Текст книги "Агония маздая (СИ)"

Автор книги: Макс Роуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

– Пулевое ранение... мда. – Джек хмыкнул, и снова поравнявшись с незнакомцем, пошел рядом. – Тридцать восьмой калибр, между прочим. Уж кто-кто, а я в этом разбираюсь. Пуля тупая, расстояние не более полуметра. Из пистолета тебя грохнули, друг – сам себе так в затылок не выстрелишь. Да что ты там всё трогаешь? Поздно уже трогать! И кровь на ладошке не останется – нет здесь крови, ты не на земле! Я себя, вон, иголкой хотел уколоть, но тело словно у резинового утенка... хорошо сказал, а?! Резиновый утенок хотя бы не тонет! А ты сам что-нибудь вообще соображаешь, или тебе весь мозг вышибли? – Джек резко обогнал незнакомца и, остановившись перед ним, раскинул в стороны руки. – Стоп!

Ничего. Тот просто обошел его стороной, лишь немного задев кисть плечом. Обошел, все так же продолжая смотреть вперед, на ему одному ведомую цель.

Так они и шли. Джек иногда рассказывал что-то, уже не ожидая ответной реакции, но теперь делал это для себя. Так было легче. Истории из жизни, анекдоты, обсуждение придурков-политиков. Всё, что приходило на ум. На руке у незнакомца были часы и Джек поначалу бросал взгляд на циферблат, надеясь заиметь хоть какое-то представление о текущем времени, но все было бесполезно – стрелки не двигались. Что, впрочем, было вполне логично. Было бы гораздо удивительнее, если наоборот. Да и, по большому счету, знание времени ничего не давало. В мире, в котором они очутились, не было ни дня, ни ночи.

– Это там горы что-ли? – Джек, который уже несколько часов сам шел молча, после того, как темы для разговоров закончились, инстинктивно поднес руку к глазам, пытаясь разглядеть появившуюся вдруг на горизонте темную массу. – Или это холмы такие... ты туда идешь, друг? Ну пойдем, посмотрим. Уже не пустошь, и то ладно!

Еще несколько часов пути. Объект приближается, но медленно. Очень медленно. И тем не менее, становится понятно, что это ни холмы, ни горы, а огромный вулкан. Именно такой, классический, конусообразный. Только очень широкий. Джек оценил его ширину в три километра, высоту метров в семьсот. Он ошибся. Не его вина – сложно оценить масштаб и расстояние в другом измерении. Истинные размеры, в три раза большие, стали понятны лишь при приближении, но к тому моменту его это уже почти не волновало.

Первый человек, которого он увидел, появился достаточно неожиданно. Может быть, он и дальше шел бы вот так со своим молчаливым спутником, но тот вдруг резко взял вправо, и Джек, повторив его маневр, сразу приметил старика, бредущего сзади. Не так чтобы близко, но вполне достаточно для того, чтобы рассмотреть его пижаму в синий горошек и босые ноги. Естественно, что Джек опешил и остановился, не обращая внимания на то, что араб стал быстро удаляться. Сейчас было не до него. Продолжая пристально всматриваться в фигуру старика, он заметил, что тот движется строго по прямой линии, немного наискось от самого Джека, но четко по направлению к горе. Как по рельсам.

– Дорога там, что ли? – Джеку показалось, что он даже видит какую-то линию, вдоль которой направлялся старик. – А этот где? – он оглянулся, ища глазами араба, но тот был уже далеко. Удивительно, как далеко. – Ладно, ты мне и так надоел! Эй, дедушка! – Джек что есть силы замахал руками. – Вы то хоть меня видите, или здесь каждый сам по себе?

– Зачем вы кричите? – пришедший ответ потряс Джека. – Я не слепой и не глухой. Не сотрясайте пространство, проникнитесь величием момента. В противном случае вас могут и наказать.

– Кто вы? – Джек почти перешел на шепот. Несмотря на порядочное расстояние, он слышал старика так, будто тот находился с ним рядом.

– Если вам хочется составить мне компанию, то пожалуйста, присоединяйтесь. Останавливаться мне нельзя, да и вам не советую. Идите сюда, идите смело, – старик показал на место рядом с собой, – дорога широкая, места всем хватит.

