Текст книги "По лезвию ножа, или в погоне за истиной"

Автор книги: Максим Окулов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Часть II. Война

 
Земля. Небо.
Между Землей и Небом – Война!
И где бы ты ни был,
Что б ты ни делал
Между Землей и Небом – Война!
 

В. Цой

Март 1983 года, Ленинград

Мои родители погибли, когда мне не было и трех лет, я их совсем не помню. Бабушка забрала меня из Москвы и увезла к себе в Ленинград. Мы жили небогато, но самое необходимое у нас было, а главное, была бабушкина любовь. Я неплохо учился, увлекался фотографией, занимался боксом.

То время мне запомнилось особенно отчетливо: яркое весеннее солнце, столь редкое в Ленинграде, удивительным образом гармонировало с весной, бушевавшей у меня в душе. Все вокруг казалось прекрасным: и серый кот, бегущий через дорогу, и многочисленные прохожие, спешащие по тротуарам Большого проспекта по своим делам, и даже хмурый постовой, воспитывающий проштрафившегося водителя старенького «жигуленка». А особенно прекрасной была она – очаровательная Маша, первая красавица школы, обратившая на меня внимание несмотря на то, что была на год старше (она училась в выпускном классе, а я заканчивал 9-й, недавно мне исполнилось 16 лет). Сегодня после уроков я провожал ее домой. Стоя в парадном, мы долго не могли проститься, пока не поцеловались. Ах! Это был первый в моей жизни настоящий поцелуй, когда сердце, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди, а щеки запылали жарким огнем. Это было настолько прекрасно, что хотелось петь во все горло и прыгать от радости.

На следующее утро я дождался Машу по пути в школу. Мы пришли вместе, держась за руки, и все одноклассники с завистью смотрели на меня. Я ходил счастливый и гордый собой, а после школы все повторилось снова. В воскресенье мы гуляли целый день, находя глухие парадные, чтобы немного согреться и снова ощутить друг друга в жарких объятьях.

На следующий день в понедельник я опять провожал Машу после школы, мы долго не могли оторваться друг от друга, стоя на лестничной площадке перед дверью ее квартиры. Только я собрался уходить, сделав пару шагов вниз по лестнице, как Маша тихо позвала меня:

– Не хочешь зайти чайку попить?

– А родители?

– Они на работе, будут поздно вечером.

Кровь резко прилила к моему лицу, на ватных ногах я вошел в квартиру, а как только захлопнулась дверь, мы набросились друг на друга, словно обезумевшие. Я даже не успел раздеться, как для меня все закончилось… Маша смотрела сердито и молчала. Не было ничего хуже этого взгляда и жуткого безмолвия. Я попытался оправдываться, но она молча поправила одежду и пошла на кухню поставить чайник. Я был настолько расстроен, что все дальнейшие наши попытки ни к чему не привели, в конце концов Маша просто рассвирепела:

– Слышь ты, герой любовник, если ты импотент, то нечего мозги пудрить! Со мной такое впервые! Фу, гадость какая!

Я молча собрался и ушел. Весь мир рухнул, на улице лил дождь, но я как будто не замечал его: шел куда глаза глядят. Очень хотелось прямо сегодня, сейчас умереть, чтобы больше не вспоминать этого позора, не встречаться с девушкой, которую я любил, казалось, еще больше, не видеть гнусных ухмылок одноклассников.

– Любую проблему можно решить, надо только знать как… – услышал я тихий голос, звучавший, казалось, внутри меня. Пройдя по инерции метров 10, я встал как вкопанный и обернулся: позади никого не было, кроме невзрачного вида мужчины лет тридцати в черной одежде. Меня сразу поразили его глаза: они как будто горели, излучая поток недюжинной силы.

– Это вы мне? – заикаясь, произнес я.

