Текст книги "Черные викинги (СИ)"

Автор книги: Макс Роуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

1.10.2010 – 24.10.2013

Макс Роуд

Приёмы Холлистока 3. «Черные викинги».

Глава 1. Начало.

Летом 1988 года в Стокгольме было неспокойно. В тихую и мирную страну внезапно ворвалось все то, что, как казалось шведам, существует где угодно, но только не у них. Еще не до конца улеглись страсти, поднявшиеся из-за дикого убийства Улофа Пальме, как город снова вздрогнул – на улицах стали находить ужасные обезглавленные трупы. Первого и десятого числа каждого месяца, начиная с июня, в полицию стали поступать сообщения о страшных находках, но, несмотря на все усилия, поиски убийц не давали результата. В числе погибших значились совершенно разные люди, не имевшие друг к другу ни малейшего отношения, но схожие обстоятельства их смерти вскоре позволили объединить все дела воедино. Конечно, преступления происходят везде и всегда, но больше всего людей пугает, когда в этом возникает определенная система, и тогда каждый человек, зная о их неслучайности, поневоле начинает бояться, примеряя на себя участь очередной жертвы. Комиссар Макстрём, вместе с приданной ему оперативной группой, буквально сбивались с ног, опрашивая десятки свидетелей – первого июля он был назначен вести это дело после того, как ранним утром, в районе станции метро «Вретен» был обнаружен очередной труп. Но, несмотря на все их старания, уже десятого числа следующая жертва была найдена в районе Лиехольмен, прямо на берегу озера Трекантен.

Томас Макстрём служил в уголовной полиции более пятнадцати лет и по праву считался профессионалом высочайшего уровня, однако сейчас и он оказался поставлен в тупик. Разложив перед собой подготовленные по делу документы, он старался понять мотив преступлений и их логику, но видимое отсутствие оных подсказывало ему только то, что приходиться иметь дело с психически нездоровым человеком, а если проще – маньяком. Придя к подобному заключению, Макстрём резко встал, подошел к раскрытому окну и подставил лицо под теплый летний ветерок: поиск и поимка преступников подобного рода всегда представляла собой невероятно трудную задачу. Зачастую, ничем не отличимые от других и совершенно терявшиеся в общей массе, эти люди обладали незаурядным умом и хитростью, что делало их самыми серьезными противниками. Совершая свои преступления исключительно на показ, они получали наслаждение от той истерии, которая в подобных случаях охватывает простых граждан, а действуя безошибочно и уверенно, приводили в отчаяние всю полицию.

Однако, на этот раз комиссар видел и всё то, что отличало порученное ему дело, от десятков подобных случаев, известных криминалистике. Первое убийство произошло первого июня на острове Стура Эссинген, когда обезглавленный труп некой Марии Линдстедт обнаружила в пешеходной зоне под мостом Эссингброн пожилая женщина, прогуливающаяся с собачкой утром следующего дня. Второй случай был отмечен десятым числом того же месяца в престижном районе Седра Хаммарби Хамнен. На улице Викесваген водитель утреннего автобуса увидел на остановке тело пожилого мужчины, который оказался известным адвокатом Акселем Чернельдом, пропавшим накануне вечером. Третьей была Айна Гарберг, обнаруженная в ночь на второе июля в телефонной будке возле станции «Вретен». После этого убийства и была сформирована единая группа, но через десять дней произошло четвертое убийство, и тело Малин Якобсон, довольно известной художницы, нашли двое парней, которые пришли к озеру Трекантен, чтобы с утра искупаться в чистой прохладной воде.

