Текст книги "По лезвию ножа, или в погоне за истиной"

Автор книги: Максим Окулов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

– Вот так подарок к дню защитника Отечества! – Колобов никак не мог оправиться от удивления. – Новое следствие мне не страшно, Александр Иванович. Я на самом деле не участвовал в этом.

– Ну дай Бог, чтобы и следствие пришло к тем же выводам. Если будут серьезные проблемы, звоните.

– Спасибо вам, господин Соколов, вы на многое мне открыли глаза. Я ухожу отсюда совсем другим человеком, во многом благодаря вам, ну и, конечно, в целом той ситуации, которая сложилась. Эта встряска заставила меня на многие вещи посмотреть по другому.

– Юрий, я очень рад, что вы уходите не с озлобленным сердцем. Простите меня за излишнюю грубость и всего хорошего, вот ваш пропуск, – Соколов протянул Колобову бумажный квадратик.

– До свидания, Александр Иванович, – улыбнулся Юрий на прощание.

– Вы уверены?

– В чем? – застыл Колобов на пороге кабинета.

– В том, что хотите со мной еще раз свидеться? В этих стенах в почете слово «прощайте».

– Ах, вот вы о чем. Да, тогда так. До свидания, но не в этом месте, – они оба расхохотались.

Далее Соколов вызвал следователя, которому передал дело Силиной. Александру Ивановичу было невыносимо общаться с этой дамой, а исход ее дела уже ни коим образом не мог повлиять на Дениса Заречина. Подходило время обеда, и Соколов наконец решился. Он неоднократно откладывал этот разговор, каждый раз находя свои причины, но сегодня это надо было сделать, как бы тяжело ни было.

– Да, войдите, – раздался голос Ильи Гриценко.

– Здравствуй, Илья. Ты сейчас свободен? Разговор будет не быстрым.

– Свободен, Саша, а что случилось?

– Не догадываешься разве, что случилось? – Соколов сел напротив Гриценко и смотрел ему прямо в глаза. Илья опустил взгляд, руки его задрожали.

– Нет, а чт-т-о т-т-акое, – бывший друг стал предательски заикаться.

– Илья, мне все известно и по поводу показаний Заречина, украденных из моего кабинета, и по поводу информации о Кипре. Я даже могу назвать имя человека, которому ты сливаешь информацию.

Повисла длинная пауза, Гриценко нервно перебирал руками какую-то бумажку. Наконец он с вызовом вскинул на Соколова глаза и резко произнес:

– И что?! Сдашь меня? Или уже сдал?! Что ты пришел ко мне? Исповедь мою хочешь услышать, а потом позвать оперов?

– Зачем ты так, Илья? В твоем ли положении устраивать скандал? Ты же сейчас сидишь по уши в дерьме! Ты не только преступление совершил, но и дружбу нашу предал. Ты это понимаешь?! – почти закричал Соколов, грохнув кулаком об стол. Илья втянул голову в плечи и опять опустил взгляд. Он продолжил совсем тихо.

– Они меня на любовнице взяли. Подложили под меня какую-то путану, когда я в командировку ездил в Тверь. Номер предварительно оснастили аппаратурой, ну и засняли все на видео.

– Подложили, – фыркнул Соколов. – Ты, Илюша что, чемодан, чтобы под тебя вот так можно было кого-то подложить? Я тебе еще года три назад говорил, чтобы ты завязывал с бабами! Говорил?!

– Ну, Иваныч, ну говорил, но я же не железный. Ну слабое место у меня, что поделаешь!

– А голова и совесть у тебя тоже слабые места? Ты почему сразу не пришел ко мне?

– Саша, я испугался, думал ты меня не простишь.

– Илюша, что за бред? Ты меня разве первый год знаешь? Никогда в это не поверю. И я думаю, что ты уже тогда был готов стать предателем. Тебе деньги хорошие предложили, вот ты и купился. Так?! – глаза Гриценко налились кровью.

– А что?! Что мне было делать? Смотреть, как вечно удачливый Соколов лихо карабкается вперед по служебной лестнице, не замечая друга? Мне сейчас, по-твоему, надо спокойно сидеть и смотреть, как ты занимаешь кресло зама Генерального?! А ты думал когда-нибудь обо мне? Ты подумал о том, что чувствую я в такие моменты?! – ноздри Гриценко широко раздувались, а лицо покраснело, как свекла.

