обрывочные воспоминания, путанные.

Он знал, что родительское древо живёт в сытости и тепле. Родительское древо не одиноко, у него есть друзья, – смысл слова «друзья» доходил до Черенка особенно смутно, – и красивые женщины, с которыми можно удовлетворить свои потребности и унять нестерпимую чесотку в той странной штуке между ног. Родительское древо довольно часто испытывало эмоции; хорошие, приятные и не до конца понятные эмоции.

Родительским древом быть хорошо. А вот им, – Черенком, – почему-то не очень.

Почему-то Черенок совсем один. Почему-то ему приходится есть сырые грибы и пить дождь. Почему-то он выглядывает из-за дерева и смотрит на проносящиеся огонёчки со стороны, а не несётся вместе с ними; внутри этих интересных и странных штуковин.

Проходили дни. Черенок становился всё более собранным. Часть мыслей он успел передумать и даже понять их. У него теперь хорошо получалось говорить, – пускай пока что и не так, как у родительского древа, но всё равно хорошо.

Чтобы разобраться с некоторыми вещами, Черенок проецировал их благодаря дару мезени и изучал со всех сторон, но это получалось плохо. Чтобы утолить затмевающий рассудок голод, Черенок научился выращивать себе еду, и это получалось хорошо.

Приходило понимание. Приходило осознание себя. И вот тут, когда Черенок окончательно окреп в мысли о том, что он человек, у него появились первые человеческие эмоции. Сугубо человеческие; те самые, которых нет и не может существовать в дикой природе – обида, зависть и злость.

– Какого хрена? – повторял Черенок, в очередной раз выглядывая на трассу из-за ствола толстой придорожной сосны. – Какого хрена?

В окнах машин он видел людей, – очень похожих на него, но всё же не таких. Сам-то он был зелёным и сочным, а они цветом кожи скорее напоминали павшую пожухлую листву. Может быть, они болели и увядали? Или же… Или же проблема всё-таки в нём самом?

Вдруг Черенок почувствовал в себе некий механизм, который до поры до времени не замечал. Напрягшись изо всех сил, Черенок превратился в человека. Связь с окружающим растительным миром тут же оборвалась. Его мох обернулся волосами, а нежная зелёная кора стала кожей. В ту же самую секунду Черенку стало холодно и противно, но зато теперь он был похож на тех, из машин!

Ну вот и всё!

Теперь-то уж точно хватит терпеть одиночество! Теперь его больше ничто не останавливает! Черенок человек и должен быть среди себе подобных!

Собравшись с духом, Черенок вышел на проезжую часть.

Машины тут же начали гудеть; раньше он такого за ними не замечал. Его что, приветствуют?

– Оденься, придурок! – крикнул кто-то из окна проносившейся мимо легковушки.

– Стойте! – кричал Черенок. – Я! Вы! Стойте!

Да, он мог формулировать мысли гораздо чётче и понятней, но вот сейчас как-то вдруг растерялся.

Одна из машин обрызгала его. Из-под колёс другой вылетел камушек и больно ударил по этой нежной, непрочной коже. Из окна третьей высунулся смеющийся подросток и наставил на него камеру телефона.

Всё больше обиды. Всё больше зависти и злости. Почему они не останавливаются⁉

– Почему⁉ – заорал Черенок и в этот самый момент одна из машин наконец-таки съехала на обочину.

За рулём сидел мужчина с длинной бородой и пронзительным взглядом. Выглядел он точь-в-точь как Распутин в молодости, – чтобы это не означало, – и был одет в свитер кислотных оттенков. Опаснов! – Черенок искренне обрадовался. Он знал имя этого человека. Он его помнил. Родительское древо было знакомо с этим человеком.

– Опаснов! Опаснов! – голенький Черенок бросился к машине. – Опаснов! Опаснов!

Мужчина в машине отреагировал очень настороженно.

– Илья Ильич? – спросил он, опустив стекло. – Прямухин?

