Текст книги "Право Вызова. Книга Вторая (СИ)"

Автор книги: Максим Злобин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Право Вызова. Книга Вторая

Глава 1
Про саксофон, который стал кларнетом

Предприниматель во мне визжал, как резаная свинища. Сердце обливалось кровью.

Пу-пу-пу.

Десять тонн «Кисюн де ля Жри» спешно выгружали из фуры и выбрасывали прямо в придорожную канаву. Рефрижератор пустел прямо на глазах. Цепочкой от одного к другому клюкволюды передавали ящики и без церемоний швыряли их, швыряли, швыряли…

– Осторожней! – прикрикнул я на одного из детей леса; тот критику воспринял и стал вести себя осторожней.

– Р-Р-Р-РАААА!!! – донеслось позади.

– А хотя нет! – передумал я. – Быстрее-быстрее! – и клюкволюды заработали быстрее.

Есть ли надежда на то, что химеры пройдут мимо и не тронут это изысканное лакомство? Вообще, наверное, есть. Может быть потом получится забрать корм? Может повезёт? А может не надеяться на повезёт и накрыть его чем-нибудь, а? Спрятать? Помнится, у поручика Пузо в багажнике есть брезент, вот только… вот только он весь угваздан зомбячим соком. Интересно, продастся ли элитный кошачий корм с трупным запахом, если выставить его по акции? 1+1 там или магнитик какой-нибудь в подарок?

– Р-Р-Р-РАААА!!! – волна была уже совсем близко.

Кузов фуры опустел и первыми в него полезли женщины и дети, – маленькие клюкволюдики и обворожительные клюкволюдочки, – а следом и все остальные. В последнюю очередь в рефрижератор погрузили связанного по рукам и ногам Яросрыва Неврозова. Казак визжал, брыкался и угрожал подохнуть прям сейчас.

Я тем временем давал последние указания Мохобору.

– По-русски ни слова! – инструктировал я. – В любой непонятной ситуации «кепаса», «пиньятта» или «гильмермо-дель-торо». Чо-то хорошее «си, сеньор», чо-то плохое «но» и башкой мотать из стороны в сторону. Записал?

– Из стороны в сторону…

– Давай ещё раз повторим. Кто вы такие?

– Мы беженцы из…

– Нихуя, Мохобор! Кто вы такие?

– Э-э-э, – вождь подсмотрел листочек. – Гильермо-дель-торо?

– Правильно! Ну всё, погнали!

Кузьмич с грохотом закрыл рольставни грузовика, похлопал по кузову и побежал на пассажирское место.

Я прыгнул в джип Вежливых Лосей, – за прошлые сутки я как-то уж больно сильно прикипел к поручику в качестве личного шофёра, – и машины рванули с места. Фура и три джипа. Искренне надеюсь, что мы быстрее волны.

А стартовали мы очень вовремя, поскольку первые твари уже показались метрах в двухсот-трёхсот от нас. Не разглядеть какие именно – отсюда волна выглядела как сплошная стена из копошащихся частей тел, клыков, когтей и клювов. Над волной поднималось облако пыли. Над облаком пыли поднималась зубастая голова Жираньи.

– Р-Р-Р-РАААА!!!

Сука, какая же она огромная. В своей древесной клетке, свернувшись в три погибели, тварь выглядела не так внушительно, а теперь, – гляди-ка, – развернулась в полный рост. Метров… Сколько? Двадцать в высоту? Быть может даже больше.

– Гони, поручик! Гони!

Пятнадцать минут друг за другом по одноколейке, и мы выскочили на нормальную, широкую, человеческую трассу. Теперь джипы не тёрлись в хвосте грузовика, а взяли его в коробочку. Плюс ситуации заключался в том, что здесь мы могли разогнаться побыстрее; минус – в том, что мы повернули и волна оказалась не позади, а сбоку. Теперь мы не сильно-то удалялись друг от друга.

И вот химеры вырвались из леса.

– Р-Р-Р-РАААА!!!

Какие-то несколько лишних секунд, и нас бы зацепило по касательной.

Как будто белозубый златокудрый сёрфер с кубиками пресса и в просторных плавках, наш конвой нёсся на самом острие волны, – да, иногда в стрессовых ситуациях меня пробивает на такие вот пафосные метафоры.

Короче, вырвались.

Я оглянулся назад. Волна чуток отстала. Казалось бы, теперь можно расслабиться, а вот хуй.

