Текст книги "Вечер с бабуином: Комедии"

Автор книги: Максим Кантор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Жена

Разве не выполнили? Выполнили и перевыполнили! Клялись, между прочим, вы – с меня какой спрос? Я закуску на стол ставила.

Муж

Больше сделали, чем обещали! Старье – в утиль, даешь реформы! Деда в приют – и за работу! Нет мне прощения, я во всем виноват.

Жена

Ты много сделал, дорогой. Время горячее – надо было заявить о себе. Не казни себя, ты поступал правильно. Да, не издал трудов отца, но – признай это сам! – ты сделал больше, чем он. Кстати, рукописи мы сохранили, обернули в газетку…

Муж

Обернули в газетку… Все забыто. Все предано… Неужели не понимаешь, что я всю жизнь врал?

Жена

Слушать стыдно! Не хотел – так не писал бы. Кто тебя заставлял врать?

Муж

Нет, я не крал мысли, пойми. Просто общие взгляды, общие слова. И я верил, что отцу понравились бы мои круглые фразы. Понравились же они Сливкину.

Жена

Сливкин считает, что за последнюю книгу тебе дадут премию.

Муж

И дадут… Почему не дать? Посмертно.

Жена

Похмельный синдром затянулся. Где вчера был? Опять в Дом журналиста ходил?

Муж

А куда еще ходить… Там все видят, что твой муж интеллектуал. Ну, выпил немного… Тебе же нравится, когда я пью.

Жена

Терпеть не могу пьяных.

Муж

Разве? Тогда зачем мы ходим к Сливкину? А Дунечка? А любая наша компания? О! Ты нарочно приводишь в дом таких людей! Это ты меня спаиваешь! Я знаю! Все знаю! У тебя цель есть! Вот опять! Ударило под лопатку! Ах!

Жена

С меня хватит. Вечером – пьянство с начальством, утром – похмелье с народом. Вечером – капиталистические реформы, утром – коммунистическое раскаяние. Концепцию придумать не можешь – а виновата я! Спаивала – жена, подругам врала – жена, деда выселила – жена, отца не печатала – опять жена. С первого дня не полюбила я этот дом! Интеллигенты! Гвоздя вбить не могут, копейку заработать не в состоянии – но претензии к миру имеют! У, ненавижу! Дед – выживший из ума ископаемый большевик! Ты меня попрекаешь, что я его не любила! Судно не подавала, пиджак с орденами не чистила! Я не выносила его праведного занудства!

Муж

Замолчи! Ты убьешь меня! Вот, опять кольнуло!

Жена

Слушай, симулянт! Довел – так слушай! Компании пьяные разве я приводила? Докторов невесть каких наук? Либералов-шестидесятников с мутными глазами? Так молодость и прошла – стаканы мыла за вашей шатией! Вспомни, как привел ярыжек после заседания клуба «Свободная мысль» и они заблевали коридор! Реформаторы! Чуть начальство прикрикнет, они в партию – шмыг! Ушки подожмут, и давай передовицы писать, пока патруль не пройдет. Вспомни, как я тебя за шиворот вытащила из кандидатов в партию! Кто же знал, что завтра Советскую власть отменят? Надо было осторожничать! Покуражился – и в кусты!

Муж

Дышать не могу.

Жена

Откровенностей захотел? Слушай! Про отца своего слушай, изобретателя вечного двигателя! Ну, что он открыл? Что? А надо было уверять болвана, что он сделал мировое открытие. Надо было закатывать глаза и неровно дышать! Вот подождите, когда эту ахинею издадут – то-то жизнь у человечества начнется! Что ж не издали? Запрещают разве? А не издали – оттого что издавать нечего, триста страниц одних причитаний!

Муж

Никогда не прощу!

Жена

Я – их оскорбила! Их, потомственных интеллигентов! А кто посчитает оскорбления, нанесенные мне? Меня уверяли, что отец – гений, а дед – герой. Мне сказали, что мой долг – посвятить им жизнь. И посвятила. Думать про шубу не смей – думай о вечном! Про зарплату не спрашивай – спрашивай про убеждения! Так и слышала каждый день: гений и герой, герой и гений! А чем кончилось? Гений напился и помер от инфаркта, а герой стал под себя ходить. Диван пришлось выкинуть, вся обивка провоняла.

Муж

Разве совсем ничего не было? Сердце мое, сердце!

Жена

Амбиции – были. Обещаний – гора. Вот шубы я не дождалась. Жизни нормальной – не было! Да что теперь говорить – поздно.

