Текст книги "Вечер с бабуином: Комедии"

Автор книги: Максим Кантор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Банкир

Во многом я с ним согласен. Религия – это прекрасный аргумент для хорошей сделки.

Генерал

Отставить дискуссии! Демократия у нас или нет? Открытое общество или базар? Кто хочет выступать, может подать заявление, заявка рассматривается в течении трех лет.

Царь (он собрал в кучку разорванную карту)

Нет, граждане, так не пойдет. Нашли дурачка. Сначала зовут в цивилизацию, а потом вон чего! Не согласен! У вас своя демократия, у нас своя. Вы там, пожалуйста, своих мучач стройте, как хотите, а мы нашим чукчам приказы отдаем. Короче, мы тут себе отложили кое-что. Так, Бессарабия, Молдова – это нам. Польша, Эстония, Литва – это тоже нам. Сербия, Черногория – я считаю, тоже нам. Вам – вот (двигает часть кучки к Генералу и Президенту). Тут, вообще-то до фига земли. Я себе по минимуму брал.

Премьер (перебегает сцену, становится рядом с Царем)

Вот, давайте в нашу кучку еще Африку положим. Континент все равно сейчас никому не нужен. А в хозяйстве пригодится.

Царь

Так еще ничего. Давайте, у нас будет многополярный демократический мир. Сколько стран – столько демократий. Каждый давит кого хочет, так по-честному. А если хотите приобрести у нас (роется в кучке), ну, допустим, Анголу… валяйте, можем договориться.

Президент

Договариваться не желаем! Мы вас научим подчиняться законам открытого общества. А ну, давай сюда Анголу. Паршивец.

(Кидается вместе с Генералом на Царя.)

Царь (бегает от них, роняя клочки карты)

Не догонишь, не поймаешь! Не догонишь, не поймаешь!

Президент

Стой, прохвост!

Царь (дразнит его и показывает то один клочок карты, то другой)

А у меня еще Абхазия есть… Не догонишь, не поймаешь! А еще я Кубу забрал… А это видел? Видел? Курильские острова!

Царь, Президент, Генерал бегают вокруг стола. Банкир и Промышленник ходят за ними, собирая клочки карты, оброненные Царем и Президентом.

Банкир

Остановитесь! Все акции уже у меня.

Промышленник

Мы, извините, будем строить конкретную демократию, а вас просим не беспокоиться. Талоны на питание, подписка на газеты, право на свет и воздух – вы это все сможете приобрести.

Президент

Обманщики!

Царь

Казнокрады!

Банкир

А вы думали! У нас все под контролем. Если кому дача нужна, или машина, или страна – извольте в кредит.

Промышленник

Мы представляем народ. А народ купил акции наших предприятий. Значит, народу выгодно, чтобы правили мы.

Царь (садится на стул, устал)

Да ну вас всех! На кой она сдалась, такая демократия!

Премьер

Демократия – это вроде костюма на витрине. Увидишь в магазине, думаешь – умру без такого костюма. А купишь – и надеть противно. Демократия хороша, пока за нее борешься, а когда получишь – понятно, что это такое… такое… (Подыскивает слово.)

Президент

…говно, знаю. Но людям нравится. Лучше корма для народа, чем это говно, не придумали.

Пауза. Царь и Премьер, Банкир и Промышленник, Президент и Царь смотрят друг на друга. Готовы сцепиться.

Мулла

Дальше будет совсем плохо. Вы будете грызть друг друга, пока не умрете.

Все (хором)

А? Что?

Мулла

Страшитесь моей веры – потому что вы потеряли свою, и защититься вам нечем! Вы решили, что демократия – это новое, последнее изобретение? Наивные дурачки! Демократия уже правила миром однажды – и чем дело кончилось? Религиозными войнами. Демократия уже была у власти – и наперекор ей родилось христианство. В древности миром правили языческие боги демократии и золотом были изукрашены их храмы, и демократическая империя торговала свободой – и тогда религией стало христианство, надежда нищих. Потом само христианство стало продажным и стало торговать индульгенциями – и человечество заменило его другой религией. Миром правил капитал, и религией стал коммунизм и новая демократия. Сегодня, когда новая демократия стала опять торговать свободой – мир захотел новой религии. И тогда пришел я. Вот, глядите на меня – и страшитесь!

Царь

Дайте подумать. Значит, так. Сначала демократия, потом религия. Потом на смену религии – опять демократия. А потом все опять наоборот. Запутался.

