Текст книги "Сверхчеловек говорит по-русски"

Автор книги: Максим Калашников

Соавторы: Родион Русов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 47 страниц)

Предвидение философа Вазюлина: новая раса Серпа и Молота – «человек творческий»

В самом конце 1991 года, когда дни СССР-1 были сочтены, Максим Калашников прочел в еженедельнике «За рубежом» перепечатку из какого-то американского журнала. (За давностью лет названия и имена забылись). Но одна мысль американца глубоко поразила. Тот написал, что русским, как ни парадоксально, проще построить коммунизм, чем провести рыночные реформы.

Мысль большинству будущих (на тот момент) россиян тогда казалась бредовой. Ведь всеобщий любимец Боря Ельцин, демонстрируя свою надежду, молодую (по состоянию на 1992-й) гайдаровскую команду, вещал: переход к рынку займет всего несколько месяцев, а за несколько лет мы превратимся в «нормальную цивилизованную страну». Все проклинали коммунизм и оголтело верили в Рынок. Но жизнь быстро развеяла мечты идиотов. Оказалось, что одна реформы идут медленно, что одна тянет другую – и так до бесконечности. И вот уже в середине 90-х многие заговорили о том, что Эрэфии придется строить рыночную экономику чуть ли не полвека. Правда, никто из них не объяснял, что пятидесяти лет у русских просто нет. За такой срок страна просто-напросто вымрет, разрушится и распадется.

Американец оказался прав. Действительно, нам легче было построить нечто, что на несовершенном языке называется коммунизмом, чем втягиваться в засасывающее болото либеральных реформ! Авторы этой книги – не коммунисты, но должны признать: в наши дни, наконец, возникают технические и технологические условия для воплощения мечты Маркса и Ленина.

Отрываясь от чтения дрекслеровых мечтаний, мы снова обращаем взгляд на наследие Советского Союза. А ведь нанотехнологии, черт возьми, становятся прорывом в самую-самую заветную мечту марксистов! Ибо что описал Дрекслер? Не что иное, как промышленность суперавтоматов, производящих не только готовые изделия, но и самих себя! Индустрия «живая», избавляющая сапиенса от монотонного нетворческого труда…

Именно об этом мечтал и мечтает пламенный марксист, профессор МГУ и выдающийся русско-советский философ Виктор Вазюлин. Создатель логико-исторической школы, раскинувшей связи по всей планете. Могучий ум!

Полвека назад по заданию партийных идеологов Вазюлин проделал огромную работу. Он смог вычленить из «Капитала» Маркса его логику, отличную от логики Гегеля. Работая, Вазюлин создал свою логику истории, логику развития человеческого общества. В 1961 году он написал свою знаменитую книгу «Логика истории». У твердолобых сусловских идеологов Вазюлин слыл вольнодумцем. Увы, выпустить свой труд он смог только в 1988-м, когда страна уже валилась в пропасть. О чем же он писал в год, когда Юрий Гагарин пронесся над планетой?

Если говорить кратко, то Виктор Алексеевич доказывал: коммунизм победит тогда, когда возникнет суперавтоматическая промышленность. Та, где автоматы будут производить не только все необходимое для жизни человека, но и самих себя. То есть, индустрия уподобится живому организму. И тогда человек освободится от оков нетворческого, изматывающего тело и душу труда, от рабства эпохи машинного производства. Тогда труд сапиенса станет исключительно творческим. И тогда человек начнет стремительно развиваться, переходя на следующую ступень развития. Он еще дальше уйдет от звериного, природного начала. Производство же станет действительно общественным.

«Коммунизм, пока он существует на основе собственно машинного производства, развивается не на основе, созданной собственным развитием, а на неадекватной основе… Машина – по преимуществу механическое средство труда, а потому в машинном производстве преобладает механический труд, труд монотонный, однообразный и т. п. Суть человека как человека и даже просто природа человека как живого существа не соответствуют природе механического труда. Преобладание механического труда вызывает неудовлетворенность человека трудом, а значит, при таких условиях невозможно преобладание потребности к труду…» (В.А.Вазюлин. «Логика истории» – Москва, издательство МГУ, 1988 г., сс.287–288)