Муж

Верно, ничего не поправишь. Жизнь прошла… Но ты все-таки последнее слово за собой оставила. Ах! Сердце!

Жена

Выпей валидола, успокойся, и поедем к Сливкину.

Муж

Нет, я отвечу! По-твоему, я в партию хотел вступить из-за карьеры? Да нет же, из-за той самой поганой зарплаты, чтобы однажды тебе на шубу заработать! Трудно, видишь ли, в идеологической сфере работать, и в партии не состоять – гонят беспартийных! Если принципиальная, так шла бы на завод, освободила меня от необходимости унижаться перед начальством. Но ты спала до обеда, с подругами Би-би-си слушала и кофе пила по шесть раз в день! Локоть драный! Кашне я не купил! Мне кровью давались червонцы, я не мог их на шмотки тратить!

Жена

Все-таки ты меня попрекаешь куском хлеба! Браво!

Муж

Еще не начал упрекать – подожди! Я двадцать лет тащу этот воз, урывками, урывками стараюсь что-то сделать! Работаю на пяти работах, ночей не сплю! Писал передовицы – да! Начальству диссертации писал – было! Но и шесть монографий издал тоже! Сделал новый демократический журнал! Когда власть сменилась, и Сливкин стал искать, кто возглавит демократическую прессу, – к кому он пришел? Я спрашиваю: к кому!?

Жена

К тебе, милый, к тебе!

Муж

Когда коммунисты к власти рвались, кто их на выборах громил?

Жена

Ты, мой дорогой!

Муж

Что ж ты меня в этот раз отговаривать не стала? В компартию вступить не дала – а в холуи к Сливкину отпустила? Лестно было, что меня зовут вышибалой в демократическую прессу! Как же, свободная печать! Это и подругам рассказать не стыдно! Прежних либералов ты здорово костерила, молодец! Так это они, те самые, которые нам коридор заблевали, они дождались, когда их тоже в партию пригласили – и Сливкина в начальники выбрали. Беспартийных-то сроду у нас не было! Что одна партия – что другая, где разница? Просто в новой партии – у нас друзей больше. Дунечка-правозащитница в ней состоит! Дунечка – наша домашняя совесть: ее однажды еврей-диссидент трахнул!

Жена

Вот и бедной Дунечке досталось.

Муж

Теперь стыдиться нечего! Времена такие – можно не стесняться ворованного! Раньше лопали партийные харчи, и неловко выходило, иудины деньги тратим. Жрали хлеб марксизма-ленинизма, но рот кривили. Но теперь гордо чавкаем! Правда, во главе нашего движения стоит Сливкин, а папа у Сливкина – видный аппаратчик. Правда, министр культуры у нас – бывший стукач по кличке Сокол. Правда, деньги как платили за вранье – так и платят.

Жена

Неужели министр культуры – из ГБ? А выглядит вполне прилично.

Муж

А кто не из ГБ? Президент? Премьер? Министр вооруженных сил? Кто у нас, у демократов, не работает в ГБ?

Жена

Я полагала, к власти пришли диссиденты.

Муж

Где столько диссидентов взять? И что бы они делать стали? Они только жрать на халяву умеют. Их и не вспомнил никто. Кому они нужны – они же безобиднее кролика.

Жена

Дунечку однажды вызывали в ГБ. В те страшные времена.

Муж

Не смеши. Эти истории они рассказывали для того, чтобы торчать у меня на кухне и жрать продукты, купленные на партийные деньги! Было, было у них предназначение – объедали партийцев!

Жена

Как не стыдно.

Муж

Что ж я не помню, что ли! Приходил домой из Института марксизма-ленинизма – присесть негде, полна кухня дармоедов! Один дворником работает, чтобы нелегальную литературу читать по ночам, – но улицы не метет и книг тоже не читает! Другой оболтус полтора стихотворения написал – уже поэт. И ладно, что поминать. Дело прошлое.

Жена

Действительно, дорогой, мы ссоримся по пустякам. Расстегни вот эту пуговку. Легче?

Муж

Станет легче – и пойдем в гости? К Сливкину, да? К сыну партийного бонзы? Программу к выборам писать станем?

Жена

Он не виноват в том, что сын своего отца. Он предприниматель, человек активный.

Муж

Стал самым главным демократом. Сначала говорили: Солженицын! Сахаров! А прошло двадцать лет – остался один Сливкин. Что Сахаров сделал, если разобраться? А Сливкин – горы свернул! Газеты либеральные кто выпускает? Сливкин. Фонд свободной мысли кто открыл? Сливкин.

