Текст книги "Не в этот раз (СИ)"

Автор книги: Максим Владимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Позитивный вариант, на самом деле, остался только один: пацан или вернулся в свою комнату, или вообще не выходил из неё. Я хмыкнул, оценив своё «пацан»: он так-то не младше меня! Так, раз уж я тут снова оказался, надо найти чехол для очков – просто чудо, что они до сих пор целы у меня…

Я вздохнул, посмотрев оценивающе на дверь, в которую предстояло идти, поморщился – взгляд упал на слишком ярко светящую лампу на потолке перед входом. А ведь это мне повезло ещё, что свет есть! Ведь электричество первым рубят, когда начинают тушить. Ну, или проводка сама раньше сгорит. Короче, кота за хвост тянуть не стоит… погнали!

Самым сложным оказалось заставить ивдельского подняться с пола и идти. Сам он решительно отказывался как-то реагировать, только невнятно скулил и вяло от меня отмахивался, а тащить его волоком я точно не был способен. Дышать в их спальне было нечем: кто-то открыл окно, и в него с улицы! натянуло столько дыма, что было как бы не хуже, чем в коридоре. Рассвирепев, я вскочил и что было дури зарядил пацану с ноги куда-то в район задницы, однако, не сработало и это. Так, стоп! Я же могу…

– Встал! Вперёд бегом марш! – ну вот, это же совершенно другое дело!

Пацан с буксом рванул с низкого старта, словно и не он только что отбивался всеми лапами, когтями и зубами. И почему я сразу воспользоваться Голосом не сообразил? Тем более, в таком выгодном варианте, когда ещё и вслух команда дублируется, так оно, похоже, несколько эффективнее выходит. И не спалят, если что. Я просто сказал, он просто послушался, ничего такого. Надо бы запомнить, полезная фишка.

В нашей комнате дышать было всё ещё как-то можно даже не только на полу, и мы оба первые несколько минут, ежесекундно кашляя, со свистом прокачивали через себя воздух. Противно тёплый, с дымом, но всё же не дым с воздухом! Или даже вовсе без оного. Сколько-то отдышавшись, я поднялся, подошёл к окну. Люди внизу заволновались, я выцепил взглядом пару, больше всего похожую на Игоря с Яном. Как бы им сообщить? После увиденного в комнате тавдинских, окно открывать мне как-то перехотелось… Пришлось несколько раз показать им сначала на себя, вглубь комнаты, а потом два пальца в победном жесте. Будем надеяться, поняли… а вот и пожарные! Нет, красную цистерну с водой и пеной я не увидел, зато на площадку упали синие отсветы мигалки. Ну всё, сейчас нас вытащат… я опустился на пол.

А вот вытащили нас далеко не сразу. Сначала, моргнув, отключилось электричество, но совсем темно в комнате не стало – с неба, как на заказ, светила полная яркая луна, рисуя романтичные дорожки на полу. Они, правда, постоянно плыли и колебались, когда перед нашим окном пролетали клоки дыма – похоже, где-то огонь уже вырвался и на наш фасад. Смотреть за работой пожарных мне не хотелось, но я подумал, что надо показать, из какого окна нас забирать, нехотя встал, залез на широченный подоконник и уселся в позе грустной девушки.

– Эй, как тебя… Ивдель! Ты там живой вообще?

Собрат по несчастью только возмущённо фыркнул. Очухался, это хорошо. Вообще, интересно, сколько времени прошло? Часов-то у меня так и нет, беда-печаль… Вот смеху будет, если окажется, что пожарные примчались, побив все нормативы – сколько там, 20 минут? А я тут жизнь проживаю, геройствам нет числа…

Снаружи стукнуло раз, другой, выглянув, я обнаружил лестницу, утыкающуюся в стену под окном. Почти сразу за стеклом показалась усатое лицо пожарного в шлеме, он делал мне какие-то непонятные знаки руками и периодически морщился от дыма. Присмотревшись, я сообразил, что он просит свалить с окна… пять сек!

