Текст книги "По лезвию ножа, или в погоне за истиной"

Автор книги: Максим Окулов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

Церковь Христова

Они стояли в разных храмах, разделенные тысячами километров и границами нескольких суверенных государств, но они слышали одни и те же молитвы; одни и те же песнопения ласкали их слух. Их сердца бились в унисон в ожидании, наверное, одного из самых главных событий в жизни – Причастия! Они, такие разные, с настолько разными судьбами и абсолютно противоположным жизненным опытом, предстояли пред Одним Создателем, они всей душой стремились к Нему. Они оба прошли нелегкий путь. Путь от греха и смерти к жизни, путь от тьмы к Свету! Они, как миллионы православных по всему миру, в момент Литургии были едины в Теле Христовом, Которым и является Его Церковь. Они вместе слушали слова Евангелия, всегда читаемые в этот день: «Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов – по левую»[32]32
  Евангелие от Матфея, глава 25, стихи: 31–33. Эти строки всегда читаются в воскресенье, предшествующее масленице (или сырной седмице). Здесь речь идет о Страшном Суде, который произойдет после Второго Пришествия Иисуса Христа.


[Закрыть]. Они оба шли по жизни прямой дорогой в стан козлов, но по молитвам близких людей и по милости Божией нашли в себе силы попытаться стать овцами Христовыми. Они оба стояли в самом начале трудного пути – пути к Богу. Они оба уже ощутили, что на этом пути, когда человек делает ко Господу один шаг, Он делает навстречу два, но все равно первой должна быть воля человека. Они ощутили на себе, что путь этот тернист и тяжел, даже несмотря на то, что в самых тяжелых ситуациях Господь берет человека и несет на руках, но одновременно этот путь радостен и счастлив. По-разному у всех складывается эта дорога, кто-то ломается, падает, но опять встает и идет, превозмогая боль и стыд, а кто-то уходит в сторону, но счастья и покоя все равно не обретает, ибо счастье человеческое только в единении с Богом, с Создателем всего и вся! Идите, рабы Божии, терпения и сил вам обрести Господа и встать от Него по правую руку и услышать заветное: «приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира»[33]33
  Евангелие от Матфея, глава 25, стих 34.


[Закрыть]. Они одновременно подошли к Чаше и Один Христос вошел в них, оживляя тело и душу, исцеляя пороки, наполняя все их естество животворящей силой. Они оба отходили от Чаши другими людьми. Случилось главное: плоть человеческая соединилась с плотью Христовой, преображаясь и исцеляясь!

* * *

Кипр

Я вышел из храма, словно вылетел на крыльях. Было ощущение полностью исполненного долга, чувство завершенности очень важного и благого дела. На душе было легко и радостно, да и погода под стать – светило теплое кипрское солнышко и дул легкий ласковый ветерок. Я вдруг осознал, что можно уже включить оба мобильных телефона, и немедленно позвонил отцу, сообщив радостную весть, а затем набрал номер Александра Ивановича…

Жертвоприношение

22 февраля, воскресенье, Москва

Соколов сегодня проспал, впервые в жизни не услышав звонка будильника. На Литургию он опоздал минут на 30, в результате чего пришлось стоять в изрядно заполненной церкви непосредственно рядом с выходом. По окончании службы о. Николай пригласил его в домик, расположенный рядом с храмом.

Александр Иванович познакомился с отцом Николаем около 5 лет назад. Тогда он вел дело одного молодого парня, который проходил по групповому изнасилованию несовершеннолетней. Просить за него к Соколову – тогда еще совершенно нецерковному человеку – и пришел отец Николай. Батюшка убеждал следователя в том, что его духовное чадо – ныне подследственный – не виновен. Да, он был в злополучной квартире в тот вечер, но покинул ее, как только там началась пьяная оргия. У Соколова тоже были большие сомнения в невинности той «пострадавшей девочки», но все сходилось к тому, что ее действительно изнасиловали. Следователь пообещал священнику обратить на дело самое пристальное внимание. В результате дело полностью развалилось: на пострадавшей негде было пробы ставить, а изнасилование она инсценировала при помощи двух своих подруг, дабы выбить деньги из родителей парней.

