Текст книги "Не в этот раз (СИ)"

Автор книги: Максим Владимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Глава 8

Мороз с утра оказался неожиданно кусачим. И ладно бы идти, но мне пришлось долго – полчаса? – перетаптываться перед входом в десятую школу: автобус, явно предназначенный для поездки, был закрыт, а внутрь здания меня не пустили, потому как я имел неосторожность сказать, что не учусь здесь, а просто хочу погреться. Потом-то я сообразил, что надо качать права, звать старших и прочая, но дежурные на входе и неожиданно примкнувшая к ним техничка просто не стали меня слушать. Вот только на днях вспоминал про то, как тут все замечательно относятся к детям – и на тебе…

В итоге, когда обычные ученики разбежались по классам, а массивные двери школы выпустили жидкую группу олимпиадников, я был капитально на взводе. В частности, всерьёз рассматривал вариант дождаться хоть какое-то начальство, высказать всё – можно даже матом! – а потом гордо развернуться и уйти домой. Однако, ситуация внезапно повернулась совершенно неожиданной стороной. Сначала вышедший откуда-то со стороны водитель завёл автобус и подал его к самому крыльцу. Потом пятеро школьников наперегонки заскочили внутрь, видимо, с целью побороться за передние места. Но самое интересное случилось дальше: из дверей вальяжно выплыла тройка женщин в годах. Мимо меня они прошли как мимо пустого места, но привлекать к себе внимание я не стал, уж больно интересные вещи они говорили:

– И вовсе некуда вам спешить, Раиса Ивановна, – уверенно вещала крупная дама с высоченной причёской в фиолетовых тонах. – Эти молодые из первой школы вообще с ума сошли, засунули вам шестиклассника! Сейчас его ждать придётся, вот посмотрите. Хорошо ещё, если он не заблудился тут где-нибудь, а то поедете за ним домой!

– Зачем нам вообще шестиклассник? – презрительно оттопырив губу, спросила самая молодая из них. – Что он там нарешает? И уж если так, почему было не взять кого-нибудь из нашей школы? Какая разница? Понятно же, что сначала будет 20 человек из «девятки», потом остальные свердловские, потом Тагил, Каменск, Первоуральск и только потом, может быть, мы…

– Да ладно вам, Раиса, – покровительственно возразила третья. – Мальчик ведь выиграл здесь. У старших выиграл. Я смотрела работу – очень чётко всё решено. Да вы же сами её проверяли, у вас же районка проводилась!

– Не помню я никаких вундеркиндов… – пробурчала молодая. Ну, как молодая – самая молодая из присутствующих. А так-то сороковник она отметила точно, и давненько.

Моя злость сменилась жгучим желанием «показать им всем». Поэтому, качать права я не стал, а тихонько, бочком-бочком просквозил мимо увёкшихся беседой мымр и скользнул в автобус. Внутри шифроваться уже смысла не было, и я громогласно поприветствовал всех присутствующих:

– Всем привет! Я Гриша, – и молчание было ему ответом, да.

Только пожилой водитель кивнул, усмехнувшись в седые усы, и повёл рукой в сторону салона: садись, мол, где нравится. Места было достаточно, несмотря на то, что заводчане модифицировали салон, демонтировав для каких-то своих нужд все сиденья из задней части автобуса. Ясно, была занята одиночная сидушка напротив водителя, на которой восседал старшеклассник, чрезвычайно гордый этим фактом. Ну и зря, по-моему – самое неудобное место. Ещё пара мальчиков сидела справа у двери, а за водителем – девочка и мальчик, каждый на своём ряду.

Я скинул с плеча свою сумку и тут же поймал пренебрежительный взгляд девочки. Чего это она? Но оббежал взглядом парней и догадался: ну конечно, не «дипломат»! В это время все почему-то умирали по этим дурацким чемоданчикам, и я-прошлый, если честно, не исключение. Эти неудобные пластиковые гробы были розовой мечтой любого школьника, особенно тех, кто постарше. Отцу где-то достали-подарили вообще люксовый, кожаный, мягкий и гладкий, чёрный и запредельно роскошный, но повседневно он им не пользовался – долго ли такое чудо протянет на советской стройке? Пару раз, помню, он брал «свою прелесть» в командировки в Москву, а всё остальное время кейс тихо пылился в шкафу. Папа предложит его мне, когда я поступлю в институт в Москве и поеду учиться, но к тому времени писк моды уже пройдёт, а я накоплю достаточно ума, чтобы равнодушно отказаться.