Президент

Не обращайте внимания, Ваше величество. Свободная торговля, это, между прочим, гарантия прогресса.

Мулла

Трепещите, торговцы свободой! Страшитесь моего суда, продавцы демократии! Собственными руками вы вырыли себе могилу. Пришла новая вера – и она соберет под свои знамена легионы! Бог един – но он всякий раз меняет свой облик, когда люди привыкают к его виду. Бог един – но он хочет, чтобы его узнавали заново, когда думают, что уже научились с ним договариваться. Бог един – но у него много имен! И сегодня пришла пора выучить новое имя. Некогда знаменем угнетенных был крест – пока вы не продали крест. И красная звезда была знаменем – пока не продали звезду. И демократия была знаменем – пока вы не стали торговать демократией. Вы думали, религия дается на все века – одна? Вы думали – на ваш век веры хватит, можно торговать верой бесконечно, как нефтью и алюминием? Вы думали – в душах людей еще много руды, ее можно продавать и продавать? Все кончается, и вера – быстрее, чем нефть. Глупцы! Вы израсходовали свою религию, ее больше нет. И нечем вам защититься от моего гнева! Сегодня Бог не с вами, купцы и мздоимцы. Ваш бог – мертв.

Президент

Не слушайте его! Он демагог! Он врет все! Бога нет!

Банкир

Нет, тут что-то есть. В чем-то он прав: когда вот так закрывают историю, то проблем становится больше. С религией, если подумать, мы поспешили.

Генерал

Может быть, оставить религию в гомеопатических дозах? Как точечное бомбометание?

Мулла

Слушай меня, Президент демократического общества! Слушай меня, вождь христианского мира: твой мир давно не христианский! Ты сам отказался от своей веры, торговец свободой. И вера стала моей – ты сам наделил меня грозной силой. Слушай же меня – ибо ты слеп, и сам не видишь, что ты наделал. Сегодня Бог моими устами глаголет к тебе. Говорю тебе, продавец свободы, ты умрешь, и ты умрешь скоро. Империя твоя падет, и дикие волки и лисицы будут ходить среди руин твоих городов. И сенаторы твои будут просить подаяния, и блудницы твои будут рвать свои волосы. И народ твой, гордый и глупый народ, будет просить снисхождения – и не найдет его!

И тебе говорю, Министр. Не хватит твоего бюджета, чтобы купить милость у Бога. И нет стольких алмазов, чтобы купить прощение у людей. И разверзнутся могилы, куда легли обворованные и убитые, и из каждой могилы, куда лег один, – встанет десятеро. И будут рвать твое тело на части – на столько частей, сколько фальшивых акций ты напечатал.

И тебе говорю, Банкир. Прахом станет твое богатство. Бумага, которую ты даешь в обмен на жизни, сгорит. И ты сгоришь вместе с бумагой. И дети станут играть с твоим пеплом.

И тебе говорю, Промышленник. На песке ты строишь свои заводы. Слезами и кровью укрепляешь ты фундаменты знаний. Но Господь заберет себе каждую слезу праведника – и рухнут твои заводы.

И ты слушай, Генерал. Ты проиграл свой бой. Поднимутся крылатые легионы, и у них будет больше небесных стрел, чем у твоих солдат бомб. Прольется ядовитый дождь, поднимется вихрь, реки выйдут из берегов – и сгинет твоя наемная армия. И жестокая смерть придет к твоим солдатам, и вороны выклюют их глаза.

И тебе говорю, Царь. Страшись гнева Господня, ибо ты не помазанник Божий, а вор. Ты самозванец, и ты будешь низложен. Ибо продал ты свой народ, и Господь не оставит ни одной жизни неотомщенной!

Банкир

Тут есть определенный резон. Я думаю, это все русские напортили. У нас с демократией довольно складно получалось.

Царь

Опять я хуже всех! Чуть что, русские виноваты! Я здесь вообще недавно, меня втянули!

Мулла

Нет пощады отступникам! Ответят они за прегрешения их!

Царь

Говорю вам, ваше святейшество, я не хотел. Меня принудили. Я вообще не в курсе, что тут происходит.

Мулла

Врешь, вор! За все ответишь!

Царь

Да что такое, честное слово! Говорю вам, я тут новенький. Я, если хотите знать, с самого начала был на вашей стороне. Я даже договор с ними не хотел ратифицировать. Хотите, я вам нефть бесплатно буду давать? Или, например, алюминий. Мы нашего алюминиевого магната в тюрьму посадим, а карьер алюминиевый вам дадим. Хотите? А то можно всю алкогольную промышленность взять – не желаете? Ой, забыл, что мусульмане не пьют.