Жена

Для русской демократии он сделал больше других.

Муж

Мы ему всем обязаны. Мы, правда, шутили, что редакцию свободной газеты охраняет взвод автоматчиков, – но это же шутка? И то, что он – миллионер, нас не отталкивает, скорее наоборот, верно? Помнишь, на юбилей либеральной газеты – омаров везли самолетом из Нормандии? Ну и чем плохо? Да, разбогател человек на алюминии, алюминий продал, а свободу совести купил! И диссиденты к капиталисту потянулись. Дармоед, который дворником работал, – он первый за пивом бежит, если у Сливкина в стакане пусто. А который поэт – этот Сливкину на именины стихи пишет. И Дунечка, наша местная совесть, пошла к нему в газету работать правозащитницей – а зарплату Сливкин неплохую платит, верно?

Жена

Сливкин действительно дал возможность людям состояться. Тебе грех жаловаться. Ты ждал момента, когда сможешь сказать, что думаешь. Ты обязан был рассказать о цивилизации! И Сливкин дал тебе шанс.

Муж

И гонорары неплохие.

Жена

Хоть обстановку купили. В Париж съездили.

Муж

Знаешь, в чем особенность демократии нашего времени? Прежде интеллигент с демократическими взглядами принимал в свою среду рабочего, закрывая глаза на его бедность и необразованность. А теперешний демократ набивается в друзья к чиновнику, закрывая глаза на его богатство и подлость.

Жена

Остроумно.

Муж

Раньше платили меньше, теперь больше. Вот и вся наша история, дорогая жена. Прожили, как умели. Я писал статьи и водку пил. В коммунистическую партию умудрился не вступить, а в демократическую пришлось. Даже прославился, только сердце пошаливает, помру, наверное. И ты тоже отличилась – нашла себе занятие по душе.

Жена

Не понимаю. Какое занятие?

Муж

Прекрасно понимаешь. Ты же сообразительная. И про Гегеля знаешь, и про историю.

Жена

Ты о чем?

Муж

Зачем стесняться? Нормальная профессия. Распределение ролей в ячейке демократического общества. Муж – алкоголик, жена – проститутка.

Жена

Что? Что ты сказал?!

Муж

Ты – любовница Сливкина.

Жена

Сумасшедший!

Муж

Ах! Опять! Сегодня помру. Ты – любовница Сливкина!

Жена

Ты сошел с ума!

Муж

Ты его любовница! У меня инфаркт сейчас будет! Что ж ты молчишь?

Жена

Хочешь, поклянусь, что ничего подобного никогда не было?

Муж

Я все знаю!

Жена

Опомнись! Так ведь и приступ случится! Ты побледнел.

Муж

Сколько можно притворяться! Думала, никогда не попадешься?

Жена

Клянусь тебе…

Муж

Я знаю правду. Я сам с ним говорил.

Жена

Боже мой!

Муж

Признавайся. Плакать поздно. Подними голову!

Жена

Мне страшно.

Муж

Ты скажешь или нет? Ты мне расскажешь, как ты отрабатывала мои гонорары? Отвечай! Было?

Жена

Я… я не знаю…

Муж

Отвечай!

Жена

Да… Было… кажется…

Муж

А-а! Сердце мое не выдержит! Что ты наделала! Чем, чем он тебя купил? Дурак, ничтожество, номенклатурный сынок! Подними голову, я хочу видеть твои глаза! Приятно с сынком аппаратчика? Хорошо с миллионером? Они что, это по-особенному умеют? Я хочу знать, что ты чувствовала. Каждую минуту этой истории я хочу знать!

Жена

Какой ужас. Береги свое сердце. Ничего не было… Не было никакой истории.

Муж

Ты смеешь говорить, что не было? Когда я поймал тебя с поличным? Сколько будет продолжаться этот балаган?

Жена

Было… и не было.

Муж

Моральные принципы не позволили?

Жена

Ну… я его сразу прогнала…

Муж

А, так это было у меня в доме! Где? На каком диване? В супружеской спальне? На постели, где умирал дед? Где?

Жена

В нашей спальне… Но клянусь, ничего не случилось.

Муж

В нашей спальне! А муж твой, где был твой муж? Я где был?

Жена

Писал программу съезда демократических сил.

Муж

Годовой отчет борделя! Смету публичного дома я писал! А-а, проклятая жизнь! В какую грязь ты меня окунула!