Илья Ильич Прямухин! Ещё одно знакомое имя! Да не абы какое, а имя отцовского древа!

– Илья Ильич не я! Илья Ильич папа! Я нет! Я от Ильи Ильича, я вырос! Я родился там, – Черенок махнул в сторону оврага.

– Понятно, – сказал Опаснов, улыбнулся и почесал бороду. – Ебанулся стало быть.

– Нет! Нет! Илья Ильич папа! Я родился от него! Я… Я…

Чёртовы слова никак не складывались в предложения и Черенок не нашёл ничего умнее, чем превратиться обратно в клюкволюда.

– Вот так! – сказал он, жестами показывая как отрывает себе руку и бросает её в овраг. – Вот так вот! Вырос там!

Опаснов молчал. Думал.

– Залезай-ка в машину, – наконец сказал он…

* * *

ИЛЬЯ ИЛЬИЧ ПРЯМУХИН

От Вышегора вестей пока что не было. Дважды я пытался ему дозвониться, дважды он брал трубку и дважды запыханным голосом говорил, что переговоры ещё не закончены. Но мне хватало и того, что они до сих пор продолжаются. Это уже о чём-то, да говорило.

Чтобы не мучаться ожиданием, я решил заняться делом.

Почему бы не потренироваться?

Позади поместья, неподалёку от входа в зимний сад, – в восстановленный зимний сад , – мы с моим сенсеем Нестором Петровичем организовали что-то типа ринга. Вбили в землю четыре деревянных бруса, натянули меж них канаты и за пару дней танцев неплохо притоптали траву.

Тренировка проходила следующим образом:

Мы с Петровичем расходились по разным углам ринга и по очереди начинали атаковать. Задача была проста: при помощи клонов и иллюзий, – вспышек всяких, дымных облачков и попыток в ослепление, – нужно было подобраться к противнику вплотную и ткнуть ему под рёбра палкой, мол, убил.

Защищающийся в свою очередь стоял на месте и по полной вкладывался в развеивание магии. Поначалу было сложно контролировать всё и сразу, – слишком много деталей вокруг, – но уже спустя пару занятий наш поединок со стороны выглядел, как какой-то психоделический мультик или мудошилово с рейдовым боссом в ММО-РПГ игрухе, причём в максимальной детализации.

Вспышки, вспышки, вспышки, толпа появляющихся и тут же пропадающих людей, рандомные предметы, рандомные химеры, самые неожиданные звуки, взрывы, дым, туман, а иногда и просто непонятная херня из абстрактных фигур, накрывающая собой весь ринг.

Пока что я ни разу не прирезал Нестора Петровича первым. Ушлый старик всегда каким-то чудом оказывался позади.

Кстати, пару слов о Петровиче. Выглядел он, как звезда боевиков на пенсии. Как будто бы к телу дровосека приляпали голову ссохшейся седобородой мумии – ну прям, блядь, геральдическое животное. Можно было бы подумать, что всё это иллюзия, но нет. Я собственными глазами видел, как Нестор Петрович каждое утро бегает вокруг поместья, отжимается и подтягивается на ветвях того самого дуба.

Родом Петрович был из Оренбурга, из простой, – неродовитой, – семьи одарённых и всю свою жизнь положил на преподавательство. Учитывая скилы, он мог бы устроиться в тайную канцелярию, но не стал. Нестор Петрович был внесистемным дедом. Таким… Ну… Говнистым и оппозиционно-настроенным. Причём как я понял, ему было насрать чему сопротивляться, лишь бы сопротивляться. Каким бы ни был нынешний Император, Петрович всё равно накидал бы ему хуёв в спину.

Жизнь борьба, систему в жопу… ну и всякое такое.

Но!

По-настоящему мы сошлись со стариком не тогда, когда выяснилась наша общая нелюбовь к Императору, а именно сегодня, – в тот самый день, когда мы с Лосями привезли хренову гору мяса для шашлыков.

Внезапно оказалось, что Нестор Петрович не дурак пожрать и выпить.

