Текст книги "Один день одного гнома (СИ)"

Автор книги: Максим Ковалёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

   – Люди. Шоалонцы. Ты про них говоришь?

   – Может и про них. Своим котелком повари, иначе толку не будет. А пустых слухов я разносить не привык.

   – Уже поварил!

   И зачем он пришёл сюда? Лучше бы сходил посмотреть, что там с Кроуром. Впрочем, ему было, чем возразить.

   – Что-то я не пойму, то ты всеми руками за дружбу с людьми, то намекаешь, будто они только и ждут момента прихлопнуть нас. Уж ты определись, а то путаница какая-то выходит.

   Бородир свёл брови. Хэмфаст подумал, что не дождётся ответа или дождётся, но тогда главным станет быстро найти путь к отступлению из кузницы.

   – То-то и оно, – глядя на свои мозолистые ладони, произнёс брат. – И подмасливать мы их должны, дружбу водя, но и камень за пазухой держать. У них-то он покрупнее нашего будет.

   Вокруг пело свою песнь железо, поднимались и опускались молоты, бегали взмыленные подмастерья. От горнов тянуло жаром, сверху, перебивая поток тепла, срывались остужающие струи. Работа в цеху, чтобы не говорил Бородир, кипела, каждый знал своё дело и выполнял его с отдачей. По-другому гномы работать не умели.

   – Вон, твой помощник возвращается, – кивнул Хэмфаст на спешащего к ним парня с раскалённой докрасна заготовкой в клещах. Зашёл, называется, поболтать по-братски.

   – Заказов много и пустобрёхом их не выполнить, – примирительно сказал Бородир. А затем, вдруг погрустнев, добавил: – Навалилось что-то всё. Неспокойность эта надоела, знал бы как... Ну, ладно, мне пора. Передай матери, я, наверно, приду на обед.

   Подошедший помощник водрузил заготовку на наковальню. Бородир натянул рукавицы. Посторонних, в общем, просят удалиться.

   Только оказавшись снаружи, Хэмфаст понял, до чего приятной может быть простая тишина. Он брёл, не обращая внимания на встречных, глядя себе под ноги. Заказов много, сказал брат. Почти на каждой наковальне, что огибал Хэмфаст, покидая кузницу, он видел разной степени готовности боевые топоры, клинки и наконечники стрел. Не косы, не скобяную утварь и не сбруи для горгулий или людских лошадей. Нынче в цеху Эурона Олмерха ковали оружие. Работа шла бойко, долбилка и та грохотала без отдыха.

   Каменный город всё же был настоящим городом, пусть в данном случае это определение и подходило с натяжкой. Горы – не равнины, на которых сруби лес, проложи дороги и строй в своё удовольствие, где вздумается. Горы диктовали условия, мало соотносящиеся с жизнью на поверхности. Тем не менее, гномьи селения рассыпались по всему Норгордскому хребту. Собственно, где находились богатые залежи, там и возникали разработки, позже обрастающие жилыми постройками.

   Единственный город Норгорда размещался в горном лоне, в пространстве нескольких гигантских сообщающихся пещер, чьи своды терялись во мраке, а крепящие их колонны, что не смогли бы обхватить, взявшись за руки, три десятка гномов, были подобны легендарным столпам Мирового Свода. И для местного населения это не звучало лишь красивой сказкой – их «небо» истинно покоилось на скальных основах.

   Вечная беззвёздная тьма над головой. А под ней: площади, освещённые масляными фонарями, залы для проведения советов и залы для отдыха, паровые бани и кабаки (в которых подавали превосходное пиво), хранилища знаний и водораспределитель, мастерские и цеха, конторы управленцев и казармы стражей порядка. В Каменном городе имелось всё необходимое для жизни. Человек извне без света солнца, без небесной выси, без зелени травы под ногами, в окружении одних лишь холодных серых стен навряд ли бы смог обитать здесь. Гномы же довольствовались тем, чем обладали.