– Если ты это услышал, значит, тебе, – последовал странный ответ. – Мокро сегодня на улице, тут кафешка рядом есть, пойдем, поговорим, – сказал он и, развернувшись в противоположную сторону, зашагал прочь. Было такое ощущение, что у него не было и тени сомнения, что я пойду за ним, я же ощутил страх перед этим человеком, но ослушаться не мог, послушно побежав следом.

Метров через 300 незнакомец свернул во внутренний двор и направился к лестнице, ведущей в полуподвальное помещение. Моим глазам предстало сильно прокуренное, грязное помещение, в котором располагалась небольшая барная стойка и несколько столиков, пахло прокисшим пивом, пригоревшей едой и еще какой-то кислятиной.

– Дюк, налей нам чего-нибудь согреться и сообрази поесть, – скомандовал незнакомец человеку за барной стойкой. Тот безропотно повиновался.

Мы устроились за столиком в углу, кроме нас, посетителей не было. Буквально через пару минут на столе появился запотевший графин с водкой, две стопки, тарелка с соленьями и пара вилок.

– Горячее будет минут через 20, – сказал бармен, а незнакомец молча кивнул и обратился ко мне:

– Давай знакомиться, горемыка. Варгот, – руки мне он не протянул.

– Николай, – робко ответил я. Варгот поморщился словно от зубной боли:

– Давай обойдемся без этих дебильных имен. У тебя кличка есть?

Я не очень понял в чем же заключается «дебильность» моего имени, но уточнять не стал:

– Друзья Коляном кличут.

– Еще лучше! – незнакомец грязно выругался. – Так, с этого момента будешь зваться Зергос.

Я не стал спорить и молча кивнул. Варгот тем временем разлил водку по рюмкам, наколол на вилку кусок соленого огурца и протянул свою стопку со словами:

– За знакомство, брат!

– За знакомство, – ответил я, мы чокнулись, и я опрокинул в рот содержимое своей рюмки. Я первый раз в жизни пробовал крепкий напиток, но ничего страшного не произошло. Я не торопясь наколол вилкой грибок и медленно его прожевал.

– Орел! – одобрительно произнес мой собеседник. – Между первой и второй промежуток небольшой, – с этими словами он наполнил рюмки вновь.

Вскоре я почувствовал легкий шум в голове, а по телу разливалось приятное тепло. Проблемы, еще час назад казавшиеся неразрешимыми, уходили прочь. Бармен принес по большой тарелке с вареными сардельками, картофельным пюре и жареными яйцами. Лишь увидев еду и ощутив ее аромат, я понял, насколько сильно проголодался. Еда стремительно убывала, пустел потихоньку и графин с водкой. Наконец я откинулся на спинку стула, чтобы передохнуть.

– Куришь? – спросил меня Варгот.

– Нет, – ответил я.

– Это хорошо, здоровье беречь надо. Спортом занимаешься?

– Боксом, 1-й юношеский разряд.

– Молодец! – незнакомец впервые улыбнулся. – Такие люди нам нужны.

– Кому это «вам»?

– Всему свое время. Тебя девушка бросила? Не смог ее удовлетворить? Бывает…

Кровь прилила к моему лицу, в висках застучали крохотные молоточки: «Откуда он знает?»

– Что, удивлен? – словно прочитал мои мысли Варгот. – Да это просто, сложнее, например, на расстоянии заставить человека делать то, что он бы и в страшном сне не сделал.

– А вы это умеете?

– Я?! Ха-ха-ха-ха-ха-ха!!! – раздался прямо сатанинский хохот. – Я, брат, еще и не такое умею! И тебя научу, если хочешь. Да так научу, что девочка твоя будет вокруг тебя на коленях ползать да ботинки твои облизывать, лишь бы ты посмотрел в ее сторону, не то что прикоснулся или что-то еще. ХОЧЕШЬ?! – последний вопрос был задан зловещим шепотом, меня сверлили два горящих злобным огнем глаза.

– ДА! Очень хочу! – таким же шепотом решительно ответил я.

