Текст книги "На крючке (ЛП)"

Автор книги: Макинтайер Эмили

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

17.ВЕНДИ

Мой отец действительно вернулся домой. На два часа позже, чем обещал, и с таинственной женщиной под боком, но я не буду обращать внимания на эти детали, потому что его присутствие здесь перевешивает все отрицательные моменты.

Даже несмотря на то, что он пропустил ужин.

– Итак, что ты ещё раз делаешь для моего отца? – спрашиваю я Тину, следуя за ними в неиспользуемый домашний офис.

Она улыбается, держа под мышкой папку, и устраивается поудобнее на темном кожаном диване. Она красива в своем роде. Стройная и миниатюрная, с носиком-пуговкой и пышной челкой. Но я не могу побороть зависть, которая бурлит в глубине моего нутра, зная, что она получает неограниченный доступ к вниманию моего отца, в то время как остальные из нас молятся о том, чтобы получить хоть каплю.

– Я его правая рука. Без меня твой отец пропал бы.

Она поворачивается к нему, улыбаясь, и он подмигивает в ответ.

Заткните меня. Засосав нижнюю губу в рот, я киваю.

– Понятно.

– Она моя помощница, – вклинивается папа.

– Это ее голос я всегда слышу прямо перед тем, как ты торопишь меня с нашими звонками? – поднимаю брови.

Между его глазами образуются морщинки, губы опускаются, и маленькая девочка во мне, все еще отчаянно нуждающаяся в его одобрении, трусит под его пристальным взглядом.

– Прости, это было грубо, – поспешно говорю я. – Я просто... это тяжело, когда тебя так много нет. Особенно в этом новом месте.

Он вздыхает, смотрит на Тину, а потом снова на меня.

– Оставь нас, Тина.

Ее глаза расширяются, и она ерзает на своем месте.

– Питер, нам нужно...

– Мне нужно поговорить с дочерью. Наедине. Выйди.

Она вдыхает и кивает, откладывает папку, лежащую у нее на коленях, и медленно выходит из кабинета, ее глаза сужаются, когда она смотрит на меня.

Сука.

Я смотрю, как она закрывает за собой дверь, и поворачиваюсь лицом к отцу.

– Итак... – он улыбается, подходит к своему столу и прислоняется к нему. – Что у тебя нового, маленькая тень?

Это ласковое обращение, словно лассо, обхватывает меня за сердце и тянет, ностальгия когтями впивается в мои внутренности. На кончике моего языка вертится мысль сказать ему. Я встречаюсь кое с кем. Ты бы его возненавидел.

Но я пока не хочу забираться в эти воды, я все еще хочу сохранить Джеймса для себе, прежде чем представить его семье.

Я натягиваю на лицо улыбку, но в груди поселяется боль.

– Просто работаю в кафе и осваиваюсь на новом месте. Ты уже осмотрелся?

Его лицо смягчается, глаза теплеют, как раньше, и от этого простого взгляда мои внутренности превращаются в кашу, весь мой гнев и обида тонут в надежде, которая течет сквозь меня.

– Пока нет, но ты хорошо поработала над обстановкой, – говорит он.

Я отмахиваюсь от него.

– Это было легко. Мы с Джоном просто пытались привыкнуть к погоде, если честно. Она так отличается от Флориды.

Я делаю паузу, мои пальцы скручиваются вместе, ладони становятся липкими, потому что это приятный момент, и последнее, что я хочу сделать, это испортить его вопросами и придирками. Тем не менее, слова вылетают у меня изо рта прежде, чем я успеваю их остановить.

– Когда ты собираешься сказать ему?

Его руки лежат в карманах.

– Что ему сказать?

Я закатываю глаза к потолку и выдыхаю.

– Ты знаешь что, папа. Расскажи Джону о том, что ты отправляешь его в школу-интернат.

Он сдвигается, его ладонь поднимается, чтобы потереть подбородок.

– Венди, прошло всего пять минут с тех пор, как я дома. Я даже еще не видел его. Я скажу ему, не волнуйся.