Я таскал в школу сумку с ремнём через плечо из паршивого коричневого дермантина. Она к этому времени пережила уже многое: и в воде тонула, и с ледяной горки на ней скатиться, когда фанерки под рукой нет – как «здрасссте», и чернила из ручки внутри протекали, и боёв «все против всех» в послужном списке – несчитано… Была она уже прилично потёртой, мягко говоря. А вот все трое пацанов в салоне бережно держали на коленях именно дипломаты. У четвёртого, урвавшего себе отдельное сиденье, дипломат тоже был, но парень уложил его на панель справа от себя. Я скептически хмыкнул, прошёл в салон и демонстративно перекинул ремень сумки через поручень сиденья – и не упадёт, и держать не надо.

Когда компания милых дам, сократившаяся до двух голов, сунулась в салон, я мог с чистой совестью изображать, будто я тут уже давно. Аж корни корни пустил. Сначала меня опять не заметили, но стоило молодой помянуть «шестиклассника» – на сей раз уже с чётко различимыми истеричными нотками – как девочка встрепенулась, наклонилась к проёму двери и что-то прошептала. Училка осеклась на полуслове, взобралась по лесенке в салон, недоверчиво посмотрела на меня.

– Как там тебя… Литвинов? Из первой школы?

Я не стал открывать рот, чтоб случайно не вырвалось чего лишнего, и просто кивнул. Внимательно глядя ей в глаза. И она смутилась! Откашлялась, выдохнула, позвала вторую. Наскоро представились – вторая тётка оказалась работницей районо, согнали пацанов с козырного сиденья у дверей – им пришлось пересаживаться на следующий ряд. Ну и тронулись, наконец-то.

* * *

Я в дороге всегда сплю. Тем более, что ехать нам далеко и долго – никак не меньше трёх часов, плюс ещё по областному центру сколько-то. Идеальная ситуация, казалось бы, даже несмотря на то, что сопровождающие учителя решили устроить нам всем ликбез по правилам поведения, распорядку и прочему, но мне-то это без надобности, я это всё много раз проходил. Но в этот раз заснуть решительно не получалось. И чем ближе мы подъезжали к Свердловску, тем больше я беспокоился, и поделать с этим ничего не мог.

Было тому несколько причин. Во-первых, за день до выезда у меня дошли руки всё же глянуть – что там в выданных материалах для подготовки к олимпиаде? И к ужасу своему обнаружил, что не могу решить ничего. Ноль. Пустота. Оказывается, знания – это вовсе не гарантия успешного решения даже школьных задач! Больше того, я попытался воспроизвести что-то из будущей повседневности и после нескольких попыток выяснил, что могу в лучшем случае бездумно водить ручкой по бумаге, не понимая в написанном ни бельмеса. В итоге – еду на олимпиаду, будучи к ней совершенно неготовым. Прекрасно. Может, и правда было бы бы лучше «потеряться»? С другой стороны, от меня всё равно никаких подвигов и не ждут, в самом плохом варианте – останусь при своих.

Потом-то я засел за недлинный список задач плотно, и даже сумел что-то победить, но… через боль. Наверное, примерно так, как и решал их тогда, в шестом классе. И тут плавно выходит на сцену «во-вторых»: ничего похожего я не помню! Даже поездку такую не помню. Когда мне наша математичка сказала «едешь на область», я как-то и не задумался даже – участвовал ведь больше десяти раз только в областных, по куче предметов, чего тут такого? А потом задумался и как-то стало мне казаться, что всё это было позже. Старшие классы – сто процентов, по три области каждый год. Ну и дальше, куда удалось пробиться. В восьмом – вообще четыре, ещё какая-то гуманитарная ересь затесалась случайно, по приколу решил скататься, но никаких лавров там не снискал. В седьмом тоже был наверняка, на скольких именно – хороший вопрос, уже не вспомнить, но ездил, гарантия. А вот шестой… Да с таким примечательным отъездом… неужели я правда мог такое забыть? Если моя теперешняя жизнь двигается не по тем же рельсам, что и прошлая, то это может значить, что цена моему послезнанию – грош ломаный. И, кажется, первый хороший камень на эти весы я скину уже скоро, по результатам этих выходных.

