Текст книги "Перед рассветом (ЛП)"

Автор книги: Макс Аллан Коллинз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

– Ч.С. – акула, Макс, – заметил Скетчи. – Берегись.

– Мой брат говорит правду, – добавил Гербал. – Наша сестра уже обчистила нас обоих.

– Да, но все ведь к лучшему, правда? – Макс глянула на Чудачку Синди.

Пожав плечами, без тени сожаления она произнесла:

– Ну что я могу сказать? Чудачка Синди управляется с шарами лучше, чем эти парни.

Скетчи задумался над этим, а Макс ухмыльнулась и сказала:

– Хорошо, проверим это, подруга, проверим это.

Оставив парней за столиком, две девушки – несмотря на то, что они были здесь постоянными гостями, все мужские взгляды были направлены на них и даже несколько женских – направились к незанятому бильярдному столу.

Несмотря на то, что ее аналитические способности и улучшенный глазомер давали большое преимушество, Макс все равно проиграла Синди три игры.

Разговор с частным детективом прокручивался у нее в голове раз за разом с тех пор, как она покинула прачечную. В Джем Пони платили гроши, а ее сбережения от Муди были потрачены на дорожные расходы и жилье, львиная часть ушла на взятку копам. Теперь ей требовалось найти немалую сумму менее чем за двадцать четыре часа… и она не имела ни малейшего понятия, как это сделать.

– Может хватит, девочка? – спросила Чудачка Синди, опираясь на свой кий.

Макс медленно кивнула, и они направились к своему столику.

– Ты в порядке, подружка? Твой разум будто на другой планете.

– Просто немного отвлеклась.

Они подошли к столику, где Скетчи и Гербал сидели перед пустым кувшином с соответствующими расплывшимися выражениями на лицах.

– Чудачка Синди может чем-нибудь помочь?

– Просто обдумываю личные дела.

– Хорошо, просто позови меня со скамейки запасных, когда игра будет идти к внезапной смерти.

Макс улыбнулась подруге… возможно лучшей подруге:

– Да?

– Черт, да!

Взяв со стола кувшин, Макс объявила:

– Моя очередь угощать, – и двинулась к бару.

Она почти подошла к стойке, когда заметила боковым зрением двоих парней в дальнем углу. В этот час в Крэше не было толпы, так что эта парочка, совещающаяся вдали от всех, сразу попала на радар Макс.

Ненавязчивым боковым зрением она наблюдала, как один передает другому пачку наличных… а тот отдает пакет размером с кулак, завернутый в коричневую бумагу.

Наркосделка.

У Макс была инстинктивная неприязнь к тяжелым наркотикам, – возможно, потому что она сама была связана с медицинскими препаратами, – и внезапно она улыбнулась, потому что точно знала, где взять деньги для Вогельсанга…

Она всегда была вором. Муди всегда заботился о том, чтобы подсылать ее к сомнительным типам, что-то вроде воровать у вора… у Макс это получалось. Это будет как операция с Выводком минус акробатика – легко, выгодно, и в любом случае, она украдет у парней, которые не являются образцовыми горожанами.

Бармен наполнил кувшин, она заплатила и вернулась к столику с широкой довольной улыбкой.

– Нектар, – пробормотал Скетки, и взял кувшин так, словно он был наградой Лучшего Велокурьера 2019, и начал осторожно разливать пиво по бокалам.

– Не надо, – сказала Макс, подставив ладонь, чтобы не дать Скетчи наполнить ее бокал. Боковым зрением она все еще наблюдала за наркоторговцами, которые собирались уходить.

Как и она.

– Надо лететь, – сказала Макс.

Чудачка Синди скептично посмотрела на нее:

– Эй, подружка, ты только что пришла! Что может быть более важным, чем общение с коллегами?

– Только что вспомнила об одном поручении… для меня, не для Нормала.

– Береги себя, сестра, – благословил ее Гербал.

– Встретимся утром, девочка, – сказала Чудачка Синди, пытаясь понять, куда направлен рассеянный взгляд Макс, но безуспешно.

Скетчи отсалютовал ей стаканом с пивом, но промолчал, предпочтя невербальную форму прощания.