От месива химер отделились несколько силуэтов. Силуэты эти приближались с сумасшедшей скоростью и вскоре я смог разглядеть тварей.

Пузатое мохнатое тельце из нескольких сочленений – жопка, тулово, башка. При том каждое следующее сочленение меньше предыдущего. Ну… как у снеговика. Россыпь злобных красных глазок, массивные жвала, куски хитинового панциря; да, это были пауки.

Вот только это были самые быстрые пауки на свете! Вместо тех ножек, которые им уготовила природа, у этих пауков были кошачьи лапы. Длинные, мускулистые, пятнистые, по восемь штук.

Гепардуки звучит по-уебански, и потому я обозвал химер паукопардами.

– Давай меняться! – крикнул я одному из Вежливых Лосей на заднем сидении, и мы кое-как махнулись местами; перелезая, я не со зла пнул поручика ботинком в ухо и машину чуть повело.

– Извини, Пузо!

– Всё нормально, Илья Ильич!

Выглядывая в заднее окно автомобиля, я думал, что бы такого предпринять. Очко у меня сейчас сжалось до размеров игольного ушка, сердце бешено колотилось, и маны было хоть отбавляй. Трать – не хочу. Вот только как?

Один из паукопардов взбодрил конечности и стал приближаться с какой-то нереальной скоростью. Ноги его едва касались земли; ни дать ни взять мохнатая ракета. Казалось, ещё минута и он поравняется с машиной.

Тварь, конечно, небольшая и вряд ли очень опасная, но шину распороть сможет и вот тогда-то нам пиздец.

Ну что ж…

Накастовал перед ним иллюзию кирпичной стены. Химера повелась, отпрыгнула в сторону, чуть заковырялась в ногах, а потом и вовсе врезалась в другого паукопарда. Оба покатились по асфальту; я видел, как ломаются тонкие кошачьи лапки и злорадствовал. Жаль, что они в конечном итоге не взорвались, – могло бы получиться кинематографично.

Нормально, справимся.

Следующим делом я сотворил иллюзию на лобовом стекле соседнего джипа, в котором ехали мои сёстры. Красивым полужирным курсивом я вывел текст: «ТАНЮХ ВАЛИ ПАУКОПАРДОВ». Надеюсь, они поймут о ком я говорю.

Ну кто бы сомневался? Поняли!

Люк джипа открылся, и Танька по грудь вылезла наружу. Скорость была очень приличной и потоки встречного воздуха мешали ей – хлестали хвостиками по лицу. Татьяна Ильинична затянула их резиночкой, настроилась и метнула в химер первый разряд тульской энергии.

Вз-з-з-з, – мимо.

Вз-з-з-з, – опять не туда.

Неужели не сможет? Я уже почти расстроился, но:

Вз-з-з-з, – белый разряд чистейшей энергии вошёл паукопарду прям в головушку. Треснул хитин, поразлетелись в разные стороны стрёмные красные глазики. От кабины у паука сохранились только жвала. Мозги вперемежку с костяным крошевом остались где-то там позади, а мёртвый паукопард по инерции продолжал лететь вперёд.

Одна его лапа подвернулась.

В этот момент я был уверен, что сейчас химера рухнет и свезёт себе половину тушки об асфальт, однако, – оп! – паукопард продолжил двигаться, как ни в чём не бывало. Какого хера⁉

А-а-а… Во-о-от какого хера…

Из соседней машины мне помахала рукой черноглазая готичная Васька. Ай да умничка, подхватила труп прямо в полёте.

Зомбарь-паукопард потихоньку начал смещаться в сторону, поближе к своему химерскому товарищу. Они поравнялись бок о бок, наш зомбарь повернул голову и, – кусь! – поймал жвалами химеру за ногу.

Эпично, бля. Кроваво, сочно.

Нашего паукопарда провернуло вокруг своей оси. Тушка не выдержала таких акробатических этюдов и разорвалась напополам, – кишечно-требушечная начинка паукопарда растянулась гирляндой между жопкой и туловищем.

Ну а второй паукопард, – тот, которого укусили за ногу, – со всей дури вошёл головой в дорогу. Выглядело это так, как будто бы велосипедисту на полном ходу сунули палку промежду спиц и он перелетел через руль. От удара химера подлетела в воздух метра на три-четыре; ну а его расплюснутое щачло осталось лежать блинчиком на дороге.

Васька показала большой палец.

Вз-з-з-з, – ещё один паукопард словил тульскую энергетическую маслину и сразу же отстал. Воскрешать там было откровенно нечего; Танюха разошлась не на шутку и расхерачила ему половину тела.