Беда русского коммунистического эксперимента в том и состояла, что его пытались строить на машинной, отсталой основе. Общественные отношения забежали вперед, мы попытались прорваться в царство свободы, в метаисторию – а экономика заводов и фабрик повисала кандалами на ногах. Как доказывает Вазюлин, индустриально-механическая стадия еще не придает производству общественный характер. Чтобы преодолеть разрыв между общественным строем и способом производства, приходится допускать товаро-денежные отношения и плодить многочисленную бюрократию. Логика философа читается легко: нужно каким-то образом управлять громоздкими индустриальными «цепочками», принуждать людей к труду на дымящих и скрежещущих монстрах промышленной эры. Читая книгу Вазюлина, понимаешь: в конце концов сей трагический разрыв привел к крушению коммунистического проекта. Бюрократия, расплодившись и замкнувшись в самодовольную касту, задушила развитие, а массы устали от перенапряжения. Номенклатура, став Големом, соблазнилась товарно-денежными отношениями, замечталась о капиталистическо-рыночном порядке – и пошло-поехало… К 1991 году.

Нанотехнологии, могильщики машинной эры заводов и фабрик, коих еще не было в 1961-м – и есть воплощенная мечта Вазюлина! То есть, шанс русских был в прорыве именно в мир «нано», в развитии информационных технологий и способностей человека.

Старший научный сотрудник кафедры этики философского факультета МГУ Фарид Поташов, благодаря кому мы и познакомились с наследием выдающегося русского марксиста, сказал нам: СССР был несомненно более высокой стадией развития общества, нежели Запад. Просто мы еще не вышли из зародышевой, эмбриональной стадии развития. Поэтому преимущества Союза были неочевидны. Ну, сравните эмбрион человека на ранней стадии роста со зрелой гориллой! Безусловно, бесхвостый примат покажется более высокоразвитым существом по сравнению с этой крохотной зверушкой, у коей есть и хвостик, и жабры! Однако вот этот уродливый монстрик есть не что иное, как зародыш существа неизмеримо более развитого, нежели обезьяна. СССР и был еще тем самым эмбрионом высшего общества с «хвостом и жабрами». А Запад – это горилла. И хоть ей в руки дали ядерную дубину и компьютер, она, тем не менее, остается обезьяной…

По «Логике истории», человек, создав суперавтоматическую, саморазвивающуюся и «безлюдную» индустрию, превратится в творца, в «хомо креатор». Труд его окажется связанным с конструированием новых суперавтоматов, потребует развития человеческих способностей и научных знаний. Перестав быть живым придатком к машинам, человек сумеет развивать себя во всех отношениях, не горбатясь для добывания хлеба насущного. А что даст развитие «биологической» промышленности, появление новых материалов с заданными свойствами и развитого человека? Это – «образование предпосылок выхода человечества за рамки его природного лона, за пределы сугубо земной цивилизации и перехода к космической цивилизации…» Он говорил, что такое будущее сохранит Землю как Мекку космического туризма. Уже в 1961 году Вазюлин почти прямым текстом заявил о будущем сверхчеловеке, ибо коммунизм позволит «разумно направлять развитие индивидов (в том числе усовершенствовать их биологическую природу)».

Не знаю, как вы, а Максим Калашников, например, видит будущий нанотехнологический СССР-2. Его основой станет «живая» индустрия. Распространяясь сверху вниз, она окончательно убьет машинное производство разом с гигантской бюрократией государства и корпораций, нужной для ее управления. Рыночный сектор быстро и сам собой опустится в самые нижние этажи общества, став чем-то вроде народных промыслов. Возникнет мощный сектор предпринимательства в сфере добывания новых знаний, развития человека, восстановления экологических систем. Все новые и новые миллионы сапиенсов смогут пополнять ряды сверхчеловеков и интегральных субъектов. Вы уже знаете о том, что процесс создания новых рас человечества – дело завтрашнего дня, причем дело довольно быстрое!

Мощное развитие получит сектор предпринимателей некапиталистической эры: исследователи и открыватели новых миров во Вселенной. Часть пассионариев уйдет на освоение глубин Мирового океана.