Премьер

Не слушайте его, ваше святейшество, вы меня слушайте! Зачем вам алкогольная промышленность! Вы деньгами берите! У меня бюджет нетронутый в швейцарском банке лежит. Так вы его себе забирайте, не жалко. Берите, не стесняйтесь, у меня много! Прошу заметить, я в добровольном порядке, без принуждения.

Мулла

Откупиться думаешь? Не откупишься. Надолго положил вклады? На тридцать лет? Не будет у тебя тридцати лет!

Премьер

Ни в коем случае! Мне и не надо! Хотите честно, давно хотел предложить, просто стеснялся. Думаю: что зря деньгам в банке лежать? Ну что они без дела пылятся? Вот, отдам хорошему человеку, а он их с пользой потратит. Ну, мало ли у вас проблем! Теракт готовить – это ведь никаких денег не хватит! Одна бомба, знаете, сколько стоит! Берите, ваше святейшество, я, если надо, еще достану!

Генерал

Хотите, я вам бесплатно боеприпасов подкину? Если уж на то пошло, мне без разницы, на чьей стороне воевать. На вашей даже интереснее. Если мир задумали взорвать, мои мальчики к вашим услугам.

Мулла

Я не возьму с собой пьяниц и воров.

Генерал

Да мы много не просим. Мы так, за компанию. Патроны можем подносить.

Банкир

У меня берите, у меня! У меня, ваше святейшество, всего надежней! Я вам по сто процентов годовых платить буду! По двести даже!

Промышленник

И я с вами, и я! Мы, люди бизнеса, вкладываем в будущее! Хотите, я для бедных буду бараки строить? Небоскребы из золота – для угнетенных! И свалки для капиталистов!

Премьер

А этого проходимца прогоним. Нам такой президент не нужен. Он, если честно, из бюджета деньги крадет. Там даже его подпись имеется. Я сам ставил.

Генерал

Под трибунал пойдет, голубчик.

Президент

Стойте! А демократия?! А цивилизация?!

Банкир

А мы новую демократию построим! Краше прежней!

Президент

От слов своих отказываетесь?!

Царь

Отказываемся!

Президент

Изменники! Так-то вам верить! Подождите, приедет министр культуры, он вам даст жару! Он у театра бюджет урежет!

Банкир

А мы не боимся!

Премьер

Подумаешь!

Промышленник

Мы ему кукиш покажем! Мы совестью не торгуем!

Банкир

Мы ему в лицо правду скажем!

Царь

Мы ему кошачьим калом пиджак измажем!

Президент

Ренегат! Я тебя режиссером хотел ставить! Министру культуры докладную писал!

Царь

А мне не надо! Я не такой, я честный!

Банкир

У нас, слава богу, есть уже режиссер! Другого не надо!

Премьер

Мы за чинами не гоняемся. Сорок лет без чинов живу!

Царь

Театр – это храм! И режиссер – мой учитель! Ведь какую речь сказал! Нет, вы слышали? Какую речь сказал! Громовержец! Это ж какой талант надо иметь, так лапшу на уши вешать! Это вам не про демократию бубнить: бу-бу-бу… Искусство!

Промышленник

Мы в искусство верим! Веру свою не продадим!

Все хором (Президенту)

Катись отсюда!

(Мулле.)

Руководите нами, ваше святейшество!

(Громко.)

Не покинь нас, Господи!

(Пауза.)

Премьер

Ах, вы уже не верите, что мы в вас верим. Нет нам больше веры, понимаю.

(Пауза.)

Промышленник

Невыносимо знать, что впереди – пустота.

(Пауза.)

Премьер

Мы, конечно, воры и вруны, но видите: и мы подвержены страху божьему. Помилосердствуйте!

Генерал

Пощадите!

Банкир

Мы скупые и жестокие люди, но нам невозможно одним. Одним – страшно. Пощадите!

Премьер

Пусть все будет как раньше! Мы тихонько играем свои роли, вы нами руководите.

Генерал

Бомбим иногда, но строго по точкам.

Премьер

Незначительные расходы. Стабильные доходы. Мировой порядок.

Промышленник

Бес попутал! Донос на вас написали. Мы в вас свято веруем! Пощадите!

(Долгая пауза.)

Мулла

Я подумаю, что с вами можно сделать.

(Оглядывает комнату.)

