Текст книги "Пять имен. Часть 1"

Автор книги: Макс Фрай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

8

Мне опять снились дядьки. Только называть их дядьками во сне не хотелось и не моглось совершенно. Хотелось пискнуть тоненько и куда-нибудь спрятаться. До расстояния вытянутой руки им оставалось уже совсем немного, и я подумала прямо во сне, что если мы за ближайшие дня два все не поймем, то понимать будет уже некому. А дядьки продолжали стоять и смотреть. Правда, мне показалось, что они чем-то во мне очень удивлены.

Проснулись мы все в омерзительном, разумеется, настроении.

– Ну что, – заявил Терикаси. – Время нас не то, что поджимает даже, просто плющит, как катком. Они как-то быстрее стали подбираться. Четырех дней у нас нет, совершенно точно. Дня два, я правильно понял?

– Угу, мне тоже так показалось, – я попробовала сделанный кофе и поморщилась. Мое настроение на качество кофе слишком сильно влияет. – Радуйте меня, господа, срочно радуйте. Иначе мы сегодня кофе не попьем.

– Было бы чем радовать, епть, – Лянхаб сидит на диване и снова в сумке копается. – Хотя, могу попробовать. У меня тут где-то завалялся оберег один.

– Откуда это у тебя в сумке обереги? – заинтересовался Терикаси.

– Ну, подарили, – неопределенно ответила Лянхаб. – Мне иногда дарят всякое…

– Небось Оггльо вчера положил, когда никто не видел, да? – ехидно предположил Терикаси. – Чтобы мы тут подольше остались. Приостанавливает дядек и все такое?

– Нет, – грустно ответила Лянхаб. – Ничего он мне не подкладывал. Это Кицни подарил когда-то, сто вечностей назад. Сказал, если совсем припрет, найду. А до того – нет. Он даже с Киолом об этом договаривался. Вот я и хочу проверить, приперло нас или не совсем еще.

– А что он делает-то, оберег твой? – мне как-то не верится, что Кицни, со своей жизненной философией мог хоть что-то полезное Лянхаб подарить. Если только пистолет, чтобы, «когда припрет», застрелиться.

– Понятия не имею. Ты же знаешь Кицни. Он ведь если дело доброе сделает, три ночи после этого спать не будет. Я и такому-то проявлению его драгоценного внимания удивлялась долго. Но он умный, хоть и сволочь. И будущее иногда видит в окнах. Знаете, ходишь когда вечером по городу, смотришь в окна, кто там и как живет. А Кицни в этих вот окнах видит будущее. Такой побочный эффект нахождения в этом мире.

– Ни фига себе, – удивляюсь я, сражаясь с пенкой для капучино. – А почему он никогда об этом не рассказывал?

– Так божеству цинизма не полагается даже верить в то, что будущее увидеть можно. Не говоря уже о том, чтобы видеть самому. Стеснялся он, одним словом. Но вот когда мы уже совсем разбегаться стали, он однажды часа три вечером по городу шлялся, потом вернулся с изменившейся мордой и подарил мне эту штуку. – Лянхаб наконец вытащила из сумки что-то очень похожее на маленький череп. – Не знаю даже, радоваться или как. С одной стороны оберег, даже не пойми как работающий – хорошо, а с другой – совсем жопа, кажется.

– Нет, это хорошо, Лянхабушка. Если даже мы с Каф тут загнемся от контактов с непонятными дядьками, ты, наверное, сможешь вернуться в Ксю-Дзи-Тсу и придушить Киола. И передай Ронах, что я о ней думал, изредка, – Терикаси смахнул воображаемую слезу.

– Хорош в Кицни играть, епть, – Лянхаб недоверчиво найденный оберег изучает. – Тебе ж Ронах понравилась.

– Понравилась, да. Но если мы тут все помрем, это мало значения иметь будет. Так что я стараюсь об этом не думать особо, не расстраиваться чтобы. – Терикаси схватил первую получившуюся чашку кофе и показал мне язык. – В общем, нам надо сегодня ударными темпами проверить всех, о ком нам Оггльо с Гориипом рассказали. А утром пойдем на вокзал. И если ничего не выясним, уезжаем отсюда к Киоловой матери. Точнее, к самому Киолу.