– Ну смотри, обратной дороги может уже не быть.

– А иначе я все равно жить не хочу!

– Ну раз так… Сколько у нас сейчас? – Варгот посмотрел на часы. – Ровно 18.00. Еще рановато. Посидим часок и поедем.

– Куда?

– Туда, откуда обратной дороги уже не будет, туда, где твоя жизнь приобретет смысл… – он сделал паузу. – И где тебя прямо сегодня излечат от импотенции! – жуткий хохот прокатился по обшарпанным стенам подвала.

Через час мы поехали на Витебский вокзал, взяли билеты до остановки Красницы и через час с небольшим вышли на пустынную платформу.

Все это время я молча слушал человека, который вне всякого сомнения стал моим Наставником. Я узнал много интересного. Оказывается, наряду с нашим физическим миром есть параллельный мир – царство «Темных богов», которое и является причиной существования нашего – видимого – мира. Сатана – это главный бог, благодаря которому существует мир, а главные враги сатаны – это христиане. Человек может стать бессмертным. Для этого ему надо стать членом одного из братств – такого, каким руководит Наставник, и пройти ступени совершенства. В результате после физической смерти человек становится одним из богов в царстве «Темных богов». Это было очень необычно и захватывающе. Я верил всему, что говорил Варгот. Он несколько раз подчеркнул, что членами братства становятся только избранные, и что я обладаю очень большим потенциалом: боги указали Наставнику на меня. Я смогу достичь очень больших высот, нужно только беспрекословно подчиняться Наставнику, тогда откроются колоссальные возможности влиять на людей, подчинять их себе и наказывать – вплоть до смерти – тех, кто будет противиться моей воле. Сатанизм – это беспредельная власть и могущество.

От платформы Красницы мы пошли пешком и минут через 20 вышли к реке. Пройдя вдоль берега метров 30, мы вышли на небольшую поляну, словно живой изгородью огороженную высоким кустарником. Уже давно стемнело, но на небе светила полная луна, и было довольно светло. Вокруг поляны вдоль линии кустарника в безмолвии на сидели корточках человек пятнадцать в темных одеждах. В центре поляны словно по линии невидимой окружности было выложено семь камней размером с футбольный мяч. Внутри круга никого не было. Увидев нас, все поднялись и приветствовали моего спутника, называя его Мастер. Мужчина и женщина лет 30 подошли к нам, и Варгот представил нас друг другу:

– Это наш новый брат Зергос, пока не инициированный. А это жрецы нашего храма – Ариоки, – женщина зловеще растянула губы в подобии улыбки, – и Мирт.

Тем временем на поляне все пришло в движение. Представленные мне жрецы отправились вглубь кустарника и вынесли оттуда довольно объемный деревянный ящик длиной около полутора метров. Остальные собравшиеся – их возраст не превышал лет 20 – начали помогать доставать из ящика различные предметы. Участники начали раздеваться донага, облачаясь лишь в черные шелковые балахоны с капюшоном. На поляне еще лежал снег, но кроме балахонов, никто ничего не надевал – более того, участники входили внутрь огороженного камнями круга босиком. Тем временем жрец покрыл ящик, установленный в центре круга, черным шелковым покрывалом. Один из молодых людей подошел ко мне и сунул в руки черный балахон со словами: «Делай как все». Смущаясь, я разделся и облачился в балахон, накинув на голову капюшон. Мирт тем временем полностью разделся и лег на спину на ящик, Ариоки облачилась в белую мантию, а Варгот – в красную, они вышли в центр круга. Варгот обратился к присутствующим:

– Братья, сегодня с нами служит мессу новый брат по имени Зергос. У него есть небольшие проблемы: его отвергла девушка. Но все вы знаете, что сатана не бывает посрамлен, он помогает тем, кто служит ему. Сегодня мы посвятим нашу мессу решению проблем нашего брата! – Варгот взял лист пергамента и стал писать на нем текст, параллельно произнося слова вслух:

– Сука по имени… Как ее имя? – обратился он ко мне.