Два драгдилера вышли в разные выходы. Макс последовала за тем, у которого были наличные – сбыт наркотиков был ненужной ей линией.

На улице освещение было не намного лучше чем в баре, и Макс не могла сказать о парне ничего кроме того, что он был высокий и такой худой, что казался утонувшим в своем дорогом кожаном пиджаке. У него также были рыжеватые волосы, большие уши и шел он, слегка сутулясь. Если бы не короткая стрижка, она могла бы принять его за Скетчи.

Она следовала за ним несколько кварталов, держась противоположной стороны улицы и на расстоянии, достаточном чтобы он не засек ее. Коричневый пиджак продолжал двигаться и еще через полдюжину кварталов они оказались в окраинной части города, куда ее еще не заводила работа курьера. Макс была позади парня на расстоянии квартала, когда перед ним из теней выросли три фигуры.

Очевидно, они собирались ограбить его раньше нее – и это взбесило Макс!

Подкрадываясь ближе, она увидела, что двое начали обходить дилера с разных сторон, оставив третьего лицом к лицу с жертвой. Это были крупные, жесткие, накачанные белые парни, похожие на диких зверей, – с глыбовидными торсами, огромными руками и ногами, но без шей. Возможно они принадлежали местной неонацистской группировке Сватзис, строящей свой бизнес на ограблениях дилеров и продаже их дерьма через посредников меньшинствам… делая деньги на идее доморощенного геноцида.

Очевидный лидер, стоящий перед дилером, вышел вперед. С сатанинской бородкой, он был меньше других, хотя вероятно зависел больше от мозгов, чем от мускулов. Плюс в его руке был девятимиллиметровый автомат…

– Отдавай деньги, мусор, и можешь хромать отсюда.

Трафик был нулевым, Макс даже не надо было оглядываться, когда она стрелой пересекала улицу. Высоко подпрыгнув, она приземлилась прямо между четырьмя мужчинами, словно упала с неба, и с кошачьей грацией приняла боевую стойку.

Четыре рта разом открылись.

В одно мгновение она их закрыла.

Начала с бородатого парня с ружьем: удар левой, автомат вылетает из его руки и скачет по улице, затем поворот, доставая ближнего потенциального нациста широким пинком. Опустившись, она развернулась и нанесла апперкот в пах дилера, и, поднявшись, вырубила головой последнего нациста, и наблюдала, как он шатается и обрушивается на тротуар, такой же бесчувственный как асфальт, встретивший его.

Худой большеухий дилер перквернулся на живот, руки защищали его достоинство. Нацист, которого она пнула, пытался подняться на колени в тот момент, когда его лицо остановило летящий удар Макс. Он тоже потерял сознание, его лицо было окровавленной, бесформенной массой. Ползком добравшись до оброненного ружья, стрелок повернулся, ухмыляясь, и поднял его, прицеливаясь.

Как только он направил ружье, Макс прыгнула и перекатилась к нему, выкидывая в движении разящее лезвие левой руки, которое выбило оружие из рук парня, затем нанесла удар по носу, сломав его, и оставила его без чувств истекать кровью на тротуаре недалеко от его незадачливых компаньонов.

– Ненавижу пушки, – заявила Макс.

Хватая воздух как заядлый курильщик, дилер – он все еще защищал руками промежность – поднялся на колени.

– Ты… ты спасла мою жизнь, – выдохнул он.

– Правильно.

– Но, мне кажется, ты разбила мои шары…

Глядя на него сверху вниз, она произнесла:

– Пакет со льдом может помочь. Просто хотела убедиться, что ты не смоешься.

Его глаза стали такими же большими, как у щенка, просящего косточку.

– Но… почему? Если ты собиралась спасти меня… почему?

Сложив руки, Макс стояла между лежащих нацистов, они все еще дремали.

– Просто не хотела, чтобы ты ушел, не заплатив, – сказала она.

Лицо дилера побелело:

– А?

– Ты думаешь, я спасла твою жизнь по доброте душевной?

– Я… надеялся…

Макс встряхнула головой, темные локоны закачались.

– В каком мире ты живешь?… Давай сверток.

Голос дилера перешел на писк:

– Ты грабишь меня?

– Какое некрасивое понятие. Давай просто скажем, что я получаю свою награду за спасение твоей задницы.