   Зал Душа Гор, служащий для заседаний Совета Старейшин, был устроен неподалёку от Золотых Чертогов правителя и являлся своего рода сердцем Каменного города. А значит и всего Норгорда. Но кроме него здесь хватало и других красот. Храм Миа – духа Земли и её сына – Горного Владыки, Отца Гор. Статуи древних правителей на центральной площади, там же торговые ряды. Загон горгулий со станцией дирижаблей – это уже на поверхности. Для какого-нибудь рудокопа с окраины, не видящего изо дня в день ничего, кроме своей шахты, ну ещё вагонеток для перевозки руды, такое великолепие стало бы в диковинку. А вот жители «столицы» редко смотрели по сторонам, спеша по своим делам.

   Хэмфаст шагал по гладко обтёсанным бессчётным множеством подошв плитам одной из главных улиц. Кто-то обгонял его, толкаясь локтями, изредка он сам огибал зазевавшихся прохожих и медленно катящиеся тележки. Из лавок доносились зазывания торговцев, предлагающих купить их товар по лучшим ценам, из закусочных вились, дразня нос, манящие запахи. У храма Миа Всеобщей Матери раздавался тяжёлый грохот – там возводили то ли мастерскую по выделке горгульих кож, то ли лавку по продаже одежды и обуви, пошитых из этих кож. Интересно было бы глянуть, как работают строители. Но не сейчас.

   Ай-яй!

   На углу постирочной случился небольшой конфуз. Хэмфаст столкнулся с облачённым в старомодный кафтан гномом, несущим доверху наполненную одеждой корзину. Погрузившись в свои не слишком весёлые мысли, он не видел идущего прямо на него соплеменника, а тот, раскрасневшийся и пыхтящий, не видел Хэмфаста – да вообще ничего не видел из-за груды вещей, прижимаемых к объёмистому брюху. Хлоп! Ай! Что за... Простите-пожалуйста... Корзина полетела на камни – грязные рубахи, штаны и серые от долгого ношения портянки брызнули во все стороны. Хэмфаст кинулся собирать вещи. Краснолицый старикан ворчал: «Ходят бездельники... да в наше время... от того и все беды!», одаривая нерадивого юнца, ползающего перед ним на коленях, гневным взором. Хэмфаст постарался как мог сгладить неприятность и поскорее исчез из виду.

   Вскоре шума поубавилось, навстречу более никто не попадался. Загон находился в стороне от основных дорог и жилых улиц. Оно и понятно – кто бы захотел с утра пораньше слушать голодные стенания ящеров.

   Полумрак туннеля светлел. Сквозь запах горелого масла, с рождения знакомый каждому гному, пробились порывы пьянящего своею свежестью ветра с перевалов. Хэмфаст вышел из каменного зева горы под свет солнца. Зажмурился и запрокинул голову. Над Норгордом в синем-пресинем небе плыли облака. Клочки мягкого пуха. Медлительные и такие спокойные. Уж их-то ничто не могло растревожить в целом мире, кроме, пожалуй, ураганного ветра. К счастью, сегодня его не намечалось.

   Привходящая лестница из восьмидесяти ступеней. Сколько раз за последние годы ему довелось подняться и спуститься по ней? От того дня, когда отец впервые привёл его в Загон, до нынешнего, когда он будет держать выпускной экзамен. Вопли ящеров заполнили уши – настолько привычные, что почти не замечаемые. Загон пустовал. Полуденный гонг ещё не отзвучал, и другие ученики пока не вернулись.

   Вот и хорошо.

   Пройдя учебную площадку, Хэмфаст свернул в нужную арку. Поднялся на третий ярус. И остановился, только сейчас заметив, что его левая штанина вымарана в чём-то буром. И где же он умудрился так? Бурый налёт на поверку оказался мыльным порошком, а заполучить добрую пригоршню его себе на одежду он мог лишь при неудачном столкновении с тем толстяком. Мелочи.

   Горгульи, чьи клети располагались на этом ярусе, заливались протяжными визгами, чуя его и думая, что он несёт им кормёжку. Хэмфаст отряхнулся и хотел идти дальше. Но не сдвинулся с места. Над ними шёл ещё один ярус, где клети пустовали уже многие десятилетия. И там, на точно такой же лестничной площадке, стояли двое. Трор с директором Первохох. Он узнал их голоса. Хотя не само присутствие учителей заставило его затаиться, а разговор, что они вели между собой, полагая, что находятся в уединении. Хэмфаст случайно уловил краткую часть, и того хвалило, чтобы его поднятая нога опустилась обратно на камень ступени.