Напакостили. Карту изорвали, вандалы. Дайте новую.

Генерал с Банкиром вешают новую карту на стену. Пауза, все смотрят на новую карту. Подходят, трогают.

Генерал

Земля.

Банкир

Какая красивая.

Промышленник

Очень красивая.

Премьер (трогает карту)

А вот здесь голубенькое.

Промышленник

Это море. Давно мечтаю – на море…

Мулла

Ну что ж. Начнем все сначала. История продолжается, господа! Значит, здесь стоят повстанцы. Федералам мы дадим спрятаться в горах. Пусть зализывают раны. Новый монарх… что делать с новым монархом… А правозащитники? В доле с наркотрафиком? Фундаменталистов отправим вот сюда… Тут есть над чем работать. Приступим.

(Все подходят к карте, начинают втыкать флажки.)

Занавес.

У занавеса появляются два интеллигента с газетами.

Первый интеллигент (показывает в газете)

Вы следите за свободной прессой? Миротворцы не дремлют!

Второй интеллигент (вглядывается)

Да, тиранам сегодня спуску не дают!

Первый

Не хотел бы я быть тираном! Если демократы заметят тирана, они тут же кинутся на него.

Второй

Бескомпромиссно!

Первый

Потому что демократию надо защищать.

Второй

Это элементарная ответственность перед историей.

Первый

Глядите, Сирию разбомбили.

Второй

Ошибаетесь. Написано – Сербия.

Первый

Разве Сербия? У меня со зрением проблемы. По-моему, Сирия.

Второй

А мне кажется, Сербия.

Первый

Сербию уже бомбили.

Второй

Значит, опять надо.

Первый

А может, Судан?

Второй

Почему Судан?

Первый

Ну, мало ли.

Второй

Очки у меня слабые.

Первый

Кажется, тут написано – Сомали.

Второй

А-а, Сомали.

Первый

Ну, там такая мрачная диктатура. Давно пора разбомбить.

Второй

Бесчеловечный режим.

Первый

Они враги прогресса и цивилизации.

Второй

А Сомали – это где?

Первый интеллигент пожимает плечами.

Первый

Кажется, в Африке.

Второй

А где Африка?

Интеллигенты растерянно озираются, пожимают плечами, забирают газеты и расходятся в разные стороны.

ПОД  НАРКОЗОМ

мелодрама в двух действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Муж

Жена

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

За опущенным занавесом слышны вздохи и стоны. Доносится: «Ах! Не могу! Ах, опять!» – и нечто подобное. Что там происходит, неясно. То ли любовная сцена, то ли человек страдает. Когда занавес поднимается, муж сидит в кресле, прижав руку к груди. Жена смотрит на мужа презрительно.

Жена

Каждый вечер – тот же спектакль.

Муж

Умираю.

Жена

Не надейся – не проведешь.

Муж

Твой муж умирает, это правда.

Жена

Даже когда был марксистом – так не напивался. Демократам больше наливают?

Муж

Не веришь мне?

Жена

Если во все подряд верить, уважать себя перестану.

Муж

А ты себя за что уважаешь?

Жена

За способность сомневаться.

Муж

Надо хоть во что-нибудь верить.

Жена

Укажите, во что. В пятилетний план? Не верю. В светлое будущее? Не верю. В сердечные муки? Не верю. Впрочем, изволь: верю в прибавочную стоимость. Достаточно?

Муж

Про стоимость ты знаешь, а верить можно только в то, чему хранишь верность.

Жена

Долг супружеский выполняю как умею, но верить в тебя, к счастью, не обязана.

Муж

Считаешь, я симулянт?

Жена

Отчего же. Ты страдаешь. Как и все русские интеллигенты.

Муж

Ах! Вот опять! Мне действительно плохо.

Жена

Так и знала, что мы опоздаем. Если бы ты вел нормальный образ жизни, не пил, вставал рано, гулял с собакой…

Муж

Почему – я? Почему ты с собакой не гуляешь?

Жена

Знаешь, когда я вчера легла? Забыл, что у нас ночевала Дунечка, и мне до четырех утра пришлось ее утешать? У подруги очередная драма, не могла оставить ее одну. Хорошо тебе – закрыл дверь в комнату и уснул. А я легла под утро с мигренью.

Муж

Таблетку прими. Ах! Схватило!

Жена

Я умею терпеть боль – не то что некоторые. В прошлом году неделю в больнице провела – и хоть раз пожаловалась?