Что будет с миллионами тех, кто был рабочими на предприятиях машинной эры? Ведь нейрономика оставит их без прежних видов занятий. О, сколько работы им найдется! Придется разбирать старые заводы, восстанавливать природу на месте заброшенных промыслов и карьеров, превращать пустыни в цветущие земли. Нужны будут работники, чтобы размонтировать уродливые мегаполисы, снова превратив их в нормальные человеческие поселения из двух-трехэтажных домов, утопающих в зелени деревьев. Наконец, новой Империи придется воевать, отражая попытки сил старого мира прервать наш взлет. А обладающий великим «нано» и гаммой закрывающих технологий – непобедим по определению! Владычество же новой расы не даст многим опуститься до положения скотов, требующих лишь хлеба и зрелищ. Как минимум мы сумеем восстановить Империю. А как максимум – включить в нее и другие планеты.

У нас есть одна надежда, читатель. Надежда на то, что элита наших врагов затормозит воплощение мечты Дрекслера. Постарается увести нанотехнологии в сторону, в сугубо утилитарные области. Опасно такое развитие для Голема, ой как опасно! Может быть, он попытается скрыть их в кругу избранных. И вот тут наш рус-люден должен сделать свое дело! Он сможет предложить то, что «круче» и радикальнее нанотехнологии. Нейтронику. То, что полностью освободит нас от рабства экономики и откроет настоящую эру экспансии человека в космосе. (Но об этом мы скажем чуть позже.)

Так что коммунисты были правы, когда говорили о том, что развитие производительных сил убьет капитализм. Вот то, что нам нужно. Вот, читатель, к чему нужно стремиться.

Но чтобы такая сказка стала былью, необходим сверхчеловек. Почему? Во-первых, потому что именно его гениальные способности могут превратиться в наискорейшие разработки и воплощения магических технологий. Там, где обычным сапиенсам понадобятся десятилетия, люден справится за годы. Если говорить о нынешней России, где у власти – «низшая раса» мещан и человекоживотных, а наука подвергалась разгрому и запустению, то сообщество русов-сверхлюдей могло бы сконцентрировать для нанотехнологического и нейтронного прорыва капиталы и лучших специалистов. Могло бы добыть недостающие ресурсы и оборудование в иных странах мирах, задействовав научно-техническую разведку, перекупание «мозгов» и все прочее, так хорошо известное нам по истории охоты Сталина за атомными технологиями. Наконец, сверхлюди могут прикрыть разработчиков чудесной техники, отразив все попытки старых властителей уничтожить опасные для прежнего миропорядка разработки.

Но есть и вторая, более философская причина: лишь сверхчеловек может в полной мере воспользоваться нейтронными и нанотехнологиями. Они ведь таковы, что не должны попасть в руки тем, кто одержим примитивными обезьяньими страстями, садизмом, глупым тщеславием и жадностью. Ведь с помощью нанотехнологий можно создавать и оружие массового уничтожения: хоть старое, в виде ядерных зарядов, хоть новое – в виде дизассемблеров, способных уничтожать любой предмет, любое живое существо. Только представитель новой, сверхразумной расы, добрый и сильный, может использовать подобную технологию.

Ключ к воплощению нанотехнологического и нейтронного чуда – снова сверхчеловек! В наших грезах – рус, сверхновый русский, люден. Потому что в руках нынешней «элиты» или завтрашней генетически измененной глобалистской бестии нанотехнологии принесут нам чудовищные жертвы и страдания.

Нанотехнологическая антиутопия

Мы не ошиблись! Натотехнология, скрещенная с нынешней правящей «элитой» глобализма и генно-биологической революцией, сулит нам ад. Такой, где от России и русских не останется и воспоминания. Впрочем, как и от нынешнего Запада тоже. Поэтому – кровь из носу! – но надо, чтобы технологии творения всего из материи оказались в руках люденов-русов, а не кого-нибудь еще.

Когда мы работали над книгой, один из наших товарищей прислал нам статью, подписанную псевдонимом «Реактор». И вышла она на сайте «Молодежное научное общество» (http://www.mno.ru/). Подумав, мы решили сделать ее подглавкой. Итак…

«Первопричиной всех по настоящему глубоких и прочных изменений в жизни людей всегда была новая техника. Социальные перевороты могут лишь ускорить или затормозить ее прогресс, но сами по себе они не способны преобразовать общество. Общество, разбитое социальной революцией, очень скоро возрождается под иным именем, с иными людьми, но с прежней структурой. Единственной силой, противостоящей этой тенденции является новая техника. Только она может предложить людям новые условия жизни, и только новые условия жизни могут подвести фундамент под коренную ломку и изменения общественных отношений.