– Но… у меня нет денег.

– О, ты хочешь, чтобы я обыскала тебя, – заключила Макс. – Я польщена… левый передний карман. Деньги, которые ты заработал сегодня в Крэше. Продавая те наркотики в коричневом бумажном пакете.

Он вздрогнул:

– Ты видела?

– В следующий раз я рекомендую темную аллею. Проверенная временем штука, знаешь ли. Давай.

Он оторвал руки от причинного места и сложил их вместе, умоляя:

– Пожалуйста… пожалуйста… ты не можешь забрать деньги… Если я не заплачу моему посреднику, он убьет меня!

– Вот как это работает – я просто даю тебе отсрочку. Смертный приговор – это твой выбор. Ты предпочитаешь, чтобы я вырубила тебя так, что ты очнешься тогда же, когда и эти молодцы?

– Я не шучу, леди… он правда подонок… он убьет меня… очень медленно.

Макс вздохнула и встряхнула головой.

– Ты бежишь в грубой толпе сынок, и время от времени ломаешь ноготь на ноге.

– Исус! Все это чушь!

Один из бандитов зашевелился, Макс врезала ему по голове и сказала ушастому дилеру:

– Если ты бежишь, то должен убегать… начать сначала. Найди новую жизнь, или продолжай эту в Портланде или Фриско.

Он поднялся на ноги:

– С чем?

– С кожей для начала. Толки свой пиджак. – Она сделала шаг назад, готовясь ударить его снова. – Или вырублю…

– Хорошо, хорошо! – он достал из кармана сверток.

Беря его, Макс поинтересовалась:

– Сколько здесь?

– Пятнадцать сотен… Может ты не поняла…

Она глянула не него:

– Исчезни.

Дилер последовал ее совету.

Она направлялась обратно к Крэшу, где ее ждал байк, в то время как ботинка дилера стучали по асфальту, отдаваясь глухим эхо в ночи, унося его как можно дальше от нее.

На следующий день Макс обнаружила Вогельсанга за его столом, набивающим рот Орео.

– Здоровая пища? – спросила она, выходя из тени.

Мужчина подпрыгнул – он не слышал, как она вошла. Он переводил взгляд с нее на двойные двери в передней части прачечной, где азиатка должна была встречать посетителей.

– Я нашла другой путь, – сказала Макс.

– Что ты… что ты, черт возьми, здесь делаешь?

– Разве ты меня мысленно не отметил? – спросила она, приподняв бровь и подходя к столу. – Ты сказал тысяча.

– Да, и что?

Она бросила ему на стол толстый конверт. Он посмотрел так, будто конверт мог его укусить, затем взял его, взвесил один раз, потом еще. Затем он заглянул в конверт – он не был запечатан – и восхищенно изучил толстую пачку зеленых.

– Здесь тысяча, – сказала она.

– Похоже на то.

– Давай, пересчитай их.

– Не… Не хочу тебя оскорблять. – Он убрал пакет Орео в сторону, вытер рот тыльной стороной ладони и уселся обратно в кресло. – Теперь… кого ты хочешь, чтобы я нашел?

– Двух человек.

– Но здесь одна тысяча. Они что, вместе?

Она встряхнула головой.

Он поднял голову и показал знак мира.

– Макс, это два дела… раз, два.

– Пусть будет так, – пробормотала она и забрала конверт. – Я найду кого-нибудь, кому понравятся мои деньги.

– Стоп, стоп – нет нужды убегать как маленький фейерверк… С твоими деньгами все в порядке. Я возьму их как аванс, если ты поймешь, что для двух дел очевидно понадобится больше времени… И мы сможем двигаться дальше.

Макс не двигалась некоторое время, затем медленно расслабилась и опустилась на стул перед ней.

– Расскажи мне об этих людях, – попросил Вогельсанг после того, как деньги исчезли в ящике его стола.

– Первый – мужчина, белый, примерно моего возраста, атлетичный, задира.

– Особые приметы?

Она помедлила:

– Штрихкод на задней стороне его шеи.

Вогельсанг поднял взгляд:

– Что?

Она повторила сказанное и добавила:

– Просто прикольная татуировка… ну ты знаешь, как это бывает с неблагополучными детьми.