– Илюша, ты ли это? – Александр Иванович, казалось, потерял дар слова. – Разве я тебя оставлял хоть на минуту? Всегда, слышишь, всегда мое повышение однозначно означало и твое, разве не так?! Я был совершенно уверен в том, что ты искренне радуешься моим новым назначениям.

– Ага! Ты тащил меня за собой, как списанную торбу! Думаешь я не видел, с каким выражением лица ты иногда смотрел на меня? Я занял свое положение не благодаря своим способностям, а благодаря тебе, и еще тебе же за это я должен быть благодарен? – перед Соколовым разыгрывался какой-то театр абсурда. Он уже понял, что ждать адекватной реакции от бывшего друга вряд ли придется. Гриценко был весь во власти страсти – страсти зависти, всепоглощающей и страшной. Когда человек находится в таком состоянии, взывать к логике бессмысленно.

– Илюша, а какое еще чувство, кроме благодарности, уместно в такой ситуации? Я относился к тебе как к другу, и я хотел, чтобы рядом со мной всегда был друг, а твои способности абсолютно соответствуют той должности, которую ты занимаешь, поверь. Это может показаться смешным, но я тебе часто по доброму завидовал. Да, да! Не смейся! Ты думаешь, это легко – быть крайним и отвечать за все и вся? Не гораздо ли легче, когда твою спину прикрывает надежный друг?! Ты не думал об этом?

– Не издевайся надо мной, Соколов! Ты получал все вперед меня! И квартиру, и служебную машину! ВСЕ! И вообще не тебе меня учить! – огрызнулся Гриценко.

– А может как раз мое? Может оно бы все по другому сложилось, если бы ты время тратил не на блудливых бабенок, а на воспитание своих детей?

– Заткнись! Я не желаю от тебя слушать нотации! – разговор явно выходил за пределы разумного, когда еще возможно достичь какой-то благой цели.

– Так, Илья, давай заканчивать, – взял себя в руки Соколов. – В данной ситуации мне совершенно все равно, как ты себя поведешь. Если тебе нужен будет мой совет – всегда к твоим услугам. У меня к тебе будет лишь одно требование: в течение недели ты уйдешь из Прокуратуры и вообще из правоохранительных органов. Если через неделю ты все еще будешь занимать этот кабинет, то в него войдут сотрудники службы собственной безопасности. Как ты понимаешь, принимая такое решение, я уже иду на должностное преступление. Но я делаю это ради нашей дружбы… Бывшей дружбы. Все, Илья, прощай, – Соколов вышел в коридор и громко хлопнул дверью. В столовую идти расхотелось, он отправился в небольшое кафе неподалеку от Прокуратуры на сегодня рабочий день, очевидно, был закончен.

Но поесть в одиночестве Соколову не удалось. Только он подцепил вилкой кусочек нежной осетрины, как администратор кафе прервал его уединение:

– Александр Иванович, я дико извиняюсь, что нарушаю такое славное пиршество, но вас пытается разыскать некто Клюев. Я вот отправился в зал вас поискать. Как думаете, я вас нашел? – на лице собеседника была игривая улыбка. Соколов-таки опрокинул в рот содержимое запотевшей рюмки и закусил дымящейся снедью.

– Ох… И здесь отыскал! Ничего удивительного, он же опер. Спасибо, Володя, давай трубку. Алло, – ответил Соколов хмурым голосом, жуя осетрину.

– Слышь, а я вот сегодня даже не позавтракал, брось издеваться! – пробурчал Клюев.

– Ты не забыл куда звонишь? Удивляешься, что человек, сидя в кафе, жует? Ладно, что стряслось?

– Что-что… – ворчал Клюев. – Тут не спишь, не ешь, обувь топчешь по чем зря, и никакой благодарности.

– Степа, я тебя поцелую, потом, если захочешь. Говори не томи, у меня осетрина стынет, а водка – наоборот – нагревается!