– Слушайте, а может нам сейчас прямо уехать? – предлагаю я. – У меня каждый раз, когда я этих дядек вижу, ощущение такое, что я пару вечностей собственной жизни теряю.

– Да нас Киол обратно не пустит, епть, – Лянхаб, видимо, так и не разобралась, как работает оберег, поэтому просто сунула его в карман.

– Пустит, никуда не денется, в конце концов, мы с самим миром можем поговорить, уж он-то точно не захочет запросто так с тремя богами распрощаться. К тому же, живыми, – говорит Терикаси, – вот только есть у меня ощущение, что сейчас уезжать – это неправильно. У нас все-таки есть еще возможность во всей этой неприятной фигне разобраться. Да и местных дохленьких жалко. Они, конечно, уроды уродами, но ведь когда-то были божествами, поэтому…

– Подожди, подожди, – перебиваю я, – как с самим миром переговорить? Киол же говорит, кроме него это никому не позволяется.

– Ну, Киол может говорить все, что хочет, – Терикаси хитро улыбается в чашку с кофе. – А надо будет – переговорим.

– Епта, как мы тут много нового и интересного узнаем, – не то восхитилась, не то возмутилась Лянхаб.

– Экстремальные условия, – усмехнулся Терикаси. – Вот вернемся в родной Ксю-Дзи-Тсу, будем жить как раньше, приятно и радостно, да еще и кино смотреть, если получится.

– Ага, так ты вот почему уезжать сразу не хочешь, – говорю я, – тебе все мысли про кино покоя не дают.

– И это тоже, – вполне серьезно кивает Терикаси. – Мы все-таки должны получить хоть что-то за свои в этом городе мытарства. Ладно, сегодня засиживаться за кофе не получится, барышни. Надо идти пытать подозреваемых.

– А куда сначала? – поинтересовалась Лянхаб, изучая себя в зеркало, которое каким-то чудом обнаружилось в нашей квартире.

– В Оггльо, я думаю, – ответил Терикаси. – Посмотрим на этих двух индивидов. А потом уже в Гориип, там попривычней, да и время уже то самое будет, когда там Кеилат сотоварищи пить-жаловаться начнут.

– Интересно, а как мы будем проверять вообще, они это – не они? Не интересоваться же в лоб, – спрашиваю я, быстренько отправляя в никуда кофейный автомат.

– А почему бы и нет, перетудыть, – говорит Лянхаб. – Меня лично уже порядком достало вокруг да около всего в этом милом городе ходить. Вон, с Гориипом и Оггльо как получилось в итоге. А если бы они и правда убийцами оказались.

– Действовать будем по ситуации, – Терикаси уже стоит у дверей и на нас нетерпеливо смотрит. – Мне, правда, кажется, что и они все тут не при чем совершенно, что все куда хуже и сложней.

– Угу, вот и мне так кажется, – соглашаюсь я. – Правда, не знаю, действительно ли хуже. Есть у меня ощущение, только вот не разберусь пока, какое именно. Но даже если оно врет, у нас еще оберег Кицни есть.

– Ну да, из него вылезет сам Кицни с топором и отрубит нам головы, чтобы не мучились, – предположил Терикаси.

– Ха-ха, – мрачно сказала Лянхаб и вышла из квартиры. Мы воспоследовали.

До Оггльо мы добрались без приключений, мне, правда, опять казалось, что за нами кто-то следит, и я постоянно головой по сторонам крутила, авось удастся этого странного следящего увидеть. Не то, чтобы это ощущение какой-то ужас неземной навевало, просто очень хотелось увидеть, кому же мы потребовались. Но следящий отличался, по всему судя, какой-то патологической формой скромности, поэтому все мои упражнения для мышц шеи ничем интересным не увенчались. Говорить об этом я никому не стала, если только я это чувствую, значит, эта загадка Галлавала только для меня одной, и разбираться самой придется.

Когда мы до пункта назначения добрались, там уже порядочная толпа божеств собралась. Примерно половина от пока еще живых, то есть. Но тех, о ком Оггльо говорил, мы увидели сразу. Они на улице сидели, в разных углах, но с одинаково нерадостными выражениями лиц. Нерадостными даже по местным меркам. На лице у Кадарула, казалось, весь мрак рода человеческого и божественного поселился, а Янаропай просто сидела и затравленно смотрела по сторонам, как будто ожидая, что на нее сейчас целое стадо маньяков набросится.