– Когда? – повторяю я.

– Когда что?

Разочарование кипит в моих венах, мой гнев поднимается, как лава, давление нарастает в центре моей груди, пока не вырывается наружу, как гейзер.

Мои кулаки сжимаются по бокам.

– Когда ты собираешься заехать к нам не только на одну ночь? – шиплю я. – Когда ты поймешь, что твои дети здесь? – моя рука шлепает меня по груди. – Мы здесь, папа. А ты... – я размахиваю рукой по комнате. – Везде. Ты и Тина Белль.

– Венди, я...

Я поднимаю ладонь.

– Не надо. Пожалуйста, просто... не надо. Мне так надоели успокаивающие слова и пустые обещания. Я так устала от ощущения, что я подвожу Джона, когда на самом деле это делаешь ты. Это несправедливо по отношению ко мне, и ты это знаешь, – узел застревает у меня в горле. – И я знаю, что ты занят, я понимаю это. Но, черт возьми, просто будь здесь, папа. Как раньше.

Его ноздри раздуваются, когда он выпрямляется из-за стола и медленно идет ко мне.

Я прислоняюсь спиной к стене и сползаю на пол, прижимая ладони к глазницам, чтобы остановить жжение. Я никогда раньше не разговаривала с ним так.

В поле моего зрения появляются туфли, и отец приседает рядом со мной.

– Маленькая Тень, – он вздыхает, опускается рядом со мной, опираясь локтями на колени. – Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать, Венди.

– Просто скажи, что ты будешь здесь, – слова застревают у меня в горле, дыра в груди пульсирует. – Скажи, что мы будем у тебя в приоритете.

Он молчит долгие мгновения, прежде чем его рука обхватывает мои плечи и прижимает меня к себе. Я прикусываю губу и резко сглатываю, чтобы сдержать рыдания. Последнее, чего я хочу, это выглядеть слабой перед человеком, который всегда такой сильный.

– Ты для меня самое важное на свете, – говорит он.

– Я не чувствую этого, – бормочу я.

– Это так. И всегда было так.

– И Джон, – добавляю я, раздражение пробивается сквозь дымку его внимания.

– Что? – его тело напрягается.

– Ты сказала, что я для тебя самое важное в мире. Но я не единственный твой ребенок. Ты забыл упомянуть Джона.

Он откашливается.

– Да, конечно. И Джон тоже.

– Иногда, – шепчу я, ухватившись за свою вновь обретенную уверенность, и бегу с ней. – Иногда кажется, что ты вообще забыл о нашем существовании.

Он целует мои волосы, и я еще сильнее прижимаюсь к нему.

– Пожалуйста, скажи ему, – снова умоляю я. – Я не хочу быть единственной, кто это сделает.

Он кивает мне.

– Я скажу ему утром.

Выдохнув, я позволяю его словам окутать меня, как одеялом, и облегчение поглощает печаль – по крайней мере, на время.

Но утром, его уже нет. И Джон все еще не знает.

18.ДЖЕЙМС

Встреча с Питером вернула все на свои места; его смерть так близка, что я чувствую ее запах в воздухе. Теперь я просто должен убедить Ру, что заключение с ним деловой сделки не пойдет нам на пользу. Я буду крайне раздражен, если мои планы усложнятся из-за того, что наш бизнес начнет сильно зависеть от него.

Даже если бы дни Питера не были сочтены, я бы поостерегся его использовать. Годы мечтаний о том, как убить человека, ответственного за каждую травму в вашей жизни, дают вам достаточно времени, чтобы узнать о его слабостях. О его прошлом. А я узнал о Питере больше, чем даже его самые близкие доверенные лица. Я знаю, что он вырос в Южной Флориде, его родители были настолько бедны, что едва могли позволить себе рис, который они ставили на стол. Я знаю, что к четырнадцати годам он был обычным наркоторговцем, бегал по улицам под именем Пэн, нашептывая людям идеи величия. Обещая жизнь, полную приключений, если только они последуют его примеру. Я знаю, что пока он медленно поднимался к власти, он оставлял позади других. Большинство из них в итоге бесследно исчезли.