Батюшка приезжал к Соколову еще раз – поблагодарить, оставил свой телефон, которым Александр Иванович и воспользовался буквально через пару месяцев. Следователь не любит вспоминать то дело, когда поступить по закону ему не давала совесть. Ее голос был очень громким, но решиться на должностное преступление он тоже не мог. Соколову был просто необходим совет мудрого человека, и он вспомнил об отце Николае. Вот тогда он впервые и оказался в этом уютном домике. Совет батюшки оказался простым и мудрым – поистине соломоново решение[34]34
  Две женщины-блудницы жили в одном доме. Они обе воспитывали младенцев нескольких месяцев от роду. Одна из них случайно задавила своего ребенка во сне и ночью подменила тела детей: мертвого положила соседке, а ее живого ребенка взяла себе. Та обнаружила подмену, поняв, что мертвое дитя не ее, и обе женщины обратились к царю Израиля Соломону за тем, чтобы он разрешил их спор. Соломон приказал рассечь мечом ребенка надвое и отдать женщинам по половине. Тогда настоящая мать дитя взмолилась отдать ребенка соседке, но только не убивать его. Соседка же была согласна, говоря, что пусть не будет ни тебе, ни мне. Так Соломон понял, кто настоящая мать дитя.


[Закрыть]. Он увидел выход там, где его, казалось, не было вовсе. Вот тогда Соколов впервые и задумался о том, какая же мудрость по всей видимости хранится в Церкви и в ее учении. Через несколько месяцев он уже был прихожанином уютного храма в подмосковном Одинцове.

Когда Соколов вошел в дом, батюшка встретил его в гостиной.

– Рад вас видеть, Александр, как успехи?

– Вашими молитвами, отче! Простите, что отвлекаю, но требуется ваш совет, как эксперта, так сказать.

– Сейчас мы чайку сообразим, а потом и поговорим, – священник ушел в кухню, вернувшись через 10 минут с подносом в руках. – Вот, прошу!

Александр Иванович наполнил чашки, отхлебнул из своей и полез в карман за несколькими поляроидными снимками:

– Батюшка, вот такой нож мы нашли вчера в результате обыска в одном доме. Вещь в высшей степени занятная, а начертанная символика, кажется, как раз по вашей части.

Священник лишь увидев общий снимок ножа, тихо пробормотал:

– Не может быть! – его лицо сильно побледнело.

– Что случилось!? – изумленно воскликнул Соколов.

– Александр Иванович, я могу взять эти снимки буквально на минутку? – священник был очень возбужден, поляроидные квадратике, зажатые в его руке, тряслись мелкой дрожью.

– Конечно, отче.

Отец Николай выбежал из гостиной. Он вернулся минуты через две, ведя за собой странного незнакомца.

– Знакомьтесь. Александр Иванович, а это мой тезка, Николай. – Мужчины пожали друг другу руки и все уселись за столом. Повисла пауза. Первым начал священник.

– Александр Иванович, это просто невероятно, но именно этим ножом меня пытались убить в том далеком 83-м году. А до самого недавнего времени нож принадлежал рабу Божию Николаю. Так-то вот… – Соколов потерял дар речи, не зная, что и сказать. Священник продолжил, обращаясь к Николаю: – Коля, я тебе уже сказал, что Александр Иванович как раз ведет дело об убийстве того банкира, убитого Варготом. Я не первый день знаком с Александром Ивановичем и абсолютно ему доверяю. Я прошу тебя рассказать ему все, что ты знаешь по этому делу. Мне, может быть, уйти? – обратился священник к Соколову.

– Как пожелаете, батюшка, мне вы никак не помешаете. Николай, вы не будете против, если я сразу запишу ваши показания, а вы их потом подпишете? Это очень важно для дела.

– Нет, конечно, – удивительно, но взгляд Николая был по-прежнему благодушен. Казалось, что ничто в мире не могло омрачить его радости. – Делайте, как считаете нужным.

Священник принес ручку и пачку чистых листов, и следователь начал допрос. Они закончили достаточно быстро, Николай подписал свои показания, и, с улыбкой глядя на следователя, спросил:

– Вы меня теперь арестуете?

– За что же?! – удивился Соколов.

– Ну как же? Я же готовил убийство человека!