   Трор и Первох говорили об экзамене и возможных проблемах с полётами. Хэмфаст задрал голову, словно это могло помочь ему лучше разбирать слова. Если бы его застали за подобным занятием, скорбных последствий было бы не избежать. Но, но... Сам собою вспомнился Ёрин. Может тот что-то где-то и слышал краем уха, он же мог получить достоверные сведения прямо «из первых уст»!

   – Дела всё... кх-кх... хуже и хуже, – не торопясь, как и всегда, говорил Первох. – Правитель в конец разругался со старейшинами. Верховный Хранитель Памяти Предков Хворон Седовласый, не стесняясь в выражениях, вещает о «постигшем Барахира слабоумии». Он и те, кто его поддерживает, не одобряют политики на сближение с Шоалоном. Но когда Барахира интересовало чьё-либо мнение, кроме собственного? А тут нападение на выработки, и уже на следующий день посольский визит. Барахир согласился принять людей, хотя большинство старейшин было против. На сегодняшнем Совете может случиться «взрыв». К тому давно всё шло.

   – Да, да, да, – пробурчал Трор. Сейчас он, наверное, привалился плечом к стене, больная нога не даёт подолгу стоять, а ладони теребят подбородок. – Разговоры ходят разные. Все грызутся за каменный трон, и никому нет дела до школы. Э-хе-хе... Дожили, называется. Думаешь, могут вовсе отменить?

   – Ни разу при моём руководстве такого не случалось. Даже во времена дедов, когда войны с тем же Шоалоном велись едва ли не беспрерывно, день выпускных полётов всегда считался праздничным. Посмотреть на молодых всадников сходилось полгорода. Все работы откладывались в сторону. Сражения и те прекращались, пусть на один этот день, но прекращались! Кх-кх... Тогда традиции чтились строго. Нынче ни в чём нельзя быть уверенным.

   – Сам помню, какая собралась толпа на нас смотреть. До сих пор мороз по коже. Взлетел я, и солнце прямо в глаза ударило – чуть не свалился. Но кое-как развернул ящера и... км... И что ж мы теперь?

   – На Совете решат, дозволить проведение экзамена или нет, – чуть помолчав, продолжил Первох. – Если у них вообще до этого дойдёт. А пока будем готовиться в обычном порядке. Может, всё и утрясётся. Но что-то у меня плохие предчувствия. Вот простыл ещё.

   – Так прилёг бы, отдохнул.

   – Успеется... кх-кх. Узнаем, чем Совет кончится, там, как бы всем нам не пришлось отдохнуть.

   Трор не ответил. Вместо голосов донеслись приглушённые шарканья. Хэмфаст с запозданием сообразил, что если бы учителя спускались по лестнице, его бы уже застали на месте «преступления». Но Трор с Первохом, очевидно, ушли по коридору четвёртого яруса. Там имелся проход к нескольким обставленным пещерам, где они проводили свободное от занятий время, а Трор так и вовсе жил постоянно.

   Хэмфаст шумно выдохнул. Оказывается, он всё это время затаивал дыхание, боясь выдать себя малейшим звуком. Гном пошёл мимо взирающих на него сквозь прутья решёток прищуренных глаз. Из раскрытых пастей исходило шипение. Ящеров расстроило, что кормить их пока никто не собирается. Хэмфаст держался середины коридора, как требовали правила. Делал это совершенно машинально.

   Утро выдалось богатым на малоприятные события. Он чувствовал себя усталым, его тянуло в сон. Тоже заболел что ли? В школе ругань, Ульха на пару с братом, точно сговорившись, испытывают его терпение, и возможная отмена экзамена – тут недолго слечь... Хэмфаст зло потёр виски, словно налитые расплавленным металлом. И выругался в голос. Крепко да витиевато. Мать не слышала, а на других плевать. Если он сам себя настроит на упаднические мысли, то без чьей-либо помощи провалит полёт. Нет уж! Как сказал Первох: «Может, всё и утрясётся». Директор на занятиях рассказывал им историю Норгорда и Шоалона, землеописание и внешние связи. Он разбирался в тонкостях управления и попусту слов на ветер бросать бы не стал.

   Нужно быть готовым.