В ближайшие 5-15 лет новые научно-технические достижения коренным образом изменят промышленность, общество и международные отношения. Основой этих перемен послужат нанотехнология. Ее развитие ведет к революционным успехам в электронике, оптике, биотехнологиях, созданию принципиально новых материалов и оборудования. В свою очередь достижения этих направлений вызовут внезапные технологические прорывы в таких областях, как нейроэлектроника, искусственный интеллект, энергетика, микроробототехника, молекулярное производство. В США государственные исследования по нанотехнологиям проводятся в рамках хорошо финансируемой Национальной Нанотехнологической Инициативы.

Это закономерный этап научно-технического прогресса, основа будущего процветания. К сожалению, наша страна отстает по всем этим направлениям на 10–20 лет и правящие круги ряда зарубежных стран, заинтересованные в достижении мирового господства, не пренебрегут возможностями для оказания на нашу страну беспрецедентного силового давления вплоть до полного уничтожения и захвата.

Как только начнётся процесс складывания из атомов, то «всего лишь пятьдесят лет» могут принести большее количество изменений, чем все, что случилось со времён средневековья. Несмотря на все, что мы слышим о современных технологических революциях, в действительности они не сделали таких больших перемен в нашей жизни, как революции первой половины столетия. Действительно ли телевидение изменило наш мир? Несомненно, меньше, чем это сделало радио, и даже меньше, чем это сделал телефон. Как насчёт самолетов? Они просто уменьшили время путешествия с дней до часов – в то время как железная дорога и автомобиль уже сделали большие изменения, сократив это время путешествия с недель до дней! Но ряд новейших технологий ставят нас на порог поистине значительных перемен; нанотехнология могла бы иметь большее влияние на наше материальное существование, чем такие два последних больших изобретения этого рода – замена палок и камней металлом и цементом и использование электричества. Точно так же мы можем сравнивать возможное воздействие искусственного интеллекта на то, как мы думаем, и на то, как мы могли бы начать думать о самих себе, только с двумя более ранними изобретениями: изобретением языка и письма.

Искусственный интеллект быстро устранит вообще всякую потребность в человеческих массах. Ведь для огромного большинства задач, которые выполняют люди, интеллект вообще не нужен. Это справедливо для 97,8 % рабочих мест как в сфере физического, так и умственного труда. Что же нужно? Хорошая ориентация, навыки, ловкость, сноровка и сметливость. Всеми этими качествами обладают насекомые. Оса вида сфекс находит полевого сверчка, впрыскивает в его нервные узлы яд, который парализует, но не убивает его, потом выкапывает в песке нужных размеров норку, кладет рядом с ней жертву, заползает в норку, чтобы исследовать, хорошо ли она приготовлена, нет ли в ней сырости или муравьев, втаскивает сверчка внутрь, откладывает в нем свое яичко и улетает, чтобы продолжить эту процедуру, благодаря которой развившаяся из яичка личинка осы может до своего превращения в куколку питаться свежим мясом сверчка. Тем самым оса демонстрирует превосходную ориентацию при выборе жертвы, а также при выполнении наркологическо-хирургической процедуры, которой подвергается жертва; навык в сооружении помещения для сверчка; сноровку при проверке того, обеспечены ли условия для развития личинки, а также сметливость, без которой вся последовательность этих действий не могла бы осуществиться. Оса, быть может, имеет достаточно нервных клеток, чтобы с неменьшим успехом водить, например, грузовик по длинной трассе, ведущей из порта в город, или управлять межконтинентальной ракетой, только биологическая эволюция запрограммировала ее нервные узлы для совершенно иных целей. Речь, разумеется, не о том, чтобы строить из электроники «настоящих» ос, пауков или пчел, а лишь об их нейроанатомии с заложенной в нее последовательностью действий, необходимых для достижения заранее намеченных запрограммированных действий.