А ещё – я, похоже, непозволительно расслабился. Как-то нечаянно уверовал, что если я помню многое из своей уже взрослой жизни, то взрослый я и есть. А это не так! Мозги-то у меня – те ещё, шестиклассные. Им до моего привычного состояния – ещё расти и расти, и сами по себе они не разовьются, тренировать требуется! То есть, для того, чтоб понимать и использовать всё то, что я там, в будущем, знаю, мне надо пройти тот же путь, с годами и десятилетиями пахоты взахлёб. А бесплатно ничего не будет!

Другое дело, что всё-таки кое-что я теперь знаю лучше, чем в первый раз. И как бы это не отразилось на стратегии совершенно принципиальным образом. К примеру: для того, чтоб снова достичь прежнего уровня в точных науках, их придётся всерьёз учить. Но вот есть ли в этом смысл? Я ведь знаю, что никакой науки толком уже не будет, я банально не успею, ну либо рассчитывать на эмиграцию в девяностых, а уезжать я по-прежнему не хочу. Конечно, если бы СССР вдруг каким-то чудом сохранился, тогда вполне можно было бы двинуть к сияющим высотам советской науки, но…Я – вряд ли успею сделать хоть что-то, в лучшем случае – подправить траекторию чутка, но не развернуть, нет. А сам Союз железно обречён, не вижу иных вариантов.

Больше того, я же с самого начала нацелился использовать послезнание для заработков в девяностые? А потом уже можно делать то, что по душе. Так вот, тут вырисовывается вариант: а что, если направить стопы свои в IT? Я ведь и так туда пришёл, только по очень уж окольной дорожке, и ойти вышло с преобладанием научной составляющей. А можно ведь и не мудрствовать, а просто намыть денег в мутной воде девяностых – хоть на той же бирже, а после сделать соцсеть. Технически – элементарно, вопрос только маркетинга, но если деньги будут – то и проблем минимум. Верну стену вместо Дурова, хе-хе.

Но тогда упор на математику представляется сомнительным. А на физику с химией, которыми я занимался не меньше, и подавно. Зато надо давить на социальную составляющую – друзья, знакомые, контакты, чтобы быстро собрать команду, когда это потребуется. Ну и сами компы… хотя пока что у нас тут в этом смысле пустыня натуральная. И ещё долго так и будет. А вот тут уже, кажется, можно и подсуетиться! К примеру, воспользоваться знакомствами – неужели никто не сумеет подогнать компьютерный класс? Пусть не прямо сейчас, через год-два, но всё же? Разводить того же Ельцина не заключать Беловежские соглашения – очень сложная задача, сколько-то реальной не выглядит, если честно, а вот выпросить десяток терминалов – вполне подъёмно, как по мне. Про дядю Витю я уж и не говорю – лишь бы у него в принципе такая возможность была.

Итого: матику на пару лет оставляем, пусть и в несколько урезанном виде, всё-таки, олимпиадные успехи очень удобны в качестве своеобразной индульгенции в школе. Если ты – конкурентный хотя бы на уровне области, то можешь воротить почти что угодно, и всё сойдёт с рук. А через два или три года, когда в СССР начнут проводить олимпиады по информатике, есть смысл переключиться на них. До этого момента нужно наработать актуальный для нынешнего времени опыт в этой теме, чтоб не сливать позорно первую свою область по инфе, как это случилось в «прошлой попытке». Между делом – пашем в жизни общественной: чтоб я всех знал и меня все знали. Идеально – если с лучшей стороны.

Найденный проблеск решения сказался положительно: я всё-таки заснул.