– Готовила убийство Силина, а вы склоняли ее к этой подготовке. Я не собираюсь вас брать под стражу на время следствия, а дальнейшую вашу судьбу решит суд. Думаю, что попасть за решетку вам не грозит. По крайней мере, можете рассчитывать на мою помощь, – следователь улыбнулся, – в рамках закона, разумеется. Николай, позвольте спросить вас еще об одном случае, вдруг вы в курсе?

– Пожалуйста, Александр Иванович, отвечу на любой ваш вопрос.

– Кстати, батюшка, вы не забыли дату, когда вас чуть не убили? – перевел следователь взгляд на священника.

– Как забыть… 27 апреля 1983 года это случилось. Это все вон с Колей и связано было.

– Как? – опешил следователь.

– Так вы, Александр Иванович, разве не удивились, что я ножик этот узнал?

– Удивился, но тут такие дела, что… Так что же произошло?

Священник рассказал свою часть истории, а Николай продолжил с того момента, как он оказался на платформе в Красницах в день инициации. Когда он дошел до обстоятельств получения ритуального ножа, Соколов сильно побледнел. Когда Николай закончил, Соколов уточнил:

– Как, ты говоришь, звали ту женщину, которую ритуально убили на Пасху?

– Елена, раба Божия Елена – так она себя назвала.

– Да уж… Вы, братия и отцы, сегодня моей смерти хотите. В нормальной жизни таких совпадений не бывает!

– Так то ж в нормальной, – улыбнулся отец Николай, – а мы в Церкви Христовой. Здесь чудеса происходят, как говорится, в рабочем порядке. Что случилось-то, Александр?

– Похоже, что я знаком с одним молодым человеком, который и есть сын ритуально убиенной мученицы Елены… – за столом возникла длинная пауза. Первым тишину нарушил Николай:

– Александр Иванович, батюшка, я подумал, может, мне подробно написать все обстоятельства гибели этой женщины? Это же, наверное, важно?

– Да, Николай, очень правильная мысль.

– Только можно мне это сделать наедине с самим собой?

– Да, конечно. Иди в свою комнату.

Священник и следователь, оставшись наедине, долго молчали, погруженные каждый в свои мысли. Тишину нарушил звонок мобильного телефона.

– Алло!

– Александр Иванович, здравствуйте! – раздался в трубке голос Дениса Заречина.

– Денис, здравствуй, рад тебя слышать! У меня для тебя очень радостные новости!

– Вы уже знаете?! – удивился Денис.

– О твоей маме? – уточнил удивленный Соколов.

– Да нет, киллера убили, того самого, что охотился за мной! А что вы узнали о моей маме? – спохватился Денис.

– Мама твоя на самом деле была замучена сатанистами в Пасхальную ночь.

– Господи, помилуй! – непроизвольно вырвалось у Заречина. – А откуда вы узнали?

– В соседней комнате сидит свидетель этого убийства и излагает все подробности на бумаге.

– Но кто он?

– Денис, давай все подробности при встрече, хорошо?

– Думаю, что тебе пора возвращаться. Я нашел девушку, у которой ты тогда ночевал. Она подтвердила твое алиби. Порядка ради надо провести очную ставку, чтобы она тебя признала и все подтвердила, тогда и закроем уголовное дело в отношении тебя.

– Александр Иванович, а можно как-то избежать этой очной ставки? – кровь прилила к щекам Дениса.

– А что случилось? – удивился следователь.

– Да я, свинья пьяная, тогда, кажется, пытался приставать к ней в машине, да и рвало меня… Короче, стыдно мне очень…

– Детский сад, честное слово! – в сердцах воскликнул Соколов. – Тебе с ней что, детей крестить? Ну встретились, ну опознали, подписали бумажки и разбежались. Ты, дважды от смерти спасенный, вообще – о чем думаешь? Не стыдно?

– Стыдно, Александр Иванович, говорю же стыдно, перед девушкой той… Ну ладно, договорились. Возьму билеты на ближайший рейс и прилечу.

– Прилетай, прилетай, беглец от правосудия!

– Да, Александр Иванович, меня же можно поздравить! Я сегодня первый раз в жизни причастился!

– Да ты что?! – искренне изумился следователь. – Поздравляю, Денис, от всей души!

– Спасибо, до свидания.

– До свидания.