Муж

На что жаловаться? Я каждый день тебе продукты возил.

Жена

Не пожалел для жены кусок хлеба! Еще про жилплощадь вспомни. Твой дед нас квадратными метрами до самой смерти попрекал.

Муж

Разве нет причины? Вот она, дедовская квартира – сегодня такая жилплощадь, знаешь, сколько стоит? А нам бесплатно досталась.

Жена

Между прочим, мои родители могли построить нам кооператив. Только из-за того, что кто-то должен был сидеть с твоим маразматиком-дедом…

Муж

Ночью я думал.

Жена

Про жилплощадь?

Муж

Про деда. Проснулся, не мог пошевелиться, рука онемела – и вот вспомнил, как дед лежал в этой же комнате. Перед глазами стоит фотография.

Жена

Та, что с собачьей выставки? На которой Артошке вешают медаль? И при чем здесь твой дед? Он не выносил Артошку. Старые большевики вообще животных не любят.

Муж

Я вспоминал другую фотографию. Ту, что на этом месте висела. Помнишь – дедушка на испанской войне. Молодой, в гимнастерке с орденами. Напрасно мы фотографию выбросили. И деда жалко. Не стоило его отдавать в дом престарелых.

Жена

Но и жить с ним, согласись, было невыносимо.

Муж

А все-таки жалко.

Жена

Вполне сносная палата.

Муж

Он так плакал, когда его увозили.

Жена

Согласись, наши условия просто не позволяли держать больного старика. Три комнаты – совсем не много. По сегодняшним меркам – теснота. У тебя есть определенные обязанности перед семьей. В конце концов – это вопрос ответственности.

Муж

Перед кем? Перед тем, кого сдаешь в приют?

Жена

Да, представь себе! Во всяком случае, там сиделки имеются, им зарплату платят, они о стариках заботятся – а я уже просто не выдерживала! Заявляю: если бы его не забрали – я бы из дома ушла! Или дряхлый коммунист – или молодая жена, изволь выбирать. Добро бы я разделяла идеи марксизма.

Муж

Беззащитный старик, беспомощный, как я!

Жена

Ты крепкий человек Мнительный, но совершенно здоровый, А деду было за восемьдесят – срок, извини, подошел. Да, звучит жестоко! Понимаю, что кажусь циничной, но существуют объективные законы жизни. Старость не имеет права жить за счет молодости.

Муж

Жили на его пенсию. В его квартире.

Жена

Что-то я этих денег не припомню. Всегда всего в обрез. И вообще, разве это была жизнь? Толчея, крики, выяснения отношений. Людей принять негде.

Муж

Увезли – а он через месяц умер.

Жена

Невозможно жить в одной квартире с больным стариком. А его казарменная мораль? А что он гостям говорил? Распугал всех друзей.

Муж

Я лежал и думал: все, что случится со мной, – случится как расплата.

Жена

Вот где причина! Тень деда явилась. Успокойся, ничего страшного ты не сделал – в любой семье так.

Муж

Славное прошлое – и жалкая смерть.

Жена

Обыкновенная смерть. И ничего славного в его прошлом я не нахожу. А сейчас нам пора.

Муж

Никуда не пойду.

Жена

В какое положение ты нас ставишь?

Муж

Наплевать.

Жена

Почему людей надо обманывать? Меня – ладно. Но хоть чужих постыдись!

Муж

Как я устал. Мигрени, гости, собачьи выставки, Дунечка, опять гости. Даже поговорить времени нет. А я как раз собрался с тобой поговорить.

Жена

Человек нас ждет! Понимаешь, симулянт? Человек построил свои планы, пригласил в гости. Ты не позвонил, не предупредил…

Муж

И пусть ждет. Не пойду. Знаю, зачем зовет. Выборы на носу – избирательную кампанию пора начинать, а идей нет. Плохо начальству без новых идей. Он мне стакан нальет, а я ему – концепцию. Хватит, устал. А тебе – лишь бы в гостях красоваться.

Жена

Мне, по-твоему, нужны эти гости? Неприятно, что ты способен лгать, обещать – и не выполнять обещанное.

Муж

Обещала ты – я тут ни при чем.

Жена

Позвонил он тебе. Я случайно сняла трубку. Пришлось принять приглашение.

Муж

Иди одна.

Жена

Сливкин – твой друг, не мой.

Муж

Я его не выношу.