Макстрем тяжело вздохнул и снова подошел к столу. Разложив перед собой карту города и данные о жертвах, он пытался найти хоть какую-то связь между ними, но нет – всё было тщетно. Фрекен Линдстедт, ставшая первой, родилась седьмого марта шестьдесят третьего года, адвокат Чернельд пятнадцатого сентября двадцать седьмого. Две другие жертвы – женщины, двадцать четвертого декабря пятьдесят девятого и восьмого апреля пятьдесят четвертого года рождения, так что провести из этих фактов хоть какую-то параллель не представлялось возможным. Отметив на карте места, где происходили убийства, комиссар только повел плечами: да, все четыре точки оказались на западной и южной части города, но расстояния между ними были столь велики, что предположение о том, что убийца живет где-то в этом районе, ничего не давало. Единственным, что объединяло все четыре дела – это было время и жуткие обстоятельства смерти несчастных. Все тела были найдены в ночные часы, первого и десятого числа, начиная с июня. Их никто не пытался спрятать – наоборот, они находились в тех местах, где не обнаружить их было невозможно. Головы всех жертв были отрезаны и пока ни одну из них найти не удалось. При этом, документы и личные вещи оказывались не тронуты, что сразу опровергало возможную версию о материальной подоплеке дела. Было и еще одно обстоятельство, которое говорило о многом – кровь жертв, в обилии присутствуя на одежде, отсутствовала внутри тел. По заключению экспертов, несчастных предварительно просто подвешивали за ноги, позволяя крови полностью вытечь наружу, как это происходит на бойнях.

Макстрём представил себе, как какой-то человек ранним утром вытаскивает тело из машины, ничего не опасаясь, переносит его в сторону от дороги и, никем не замеченный, спокойно уезжает. Конечно, Cтокгольм – это не Нью-Йорк и даже не Париж, где жизнь кипит круглосуточно, но все же и здесь надо было сильно постараться и всё как следует распланировать, чтобы провести подобный маневр. Комиссар покачал головой – нет, в этом участвовало как минимум три человека, а значит, дело принимало совсем другой оборот. Говорить о маньяке-одиночке больше не приходилось и теперь перед следствием возникала целая группа лиц, подчиненная общей идее, что было намного хуже первоначальной версии. Комиссар нервно забарабанил пальцами по столу, а затем потянулся к телефонной трубке.

– Андреас, зайди ко мне, – сказал Мальмстрем, набрав короткий номер.

– Доброе утро, шеф! Буду через три минуты!

– Я жду! – комиссар положил трубку и снова посмотрел в окно. – Какое уж тут доброе?!

Молодой полицейский инспектор Андреас Седеберг был назначен ему в помощники и уже проявил себя с лучшей стороны, неутомимо выискивая все новых и новых свидетелей, по крупинкам собирая драгоценную информацию. Помимо него, в группу также входили младшие инспектора Бьёрн Ульвиг, Карл Юдберг и Ингвар Шёльд. Вот уже одиннадцать дней они работали вместе, занимаясь только этим делом, и комиссар не имел ни малейшего повода усомниться в выборе начальства, давшего ему в помощь действительно классную команду. Правда, вчерашнее убийство они предотвратить не сумели, но на их месте никто не справился бы с подобной задачей, имея на руках только голые факты, еще не успевшие пройти должную оперативную разработку.

– Шеф? – голова Седеберга появилась в двери.

– Заходи! – Макстрем махнул ему рукой. – Садись.

Седеберг сел на одно из кресел, стоявших перед столом комиссара и вопросительно посмотрел на своего начальника. Тот немного помолчал, постукивая авторучкой по чистому листу бумаги, а затем изложил ему свою новую версию, дополняя рассказ схемами, наглядно доказывавшими её обоснованность.

– Что скажешь, Андреас? – закончив рассказ, Макстрем откинулся в кресле.

– У меня тоже были такие сомнения, шеф, – инспектор кивнул. – Правда, опрашивая свидетелей, мы так и не нашли ни одной зацепки, но то, что здесь фигурирует организованная группа – это очень вероятно. Хотя, конечно, и один человек на такое способен, но ваш аргумент с телом у озера весьма весом. Там от дороги не менее полусотни метров до берега, а мы не обнаружили никаких следов, которые наверняка бы остались, если тело волокли по утренней траве. Его однозначно несли на руках.