Итак, минус пять. А сколько ещё осталось? Штук пятьдесят. Хреново дело.

– Р-Р-Р-РАААА!!!

Рёв матки как будто придал химерам сил и паукопарды навалили скорости. А парочка настолько расстаралась, что аж сумела поравняться с джипом. С последним джипом, то бишь с тем, в котором сидел я.

Вз-з-з-з-з, – один съебался в ужасе в небытие.

Вз-з-з-з, – второй лишь вздрогнул. На хитиновом панцире осталась небольшая круглая вмятинка. Танюха разрядилась и залезла обратно в машину.

Вежливые Лоси тем временем тоже решили поучаствовать в веселье, открыли окна и начали шмалять по химерам. В нашей машине был всего лишь один огнестрел, – милое старое ружьишко с гравировкой «поручику от пацанов» вдоль ствола, – ещё один в машине с сёстрами и два в джипе, за рулём которого сидел Вышегор.

Пиф-паф, ой-ой-ой.

Особого профита это не принесло. Почему-то пули химер не брали, а лишь слегка царапали. Да и к тому же Лоси мазали! В моей двери внезапно образовалась маленькое аккуратное отверстие и что-то очень больно ударило меня под дых; да так, что я аж пополам согнулся.

Федоскинская игрушка поручика Пузо сработала. Щит спас меня от дырки в брюхе. Быть может, у химер тоже есть щиты? Только не такие вот, зачарованные, а натурального происхождения? У них ведь звездовидки есть? Есть. Так почему бы химерам не уметь колдовать в таком случае?

Пиу, – ещё одна пуля просвистела прямо у меня над ухом.

«ВЫ ЕБАНУЛИСЬ⁉» – проступил текст на лобовых стёклах соседних джипов, – «ПРЕКРАТИТЕ СТРЕЛЯТЬ!».

Пальба утихла. Не хватало ещё, чтоб нам пробили колесо.

От бежавшего рядом с машиной паукопарда я избавился точно так же, как от самого первого – при помощи иллюзий. Накастовал клон. Нет, не себя, а джипа. Иллюзорная машина отделилась от нашей и попёрла на химеру.

Паукопард испугался, дёрнулся в сторону, оступился и сделался кровавым йо-йо, весело скачущим по дороге. Вот это у них, конечно, физиология. Один неправильный манёвр и всё, ты превратился в фарш. Прям как те долболюбы-экстремалы, которые додумываются выезжать на МКАД на моноколесе.

– Р-Р-Р-РАААА!!!

Да сколько можно орать, сучара ты пятнистая⁉ Рёв, кстати, удалялся. Основная волна уже порядочно отстала от нашего конвоя. Это не могло не радовать, вот только паукопарды… паукопарды настигали. И настигали всей толпой.

Что делать-то? Что делать? Я слишком молод, чтобы умирать! Нельзя мне умирать! Нельзя!

А в прочем не придётся.

– Алло, Кузьмич⁉

– Алло!

– Скинь мне номер того клюкволюда, которому ты выдал телефон!

– Хорошо, Илья Ильич! Секунду!

– Алло! – это я набрал тот номер, который скинул мне Кузьмич.

– Кепаса? – неуверенно ответили на том конце провода.

– Это вождь! Срочно передай трубку Мохобору!

Я чётко и быстро дал вождю распоряжение, убрал телефон, похлопал поручика по плечу и велел перестроиться в шеренгу; благо шоссе было широким и количество полос позволяло. Пузо кивнул.

Наш джип забрал влево, набрал скорость и перед тем, как поравняться с остальными машинами, я успел краем глаза увидеть, как открываются рольставни фуры.

Пошла жаришка.

Я снова оглянулся назад, на химер, и приготовился к незабываемому зрелищу.

Все маги-клюкволюды разом взялись за колдовство и да-а-а-а! О, да, ловите, с-с-суки! То тут, то там асфальт начал давать трещину и на месте разломов, будто волосы из бабушкиной родинки, с какой-то нереальной скоростью вырастали стволы бамбука.

Чвяк, – и сквозь заросли полетели кровавые брызги. Чвяк, – и химера с переломанными ногами протёрлась пузом по асфальту, как помидор по наждачной бумаге. Хрусть, – один особо жирный паукопард на полном ходу продрался сквозь кусты, вот только задница его осталась где-то там, на острых бамбуковых палках.