– Маша, – еле вымолвил я. Мне было очень холодно, тело била мелкая дрожь, зубы стучали, а голова горела огнем.

– Мария, – продолжил Мастер, – отныне не видит мужчин, кроме Зергоса, его одного она хочет, ему одному будет верна, за ним одним будет бегать до скончания дней своих! – он свернул пергамент и положил его на ящик рядом со жрецом.

Тем временем двое участников заиграли на бубне и флейте, а четверо других начали исполнять какие-то странные песни. Ритм пения постепенно учащался, в центре происходили какие-то мерзкие вещи, так что я перестал смотреть туда. Голова начала кружиться, участники мессы (и я вместе с ними) входили в экстаз, что-то выкрикивая хором, произнося проклятия, клятвы и т. д. Все вокруг скинули мантии, и началась самая настоящая оргия. Я плохо помню, с кем я был. Помню только, что испытал невероятное животное наслаждение, накатывавшее волнами, усиливаясь с каждым разом…

Я очнулся лежащий голым на снегу, все тело сотрясала крупная дрожь, в голове пустота, а на душе ощущение, будто совершил что-то ужасное и одновременно мерзкое. Неожиданно к горлу подступила тошнота, и меня вырвало. Я осторожно встал и пошел искать свою одежду. Несколько «братьев» делали то же самое. Я старался никому не смотреть в глаза. Найдя свои вещи, я оделся и направился в сторону железнодорожной платформы. Варгот преградил мне дорогу.

– Ты помнишь, где находится та кафешка, в которой мы ужинали?

– Смутно.

– Вот тебе адрес, – протянул он мне клочок бумаги, – приходи завтра в шесть, поговорим, а сейчас тебя Локи проводит.

Из-за спины Мастера вышла молодая девушка немного старше меня. Невыразительные черты лица восполнялись огромными темными глазами. Я смутно помнил, что во время оргии она «оказывалась рядом» несколько раз, мои щеки невольно покраснели, она тоже зарделась и отвернулась, словно прочтя мои мысли. Мы молча двинулись в сторону станции. На платформе я увидел нескольких «братьев», все растянулись по платформе по одному или по двое.

– Мастер приказал ездить в электричке максимум по двое, делая вид, что мы незнакомы – конспирация, – бросила Локи.

Минут через 10 подошла электричка, и мы сели в пустой вагон.

– Сколько тебе лет, Локи? – наконец нарушил я молчание.

– Восемнадцать.

– Учишься в институте?

– Училась в Университете на филологическом, недавно бросила.

– А что так?

– Такова воля Мастера, я не успевала выполнять свои обязанности.

– Какие еще обязанности?

– Каждый член нашей «церкви» имеет определенные обязанности. Я убираю квартиры и готовлю еду для Мастера и жрецов.

– Давно ты в… «церкви»?

– Уже три месяца, недавно прошла инициацию.

– Инициацию? А что это такое?

– Это посвящение, таинственный обряд, после которого ты можешь полноценно служить сатане. Сатана добрый, он всем помогает…

Локи говорила с жуткой тоской в голосе, лицо было неподвижно, передо мной сидел молодой симпатичный… робот с мертвыми глазами.

Вся поездка до Ленинграда прошла в полном молчании. На Витебском вокзале мы спустились в метро, и я стал прощаться. Локи все таким же бесцветным голосом сказала:

– Я живу одна, Мастер снимает мне комнату на Большом, не хочешь поехать вместе со мной? Ужасно не люблю спать в одиночестве…

Такая откровенность поразила меня. С другой стороны, мне было очень жаль эту несчастную девушку.

– Поехали, – только и смог ответить я.