– Слава Богу, – пробормотал Соколов и объяснил священнику кратко историю Дениса Заречина.

– Да-а-а-а… Сегодня особый праздник на Небесах, – улыбнулся священник.

* * *

Изливая на бумагу воспоминания о том чудовищном жертвоприношении, я был искренне рад за женщину по имени Елена. Я преклонялся перед ее силой и верой. Она отдала Богу всю себя без остатка. Вот это и есть образец настоящей любви, той Любви, которую и показал Господь Иисус Христос: Любви до самой смерти! Закончив писать, я не мог остановить свои мысли. Вспомнился Господь, молящийся в Гефсиманском саду до кровавого пота. Он принимает на Себя грехи людей, Он принял на Себя и мои грехи! И ради прощения этих грехов Он страдает на Кресте под издевательства бездушных зрителей.

– Господи, как облегчить Твои страдания! Как стать их соучастником!

Я понимал, что мученическая смерть – это не наказание, а награда для искренне верующего человека. Награда, которой я недостоин. Но мне очень захотелось именно так доказать Богу свою любовь. Я, конечно, не чувствовал в себе для этого сил, но был уверен в том, что Господь мне поможет.

Утерев руками слезы, я бросил взгляд в окно и увидел… Варгота. Он смотрел прямо на меня сквозь оконное стекло. Его лицо было перекошено злобой, он сильно сдал за последние дни: мятая одежда, всклокоченные волосы и глаза… Эти глаза пылали злобой. Таких глаз у бывшего наставника я не видел ни разу. Решение пришло само собой.

– Господи, в Твои руки отдаю себя. Ты видишь мое сердце, Ты знаешь мои мысли, Тебе решать, что делать со мной, я полностью полагаюсь на Твою волю и делаю то, что мне кажется правильным в этот момент, а Ты направь меня и убереги от неверного шага, – мои мысли были четкими и ясными, я был совершенно спокоен. – Господи, я хочу сам ответить за то, что совершил, я не хочу, чтобы из-за меня страдали невиновные, как в прошлый раз, я не хочу больше подставлять под удар замечательного священника Николая. С Богом!

Я перекрестился, накинул на плечи куртку, которую дал мне батюшка, и на цыпочках вышел на улицу, прикрыв за собой входную дверь.

Варгот стоял перед домом священника и ждал, так велел ему новый Наставник. Тот самый наставник, из-за которого Варгот так завидовал Зергосу, завидовал с того самого дня, когда недавно инициированный Николай покинул квартиру сатаниста.

Самого Варгота инициировала сатанистка по имени Дара. Она увлекалась молоденькими мальчиками, и юный четырнадцатилетний Георгий ей очень приглянулся. Они стали любовниками, а через пару месяцев произошла его инициация. Проснувшись утром, Варгот ощутил присутствие своего наставника. Он не слышал никаких голосов, но иногда перед его взором возникал словно полупрозрачный экран, по которому медленно двигался текст – это и была информация от его наставника. Иногда, чтобы лучше различить текст на «экране», Варготу приходилось прикрывать глаза. К моменту инициации Зергоса Варгот уже знал, что каждый инициированный сатанист имеет своего невидимого покровителя, которые не равны с точки зрения сил и возможностей, а подчинены определенной иерархии. Этому щенку Зергосу повезло, ему достался в высшей степени могущественный и влиятельный Наставник, что и было предметом зависти до минувшей ночи.

Это произошло вскоре после полуночи, Варгот уже спал, когда неведомая грубая сила словно приподняла его над кроватью. Он вскочил на ноги, пугливо озираясь по сторонам.

– Кто здесь? – он явно чувствовал чье-то присутствие.

– Твой новый Наставник, Варгот! – раздался в голове громкий властный голос. – Мне пришлось покинуть этого предателя Зергоса! Тебе выпала большая честь. Теперь ты подчиняешься мне!

– Да, но как же мой прежний наставник?

– Он, как и ты, теперь будет служить мне! Я повторяю, теперь ты служишь мне! – Внутренний голос явно начинал раздражаться.

– Хорошо, но… – тело сотрясла волна страшной боли, – ой, больно, что ты делаешь?

– Когда Наставник что-то говорит или приказывает, надо отвечать: «Слушаю и повинуюсь», ясно?