– Значит так, Андреас, – Макстрем посмотрел ему в глаза, – занимайтесь сейчас следующими вопросами… первое: почему тела привезли туда, где их нашли, а не просто спрятали или закопали? Второе: еще раз опросите всех их знакомых и родственников на предмет возможной общности интересов убитых. Направь сегодня ребят на первых три убийства – может быть, еще что-нибудь найдут, а сам отправляйся по знакомым фру Якобсон. Спрашивай их обо всем, что может понадобиться – начиная от того, с кем работала, и до того, с кем могла изменять мужу. В основном это люди богемы, но ты не стесняйся, дружок – у нас на кону человеческие жизни, а ты не журналист из желтой газеты. Будут посылать куда подальше – так ты сразу оформляй им вызов в уголовный комиссариат. Это подействует, будь уверен. Им подобная реклама не нужна, так что всё расскажут!

– Понятно шеф! Всё сделаю, можете не сомневаться. А вы куда – к начальству?

– Да, – Макстрём вздохнул. – Псих-одиночка это одно, а вот группа – совсем другое. Нам должны дать повышенные полномочия, иначе худо придется.

– Как вы считаете, есть связь по местоположению тел?

– Пока я ее не вижу, Андреас, но мы обязаны сделать все, чтобы остановить эту вакханалию. В общем, так… вечером все встречаемся в этом кабинете и на основе новых поступлений от вас, а также от результата моего визита к верховному комиссару, вырабатываем дальнейшую стратегию. Всё понятно?

– Да, шеф!

– Тогда всё, идите и действуйте. Хотя, надо признать, засели мы с этим делом крепко!

Глава 2. Холлисток и Анна Гофф. Необычный союз.

7 июля 1988 года Генрих Холлисток находился в Аргентине. Он приехал туда вместе с Анной еще весной, и теперь они жили на горном курорте Вильявисенсио в провинции Мендоса, ежедневно любуясь потрясающими видами Южных Анд, отдавая должное потрясающему вину, произведенному на всемирно известных местных виноградниках. Вот уже год они были вместе, но до сих пор в их отношениях не угас огонек новизны, что, впрочем, для вампирских пар было неудивительно. Подобные союзы, скрепленные кровью ( в прямом смысле этого слова), часто не распадались столетиями, и только крайние обстоятельства могли разрушить их. Вампиры, лишенные многих низших человеческих чувств, выбирали себе спутника исключительно чутьем, которое, как известно, развито у них на высочайшем уровне. Измены, зависть, или деньги, наиболее часто приводящие к распаду пар, оставались исключительной прерогативой человечества. Вампиров связывала общность чувств и единство желаний, в то время как всё материальное оставалось в стороне. Они слишком много знали и слишком много имели, чтобы подобное вмешивалось в их жизнь. До того, как найти себе постоянного спутника, вампир проходил несколько этапов развития, но как только он был к этому готов – спутник обязательно находился. Изначально им был обычный человек (связи между двумя вампирами исключены), и только отдавая ему свою кровь, вампир делал его таким же, как он сам. При обычном укусе вампир либо выпивает часть крови у человека, что проходит для того практически бесследно, либо, если крови выпито столько, что жертва умирает, тогда после смерти человек становится вурдалаком, которого от вампира отделяет такая же пропасть, как дикаря от нобелевского лауреата по физике. И только в том случае, если вампир разделяет с человеком кровь, смешанную со своей собственной, то человек становится полноценным вампиром, навсегда зависимым от своего создателя. Подобное часто происходит по обоюдному согласию и для разных целей, зачастую совсем далеких от любви. Но если вопрос касается именно этого светлого чувства, соединив свою кровь, эти двое дают друг другу обязательства, несоизмеримо более высокого уровня, чем делают люди при вступлении в брак. Почему они это делают? Да потому что из всех известных чувств, только истинная любовь может пройти через века, никогда не угаснув…