– Значит, всё-таки дорога! Иду, спасибо!

Расстояние около полусотни метров он преодолел почти мгновенно. Пятнадцать-двадцать шагов и Джек уже очутился рядом со стариком. Дорога, а скорее, огромный тракт, словно стрела пронзала пустое пространство, сзади уходя за горизонт, а спереди упираясь в гору. Удивительно, как он до этого её не заметил!

– Здравствуйте! – Джек внимательно оглядел своего нового спутника. – Куда путь держите?

– Здравствуйте, – старик с улыбкой кивнул. – Туда же, куда и вы!

Джек усмехнулся:

– А я куда? Вам это известно? Мне – нет!

– А здесь один путь, молодой человек. Однажды, где бы вы не появились, сначала эта дорога, а затем и Морфест, встанут у вас на пути.

– Что значит «Морфест»?

– Это вулкан, который вы видите впереди, а предвосхищая следующий вопрос про дорогу, я отвечу, что она идет через весь мир, присоединяя к себе сотни других дорог, помельче. Как такового, названия у нее нет, но чаще всего её называют «Морфестский тракт» или «Последний путь».

– Простите, как вас зовут? – спросил Джек, одновременно стараясь осилить услышанное.

– Петр Николаевич...пока еще.

– Странное имя... а меня Джек Брандл.

– Почему же странное? – старик пожал плечами. – Обычное для страны, где я живу... жил. О вот ваше имя у нас было бы да, странное. Вы американец, конечно?

– А вы русский?

– Да.

– Вы неплохо говорите по-английски. Я бы даже сказал, отлично говорите.

Петр Николаевич лишь пожал плечами:

– Я не знаю на нем и трех десятков слов. Ну не делайте такое лицо, Джек! Здесь нет понятия «язык». Это все осталось там, на земле. Мы просто говорим, а слышим так, как привыкли.

Джек высоко поднял брови:

– Вы меня сейчас слышите так, будто я говорю на русском?!

– Да, конечно. Для вас это удивительно?

– Ещё бы!

– А то, что мы вообще вот так идем, разговариваем, это разве не удивительно?

– Привык уже.

– Вы осознаете, что с вами произошло? Осознаете, что вы умерли?

– Да, – Джек вздохнул (или сделал что-то вроде этого). – Я, кажется, утонул.

– Уже хорошо, что осознаете.

– А что с вами случилось, Петр Николаевич?

– Инфаркт. Всё банально. Поступил в госпиталь после удара, вроде все пошло на поправку, но вот... умер во сне. Видите, иду в пижаме...

– Да и я тоже не в смокинге! – Джек даже рассмеялся. – Переодеться бы, конечно, не мешало!

– А зачем?

– Вам удобно в пижаме?

– Молодой человек! – Петр Николаевич сделал многозначительную паузу. – О чем вы вообще говорите?! Какая одежда! Вас нет, понимаете? Нет в физическом обличии! А то, что на вас одето, это лишь последние воспоминания, материализованные на последнем пути, чтобы вы преодолели его спокойно, без метаний и истерики.

– Откуда у вас такие познания, дедушка?

Петр Николаевич на вопрос не ответил.

– Вы сами осознаете, что вас, Джека Брандла, как такового, больше нет? – на губах старика появилась ироничная улыбка.

– Да... но все я иду, говорю с вами, вижу этот мир.

– Это значит лишь то, что вы идете, говорите и видите. Более ничего.

Глава четвертая. Дорога мертвых.

Джек ничего не понимал. Услышанное не укладывалось в его сознании, представляясь полнейшей абракадаброй. Есть и, одновременно, нет. Это как? Что несет этот старик? Право же, с арабом было поспокойнее!

– Я понимаю ваше состояние, Джек! – Петр Николаевич, видя его напряжение, старался говорить как можно мягче. – Дело в том, что я уже был здесь несколько раз, а потому говорю всё так, как есть, честно и без предположений. Впоследствии вам тоже предстоит встречать новичков и вы также будете снисходительно относиться к их наивности.

– Как так «были здесь»?! – Джек все равно ничего не понимал. – Значит, вы выбирались отсюда, а мне говорите, что нас сейчас совсем нет?