Ее квартира была в том же районе, где жили мы с бабушкой. «Хорошо, завтра не придется долго добираться до школы», – подумал я. Парадное оказалось довольно чистым, а квартира поражала своей запущенностью. Мы прошмыгнули в ближайшую комнату, и Локи заперла дверь.

– Ты, может, в туалет хочешь? – спохватилась девушка.

– Неплохо бы.

Локи достала полотенце из шкафа и открыла дверь:

– Направо по коридору, первая дверь слева туалет, следующая – ванная.

Когда я вернулся, Локи уже лежала в кровати, занимавшей добрую треть комнаты. Локи откинула одеяло – она была совершенно голой, я смущенно отвернулся, но тут же понял, что в сложившихся обстоятельствах это глупо.

– А ты чего не раздеваешься? – неожиданно спросила она меня.

Я молча разделся, а Локи потушила бра, висевшее рядом с кроватью…

26 января 1998 года, Москва

Принесите, пожалуйста, счет, – попросил я подошедшего официанта. – Ну, что делать будем, Стас? Что посоветуешь?

– Дэн, а что если тебе встретиться с тем самым начальником службы безопасности Петиного банка? Он, похоже, мужик тертый, связи у него есть. Может, что и присоветует.

– Мысль неплохая. Он каждый день на службе?

– Да. Я уточнил – завтра после двух он будет на месте.

– Так, теперь остается проблема транспорта, денег и ночевки, – в это время подошел официант и принес счет. Я выгреб из карманов все наличные, расплатился по счету и пересчитал оставшееся. Для беглеца без транспорта и крыши над головой денег было не так уж и много. – Как ты думаешь, Стас, к кому я теперь могу сунуться переночевать?

– Думаю, ни к кому из своих знакомых – даже дальних. В этом деле лучше перебдеть, чем недобдеть. Идеальным вариантом была бы, конечно, эта твоя Катя, но ты, оболтус, даже номер ее телефона не записал. Но для чего еще нужны друзья, если они не могут помочь в трудной ситуации? Есть у меня вариант – дача в Перхушково по Белорусскому направлению. Мой приятель уехал на стажировку в Голландию на год и оставил мне ключи от родительской дачи, чтобы я за ней присмотрел. Поехали!

Через несколько секунд после того, как я вышел на край тротуара с поднятой рукой, около нас тормознула белая «девятка». За рулем сидел молодой парень. Стас сел рядом с водителем показывать дорогу, а я устроился сзади.

Часы показывали 17.45 – начинались вечерние пробки, особенно в направлении области. Мы довольно быстро доехали до гостиницы Украина и выехали на Кутузовский проспект.

– Будьте добры, остановите здесь на пять минут, – попросил я водителя, указав на небольшой продуктовый магазинчик.

– Ты со мной пойдешь или здесь посидишь? – спросил я Стаса, когда машина остановилась.

– Сходи один, я твоему вкусу доверяю, а сам посижу – погреюсь.

Минут через 20 я уже укладывал объемные пакеты с продуктами на заднее сиденье.

– Отлучусь на 10 минут позвонить – предупредил я Стаса и водителя.

Выйдя по подземному переходу на противоположную сторону Кутузовского проспекта, я направился к станции метро, купил телефонную карту и зашел в таксофон. Сначала я позвонил директору «Радомира».

– Дэнис, что стряслось?! – раздался взволнованный голос Сергея. – Ко мне следователь приходил, напустил тумана, ничего конкретного не сказал, только все выспрашивал.

– Серега! Я ни в чем не виноват, поверь! Просто оказался «не в то время и не в том месте». Можно я не буду сейчас ничего объяснять? Я натурально подался в бега, звоню из автомата. Как рассосется все – расскажу в подробностях. А так буду позванивать периодически, и мой пейджер пока работает. Ты передай моих клиентов Тимофевне, лады? А я в течение одного – двух дней постараюсь всех обзвонить и предупредить, что временно буду отсутствовать.

– Хорошо, спрашивать не буду, клиентов передам. Ты там держись!