   Хэмфаст подошёл к клети своей горгульи. Все сторонние мысли улетучились из его головы.

   Увиденное, сначала обрадовав, затем вновь огорчило. Кроур немного пошвырялся в кормушке, но сейчас, как и утром, лежал на подстилке.

   – Эй, покоритель неба. Ты как, дружище?

   Ящер не спал. Подняв морду, он воззрился на гнома маслянисто поблескивающим взглядом. Хэмфаст просунул ладонь меж прутьев, подманивая горгулью. Миндалевидные глаза Кроура прикрылись, словно он извинялся за свою слабость. Хэмфаст опустил руку.

   – Ты, гляжу, поел немного. Согласен, то, чем вас кормят, не особое лакомство. Правда, обед обещали получше обычного. Для тебя, Скопчика и остальных, кто полетит вечером.

   Если бы один мог объяснить, что его тревожит, другой, может, сумел бы помочь. Но они лишь смотрели друг на друга...

   Из состояния отрешённости гнома вывел звук полуденного гонга, докатившийся до Загона от города. Хэмфаст обернулся, прислушиваясь. Ящер положил морду обратно на поджатые лапы.

   Услышав сигнал, горгульи оживились ещё пуще. Они не хуже учеников умели ориентироваться по звукам ударов. Загон наполнился требовательными визгами.

   Хэмфаст поплёлся назад по коридору. Сегодня он никуда не полетит. Пусть его испытание откладывают хоть на месяц, хоть на целый год. Кроур болен, и сам он весь расклеился. Плевать. Ему всё равно... Гном вышел на учебную площадку. Горгульи в клетях на склонах орали и метались, как оголтелые. Хэмфаста раздражали их вопли. Ничего, кроме примитивных мыслей о сытной еде, крохотные мозги ящеров вместить в себя не были способны. Пока другие ещё не сбежались в Загон, он поговорит с Трором. Чем скорее разберётся с этим делом, тем скорее освободится.

   Он пересёк площадку. На другой её стороне располагался вход в помещения учителей, над которым нависал вырубленный в скале балкон. С него директор любил наблюдать, как Трор возится с молодёжью, обучая её сначала седлать старика Эхо, а затем и собственных ящеров.

   Хэмфаст бросил на балкон короткий взгляд. Тот был пуст. А ещё выше облака всё также размеренно плыли над миром – что им печали земных букашек, они выше этого, они выше всех. Только птицы и всадники могут достичь таких же высот. Только птицы и всадники.

   Упрямо сведя брови, Хэмфаст направился «в гости» к учителю.

   Арка в толще скалы, за ней лестница и освещающий её тусклый фонарь. Хэмфаст вошёл под гулкий свод; полумрак отрезал его от наружного света. Ему прежде уже доводилось бывать в скромном жилище Трора. Как одного из лучших в их выпуске тот, случалось, приглашал Хэмфаста к себе выпить по кружечке светлого пива за дружеской беседой о ящерах да о том, о сём. Трор любил горгулий всем сердцем, испытывая гордость – пусть и редко когда выказываемую – за тех из учеников, кто проникался к ним такими же чувствами. Так что, Хэмфаст хорошо знал дорогу в его комнату.

   Чего ж он всё медлит? Слабак. Иди давай.

   – Эй, Хэмфаст!

   Гном замер на месте. Его позвали? Он оглянулся на площадку через арку входа. Там стояла Ульха и махала ему.

   Улыбнувшись, но сразу стерев улыбку с лица, Хэмфаст вышел наружу. Гномка поманила его за собой. Не говоря ни слова, они прошли по площадке. Ульха свернула за толстый каменный столб у её края, с укреплённым на нём металлическим воротом и намотанной цепью, на которую приковывали горгулий во время учебных занятий. Здесь в укромном закутке, отгороженном от стороннего внимания, она утром облила его ледяной водой.

   Хэмфаст смотрел себе под ноги. Что сказать он не знал, а по-честному, заговаривать первым ему не хотелось.

   – Вон от туда ты вечером выведешь Кроура.

   Гномка кивнула на зарешёченный проём в стене пещеры слева от них. Железные прутья поднимались механически, как и большинство запоров в Загоне. Во время испытаний из этой пещеры выпускники выходили со своими ящерами, чтобы затем взлететь на них в небо.