Технологические изменения радикально изменят задачи и характер применения всех видов силовых структур. Сам характер ведения боевых действий, принципы хода и исхода войны изменятся до неузнаваемости. Произойдет стирание различий между войной и миром, так как мир превратится в постоянную подготовку к войне, а подготовка к войне станет неотличима от самой войны. Если сегодня поимка иностранного шпиона не служит поводом для немедленного ядерного удара, то обнаружение деструктивных высокотехнологичных устройств поблизости от стратегических объектов может означать фактическое начало войны, поскольку лишает обороняющуюся сторону времени, необходимого для ответного удара. Ситуация противостояния при высокой автоматизации боевых систем приведет к стиранию различий между военным и гражданским населением, когда все граждане будут работать на оборонные цели в гораздо большей мере, чем во время «холодной войны».

Не будет также различий между ведением войны профессиональными армиями, и террористическими операциями, так как терроризм сегодня становится все более популярным инструментом ведения войны «от третьего лица». На самом деле, с военной точки зрения не имеет значения, отваживаются ли политики прямо указать на принадлежность террористической банды сильному и устрашающему противнику. А трусливых политиков и руководимых ими государств не останется на карте уже после первых дней войны.

Непрерывность и скоротечность войны будет обусловлена высоким технологическим уровнем оружия – современные и перспективные платформы за несколько часов способны доставить вооружение в любую точку земного шара и его окрестностей, а щедро финансируемые за рубежом программы создания орбитальных комплексов с лазерным и ионным оружием позволят поражать цели на всей поверхности Земли через секунды после их обнаружения. Цена времени будет гораздо более высокой, чем в I или II мировых войнах, поэтому ни одна из сторон не допустит даже минутной паузы в активных действиях. Высокая динамика тактической и стратегической ситуации приведет к нечеловеческой сложности и напряженности боевых действий. От командующих самого высшего уровня потребуется 24-часовое внимание и принятие стратегических решений в течение многих месяцев войны и нескольких лет предвоенного состояния. Необходимость координировать действия миллионов разнородных боевых единиц, учитывать действия и моделировать планы каждой из сторон, потребует наличия очень мощных компьютеров с развитым искусственным интеллектом.

Стирание различий между материей и информацией, вызванное прогрессом наноэлектроники и молекулярного производства, приведет к драматическому возрастанию информационной компоненты боевых действий. В недрах программного обеспечения лабораторий, заводов, боевых единиц и командных пунктов развернутся не менее масштабные и гораздо более скоротечные боевые действия с целью нарушить работу программируемых устройств противника.

Стирание различий между живой и неживой природой, вызванное прогрессом биотехнологий и технологий интеграции живых и наноэлектромеханических систем, не только расширит возможности лечения раненых, но и приведет к появлению широких классов эффективных боевых единиц, которые с трудом можно будет однозначно отнести к личному составу или к военной технике, что само по себе кардинально изменит все военное дело. Ведь доселе все составные части вооружения были приспособлены к человеку, имели в виду его анатомию (чтобы ему было удобнее убивать) и физиологию (чтобы его было удобнее убивать).

Чем разрушительнее воздействие какой-либо стихийной силы или какого-либо оружия, тем меньшие по размерам организмы или системы имеют возможность уцелеть в зоне разрушения. Поэтому не человекообразные автоматы составят армию нового типа, а искусственные насекомые. Большая часть этого неживого микровоинства могла бы по первому сигналу об опасности атомного нападения глубоко закопаться в землю и вылезти наружу после взрыва, сохраняя боеготовность даже там, где отмечалось убийственная радиация: ведь солдат этот не только микроскопический, но и небиологический, то есть мертвый. В то же время боевой единицей станет микроармия, лишь как целое обладаюшая заданной мощью и боеспособностью (точно так же, только целый рой пчел, а не отдельная изолированная пчела, может рассматриваться как самостоятельный организм). Поскольку театры военных действий будут постоянно подвержены опасности ядерного удара, который уничтожает не только боевые силы, но и всякую связь между отдельными родами войск, а также между войсками и командованием, появятся неживые микроармии множества типов, в своих действиях руководствовующиеся двумя противоположными принципами.