* * *

Проснулся я от толчка в плечо от пацана из соседнего ряда – приехали. Сопровождающие, перебивая друг друга, визгливыми голосами повторяли накачку из разряда «за всё хорошее и против всего плохого», но я почти и не слушал: здание школы-интерната, во двор которой наш автобус заехал, было хорошо знакомо. Я бывал здесь много раз. Кстати, по легенде-то мне ничего тут знать не положено, надо бы поаккуратнее. Или никому в голову столь сложносочинённые вопросы прийти не могут? На всякий случай поберегусь, всё же.

– Мальчики будут ночевать все вместе, скорее всего, на третьем этаже, – вещала Раиса. – В два часа обед, в шесть ужин. Сегодня никаких мероприятий не запланировано, время самоподготовки. Из корпуса не выходить! Особенно это тебя, Литвинов, касается – тебе лучше даже по этажу одному не ходить, а то ещё заблудишься.

Удержаться от презрительной гримасы было куда сложнее, чем перетерпеть смешки со всех сторон. Даже водитель не утерпел и высунулся из-за своей загородки. Впрочем, когда мы встретились взглядами, подмигнул он мне вполне доброжелательно. Что ещё приятнее, я не услышал никакого подтекста в реплике самого старшего парня, который сидел на блатном месте впереди:

– Всё будет хорошо, Раиса Ивановна, мы справимся. Не в первый раз!

В этом интернате общая раздевалка размещалась на первом этаже, шкафов в казармах… ой, простите, спальнях! не предусматривалось. Впрочем, мы приехали, видимо, раньше всех, внутри гулкого холла было почти пусто, за исключением пары дежурных старшеклассников в парадной форме, сидевших за партой напротив входа. Раиса с районошной дамой пошли к ним, а нам велели пока что раздеваться. Я и в автобусе сидел дальше всех, и после прижиматься к коллективу особо не стремился. Соответственно, в раздевалку зашёл последним. Ещё и повернул сначала не туда, пришлось искать, хоть и непонятно – оно мне точно надо было? В результате, вышел последним, даже Раиса уже записалась на входе и подошла к нам. Поймал на себе взгляды сразу всех – ну что опять не так? Оглядел себя быстро, потом давнул косяка на «товарищей по команде» и сразу всё понял: я был единственным, кто надел школьную форму. И единственным пионером вдобавок – галстук я повязал автоматом, будто в школу собирался. Даже девочка – по-видимому, семиклассница – уже щеголяла комсомольским значком.

А – пофиг. Я демонстративно перекинул через голову ремень сумки (чёрт, очки чуть не слетели!) и как можно более жизнеутверждающе заявил:

– Готов! К борьбе за дело… – и пусть кто-нибудь попробует возразить.

Спальня показалась вполне знакомой. Конечно, подробности изрядно из головы подвыветрились, но антураж никак не забудешь: «взлётка», ряды кроватей (спасибо, что не двухэтажных!), бельё уже заправлено. Из мебели – только тумбочки. У дальней стены есть пара столов, но на такую толпу это ничто, младшим можно и не пытаться, проверено. Запах… очень такой, характерный. Преобладает хлорка, но и прочего намешано немало, не подумайте только, что благородное чего – розы, или, там, лаванда. Я, правда, всё равно не знаю, как она пахнет… но готов спорить – здесь точно что-то другое, мда.

У окна напротив входа несколько кроватей были заняты, с одной из них нам навстречу поднялся невысокий, но очень крепкий парень.

– О, очередные участники забега подтягиваются, физкульт-привет! Чо-как, откуда будете?

Наш старший довольно решительно выступил вперёд, хоть габаритами крепышу явно уступал.

– Кедровый. А вы откуда?

– Таги-и-ил! – с готовностью выкрикнули сразу все, лежащие на кроватях.

Меня аж передёрнуло – нехорошие ассоциации у этого лозунга, слава богу, что только в далёком будущем. Сейчас-то тут всё ванильно должно быть до невозможности – контингент не тот, решительно. Мало того, что нафильтрованы ботаники – область же, два этапа позади, случайных людей уже нет, так ещё и наука самая теоретическая из возможных. Всякие персонажи мне встречались и в физическом «треке», и на химии, но вот в математике – никогда и ничего. Даже удивительно, где это в Тагиле такого крепыша нашли. Я присмотрелся – может, это вообще сопровождающий? Да вроде нет, школьного возраста парень. Вон и значок комсомольский на отвороте, правда, по-хулигански прицеплен, с креном на 90 градусов почти.