– Слушайте, а они бы вместе идеально смотрелись, – прошептала Лянхаб, разглядывая наших очередных подозреваемых.

– Угу, только вот они друг на друга так смотрят, что, того и гляди, самовоспламенятся оба, – Терикаси с неподдельным интересом разглядывал Янаропай. Посмотреть там было на что, если, конечно, от выражения лица как-нибудь отвлечься. – Ладно, давайте разделимся. Я пойду с барышней поговорю, Каф, ты иди с Кадарулом выпей, тебе всегда таинственные божества нравились, а Лянхабушка пойдет к Оггльо, узнать, что и как на мертвобожественном фронте.

– И за что ты, Терикасенька, меня так ненавидишь? – спрашиваю я, пытаясь куда-нибудь мурашки с тела стряхнуть.

– За сегодняшний кофе, разумеется, – отвечает он, и начинает к столику Янаропай пробираться.

– Ладно, удачи, – Лянхаб, возрадовавшись своей миссии, тоже куда-то очень быстро исчезла. Я мысленно много всего доброго своим друзьям сказала и, сжав себя в кулак, отправилась к столику Кадарула. По дороге мне встретился Аганезбед, висящий на мертвой, но весьма симпатичной богине. Хватило его только на то, чтобы кивнуть мне печально.

– Извините, а можно присесть за ваш столик? – спросила я, пытаясь обнаружить в Кадаруле хоть что-то, что меня бы с ним примирило. Получалось как-то не очень успешно. От этого божества хотелось бежать далеко и желательно с использованием скоростных транспортных средств. Зато он моему появлению около своего столика явно обрадовался. Улыбнулся, кивнул и графин с водкой ко мне поближе пододвинул.

– Пожалуйста, пожалуйста, а от тут от меня все шарахаются постоянно, – сказал Кадарул, грустно опрокинув в себя рюмку. – Я их понимаю, с одной стороны, приятного во мне мало. А с другой, мне же тут все вечности коротать предстоит. И не хотелось бы, чтобы в одиночестве.

– Местечко тут не самое радостное, – сказала я, оглядываясь на Терикаси, который в чем-то горячо убеждал Янаропай. – В одиночку, и правда что, совсем уж печально.

– Именно, – подтвердил Кадарул. – Так уж получилось, что я был раньше божеством нежити. Не той, что здесь обитает, конечно. А всякой зловещей. Упыри там, привидения, мороки злобные. Ну, работа отпечаток и наложила. И никак он не сотрется что-то. Хотя мне до работы уже давно никакого дела. Ну, вы понимаете, наверное.

– Мороки, – повторила я, думая о том, как бы добраться до барной стойки и томатного сока у Оггльо выпросить. – А те, которые здесь на вокзале живут, тоже ваши?

– Эти нет, эти местные. Я с ними попытался пообщаться, как приехал, так они про всю остальную нечисть понятия не имеют. По крайней мере ту, что в этом мире водится. Странные какие-то. Ненастоящие.

Я улыбнулась. – А что, все остальные настоящие?

– Остальные да. Странно звучит, понимаю, – Кадарул улыбнулся мне в ответ, от этого мне тут же захотелось под стол залезть и сидеть там тихонько. – Мороки ведь из чьих-то жизней обычно появляются. Кусочек страха там, кусочек надежды тут, и готов морок. А этих здесь вроде мебели поставили, вот они и болтаются не пойми, зачем. И боятся чего-то постоянно.

– Ну, это не удивительно. Тут город такой, что только бояться и остается. Или пить. Но морокам этого не дано.

– Это да, – согласился Кадарул. – Кстати, давайте, что ли, выпьем. За знакомство, как полагается.

– Ага, – говорю, – сейчас. Я только за соком схожу. Не привыкла еще все это просто так потреблять.

– Давайте лучше я схожу, – галантно предложил Кадарул и пошел внутрь. Божества, когда он в их поле зрения возникал, и правда что, старались расступиться куда-нибудь, пусть даже на ноги соседям.