Вот и сейчас, Генрих Холлисток и Анна Гофф олицетворяли собой именно такой союз. В первое мгновение своей встречи они осознали, что это судьба , а после согласия Анны перейти черту, разделяющую вампиров и людей, все окончательно стало на свои места. После успешного окончания дела по возвращению в сокровищницу Холлистока алмаза «Уходящая звезда», они уехали из Бонна на Кипр, где, наслаждаясь друг другом, прожили почти полгода. У Холлистока там был шикарный особняк, расположенный в двадцати километрах от Лимассоля, в котором постоянно проживала семья людей, беззаветно преданных своему хозяину. Они поддерживали в доме порядок, платили налоги за оформленное на них имущество, и ни одна живая душа не знала, кому на самом деле принадлежит эта вилла. У Генриха было немало владений по всему миру, так что, когда ему хотелось отдохнуть, дело было только за выбором. Конечно, кочевая жизнь не способствовала к обзаведению недвижимостью, но даже у него, великого тертона и восьмого лорда всех тридцати вампирских легионов, бывали моменты, когда хотелось попросту очутиться у себя дома, забыв на время о проблемах, решению которых и была подчинена вся его жизнь.

Заручившись согласием Высшего Совета, интересы которого на земле и представлял Холлисток, Генрих с Анной получили своеобразный отпуск длиной в целый год. Масси, его извечный спутник и помощник, пользуясь предоставившейся возможностью и хорошим настроением хозяина, тоже испросил для себя несколько месяцев отдыха и, недолго побыв с ними на Кипре, уехал в Америку. Их никто не беспокоил и, предоставленные сами себе, Холлисток и Анна были действительно счастливы. Он обучал ее премудростям жизни вампиров, раскрывал новые возможности, которые она получила. Он научил Анну говорить с людьми так, чтобы полностью овладевая их вниманием, добиваться желаемого результата. Научил переходить в мир, где расстояния становились короче, а препятствия в виде любых физических объектов, исчезали. Холлисток показывал ей, как быть незаметной и не выделяться из общей людской массы, что было весьма актуально для настоящих вампиров. Странный взгляд и неземной, потусторонний вид вампира, хороши только для кинофильмов, тогда как в жизни это не сулило ему ничего хорошего. Также для вампиров существовало множество ограничений и обязательных правил, неисполнение которых могло привести к неизбежной смерти – этому они тоже посвятили немало времени. В первую очередь, как и для всех форм земной жизни, это были вопросы, касающиеся питания. Вампиру, в отличие от вурдалаков, кровь не требовалась постоянно, однако, не реже чем раз в месяц, он должен был выходить на охоту. Впрочем, чаще всего вампиры не убивают свою жертву, как более примитивные их собратья, а только пользуются ей. Второе наиважнейшее правило предписывало остерегаться зеркал и не позволять акцентировать внимание на отсутствии собственной тени. Прямой солнечный свет в больших количествах вызывал у них серьезные болезни – тут Анне пришлось смириться с тем фактом, что находясь на солнечном Кипре, она не могла себе позволить позагорать, нежась на песочке. Тем не менее, морские ванны не возбранялись и они пережили немало приятных мгновений, когда, выходя вечером на пустынный пляж, можно было скинуть с себя всю одежду, вволю предаваясь волнам и друг другу.

Имея в запасе много свободного времени, Холлисток проводил свои уроки в мягком, щадящем режиме, тем более что Анна оказалась способной ученицей. Им не надо было искать себе жертв – хозяева, зная, кто их господин, предоставляли себя в качестве доноров, получая за это щедрую оплату. Крови было достаточно, но так как вампирская практика была необходима, несколько занятий они провели, выезжая на ночь в Никосию. Большой город предоставлял много возможностей так что, заходя в бары и на дискотеки, они не испытывали проблем с поиском подходящих объектов.