Тут в комнату зашла ещё одна команда, и мы не без облегчения рассосались по свободным кроватям. Там наш старший, велевший называть себя Яном (Ваня, небось, просто модничает) провёл короткую летучку – всё по делу, не придерёшься. Мы перезнакомились заново между собой и с тагильчанами, правда, я сразу же все имена забыл. За что сам себя и обругал тут же: это косяк, чистой воды, пора уже вставать на правильные рельсы и всё-всё записывать, если запоминать не получается. Хотел контакты? Ну вот же они! Впрочем, время у меня ещё есть. И даже задачки порешать можно до обеда. И после. Не время сачковать!

Глава 9

Спалось опять плохо – мутно, нервно, даже пришлось встать и наощупь, чтоб окончательно не проснуться, вытащить одеяло из пододеяльника – жарко. Видимо, поэтому я открыл глаза и опустил ноги на пол буквально в ту же секунду, когда кто-то в нашей спальне прокричал истерически: «Пожар!». Помещение тут же наполнилось гомоном и движением. «Да тут и до паники недалеко!» – отметил я, лихорадочно одеваясь. Впрочем, я такой был не один – старшие пацаны тоже не тратили времени зря, а кое-кто так и вовсе успел уже полностью экипироваться. Или они просто ещё не ложились?

Одевшись, я двинул к двери на разведку. По пути отметил, что крепыш из Нижнего Тагила и наш Ян что-то довольно активно обсуждают. Ян проводил меня взглядом, но ничего не сказал. Зато высказался нервно одевающийся пацан с кровати возле двери:

– Куда лезешь, сопляк? Хочешь дыму напустить побольше? – на этот истерический взвизг я только пожал плечами, не более.

Дверь, однако, распахивать передумал – стало понятно, что риск напустить дыма действительно есть: из щели верхнего притвора вилась белая остро пахнущая ленточка. Но вдруг до пола ещё не дошло? Не обращая внимания на вопли всё ещё неодетого парня, я присел на корточки и приоткрыл дверь чуть-чуть, на ладонь. Отлично, так я и думал: дым только под потолком, там – белая непроглядная муть, а вот снизу – просто темно. На корточках даже и не пахнет почти.

– Да, дверь реально лучше не трогать, – спокойно произнёс парень из Тагила из-за моего плеча.

Как он так неслышно подкрался-то? Я встал и повернулся.

– Я Игорь, – видимо, не очень рассчитывая на мою память, ещё раз представился крепыш. – Ты собрался уже? Молодец. Иди посиди на кровати пока, всё равно идти некуда.

– Почему некуда? – вырвалось у меня.

– Потому что горит там, где лестница.

Игорь, убедившись, что я держу себя в руках, тут же отошёл и начал успокаивать ещё какого-то пацана из младших. Оглядевшись, я понял, что все старшие, кто был уже одет, заняты тем же. Интересно, кстати, а почему с нами ни одного сопровождающего нет? Видимо, я сказал это вслух, потому что Игорь, вернувшийся к двери, мне ответил:

– Кто их знает? Наш должен был с нами ночевать, но он нам сразу сказал, что не придёт. Может, кто-то есть с той стороны лестницы.

– А у нас здесь тоже ведь ещё спален много, может, там взрослые есть? – спросил кто-то.

– Нигде нет, – отбрил Игорь. – И вообще, кроме нашей только одна спальня занята, напротив. И там пять человек всего, из Тавды и ещё откуда-то.

– А если в окно?

– Не вариант, – мотнул головой уже Ян. – Сам посмотри: этажи высоченные, у нас третий, внизу даже сугробов нет – почистили. Без ног останемся. Да и как окно открывать? Тут же броня, сам посмотри, с постройки, небось, ни разу не трогали.

– А так сгорим! – истерично выкрикнул кто-то из младших, и Ян немедленно утянулся в ту сторону.