Один за другим химеры не успевали увернуться или затормозить. Один за другим паукопарды разлетались по шоссе на составные части. Один за другим они дохли, дохли, дохли; ну а я оставался жить.

– Р-Р-Р-РАААА!!!

Ори-ори, паскуда.

Мы оторвались…

* * *

Режим ЧС в Торжке никто не отменял. Аристократы, казаки, ликвидаторы; все были наготове. И потому конвой из трёх джипов и фуры, которые на полном ходу неслись по Е-95 в направлении города, заметили ещё издалека.

Ворота открылись, и мы без проблем попали внутрь.

А вот внутри… внутри начинался какой-то пиздец.

Одна сплошная пробка – мат-перемат, гудки автомобилей, вонь автомобильных жидкостей, протёкших на дорогу и прочие радости часа пик. Ещё и солнце расстаралось вовсю. К трём часам воздух прогрелся до двадцати пяти, но внутри раскалённой машины, да посреди раскалённых бетонных джунглей, я чувствовал себя как в очень вонючем хамаме.

Пу-пу-пу.

И если с вонью я мог справиться самостоятельно, – аромат немытого поручика я поменял на купаж ванили и цитруса, – то накастовать иллюзию прохлады было выше моих возможностей.

Машины не двигались вообще.

Вышегор Оров вылез из-за руля, прикурил сигаретку и задумчиво пускал в небо колечки дыма. Сёстры тоже вылезли прогуляться. Васька нашла себе на обочине новую игрушку – рыжий приплюснутый кот со следами покрышек на спине пытался потереться о ногу Ксении Ильиничны, а та орала и требовала Ваську немедленно прекратить; перехватить управление зомбарём у Ксюхи не получалось.

Ну а я что?

Я, блядь, проголодался. Разгрузочный день на клюкволюдских огурцах не задался. Да и не задастся, по ходу. Божественный метаболизм превращает мою жизнь в один сплошной и длинный читмил.

Я вылез из машины и огляделся. Шаурма! Придорожный ларёк! Обшарпанный самострой с потёками масла на стенах; всё прям как я люблю!

– Добрый день, сверните мне одну большую, – сказал я.

– Двойную?

– Не-не-не, – ответил я. – Сверните пять двойных в одну.

Я стойко выдержал скептический взгляд шаурмиста. Эх, парень, сейчас ты увидишь такое, о чём будешь рассказывать внукам.

– Пожалуйста, – сказал шаурмист и передал мне мою прелесть на вытянутых руках, будто рыцарский меч; забыл, стервец, церемониально поклониться.

– Ага.

Я отошёл на пару шагов и перехватил эту дуру в вертикальное положение. Шаурма чуть изогнулась и выглядела теперь, как саксофон. Ну-с, начнём.

О-о-о-о, дааа! Зажаренное до корки куриное бедро, такое солоновато-пряное; свежая хрустящая капустка, овощи и соуса. И всё это моё! Блядь, как же я боялся что-то упустить. Боялся не углядеть всю картину целиком; боялся до смерти, что хотя бы одна скрипка из этого оркестра провафлит вступление, не начнёт играть вовремя и я не услышу цельную симфонию.

О, боги, нет! Только не это! Я этого не допущу! Мне нужно было ощутить всё! И чтобы ВСЕ составляющие этого гастрономического шедевра оказались у меня во рту РАЗОМ, – нет, я не кусал дважды, – я разевал рот как можно шире и буквально натягивал щёки на шаурму, как прокладку на смеситель.

– О боги, – выдохнул парнишка-шаурмист и в ужасе отшатнулся.

– Смотри, сопляк! – крикнул я, проглотив очередной кусок. – Узри мою мощь! – и вновь атаковал еду.

В ушах шумело; то вращались жернова Ильи Прямухина – поработителя и истребителя вкуснях.

– М-м-м-м, сука!

Саксофон уменьшился в размерах до кларнета, и я решил чуточек отдышаться. Подумал ещё тогда, мол, блин, а как же я буду есть с насморком? Смогу ли вообще? Не задохнусь ли?

И в этот самый момент я понял, что позади меня, рядом с рефрижератором и джипами Лосей происходит какой-то кипишь. По пробке туда-сюда сновали люди в красно-чёрных мундирах с папахами на головах. Проверка! Казаки!

Я пригляделся повнимательней. Один из казаков, – пузатый хрен с лицом оттенка алебастра, – стоял рядом с грузовиком и что-то качал Кузьмичу.