– Садист! Ладно, уж так и быть. Нашли твоего пропавшего вчера Николая.

– Вот это оперативность! Хвалю!

– Так на то я и опер! – хохотнул Клюев. – Только радуешься рано. У него, понимаешь, проблемы…

– Живой он? – напрягся Соколов.

– Нет. Похоже на ритуальное убийство. Примечательно то, что рядом нашли второй труп – очень похоже, что это тело того, кто твоего подопечного и порешил.

– Дела… – в задумчивости проговорил Соколов.

– Иваныч, так мы на место происшествия поедем?

– Угу, вот только осетрину домучаю. Кстати, а куда ехать?

– За городом, чуть подальше Одинцово – поселок Большие Вяземы. Я за тобой заеду.

Соколов позвонил в церковный домик отца Николая. Трубку параллельного аппарата в храме сняла регент церковного хора Людмила Петровна.

– Людмила Петровна, добрый день, это Александр, следователь.

– А, Сашенька, добрый день, – сразу потеплел голос пожилой женщины. – Батюшка сейчас крестит, подойти не сможет.

– Хорошо, не будем его отвлекать. Людмила Петровна, передайте отцу, что нашелся его давний знакомый, который вчера пропал.

– Ой, Коленька, радость-то какая, – прервала регент Соколова на полуслове.

– Да радоваться, к сожалению, нечему. Убит он, ритуально убит.

– Господи, помилуй! – только и смогла вымолвить женщина.

– Вы батюшке передайте, что часа через 1,5 я заеду в храм, мы все равно мимо поедем, если батюшка сможет, мы его с собой возьмем.

– Хорошо, Александр, передам.

Отец Николай ждал гостей в церкви. Соколов представил его Клюеву, и тот как-то неловко пожал священнику руку.

– Вот учишь, тебя, учишь, бестолочь, как со священником здороваться, все без толку! – пробурчал Соколов.

– Так, это, Иваныч, батюшка, простите, если что не так, – искренне смутился видавший виды опер.

– Александр Иванович, не смущайте человека, – улыбнулся священник и обратился к Степану. – Все в порядке, я же не женщина, мне вполне можно пожать руку!

Через 15 минут автомобиль Клюева въезжал на мрачный голый участок. Следственная группа, похоже, уже заканчивала свою работу: два тела лежали на носилках, укрытые простынями. К Степану подошли оперативник и судмедэксперт. Он представил им своих спутников. Медик подошел под благословение, чем удивил коллег, но вопросов никто задавать не стал. Он и начал говорить первым, обращаясь более к священнику.

– Это просто чудо какое-то, батюшка! Я когда над телом наклонился, то благоухание почувствовал, думаю, и вы тоже ощутите, – он подошел к одному из двух тел и откинул простыню. Присутствующим открылось ужасное зрелище. Живот и грудь Николая покрывала вырезанная сатанинская символика – в некоторых местах кожа была срезана до мяса. Но вот лицо… Клюев видел бессчетное количество тел людей, умерших насильственной смертью. В подавляющем большинстве случаев на их лицах застывала маска ужаса и страданий. В этот раз перед опером было счастливое лицо с блаженной полуулыбкой. Даже сотрудники, находившиеся в нескольких метрах от тела, инстинктивно вздохнули. В воздухе распространялось дивное благоухание.

– Это явное чудо! – сказал батюшка и перекрестился.

– Это еще не все, отче, – продолжил эксперт, – вы его за руку возьмите. Возьмите, возьмите!

Священник подошел к Николаю, опустился рядом на колени и взял кисть его руки. Та оказалась мягкой, словно принадлежала живому человеку. Священник поднял руку Николая и приложил его кисть к своей щеке. Первым спохватился Клюев:

– Так он что, умер недавно? – лицо опера выражало крайнее удивление. – Ты же говорил, что он убит ночью.

– Так и есть, ночью, тело остыло совсем.

– Так как же оно не окоченело?!

– Я и говорю – чудо! У меня такое впервые!

– Да уж… – Клюев смотрел на тело с искренним подозрением. – Ну ты уж посмотри там повнимательнее на вскрытии.