   – Да, – промямлил Хэмфаст, упрямясь и злясь на своё упрямство. Хотя, если вспомнить, кто был виной его упрямству...

   – Хэмфаст, – голос гномки сделался совсем тихим, – я хотела извиниться за своё глупое поведение. Ты, можно сказать, спас меня. Давай забудем о случившемся.

   – Извиняю, – не задумываясь, ответил он. – Но забыть о случившемся будет ошибкой.

   Губы Ульхи поджались.

   – Я уже сто раз повторял – ты часто не думаешь о последствиях. А это прямой путь к провалу всех твоих замыслов. Тебя разоблачат и вновь запрут под замок. Будь уверена, второй раз сбежать не получится. Ни ты, ни... кх... никто, думаю, этого не хочет.

   Ульха покорно кивнула.

   – Я постараюсь быть осторожней. А ты, если что, и впредь станешь меня одёргивать.

   Дождавшись его возмущения, она быстро добавила:

   – Но этого не понадобится, ведь я буду очень осторожной! Маленькой незаметной серой мышкой... Значит, помирились?

   Хэмфаст улыбнулся, глядя в её молящие глаза, так разнящиеся с вздёрнутыми бровями. Ну, хоть одна хорошая новость.

   – Я знала, что ты весь день проторчишь в Загоне, пусть Трор и освободил вас от всех обязанностей.

   – Выследила.

   – Для того и улизнула пораньше! А ты к кому-то из учителей ходил?

   – Да так... Тебя по-прежнему никто ни в чём не подозревает? Похоже, в вашем Загоне впрямь царит мёртвое унынье.

   – Угу. Я ведь ещё и об этом хотела с тобой поговорить.

   – То есть, – насторожился Хэмфаст. – О чём это об «этом»?

   Ульха передёрнула плечами. Но, смиряя свой нрав, даже она была вынуждена считаться с устоями их жизни, сколь бы несправедливыми они ей не казались.

   – Похоже, некоторые из старух, одна по крайне мере, начали странно коситься на меня. Вряд ли они догадываются, что я сбегаю из-под надзора – иначе бы их сразу удар хватил! – но подозрение, что я завела неподобающие молодой гномке, – передразнила скрипучий старческий голос Ульха, – секреты, уже, должно быть, переросли в уверенность. Я же почти ни с кем не общаюсь, редко ем за общим столом и вечно где-то пропадаю. Так что теперь, когда я гуляю или занимаюсь хозяйственными делами, кто-то из старух постоянно околачивается рядом. Незаметно исчезать в кладовке становится всё сложнее. Эх, узнать бы, кто и для чего проложил оттуда тайный лаз. Хотя, я, конечно, предполагаю...

   Хэмфаста известие не удивило, но опечалило.

   – Ты же знала, что рано или поздно так и будет. Чтобы успевать учиться в школе и работать в Загоне требуется много времени. А когда появится свой ящер, дел прибавится ещё в два раза. Целый месяц тебе всё сходило с рук. По-моему – это уже очень долго.

   Гномка недовольно засопела. Слова Хэмфаста злили её, пусть он и был во всём прав.

   – Пора, наверно, прекратить эту... затею. Иначе, последствия станут крайне суровыми.

   – И не только для меня, – прошептала Ульха.

   – Обо мне не волнуйся!

   Гномка хмыкнула. Если кто прознает о «вылазках», ей придётся несладко. Ругани, а может и телесным наказаниям (разумеется, не опасным для её здоровья) не будет счёту. Она уже словно слышала гневные голоса заправлявших в Девичьем городке старух:

   Да разве здравомыслящая гномка пошла бы на такое? А если бы с ней что случилось? Думала ли она о своём будущем, о том тяжком бремени, что предстоит понести ей, когда достойный муж выберет её себе в жёны? Думала ли она о своём народе, или ей и его судьба безразлична?

   Её подержат какое-то время на хлебе и воде, но потом всё вернётся на круги своя. Тоскливые дни под неусыпным присмотром, в ожидании достойного, то есть достаточно обеспеченного мужа, что решит выкупить себе жену. Им может оказаться противный старик или кто-то жестокий из воинов хирда (этих правитель привечал особо), её мнения никто не спросит. Как бы то ни было, с ней не случится ничего плохого в понимании старух-воспитательниц. Ведь о гномках в их народе пекутся так трепетно! Но, если выяснится, что о её побегах знал кто-то ещё, знал и скрывал, для него расплата предстанет совсем другой.