Я снова оглянулась на Терикаси. У него разговор явно наладился. Янаропай даже улыбалась время от времени. Все еще испуганно, правда. Я незаметно достала из неразменного блока пачку «Союз Аполлона», чертыхнулась и попыталась в себя прийти. От разговора с Кадарулом, несмотря на то, что он милым и общительным оказался, все равно на душе совсем паршиво становилось. Как будто бы вся его нежить где-то рядышком стояла и дышала мне в затылок. Холодно и тоскливо.

Кадарул вернулся, поставил передо мной стакан с томатным соком и снова улыбнулся. У меня в ответ только нервно икнуть получилось.

– Вам со мной тоже паршиво, да? – спросил он, наливая нам водки. – Это видно, вы не думайте. Я даже и не обижаюсь уже. В конце концов, я, пока жив был, таким свойствам организма радовался даже. Теперь вот расплачиваюсь.

– Да нет, нормально все. Почти, – говорю я и залпом выпиваю всю свою Блади Мэри. – Наверное, привыкну скоро.

– Не привыкнете. Ко мне вообще не привыкают. Мне вот только странно, что вы так долго со мной общаетесь. Не просто так, наверняка.

– Да. Если честно, то не просто. Вы скажите, вам с тех пор, как вы сюда приехали, люди такие странные не снятся. Стоят и говорят что-то. Я просто не знаю, может, это для этого города нормально. Я же здесь недавно совсем.

Тут Кадарул меняется в лице и становится один в один дядьки из сна. А у меня перед глазами все начинает как-то очень нехорошо плыть.

9

Когда ко мне четкость восприятия вернулась, я обнаружила рядом Терикаси, который на меня смотрел испуганно, и Кадарула, которому, судя по всему, просто очень сквозь землю хотелось провалиться.

– Я не сообразил, да и откуда мне знать было. Хотя догадаться мог, – смущенно сказал он, подвигая ко мне стакан с Блади Мэри. – Я просто, когда нервничаю, собеседник у меня на лице свою смерть видит. Ты меня прости. Это все побочные эффекты призвания. Никуда не денешься.

Я киваю молча, выпиваю Блади Мэри, закуриваю и слушаю, как Терикаси с Кадарулом общаются.

– Значит, совершенно точно, смерть, да?

– Она самая, видишь, как получается. Теперь и я, значит, знаю, как моя смерть выглядеть будет. Точнее, какое у нее будет лицо. Стало быть, совсем мне недолго осталось. Дней несколько, от силы. Лица-то я уже рассмотреть могу. Услышать только не получается пока.

– Нам надо в этом разобраться поскорее, тогда, может и удастся сделать что-нибудь. Мы-то в любой момент уехать можем, но не хочется всех вас тут с ними оставлять, – Терикаси печально смотрит на Янаропай, которая по-прежнему за своим столиком сидит. К Кадарулу она, видимо, подойти не решилась.

Кадарул только плечами пожал. – Не знаю, чем я вам тут помочь смогу. У меня же теперь знания, те, которые остались, теоретические исключительно. Да, понимаю, что убивают. Еще с самого начала понял, когда их первый раз во сне увидел. Но они-то сами не нежить. Они, я даже не очень могу сформулировать кто. Части. Если можно так выразиться. Кого-то или чего-то. Вот если узнаете, чьи, тогда вам проще будет, да и нам. Хотя мне, если задуматься, может, лучше и исчезнуть будет. Говорят, божества, которые исчезают из этого мира, появляются в другом. Но это только говорят.

Мне от этих разговоров совсем грустно стало, я сказала Терикаси, что прогуляться хочу и пошла для начала к барной стойке. Там Лянхаб о чем-то самозабвенно с Оггльо общалась.

– Лянхабушка, – сказала я, изобразив на лице умиление от их дуэта. – А дай-ка мне ту штучку, которую ты сегодня у себя в сумке нашла. Я прогуляюсь схожу. – Лянхаб удивилась, конечно, но вытащила из кармана оберег Кицни и мне в руку его сунула, потом лучезарно улыбнулась Оггльо и опять о чем-то беседовать стала. О чем именно, мне узнать не удалось, потому что меня как по голове чем-то стукнуло, что надо пойти погулять, и я почти что пулей с территории кабака вылетела, по-прежнему оберег в кулаке сжимая. На всякий случай. Мне нужно было понять, кто же все-таки за нами следит в последнее время.