Согласно принципу автономности, такая армия будет действовать, словно боевой поход муравьев, волна болезнетворных микробов или нашествие саранчи. Последняя аналогия дает особенно наглядное представление о тактике такой армии. Как известно, в сущности даже тучи саранчи, насчитывающие сотни миллиардов особей, прямой опасности для человека не представляют. Но одной лишь своей гигантской массой они способны вызвать крушение поездов, превращают день в ночь и парализуют любое движение. Даже танк пробуксовывает, въехав в огромное скопление саранчи: она превращается в кровавое месиво, в котором гусеницы вязнут как в болоте. Так вот мертвая, искусственная «саранча» будет сравненно страшнее, ибо конструкторы снабдят ее для этого всем необходимым. Она будет действовать, как мы уже сказали, автономно, согласно программе, и обходиться без постоянной связи с каким-либо центром командования. Можно было, конечно, уничтожать искусственную саранчу атомными ударами, но это было примерно то же, что палить из атомных пушек по облакам: образовавшиеся разрывы вскоре затянули бы другие облака. Согласно принципу телетропизма, микроармия будет огромной (плывущей по морю или рекам либо летающей) совокупностью самособирающихся элементов. К цели, избранной на основании тактических или стратегических соображений, она будет направляться в полном рассредоточении с нескольких сторон сразу, чтобы лишь перед самой целью слиться в заранее запрограммированное целое. Таким образом, боевые устройства должны выходить с заводов не в окончательном виде, готовые к боевым действиям, но словно микроскопические кирпичики, способные сплотиться в боевую машину на месте назначения.

Современное тяжелое, громоздкое броневооружение падет под натиском микроармий столь же быстро, сколь и бесповоротно. Как микробы незаметно проникают в организм животного, чтобы убить его изнутри, так неживые, искусственные микробы, согласно приданным им тропизмам, проникнут в дула орудий, зарядные камеры, моторы танков и самолетов, каталитически прогрызут насквозь броню или же добравшись до горючего или боеприпасов, взорвут их. Да и что сможет поделать самый храбрый и опытный солдат, обвешанный гранатами, вооруженный автоматом, ракетометом и прочим огнестрельным оружием с микроскопическим и мертвым противником? Не больше, чем врач, который решил бы сражаться с микробами холеры или чумы при помощи молотка или револьвера. Среди туч микрооружия, самонаводящегося на заданные цели, человек беспомощен так же, как римский легионер со своим мечом и щитом под градом пуль. Людям придется покинуть поля сражений уже потому, что специальные виды биотропического микрооружия, уничтожающего все живое, убьют их в считанные секунды.

Микроармия сможет без труда преодолеть любую оборонительную систему и вторгнуться в глубокий тыл неприятеля. Это для нее не сложнее, чем для снега или дождя. В то же время крупнокалиберное атомное оружие окажется бесполезным на поле боя, его применение попросту не окупится. Прошу вообразить себе попытку сражаться с вирусной эпидемией при помощи термоядерных бомб. Эффективность наверняка будет мизерной. Можно, конечно, спалить обширную территорию даже на глубину сотен метров, превратив ее в безжизненную, стеклянную пустыню, но что с того, если час спустя на нее начнет падать боевой дождь, из которого выкристаллизуются «отряды штурма и оккупации»? Водородные бомбы стоят недешево. Труднейшей задачей «безлюдного» этапа военной истории окажутся поиски способа отличить врага от своих. Способы маскировки и демаскировки повторят способы, существующие в живой природе: иммунитет, борьба антигенов с антителами, тропизмы, а кроме того, защитная окраска, камуфляж и мимикрия. Неживое оружие сможет прикидываться летящей пыльцой или пухом растений, натуральными насекомыми, каплями воды, но за этой оболочкой будет скрываться химически разъедающее или несущее смерть содержимое.

Микроармии создадутся в два этапа. На первом этапе конструкторами и изготовителями безлюдного микровооружения будут еще люди. На втором этапе разработка, испытания и производство целиком станут уделом машин. Люди устранятся сначала из армии, а затем и из военной промышленности, а значит станут вообще никому не нужны. Любая из неживых армий будет несравненно сложнее, чем улей или муравейник. В плане своей структуры и внутренних зависимостей она соответствует скорее «большим биотопам» живой природы, то есть целым пирамидам видов флоры и фауны, которые живут совместно на определенной территории, в определенной экологической среде и между которыми существует сложная сеть отношений конкуренции, антагонизма и симбиоза, уравновешивающих друг друга в процессе эволюции. Для управления ими потребуется мощный искусственный интеллект.