– Цикл рождение – жизнь – смерть. Только он позволяет выбраться отсюда. Вернее, не отсюда, а из еще более далекого мира.

– Вы хотите сказать, что единственный шанс – это родиться заново?

– Да.

– Послушайте..., – удивился Джек, – но как же вы жили там, на земле, обладая таким знанием? Это ведь можно великую карьеру сделать!

Петр Николаевич не поддержал его настроения:

– На земле, рождаясь заново, никто ничего не помнит. Каждый раз с чистого листа. Но попадаешь сюда и воспоминания возвращаются. Я прожил пять жизней, помню каждую до мелочей, но это только сейчас. Эх... кем я только не был!

– Значит, я новичок! – Джек хмыкнул. – Умер в первый раз... бывает же такое!

– Население земли увеличивается, вот и появляются новые души. Всё просто.

– То есть... , – Джек запнулся, – … вы хотите сказать, Петр Николаевич, что если бы население не увеличивалось, то можно обходиться теми, кто есть? Значит, буддисты все же правы в своем представлении о мире?

– В некоторой степени, – Петр Николаевич пожал плечами. – Настоящей истины нет ни в чем, но это только потому, что её и не существует в полной мере. А насчет душ, то всё именно так – они появляются по мере необходимости, но и прежние используются тоже. В прошлый раз я познакомился с человеком, прожившим восемнадцать жизней, например. Выглядел не хуже вас, Джек. Кстати.

– Он помнил их все?

– До деталей.

– Наверное, за столько своих воплощений можно сильно поумнеть? Интересно, сколько жизней прожил, например, Тесла?

– Ого! Вы прекрасно мыслите, Джек! Быстро и четко. Но насчет Теслы не знаю. Я здесь как и вы, лишь очень на короткое время, а знания о потустороннем мире это очень глубинный процесс. Впрочем, думаю что Тесла был где-то на середине своего пути. Очень молодые души резки, свежи, способны на порыв, наивны, любознательны, но имеют ярко выраженный недостаток ума и опыта. Старые же умны, мудры, но ленивы и неповоротливы. Всё как у людей.

– Петр Николаевич, а ведь вы сами, получается, все же ближе к середине, – Джек хитро подмигнул своему спутнику. – Кем вы были при жизни? Вы тоже очень здорово мыслите.

– Это не имеет уже значения, – старик вздохнул. – Хотя и тайны нет тоже... я был вице-премьером в правительстве. В отставке, конечно. Последние семь лет.

– Круто! – Джек поднял вверх большой палец. – А я был сыщиком... частным детективом.

Тоже неплохо. Я знавал многих сыщиков, это очень дотошные и недоверчивые люди.

– Профессия такая.

– Моя профессия заставляла быть меня намного хуже. Намного хуже, чем я есть на самом деле. Политик априори мерзавец, иначе он просто не поднимется в должности выше второго помощника второго помощника. Так что вы, Джек, агнец передо мной.

Джек лишь махнул рукой:

– Ничего нового! Всегда ненавидел политиков! Вся дрянь от них – не дают людям нормально жить... не боитесь теперь расплаты за все сделанное, Петр Николаевич? Или как это здесь происходит? Вы же знаете? Судя по тому, что вы прожили уже пять жизней, геенна огненная или вечный рай нам не грозит?

– Какой уж там рай! – Петр Николаевич громко рассмеялся. – Гора Морфест очистит всех, не разбирая, кто грешник, а кто праведник. Это люди выдумали себе для самоуспокоения все эти небылицы, а на самом деле каждый получает за всё плохое и хорошее еще при жизни. Там есть радость, есть счастье, любовь, боль и унижение, а здесь только очищение от всего этого. Мы родимся вновь непорочными, а дальше уже как обстоятельства сложатся.

Некоторое время Джек молчал, обдумывая услышанное. Вопросов было много и оттого они перемешивались, мешая сосредоточиться. В один момент он уже собрался с мыслями, ухватился за какой-то конец, но внезапно появившаяся вдали группа людей вновь заставила забыть обо всем. Их было много, двести или двести пятьдесят. Мужчины, женщины, дети. Одеты легко и свободно.