– Ясно, ясно, больно!

– Ясно!? – рявкнул Наставник.

– Слушаю и повинуюсь, Наставник! – боль немедленно отступила.

– Вот и хорошо. Ты облажался с Зергосом, Варгот. Надо исправлять эту ошибку.

– Но я следовал тогда указаниям своего бывшего наставника, я же… Больно! – в голос закричал Варгот.

– Что нужно говорить?

– Слушаю и повинуюсь, слушаю и повинуюсь!

– Вот так! А то вы, мерзкие людишки, распускаетесь, как только вам даешь волю. Вот и Зергоса я распустил, выполняя по началу его дурацкие прихоти: ему очень нравилась власть над людьми. Но теперь этого не будет! Итак! Зергос должен умереть. Сейчас как раз полнолуние, он должен быть принесен в жертву сатане.

– Но я же не жрец, как я смог… Больно!

– Ты что – тупой? – в голове раздался дикий хохот. – Ты думаешь, я не позаботился об этом?

– Слушаюсь и повинуюсь, Наставник! – сквозь боль прокричал Варгот.

– Вот и хорошо. Теперь езжай к квартире Зергоса в Одинцово, оттуда я тебе укажу путь к месту, где его искать. Смотри, Варгот, не провали это задание, а то я начинаю сердиться всерьез.

– Наставник, позволь один вопрос, – произнес Варгот заискивающим тоном.

– Чего тебе еще?

– Насколько я понял, мы планировали свалить убийство банкира на Зергоса, это остается в силе?

– Нет, ты упустил Зергоса, он предал сатану и должен умереть как предатель!

– Но тогда мы теряем контроль над банком. А если выпутается жена банкира, то будут искать настоящего убийцу и могут выйти на меня, тогда… – внутренний голос прервал его на полуслове.

– Вот и поторопись! Поторопись заткнуть рот этому щенку, чтобы он про тебя ничего никому не рассказал. А банк мы уже потеряли, и это твоя вина, Варгот!

Наутро, после бессонной ночи Варгот осознал, что совершенно напрасно все эти годы завидовал Зергосу. Его новый Наставник был настоящим монстром. Нет, и прежний наставник бывало наказывал Варгота и требовал от него исполнения различных прихотей помимо воли. Варгот даже сетовал иногда на его жестокость, но это были цветочки…

Варгот стоял перед церковным домиком и с ненавистью смотрел на Зергоса сквозь оконное стекло. Он ненавидел его за все: за то, что повстречал тогда – пятнадцать лет назад; за многолетнюю зависть его более могущественному наставнику и, наконец, за то, что Зергос теперь свободен. Да, Варгот это понял, лишь взглянув в его глаза. Учитель был готов к тому, чтобы силой увести своего нерадивого ученика, как он это сделал тогда, в электричке. Сейчас он видел, что это не понадобится. Варготу хорошо знаком этот взгляд, которым обреченные хрюсы смотрели на него. И этот взгляд не раздражал его, а бесил! Нет, Варгот решительно не мог понять, что может быть дороже жизни?! Что такого могли знать эти людишки? И как Зергос, еще совсем недавно не вылезавший из запоя, смог ТАК измениться?

Я вышел на улицу и встал перед бывшим учителем. Пауза затянулась: мы молча смотрели друг на друга, первым не выдержал Варгот:

– Ну здравствуй, брат Зергос, как поживаешь?

– Я не собака, Варгот, у меня есть имя – Николай, так что оставь клички для козлов! И прибереги любезности для другого случая. Делай то, ради чего пришел, – Варгот не был готов к подобному разговору. Он молча развернулся и бросил сквозь зубы:

– Иди за мной!

Новенький Opel Astra не торопясь ехал в сторону от Москвы. Минут через 15 машина остановилась перед высоким забором, за которым виднелась лишь крыша добротного дома. Варгот просигналил, и ворота вскоре открылись: хмурый мужчина лет 50 впустил их внутрь. Варгот вышел из машины, обменялся несколькими словами с хозяином дома и, подойдя к машине, открыл дверь с моей стороны:

– Выходи.