И тут я вспомнил. Когда-то, уже в старших классах, я ночевал на области в этом же интернате. И кто-то из старых олимпиадных знакомых взял меня на слабо – сходить в гости к девочкам! Девочки размещались на первом этаже, вход в их крыло стерегли церберы из работниц интерната, задача изначально выглядела совершенно нерешаемой. Видимо, поэтому я довольно легко согласился. Олимпиада была по физике, руки у нас были заточены вполне прямо, потому отключить свет в холле труда не составило. В поднявшейся панике мы сумели просочиться через первый пост, но далеко уйти не сумели: свет включили как-то очень уж оперативно. Пришлось бежать куда глаза глядят, попадаться решительно не хотелось. На бегу мы решили, что попробуем заскочить в любую из спален, заблокировать чем-нибудь дверь, а пока ломают – выскочить в окно. На нашу беду, все спальни были заперты, подалась только предпоследняя дверь. И мы оказались на лестнице.

Лестницей явно не пользовались – там было пыльно и темно. Но свет всё же пробивался с улицы сквозь маленькие мутные окошки, и мы медленно, чтоб не шуметь и не переломать ноги, двинулись наверх, в расчёте добраться до нашего этажа, а там ищи ветра в поле! Однако, прилетела птичка обломинго: площадка третьего была заставлена старой мебелью. Это бы ничего, но дверь блокировал здоровенный шкаф. Места было мало, встать негде, взяться толком не за что… короче, отодвинуть его мы не успели и были пойманы на месте преступления. Тогда только чудо спасло нас от расправы… А вот сейчас цена вопроса несколько выше, да и нас много – неужели не справимся? А, может, там и мебели пока никакой нет – всё же, несколько лет впереди?

– Игорь, – я подёргал старшего за рукав, – отсюда есть выход.

Он помотал головой, повернувшись ко мне.

– Нет, мы проверяли с пацанами, ещё днём, до того, как вы приехали. Там только спальни. Такие же двери, как и у нас. И закрыто всё.

– Ну и что, – я настаивал. – Предпоследняя ведёт на лестницу!

– Прям предпоследняя? – недоверчиво наклонил голову Игорь. – Откуда знаешь?

Моё «неважно!» слилось с чьим-то «надо ждать пожарных!». Игорь повернулся в ту сторону:

– Пожарных мы можем и не дождаться. Нас много, мы высоко – сколько ждать придётся? И мы ж не одни тут! А что будет, когда дым пойдёт сюда? Нас тут 14 человек на две форточки! Чем дышать будем? Я за то, чтобы попытаться выйти, – он опять повернулся ко мне, – если, конечно, ты уверен.

Я кивнул:

– Уверен, – хотя где-то внутри ворохнулось что-то тёмное, хатаскрайное.

Следующая фраза Игоря оказалась для меня предельно неожиданной:

– Тогда командуй!

С другой стороны – а что такого? Не отказываться же? Прокашлявшись, я отправил всех товарищей по несчастью искать воду и тряпки, из которых можно было бы сделать повязки на лицо. Тряпки худо-бедно нашли все, а вот с водой случился затык: в спальне её не было. Почти – на подоконнике стоял забытый графин, правда, на две трети пустой. Самым лёгким решение проблемы было бы для пионеров: перевернул галстук – вот тебе и маска. Вот только пионер здесь один – я, а мне-то как раз эта повязка нужнее всех, я проводник, тут полумерами не обойдёшься… Остальные тоже как-то извернулись при помощи рубашек и футболок. Капитально намочили тряпки только четверым: мне, как проводнику, двоим самым мощным старшеклассникам, которые должны были открывать дверь и освобождать проход, и Яну, который вызвался выдернуть пацанов из комнаты напротив.

Когда все с виду были готовы, я в голос подал команду:

– По порядку номеров… рассчитайсь!

Стоявший рядом со мной парень вздрогнул от неожиданности и даже чуть отшатнулся, но так среагировали не все – клянусь, я слышал смешок! Однако, рассчитались, последним выкрикнул свой номер я – четырнадцатый.