Казалось это все объяснило Вогельсангу, который делал какие-то записи.

– Есть идеи, где он может быть?

– Здесь. В Сиэтле.

– Это большой город.

– И это ваш город, мистер Вогельсанг. Вот почему я наняла вас. Если бы это было просто, то я бы уже нашла его.

– Дай мне более детальное описание. Больше, чем задира со штрихкодом.

Она подумала немного, затем сказала:

– Шесть и один, один девяносто наверно, темные волосы… я думаю.

Глаза Вогельсанга превратились в щелки:

– Ты думаешь?

– Я видела его десять секунд на дрянной видеозаписи.

Она рассказала, что увидела в новостях, и думает, что узнала давно потерянного «родственника».

– Может быть получится достать то видео у моего знакомого из CNN, – сказал Вогельсанг скорее самому себе. – У него есть имя, у этого давно потерянного родственника?

– Сет.

– Фамилия?

Она тряхнула головой.

– Не знаю. Он может использовать разные. Может даже другие имена.

Вогельсанг изучал свой блокнот, затем поднял взгляд на нее:

– Что-нибудь еще? Это достаточно мало.

– В новостях говорили, что он может работать на подпольного журналиста – Зоркого.

Глаза детектива расширились, и один из них дернулся к углу, казалось, что Вогельсанг побледнел еще больше.

– Если это правда…

– Что? Это может стать проблемой?

Мужчина пожал плечами:

– Может. Этот Зоркий в черном списке у правительства. Политика заставляет меня нервничать. К тому же, Зоркий погубил многих людей… не хочет быть с ними связанным. Тщательно следит за безопасностью.

Макс ободряюще улыбнулась сыщику:

– Вы найдете Сета, а я позабочусь о Зорком… Если будет жарко, то я возьму это на себя… если проблема в этом.

Переворачивая страницу в блокноте, Вогельсанг спросил:

– Окей, кто пропавший номер два?

Макс вздохнула:

– Боюсь это будет сложно, тоже… Может даже сложнее: женщина, Ханна, фамилии не знаю.

– Кто она такая?

Макс сосредоточилась на своих воспоминаниях, проигрывая ту первую ночь на свободе в своей голове. Перед ее мысленным взором появилась женщина лет тридцати, с осветленными волосами до плеч и широкопосаженными голубыми глазами цвета горной реки… смотрящими на Макс в ее памяти, как будто она все еще девятилетний ребенок, свернувшийся на полу в машине.

Она дала Вогельсангу описание.

– Что-нибудь еще?

Тахо едет по долине, затем тормозит перед Макс, колеса слегка проскальзывают, когда водетель жмет на тормоз. Макс изучает вайомингский номер, AGT 249, затем водитель обретает контроль над машиной и останавливается.

Макс назвала детективу номер машины.

– Это все?

– Она может быть медсестрой или кем-то из медперсонала. Может для федерального правительства.

Вогельсанг записал, затем взглянул на ее и дружелюбно улыбнулся:

– Окей… дай мне неделю. У тебя есть телефон?

– Пейджер. – Она дала ему номер.

– Хорошо, Макс. Я позвоню, когда найду что-нибудь.

– Для великого – вы лучше.

Покинув прачечную, Макс села на Нинзя и направилась домой. Сейчас она чувствовала себя одновременно ближе и дальше от своих братье, чем когда-либо.

Если внимание СМИ его не отпугнуло, то Сет где-то в этом городе, прямо сейчас…

Тем временем, пока Вогельсанг будет делать свою работу, она будет делать свою, вместе со своей новой семье в Джем Пони.

Забавно… за свое недолгое пребывание на земле, Макс была частью… и потеряла… трех семей. Сначала братья из Мантикоры, потом Барреты, и наконец Китайский Клан.

Она была разлучена со своими братьями странным сочетанием силы и обстоятельств, а побег от мистера Баррета был самообороной.

До сих пор поздно ночью… и сегодня будет одна из таких ночей… она чувствовала приступы вины за то, что бросила Люси, и за бегство от Муди, Фреска и других.

Она задумывалась будет ли компания Джем Пони такой же непостоянной.