   – Ты прав, – сказала Ульха. – Не в том, что я не должна о тебе волноваться, а что пора мне вспомнить о своём «тяжком бремени».

   В этот миг Хэмфаст едва ни решился её обнять. Едва. И остановила его не опасность быть кем-то замеченным. Он просто не решился. Они познакомились всего месяц назад, Ульха была полной сил и здоровья молодой гномкой, а он даже не начавшим бриться юнцом, коих в Норгорде тысячи.

   Они оба были правы, отчего делалось только муторнее.

   – Я хотел позвать тебя перекусить, когда освободишься. Глупо.

   – Глупо... – протянула гномка. – Но! – добавила она. – Пусть завтра мне придётся вернуться под замок – школа прости-прощай, – хотя это не означает, что мы перестанем встречаться, – она подмигнула ему, – сегодня-то я здесь! И увижу, как ты полетишь на Кроуре. Клянусь молотом Отца Гор, я увижу твой первый полёт!

   Хэмфаст, не отрываясь, смотрел в её просиявшее лицо. Такой же красивой и воодушевлённой он видел гномку ещё лишь раз, когда рассказывал, как ходил в ущелье Бездонной Глотки «добывать» Кроура. Сначала охотники, значит, следили за ящерами из Загона, пока те выбирали себе самок. Одним из первых выбрал Зурд. Для него сделали гнездо, куда клали мясо с душком, как горгульи особо любят. Зурд прилетал на зов Двалина за кормёжкой, а затем привёл в гнездо и свою самку. Тут уж оставалось лишь дождаться, пока та отложит яйца и из них вылупятся детёныши. Зурда к этому времени запирали обратно в клеть. Мамаша же частенько улетала кормиться. И вот, улучив однажды момент, они отправились...

   Но сейчас Ульха показалась ему даже красивее, чем тогда.

   – Чуть не забыла! – спохватилась Ульха и полезла во внутренний карман своей мужской куртки (добыть подходящую одежду стоило ей огромных трудов и, конечно, едва не выдало её). Затем взяла его руку. Хэмфаст напрягся – что эта безумная ещё удумала? Но гномка лишь повязала ему на запястье витой ремешок из горгульей кожи.

   – Я вплела в него локон своих волос, чтобы тебе сопутствовала удача, – пояснила она, не отпуская его ладони. – Нас таким вещам учат. Лучше бы чему-нибудь полезному учили, но вдруг подействует.

   Смущённо Хэмфаст поблагодарил за подарок. Толика удачи ему бы точно не помешала. Большая такая толика.

   – Пошли, что мы тут как заговорщики. Мне ещё детишек кормить – вон как голосят! А ты, вольный-счастливчик, чем займёшься?

   – Не знаю. Может, с вами поработаю. Так время до вечера скорее пролетит.

   – Уж я бы нашла, чем заняться. Столько вокруг интересного! Торговые ряды, площади, красивые храмы. Он же собрался горгульи лепёшки выгребать.

   – Не поверишь, кому-то и это доставляет удовольствие.

   Оба засмеялись, выходя из укрытия. Но смех их не был столь же искренен, как в прошлые дни.

   – Ты что за плечо держишься, болит?

   – Э... нет. – Хэмфаст уже некоторое время массировал мышцы. Где-то в глубине ушиб глухо ныл, несильно, но неотвязно.

   – Нет, так нет. Смотри, наши собираются. Ты иди вперёд, чтобы у народа не возникло вопросов, что это мы всё вместе ходим.

   Хэмфаст послушно прибавил шаг.

   Загон заполнялся. Будущие всадники спешили унять голодные стенания своих подопечных. Непреклонное школьное правило гласило – сначала едят ящеры, потом ученики.

   – Хэмфаст, ты где пропадаешь? – воскликнул Ёрин. – Тут такие дела... О, глянь, твой новый дружок явился. И накой он тебе сдался?

   – Кто? – только подошёл, а его уже куда-то тащат и наседают с непонятными вопросами.