Жена

Что-то раньше я этого не замечала. Одни восторги. Сливкин – свой парень! Сливкин все понимает! Я – дифирамбов не пела. Человек он остроумный – и только. Увидеться можно, бокал вина выпить согласна. Это ты с ним любишь говорить о высоком: судьба поколений, Россия, интеллигенция.

Муж

Больше не хочу с ним говорить. Сволочь.

Жена

Вот это лицемерие! Обниматься с человеком, а потом – раз! Сволочь он, оказывается! Я, например, о вечном не толкую, но друзей я не предаю.

Муж

Нет никаких друзей. Как придет пора помирать, оглянешься – а кругом никого.

Жена

А считал его единомышленником. Помнишь, про демократию рассуждали?

Муж

Нет, не помню.

Жена

Вместе реформы готовили.

Муж

Какие реформы?

Жена

Шумели, кулаками стучали. Историю анализировали.

Муж

Чью историю?

Жена

Российскую. Содержательный диалог, даже я запомнила. Про то, что в России истории нет и никогда не было.

Муж

Ах, это. Это все говорят. Кто-то брякнул, уже не помню кто, и все повторяют.

Жена

Кажется, это Гегель сказал.

Муж

Видишь, даже ты научилась. Истории не было. А почему истории не было? Не знаю. Никто не знает.

Жена

У вас нашлись доказательства. Очень убедительно. Ты сказал, что истории без независимой личности не существует.

Муж

Какая чушь. Вот я зависимый человек – болит сердце, встать не могу. Но история у меня есть. Набрался опыта – получилась история.

Жена

А раньше ты говорил, что бессмысленный опыт – еще не история. Я поверила.

Муж

Так у Гегеля никакого опыта не было – ни осмысленного, ни бессмысленного. Он в России сроду не был. В России жил другой трепач – Чаадаев. Тоже сказал, что истории у нас нет.

Жена

Он историк, ему виднее.

Муж

Не был он историком, он был ротмистром.

Жена

Кем?

Муж

Ротмистр – это вроде подполковника. Ротмистра назначили историком, как нашего подполковника – президентом. Решили: все равно истории нет – пусть подполковник историком будет. Или президентом.

Жена

Сегодня ты это можешь рассказать Сливкину.

Муж

Сливкину не интересно. Видишь ли, и Гегель, и Сливкин исходят из того, что история – это не реальность, а цель развития. У одних людей есть цель, а у других – нет. Как живут, непонятно. Ходят туда-сюда, небо коптят. Некоторые люди – исторические, а другие – так, трава.

Жена

А говоришь, забыл. Что значит – профессионал! С похмелья – про Гегеля! А какие статьи писали! Какие вопросы ставили!

Муж

Главный вопрос избирательной кампании: как заставить людей голосовать за чужую историю – когда есть своя?

Жена

Так своей-то нет! Своя – надоела!

Муж

Мне раньше все ясно было. И сердце не болело. А сегодня ночью задумался: вот у деда была цель, коммунизм. Выходит, у него была история. И у России советской была история. А теперь никакой цели нет – значит, у нас истории нет?

Жена

Цель была фальшивая. Значит, история фальшивая. Ты сам это доказал!

Муж

Как это я доказал?

Жена

Твоя статья «Катастрофа цивилизации». Сливкин поставил ее главной в номер. А «Покаяние варвара»?

Муж

И в чем же я каялся?

Жена

Перестань кривляться! Мне, честно скажу, умных слов и не требовалось, чтобы понять, в каком дерьме живем. Но ты научно объяснил. Вы со Сливкиным систему разоблачили – и прекрасно сделали. Сегодня, видите ли, захотелось капризничать, надо, чтобы жена утешала. Ну, хочешь, я скажу, что ты самый умный, всех научил. Правду миру сказал, молодец! Вставай, милый, пора в гости. Там поговорим.

Муж

Давай потренируемся дома. Мой тезис таков: история у нас все-таки была. История складывается из опыта. Как считаешь, любопытно?

Жена

Пока не очень.

Муж

Оригинальный сюжет не просто дается, надо потрудиться. Если в России не было истории – это не значит, что в нашей семье истории тоже не было. Я хочу говорить о нашей истории. Другого случая не будет – помру.

Жена

Я человек терпеливый. Могу послушать. Но, пожалуйста, поторопись.

Муж

Сейчас скажу. Дышать тяжело, грудь давит. Ах.

Жена

Непременно надо, чтобы мы опоздали. Какое неуважение к Сливкину.

Муж

А за что его уважать? За то, что вместе врали? Все время – и ты, и он, и я.