Ёбтвою! Не открывайте кузов! У меня же там полным-полно дриад! И ёбтвою ещё раз! У меня же там подъесаул Неврозов!

Я бросил шаурму и бросился бежать. Всё слишком быстро происходит! И всё не так, как я планировал! Я не готов, блядь! Не готов!

– Добрый день, – я вклинился между казаком и Джакузием Кузьмичом. – Какие-то проблемы?

– Это у вас проблемы, а у нас приказ, – казак на отъебись отдал мне честь. – Есаул Струканов-Доев, откройте машину для досмотра…

Глава 2
Про цели и желания

– Есаул, позвольте представиться, меня зовут Илья Ильич Прямухин, – я протянул Струканову-Доеву руку. – Маг мезени, помещик, владелец гостиницы «Tildikov Inn». Позвольте узнать, что вас так заинтересовало?

Есаул пожал мне руку той самой дряблой хваткой, о которой сказано и так уже слишком много всего. Но я всё равно добавлю – мне показалось, что я не руку пожал, а вытащил из-под кровати старый лизун.

– Мы проводим выборочный досмотр автотранспорта, – голос у есаула был такой же, как и рукопожатие. – Откройте, пожалуйста, машину, или мы будем вынуждены применить силу.

За спиной у Струканова-Доева выросли три крепких казака. Ещё один, – в экзоскелете, – бочком пробирался среди машин, стараясь не оторвать кому-нибудь зеркальце. За меня в свою очередь встал майор Оров. Вышегор играл желваками, утирал со лба пот, курил уже третью сигарету подряд и в целом выглядел как человек, который не прочь сорвать на ком-нибудь свою злость.

Не… Если придётся пиздиться, то шансы казаков на нуле. Другой вопрос, что пиздиться нельзя.

– А как так вышло, есаул, что мы попали в вашу выборку? – спросил я. – Мы что-то сделали?

– Ваша машина показалась мне подозрительной, – какой же он, сука, нудный! – И я хотел бы её проверить.

– А вы хорошо расслышали, что я помещик? Этот грузовик и всё его содержимое принадлежит моему торговому клану. Как давно казачество лезет в бизнес семей аристократов?

– На время Чрезвычайной Ситуации, которая объявлена в городе Его Светлостью герцогом Крафтовским, казачество уполномочено делать всё, что считает необходимым для поддержания в городе порядка…

Лучший рецепт от бессонницы – тёплая ванна, пустырник и бубнёж Струканова-Доева. Душа компании, блядь. Надеюсь, ему никогда не доверят вести переговоры с самоубийцами.

– Я нарушаю порядок? – спросил я, весь из себя уязвленная невинность.

– Вы нарушаете порядок своим неподчинением. Пожалуйста, откройте машину.

Заладил, сука.

Так, Илюша, ты же сангвиник. В стрессовых ситуациях ты говоришь: «Пу-пу-пу», – и сохраняешь какое-никакое спокойствие, чтобы здраво рассуждать. Так что давай, думай. Какие опции тебе доступны?

Бахнуть иллюзию на всех клюкволюдов разом я точно не смогу. Я, конечно, прокачиваюсь, – и отнюдь не потихоньку, – но вот буквально этим утром я еле-еле удерживал морок на двух зомби и лице сестры.

Можно, конечно, создать иллюзию какого-нибудь товара. Чисто вот загородить клюкволюдов стеной чего-нибудь такого, что есаул побрезгует трогать. Чего-нибудь такого, что даже проверять тошно. Чего-то мерзкого, противного, отвратного всему миру.

Ахах!

Знаю! Штабелями Струкановых-Доевых! Голых и ласкающих друг друга! Вот он, конечно, охуеет от такого зрелища.

Так, ладно.

Иллюзиями делу не поможешь. Можно, конечно, начать разыгрывать карту с нелегальными мигрантами, морально подготовить есаула к шоку, затем открыть машину и надеяться, что клюкволюды надёжно заткнут Неврозову рот, но…

Но нихуя. Нельзя прогибаться под таких вот ребят. И особенно нельзя прогибаться под них в тот час, когда им навалили лишней власти.

– Пу-пу-пу…

– Что, простите?

– Да думаю я, погоди.

– Откройте машину немедленно!

Ого! А он орёт! А он, оказывается, умеет эмоционировать. Ну ладно, блядь…

– Позови барона Мутантина, – сказал я.

– Что⁉

– Что слышал, есаул. Выполняй.

– Не понимаю, при чём здесь барон Мутантин!