– Кто это может быть? – спросил Джек, не переставая вглядываться в эту группу. Не было сомнений, что они идут наперерез и однажды их пути пересекутся.

– Кто? – Петр Николаевич, до этого занятый своими мыслями, повернул голову. – А, ну это жертвы какой-то катастрофы... умерли сразу все вместе, не осознав этого. Видите, какая одежда чистая?

– Всё так просто?

– А есть еще варианты, Джек? – Петр Николаевич тонко усмехнулся. – Вы же сыщик, а тут всё просто на поверхности. Надо лишь сопоставить увиденное и свой собственный опыт. Вуаля!

– Они по дороге идут? – спросил Джек.

– Да. Я же говорю, что все дороги идут к тракту. Умер в Германии, скажем, в Баварии, оттуда одна дорога, умер в Канзасе, оттуда другая, умер в Шри-Ланке, и оттуда свой путь. А итог один – морфестский тракт. К горе мы подойдем все вместе, с одной стороны.

– А я не видел никаких дорог, Петр Николаевич! – сказал Джек. – Я со своим спутником вышел к тракту прямо по степи.

– Кто был ваш спутник?

– Не знаю... здесь уже встретились. Араб. Кажется, его застрелили, он все время молчал. Во-он там вдали он идет! Уже далеко впереди нас.

Старик пожал плечами:

– Видимо, вы умерли в таком месте, откуда нет своей дороги. Но тем не менее, вы ведь не будете отрицать, что всё равно вышли на тракт?

– Да, вы правы. Наверное, на Гонолулу умирает не так много людей, чтобы оттуда вела целая дорога..

– Ого, вы умерли на Гавайях! Я думаю, что оттуда был лишь один раз большой поток мертвецов – после бомбардировки Перл-Харбора.

– Кто строит эти дороги? – Джек покрутил головой, осматриваясь еще и еще раз.

– Никто.

– Как так?

– А вот так! – старик улыбнулся. – Их вытаптывают идущие. Тракт такой большой потому что по нему идут все. Остальные дороги намного меньше, но и среди них есть свои великаны. Например я вышел на морфестский тракт с весьма широкого шоссе.

– В России так много умирают?

– Больше, чем нужно, – старик кивнул.

– Почему же?

– Множество причин. Давайте не будем об этом – какая разница рассуждать о том, что уже нас не касается. Кстати, Джек, смотрите, вот еще человек идет, а вон еще целая группа... видите? Вот бабушка какая-то...

– Народ стекается к горе..., – проговорил Джек, следя за направлениями, указанными стариком. – А что там, Петр Николаевич? Вы помните?

– Где? – вопроса старик не понял.

– На Морфесте. Он похож на вулкан... это и есть вулкан?

– Вроде того, – Петр Николаевич кивнул, не переставая одновременно следить за людьми, которых становилось все больше и больше. Появляясь словно из тумана далеко на горизонте, они быстро приближались, так, что можно было их детально рассмотреть, но затем резко замедлялись и шли почти параллельно. Два шага вперед, полтора назад. Морфест, почти не приближаясь, притягивал к себе всё больше и больше душ, еще не до конца переставших чувствовать себя людьми.

– Так что там происходит? – Джек проявил настойчивость, видя, что его спутник отвлекся. – У вулкана должно быть жерло...

– Всё там есть! – Пётр Николаевич усмехнулся. – Увидите сами, Джек. Могу лишь сказать, что вы найдёте там очищение и свободу. Представьте, что вам невероятно хочется спать, и вот вы закрываете глаза и проваливаетесь в глубокий сон, испытывая при этом невероятное наслаждение. Вас ждет примерно это, только наслаждение будет длиться не несколько секунд, а... словом, очень долго.

– Заманчиво говорите! – Джек с улыбкой посмотрел на своего спутника. – Так хорошо, что хочется умирать снова и снова!

– Не ёрничайте, друг мой! – Петр Николаевич назидательно поднял вверх указательный палец. – Я объяснил вам свои ощущения, свои воспоминания, как мог. Также я не уверен, что и с вами произойдёт то же самое. Вдруг геенна все же существует, а сам я не успел сделать столько, чтобы туда попасть. Я помню лишь сон, просто сон. Одиночество, тишина и покой. Тебя нет, вокруг ничего нет... только сон, которым ты сам и являешься.