Жена

Я? Вру?

Муж

Там приврешь, здесь приврешь – привыкли. Хорошее оправдание есть. Если своей истории не было – ври что хочешь: все равно не считается. Берем напрокат историю чужую – с хорошим товаром обращаемся осторожно. Вот свою историю не жалко – ври, пожалуйста. А все Гегель с Чаадаевым виноваты.

Жена

Заготовка для избирательной кампании? Сомневаюсь, что будет иметь успех. Тут еще работать и работать. Ну, продолжай.

Муж

Вот, допустим, ты жалуешься, что у нас нет денег. Но это же вранье. У тебя в шкафу целая батарея дорогих притирок. Да, у богача Сливкина денег больше – но не надо смотреть на богачей. Моя мать проходила в одной шубе тридцать лет подряд…

Жена

Даже не старайся, избиратель такие речи не полюбит. Я не хочу ходить в одной шубе тридцать лет. Твой дед портянок по году не менял – это что, пример искренности? Погляди, как нормальные люди живут! При чем тут твои мать и дед-маразматик?

Муж

При том, что отец Сливкина был членом ЦК, и Сливкин всегда отоваривался за границей, еще до того, как социализм кончился. А теперь власть сменилась – и Сливкин стал владельцем газеты, акционером нефтяной компании – как нам на него равняться? А мы за ним тянемся, у нас аппетиты появились! Проще надо быть.

Жена

Думаешь, люди станут голосовать за такую программу? Распугаешь избирателей.

Муж

Вот ты жаловалась на социализм, много времени мы проводили в магазинах. Очереди! Но сейчас еще больше времени проводим! Теперь ты целыми днями ходишь – то в массажный салон, то в бутик, то на распродажу…

Жена

Надо просто следить за собой. Папа-аппаратчик и массажный салон тут ни при чем. Сливкин, например, всегда в глаженых брюках. А ты? Погляди, у тебя локоть драный.

Муж

Где? Да, верно.

Жена

Распустился, ищешь, кого бы обвинить. На себя посмотри. Доктор наук, а выглядишь, как люмпен.

Муж

Я философ! Мне безразлично, как я выгляжу!

Жена

Значит, надо одеться скромно и достойно, как одеваются философы и литераторы. Однобортный твидовый пиджак, рубашка без галстука, кашне, очки в металлической оправе…

Муж

Подожди, я сбился. Сердце давит. Сосредоточиться не могу. Брюки… Кашне… Ты умеешь увести разговор в сторону. Локоть драный… А почему не зашила?! Выгляжу как люмпен… И пусть, наплевать! Я другое хотел сказать. Надо собраться с мыслями, а ты не даешь! Затем и в гости ходим, чтобы не было времени сосредоточиться. Боишься остаться наедине с мужем? Вдруг я посижу в тишине и обо всем догадаюсь?

Жена

О чем догадаешься?

Муж

Что я хотел сказать… Что ты все время врешь… И я тоже вру. Пример неудачный привел – а ты мне про кашне… Не хочу я выглядеть, как философ! Вот ты подругам говоришь, что я концепции придумываю. Главное – покрасоваться перед Дунечкой, в газете убеждения тиснуть. Истории нет! Отменить варварство! Мы эти фразы обсасывали сто вечеров подряд – но не мы эти мысли придумали.

Жена

Хорошую мысль и повторить не грех.

Муж

Ты сама уже поднаторела, не хуже меня можешь болтать. Чего проще? Рот открой – само потечет. Тоталитаризм, свобода совести… Запад – Восток… У меня уже на языке мозоль. И Советской власти нет, и большевики перемерли, и компартию угробили – а мы все талдычим… Удобно: всегда знаешь, что сказать, знаешь, что тебе ответят. Я скажу «коммунизм» – мне ответят: «открытое общество»! Скажу «Россия» – мне возразят: «цивилизация». Удобно устроились… О чем это я? Опять сбился. И сердце не отпускает. О чем я говорил?

Жена

Как обычно, дорогой, о главном. Борьба идей – в нашей семье иначе и быть не может. Надеюсь, «Капитал» читать сегодня не будем.

Муж

Что ты знаешь про «Капитал»? Вдруг тебе понравится? Нам сказали, что это скверная книга – и мы поверили. А если ошиблись? Все убеждения с чужих слов.

Жена

Не обязательно было читать, чтобы увидеть, что в магазинах колбасы нет. А теперь – есть. Вот простой ответ марксизму.