Я молча повиновался. Варгот и хозяин дома начали меня избивать. Я не знаю, сколько это продолжалось, но в результате все тело мое болело нестерпимо. Глаза опухли и практически ничего не видели, а дышать я мог только ртом. Затем меня куда-то поволокли. Мое тело водрузили на что-то твердое и плоское, руки развели в стороны и привязали, а затем начали срывать верхнюю одежду. Раздев до гола по пояс, мои мучители сделали перерыв. Все это время я усиленно молился. Было очень страшно: больше всего пугала полная неизвестность. Наконец я услышал чтение характерных заклинаний и острая жгучая боль пронзила мою грудь. Я не выдержал и закричал, тогда мой рот заткнули кляпом. Дышать стало практически невозможно. Боль в груди переместилась к животу. Я догадался: на моем теле вырезали ритуальные знаки. Наконец, пытка закончилась. Отвязав руки, меня поволокли по лестнице вниз и втолкнули в какое-то помещение, за спиной лязгнула металлическая дверь. Стихли все звуки, пахло сыростью подвала, было абсолютно темно. С трудом я поднялся и встал на колени.

– Вот, Коля, это и есть твоя Гефсимания, – прошептал я разбитыми губами. – Господи, прости меня за это сравнение! Ты, безгрешный и безвинный, брал на Себя огромную ношу там, в Гефсиманском саду, я же по своим грехам получаю то, что заслужил. Но, Господи! Как же тяжело и страшно! Как больно! Помоги мне! Я взываю к Отцу Небесному: да исполнится воля Твоя!

Неожиданно сверху начал струиться странный свет. Казалось, что он был материальным, плотным, так что его можно было пощупать. В сыром затхлом подвале распространилось дивное благоухание. Свет был яркий, но я не видел даже очертаний стен подвала. Казалось, что кроме меня здесь был только свет – и ничего более. Постепенно сияние начало рассеиваться, истончаться подобно туману, и передо мной чудесным образом предстала фигура старца в богатом торжественном одеянии. Я уже несколько раз встречал этого человека за время своего служения сатане. Обычно он препятствовал моим злым делам. Последний раз это было совсем недавно, когда я пытался найти того парня в Олимпийской деревне в Москве.

– Здравствуй Николенька! – голос старца был мягким и ласковым. Николенька – так называла меня бабушка в детстве. Неожиданно из глаз моих хлынули слезы. Дедушка подошел ближе, сел прямо на пол и положил мою голову к себе на грудь. Ладонь незнакомца ласково гладила мою голову, пока я не успокоился. – Тяжело тебе?

– Больно. Все тело болит, сильно!

– Сейчас мы тебе поможем, – старец достал откуда-то пузырек с благоухающим маслом и стал пальцем помазывать мне больные места. Как только он коснулся глаз, я увидел, что нахожусь в грязном подвале, заставленном наполовину картонными коробками. Постепенно боль уходила, а раны затягивались прямо на глазах. Незнакомец убрал флакончик и ласково посмотрел на меня: – Лучше теперь?

– Да, совсем не болит. Простите, а кто вы?

– Так мы же с тобой встречались, Коля. Или забыл?

– Как же не помнить, – от стыда я отвел взгляд, – простите меня, дедушка, я ругался на вас, простите…

– Пустое, Николенька, пустое. Ты уже во всем покаялся. Господь тебя простил, так как же я могу не простить? – незнакомец изумился совершенно искренне.

– Как вас зовут?

– А я думал, ты меня знаешь. Ты же мне молился совсем недавно. Не помнишь?

– Так… вы… Святитель Николай?!

– Да, Николенька, твой тезка и твой небесный покровитель. Бабушка крестила тебя в мою честь. Я же тебе говорил раньше. Думал, ты догадаешься.

– Да как же это… – моему изумлению не было предела. – И вы мне помогли?! После всего того, что я вам говорил и вообще делал?!

– Да какая разница, Николай, – сказал старец серьезно. – Тебе было плохо, ты шел ко Господу, как я мог тебе не помочь, когда ты ко мне обратился? Забудь об этом. У меня к тебе другой разговор.

– Слушаю, отче.

– Господь услышал твои молитвы, и Он ждет тебя. Ты на самом деле готов? Еще не поздно все изменить, для этого я и пришел к тебе.