Пробыв на Кипре шесть незабываемых месяцев, они оставили гостеприимный остров и поехали по всему миру, останавливаясь в самых неожиданных местах. Как элемент обучения, Анне требовался весьма широкий кругозор, и теперь Холлисток взялся восполнить этот момент. Вампир высокого уровня, каким он и желал её видеть, должен был иметь уровень знаний несоизмеримо более высокий, нежели обычный человек. Часто вампиры достигали вершин знания, во многом пользуясь продолжительностью своей жизни и мощным интеллектом, который им давало собственное положение, но разве многие могли похвастаться, что их учителем был тертон? Даже Масси Грин, простой парень из американской глубинки, обладал уровнем знаний, которые сделали бы честь любому ученому-практику. Правда, пользовался он ими редко, поскольку всегда находился при Холлистоке, и так решавшем всё, но его достоинств это нисколько не умаляло. Анна впитывала в себя информацию как губка – она не только радовалась новым открытиям, но жадно желала все большего и большего.

Объехав за четыре месяца добрую половину земного шара, они, наконец, решили дать себе передышку, задержавшись в аргентинском городе Вильявисенсио, который Холлисток помнил еще с тех времен, когда в начале 19 века в этой стране шла освободительная война. Он прибыл сюда, чтобы ыследить, а затем уничтожить руководство испанского отряда, присланного с карательным заданием, никак не устраивавшем тех, кто следит за равновесием на земле. Выполнив свою задачу, Генрих остался в Вильявисенсио почти на полгода – виной тому была некая молодая мулатка, дочь местного старосты, неуемный характер которой так пришелся ему по вкусу. Конечно, все сейчас изменилось, как изменился и он сам, но дивная природа оставалась прежней – урбанизация не успела испортить вечную красоту этих мест. В это время в Аргентине была зима, но температура не опускалась ниже двадцати градусов, оставаясь вполне комфортной и, что самое главное, предсказуемой. Днем и ночью Генрих и Анна ходили по узким горным тропам, спускались в речные долины, бродили среди бесконечных виноградников, и каждый день приносил что-то новое, не давая скучать. Жили они в отеле, расположенном прямо у склона гор, наслаждаясь друг другом. Холлистока никто не беспокоил, да и он сам вовсе не стремился пока приступать к делам. Нельзя было сказать, что он устал, но большая гонка последних лет, связанная с общим ростом напряженности в мире, не давала возможности расслабляться.

Однако, всему приходит конец. Проснувшись солнечным июльским утром у себя в отеле, Генрих почувствовал, что именно сегодня все должно измениться.

– Что с тобой, милый? – Анна только что вышла из душа и, распустив волосы, стояла перед специальным зеркалом, позволявшим ей видеть свое отражение.

Генрих улыбнулся:

– Скажи, ты еще не соскучилась здесь?

– Нет, а что?

– Кажется, сегодня у нас будут гости!

– Да? – она с удивлением повернулась к нему. – Оттуда?

Холлисток кивнул.

– А ты этого не хочешь?

– Здесь дело не в моем желании, а в необходимости. Ты же знаешь – некоторые дела без меня не решить невозможно. Право убивать есть у многих, а вот правом наказывать, в истинном смысле этого слова, обладают только единицы. Значит, кто-то удостоился чести, чтобы получить от меня наказание.

– А люди обожают говорить, что всему судья бог… особенно, когда они делают гадости, – Анна усмехнулась.

– Правильно! Убивать и осуждать себе подобных люди могут сами, но разве это наказание? Вот где наказание! – Холлисток ткнул себя пальцем. – Вероятно, сегодня нам предстоит провести здесь последнюю ночь. Вернее, это даже не вероятность, а именно так и будет. Я всегда знаю, когда о моей нескромной персоне начинают вспоминать Высшие.

Анна задумалась.

– А вообще…, – сказала она после минутной паузы, – мне хотелось бы поучаствовать с тобой в каком-нибудь деле. Ты ведь возьмешь меня с собой?

– Можешь не сомневаться, милая. Иначе, зачем нам надо было все начинать? Твои таланты не должны пропадать.

– Они сюда придут? А кто придет – Эверт? Мне – то что делать? – Анна вдруг начала суетиться, собирая по комнате разбросанную накануне одежду. До шести утра они просидели в местном баре и по возвращении одежда оставалась единственным, что им мешало, а потому с ней особо не церемонились.