– Посмотрю, но время смерти я тебе назвал довольно точно. Очень интересен второй мужчина. Это, по всей видимости, жрец, который и совершил убийство: на ритуальном кинжале его пальчики.

– А отчего он-то умер, убил кто-то третий? – спросил Соколов.

– Третий здесь был. Только жрец, думаю, не убит, – эксперт откинул простыню и Соколов невольно отшатнулся: лицо трупа представляло собой жуткую злобную маску, отражавшую непереносимые мучения. Изо рта, как у вампира, выходили две засохшие кровавые дорожки. – Вот, похоже он пил из ритуальной чаши, в этот момент и окочурился.

– Что скажете, батюшка, – обратился к священнику Соколов.

– Очень похоже на правду то, что излагает Василий. Перед нами случай ритуального сатанинского жертвоприношения. Александр Иванович, – обратился батюшка к Соколову, – насколько я понял, у Коли нет ни родных, ни близких. Вы позволите нам, нашей общине, похоронить его тело?

– Конечно, батюшка! Только, боюсь, можем к среде не успеть.

– Ничего, вы постарайтесь, а там уж как будет.

Соколов посмотрел на судмедэксперта, и тот понимающе кивнул.

В полном молчании трое мужчин двинулись в обратный путь. Тишину нарушил священник. Когда машина остановилась около храма, на его глазах были слезы:

– Не перестаю удивляться дивному промыслу Божию! Эта история – невероятная, книжная – каким-то чудом началась и закончилась на моих глазах. Я не перестаю удивляться глубине божественной Любви! Он любит всех, каждая душа Ему дорога. И этот случай является прекрасным ответом на фразы типа: «Да как же его земля носит?!» Не наше дело, кого, за что и сколько терпит Господь. Бог ждет от нас покаяния, и, что действительно важно, чтобы Господь продолжал терпеть нас! – священник сказал это в пустоту – казалось, он не замечал присутствующих. В сильной задумчивости батюшка вышел из машины и, не попрощавшись, отправился к церковному домику.

Возвращение

24 февраля, вторник, Кипр

Глеб, Марина и отец Михаил устроили мне сказочные проводы. Прощальный обед плавно перешел в ужин. Была последняя неделя перед Великим Постом – всеми любимая масленица! Все дни недели по сути праздничные, а церковный устав позволяет есть все, кроме мяса. Вот и пекутся в изобилии блины, готовятся кулебяки, пироги, расстегаи и, конечно, рыба! Стол ломился от разнообразной снеди, но главным, конечно, была не еда, а удивительная атмосфера радости и счастья, царившая за столом. Почти все тосты были сказаны обо мне, я не переставал удивляться радушию этих замечательных людей. Иногда казалось, что эта простая русская семья каким-то фантастическим образом культивировала здесь – в отдалении от России – дивный уголок своей Родины с ее лучшими традициями, которые с такой любовью описаны Шмелевым и Никифоровым-Волгиным.

Самые глубокие слова сказал отец Михаил в конце застолья:

– Дениска, мы отпускаем тебя с чувством выполненного долга. Здесь, на Кипре, за столь короткое время с тобой случилось главное – ты стал частью Церкви Христовой! Именно так и никак иначе – ты веточка Виноградной Лозы, Которой является Сам Христос. Я не стану сейчас давать тебе долгих напутствий и наставлений – у нас было время поговорить и ты узнал многое. Но, смею заверить, что ты сейчас в начале долгого, трудного, но прекрасного пути. Иди по нему, не сворачивай в сторону и всегда помни о тех чудесах, которые на тебе явил Господь. Они есть пример и для всех нас – пример Божественной заботы и Любви, Его чудесных и неисповедимых путей! И самое удивительное в том, что подобные чудесные истории может рассказать практически каждая православная семья. Когда человек живет без Бога, он на самом деле Его не видит, человеку кажется, что подобные истории вымысел или какое-то самовнушение, но стоит лишь сделать махонький шажок к Богу, как открывается человеку сказка. Да, это сказка, куда мы все мечтали попасть в детстве! Мир, где есть добро и зло, но первое всегда побеждает второе, хоть часто приходится нелегко. Мир чистой любви и истинного благородства. Мир, только в котором и возможно высшее человеческое счастье! Не покидай этот мир, Денис, храни тебя Господь!