– Ох, пока держусь. Кстати, Серега, а кто будет рекламу в редакцию сдавать?

– Нашел о чем беспокоиться, найдется кому. Тебе, кстати, денег не надо?

– Деньги, конечно, не помешали бы, но пока не хочу светиться. Если припрет совсем – обращусь. Спасибо, пока.

Затем позвонил на мобильный телефон отца. Вежливый женский голос по-английски объяснил мне, что либо абонент в настоящий момент недоступен, либо его аппарат выключен. Все правильно, отец должен был уехать в командировку в Швейцарию.

Я поспешил обратно к машине. Поток автомобилей становился все плотнее, но ехали мы все же на удивление быстро. Я и не заметил, как машина подъехала к посту ГАИ на выезде из города перед МКАД. Светящийся жезл резко взмыл вверх и явно указал на наш автомобиль. Сердце мое сжалось. Захотелось залезть под коврик, лежащий на полу, спрятаться, раствориться. Водитель свернул к обочине, заглушил двигатель и, покинув салон автомобиля, направился к инспектору.

– Дэн, не дергайся, это обычная проверка документов – здесь многие машины тормозят, – попытался успокоить меня Стас, но в его голосе как-то не ощущалась уверенность.

Через пару минут появился сотрудник ГАИ в сопровождении нашего водителя. Инспектор заглянул в салон, отдал документы водителю и пошел высматривать следующую жертву. Я был мокрый, как мышь, руки мелко подрагивали.

– Чего он хотел-то? – очнулся наконец Стас, когда мы отъехали от поста.

– Да кто же их знает, уродов, че они хотят? Куда едете, кто в салоне, пили ли сегодня спиртное? Замучил! Пришлось врать, что еду с приятелями на дачу, а то бы мог прицепиться, почему извозом занимаюсь. В последнее время что-то часто они здесь трясут, этот хорошо еще, в багажник не полез.

«Look my eyes are just holograms», – раздавался из динамиков задумчивый голос Таниты Тикарам.

– Сделайте погромче, – попросил я охрипшим голосом.

«More than twist in my sobriety», – зазвучала музыка громче, отгораживая от суеты и опасностей окружающего мира.

«Старик, так нельзя, – мысленно говорил я сам себе. – Нельзя шарахаться от каждого столба, нельзя так реагировать на каждого милиционера, попавшего в радиус нескольких метров». За окном проплывали придорожные домики, расположившиеся на подъезде к подмосковному Одинцову. В них живут люди, там тепло и уютно, работают телевизоры, вкусно пахнет приготовленным ужином. Кто-то ругается, кто-то переживает из-за разбитой вазы или иного пустяка, кажущегося нам всегда исключительно важным и достойным испорченного настроения и нервов. Как серьезно мы воспринимаем мелочи до тех пор, пока не случится настоящая беда, круто меняющая привычную жизнь. Как же научиться ценить жизнь, ценить каждое ее мгновение, проведенное в покое и достатке в окружении любимых и любящих людей?

Городской пейзаж вновь сменился густым лесом, вплотную подобравшимся к дороге. Белые шубы елей, сотканные из свежевыпавшего снега, искрились в свете полной луны. «Еще вчера все было совсем иначе, – подумалось мне. – Как неожиданно может измениться жизнь, как мало, порой, от нас зависит». Вдоль дороги шел одинокий мужчина. Он усиленно кутался в ветхое пальтецо, семеня по заснеженной обочине. «Счастливый, – думал я, – скорее всего, торопится домой». Мы свернули с Можайского шоссе направо и метров через 100 пересекли железнодорожный переезд.

– Здесь прямо, – скомандовал Стас.

Мы ехали по узкой деревенской улочке. «Ул. Циолковского» значилось на растрескавшейся фанерной табличке на ограде ветхого дома.

– Вот здесь остановите, пожалуйста.