– Не боитесь перемен? – Джек с хитрецой подмигнул своему спутнику. – Должность в правительстве располагает к тому, чтобы потом попасть на сковородку.

– Не знаю, – Петр Николаевич пожал плечами. – Я ничего плохого не делал... по крайней мере, далеко не столько, как некоторые. Надо ведь кому-то и в правительстве работать – что же, теперь сразу на костер? – он неожиданно вновь громко рассмеялся. – А потом, у меня есть один секрет, Джек. Я вам расскажу его позже, когда пойдем вверх по склону.

– А зачем туда идти?

– Вы разве не чувствуете притяжение Морфеста?

– Не знаю, – Джек огляделся. Наверное, уже в сотый раз. – Если судить по тому, что я видел, то кроме этой горы здесь вообще ничего нет. Деваться просто некуда.

Старик вздохнул:

– И выбора нет. С дороги уже не сойти.

– Почему?

– А вы попробуйте! – Петр Николаевич усмехнулся. – Попробуйте-попробуйте!

– Шагнуть на обочину? – Джек посмотрел на серую пыльную траву. – Это проблема?

– Попробуйте!

– Да запросто! – Джек резко взял влево, но дойдя до края дороги и сделав несколько шагов в вперед с удивлением обнаружил, что снова оказался на Морфестском тракте. Он попробовал еще раз... та же история. Еще раз... бесполезно. Было непонятно, то ли дорога смещалась вместе с ним, буквально подползая под ноги, то ли движение вперед незаметно становилось обратным – в любом случае результат не менялся. Дорога не отпускала никого, однажды ступившего на ее ровную, хорошо утоптанную поверхность.

Наблюдая его бесполезные потуги, Петр Николаевич вновь усмехнулся. На этот раз более едко:

– Видите, вы на верном пути! Тракт сам указывает вам на это. Впереди лишь Морфест, а затем блаженство и заслуженный отдых. Кстати, будьте осторожны, и не срывайтесь, не нервничайте, Джек. Помните, я говорил вам, что за то, что вы кричите, вас могут наказать? Я видел, как это происходит – человек, проявляющий агрессию или неподобающие моменту эмоции вдруг падает, а затем оказывается на тракте, независимо от того, где он в этот момент находился.

– И что? – Джек махнул рукой на свои попытки сойти с дороги и вновь присоединился к старику.

– И всё! Дальше эти люди шли молчаливо, тихо и безропотно. Вот как ваш араб.

– Но он ведь шел по степи... к тракту, но по степи?

– Ну и что? – Петр Николаевич пожал плечами. – Значит, так было нужно. Я еще не такой и завсегдатай здесь, чтобы знать все тонкости.

Минуло примерно полтора часа. Или час. Или три. Ощущение времени терялось. Постепенно на Морфестский тракт выходили всё новые и новые люди, отодвигая в прошлое одиночество Джека и Петра Николаевича. Оказывается, и в потустороннем мире бывает прошлое. Все активно общались между собой, обсуждая случившееся с ними, но всё было спокойно, без надрыва. Одни уже успели смириться с этим, а другие и вовсе воспринимали свою смерть как должное. Много было молодых, даже больше, чем стариков. Несчастные случаи и войны всегда уносили больше жизней, чем естественные причины.

Некоторые, не успевшие осознать свою смерть, выглядели вполне пристойно, (тут Петр Николаевич оказался прав – большая группа, которую они увидели одними из первых, действительно летела в самолете, неожиданно разбившемся при посадке в аэропорту), но те, кто перед смертью испытывал муки или был несчастен, перенесли сюда с собой все внешние атрибуты собственной беды. Больные, изможденные, раненые, искалеченные – они шли среди обычных людей, но смерть всегда ставит знак равенства и появится без руки здесь было так же естественно, как и в любом другом обличии. Внешний вид более не являлся критерием различия. Как, впрочем, ни пол, ни раса, и ни возраст.

А Морфест приближался. Медленно, очень медленно... но очень верно.

Глава пятая. Черная арка.