Глава 7. ТЕАТРАЛЬНАЯ ВЕЧЕРИНКА

КИТАЙСКИЙ ТЕАТР

ЛОС-АНДЖЕЛЕС, КАЛИФОРНИЯ, 2019 ГОД

Это началось два дня назад.

Четверо детей Муди – в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет – были повержены выстрелами снайпера со стороны развалин бывшего Рузвельт Отеля. Два мальчики и две девочки, трясясь как непослушные дети, которыми они и были, упали в кровавом тумане на цементные квадраты, где сохранились отпечатки ладоней и ступней забытых знаменитостей.

Каждая попытка покинуть здание через какой-либо выход заканчивалась под градом пуль, повергающим людей Муди на землю в ожидании сметри. Прижатые таким образом – даже с едой и оружием под рукой – Муди и его команда не могли бы продержаться дольше недели. Но этого времени должно было хватить, чтобы составить план эффективного ответа, или даже, чтобы дождаться поддержки от города или от федералов.

Однако, молодежь клана была проблемой – даже в огромном зале, как в Китайском театре, клаустрофобия могла распространяться… особенно, зная, что любой шаг из здания положит конец твоей жизни в эхе оружейного выстрела. Из мешков с песком, мебели, корзин, старых сидений и других вещей, не прибитых к полу, были сооружены разбросанные по всему театру маленькие бункеры. Муди передвигался между ними – плавая как среброволосая тень, облаченная в черных халат поверх черной футболки и джинсов, для мелодраматичности – успокаивая всех словами и жестами, убеждая, что их крепость неприступна.

– Внешний мир примет во внимание наше тяжелое положение, – говорил он им. – Мы не забыты – нужно быть сильными, пока не придет помощь.

И его дети верили ему, если бы только Муди мог сам себе поверить…

Прямо сейчас, глядя через стеклянные двери фойе на ночную улицу, где четыре тела все еще лежали во внутреннем дворике в засохших жуткими коричневыми струпьями на асфальте лужах крови. Эти тела гротескно привлекали мух уже более пятидесяти часов, и харизматичный лидер Китайского Клана боялся, что помощь уже не придет.

Снаружи, все еще невидимые, оставались их враги. Они парализовали их, как если бы Клан был солдатами в пограничном форте, осаждаемом бесконечными индийскими ордами. Но нападающие на них до сир пор не показали своей боевой раскраски. Попытки выслать тяжеловооруженные отряды разведчиков – не важно, в какой выход – заканчивались тем, что группы расстреливались в пределах пяти футов.

Враг знал обо всех секретных выходах из здания, а также о подвальных катакомбах, ведущих в канализацию и о туннеле в соседнее здание. Группы детей, которые были отосланы проверить эти проходы, были устранены.

Муди знал, кто стоял за всем этим: Выводок, конечно же. Он ожидал возмездие за похищение планов музея и за то, что буквально вырвал Сердце Океана из пальцев Русского. Но такое прямое полномасштабное нападение стало сюрпризом… он бы никогда не подумал, что Выводок пойдет на настоящую осаду…

В конце концов, несмотря на молодость, Китайский Клан превосходи Выводок (его члены были значительно старше) количеством возможно на треть, также они обладали повышенной огневой мощью, благодаря тому армейскому складу в Оранжевом Округе, который они ограбили в прошлом году. К тому же враги наверняка не знали, что удивительное боевое оружие, Макс, больше не была частью Клана…

Но вооружение Выводка, продемонстрированное за последние два дня – сниперкопы, автоматы – заставило Муди удивиться… такие пушки не легко достать…

Со всеми своими тактическими навыками – десантно-диверсионное обучение в далеком прошлом до сих пор оставалось с ним – Муди просто не представлял, как остановить эту резню.

Что касается «помощи», он верил, что его дети уже в пути. Муди так же из-за отсутствия реакции полиции мог сделать вывод, что Выводок подкупил копов, чтобы они не совали свои голубые носы в конфликт. Это было обычным делом для бандитских войн в Лос-Анджелесе: полиция получала деньги, иногда от обеих сторон, и позволяла «настоящим» плохим парням… уличным бандам… разбираться самим. Как в старой поговорке: кому какое дело, если этот сброд поубивает друг друга?