Труднее оказалось оттащить от стекла ивдельского – он уходить ни в какую не хотел. Пришлось играть в эдаких сумоистов, оттесняя упирающегося пацана подальше, поэтому момент, когда и как пожарный вынес стекло и распахнул раму, я пропустил. Просто в какой-то момент осколки стекла перестали звенеть, пацан перестал вырываться, а сзади стукнула створка окна, и пахнуло морозным воздухом.

– Ну что, натерпелись, щеглы? – добродушно спросил усач. – Кто первый?

Пацан явно запереминался с ноги на ногу в нетерпении, и я посторонился, давая ему дорогу. Но когда они вдвоём неуклюже полезли вниз, не утерпел и высунулся – подышать.

Внизу ко мне сразу же с квохтанием подбежала какая-то тучная мадам, накинула на плечи одеяло, заодно обнимая, а у меня некстати совершенно закончились силы, так что я не смог не только высвободиться, но даже и протестовать. Пришлось стоять и терпеть, благо, долго это не продлилось – со мной жаждали пообщаться пожарные. Впрочем, их интересовал только один вопрос: не осталось ли там ещё кого на третьем, и, получив отрицательный ответ, они от меня отстали.

Зато пристала Раиса. Она развернула меня таким богатырским рывком за плечо, что я чуть не упал. Но не упал.

– Ну, Литвинов, – в бешенстве выдохнула она, – это твоя первая и последняя олимпиада!

А мне почему-то стало смешно. Секунду помедлив, я подумал: а какого хрена, собственно? И, не сдерживая себя, в голос рассмеялся.

Глава 10

Знаете, в чём преимущество битой жизнью копеечной сумки перед модными дипломатами? Уже догадываетесь, уверен. Её не жалко. Конечно, где-то в глубине души я испытывал чувство вины из-за своего злорадства, но рожи товарищей по команде, когда им сказали, что третий этаж выгорел полностью, надо было видеть. Видимо, открытая дверь на лестницу сыграла свою роковую роль… Или выбитое окно, которое, конечно, уже не было решительно никакой возможности закрыть.

Круче всех устроился мальчик Серёжа – мой одногодок, кстати – с которым мы вдвоём бедовали на третьем, пока нас не эвакуировали пожарные. Оказывается! он каким-то образом ухитрился всё это время таскать на себе свою сумку, почти такую же с виду, как и моя. И даже в окно вылезал с ней, как мне удалось этого не заметить – ума не приложу. Вот тут я, кстати, себя обругал за несообразительность: уж свою-то точно мог бы прихватить, пока ивдельский медленно и боязливо сползал по шаткой лестнице вниз. И даже вещи остальных парней мог бы повыкидать в то же окно быстренько, ситуация вполне позволяла. Но мне тогда больше всего хотелось подышать чем-нибудь, кроме дыма, и о бренном я не вспомнил. Ну и всё – пока огнеборцы героически бодались с основным пожаром в середине корпуса, наша дверь то ли открылась, то ли прогорела, и всем вещам пришёл бесповоротный каюк.

Хотя нет, насчёт Серёжиного чемпионства – ошибочка, лучше всех себя чувствовали девочки: они успели даже одеться в раздевалке на первом этаже. И тоже не сообразили: надо было им вынести (или хотя бы выбросить) всю остальную одежду на улицу… Впрочем, чего с них взять – их там и было-то пятеро всего. Взрослых – и то больше! В смысле, сопровождающих и сотрудниц интерната. Куда они смотрели, спрашивается? Чем думали? Сами-то – вон, все одетые!

В итоге, когда нас загнали греться в одноэтажную пристройку лыжной базы, все пацаны щеголяли в одинаковых накидках из клетчатых интернатовских одеял, которые притащили с какого-то склада, судя по затхлому запаху. В этом бункере было даже сесть негде, кроме как на холодный бетонный пол, потому пришлось слоняться между рядами, разглядывая стоящие вертикально лыжи. Интернатовские, к слову сказать, жили в этом вопросе вполне себе неплохо – я б с лёгкостью подобрал себе пару-тройку «комплектов мечты»! Даже чистый пластик вполне был представлен, не говоря уж о полупластиковых – обычные для нас «дрова» встречались совсем редко. Правда, ближе к выходу были сосредоточены комплекты довольно неприглядные, порядком поюзанные, часто – составленные из разных лыж, значит, вполне может оказаться и так, что всё это пластиковое счастье у интернатских проходит мимо рта.