– При том, что ты, шавка продажная, сидишь у него на зарплатке, а барон мой должник. Так что давай-ка, метнись и…

ДЫХ! – раздался грохот позади. Я обернулся и увидел, как на цельнометаллических городских воротах Торжка образовалась вмятина размером со шкаф-купе. – ДЫХ! – а вот ещё одна.

Волна дошла до города. Всем срочно трепетать!

Люди в пробке заорали на сотню голосов. Народ побросал машины и со всех ног бросился бежать подальше от ворот; вглубь города. Некоторые отморозки выехали прямо на тротуар; кто-то застыл от шока, сжимая руль и глядя вникуда.

За какую-то долю секунды началась паника. Жаль, что не все люди умеют делать «пу-пу-пу»; тогда бы мир стал чуть более спокойным и понятным местом.

Есаул тут же схватился за рацию и сообщил кому-то, что в таком-то секторе такие-то неприятности, и всем магам дымковской школы срочно надлежит прибыть на место.

– Ой прямо всем, – сказал Вышегор, выстрелил бычок на обочину, выдохнул облачко табачного дыма, развернулся и зашагал к воротам.

– Ты хоть знаешь, как оно работает, есаул⁉ – крикнул он, не оборачиваясь; прям круто так, прям круто-круто, как герой боевика.

Майор Оров вошёл в толстенную арку городской стены и подошёл к воротам. ДЫХ! – очередная вмятина образовалась рядом с ним.

– Да подожди ты, – сказал он настырным химерам, а потом посмотрел куда-то в сторону. – Так, – сказал он со знанием дела. – Так-так-так…

Вышегор напрягся всем телом, натужился изо всех сил, – квадратную челюсть аж начало подтряхивать мелкой дрожью, – и начал двигать землю.

Не уверен в правильности подобранной терминологии, но насколько я понял происходящее, было так: Вышегор убрал подпорку, которая удерживала от падения толстенную и тяжеленную аварийную заслонку. И как только этой подпорки не стало, многотонная каменная хреновина начала заваливаться набок.

ДЫ-ДЫ-ДЫХ! – заслонка упала прямо за спиной майора Орова. И вновь он даже не обернулся, а только лишь потянулся за новой сигаретой.

– Это глава одного из моих кланов, – как бы невзначай сказал я Струканову-Доеву.

– Слышь? – уточнил я и повернул голову, но есаула уже не было рядом. – Эй! Эй, блядь! Куда⁉

Но было поздно.

Казаки уже открыли рольставни.

Без малого сотня зеленокожих дриад вперемежку с магами, которые уже перекинулись в человеческий облик, щурились от резкого солнечного света.

Струканов-Доев смотрел на клюкволюдов. Клюкволюды смотрели на Струканова-Доева.

– Передайте герцогу, что у нас ЧП, – произнёс есаул в рацию…

* * *

Приёмная целого герцога. Не усталая от жизни администрация, а стеклянная семиэтажка в самом центре города.

Как её правильно назвать? Особняк? Имение? Поместье? Да хер его знает, не суть.

Здесь в отличии от покоев Мутантина не пахло ни рококом, ни барроко, ни даже эпохой возрождения. Здесь не было ни картин, ни барельефов, ни ковров с высоким ворсом. Здесь даже мебель была без завитушек и шёлковой обивки.

Никаких тёмных тонов.

Всё вокруг либо белое, либо прозрачное. Всё чистое вокруг, всё аккуратное. Из украшательств только зелень. Фикусы в квадратных кадках, лимонные деревья, мини-клумбочки с простым и незатейливым газоном.

– Входите, – меня наконец-то вызвали.

– Пойдём, – я похлопал по колену клюкволюда.

Мохобор посоветовал мне взять с собой именно его, дескать, парень-кремень и не подведёт. Огромный, плечистый, волосатый. Ну… не волосатый, конечно, – вместо волос у него была густая копна каких-то вьюнковых, которые ниспадали ниже плеч, – но волосато-выглядящий.

Рожа у клюкволюда была серьёзная. Такая… бычья.

А ещё он очень забавно передвигался – припадал низко к земле и ходил на полусогнутых, как краб. Ну или как… не знаю. Сумоист?

– Си синьор, – сказал клюкволюд.

– Молодец.

Задержка по всей видимости была вызвана тем, что люди не знали… а что именно я нарушил? И что мне полагается вменять?