Беседку перетащили поближе к рингу, тут же установили мангалы и в перерывах между раундами мы с сенсеем подходили к столу; я тяпнуть бокал вина, а он уронить в себя немножко водочки. Пиво сегодня решили не брать. Во-первых, потому что это летний напиток и хватит уже, ну а во-вторых, потому что пиво занимало слишком много оперативного пространства, которое можно было бы приспособить под мясо.

К тому же! Алкашка разгоняла сердцебиение и помогала восстанавливать ману. Короче говоря, тренировался я заебись. Дай бог каждому такие тренировки.

– Слушай, Нестор Петрович, а ты сам-то умеешь материрлирли… матеамати… матиризовывать иллюзии? – согласен, я немножечко увлёкся и самую капельку перебрал.

Хмель дал в голову, экстравагантная свинья встрепенулась ото сна и в прошлом раунде старик Нестор аж покраснел от некоторых иллюзий, которые я на него насылал. Всё-таки он человек старой закалки. Консервативный в некоторых вещах и непривыкший к тому, что на него бежит целая стая красноголовых… ммм… я назвал этих существ членоцерапторами.

– Нет, Илья Ильич, не умею, – ответил дед, занюхивая стопку водки пучком зелёного лука. – Таких высот я не достиг. До такого вообще мало кто добирается.

– М-м-м…

– А вот в тебе, – дед ткнул луком мне в грудь, – есть огромный потенциал. Поверь, это я не из лести говорю. У меня было много учеников, и хороших, и плохих. Но если ты в свои годы вытворяешь такое как сейчас, то что же будет дальше?

– Дальше, – я вздохнул. – «Дальше» далеко и долго. А мне бы уже сейчас заиметь что-то боевое, понимаешь? Скачу со своими клонами, как дурак, а хочется вот просто взять, да каа-а-ак ультануть. Накастовать какой-нибудь ядрючий файербол, да как уебать им по…

– Всему своё время, Илья Ильич, – сказал сенсей. – А пока что у тебя вон, зверушка есть с муравьями.

– Зверушка-то да, есть, – сказал я и отхлебнул вина. – Но всё равно. Хочется ведь самому, понимаешь?

– Ну, – только и сказал Петрович, пожал плечами и наконец-то вгрызся в лук.

Хорошо сегодня на улице. Всё-таки занятия на свежем воздухе проходят в разы продуктивнее. Сильнее, выше… чего там ещё? Быстрее.

Пузо зашёл к нам в беседку с парочкой шампуров и прямо голой рукой снял дымящееся мясо на тарелку. Я сердечно поблагодарил поручика за заботу, и мы с сенсеем закусили. Лоси разговлялись на лужайке перед поместьем, чтобы не отвлекать нас от практик. Ничо-ничо, ещё одна бутылка и мы сольёмся в дружном хороводе.

Но это будет чуть позже, а пока что меня всё никак не отпускали мысли о дамагерстве.

– Слушай, Нестор Петрович, – сказал я. – А может быть такое, что я магию перепутал и моя на самом деле какая-нибудь другая? Хохлома там или гжель? Или что у меня вообще две магии?

– Нет, Илья Ильич. Такого не бывает.

– Эх…

Да ведь бывает же, – подумал я. – А может, рассказать сенсею о моей мутации и тринадцатой школе? Может, он и с ней мне как-нибудь поможет? Хм… А что я потеряю? Чем чёрт не шутит, дядька он головастый.

– Слышь, Петрович, смотри чо могу, – сказал я, сконцентрировался и обгрызанная луковица в руках сенсея дала новый зелёненький росточек.

Глаза у деда округлились. Луковицу он тут же отложил, налил себе ещё одну стопочку и тут же бахнул.

– Так, – сказал он на выдохе. – Объясни.

Ну я и объяснил. В мелкие подробности, конечно, не вдавался, но всё самое основное объяснил. Мол, так и так. Упал, очнулся, клюкволюд.