К счастью, долго там куковать не пришлось, подали шикарный «Икарус», мы все в него с воодушевлением загрузились, но тут пожарные снова решили поговорить. На этот раз, их интересовали обстоятельства возгорания и описание процесса нашего спасения, под протокол. Отдуваться пришлось нам с Игорем и какой-то тётке из местных. Точнее, сначала-то отчитывался только Игорь, но он довольно быстро перевёл стрелки на меня – пришлось вылезать из тёплого автобуса на мороз, да ещё и выдержать по дороге словесную баталию с Раисой Ивановной, которая никак не хотела осознать, что я собрался не за очередными неприятностями персонально для неё. И не по своей воле даже. Интересно, где вторая сопровождающая? Она вроде поадекватней…

Надолго нас не задержали, слава богу, поскольку всё-таки одеяло – неважная замена верхней одежде. Вопросы задавал один из пожарных, второй записывал, а за их спинами стоял незнакомый мужчина в понтовой дублёнке. За всё время он не произнёс ни слова, зато слушал так внимательно, что я даже забеспокоился и начал тщательно обдумывать свои слова – как бы чего не вышло! Вряд ли он из пожарных – те все в униформе, даже явное начальство, которому в огонь лезть уже по возрасту никак не положено. Значит, кто? Ну контора же, ясен пень… Но «третий лишний», вопреки моим опасениям, никак себя не проявил. Когда мы окончательно погрузились в автобус, вслед за нами заскочил и этот непонятный гражданский, но вглубь автобуса не пошёл, а наклонился к водителю и что-то зашептал ему на ухо. А дальше я просто заснул.

* * *

Тот самый мужик в дублёнке меня и разбудил, тут же приложив палец к губам – тише. Zitti, zitti. Я обнаружил, что почти все пацаны уже встали и тихонько пробираются к выходу, а вот девочки и сопровождающие-женщины спят. Мы с Игорем и Яном были последними, кого дублёночный разбудил, потому что сидели на заднем ряду – Ян занял нам место, пока мы с Игорем удовлетворяли любопытство пожарных. Впрочем, беспокоился он зря, мест в Икарусе было с лихвой.

Проходя мимо Раисы, я поразился тому, как она некрасиво спит – злое, всё какое-то перекошенное лицо, рот открыт, позволяя увидеть две стальные коронки на коренных зубах, выбившаяся из-под шапки прядь прилипла ко лбу… хорошо, хоть не храпит. Прямо захотелось рявкнуть ей в ухо – moviamo a vendetta! Или вовсе Голосом, чтоб только она слышала! Но это всё глупости, конечно, ничего такого я делать не буду.

Привезли нас, оказывается, в ЦУМ. На улице уже почти рассвело – около восьми утра, значит, плюс-минус. Магазин-то, однако, по-любому ещё закрыт – зачем мы здесь, спрашивается? Неизвестность продержалась недолго: одна из дверей с тонким скрипом открылась, и нашу организованную толпу впустили внутрь. Там дублёночный толкнул короткую речь, по смыслу – «не курить, не сорить и по пастбищу не разбредаться!», и мы потянулись куда-то в глубину торгового зала, где на нас накинулись сразу несколько не по-утреннему активных женщин. Слава богу, девочек с нами не случилось, поэтому буквально минут через десять мы все стали несколько пришибленными обладателями сразу двух фетишей текущего времени: финских «дутых» курток и «дипломатов», внутри которых что-то болталось. Лично я, сразу сообразив, как нам попёрло, договорился с обслуживающей меня продавщицей и куртку урвал с расчётом на то, что летом вырасту сантиметров на десять, потому для меня она была дутая в квадрате. Хулиганы так и носят, кстати – уж не потому ли, что в такой человек выглядит больше? Шире, во всяком случае. Поговорку про громче падающий большой шкаф тут ещё никто не знает пока, пацаны вполне ранжируются по росту и прочим измерениям: чем больше – тем авторитетней!