Жена

Но ничего не случилось, клянусь!

Муж

Поклянись моей жизнью!

Жена

Клянусь твоей жизнью! Ничего не было, слышишь меня!

Муж

Но ты сама призналась, что было. Я с ума сойду.

Жена

Ничего фактически не произошло. Он, кажется, объяснился в любви. Говорил жалкие слова… Ну… стал приставать.

Муж

Как?

Жена

Пытался поцеловать меня…

Муж

Куда? Отвечай? Хочу знать! Куда он хотел тебя целовать?

Жена

Точно не помню. В щеку.

Муж

Ах, в щеку? В щечку? В какую именно щечку? Сорокалетний плейбой приходит к чужой жене и хочет ее поцеловать в щечку? А может, еще куда-нибудь?

Жена

Может быть, еще в плечо.

Муж

В плечо? Ты была голая?

Жена

На мне было открытое платье. Помнишь, Дунечка подарила…

Муж

Ах, Дунечка! Диссидентка рублевая! Правозащитница панельная! Платье, значит, подарила с открытыми плечами! Дальше что?

Жена

Он стал меня целовать… и я его оттолкнула.

Муж

Дальше!

Жена

Ну, я сказала, что это невозможно, что у нас не будет никакой истории. И прогнала его.

Муж

Прогнала? Сливкина? Говори, как было! Порочная, трусливая дрянь! Хоть раз в жизни скажи правду!

Жена

Я тебя боюсь. Зачем, зачем ты меня допрашиваешь?

Муж

Говори, изменница!

Жена

Я хотела это забыть.

Муж

Говори!

Жена

Мне потом показалось, что это было не со мной. Было – и словно не было… Словно вся история не со мной случилась.

Муж

Ты скажешь мне все.

Жена

Ты писал программу демократам… Сказал, всю ночь будешь работать… Сливкин привез бутылку. Мы пили, шутили. Клянусь, я не предполагала, что будет.

Муж

Смотри на меня! Не отворачивайся! Дальше!

Жена

Зачем эти подробности… Мы пили на кухне… У меня ужасно разболелась голова, мигрень адская… я пошла, прилегла в постель… Я легла, а он пришел. Сама не знаю, как получилось… как оказалась в его объятьях…

Муж

В объятиях. Так. Дальше!

Жена

Я сопротивлялась… честное слово… я кричала: «Не хочу! Не хочу!»

Муж

Дальше!

Жена

Это не моя, это чужая история!

Муж

Твоя история. Говори!

Жена

Это было не со мной! Ничего не было!

Муж

Предала меня – и говоришь, ничего не было? Рассказывай!

Жена

Если скажу… простишь меня?

Муж

Прощу, если скажешь правду.

Жена

Все равно не простишь.

Муж

Прощу.

Жена

Голова кружится. Хорошо… скажу… да, он пришел ко мне в спальню… И тогда все было. А утром он ушел.

Муж

А потом?

Жена

Потом он звонил и говорил, когда придет. И приходил.

Муж

Сколько лет подряд?

Жена

Пять лет.

Муж

И оставался до утра?

Жена

Да.

Муж

Пока я писал доклады?

Жена

Да.

Муж

И поправки в конституцию?

Жена

Да.

Муж

И проекты реформ?

Жена

У тебя было много работы.

Муж

Ты тоже потрудилась.

Жена

Клянусь, я ничего не чувствовала! Мне словно делали анестезию, понимаешь? Я была как под наркозом! Правда, под наркозом! Ты обещал простить! Ты обязан понять, что это не моя история, понимаешь, не моя!

Муж

Ты жизнью моей клялась. И что теперь? Посмотришь, как я умру? Прогрессистка, демократка, как ты могла? Ты ведь книжки читала… Хорошие, справедливые… Ты ведь против войны в Афганистане… Ты борьбу классов не любишь… Как могла? Жалкий я человек, жалкий… На кого променяла… А мы с ним встречались. Прогрессивные идеи обсуждали. Он мне зарплату платил. Нам обоим платил, понимаешь? Ты эти деньги зарабатывала – не я!

Жена

Прости… Я вычеркнула это из памяти… Это наваждение… бред… я не чувствовала ничего… Это было очень не часто… Редко… Он ведь очень занят… Ему совсем не до меня… Этого практически не было… От случая к случаю… Я очень страдала… правда…

Муж

Теперь помолчи. Давай посидим в тишине. Так плохо мне еще никогда не было.