Мы вошли в кабинет герцога Крафтовского. Тот оказался маленьким рыженьким мужчиной на пороге старости; именно такие вот ребята в детстве убивают лопатами своих дедов. Веснушки у герцога были везде. Веснушки на лице, веснушки на шее, веснушки на руках. Уверен, что когда герцог закрывает глаза, он видит веснушки на обратной стороне века.

И писька у него поди… конопатая!

Карл Сергеевич – так его звали.

Когда я вошёл, Карл Сергеевич Крафтовский сидел в пол-оборота, смотрел через стеклянную стену на город и грыз ноготь.

–…мы не знаем, что это такое, – докладывал ему Струканов-Доев. – Вот если бы мы знали, что это такое, но мы не знаем, что это такое. А он, – есаул ткнул в меня пальцем, – говорит, что это мексиканцы.

– Си сеньор, – поддакнул мой клюкволюд. – Гильермо-дель-торо.

– Угу, – отозвался Крафтовский.

О, да, я сразу же почувствовал этот запах. Запах горящей плоти. Под Карлом Сергеевичем прямо сейчас горело кресло, и мысли его были далеко-далеко. Фура, гружёная мексиканцами сейчас была наименьшей из его проблем.

Волна.

Крафтовского интересовала лишь волна.

– Карл Сергеевич, добрый день.

– Ммм? – он повернулся, увидел меня, увидел клюкволюда и не сразу понял, кто мы такие и что мы здесь делаем.

– Помещик Прямухин, – напомнил ему я.

– Ах да, помещик. А это кто?

– Это работник моих авокадовых плантаций, – ответил я. – Сеньор Роберто Трухильо.

– Гильермо-дель-торо, – отозвался Трухильо.

– Ну что ж, помещик, присаживайтесь.

Я с радостью пристроил спящих бомбожопиц на уютный стул с кожаной обивкой и с удовлетворением отметил, что Струканов-Доев стоял; ему присесть не предложили.

– Расскажите в двух словах, – попросил меня Крафтовский.

– Рассказываю в двух словах, – начал я. – Моё поместье расположено примерно в получасе езды от Торжка, а потому я вроде как являюсь подданым Вашей Светлости и живу на земле, за которую Ваша Светлость отвечает.

– Угу.

– И так уж вышло, что у меня есть знакомый в Хабаровске, который не далее, как полгода назад арестовал у наших берегов судно с почти что сотней бедных и несчастных мескиканцев, которые бежали из погрязшей в преступности Латинской Америки в нашу справедливую, могучую и славную Российскую Империю. Так ведь, Трухильо?

– Си, сеньор. Бежали.

Тут я уебал клюкволюда по коленке, чтобы не забывался.

– Гильермо-дель-торо, – поправился Трухильо.

– Угу, – Крафтовский тем временем снова отвернулся к окну и почти не реагировал на внешние раздражители.

– Карл Сергеевич?

– Да-да, продолжайте.

– Так вот когда я узнал об этих бедных мексиканцах, в первую очередь я подумал, а что эти люди могут сделать для моего отечества? Чем мексиканцы могут быть полезны Кувшиновскому району Тверской области?

– Угу.

– И тогда я подумал так: Илья Ильич, ведь у тебя столько необработанной земли в собственности. Почему бы не разбить на ней авокадовые грядки? Тем более что для мексиканцев авокадо, как для русского человека яблочко, они про авокадо знают всё. И тем более, что эти мексиканцы владеют природной, – сугубо мексиканской! – магией. Да, Трухильо?

– Си, сеньор.

– Как вы называете эту вашу магию?

– Гильермо-дель-торо!

– Вот, – кивнул я.

Карл Сергеевич молчал. Тут я увидел вдали, за стеной, уже знакомую мне рожу Жираньи. Тварюга топталась у городских стен.

– РР-Р-РА-А-А-А!!! – стеклопакеты в кабинете были дай бог каждому, но даже сквозь них мы услышали рёв химеры.

– Карл Сергеевич?

– Да? – он повернулся ко мне. – Кхм-кхм. Да, Прямухин, мне всё ясно. Стало быть, поднимаете целину?

– Так точно, Ваша Светлость.

– Это прекрасно. Тогда идите и поднимайте, – Крафтовский снова отвернулся.

– Но Ваша Светлость! – завопил Струканов-Доев. – Мы ведь не можем проверить ни единого из его слов! Нужно ведь послать запрос в Хабаровск! Нужно ведь во всём разобраться!

Сука. Только от одного Чаги избавился, как тут же появился второй. Тебя я, пожалуй, как раз в Хабаровск и отправлю.