Кипр провожал меня дождливой погодой. Душа с нетерпением рвалась в Москву, где ждал меня отец. Однако душу не покидала грусть из-за расставания с этим прекрасным солнечным островом, который дал мне слишком много. Самолет набрал высоту, заложил вираж, и прекрасный зеленый клочок земли в обрамлении морской лазури предстал во всей красе. «До свидания, Кипр, я еще вернусь к тебе, и, надеюсь, это случится очень скоро».

* * *

Москва

Отец никак не мог обойтись без барских замашек и заказал для меня VIP-встречу в Шереметьево. У выхода с самолета меня ждал человек с табличкой «Денис Гришин». Все формальности заняли считанные минуты, и я оказался в крепких объятиях отца, на глазах которого были самые настоящие слезы.

– Дениска, сынок, слава Богу, слава Богу ты живой. Господи, сколько же времени прошло, сколько мы не виделись!

– Отец, ты не поверишь, но прошел ровно месяц.

– Как?! – удивленно уставился на меня отец.

– Вот так! Все мои неприятности начались 25 января, а сегодня у нас 25 февраля. Каким неоднородным бывает время!

– Да уж… Ну поехали, поехали! – мы вышли на морозный воздух, сели в поджидавшую «Toyota Camry» и понеслись в сторону Москвы.

Оказавшись в тишине салона автомобиля, я первым делом набрал номер Соколова:

– Александр Иванович! Здравствуйте! Я прилетел. Едем с папой домой.

– Здравствуй Денис, очень рад за тебя! У тебя на завтра есть какие-нибудь планы?

– Да какие планы могут быть у вчерашнего почти что трупа?! Весь в вашем распоряжении.

– Завтра я буду на похоронах одного удивительного человека, приезжай и ты, я тебе расскажу совершенно потрясающую историю, тем более, что она напрямую касается тебя.

– Приеду обязательно, говорите куда.

Соколов объяснил, как найти одинцовский храм. Мы попрощались.

– Ты куда собрался? – поинтересовался отец.

– Соколов завтра едет на похороны. Говорит, что умерший проходит по моему делу. Я хочу тоже съездить.

– А поехали вместе, – неожиданно заявил отец. – Эта машина с водителем в нашем распоряжении.

– Здорово! – обрадовался я и перезвонил Соколову, сказав, что мы будем вместе с отцом.

Следующий звонок я сделал в «Радомир».

– Серега, привет, ты на работе еще?

– А где же мне быть, если сотрудники-лодыри все разбежались! – радушно ответил директор. – Дэн, как ты, где ты?

– В Москве. Слава Богу, мои проблемы, кажется, окончательно решены.

– Слава Богу! Я так рад за тебя! Когда мы увидимся? Когда накрывать стол?

– Сергей, я прошу у тебя буквально несколько дней. Мне надо еще сделать несколько неотложных дел, и я весь твой!

– Договорились Дэн, делай свои дела и приезжай. Мы все по тебе очень соскучились.

– Па, а как там Стас? Не знаешь, он в Москве?

– Не знаю точно, – отец загадочно улыбнулся. – Дома увидишь!

За разговорами время в дороге пролетело незаметно. Вот и родной до боли тихий дворик, а вот и полюбившийся мне Hyundai Accent, стоящий под огромной шапкой снега: «Бедняга, завтра я тебя почищу». Вот и родная квартира, в которой я не был, казалось, несколько лет. Все было чисто прибрано, а в гостиной накрыт стол на две персоны. За столом, широко улыбаясь сидел Стас.

– Привет славным антикиллерам! – Он и здесь не смог обойтись без шуток. Я, сглатывая комок в горле, молча подошел к другу и мы обнялись. Я не смог произнести и слова, да это было и не нужно, все было ясно без слов.

Пока я принимал душ, на столе появились разнообразные закуски.

– Па! Откуда такое великолепие? – удивился я.

– Вот приготовил к твоему приезду.

– Ты сам?! – моему удивлению не было предела, поскольку отец никогда не любил готовить.

– Хотелось тебя порадовать, да вон Стас помог. – папа был явно смущен.