Пока опускается занавес, муж и жена сидят, закрыв лица руками.

Конец первого действия.

ВТОРОЕ ДЕЙСТВИЕ

Та же декорация, муж и жена сидят в тех же позах.

Жена

Не сможешь забыть?

Муж

Нет.

Жена

Заклинаю, прости!

Муж

Нет.

Жена

Как мне жить дальше?

Муж

Как раньше.

Жена

Человек имеет право оступиться!

Муж

Нет.

Жена

Ах, не прощаешь! Обещал прощение, а теперь все отнял! Вот я, униженная – перед тобой! Суди! Но знай: ты сам во всем виноват! Ты привел его в дом! Если бы не ты, не было бы соблазнов! Не было бы попоек, разговоров, шуточек! Ты нарочно устроил нашу жизнь так! А теперь выставил меня на позор. Кидай камнями в блудницу! Но это низко! Не по-христиански.

Муж

Ни КПСС, ни Христос, ни демократия – никогда и ничего не прощают.

Жена

У тебя самолюбие страдает. Но подумай обо мне тоже. Моя жизнь тоже чего-нибудь стоит.

Муж

Сливкиным твоя жизнь и оценивается. Правда, он богатый. Не мне чета.

Жена

Как ты можешь сравнивать! Я молюсь на тебя! Повторяю твои мысли! А Сливкин – завистник! Он соблазнил меня от зависти к тебе! Он видел, что вернее меня человека нет, – и решил поглумиться над моей верностью! Он завидовал твоему таланту, твоим знаниям и твоей семье завидовал тоже! Но я порвала с ним! В лицо ему кричала: «Ничтожество! Ты не стоишь моего мужа!»

Муж

Зачем обижать солидного человека. Теперь поздно переживать. Видишь, я уже успокоился. А сначала нервничал, думал инфаркт случится. Знаю, надо бы дать тебе пощечину – но и этого не хочется.

Жена

Ты не любил, раз ничего не чувствуешь! Вот у меня – душу ножом разрезали!

Муж

Я тебя любил. Так любил, что стал тряпкой, алкоголиком, инвалидом. До смерти могла замучить! Случай спас. Если бы ты не выболтала мне свои тайны – так всю жизнь и вила бы из меня веревки. А теперь – дудки.

Жена

Я страдала! Ночей не спала!

Муж

Со Сливкиным разве уснешь. Да, милая, попалась ты по глупости. Сказать начистоту – я ничего про Сливкина-то не знал. Никаких секретов ваших не ведал. Так, на всякий случай копнул, вдруг что есть. На испуг тебя взял. Старый прием. Вообще-то, если честно, я даже не подозревал ничего. Так, разболелось сердце, увидел, что тебе наплевать, что в гости к Сливкину пойти важнее – вот и все. Остальное само придумалось.

Жена

Ты не знал ничего?

Муж

Могла спокойно меня обманывать еще три года.

Жена

Дура я, убить меня мало.

Муж

Тут уж либо врать до конца, либо самой с раскаяньем прийти. Что тебе стоило самой признаться? Тогда бы я твою искренность оценил.

Жена

Ты мучил меня просто так? Не подозревал даже – а мучил для забавы?

Муж

Ну, по ходу беседы я начал кое-что подозревать. Но откуда же я мог знать? Чистая интуиция. Что Сливкин по бабам ходит – это все знают. Что он нашу Дунечку-правозащитницу дерет по пятницам – тут редакция в курсе. Но больше я ничего не знал. Вдруг увидел нас с тобой со стороны – и подумал: а мы чем лучше?

Жена

Значит, Дунечку – по пятницам?

Муж

А ты думала? Ничего особенного с тобой не случилось. Разумеется, он всех вас, свободолюбивых барышень, оприходовал. Ему, номенклатурному ублюдку, только приятно интеллигенткой пользоваться. Ты барину про свободу совести расскажешь, а он тебе подол задерет. Здесь даже не забава – это миссия! Он не только Дунечку и тебя – он интеллигенцию в целом трахает! Он всех нас отымел!

Жена

Действительно, Дунечка мне призналась, что у нее сложный роман. Только она имени не сказала. Мы до утра с ней говорили. Она так страдает.

Муж

Молодой богач приезжает раз в неделю – и приятное делает. Какие страдания? А ведь она в прошлом году чуть было мое кресло не заняла – еще бы немного, и на улицу выперла. Но тут ты помогла, поборолась за мужнин оклад. А Дунечка тоже не прогадала, ей получше место нашлось, щедротами не оставили – Дунечка с будущего года в Париже будет работать!