Мы притормозили около среднестатистического «дачно-деревенского» дома. Вполне приличный крашенный штакетник ограждал участок площадью соток в пятнадцать. Я расплатился с водителем, мы подождали, пока тот отъедет, и занялись разгребанием снега перед калиткой, чтобы попасть на участок. На улице была удивительная тишина. В соседних домах свет не горел – видимо, хозяева появлялись к лету. «Оно и к лучшему», – подумалось мне. Наконец-то мы открыли калитку и вошли на участок.

Стас суетился с многочисленными замками входной двери, а я присел на заснеженную скамейку, пристроив рядом пакеты с продуктами. Через минуту скрипнули петли, и мой спутник скрылся в темном проеме двери. В доме вспыхнул свет, ярким конусом упав на свежий снег и озябшую березку перед входом.

– Добро пожаловать, дорогой друг Карлсон! Ну и ты, Малыш, заходи, – продекламировал Стас голосом Ливанова.

Дом мне очень понравился. Чистенькая веранда – она же летняя кухня; гостиная с небольшим камином, соединенная с кухней, что довольно необычно для деревенского дома, и две спаленки на первом этаже. В мансарде еще две спальни.

Стас включил отопление, и через час в доме стало тепло.

Тишина загородного дома и чистый лесной воздух сделали свое дело: на следующий день мы проснулись, когда в окно ярко светило солнце. Часы показывали 10.30 утра. После обеда на пейджер пришло сообщение от отца:

«Я очень волнуюсь. Если сможешь, позвони мне. Если нет, завтра встречаемся там, где нас напоили паленым коньяком, в то же время, отец».

Я прикинул время. Утром мы собирались ехать к Петру Михайлину, а отец будет ждать меня после часа дня. Все складывалось удачно.

Вечером мы со Стасом расселись в креслах у камина. За окном поднялся ветер, ветви деревьев царапали по оконному стеклу, а в доме было тепло и уютно, стоял полумрак, по стенам бегали причудливые тени от огня.

– Стас, мы вчера ехали сюда, и я подумал, что прошедшие сутки растянулись чуть ли не на месяц. Как давно был тот воскресный вечер, когда я собирался на этот злополучный банкет… И ты знаешь, я только сейчас это осознал. До меня дошло, что Федота больше нет. Мы сидим, разговариваем, а он лежит где-нибудь на оцинкованном столе в холодильнике. Знаешь, я сейчас окинул взглядом все наши с Федором отношения и понял, что по большому счету, мы никогда не были друзьями. У нас общего не было ничего серьезнее студенческих попоек, походов к девкам и взаимных списываний лекций и контрольных. Он всегда был закрыт и не подпускал меня и близко к своим сокровенным мыслям и желаниям. Я платил ему тем же. В конце третьего курса я понял, что он серьезно занялся какими-то делами, пытался расспросить его, даже напроситься в напарники или компаньоны. Он всегда отмахивался, отделываясь от меня шуткой. В то же время, насколько я понял, Юрка Колобов работал с ним практически с самого начала. Не то, чтобы я обижен, просто мне непонятно, почему так получилось.

– Знаешь, Дэнис. – Стас подлил себе горячего чая из чайника, стоявшего на журнальном столике. – Думаю, ты не будешь спорить, что вы с Федором разного полета птицы? Прости меня за прямоту, но ты сам понимаешь, что из тебя бы получился, быть может, хороший работник, в смысле подчиненный, но вряд ли компаньон? Это, во-первых. А во-вторых, судя по тому, что мне известно о делах Федота, уж и не знаю, стал бы ты ему в ЭТИХ делах помощником.

Я надолго задумался. С одной стороны, меня немного кольнули слова старого университетского друга – согласитесь, мы обычно склонны преувеличивать свои способности и значимость. Да и не ожидал я от Стаса подобной наблюдательности. С другой стороны, он был, конечно, прав. Ну какой из меня компаньон Федоту? И не смог бы я никогда увидеть его в роли «хозяина». Юрка, видимо, смог. А Федот всегда был проницательным, в этом ему не откажешь.