Как-то так вышло, что всем нормальным людям дутыши выкатили тёмных цветов – чёрные и синие, и только мне досталась ярко-оранжевая. Сначала я вроде порывался спросить – что со мной не так? Нельзя ли мне как всем, обычную? Но сначала спросить было не у кого – все продавщицы разом куда-то делись, а потом я уже и передумал. Никогда не любил камуфляж, если вы понимаете, о чём я.

Когда шум выбора стих, с разных сторон подошли строгие молодые люди в одинаковых коротких пальто цвета «мокрый асфальт». Наше стадо выгнали на свободный пятачок в центре торгового зала и кое-как сбили в подобие компактного строя о трёх шеренгах. Я по традиции попытался затеряться в заднем ряду – не люблю мозолить глаза начальству, но организаторы бдили, мой манёвр был замечен и моментально пресечён: нашу тройку (меня, Игоря и Яна) поставили в центр первой шеренги. Я между старшеклассниками смотрелся, не сомневаюсь, комично до последней невозможности! Да ещё и в дутике, даже расстёгнутом, быстро стало жарко, от чего я начал потеть, чесаться и вертеться, время от времени ощущая на себе недовольные взгляды охраны.

Хорошо, ожидание не затянулось, и откуда-то из глубины магазина быстрым шагом к нам подошёл смутно знакомый человек в массивных профессорских очках. Остановившись перед нами, он легко и гладенько толкнул речь – без бумажки! Особенно мне понравилось, как он непринуждённо сопоставил наши олимпиадные достижения с нашим же героизмом на пожаре. Типа, в здоровом теле здоровый дух, ага. Ну, или наоборот. Когда слова у него кончились, он косо взглянул на стоящего рядом свитского, и тот, не медля, извлёк из-за спины папку и небольшую чёрную коробочку. Слабо прямоугольную, почти квадратную – да-да, у меня профдеформация. Математическая, в начальной стадии. Кстати, судя по скорости реакции, чин нас посетил немалый!

Поначалу всё пошло вполне прогнозируемо: Игоря и Яна наградили почётными грамотами – за отвагу на пожаре. Лучше бы дали медаль! С такой же формулировкой. Можно даже позже! Хоть и не мне, а всё равно было бы приятнее. Хотя, признаюсь честно, что-то такое внутри слегка укололо – а я как же? Совсем ни при чём, что ли? И выход – «мой», и в дым я первым полез, и за пацаном вернулся, вытащил его из спальни с битым окном – а точно он бы пожарных там дождался? А нашли бы они его там?

Но я тут же задавил в себе это нехорошее чувство, логически объясняя поражение в правах тем, что меня самого пришлось спасать по лестнице. Вполне вероятно, что я в реляции пожарных прохожу наравне с Серёжей – а что, всё стройно: двое младших запаниковали, не сумели удержаться в группе, застряли в спальне, пришлось проводить операцию по эвакуации. А что на самом деле я… ладно. Чёрт с ним. Не в этот раз.

– Но одного из вас хотелось бы отметить особо. По поручению Свердловского областного комитета КПСС, выражаю благодарность ученику, – тут чиновник прервался и посмотрел в папку, – 6 класса Кедровской средней школы Литвинову Грише…

Ой. Что? Это что – я? Всё-таки, я тоже?

– … за мужество, отвагу и самоотверженность, проявленные при эвакуации школьников из горящего здания. Также Григорий награждается наручными часами, – в этот момент чиновник на мгновение прервался, и к нему тут же прильнул стоящий рядом охранник, шепнул на ухо, тихо, я расслышал только «Юрий Владимирович, вон…». Меня мгновенно осенило: Юрий Владимирович – да это нас новоназначенный Первый посетил! А может, даже и не назначенный ещё!