– Мне кажется или мы стали идти быстрее? – Джек вопросительно посмотрел на Петра Николаевича.

– Всё верно. Вы тоже чувствовали подобное, Михаэль?

Михаэль, худой мужчина сорока девяти лет, недавно присоединившийся к их разговору, утвердительно кивнул. В потустороннем мире он был уже в третий раз и не мог считаться новичком, подобно Джеку.

– Сначала скорость сильно варьируется, – сказал он, не отрывая взгляд от Морфеста, над вершиной которого теперь виднелся небольшой дым, снизу подсвечивающийся темно-красным, почти бардовым, заревом. Единственный элемент цвета в мире, лишенном красок. – – Нелинейность времени и пространства помогает человеку преодолеть первоначальный шок, практически неизбежный после смерти. Затем, когда наступает успокоение, пространство растягивается и, сделав добрую сотню шагов, мы можем смело отнимать от этой сотни один ноль. Ну а потом, когда пройдена последняя черта, Морффест как-будто становится ближе, но это происходит от того, что теперь мы идем с обычной скоростью.

– Хорошо быть учителем, как вы, Михаэль! – Джек подмигнул их новому спутнику. – Несколько слов, а всё четко и ясно. А кем вы были раньше... ну, в предыдущих воплощениях.

– Тоже учителем. Видно, такая уж у меня карма. Но я нисколько не жалею.

– Воплощения, карма! -Петр Николаевич с улыбкой посмотрел на обоих. – Тут просто буддисты какие-то собрались! Кришнаиты-индуисты! Вот будете в следующей жизни представителем более приземленной профессии, так сразу забудете свою возвышенность.

– А вас разве сей момент не заставляет думать возвышенно, Петр Николаевич? – спросил Михаэль.

– Нет. Я просто отношусь к этому как к необходимости. Процесс естественный, да и только, хотя я его очень жду. Мы не на Голгофу идем, господа, и не в Шамбалу. Мы идем спать, чтобы потом снова коптить земное небо, снова умереть и снова выйти на эту великую дорогу.

– Как растения, – проговорил Джек.

– О чем вы?

– Пожил-размножился-покоптил-умер. Пожил-размножился-покоптил-умер.

– А вы о себе до сих пор столь высокого мнения? Вы из другого теста сделаны? – Петр Николаевич пожал плечами. – Человек часть природы и ничем не лучше остальных видов. Предназначение у него другое на земле, это да, но на этом отличия заканчиваются.

– Ну, не скажите! – Михаэль кашлянул. – Если это было так, то сейчас на тракте находились помимо нас тысячи других живых существ. Но их нет, а значит человек нечто иное.

– А если у них есть свой Морфест? – Джек неожиданно решил поддержать Петра Николаевича. – А может быть, что Морфест все же один, общий, но мы просто их не видим, а они есть!

Михаэль улыбнулся:

– Вы сыщик, вам и выдвигать теории. А я говорю сухим языком собственного видения, и ничего более. Для меня четкость всегда была правилом. Два плюс два равно четырем. Если бы после равенства была вилка, то и я думал бы по другому... а вдруг там пять или десять!

– Что там за дым? – спросил Джек, указывая на вершину. – До этого я его не видел.

– Он был и будет всегда. Издали не видно.

– А зарево?

На этот раз ответ пришел от Петра Николаевича:

– Вулкан работает. Внутри него огонь, но огонь мягкий, теплый. Когда стоишь на краю в первый раз, то становится весьма не по себе, хотя знаешь, что произойдёт. А потом, когда попробуешь, этого начинаешь желать ещё и ещё. Я говорил вам про эти ощущения, Джек. Это как сон младенца рядом с матерью.

– А вы, Михаэль, такого же мнения? – спросил Джек у второго своего спутника.

– Конечно! – на лице Михаэля отразилось блаженство. – Эти ощущения незабываемы!

– А звучит довольно таки страшно. Хотя я почему то не боюсь.

– Естественных процессов не стоит бояться. Они происходят сами собой, абсолютно, монументально неотвратимо.