   – Вон, мелкий. – Ёрин кивнул на Ульху, присоединившуюся к группе других первогодок.

   – А. Один раз оттащишь дурака, чтобы лишнего не болтал, а его уже тебе в друзья записали. Ну, и что у вас происходит?

   Ёрин поддался на уловку, стоило лишь дать повод поделиться последними из добытых им новостей. Их тут же обступила жаждущая слухов и сплетен толпа.

   – Ты что, только проснулся? – округлил глаза внук правителя. – День сегодня просто сумасшедший! Вот и отец так говорит. Знаете, что он мне сообщил? (Народ не знал, но знать желал). К нам нынче с дружественным визитом явятся шоалонцы! И, когда я говорю «к нам», я имею в виду не Каменный город, а Загон. Смекаете?

   Известие о людях подтвердилось, оно и ладно. Но то, что кроме Золотых Чертогов те собираются посетить ещё и Загон, для всех стало неожиданностью. За три года, что Хэмфаст обучался в школе, такое случалось впервые. Гномы предпочитали хранить втайне от чужаков всё, связанное с разведением крылатых ящеров. А тут вдруг дружественный визит. День и вправду был сумасшедшим.

   Стенания горгулий остались всеми забыты. Ничего, подождут чуток, не сдохнут наверное.

   – Дед начал Совет, – важным тоном продолжил Ёрин. – Я провожал его до дверей в зал Душа Гор. Народищу на площади – жуть! Со всех концов съехались. И когда успели, о созыве ведь только вчера объявили. Значит, дирижабли специально высылались. Отец сказал, впервые разом все старейшины собрались. Твоего отца тоже видел, хмурый такой шёл.

   Хэмфаст кивнул.

   – Ещё кобольдов видел! Даже синюшные из своих шахт вылезли. Вроде думали шоалонцев на Совет пустить, но потом передумали. Вот обговорят наиболее важные дела и перейдут в Золотые Чертоги торговые вопросы решать, тогда их и пригласят. А пока дед дозволил людям посетить наш Загон. Так что ждём гостей.

   – Директору о том хотя бы сообщили?

   – Должны были сообщить, – «подтвердил» Ёрин. – Да, приятного мало, но что делать. Будем встречать человеков.

   – Радость, прям, какая.

   Все повернулись к заговорившему Триту.

   – Для тебя-то точно радость, – попытался поддеть его Ёрин. – Ты же у нас грудью стоишь за людей. Сможешь рассказать, как ты ими восхищаешься.

   Трит поморщился и отошёл в сторону. Словесных разборок ему на сегодня, похоже, хватило.

   Ёрина выказанное пренебрежение никак не смутило:

   – О войне и о многом другом старейшины говорить будут. Хворон Седовласый с Эуроном Олмерхом ещё у дверей в зал драку затеяли – едва разняли!.. Вот бы лично поприсутствовать на Совете.

   Хэмфаст тоже не отказался бы увидеть отца, когда тот поднимется со своего места и потребует немедленной отправки войск на север. А ещё больше он хотел бы полететь вместе с ним. Отец на Громе во главе крыла, его воины следом, и Хэмфаст, как младший, замыкающим на Кроуре.

   – Учителя идут! – предупредил голос из задних рядов.

   Первох, Трор и Бельмон, все трое, появились друг за другом из помещения учителей. Директор в поношенном плаще, накинутом на худые сутулые плечи, что влачился за ним по камням, шёл первым. У края площадки учителя остановились. Похожий на шар Бельмон привстал на цыпочки и о чём-то заговорил с Первохом. Тот молча выслушал. Толстячок, преподававший им письмо, счёт и общий язык, договорил и сразу посеменил к лестнице, ведущей из Загона. Ученики провожали округлую фигуру любопытными взглядами.

   Директор остался стоять на месте, осматривая вверенную его заботам молодёжь из-под белых как высокогорный снег бровей. К ним похромал Трор. Они сами двинулись навстречу.

   Ёрин взял Хэмфаста под локоть. Его лоб пересекла непривычная угрюмость. Пока они шли, он сбивчиво зашептал:

   – Не советую сегодня гулять по городу, тем более в одиночку. Лучше держись рядом со мной.