Нанотехнология не только изменит характер ведения войны, но и создаст новые, значительные и решающие, причины для ее внезапного начала.

До сих пор, мир основывался на стратегии гарантированного взаимного уничтожения, подразумевающей, что каждая ядерная держава, как например, Россия, США, Китай, имеет средства ядерного возмездия, которые не могут быть уничтожены ядерной атакой противника. Так, ядерное оружие может уничтожить Москву, Нью-Йорк, Пекин, но оно не может уничтожить подводные лодки в глубинах океана, подземные пусковые установки, или бомбардировщики, патрулирующие в небе, до того как они успеют нанести ответный удар. Нанотехнологические боевые устройства смогут в течение считанных часов незаметно найти эти средства возмездия и сделать их непригодными. В результате, применившая их сторона сможет безнаказанно применять ядерное оружие, зная, что ее противник больше не способен нанести ей гарантированного ущерба.

Осознание этого факта руководствами государств вызывает вовлечение все новых участников в гонку вооружений по созданию молекулярного производства, которая приведет победителя в ней к мировой нанотехнологической диктатуре. Причем, в эту гонку включаются и неядерные государства, поскольку нанотехническое оружие сможет нанести технике и людям противника не меньший ущерб, чем ядерное, но при гораздо большей избирательности.

Нанотехнологическая гонка вооружений неизбежно приводит к мировой военной нестабильности. Большое количественное превосходство одной из сторон в созданных вооружениях может подтолкнуть ее к решению о нанесении безнаказанного удара по своим противникам. Учитывая экспоненциальный темп производства, характерный для нанотехнических вооружений, можно предполагать, что ни одна страна не захочет подвергаться риску упустить немного времени, что даст противнику преимущество в разы.

Это создает беспрецедентное давление на лиц, принимающих решения, о немедленном наращивании военного потенциала. Так всеми овладевшими молекулярным производством сторонами могут быть очень быстро произведены беспрецедентные количества очень разрушительного оружия.

Необходимость точного контроля действий противника приведет к огромной протяженности фронта – на земле, в океанах, в воздухе и в космосе. Более чем возможно взаимопроникновение боевых устройств на территорию противника. Поскольку распознавание сигнала об атаке и доведение приказа на ответный удар займет время, каждой из сторон будет выгодно атаковать первой и по всем направлениям одновременно.

Точное равенство в технологии, ресурсах и вооружениях в любом случае нереалистично, что приводит к так называемой «нестабильности раннего преимущества» – если кто-то начнет раньше других лидировать в нанотехнической милитаризации, осознание того факта, что конкурент может иметь более быстрые системы молекулярного производства, или более совершенное оружие, или имеет доступ к большему количеству сырья, обеспечивает дополнительный мощный стимул для превентивного удара. Более того, после долгого мира никто толком не представляет эффективности вооружений и производственной базы противника.

Равный старт здесь также невозможен. В любом случае нанотехнологии одной из сторон будут более развиты, ее компьютеры будут более быстрыми, ее оружие будет более эффективным, ее финансирование будет лучшим. Понимая это, отстающие страны, вынуждены начинать соответствующие приготовления заранее и в секрете, а как только будут пойманы на этом, они будут вынуждены атаковать, чтобы не потерять уже созданного преимущества. А сверхдержава с большим арсеналом обычных вооружений, не дожидаясь этого, может опасаться таких конкурентов и просто нанести по подозрительным странам превентивный удар обычными средствами.

Переход от централизованного узкоспециализированного производства к децентрализованному универсальному, основанному на атомной сборке, устранит предпосылки для торговли между странами (а потом и между предприятиями) – основной связывающий фактор. Каждое государство, владеющее нанотехнологией, станет самодостаточным организмом, которому будет только выгодно остаться на мировой карте одному. Масштабная автоматизация устранит абсолютное большинство рабочих. Несмотря на радужные прогнозы оптимистов и коммунистов о том, что тогда все займутся научно-техническим творчеством и искусством, приходится признавать, что большинство населения любой страны не способно и не стремится заниматься ни тем, ни другим. А предприятия ни за что не станут платить бездельникам из благотворительных целей когда компьютеры и усовершенствованные роботы станут выполнять ту же работу лучше и дешевле.