Неотвратимо и монументально. Михаэль подобрал очень точные слова. Именно такие ощущения испытывал Джек при подходе к горе. Морфест завладевал всеми, кто к нему приближался, завладевал цепко и прочно. В один момент Джек попробовал остановится, но ноги сами несли его вперед. Попробовал пойти назад и не смог повернуться. Вулкан притягивал как магнит, властвуя над пространством и людьми. Спутники Джека с улыбкой следили за его бесполезными потугами, иногда обмениваясь воспоминаниями о собственных ощущениях, когда и у них подобное происходило в первый раз. Ничего нового они не находили. Впрочем, Джек был такой не один. Многие из идущих пытались свернуть с дороги или остановиться, но Морфест буквально наплывал на них, указывая, что здесь существуют лишь предложенные им правила. Мягко указывая, но твердо. Понятно раз и навсегда.

Километр, пятьсот метров, триста, двести, сто... Дорога у подножия вулкана, не заканчиваясь, уходила все выше и выше, периодически огибая неровности склона, превращаясь в узкую змейку ближе к самой вершине. Но перед этим...

Возле начала подъема каждый идущий останавливался, сбрасывал с себя всю одежду, проходил через полукруглую черную арку, открывавшуюся взору лишь в самом конце дороги, а затем поднимался дальше наверх, представая для находящихся внизу в образе неясной, светящейся белым, почти лунным светом, фигуры.

– Мы можем прощаться? – спросил Джек, занимая очередь на проход сразу вслед за Петром Николаевичем.

– Почему? – удивленно спросил тот. – Мы еще не на вершине.

– Разве у них есть сознание? – Джек указал на вереницу призрачных фигур.

– Конечно. Сейчас пройдет арку и вам все станет понятно.

– А что там?

– Там вам объяснят, что будет дальше, друг мой. И сделают это намного лучше, нежели я.

– А раздеваться зачем? Хотя... странное ощущение... я не вижу разницы, одет человек возле меня или нет. Одежду мы снимаем для себя. Не так ли? В принципе, её и так нет, она осталась на том теле... на земле?

– Мы сбрасываем все, что еще связывает нас с внешним миром. Все становятся одинаковыми, такими, какими и были при рождении. Одежда это что? Это ведь не только необходимость, но и яркий показатель социального статуса человека, который в доброй половине случаев определяет не уровень его развития, а лишь определенное стечение обстоятельств.

– Но тело остается! – Джек указал на двух женщин, молодую и старую, которые, скинув с себя одежду, представляли между собой весьма зримый контраст.

Петр Николаевич лишь махнул рукой:

– Это уже не образ, а лишь остаточные явления. А потом, кто вам сказал, что возраст определяет привлекательность?

– Ну-у...

– Привлекательность определяют чувства, друг мой. Всё остальное лишь тлен, – Петр Николаевич взглянул на Михаэля, который согласно кивнул. – Вы, Джек, скоро сбросите с себя все оковы, наложенные земным существованием, и сами убедитесь во всем. А потом... потом и сами будете помогать тем, кто оказался здесь в первый раз.

Джек усмехнулся:

– Когда умру в следующий раз?

– Ну конечно!

– Эх, перспектива! – Джек глубоко вздохнул и одним движением снял гидрокостюм. – Ну что же, в вулкане я еще не плавал... в компании нудистов, впрочем, тоже в первый раз! Прошу вас, Михаэль, – движением руки он пригласил своего второго спутника пройти вперед. – Позвольте, я пройду через арку после вас... извините, но мне немножко не по себе. Я бы сказал, как-то страшно. Пожалуйста, помашите мне сразу после того, как выйдите из арки.... я тогда пойду сразу за вами. И еще...

– Да, Джек. Я слушаю вас, – Михаэль понимающе кивнул и занял место за Петром Николаевичем, который только усмехнулся.

– Вы это..., – Джек замялся, пытаясь скрыть улыбку. – Вы не беспокойтесь, что я сзади вас голый стою!

Вот и арка. Черная. Совсем близко. Она полностью перегораживает тракт, нависая над ним базальтовым сводом. С дороги не сойти, хотя справа и слева довольно пологий склон, и только потом начинаются настоящие скалы. Через арку ничего не видно – в проеме лишь зияющая темнота. Люди заходят туда и пропадают, чтобы через мгновение появиться вновь, но уже по другую сторону, после чего начинают свой подъём. Наверх, к кратеру.