Петров улыбнулся, посмотрел мне в глаза и движением кисти подозвал к себе. А когда я на подошел, протянул руку для пожатия, сильно сдавил мою, тряхнул, и вот тут я отчебучил кое-что, неожиданное даже для себя самого. А именно – в ответ на его «Поздравляю!» вполне себе нагло выдал:

– Спасибо, Юрий Владимирович! И я вас тоже!

И, видимо, я это как-то так убедительно сказал, что Петрову и в голову не пришло считать это просто оговоркой оробевшего мальца, поскольку меня моментально увели вместе со всеми присутствующими свитскими куда-то вглубь торгового зала, подальше от остальных школьников.

– Ты меня тоже? – испытующе глядя поверх очков, спросил Петров, предварительно присевший на квадратный пуфик, какие ставят в обувном для удобства примерки.

– Ну да, – со вздохом ответил я. – Простите, не подумал, что официально не объявлено ещё.

Взгляд Первого ощутимо потяжелел, и я заторопился:

– Я просто с предшественником вашим тоже знаком, а тут такой случай, – помедлив, я решил посыпать голову пеплом: – загордился… не каждому ведь такое выпадает в жизни – с двумя Первыми за руку… Но я ж только вам! И без подробностей! Там никто не понял ничего!

– Предшественником… – задумался Петров. – Погоди, а как фамилия твоя? – я ответить не успел, ему тут же подсказали на ухо. – Литвинов? Из Кедрового? Отец – строитель? – я кивал в ответ на каждый из вопросов, и Юрий Владимирович отошёл, опять начал улыбаться. – Понятно тогда. Знакомы с отцом твоим, приходилось пересекаться. Но ты, раз такой информированный, должен уже понимать, что о некоторых вещах знать лучше молча!

Я снова принял наигранно виноватый вид, и Петров рассмеялся.

– Ладно, молодец, что на пожаре не растерялся, – показал пальцем на коробочку с часами, которую я так и держал в руках, – носи на здоровье!

– Спасибо! – ответил я, на этот раз в голос, искренне и совершенно без какого-либо подтекста.

* * *

Саму олимпиаду я запомнил плохо.

Из ярких пятен – фурор в компании девочек и сопровождающих, который мы произвели своим видом в модных куртках. Первая же, случайно проснувшаяся, когда мы тихонько, гуськом тянулись по проходу автобуса, подняла такой визг, что лично у меня заболели уши. Уверен, некоторые… да что там «некоторые» – все! Все девочки пожалели, что на злосчастный третий этаж поселили не их!

На самой отборке я словил окно просветления и накидал всё, на что был способен, часа за полтора. И это здорово, поскольку дальше стала болеть голова. Поняв, что более я на конструктивные действия не способен, я облегчённо вздохнул и принялся механически перебеливать решённое.

Хорошо помню, что где-то класса с восьмого я завёл традицию: перед олимпиадой не завтракать, зато уже на самом туре, после первой «взятой» задачи, съесть маленькую шоколадку. Верилось мне тогда, что это подстёгивает работу мозга. Шоколадки эти я заготавливал заранее – в основном, из новогодних подарков, на олимпиаду привозил уже развёрнутыми, чтоб не шуршать фольгой. Тут вспомнил про это за пару дней до выезда, решил основать традицию на пару лет пораньше и распотрошил свои запасы – шоколадки, правда, не нашлось, но была «Пальма» – это такой советский суррогат под стыдливым наименованием «сладкая плитка». Исходил из того, что сахара в них одинаково, а что ещё от неё требуется? Но съесть всё равно не смог: стоило только почувствовать вкус, как чуть не вывернуло, пришлось спешно выплёвывать в кулак. Обедать и подавно не стал, выпросил у столовских тёток только стакан крепкого сладкого чая отдельно.