Но что действительно беспокоило Муди, и оставалось за пределами его понимания, это отсутствие реакции со стороны федеральных властей. В случае резни, подобной этой, вышедшей из-под контроля местной полиции, должна вмешаться Национальная Гвардия.

Какое влияние может оказывать Выводок на федеральные власти? Такая вещь потребует бо'льших денег… и лучших связей, чем тот русский мешок с дерьмом, Кафельников, когда-либо имел. И если LAPD был вовлечен, – блокируя территорию Выводка, утаивая факты в прессе, активно сотрудничая с русскими – то федералы должны знать, что на Голливудском Бульваре льется кровь.

Что, черт возьми, происходит?

В серой футболке и легких брюках, долговязый жилистый Габриэль – с узи в руках и поясом с боеприпасами на талии – прикрывал спину Муди, пока лидер Клана всматривался в улицу.

Тяжело вооруженные члены Клана – старшие, закаленные, преимущественно мужчины – заняли позиции по обеими сторонам от стеклянных дверей, когда Муди кивнул Габриэлю, подзывая его к стойке, где они могли спокойно поговорить, чтобы ближайшие часовые их не слышали.

– Если они не планируют морить нас голодом, – сказал Муди своему заместителю, – они возьмут нас силой – будут штурмовать стены.

– Мы потеряли несколько человек, – сказал Габриэль, встряхнув головой. – Наш дух укрепился.

– Наши войска сделают все возможное.

Муди посмотрел на группу ребят – не старше восемнадцати – в футболках, джинсах и кедах, державшихся сзади с автоматами в руках. Веснушчатый Фреска с новенькой девочкой Нинер стоял рядом с другими бойцами неподалеку от Муди и Гейба.

– Даже с теми потерями, которые мы понесли, – произнес Муди, положив руку Габриэлю на плечо, – мы все равно имеем численное преимущество над этими ублюдками.

– Их средний возраст двадцать два, а наш – шестнадцать.

– У нас все еще есть количество. И это дает им только два варианта: диверсия – они пошлют своих лучших людей, вооруженных до зубов, и будут надеяться, что они справятся с нами. Или…

– Или, – закончил Гейб, – они устроят штурм.

– В обоих случаях, – продолжил Муди, – они не смогут удерживать каждый выход так, как это продолжалось эти два дня. Для здания такого размера потребуется треть их сил, чтобы удерживать все выходы.

– Значит, – сказал Гейб, обдумывая это, – если увидим, что эти сосунки идут на штурм, мы будем прорываться к выходам.

– Будем бороться, отступая, – произнес Муди с кивком. – И побьем их в их собственной игре.

– Как это?

Муди хищно усмехнулся:

– Мы пойдем в Кепку… И поменяемся штабами с этими сукиными детьми!

Гейб широко улыбнулся, его голова затряслась на страусиной шее.

– У Мудмана еще есть планы, как я вижу.

– Всегда. А сейчас я помогу тебе распространить слово.

В главном зале Муди и Габриэль именно это и сделали, и лица засверкали, боевой дух ощутимо поднялся, но страх все же оставался. И хотя он чувствовал, что план был неплохим, Муди все еще беспокоился из-за отсутствия местных и федеральных властей. Как бы он хотел, чтобы Макс была здесь… Она в одиночку могла бы переломить ситуацию в их пользу, и, конечно, облегчить борьбу.

Его охранник, Типпетт, выглядел воодушевленно, как всегда в байкерской коже, его татуированные руки были угрожающе обнажены, но этот страшный человек снял весь свой пирсинг – он никогда не шел в бой, предоставляя своему противнику шанс оторвать что-нибудь от его плоти.

– Я нужен тебе в холле? – спросил Типпетт.

– Нет, дадим им захватить холл… пусть попробуют дверь моего «кабинета», тогда мы узнаем, где они. Ты пойдешь к заднему выходу, туда… – показал Муди. – Там может быть кто-то из них, так что защищай свой зад.

– Нет проблем… Я так не веселился с тех пор, как свиньи съели моего кузена Фреда.

Муди понял, что улыбается.