– А вот этого я не могу знать, – Холлисток с улыбкой следил за ее перемещениями. – Эверт мне друг, но от Высших может прийти кто угодно. Да ты не волнуйся – встречаться мы будем не в этом мире. Посылать сюда кого-то для такой ерунды совершенно не рационально.

– Высшие всегда знают, где ты находишься?

– Высшие знают всё. На эту тему мы с тобой довольно много разговаривали, не так ли?

– А как ты чувствуешь, что тебя кто-то ищет? Прости, но я имею представление только о тонком мире, потому что могу переходить туда сама, а про другие миры ты мне не рассказывал. Помнишь, я однажды спросила, как они выглядят, а ты сказал, что информация об этом будет излишней и достаточно того, что я знаю о их существовании. Про тех, кто их населяет, да, рассказывал, но только и всего.

– Анна моя! – засмеялся он. – Нельзя рассказать о том, для чего не придумано определений. В тех мирах нет ничего и, одновременно, есть всё! Каждый видит там только то, что должен, и только некоторые – то, что хотят. Эта тема слишком сложна для обсуждения, потому что ты родилась человеком и заложенная в тебя программа видения мира никуда не делась. Она расширилась, но не стала безграничной, понимаешь?

– Честно говоря, с трудом.

– Вот именно про это я и говорю тебе! Нет слов, чтобы описать вещи, для которых слова не существуют. Мы с тобой сейчас живем в этом мире, вот давай продолжать делать это и дальше. На земле у нас есть конкретная задача, а люди творят такое, что без работы мы точно не останемся.

– А знаешь, я поняла! – Анна подошла к нему и села рядом на кровать. – Не стоит говорить о том, что для другого не существует, так?

– Так!

– Ну вот. Видишь, я не такая уж и дурочка?!

– Ты у меня чудо!

– Слушай! – помолчав несколько секунд, она пододвинулась к нему еще ближе.

– Что?

– Так как ты чувствуешь, что тебя ищут? – Анна хитро посмотрела ему в глаза.

– Да не знаю я! – Генрих захохотал и привстав на кровати, на которой лежал, резким движением привлек ее к себе. – Чувствуется какое-то напряжение!

Глава 3. Откровения тертона – теория и практика.

Весь день Холлисток находился в ожидании. После завтрака они пошли в виноградную долину, но по дороге он часто останавливался и замирал, словно рассчитывая услышать в окружающей их звенящей тишине неведомые голоса, идущие из-под земли или с гор. Анна не больше не отвлекала его вопросами, но с интересом следила за происходящим. Почти два часа они они кружили по многочисленным тропинкам, проложенным для туристов, и только когда вышли к одному из минеральных источников, коими так богата была здешняя природа, Генрих прервал молчание.

– Сегодня ночью я должен быть один, – сказал он, наполнив стакан прозрачной влагой и теперь рассматривая его на просвет. – Меня призывают в потусторонний мир, а значит, дело серьезное.

Анна понимающе кивнула:

– Мне уйти из номера?

– Нет, я сам уйду.

– Надолго?

Холлисток усмехнулся:

– Время нужно только чтобы найти подходящее место, а потом вернуться назад. Там, куда я уйду, времени нет.

– Хорошо, как скажешь. Можно только один вопрос?

– Конечно!

– Почему мне нельзя видеть тебя в этот момент?

– Потому что никому нельзя видеть мое тело мертвым.

Ответ Генриха ее поразил. В нескольких словах заключалось столь много смысла, что внезапный шквал мыслей, поднявшийся у нее внутри, заставил Анну пошатнуться и она, приложив руку ко лбу, села на одну из скамеечек, стоявших вокруг.