– Да, Стас, ты, наверное, прав, – выдавил я наконец из себя. – Слушай, я ведь ничего не знаю о делах Федора. Как он у меня Аленку отбил, так я о нем и слышать не хотел. Ты что-нибудь знаешь?

– Я бы не стал вести этот разговор, если бы не твое отчаянное положение, сам понимаешь. Да и не так много мне известно. Я слышал, примерно к концу третьего курса он начал пытаться, так сказать, «приподняться». Брокерская контора на РТСБ[9]9
  Российская Товарно-сырьевая биржа, возглавляемая в то время Боровым. Пик активности торгов приходится на начало 90-х гг.


[Закрыть], обмен валюты, одно время он даже «крутил» лотерею у метро «Университет». Пообтесался немного в соответствующих кругах, а потом ушел в явный криминал. На четвертом курсе – я знаю точно – он возобновил свои армейские связи в Казахстане и наладил канал поставки травы в Москву. Помнишь, как-то во время летней сессии в конце четвертого курса Федот появился на экзамене сильно побитый? Так вот, он перед этим несколько дней у меня прятался. Мама как раз с моими братанами и Любашей уехала отдыхать, а я остался – сессия. Федот позвонил и попросил убежища. Приполз весь избитый, сказал, что вообще убить грозились. Ко мне пришел, поскольку у меня его вряд ли кто стал бы искать, мы же практически не общались. Тогда он и рассказал мне немного о себе, но попросил, чтобы я не распространялся об этом. Я его убеждал завязать с наркотиками, и казалось, что убедил. Казалось… Федот перышки почистил да просто крышу поменял. Это он после того самого случая с солнцевской братвой сдружился.

Дальше было расширение бизнеса – торговля девочками. Ты слышал о человеке по фамилии Сокольчик?

– Да уж… Там пробу ставить негде!

– Так вот, Федот имел дела с ним. Так сказать, был его подмастерьем. Затем, после окончания Университета, он познакомился с каким-то банкиром, ну и… Чего он достиг, ты примерно себе представляешь.

– Слушай, Стас, насколько я понял, у Федота денег было предостаточно. Зачем же еще и наркотиками заниматься? Можешь объяснить?

– Человеку в душу не залезешь. Трудно сказать. Вообще говоря, очень редко бывает, что человеку достаточно тех денег, которые он имеет. На этот счет есть одна грамотная философская мысль, что богат не тот, у кого много денег, а тот, кому достаточно того, что он имеет. Знаешь, я иногда наблюдаю такую вещь. Имеет человек зарплату, скажем в триста долларов в месяц, и говорит, что, имей он тысячу, был бы просто счастлив и больше ему не надо. Другой имеет тысячу, а думает о трех – и так до бесконечности. Как-то я разговаривал с Федотом на тему денег и богатства. Он сказал примерно следующее: «Да разве я богатый! У меня, например, яхта всего за 700 тысяч долларов – весьма скромненькая. Вот Сердар, мой приятель банкир, другое дело, у него яхта шикарная – за 4 лимона». Так что, когда деньги становятся целью человеческой жизни, то их никогда не будет в достатке. Думаю, даже наоборот. Парадокс в том, что часто, чем больше их становится, тем острее человек начинает страдать из-за их недостаточности. Я не хочу сказать, что это правило, но так часто бывает. Ты помнишь, каким раньше был Федот? Рубаха-парень, душа нараспашку! Последнюю одежду с себя снимет и отдаст. В последнее время он стал совсем другим. Грустно это.

Мы надолго замолчали. Дрова мягко потрескивали в камине, очень хотелось, чтобы этот день не кончался, поскольку день грядущий нес в себе массу проблем, возможно, опасности, а главное, он нес в себе НЕИЗВЕСТНОСТЬ…