   – Что за бред? – Хэмфаст даже споткнулся, за что и получил от кого-то тычок в спину.

   – Никакой не бред. На Совете, говорю тебе, жуть что творится, если от самых дверей в драку лезут. А что будет, когда возьмутся за главное?.. Понимаешь, последнее время деда сильно осуждают. Дескать, слишком он прислушивается к тем советам, что исходят из-за пределов Норгорда, а не изнутри. Появляется много недовольных, особенно в дальних селениях. Разносятся всякие слухи. И шоалонцы эти ещё некстати припёрлись.

   Хэмфаст споткнулся повторно. Разногласия между Барахиром и старейшинами обсуждал весь Каменный город. А теперь сомневаться в правителе взялся внук, всегда только и знавший, что смотреть деду в рот. Это не просто настораживало – насторожить его ещё до того успело многое другое.

   – Ты серьёзно? Хочешь сказать, на Совете могут...

   – Что я хотел сказать, я сказал, – отрезал Ёрин. Благо шум в Загоне стоял такой, что даже они себя слышали с трудом. – Считай, я предупредил тебя одного, как старого друга. У меня на крайний случай есть план.

   Хэмфаст почти спросил: «Что ещё за план?» Язвительно и вовсе не по-дружески. Ведь это всё какая-то дурная шутка. Сложно было поверить в саму возможность...

   Они подошли к Трору.

   – Попрошу тишины! Что-то вы нынче слишком болтливы. Что-то, мне думается, совсем не тем, чем надо, забиты ваши головы. Замолчите-ка хоть на минуту и прислушайтесь, а то от собственных криков вы, похоже, совсем оглохли.

   Ничего не понимая, они переглянулись.

   – Теперь слышите? – вопросил их учитель.

   О, да. Они слышали. И должно быть, не только они, но и мастера в ближайших цехах, а может и в жилых пещерах на окраине города.

   Ящеры требовали кормёжки. Сотни горгулий самозабвенно заливались воплями против задержки без всяких на то снований – да хоть бы и с ними! – распорядка их питания. Рокочущее эхо жуткой какофонией сотрясало отвесные стены Загона.

   – За болтовнёй вы забыли о своих обязанностях! Доверенные вам горгульи не кормлены, а когда горгулья голодна, то становится свирепа и неуправляема. Вам об этом разве неизвестно? А если бы мы не вышли, вы так до самого вечера и чесали бы языками?

   Хэмфаст и другие выпускники знали, что ничего страшного с ящерами бы не случилось, пропусти они кормёжку, – диким горгульям в зимние месяцы приходилось голодать не по одному дню. Так что гневный вид учителя предназначался в большей степени первогодкам, для привития тем должной дисциплины.

   – В честь дня выпускных полётов наказывать вас не будут, – с сожалением сказал Трор, – за что можете благодарить директора Первоха. Но если нарушения повторятся, меры последуют самые жёсткие, вплоть до отчисления из школы!

   Горгульи визжали, их крики давили на уши, от чего, кажется, даже волосы шевелились на затылке. Трор оглядывал учеников, выпятив квадратный подбородок.

   – Полагаю, всем всё ясно? Так, чего стоим! Вёдра в руки и за работу! А выпускникам я бы посоветовал где-нибудь прогуляться, вместо того, чтобы слоняться по Загону.

   Народ понуро отправился к Большой пещере. Фуражиры должно быть уже наполнили съестными отходами чан, проехавшись для их сбора по всему городу. Теперь замешать туда ещё некоторую добавку, и горгулья кормёжка готова.

   Пятеро выпускников остались стоять посреди площадки.

   Трор на прощанье одарил их ещё одним строгим взглядом. Поравнявшись с Первохом, он что-то сказал ему. Ветер, набирающий в ущелье приличный разгон, трепал плащ за плечами директора, пока тот смотрел на сбившихся в кучку гномов. Затем они вдвоём направились в помещения учителей.

   – Раскричался-то, – проворчал Ёрин. – Сам же знает, что и в цехах, и в шахтах работы, почитай, вовсе встали. Все только гадают, что решится на Совете. А этот делает вид, будто ему невдомёк. Запретить нам говорить о том, что мы полагаем жизненно важным для всего Норгорда, – да какое он имеет... Эй, ты куда?