Улицы Галлавала людными никак не назовешь. Поэтому некоторое время я наслаждалась прогулкой в одиночестве, изучала все оттенки местного неба и думала о том, каково это – видеть будущее в окнах домов. Очень меня почему-то это заинтересовало. Я в Ксю-Дзи-Тсу, когда по вечерам гуляю, очень часто в эти самые окна заглядываю. Не то, чтобы мне интересно, какие именно божества там живут и чем занимаются. Просто это квадратики чужих жизней, ими можно играть в пятнашки или просто складывать, как паззл. А Кицни, в них, оказывается, свое будущее мог углядеть. Значит, чужих жизней попробовать у него и не получилось толком. Впрочем, богу цинизма это как раз ни к чему.

Задумавшись обо всем этом, я на одной из маленьких окологорииповских улочек чуть не врезалась в какое-то божество.

– Ну вот, как в дурацком романе, – пробормотала я, разглядев в препятствии Танжи.

– Да уж, в высшей степени неожиданная встреча, – ухмыльнулся он. – Опять ты какую-то дрянь куришь. И откуда только берешь…

– Долгая история, давай я у тебя лучше Голуаз стрельну, – мне совершенно не хочется вникать в подробности появления у меня Золотой Явы и Союз Аполлона.

– А давай-ка мы лучше прогуляемся сейчас, – говорит Танжи и как-то очень настойчиво меня под руку берет. И вряд ли это можно неожиданным порывом страсти объяснить. – Ты мне и расскажешь. Я хочу тебя с одним своим другом, гм, познакомить. Хотя, вы знакомы, я думаю. А Галуаз-то, пожалуйста. У меня тут еще Житан появился, старого образца, черный. Не желаешь?

– Еще как желаю, – по возможности радостно говорю я. Значит, следил за нами Танжи, скорее всего. Иначе бы он меня в этих закоулках не отыскал. И что это за друг его такой… – Надеюсь, ты местным маньяком-убийцей не окажешься, и не будешь сейчас меня на части в особо извращенной форме резать…

Танжи улыбнулся. – Стал бы я на будущую жертву черный Житан переводить. Велика была бы честь, знаешь ли. Да и если бы собирался даже. У тебя ж оберег в кармане лежит. Очень, кстати, сильная штука, вы-то и не знаете, наверное.

– Угу, не знаем. Зато ты, очевидно, знаешь, – очень хотелось бы удивиться его осведомленности, но как-то не получается.

– Знать не знаю, но догадываюсь. Ты бы и сама догадаться могла. Если божество цинизма вдруг, неожиданно для себя, во что-то верить начинает, в предсказание, к примеру, будущего, его вера ценится раз в пять выше, чем вера обычного суеверного существа. И вся его вера практически в этот оберег ушла. Так что не бойся, тебя тут никто тронуть не сможет при всем желании. Да и нет желания такого, если честно. Если бы как-то обстоятельства чуть по-другому сложились, я бы даже …но сейчас и здесь это маловажно, правда ведь? – Танжи ведет меня по каким-то совсем уж жутким улицам Галлавала, наверное, у пьяных божеств просто сил нет сюда добираться.

– Сейчас и здесь, пожалуй что. Да и вообще, это напоминало бы все тот же дурацкий роман. Нам бы еще потом полагалось жить долго и счастливо.

– Ну, это я думаю, у нас получится, как раз, – грустно улыбнулся Танжи. – Только у каждого в отдельности. Впрочем, не так уж это и мало.

– Так значит, ты живой все-таки?

– Живой, да, можно и так сказать. Только малость потерявшийся. И потерявший. Впрочем, не буду тебя раньше времени интриговать. Моя-то задача была, отловить тебя и отвести куда полагается. Ну и проследить, чтобы вы тут дел не наворотили. Сыщики из вас кстати, паршивые. Весь Галлавал встал на уши, пытаясь понять, чего вы тут вынюхиваете. Даже те, кому уже совсем все равно. – Танжи снова улыбнулся, на этот раз вполне жизнерадостно.

– Это мы уже и сами поняли. Еще когда на Гориипа с Оггльо в темной подворотне наткнулись. Можно подумать, у нас выбор был какой-нибудь. Приходилось расследовать. В меру сил и способностей. Которых нет, тут ты прав, конечно.