– Мы должны по хотя бы повеселиться сегодня вечером…

Его черная одежда тянулась как тень, Муди пересек зал, обсуждая стратегию и поднимая боевой дух. Затем он поднялся наверх в старую аппаратную, где была комната Макс, и постучал.

Веснушчатый Фреска спросил:

– Да, сэр? Что я могу сделать, Сэр?

– Новенькая Нинер здесь, с тобой?

– Да, сэр. Я вроде… успокаиваю ее, сэр.

– Я надеюсь, что ты не делаешь ничего, чего не сделал бы я.

– Не сомневайтесь в этом, сэр, – Фреска ухмыльнулся.

Из всех этих детей один Фрес не казался напуганным этим осадным положением – была это смелость или глупость, Муди не рискнул предполагать.

– Ты и Нинер идите вниз и блокируйте двери.

– Чем?

– Используйте мешки с песком, которые мы сложили у лестницы прошлой ночью. Я хочу, чтобы они были сложены напротив главного входа.

– Так и будет!

Через пятнадцать минут, когда Муди снова проходил через холл, он видел, что веснушчатый мальчик и его новая подружка приступили к работе.

– Не волнуйся, Нинер, – сказал парень. Несмотря на то, что он был на несколько лет младше своей тощей подружки, Фреска говорил с авторитетом эксперта. – Увидишь.

– Ты правда считаешь, что Макс вернется? – спросила Нинер.

– О да, она просто выполняет какое-то поручение или типа того. Она приедет на этом своем байке и надерет Выводку задницу!

Подслушивая, Муди мог только пожелать, чтобы Фреска был прав.

Габриэль как будто появился из воздуха рядом с ним.

– Они знают о наших секретных выходах, – сказал Гейб тихо, – ты же не думаешь, что это Макс продала нас, правда же?

– Хорошо, что Фреска не слышал, что ты сказал.

– Что же ты думаешь?

– Думаю, нет. Никогда.

Муди отвел Габриэля в сторону, чтобы быть уверенным, что этот конфиденциальный разговор не будет подслушан.

Габриэль, с автоматом наизготовку, предположил:

– Они могли схватить ее… выпытать из нее информацию…

Муди взглянул на Гейба:

– Ты правда думаешь, что они смогли бы что-нибудь вытянуть из этой девчонки?

Сосредоточенное выражение лица Гейба растеклось в смущенную улыбку:

– Не слушайте бред, который лезет из меня… Наверное я понемногу схожу с ума.

– Тебе понравится в Кепке, – сказал Муди. – К концу дня мы выйдем отсюда… увидишь.

Взрыв ворвался в двери столбом красного пламени и серого дыма, отбросив Фреска и его девушку через весь холл к стойке, поливая их душем стеклянных осколков. Девушка, Нинер, обезглавлена большим куском стекла, ее головы не видно, возможно она сгорела. Фреска неподалеку от нее, из кровавого месева его живота тянутся кишки. Единственно милосердным было то, что он не был свидетелем того ужаса, который унес жизнь его подруги.

Дети, стоящие на страже у этих дверей, тоже получили свою порцию разлетающегося стекла, но ни у кого не было серьезных травм. Но этого нельзя было утвержать точно, потому что когда дым рассеялся, и они в суматохе побежали в главный зал, их начали косить, словно высокую траву, автоматные очереди.

Стреляя во все стороны с боевыми криками, Выводок пересек патио и ворвался через остатки двери. С оружием в руках и горящими глазами, они перемахнули через осколки стекла и небольной барьер из мешков с песком, который успели сложить Фреска и Нинер перед тем, как умерли…

Муди и Габриэль, оставшиеся лицом к лицу с захватчиками, бросились в зал. Дети Клана, вооруженные пистолетами, а некоторые и винтовками, заняли оборону между стеной из мешков с песком и рядами театральных кресел. Два лидера действовали быстро, отправляя детей на защиту дверей зала. Затем они послали маленькие группы проверить выходы. Теперь, когда Выводок напалал в полную силу, появлялась возможность найти пути для побега.

Однако, каждая группа, направившаяся к выходу, обнаружила за дверями фигуры… солдат… в черной форме, тяжело вооруженных, блокирующих им путь.

Типпетт был первым кто обнаружил это и доложил Муди.