– Да, отче, я готов. Я был искренен сегодня утром, когда молился Богу. И прошу лишь об одном: страшно мне, пусть Господь мне поможет! Но я не хочу сейчас ничего более, чем встретиться с Ним. Я знаю точно, что без Бога меня ожидает жестокое и бесчеловечное рабство. Я более не могу так жить. Не могу и не желаю!

– Хорошо, Николенька, будь по твоему. Не бойся ничего, Господь тебе поможет. Надо же, какой праздник сегодня на Небесах!

– Какой же, отче?

– Как какой?! Еще одна спасенная душа! Что же может быть ценнее и отраднее для Бога?! Держись Николай, держись и молись! – свет стал опять уплотняться, а потом медленно растаял, как и не было. Я бы мог подумать, что это галлюцинации, но мое исцеленное тело было немым свидетелем всего произошедшего. Перекрестившись, я начал читать 90-й Псалом, поскольку более никаких других молитв не знал наизусть. Я дочитывал псалом первый раз, как дверь неожиданно открылась, и яркий электрический свет ударил в глаза. Я на время потерял возможность что-либо видеть. Чьи-то руки схватили меня и поволокли по лестнице вверх. Ощутив, что оказался на улице, я осторожно приоткрыл глаза. Странно, была глубокая ночь, а у меня сложилось ощущение, что с момента, как я покинул дом священника, прошло не более пары часов. Меня завели в крытую беседку в центре участка. В свете ритуальных факелов расположился сатанинский алтарь со всей необходимой атрибутикой вокруг. Вот только не было «братьев». Кроме меня присутствовали только Варгот и хозяин дома, который переодевался в одеяние жреца. Они явно торопились. Быстро отслужив начало сатанинской мессы, они дошли до самого главного. Жрец ввел меня в круг факелов, расположившихся около алтаря и замер, в изумлении оглядывая мое тело. Наконец он пришел в себя и позвал Варгота.

– Что случилось? – недовольным тоном спросил тот.

– Посмотри на его тело. Где символика, которую мы нанесли днем? – Варгот также в изумлении уставился на мою грудь.

– Гаденыш, что ты сделал? – в глазах бывшего учителя сверкала злоба.

– Это не я, – голос мой был удивительно спокоен. – Меня исцелил святитель Николай силою Господа Иисуса Христа.

В ответ раздался так хорошо знакомый мне визг, на мою голову посыпались оплеухи.

– Не смей! Не смей повторять это имя!

– Странно, если твой сатана такой сильный и могущественный, то почему ты боишься даже имя Божие произнести? А каково тебе будет предстать перед Ним в день Страшного Суда?

– Не говори ерунды! Верные слуги сатаны не будут судиться Распятым!

– Угу. Именно поэтому ты Его так боишься, что даже Имя не можешь переносить спокойно? Не убедительно, Варгот, очень не убедительно. И, я уверен, эти вопросы тебе самому приходили в голову, только вот задавать ты их не решаешься.

– Заткнись, предатель!

– Я-то замолчу, только вот свой собственный внутренний голос совести заглушить гораздо сложнее.

– Что будем делать, Варгот? – вмешался жрец. – У нас мало времени.

– Нанеси знаки снова. Пусть этот гад помучается еще раз!

– Это не предусмотрено установленным обрядом. Кроме того, Варгот… – повисла короткая пауза. – Это очень плохой знак. Жрец, который меня учил в свое время, однажды столкнулся с подобным явлением. Он завершил жертвоприношение, только прожил после этого не больше месяца. Я не хочу заканчивать сегодняшнюю мессу.

– Ты спятил? – Варгот был совершенно обескуражен. – Щенок должен сегодня умереть!

– Вот и убей его. Просто убей и все.

– Нет! Он должен быть принесен в жертву! Это воля моего Наставника!

– Хорошо, подожди минутку, – жрец прикрыл глаза и так стоял с минуту. – Ну хорошо, я согласен. Мы нанесем знаки вновь.

Удивительно, но в этот раз мне не было больно. Я чувствовал, как холодная сталь касается моего тела, ощущал, как горячая кровь струится по коже, но боли не было. Я усиленно молился молча, было страшно, тело сотрясала мелкая дрожь, но утешало главное – впереди была встреча со Христом!