– Для подобного путешествия надо выходить из тела полностью, – Холлисток сел рядом. Понимая состояние Анны, положил руку ей на плечо. – Переход и возвращение почти мгновенны, занимают не больше пяти секунд, но это тело, лишенное моей поддержки… оно…как бы тебе сказать…оно меняется, милая, и становится ужасным. Ни вампирам, а уж тем более, людям, нельзя видеть подобное. Для них я выгляжу так, как выгляжу всегда. У меня нет от тебя секретов, но если ты увидишь, что произойдет, то никогда больше не сможешь воспринимать меня так, как сейчас.

– А как же тонкий мир? – она подняла на него глаза.

– В тонком мире нет мертвых. Мы говорили об этом, но я понимаю, что разговор это одно, а когда доходит до дела, то совсем другое, и потому я не поленюсь повторить. Вот это, – Холлисток показал на себя, проведя рукой сверху вниз, – проносится в него без внешних изменений. Сама знаешь, что он лишь зеркальное отражение нашего. Туда, кроме околофизических существ, переходят люди – спящие, сумасшедшие, наркозависимые или маги. В потустороннем мире нет тел, а есть лишь их обозначение, и никто, имея живое тело в физическом мире, туда никогда не попадет. Там меня зовут Армор, и когда-нибудь мне предстоит туда возвратиться навсегда, чтобы принять вечное командование над четырьмя из всех тридцати вампирских легионов. Там много моих друзей, туда переходят все вампиры, отжившие своё время на земле. Другое дело, что я не такой как они: я был рожден в потустороннем мире, но на земле буду жить во много раз дольше, чем они, рожденные здесь. Тем не менее, чтобы перейти в потусторонний мир мне надо оставить свое тело здесь, не имея к нему привязки, а попросту – на время умереть.

– Но к чему такие сложности? Разве нельзя встретиться в тонком мире? Ведь мы с тобой часто там бываем, и друзья твои тоже. Послали бы того же Эверта, например. Вы же много раз с ним встречались там, ты сам рассказывал

Холлисток пожал плечами:

– Значит, есть для этого веские основания. Последний раз я переходил в потусторонний мир в 1962 году, и тогда поводом для этого была ликвидация последствий смерти одной мировой знаменитости. Если бы мировое сообщество узнало, кто истинный виновник, то итог становился весьма плачевным для хода истории. Те, кто попытался провернуть эту историю, обладали немалой силой, и тонкий мир, с его звенящим эфиром, никак не годился для соблюдения тайны моего вовлечения в дело. Вероятно, и сейчас происходит нечто подобное. Когда дело касается соблюдения определенных устоев и обеспечения их неукоснительного соблюдения, тут уж принимаются все меры.

Видя, что Анна хочет еще что-то спросить, Холлисток мягко улыбнулся и предостерегающе поднял палец:

– Давай, оставим все на потом, и не будем придаваться догадкам. Я ведь сам еще не знаю, что происходит, но обещаю, что от тебя ничего не утаю. А сейчас мне надо подготовиться к переходу – признаюсь, подобная процедура не дается легко и требует максимума энергетических затрат.

– Я всё понимаю. Тебе нужна будет кровь?

Холлисток улыбнулся:

– Вечером я схожу в поселок, там что-нибудь придумаю… ага… нам кто-то идет!

Анна обернулась и, проследив за его взглядом, увидела, что по дорожке, ведущей от небольшой речушки, к ним приближаются две фигуры.

– А, это же наши соседи! – воскликнул Генрих, внимательно всматривающийся вдаль. Он узнал в них пожилую чету из Бразилии, которая с неделю назад приехала на курорт, чтобы подлечиться, и теперь ежедневно посещала минеральные источники.

– Пойдем в отель, – сказал он, поднимаясь. – Лучше встретимся с ними по дороге, чем здесь. Тогда сразу уйти будет неловко, а вести с ними эти вечные стариковские разговоры о здоровье как-то недосуг!