– Это не похоже на Выводок, – заметил Муди.

– Ничуть! Что-то вроде проклятого военного спецназа…

– Есть жертвы?

– Нет, они не стреляли в нас… Мы вернулись назад прежде, чем они смогли…

Еще четыре группы вернулись и сообщили, что их выходы блокированы.

Габриэль произнес:

– Выродки окружили здание! Эти парни блокируют нас, пока Выводок веселится здесь!

Теперь для Муди все обрело ужасающий, сумасшедший смысл: это объясняло осаду и внезапно выросшую боевую мощь Выводка… У Русского была поддержка высого уровня и даже санкции федерального правительства…

Муди посмотрел на двери в зал, где были нагромождения мешков с песком высотой до талии. Враг ворвался в холл около пяти минут назад и еще не предпринял мер, чтобы попасть в сам театр непосредственно.

Где они, черт подери?

Далекий взрыв, за левой стеной зала, сопровождающийся криками, подсказал ответ: взрыв донесся из коридора, в котором находился кабинет Муди и дверь, нашпигованная C4. Это сказало ему две вещи: враг проник в здание и собирался попасть в зал не через главные двери. Но это говорило и о том, что его ловушка захлопнулась.

Он надеялся только на то, что C4 унесет побольше ублюдков.

В этот момент Муди стало кристально ясно, что они не смогут сбежать. Они могут выиграть или проиграть, выжить или умереть прямо здесь, в этом зале… И вторые варианты нравились Муди гораздо меньше…

Прямо сейчас Габриэль выкрикивал приказы, но дети выглядели напуганными и почти не слышали их. Ад стучался с их дверь, и подбадривающие выкрики не могли изменить этого.

Превращение детей в самоуверенных воров было одной вещью, а превращение их в солдат другой. Муди никогда не пытался сделать последнего, дети не были для этого предназначены.

Металлический скрежет пулеметного огня полился на них с балкона – это было первое появление Выводка в зале. А затем двери вынесло зарядом взрывчатки, и поток бойцов Выводка хлынул в зал. Они с криками перепрыгивали через баррикады, оружие сверкало в их руках, глаза блестели диким огнем, они стали безумными маньяками.

Хотя Муди по-своему любил этих детей, но этот бой был проигран. Он начал думать, как выжить самому, забрать Сердце Океана из тайника и скрыться в ночи.

Затем Типпетт помог ему в этом эгоистичном желании: охранник бросился на Муди и повалил его на пол, закрывая лидера собственным телом. Прижатый таким образом к полу, Муди с горечью наблюдал, как развернулась резня…

Всюду вокруг него пули врезались в молодые тела как в тряпичные куклы, а затем отбрасывали мертвые тела на пол. Выводок распространялся смертоносной волной, убивая всех, кто двигался, и даже тех, которые поднимали руки, чтобы сдаться. Сквозь грохот выстрелов Муди мог расслышать крики, мольбы о пощаде и самое ужасное – плач. Резкий запах кордита пропитал воздух. В тумане, созданном оружейным дымом, члены Выводка были похожи на до зубов вооруженных кровожадных зомби.

Как сумасшедший Дейви Скрокетт, Габриэль размахивал стулом взад и вперед, но мебель никак не могла выстоять против автоматов. И Муди беспомощно наблюдал, как по меньшей мере тридцать пуль попало в Гейба, заставляя его дергаться в чудовищном танце и подбрасывая над полом, чтобы повалить его на пол окровавленной бесформенной кучей неподалеку от лица Муди.

Невидящие глаза Гейба обвиняюще уставились на Муди…

Огонь ослабевал, теперь раздавались одиночные выстрелы, если были замечены случано выжившие члены Клана, как последние фейерверки четвертого июля.

В коричневом кожаном пальто до колена и ботинках из змеиной кожи Михаил Кафельников – его лицо с высокими скулами выглядело безжалостным и жестоким – казалось, скользил вниз по наклонному полу зала, привиделние в желтой шелковой рубашке, выплывающее из оружейного тумана. Он осматривал поле боя – теперь они все мертвы, Китайский Клан… или почти все…

Один парень из Выводка, тощий ясноглазый лейтенант, подошел к лидеру, который отталкивал от себя автомат.