– Папа, Стас спасибо вам огромное!

– Давай садись, закусим, а потом я горячее принесу.

Отец отправился спать вскоре после полуночи, а мы со Стасом просидели почти до утра.

На следующее утро, войдя в храм, я сразу увидел Соколова, он стоял около гроба и разговаривал с незнакомым мне священником. Я, как положено, подошел под благословение к батюшке, а потом мы крепко обнялись со следователем.

– Александр Иванович, в этой ситуации все слова, которые я мог бы сказать вам, даже в малой доле не смогут передать глубины моей благодарности. Вы просто спасли меня. Храни вас Господь! Только ваше служебное положение до сих пор сдерживает отца от серьезного подарка вам, который также не сможет никогда компенсировать то, что вы сделали для нашей семьи. Но мы все же…

– Денис, успокойся, – ласково перебил меня Соколов. – Ты же не думаешь, что я делал все это ради корысти?

– Что вы, я…

– Так вот, в любом случае сейчас не место и не время. Вот посмотри, – указал следователь на стоящий рядом гроб, – это и есть тот человек, про которого я тебе говорил.

Я перевел взгляд на усопшего и остолбенел. Было такое впечатление, что в гробу лежит живой человек: на счастливом лице застыла блаженная улыбка. Казалось даже, что на щеках играет легкий румянец. Это не было лицо покойника. Просто человек задремал, и ему снился приятный сон.

Пока не начался чин отпевания, мы с отцом в компании Соколова и священника вышли на улицу. Александр Иванович представил нас друг другу и вкратце рассказал невероятную историю. Наверное, в других обстоятельствах я должен был ненавидеть усопшего, ведь он так или иначе участвовал в ритуальном убийстве моей мамы. Но у меня не было на него ни капли злости или обиды. Этот человек испил свою чашу до дна, он сподобился от Бога прощения всех своих грехов и умер христианином – моим братом во Христе! Следователь рассказал еще одно маленькое чудо. Изначально похороны планировались на среду, но в силу какой-то невероятной цепи мелких нестыковок пришлось перенести церемонию на сегодня. Благодаря этому мы с отцом смогли тоже оказаться здесь.

А затем началась чудесная служба. Нет, здесь не было горя, традиционно связанного с похоронами, была радость проводов спасенной души. Николай сподобился быть похороненным на маленьком кладбище при церкви.

Пока накрывали стол для поминальной трапезы в маленьком домике священника, мы опять уединились вчетвером: отец Николай попросил меня рассказать вкратце свою историю. Батюшка был поражен тем фактом, что и я, и Николай Причастились впервые в жизни в один и тот же день.

– В духовной жизни, Денис, не бывает совпадений. Ты и Николай каким-то удивительным, непостижимым образом связаны. Вполне возможно, что связаны вы кровью твоей матушки. Случаи обращения ко Христу палачей, пораженных стойкостью казнимых ими христиан, не так редки. Не забывай, Дионисий, раба Божия Николая и наш храм.

– Куда уж мне, батюшка! Все так переплелось: Николай, вы, Александр Иванович, мама. Это все настолько удивительно, что, совершенно очевидно, никак не может быть случайностью.

Поминки закончились ближе к вечеру. Мы с отцом и Соколовым вышли на морозный воздух. Прощаясь, Александр Иванович неожиданно хлопнул себя по лбу ладонью:

– Вот голова садовая! Совсем закрутился. Я же на завтра пригласил Катю Озерову для очной ставки, – глаза следователя смотрели на меня, но я совершенно не понимал о чем идет речь.

– Какую Катю?

– Ну твою спасительницу! Ту самую, которая увезла тебя от клуба домой.

– Ой, – вмиг покраснел я. – Завтра, да?

– Да, Денис, завтра в 11.00 утра. Так что приезжай ко мне, и закроем окончательно твое дело.

– Ну, надо так надо, – тяжело вздохнул я.

Отец отвез меня домой и помчался на вокзал: завтра в Питере у него была важная встреча. Мы договорились, что я приеду в отчий дом в субботу утром. Мне очень хотелось сходить на мамину могилку, где я не был уже несколько лет.