Жрец закончил дело и поставил меня перед алтарем. Я понял, что жить мне осталось не более минуты: в руках незнакомца блестел ритуальный нож. Между тем, жрец обратился ко мне:

– Зергос, если ты отречешься от Христа и вновь дашь клятву на верность сатане, то ограничишься наказанием, но останешься жить. Даю тебе минуту на раздумье, – перед моими глазами предстала сцена пятнадцатилетней давности, когда приносили в жертву христианку на Пасху. Я пожалел, что не знал наизусть Символа веры православных христиан. Буквально через несколько секунд я произнес:

– Думать мне не о чем. Свой выбор, выбор окончательный, я уже сделал. Я остаюсь верен Господу моему – Иисусу Христу, – я медленно сложил руки на груди, поднял глаза к небу и тихо произнес: – В руки Твои, Господи, отдаю душу мою! – после чего я закрыл глаза.

Несколько секунд ко мне никто не прикасался. Наконец сильная рука схватила меня за волосы, отогнула голову назад, и холодная сталь обожгла шею…

Свет померк, а в кромешной темноте стало разливаться чудесное, плотное, благоухающее сияние. Оно обволокло меня, и невероятная радость и покой вселились в мою измученную душу.

– Господи! Слава Тебе! – дивное неземное пение заполнило все пространство, звуча в унисон с голосом моего сердца.

Варгот со Жрецом вышли из беседки. Последний держал в руках ритуальную чашу. Он дочитал очередное заклинание и сделал из нее глоток. Его тело затряслось, чаша выпала из рук, и хозяин дома упал замертво: его быстро стекленеющие глаза с тоской смотрели в небо, куда только что вознеслась душа убитого им христианина. Варгот замер в сильном изумлении, его привел в себя душераздирающий рык Наставника:

– Щенок! Он отомстил нам! Не прикасайся к чаше, оставляй все так, как есть, и беги!

– Куда бежать, Наставник?

– Куда глаза глядят! – дикий хохот заглушил все мысли Варгота. – Машину оставь здесь, будем выбираться на попутках в сторону от Москвы, а там видно будет. Поехали!

* * *

Отец Николай и Соколов заметили исчезновение Николая только через час. Священник начал обзванивать прихожан и уже через пол часа один из алтарников, который во время службы стоял рядом с Колей, рассказал, что видел Николая, садящегося вместе с незнакомцем в Опель Астра зеленого цвета. Он даже запомнил номер и описал водителя. Никаких сомнений не осталось: это был Варгот. Отец Николай не верил своим ушам: Коля добровольно ушел вместе со своим бывшим учителем! Это просто не укладывалось в его голове. Александр Иванович молча сидел напротив: он уже приказал оперативникам объявить в розыск автомобиль преступника, а также передал ориентировку на Варгота.

– Нет, я не могу в это поверить! – наконец сказал священник. – Понимаете, Александр Иванович, он был совершенно искренен со мной, он не мог опять вот так взять и предать Господа, Которого снова обрел. Это решительно невозможно…

– Всякое бывает, батюшка, – философски изрек следователь.

– Нет, не в данном случае. Александр Иванович, я думаю, что Николая надо объявить в розыск.

– Хорошо, батюшка, воля ваша, – следователь не спорил со священником, поскольку не хотел его расстраивать, но внутренне был почти уверен в том, что Николай сбежал опять. Он просто не мог представить себе реального мотива, по которому человек уходит из дома тайком и уезжает вместе со своим смертельным врагом. Соколов более не мог смотреть на искренние переживания батюшки и, попрощавшись, отправился домой.

На следующий день у Александра Ивановича была запланирована масса дел. Утром привели Колобова.

– Здравствуйте, Юрий. У меня для вас хорошие новости.

– Неужели вы решили отпустить меня под подписку? – на следователя смотрели удивленные глаза подследственного.

– Нет, еще лучше, – улыбнулся Соколов. – Уголовное дело по факту убийства Федора Силина в отношение вас прекращено. Вы свободны. Правда, в этой бочке меда есть и ложка дегтя. Открывшиеся факты, связанные с торговлей наркотиками, осуществлявшейся сотрудниками банка, переданы мной в соответствующую службу, которая возбудила уголовное дело. Сейчас идет следствие, которое, уверен, коснется и вас.