Первым был Петр Николаевич, шагнувший вперед смело, не оглядываясь. За ним последовал Михаэль. Джек задержался на несколько секунд, чтобы посмотреть, как они, выйдя вновь на дорогу, дадут ему знак...

В странных светящихся фигурах, активно призывавших следовать за собой, он едва узнал своих спутников: черты лица размыты, на теле ни единого волоска, складки кожи разгладились, исчезли изъяны фигуры, сутулость. Они напоминали собой инопланетян в латексных костюмах, как их представляли в ранних фантастических фильмах. Со стороны страшно, но им самим, кажется, вполне комфортно.

Между тем, сзади уже начинали поддавливать. Немного помедлившему Джеку ничего не оставалось, кроме как идти вперед, иначе следующие за ним в очереди люди буквально внесли бы его в арку... Так или иначе, последний шаг был сделан несколько быстрее, чем ему хотелось. Джек погрузился в темноту так стремительно, что даже не успел осознать, как она, обдавшая его ледяным холодом, вдруг сменилась ярким теплым светом. Без всякого перехода. Так, что ему, и без того едва не упавшему, пришлось прикрыть рукой глаза. От неожиданности, а не от того, что свет ослепил его. Здесь так не бывает.

Прошло всего несколько коротких мгновений. Много это или мало – вопрос отдельный. Джеку, чтобы понять, что он непонятным образом очутился в огромном зале, сплошь отделанном золотом, рассмотреть массивные колонны, уходящие ввысь, увидеть золотые лавки, стоящие вдоль стен, их оказалось достаточно. Но не обилие золота приковало его внимание, не огромный круглый стол, уставленный всевозможными яствами, не яркий, почти солнечный свет, изливавшийся вниз с потолка, который невозможно было увидеть. Нет. Он смотрел на троих людей, сидевших за этим столом. Женщина и двое мужчин. Одеты лишь в красно-белые туники, очень легкие. Скорее, не сидят, а полулежат на широких лавках, опираясь на подушки из золотого бархата. Почти как патриции в Риме. Или пир богов.

– Здравствуйте, Джек! – голос женщины был высок и чист. – Что это вы влетаете сюда, как гомеровский герой на сцену? Торопитесь куда-то?

– Меня толкнули, извините, – взгляд Джека скользнул по обнаженным ногам говорившей. – Где я?

– Вы на последнем суде, – вступил в разговор один из мужчин. – Перед вами судья, адвокат и прокурор.

– А как же..., – Джек, помнивший, о чем ему говорил Петр Николаевич, хотел что-то сказать, но затем в недоумении замолчал.

– Ну что ты его пугаешь, Манор! – третий мужчина, до этого молчавший, вдруг звонко рассмеялся, видя растерянность прибывшего. – Человек, сразу оценивший красоту Йет, достоин уважения. Садитесь, Джек, – он кивком головы указал на одну из скамей. – Не удивляйтесь моим словам. Здесь все думают только о себе, о своей судьбе, а вы увидели наготу нашей подруги и забыли обо всем. Мне это нравится. Садитесь-садитесь, в ногах правды нет, если это не ноги Йет, а вам еще наверх идти, и довольно далеко.

– Спасибо, – Джек поклонился (он почему-то решил, что здесь это будет уместно), и сел на золотую скамью, оказавшуюся удивительно мягкой и теплой.

– Так кто вас толкнул? – спросил тот, которого назвали Манором.

– Бабушка какая-то, – Джек пожал плечами. – Я замешкался у входа и очередь стала напирать...

– Боялись идти к нам?

– Да-а.... немного. Я ждал, когда впереди идущие мои знакомые дадут знак, что все нормально.

– Это эти двое мужчин... Петр и Михаэль?

– Да.

– Видишь, Гроэль, – Манор посмотрел на второго мужчину, – я же говорил, что когда идет много людей, то лучше отсекать того, кто стоит на вход.

– Единичный случай, Манор, – ответил тот, – ничего страшного. Кстати, Джек, вот мы незаметно и познакомились. Вы знаете теперь нас по именам, а мы вас. Есть хотите?