– Ещё раз план, – командовать мне начинает нравиться! – Бегаем по коридору только согнувшись! Если почувствовали, что дышать нечем – падайте на пол и ползите на четвереньках! Внизу воздух ещё есть. Всем понятно? – обвёл глазами присутствующих, особенно тех, кто помладше.

– Сначала стартую я, искать последнюю дверь. Смотрю – получится вообще что-то или нет… если сразу совсем никак – вернусь. Через минуту – Ян, к тавдинским. Дверь после выхода сразу закрывать! Через две минуты – Игорь с Мишей, команда расчистки эвакуационного пути. Встречаемся с вами у двери на лестницу, так? – старшеклассники кивнули. – Парни открывают дверь, я возвращаюсь сюда за остальными. Ну и Ян уже тоже будет готов к тому времени, наверное. Всем понятно? Все согласны? Вопросы, пожелания?

Вопросов не оказалось. Игорь взялся за ручку, я сдёрнул очки, сунул их в карман, согнулся в три погибели, замотав лицо чьей-то мокрой футболкой, а Ян выкинул в воздух три пальца. Два. Один. Пошёл!

Несмотря на все мои уверенные умствования насчёт «внизу воздух есть», в коридоре я чуть не выпал в осадок. В горле немедленно запершило так, что только мой многолетний опыт страданий от аллергии позволил удержаться от панического желания немедленно запятиться обратно в дверь спальни. Ну и ещё чувство глупой гордости, наверное… Как бы то ни было, я рванул по коридору. И немедленно влетел в стену! Пытаться что-то рассмотреть нечего было и думать, я зашарил руками, но толку от этого тоже было примерно нисколько. Взяв себя в руки, сообразил, что побежал не вдоль коридора, а поперёк, и, видимо, упёрся в противоположную сторону. «Дурак! – обругал сам себя, – надо было вести по своей стене рукой!». А мне ведь ещё и двери считать надо – как иначе возвращаться?

Но тут сзади-слева приоткрылся проём, выпуская Яна, и свет из спальни пробился через дым. Я сразу сориентировался: пробежал только одну дверь. Запоминаем – одна. Повернулся, согнулся, почти прыжком добрался до противоположной стены и ударил по ней кулаком. Помчали! Краем сознания уловил сначала сильный удар а потом хлопок двери – это Ян, всё по плану! У меня вот только пока… четыре… пять…

Все мы сильны задним умом, да. Вот что стоило руку ещё и вперёд выставить? Тогда не долбанулся бы с разгону башкой в стену! Одна радость – тут особо не разбежишься. Но шишак будет эпичный! А ведь парни-то уже бегут, топот слышен… Эта простая мысль меня подбросила, я рванул назад, отсчитывая двери – первая, вторая, стоп:

– Тут! – кашлянуть. – Тут! – ещё не хватало, чтоб эти лоси в меня с разбегу зашли, как я в стену.

Парни не подвели, столкновения не случилось. Кто-то, бежавший первым, догадался выставить руку вперёд, да и притормозили они на мой голос. А вот упражнение «поменяйся местами с товарищем» мы выполнили из рук вон плохо – медленно и суетливо. Неудивительно, впрочем, не видно ж ни черта.

– Сколько? – незнакомым приглушённым из-за повязки голосом спросил кто-то, когда я уже был готов стартовать.

– Чего сколько? – не понял я.

– Дверей сколько? На всякий случай…

– А! Наша седьмая… пятая от этой! – сообразил я, чего хотел… наверное Игорь: подстраховаться на случай, если им тоже придётся идти назад.

А сам согнулся и… хотел бы сказать «рванул назад в дым», но рвануть уже никак не получалось, так что – побрёл.

* * *

– Ну ты молоток! – хлопнул меня по плечу незнакомый старшак из тавдинских, пока Игорь с Мишей долбили дверь запасного выхода. Выйти через первый этаж не получилось – там дверь пришлось бы выбивать «против шерсти», и была она почему-то куда более массивной, чем уличная.

– Ты лучше своих пересчитай – все здесь? – устало попросил я его.

– Кто – я? Почему я? – тот даже отступил с каким-то испугом на лице.