Жена

Как в Париже?

Муж

А вот так! Дунечке твоей Сливкин снял квартиру в Париже. Будет Дунечка обзоры о парижской жизни писать. Правозащитница.

Жена

Ах, мерзавка.

Муж

За права человека где надо бороться? Не в Кабуле же, не в Багдаде? Там у нас корпунктов давно уже нет. В Париже – самое место.

Жена

Дрянь.

Муж

Напрасно ты ее обвиняешь. Сливкина на всех хватит. А что она за Париж продалась – разве худо? Вот ты за что ему отдалась, за какие пряники? Посчитай, сравни – может, Дунечка умнее вышла? Ты нашу семью, моего отца, деда, нашу библиотеку, разговоры за чаем – на что обменяла? На стабильное положение мужа-демократа? Продешевила! Он зарплату мне в последний год урезал – а про Париж и речи нет. И квартиру приличную не дал. Так и сидим в дедовской трехкомнатной!

Жена

Ай да Дунечка! Ну не ожидала!

Муж

Вот и для тебя открытие вышло. И я тоже не ожидал. Это не ты под наркозом была – я был под наркозом. Нам всем укол сделали, что хотят с нами делают, а мы не чувствуем. Отрезали историю – мы не заметили. Пенсионеров убили, а мы – ноль внимания. Страну распродали, а мы и головы не повернули. Они не прячась работают – смотри! Вот, рвут твою судьбу на части – смотри! Уже в журналах пишут, не стесняются: состояние десяти миллиардеров в десять раз больше, чем бюджет сорока восьми развивающихся стран. Ты подумай, а? У них, у десяти проходимцев, личных денег больше, чем у сорока восьми стран! А в этих странах дети, старики… Обидно ведь. И ничего, не реагируем, наркоз навсегда подействовал – ни боли, ни стыда уже не чувствуем. Они нас и в хвост, и в гриву – а нам все в радость. Свобода! Картины пишем, стихи сочиняем, свободные мысли говорим – только чтобы этой сволочи понравиться. Свободной мысли без капиталов нет – значит, пойдем, поклонимся Сливкину. Наше искусство для Сливкиных, журналистика – для Сливкиных, эстрада – для Сливкиных, они все у нас забрали – и жен наших тоже взяли к себе в бордель. Надо ублажать хозяина. Ты старалась?

Жена

Я заслужила упреки. Но сохрани за мной право измениться. Даже если ты меня оставишь – неужели оставишь? – я сумею прожить остаток жизни честно. От отчаяния и одиночества я решилась на этот шаг! Ты на меня не обращал внимания! Вспомни, какую жизнь ты вел? Тебе разрешено пить и ночами шляться где попало! А от меня чистота требовалась?

Муж

Так это что, эмансипация? И почему женщины перенимают от мужчин только плохое? Ты бы лучше философскую систему придумала… Вот и Россия – решила стать, как Запад, эмансипированная дура. И давай стараться – правда, соборы строить не умеем, а нефтью торговать горазды. Вот и вся цивилизация.

Жена

Пожалей нас! Спаси меня. И Россию – спаси! Не отворачивайся от нас! Я стану самой преданной женой! Увидишь, буду верна до гроба.

Муж

Ждать, пожалуй, недолго.

Жена

Спаси меня от меня самой! Он, если уж на то пошло, меня изнасиловал! О, почему ты за меня не вступился!

Муж

Он тебя изнасиловал? Этой версии еще не было.

Жена

Ты еще можешь смеяться… Смейся – твою жену изнасиловали! Не буквально – но фактически. Я боялась, что тебя уволят с работы.

Муж

Принесла себя в жертву?

Жена

Да, в жертву! Боялась за тебя! Решила: перетерплю и начну с чистого листа!

Муж

Вот и Россия также. Стряхнула с себя прошлое. Очистилась.

Жена

И я сумею!

Муж

Никогда и ничего с начала не начнешь. Забудь. Еще до того как лечь со Сливкиным, ты всех нас продала. И меня, и моего отца, и деда-большевика. Из тысячи Сливкиных такого человека не сделать! Но тебе дед казался скучным. Анекдотов не знает, в Париж не ездит, прогресса не нюхал. Тебе казалось, что за природную прелесть и бойкость – тебе красивую жизнь должны дать? Ну вот, нашла красивую жизнь. Ты, кстати, не беременна? Воображаешь, какая дрянь родится от союза интеллигенции с правящей партией? Семьдесят лет подряд чиновники дерут интеллигенцию, а та никак разродиться не может. У нас-то самих потомства не получилось. Может, теперь – от Сливкина – получится?