И я знаю, что когда он купил терпящую крах компанию по производству самолетов, это было сделано за жалкие гроши, и каким-то образом о первоначальном владельце больше ничего не было слышно.

Я знаю, что Майклз – не его настоящая фамилия. И я знаю, что единственное, что его волнует в этом мире, кроме денег и положения, – это его дочь.

Венди.

Но я не могу рассказать Ру все это, не признав, что есть огромный кусок моей жизни, в который он никогда не был посвящен. И хотя Ру не из любопытных, я не могу представить, как он воспримет это, зная, что он впустил меня в свою жизнь, а я держал большую часть себя в секрете.

Но я разберусь с этим вечером, когда вернусь в ВР.

Сейчас мое внимание сосредоточено на новой пекарне, которая открылась на Мейз-стрит. Обычно близнецы совершают обход, собирая налог на защиту и тому подобное, но после проблем с новым магазином я решил нанести им личный визит.

Вздохнув, я сажусь в кресло напротив Джорджа, владельца магазина, мой желудок скручивает от беспокойства из-за того, как мука прилипает ко всем поверхностям на кухне. Я достаю свои перчатки, черная кожа которых согревает мои руки, и медленно сгибаю пальцы, пока говорю.

– Итак... Джордж, – я улыбаюсь, скрещивая ноги на противоположном колене. – Расскажи мне еще раз, что произошло.

Джордж вытирает лоб белым полотенцем, его пузо увеличивается с каждым тяжелым вдохом.

– Я же сказал тебе, кто-то уже приходил три дня назад. Я уже заплатил.

– Невозможно, – огрызаюсь я, раздражение от откровенной лжи этого человека разрывает мои внутренности. Сделав глубокий вдох, я наклоняю шею в сторону, позволяя хрусту костей унять мой гнев. – Я прошу прощения, – усмехаюсь я, закрывая глаза. – Я не хотел терять самообладание. Просто... это невозможно.

Он поднимает руки вверх.

– Я говорю тебе правду.

– Я очень на это надеюсь.

Раздвинув ноги, я достаю нож, раскрываю его и провожу большим пальцем в перчатке по лезвию, наслаждаясь тем, как блестит металл, когда он прижимается к коже.

– Скажи мне, ты знаешь, кто я?

Мужчина качает головой:

– Нет.

– Твои соседи не упоминали обо мне? – я прижимаю свободную руку к груди. – Я ранен.

– Послушай, я сказал тебе то, что знаю, – мужчина начинает вставать, перекидывая полотенце через плечо. – Там есть клиенты...

– Сядь. На. Место, – шиплю я.

Близнецы, которые до этого момента стояли в стороне, выпрямляются и подходят ближе. Его глаза расширяются, но он опускается обратно на стул.

– Я разумный человек. И я понимаю, как тебя расстроило известие о том, что тебя одурачил какой-то обычный нищий. Я готов простить твою ошибку, поскольку ты не знал, что делал.

Его плечи опускаются.

– И что, я должен дважды заплатить?

Я наклоняю голову.

– Я сказал, что я разумный, а не слабый. И как бы мне ни хотелось спустить это на тормозах, ты знаешь, как это бывает, – я встаю, закатываю глаза, вертя клинком в воздухе. – Если ты делаешь это для одного, то в итоге ты сделаешь это для всех. И честно говоря, если ты в чем-то хорош, ты никогда не должен делать это бесплатно.

Я останавливаюсь, когда стою перед ним, мой клинок скользит под его подбородком, наклоняя его голову, пока его глаза не встречаются с моими.

– И хотя наша защита – это любезность, это лучший шанс на выживание для вашего бизнеса.

Его губы истончаются, по лицу стекают бисеринки пота.

– А если я откажусь?

Моя рука вдавливает нож глубже в его кожу.

– Мы можем выяснить, если хочешь.