– Ну, прости за банальность, выбор-то всегда есть. Выбор у вас еще в Ксю-Дзи-Тсу был, я так понимаю. Но вы все-таки сюда приехали, и даже дали себя умертвить наполовину. Неужели это все ради каких-то картинок на целлулоиде?

– И ради них тоже. А еще…знаешь ведь, если один раз твоя судьба в какую-то интересную колею завалится, ты потом сам ее туда направлять будешь. Божеством хорошо быть, покоя и легкости бытия той самой полно, но разве ощутишь это в полной мере, если время от времени себя вот в такую задницу не запихнешь. Тоже кстати, прописная истина, и что я тут распинаюсь.

Танжи кивнул. – Ну да. У меня-то просто этого покоя не было уже очень давно. Вот и удивляюсь. Хотя кино тоже люблю, не без этого. Мы пришли, кстати.

Пришли мы к очередному темному типовому дому на пять этажей. От остальных он только тем отличался, что на третьем этаже свет горел. А в большой комнате этой самой квартиры на третьем этаже сидела моя обратная сторона и пила кофе.

– Ну, здравствуй, – сказала обратная сторона, размешивая сахар. – Я тут как раз кофе сварил. Со специями, как ты любишь. Так что присаживайся, беседовать станем. И ты Танжи, тоже садись, кофе и слов на всех хватит, я думаю.

Я чуть-чуть рот пооткрывала изумленно, но потом все-таки уселась за стол, уж больно кофе пах приятственно.

– Да, довелось нам все-таки снова кофе попить, и то радость, – говорю я, с удовольствием засовывая нос в чашку

– Обстоятельства только не очень радостные, – заметил мой собеседник.

– Ну, если в этих обстоятельствах находится место для кофе со специями и сигареты, значит, все не настолько плохо, – со мной опять приступ неконтролируемого оптимизма случился. Я потому что очень свою вторую сторону рада увидеть. После нашей встречи в Ксар-Сохуме мне и не думалось, что удастся еще повидаться. Поэтому о дважды мертвых божествах и неживом городе Галлавале я на какое-то время просто забыла.

– Ладно, ты пей тогда, а я буду объяснять, в чем дело. Может, и к лучшему, что вы сюда приехали, а не сам Киол, к примеру. Ему было бы сложнее объяснить. Да и кому угодно, кроме тебя, пожалуй.

Танжи только смотрел на нас обоих и улыбался, чему-то, как обычно, своему.

– Я уже тебе говорил, что у каждого есть своя обратная сторона, да? И что существуют они в разных совершенно плоскостях и занимаются разным, и знать друг о друге не знают. Это только нам с тобой повезло так. Но если с обратной стороной человека или божества случается что-то, человек, ну, или божество, это все равно чувствует. Только редко когда может понять, в чем дело. Списывает на депрессию, год неудачный или любовь несчастную.

Я киваю и тяну руку за Житаном, потому что начинаю понимать в чем дело, а вот что делать, наоборот, понимать перестаю.

– И вот, пока здешние мертвые боги пьянствуют ежевечерне, их обратные стороны в разных совершенно мирах потихоньку теряют себя. Потому что вроде и мертвые они, божества эти, а с другой стороны, вроде и нет. Если обратная сторона умирает, то тут все понятно. Человек помучается с недельку от бесцельности бытия, а потом у него другая обратная сторона найдется, из таких же, потерявших. А так эти мучения уже не первую вечность продолжаются. Просто у друга моего одного обратная сторона как раз тут обреталась. И когда ее в Галлавал отправили, он потихоньку с ума начал сползать. Ну, я подумал какое-то время, вспомнил про этот мир, про тебя, и понял, в чем дело. Вот мы и решили, что нужно мертвых богов сделать совсем мертвыми, чтобы их обратные стороны не страдали сильно долго. Сложно было, конечно, обычным людям учиться сразу в двух мирах существовать, но удалось все-таки. Пробились в сны здешних обитателей. А у меня, когда такое же настроение случилось, я сразу понял, что ты в Галлавал поехала. И даже понял почему. И тогда мы с Танжи сюда отправились, чтобы вам все объяснить.

– Ну да, объяснить, можно подумать, нам эти самые обратные стороны не снились, – я не то, чтобы злюсь, просто воспоминания о дядьках из сна уж больно неприятные.