Жена

Ошиблась один раз, и уже все грехи на меня валят. Перед тобой виновата, признаю, но родину не предавала. Это, между прочим, классический прием следователя – лепить все обвинения скопом, где-нибудь да угадаешь. Так делали в сталинские годы: все статьи шили разом. Подпишите, нам все известно. Ты со мной так же поступил. Теперь я и предатель, и доносчик, и вредитель – все сразу.

Муж

Не надо про сталинизм, слушать тошно. Теперь всякий ворюга – гвоздит сталинский режим. Скажешь про сталинскую чуму – и становишься здоровее. И метод борьбы с чумой известен. Дрыхнешь до полудня – значит, борешься с трудовым энтузиазмом, пьешь до потери сознания – сопротивляешься казарменному быту. Видишь ли, при Сталине было, конечно, мерзко. Но кроме чумы, есть другие болезни, от них тоже мрут. Сифилитик, например, может протянуть не один год, но это нехорошая жизнь.

Жена

Я не сифилитик.

Муж

Не сомневаюсь, Сливкин заботится о здоровье. У них, у аппаратных сынков, небось и врачи личные, и лекарства приличные. При Сталине, кстати, чумой тоже не болели. Я лишь сказал, что не следует сифилис противопоставлять чуме. Стыдно гордиться тем, что есть еще более страшная болезнь, чем твоя. Когда в нашей компании ругают сталинизм, мне постоянно кажется, что сифилитики смеются над чумным бараком. У нас-то не барак, нет! Не барак – бардак! Это во времена сталинской чумы общество делилось по баракам. Сейчас мы делимся по домам терпимости.

Жена

Прошу, не надо таких слов.

Муж

Что же дурного в борделях? Играет музыка, танцуют, пьют вино, говорят о политике. То что наше общество взяло именно бордель, а не казарму за образец, – говорит о социальной зрелости. Пробовали разное, но еще мудрая Екатерина завещала работать в направлении борделя. В целом удалось. Иностранные клиенты довольны, сутенеры богатеют, девкам нравится.

Жена

Я сейчас закричу. Хочешь? Соседи услышат. Я буду кричать.

Муж

Вспомнишь, как было раньше, – ужаснешься! Палачам лишь бы перспективы намечать, а народу каково! Усатый – лагеря строил ради индустриализации, лысый – обещал коммунизм через двадцать лет, бровастый – тот стройку в Сибири затеял, четвертый – вот не помню, что там с четвертым. Лишь бы не дать человеку просто жить. А человеку жить хочется! Жить – и радоваться! И лучше всего – в борделе!

Жена

Ты не остановишься? Так и будешь унижать?

Муж

В чем унижение? Мы свою позицию выстрадали! Нас заставляли жить некрасиво – а мы, назло сатрапам, стали жить красиво. Нас принуждали любить партию – а мы, храня достоинство, любили жену-проститутку. Нам – сияющие высоты, а мы хотим двуспальную кровать. Жить хотим полной чашей! Сегодня! Сейчас! За твердую валюту! Знаешь, в каком именно общественном институте внедрены такие правила? Прямой расчет за услуги и никакого планирования? А как раз в борделе. Мужняя жена, она когда и потерпеть должна, если супруг болен или в нужде. Гражданин страны, он понимает, что стране надо покончить с разрухой, восстановить промышленность. Но мы, шлюхи, планов не признаем! Для нас ни нужды, ни голода, ни проблем не существует. Нам знающие клиенты объяснили: разрухи не бывает, она в головах коммунистов! Нам клиенты рассказали: в хороших странах зарплаты высокие. Правда, в нашей стране было восемь войн за восемьдесят лет – а мы все равно считаем: нет причин для разрухи! Хотим, как богатая тетя на картинке! В шкаф – флакон духов, в карман – оплату услуг, и никаких проблем.

Жена

Какое это имеет ко мне отношение?

Муж

Где были мои глаза? Видел же все эти массажные салоны и сауны – думал, нет, не про меня! Я-то интеллигент! Хотели свободы – вот она, свобода! Кто в Штаты подался – учит недорослей Россию презирать, кто нефтью спекулирует, кто малюет квадратики для богатых проституток. Устроились!