– И вот у меня вроде бы есть эта магия, а вроде бы её и нет, – подытожил я. – Я сейчас тебе закусь вырастил, а сам половину звездовидки слил.

– Ага, – дед задумался. – То есть ты можешь в своих этих мексиканцев превращаться?

– Могу.

– Ну ииии, – затянул Нестор Петрович.

– Ну ииии, – поддержал я деда. – Что?

– Ну и недогадливый ты, Илья Ильич. Давай превращайся и попробуй заново.

Хм. А правда ведь. Может быть такое, что тринадцатую школу можно прокачивать только в моём экологически-чистом амплуа? Да может. Хули нет-то?

Я напрягся, слил остаток маны и превратился в клюкволюда. Затем чуть подождал, чтобы выработалось хоть что-то, целиком сконцентрировался на луковице и… и у меня получилось!

Луковичка вскочила на корни, будто на маленькие ножки, выпустила две жирные увесистые стрелки и пошла в атаку на Нестора Петровича. Дед ржал, а луковица тем временем, – шлёп-шлёп-шлёп!– размашисто колотила его по выставленной вперёд ладошке…

* * *

Шлёп-шлёп-шлёп! – и от боксёрской груши осталась невнятная рвань на металлической цепочке.

Черенок выдохнул и ослабил контроль над огромным, – метра три в высоту, – зелёным монстром. При желании, эту тварь можно было бы назвать химерой от растительного мира. Жуткий кадавр из частей различных растений – тут и гигантский плющ, и дуб, и кактус. А сколько у твари было на вооружении всевозможных ядов? Не сосчитать.

Всё то опасное, чем природа наградила царство растений, слилось воедино в этой жуткой зелёной твари.

– Фух, – выдохнул Черенок.

В спортзале было тихо и темно. Свет горел только над рингом; в лучах играли крупные хлопья пыли пополам с ошмётками истерзанной груши.

Откуда-то из темноты зала прозвучали одиночные аплодисменты.

– Молодец, – сказал Станислав Опаснов. – Я думаю, что ты готов.

– Готов, – кивнул Черенок. – Давно готов.

К чему? Что ж. Стас Опаснов популярно объяснил своему воспитаннику, к чему именно они готовятся. Он взял Черенка на воспитание и подтолкнул его к выводам, которые и без того уже зарождались в молодой неокрепшей головушке.

Папа плохой.

Папа тебя бросил. Папа не хочет тебя видеть. Папа тебя не любит. Папа должен заплатить за то, что сделал с тобой. Почему он должен заплатить? Да всё просто! Погляди, как живёт папа, – Стас каждый день показывал Черенку видео с центральных телеканалов и фотографии, которые добыл в сети, – а теперь погляди, как живёшь ты. Ты думаешь, что это правильно? Ты думаешь, что это справедливо?

О, нет! Это несправедливо. Так давай же восстановим справедливость вместе! Посмотри ещё раз. Всё это может стать твоим. Статус, власть, роскошь, женщины. Всё это должно быть твоим, а я тебе помогу.

План максимально прост и очевиден. Ты похож на своего папу как две капли воды, и никто не заметит подмены. Твой папа просто исчезнет, а ты займёшь его место. Никто не догадается. Ну а если догадается, то тоже исчезнет; люди то и дело исчезают, поверь мне. Обычное дело.

Почему я это делаю? Что ж. У меня к твоему папе тоже есть личные счёты. Меня он тоже как-то раз обидел. Твой папа вообще довольно часто обижает людей.

Папа плохой. Ты станешь отличной заменой своему папе…

Не трудно догадаться, что общим лейтмотивом истории Опаснова и Черенка стала месть.

– Когда мы уже начнём? – спросил Черенок.

– Скоро, – ответил Стас. – Очень скоро. Нужно лишь дождаться подходящего времени. Мы нанесём удар тогда, когда твой папа будет ожидать этого меньше всего.

Как я когда-то, – подумал про себя Стас и вспомнил боль угнетённых тестикул.

– Мы атакуем тогда, когда он будет максимально расслаблен…