– Снились, они же всем снятся, кто сюда приезжает. Они живут в двух мирах одновременно, им некогда разбираться. К тому же, вас изнутри очень хорошо под мертвых замаскировали, – вмешался Танжи. – Если бы мы не предупредили вовремя, они бы вас тоже прибрали.

– Вряд ли, – говорит моя обратная сторона, наливая мне еще кофе, который на столе каким-то загадочным образом материализуется. – Они еще вчера удивились, вроде мертвые божества, а вроде и не очень.

– А Танжи-то тут вообще при чем? – спрашиваю я. – Он же вроде вполне нормальное божество, вон, живое даже.

– Я тут при чем, – Танжи тоже потянулся за пачкой. – Я просто тоже потерял свою обратную сторону. А ты себе не представляешь, что это такое. Когда всякий смысл всего напрочь теряется. Это еще хуже, чем быть мертвым божеством. Так что я просто помочь решил. На благотворительных началах. Чтобы никому это целыми вечностями переживать не приходилось. Я в этом мире еще появлюсь, когда Киол таки соберется новый город создать. А пока что болтаюсь в двоемирии и жду, пока у меня обратная сторона появится. Отвлекаюсь, опять же.

– Не сказала бы, что мне все это нравится, – говорю я, – какой-то все-таки странный у вас гуманизм. Эти божества, хоть и мертвые, тоже все-таки чего-то хотеть могут.

– Ничего они не хотят! – Танжи от избытка чувств аж кофе на стол пролил. – Ты же знаешь, ты же сама полумертвая. А они полностью. У них это все в два раза сильнее. Им главное – забыть о том, что они ничего не хотят, вот и упиваются до полного забытья. А тут им это забытье буквально на блюдечке. К тому же, говорят, когда боги исчезают из этого мира, они появляются где-то еще.

– Но это только говорят, – повторяю я слова Кадарула.

– По крайней мере, это шанс, – Танжи готов, видимо, до последнего вздоха все обездоленные обратные стороны защищать.

– Такие вот дела, Каф, – моя обратная сторона решила в наш малоконструктивный диалог вмешаться. – Дальше вам самим решать, конечно. Можете рассказать Киолу, и он тут же все это безобразие прекратит. Просто закроет вход в этот мир. Или в этот город. Это ему под силу. Но ты подумай все-таки. Вы все подумайте. Потому что Танжи правильно говорит. Местным мертвым божествам это все тоже не очень приятно. К тому же, несколько дней у них есть, чтобы насладиться всеми прелестями местного существования. Более, чем достаточно, пожалуй.

Я молчу, думаю про всех, кого нам тут встретить довелось и понимаю, что может и правы эти обратные стороны. Может.

– Ладно, ненаглядная моя, прощаться нам надо. Мне очень тяжело в этом мире находиться. Да еще и рядом с тобой. Разные высшие силы не одобряют. Боятся. Ну, я объяснял тебе в прошлый раз. Так что я сейчас исчезну отсюда потихоньку. Дай кто-нибудь, свидимся при других обстоятельствах, за спиной у всяческих высших сил. И по одну сторону этих дурацких баррикад. Танжи тебя обратно проводит. Ему хорошо, он этому миру уже почти принадлежит. А вы просто подумайте, пока обратно будете ехать, – с этими словами моя обратная сторона допивает свой кофе и исчезает, как и обещал. Только не потихоньку, а весь сразу.

– Вот так вот, – говорю я в пустое пространство, которое на месте моей изнанки образовалось. – Самое сокровенное какое-нибудь, и то против тебя окажется. Дурацкий все-таки мир.

– Это очень правильный мир, поверь мне, – Танжи закурил и протянул мне пачку. – Один из самых правильных. Просто у всякого есть эта самая обратная сторона. И у миров, и у порядков, и у событий. А помнить об этом тяжело. Вот и получается такое.

– Ладно, – говорю я, вставая. – Пойдем, отведешь меня обратно в Оггльо. Мне еще надо друзей всяческими новостями обрадовать. Одно счастье, уедем отсюда наконец-то. Не лучшее место для живых божеств. Как ты тут обретаешься, не понимаю.

– Это временно, – ответил Танжи и неожиданно сплюнул через левое плечо. – Очень надеюсь, что временно.