Сдался я первым из своей аудитории, и, как выяснилось, напрасно: пока ждал сбора команды, успел наслушаться всякого от Раисы Ивановны. Она, оказывается, пребывала в полной уверенности, что я полез наверх исключительно из хулиганских соображений и – цитата – «дурацкой бравады». Больше того, даже в первый раз нам нечего было и думать пробираться через дым, «воспитанные дети» должны дисциплинированно сидеть и ждать, пока взрослые их вытащат. Поначалу я попытался приводить какие-то рациональные аргументы, но быстро сдался и тупо ждал хоть какого-то изменения обстановки, не обращая на бесконечное «бу-бу-бу» никакого внимания.

Потом было единодушное «Не-е-е-ет!», с которым мы всей нашей «погорельческой» бандой дружно отказались от экскурсии – всем очень хотелось спать, а меня так и вовсе после «обеда», даже такого редуцированного, как мой, начало мутить. Несильно, но, блин, неуклонно, так что, кататься сколько-то там часов по городу в тряском автобусе… увольте.

На ночёвку всех погорельцев привезли в гостиницу Урал, поскольку интернат для проживания стал решительно непригоден, а что-то новое, судя по всему, подобрать не успели. Всю нашу группу поселили более-менее компактно, только меня одного затолкали на другой этаж даже, в номер к двум посторонним мужикам. Но мне и тут свезло – один оказался из Кедрового, другой – из соседнего района, и оба были шапочно знакомы с моим отцом, так что, меня тут же попытались накормить, от чего я решительно отказался, и уложили спать, пообещав отзвониться к нам домой с кратким пересказом моих приключений.

На следующее утро я еле встал. Хорошо, заранее договорился с командировочными, чтоб они меня подняли, поскольку никто из сопровождающих моей побудкой не озаботился. Финал вообще провёл будто в тумане, помню только, как старательно перекатывал условия, чтобы порешать их потом, дома, и всё боялся записи где-то забыть или сдать вместе с работой. Точнее, вместо работы: состояние было настолько мутным, что ни малейших иллюзий я не строил и изначально даже не собирался что-то решать и сдавать. Однако, когда всё «запланированное» было сделано, времени, по ощущениям, осталось ещё навалом. Не идти же опять к Раисе? Поразглядывав недолго окружающую обстановку, я как-то случайно зацепился взглядом за свои каракули, заинтересовался сначала одной задачей, потом другой… в итоге, что-то там понаписал и сдавал вполне пристойную стопку листов, мимолётно посетовав про себя на чёртов пожар – без него явно отстрелялся бы получше. Понятно, что сколько-то серьёзного результата показать я бы и в нормальном состоянии не смог, так это и не обязательно: олимпиада у меня первая, рассчитывать на победу было бы наглостью. Не в этот раз.

На разбор наши сопровождающие дамы (районовская тоже «нашлась») оставаться не захотели, пришлось сразу после сдачи работ тащиться на автовокзал, поскольку на обратную дорогу «спонсор» автобусом нас не осчастливил. Нытьё Раисы началось в трамвае, продолжилось на вокзале и в автобусе, и я сам не поверил, что сумел не сорваться, когда сопровождающие вышли, даже не дотянув остаток команды – меня и ту самую девчонку из десятки – до конечной. Мы вообще остались вдвоём в автобусе после Химзавода, даже удивительно – там вообще-то народу немного живёт, самый населённый микрорайон у нас Семь Камней, потом Порт. А тут надо же – два человека всего.

Кто и как встречал в Кедровом – я толком и не понял. Первой, ясно, увидел маму, дёрнулся к ней, обнял, уткнулся лицом в холодное пальто. Вспомнил, отстранился чуть-чуть:

– Мама, там ещё девочка одна из команды, Марина. Ей, наверное, тоже в Порт – она в десятке учится. Вы на машине?

Мама погладила меня по голове:

– Мы на машине. И её тоже вон встречают уже, не беспокойся. Поехали домой.

Потом – провал. Только когда меня разбудили возле дома, обратил внимание, что машина не папина – Волга, старая двадцатьчетвёрка, но не такси, чёрная. Мелькнула ленивая мысль: «Неужели папе на работе наконец-то выделили легковую?» – но этот проблеск сознания был последним в этот день.