Жена

Хоть слово сочувствия…

Муж

Ты герой! Помни об этом! Каждая лахудра, пока спит с начальником, подрывает устои казармы! Когда крутишь задницей, крушишь основы тоталитаризма.

Жена

Пощади.

Муж

Ты, вероятно, оцениваешь себя иначе. Чувства у нас, прогрессистов, сложнее, чем у плебеев. Шлюхи – народ с фантазией!

Жена

Упрекаешь, что плыла по течению? А разве ты помог плыть против течения? Если все устроено так, как ты описал, – спастись мне было нелегко. Так помоги! Я раскаялась, и всякий человек заслуживает жалости! Я сравнила тебя со сталинским следователем? Ты именно таков! Мало подписать смертный приговор – надо стереть самый облик человека! Но я не поддамся! Останусь гордой! Довольно меня шельмовать! Я в схемы не вписываюсь. Я сама по себе.

Муж

Неправда. Ты не сама по себе.

Жена

После всей грязи, которую ты на меня вылил, – осталась незапачканной. То, что со мной произошло, – случайность.

Муж

Сливкин не случайно стал нашим клиентом.

Жена

Уродливый эпизод в моей жизни.

Муж

История вот какая. Наши друзья-приятели, Дунечка, и ты, и я – словом те, кого зовут интеллигенцией, – оказались в забавном положении. Точнее, в интересном положении. Интеллигенция хотела быть сама по себе, ее пучило от желания получить мзду за свою уникальность – потому она и пошла в бордель. Не хотели мы служить государственному чудищу: к черту мораль – ведь это их мораль, к черту искренность – ведь это их, казарменная, искренность. Нынче интеллигенцию на грошовый энтузиазм не купишь! Неприятность вот в чем. Искренность не бывает чьей-то. Она одна. И мораль вовсе не принадлежала членам Политбюро. Они-то без морали как раз отлично обходились. Интеллигенция думала, что нашла оружие против казарменной морали, – а она просто научилась жить по правилам начальства.

Что для нас было важно? Не ходить на собрания, уехать за границу, жить частной жизнью, получать персональные удовольствия – играть в буриме и учить санскрит. Личные удовольствия стали формой сопротивления общим бедам. Возделывать свой сад! Но все то же самое давно делали аппаратчики и их дети! Кто лучше начальства умел пользоваться плодами западной культуры? Нам еще надо поучиться держать вилку и нож, носить галстуки и платья с открытыми плечами. А они уже умеют! Они живут ценностями свободного мира – полюбуйся на их особняки! Вот кто умеет возделывать свой сад! Им-то давно плевать на Маркса, рабочий класс и прочую ерунду.

И получилось так, что более последовательных единомышленников интеллигенции не найти. Интеллигент смотрит на аппаратных сынков – и думает: культура и свобода пробили брешь даже в этих твердокаменных рядах! Прогресс не остановить! Действительно, не остановить – и если интеллигенция хочет успеть за прогрессом, ей надо за номенклатурой поторопиться.

Раньше, было такое время, русский интеллигент думал, что отвечает за народ, – кто-то должен защитить интересы этих сиволапых мужиков перед чиновниками. Кто-то должен строить школы, больницы, музеи. Кто-то должен говорить от имени безъязыких. Но мир-то изменился, большое человечество ставит большие задачи! В будущее возьмут не всех! Начальство, и то еле-еле, с трудом пристроилось к западной элите, научилось ездить в Сан-Тропе и собирать антиквариат. Но весь народ, потный и несимпатичный, – в цивилизацию не возьмут, цивилизация не резиновая. Не берут в цивилизацию бушменов. И казахов не берут, и туркмен, и афганцев, и индусов. Богатых индусов – тех берут, туркмен-баши тоже берут, но весь народ просто не помещается! И русских никто не собирался в прогресс приглашать.

Вопрос: как быть интеллигенту? С народом остаться? Но народ – искусства не понимает. А с начальством – легко. Хотим-то мы, если разобраться, одного и того же, номенклатура – это свои ребята! Думаешь, в Лондоне или Париже – по-другому? Их начальство в одних барах с нашим начальством сидит!

А интеллигенции к ним хотелось – прочь от своей постылой жизни. Конечно, кой-какие обязательства перед народом остались, зацепились мы за родную почву. Но здесь Гегель с Чаадаевым пригодились. Раз у нас истории нет, то контракт с народом – недействителен. Незачем платить по несуществующим векселям! Нет истории, и народа нет!