Муж

Нет у Маркса ничего про колбасу!

Жена

И напрасно! Если бы он колбасой заинтересовался, может, марксизм вышел бы поинтереснее.

Муж

Это был не настоящий марксизм. Не настоящий!

Жена

Подробности выясняются! Что ж мы коммунистов на прошлых выборах прокатили, товарищ профессор? Значит, есть другой марксизм, качественный? Но другого марксизма я не видела! Может, другого и не бывает?

Муж

Не знаю… Ничего не знаю… Говорили – плохо, когда классовая борьба. А теперь создаем средний класс. Я вот не пойму – если средний класс возникнет, значит, будет классовая борьба?

Жена

Отменили классовую борьбу.

Муж

Ну, смотри. Если будет средний класс, значит, будет и низший класс – и высший класс. А иначе почему средний класс называется средним? Мы с тобой хотим стать средним классом. А Сливкин или, допустим, Гегель – это высший класс.

Жена

Классовой борьбой я сыта по горло.

Муж

Что ты о классовой борьбе знаешь?

Жена

В основном из твоих статей. А хотелось бы, чтобы я приняла в классовой борьбе непосредственное участие? Нужно походить с тачкой? Десять лет в лагере отмотать?

Муж

Легко из тебя слова выскакивают.

Жена

Потому что выстрадано! Тебе дед привиделся – и сердце заболело. А у меня сердце от той жизни ныло постоянно – от очередей, от газет, от войны в Афганистане, от партийных рож. Говорю, что думаю!

Муж

О чем думаешь? О войне в Афганистане? И что же ты думаешь? Если из моих статей мысли взяла – выкини. Сам не знал, что пишу. Вот ушли советские войска из Афганистана – а вошли американские. И что изменилось? Если мы были против войны, то значит, мы были за мир в Афганистане. Верно? Но мира нет.

Жена

Ах, профессор, не дает тебе мир покоя.

Муж

Все разладилось.

Жена

Индию мы еще в дискуссии не затронули.

Муж

Верно, и с Индией непорядок. Плохо в Индии… Не то сделали в Индии…

Жена

И на Кубе нехорошо.

Муж

И на Кубе… Бросили Кубу…

Жена

Тяжело быть политиком. Чуть где недоглядел – кричи караул! И в Сербии скверно.

Муж

Продали Сербию…

Жена

И тебе тоже нездоровится. Вот оно, дедовское наследство – без убеждений трудно, а с убеждениями – тошно. Сердце-то и пошаливает! А просто жить нельзя? Жить стало легче – без марксизма и с колбасой, я не стесняюсь в этом признаться. С историей или без истории – мне все равно. Просто жить хочу, понимаешь?

Муж

Я ночью подумал: не получилось у меня просто жить. Хотел быть цивилизованным ученым, чего проще. Трудно было без информации, идеология информацию не заменит. Я статьи про это писал: хочу жить в истории! Пришла информация – еще трудней стало. Не хочу лишнего знать, а куда факты денешь? Раньше, двадцать лет назад, в Восточной Европе за чертой бедности жили четыре миллиона человек. А сегодня – сорок четыре. Как с этим быть?

Жена

Куда тебя понесло! Не надо избирателям статистики! От статистики да от марксизма – сердце и болит.

Муж

Марксизм ни при чем. Марксизм, или христианство, или еще что-нибудь такое – это просто сочувствие миру. Миру плоховато, а его по головке погладят и таблетку дадут. Вот я умираю – видишь, умираю – так ты меня пожалей, много ли мне надо? Ну, допустим, с похмелья сердце болит. Все равно пожалей. Но надолго сочувствия не хватает. Сколько можно сочувствовать пролетариату? Сколько можно сострадать умирающему? Если на третий день не помер, надоедает. Нас, правда, на пять лет хватило, уж очень квартира хороша, и персональная пенсия большевика – вещь нужная. Потом не выдержали – а тебя надолго хватит? День потерпишь, пока помру?

Жена

Пока терплю.

Муж

Помнишь, я тебе рассказывал о своей семье, когда мы познакомились. Произвел впечатление. Еще бы, такая биография! Дед – старый большевик, репрессированный, оправданный. Магадан, целина – вся история страны за ним. Отец – непризнанный философ, без чинов, не опубликовал ни строчки. Помнишь, когда отец умер, мы разбирали рукописи, говорили, что напечатаем, пробьем? Сливкин обещал поговорить наверху, нажать и подмазать. Помнишь, водку пили и клялись?