Обратный путь они проделали молча. Анна сдерживала свое любопытство, понимая ответственность момента, а Холлисток весь ушел в себя, уже разрабатывая план дальнейших действий. Вернувшись в отель, Генрих сразу зашторил все окна в номере, зажег свечи и обложился своими книгами, за которыми просидел до самого вечера. Чтобы ему не мешать, Анна находилась в другой комнате, в одиночестве выходя на на обед и ежедневную вечернюю прогулку. Полюбив темноту, переставшую теперь быть загадочной и чужой, она с удовольствием гуляла, давая глазам отдохнуть от дневного света, который, хоть и не мешал вампиру ее уровня, все же был менее дружественен, чем ночная тьма. Анна вернулась в отель, когда его постояльцы уже легли спать. Ей открыл дверь полусонный пожилой портье, видимо так много повидавший на своем веку, что его ни капли не удивило столь позднее возвращение одинокой молодой женщины. Кивнув ей, он снова пошел к своему дивану, и вскоре холл отеля наполнился его густым храпом.

Войдя в номер, Анна увидела, что Генрих уже сидит у телевизора и спокойно смотрит какой-то футбольный матч.

– Как прогулка? – обернувшись, спросил он.

– Хорошо, но с тобой было бы лучше. Сегодня прохладно – люди все в куртках. Видя это, не могу нарадоваться, что мы не так чувствуем холод… ты когда уходишь?

– Прямо сейчас, я ждал только тебя.

– Получается, что где-то на час? – спросила она, смотря на часы.

– Может быть и так, – Холлисток встал с дивана и подошел к ней. – Скоро мы уезжаем отсюда, даже вне зависимости от того, что я сегодня узнаю, – он подмигнул, а затем положил руки ей на плечи. – Пора вводить в дело нового вампира, имя которому Анна Гофф!

– Красиво звучит, торжественно! – улыбнулась она. – Ну, тогда могу пообещать, что тебе не будет за меня стыдно, а если я что и запятнаю, так только одежду наших противников их же собственной кровью.

– Вот это правильно! – Холлисток назидательно поднял вверх указательный палец. – Что же, на такой красивой ноте я, пожалуй, и уйду.

Поцеловав ей руку, он подошел к окну, раскрыл его и вдохнул холодный горный воздух, разом ворвавшийся в комнату, а затем вдруг усмехнулся и хитро посмотрел на Анну через плечо:

– Кстати, следить за мной не надо. Не отрицай – такая мысль у тебя была!

– Да не буду я! – Анна засмеялась. – Любопытно, конечно, но раз нельзя, значит нельзя.

– Вот и хорошо! – Холлисток с улыбкой погрозил ей пальцем, а затем снова повернулся к окну, посмотрел вниз и мгновенно растворился в темноте.

Все произошло так быстро, что даже Анна не сумела заметить того момента, когда Генрих невидимой тенью вылетел в ночь и с огромной скоростью понесся к небольшому поселению виноделов, находившемуся прямо у одного из горных склонов. Там жили и работали несколько десятков семей, в чьи обязанности входила сбор и обработка винограда, и именно там он собирался найти себе подходящую жертву.

Остановившись в самом начале поселка, чтобы его не почуяли собаки и не подняли лай, Холллисток пробежался взглядом по окнам домов – все жители уже спали, и только в одном из них горел свет. Теперь ему предстояло выбрать, в каком из домов были все необходимые ему условия, а именно: спящий должен иметь возраст не старше сорока лет, должен находиться в комнате один и должен быть совершенно здоров. Только тогда он получал необходимую ему силу, не выкладываясь на устранение нежеланных свидетелей в лице мужа, жены или детей спящего. Конечно, речь не шла о физическом уничтожении, но их усыпление потребовало бы немалых энергетических затрат.

Привалившись спиной к ограде одного из участков, Холлисток закрыл глаза и мысленно начал обследовать каждый дом. Для него не составляло труда таким образом проникать в жилища, чтобы видеть происходящее внутри так же ясно, как если бы он сам находился на месте. В первых трех домах ничего подходящего не было, а вот в четвертом он увидел полного мужчину, который лежал на спине, сотрясая стены мощным храпом. Его жена, видимо, не в силах вынести его громовые раскаты, спала вместе с дочкой в соседней комнате, наглухо закрыв за собой дверь.