– Потому, что ты старше… нет? – ответ прозвучал борзовато, но мне было не до сантиментов.

Дверь тем временем сдалась, и пацаны с гомоном повалили наружу. Ко мне подошёл Игорь, протянул руку, помогая подняться. Мы вышли на улицу, мороз немедленно резанул лицо, я от неожиданности закашлялся. От центрального входа к нам бегом рванули с причитаниями какие-то женщины, видимо, успевшие эвакуироваться с первого этажа. Я дёрнул за руку Игоря:

– Слушай, там старший из Тавды чего-то крутит – проверь, все ли у них вышли? – а сам сел на снег. И было это даже, пожалуй, приятно.

Не прошло и пары минут, как звёздное небо над головой закрыли две тени – Ян и Игорь. На рожах – смятение. Чёрт, кажется, я знаю, что они скажут… и лучше бы эти двое закрыли что-нибудь у меня внутри! Как говорится, «меняю право на труд на второе право на отдых»…

– Нет шестиклассника из Ивдели… – потерянно выронил Ян. – Я первым шёл, вёл их…

Да понятно, не ты тут виноват, а, скорее всего, вот тот старший. И его, впрочем, довольно трудно винить – дым, не видно ничего…

– Надо идти. Выручать, – глухо произнёс я, поднимаясь.

И понял, подняв глаза, что поддержки не найду. Злясь больше сам на себя, сунул в чужую футболку пару горстей снега и рванул обратно в здание, не обращая внимания на грозные женские крики за спиной.

На лестнице будто словил удар молота в грудь – ровно так же, как и тогда, когда в первый раз вышел из спальни в коридор. Да уж, похоже, тут можно и не вывезти… На чистом упрямстве через ступеньку взбежал на третий, но дальше не пошёл – в глазах потемнело, воздух в лёгких кончился. Ругая сам себя – ну ясно же, что двигаться нужно медленно и аккуратно! – согнулся, уперевшись локтями в бёдра, а потом и вовсе залёг на ступеньки, повернув голову в сторону лестничной шахты. Там с воздухом было получше, отдышался. В голове мелькнуло: «Очки раздавлю же к чертям!», но что-либо предпринимать решительно не было сил. Вставать было откровенно страшно, очень хотелось по-рачьи сползти вниз на один пролёт, затем другой, третий, на улицу, где такой манящий снег и свежий морозный воздух… Но всё же пересилил себя – в основном, упирая на тупой аргумент «не зря же я сюда пришёл?».

Перевязав на лице майку с уже растаявшим снегом, я на карачках подобрался к двери, которую кто-то, слава богу, захлопнул, осторожно приоткрыл. В лицо сразу шибануло таким ядрёным дымом, что моей первой мыслью было «уже прямо тут горит!». Чуть не улетел вниз по лестнице! Но удержался, да и дым, выплюнув первый, самый злобный язык, прилично поредел. Мне даже показалось, что воздух потянуло в обратном направлении, с лестницы в здание – это было бы замечательно! И, окрылённый этой мыслью, я рванул в коридор как был, на четвереньках. Эйфория моя развеялась буквально на первых же метрах, и я в который раз засомневался в исходе своей авантюры – дышать было нечем, от жара, казалось, трещали волосы. Искать пацана в этом коридоре нечего было и думать – тут он давно бы задохнулся. Оставалось одно – проверить комнату.

Как я досчитал до пяти – сам не знаю. Не помню. Одно врезалось в память: какой же сладкий воздух, с каким же наслаждением я его пил, когда буквально из последних сил перебросил непослушное тело через порог и привалился спиной к двери! Надеюсь, я не слишком с этим задержался… очень обидно было бы вот так рисковать напрасно! Особенно будет смешно, если пацана вытащат пожарные… Впрочем, никаких пожарных я что-то не наблюдаю. Кряхтя, я встал и подошёл к окну – ну да, так и есть, никаких тебе бравых парней на красной машинке с водяными шлангами. Только пара небольших групп людей колеблется на заснеженной площадке. Я не удержался, и сделал публике ручкой – заметили! Запрыгали, замахали! Но радоваться рано.