– Р-Р-Р-РА-А-А-ААА!!! – на сей раз окна задрожали.

– Есаул, – я прямо вот почувствовал, как Его Светлость удерживает себя от щедрого добренького мата. – Займитесь делом. Мне сейчас не до вас…

* * *

Машины пришлось бросить у ворот. Надеюсь, с рефрижератором ничего плохого не случится; мне его ещё Лёхе Мясорубову возвращать.

Кстати… Лёха ведь в городе.

Надо бы встретиться, раз Торжок всё равно законсервирован. Волна уже третий час осаждает стены и неизвестно, сколько ещё всё это может продлиться. Надеюсь, что не дольше суток.

Пёстрой толпой мои люди прошли по улицам города и подошли к отелю. К моему отелю. На входе в лобби нас встретила ненавязчивая музыка. Что-то джазовое такое, что-то лёгкое. Духовые, ударные и редкие переборы акустической гитары. Мелодия спокойная, гипнотизирующая.

Что это такое, блядь?

Спустя несколько секунд вступил женский вокал, – с хрипотцой, в закос под негритянку:

– Метеорит, – пропела девушка из колонок. – Над зоною лети-ии-и-ит. И видит ночь его полёт прощальный. Метеорит, как жизнь моя сгорит…

Современный джаз. Кавер на какой-то воровской шансон. Бомбожопицы заёрзали под штанами; не нравится им. Ну ничего, потерпят.

– Добрый день, – ко мне подбежала девушка-хостес с круглыми как блюдца глазами. – Прошу прощения, а вы бронировали номера заранее?

– Нет.

– А сколько вас? – тут хостес поняла масштабы бедствия. – А вы что, все желаете заселиться⁉ А кто это с вами⁉

– Это мексиканцы, – ответил я.

– Гильермо-дель-то…

– Да хватит уже! – я рявкнул на Трухильо. – Я вам ещё пиньяту и кепасу называл!

– Си сеньор. Кепаса.

– Боюсь, я не смогу вас разместить и…

– Девушка, – я добродушно улыбнулся. – Позовите Алексея Игнатьевича или Егора Алексеевича. Я думаю, они смогут нас разместить…

* * *

Я лежал на свежих хрустящих простынях в просторном люксовом номере и думал.

Из ванной комнаты доносилось журчание душа, частые всплески и звонкий девичий смех. Брусника впервые за свою жизнь попала в настоящий человеческий санузел, да притом сразу же в такой – с джакузи и душевой кабинкой с функцией массажа.

– Ах-ха-ха-ха! – смеялась дриадка. – Пузырики!

Да о чём говорить, если ей в новинку была даже горячая вода?

– Ах-ха-ха!

Похоже девка крепко подсядет на это дело.

Но сейчас не об этом. Сейчас о моих думах.

Я лежал и размышлял о своей новой жизни. Чего я хочу от неё? Денег? Да. Власти? Несомненно. Высокий чин? Ммм… а вот тут нет. Вот тут идите нахуй. Побывав в приёмной Крафтовского и посмотрев на то, как конопатый карлик грызёт себе ногти в страхе получить по шапке от Императора, я понял, что вот так я не хочу.

Я хочу денег, власти и спокойствия. Я хочу не трястись над деньгами. Я хочу не бояться, что мне прилетит нож в спину из-за абстрактных словечек типа «Барон», «Граф» или «Герцог». И уж тем более мне представляется дикой мысль о том, что какой-то хрен на троне может отобрать у меня всё и сослать в Сибирь.

Итак. Желания понятны.

Теперь о том, что есть.

Вся власть и все деньги в этом мире сосредоточены в руках аристократов. Проблема? Проблема. И ебать какая проблема, если разобраться. Помимо доводов, что я уже привёл, путь наверх по ступенькам иерархии залит кровью. И он, опять-таки, ведёт меня к тому, чего я не хочу. А не хочу я стать импотентом-невротиком, чахнущим над златом и не доверяющим никому.

Но выход должен быть. Должен же быть какой-то путь. МОЙ ПУТЬ. Изящный, элегантный, хитровыебанный.

Пу-пу-пу…

Я лежал, смотрел в потолок и думал. Лежал и думал.

Лежал.

И думал.

От мерного плеска Брусники в ванной я начал проваливаться в сон. Я лишь чутка сомкнул глаза, как белое с синим вновь закружилось перед моим взором и в этот самый момент…

– Эрцгерцог! – вскрикнул я, распахнул глаза и кинулся к телефону.