– У меня... у меня больше нет денег, – заикается он.

Наклонившись, я позволяю крючковатому острию подняться вверх, вонзаясь в мясо под его подбородком, кровь стекает по лезвию и попадает на мою перчатку.

– Тогда я предлагаю тебе достать их.

– Хорошо, – хрипит он. – Пожалуйста.

Я убираю нож, стоя прямо.

– Замечательно, Джорджи, – я делаю паузу. – Могу я называть тебя так? Джорджи?

Его кадык покачивается.

– Позволь мне объяснить тебе, как все будет происходить, – я тянусь в нагрудный карман, достаю носовой платок и вытираю красное пятно с крючковатого края ножа. – Сначала ты расскажешь мне всё, что знаешь о человеке, который приходил три дня назад. А потом ты заплатишь моим друзьям, – я наклоняю голову в сторону близнецов. – То, что ты нам должен.

– Но я только что сказал, что у меня...

Я поднимаю руку.

– Я понимаю, правда. И, как я уже сказал, я разумный человек. Если ты не можешь заплатить сегодня, мы вернемся завтра. Но я чувствую, что должен предупредить тебя: я не люблю, когда меня заставляют ждать, Джорджи. Мне бы не хотелось видеть, что станет с нашей дружбой, если ты будешь испытывать мое терпение.

Я хмыкнула, покачав головой.

– Я достану.

– Потрясающе, – я ухмыляюсь. – А теперь расскажи мне об этом человеке.

– Это... это была женщина. Сказала, что в городе новый босс, и она проявила любезность, позволив мне показать свою преданность заранее.

Ярость сжимает мои внутренности. Конечно.

– Женщина, – повторяю я. – Что еще?

– Это все, – говорит он. – Это все, что я знаю. Соседи предупредили меня, чтобы я не дрался, когда вы придете требовать свои взносы, и я не хотел начинать не с того.

Я потираю подбородок одной рукой, другой верчу лезвие в пальцах.

– Я говорю тебе правду! – умоляет он.

Вздохнув, я кладу нож обратно в карман.

– Я тебе верю. Будь добр к моим мальчикам, понял? – близнецы улыбаются синхронно, шагая вперед, чтобы занять мое место.

Они немного подергают его, сделают грязную работу, которую я не хочу делать. Пошлют сообщение.

В центре моей груди застревает шар, закручиваясь, пока я не вижу только красный. Шепот не идет на пользу бизнесу, и именно к этому приведет эта неудобство. Шепот.

Женщина.

Я знаю только одну женщину, имеющую дело с влиятельным мужчиной, и они оба только что приехали в город.

Мои перчатки заляпаны каплями крови, поэтому я снимаю их и кладу в карманы, протискиваясь через входную дверь. Внезапно я отшатываюсь назад, маленькое тело врезается в мое. Стиснув челюсти, я протягиваю руки. До меня доносится запах ванили.

– Джеймс? – голос Венди звучит в моих ушах, и вот так просто мое раздражение исчезает, а на лице появляется улыбка.

– Дорогая, – мурлычу я. – Какой приятный сюрприз.

– Это ты говоришь мне, – она ухмыляется. – Что ты здесь делаешь?

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на магазин, жена Джорджа стоит за прилавком и каждые несколько секунд бросает взгляд на тротуар.

– Просто выражаю свое почтение. Я знаю владельцев.

– Серьезно? – спрашивает Энджи. – Я слышала, что от их булочек можно умереть.

Я смотрю на подругу Венди, моя улыбка натянута.

– Уверен, что да.

– Не хочешь зайти с нами и перекусить? – спрашивает Венди.

– К сожалению, я не могу остаться, независимо от того, насколько внезапно улучшился вид, – мой большой палец проводит по ее челюсти, и в моей груди появляется тепло, когда яблочки ее щек краснеют. – Сходи со мной куда-нибудь завтра.

– Я работаю до трех.

– Отлично. Я заеду за тобой туда.

Наклонившись, я прижимаюсь своими губами к ее. Я хотел просто чмокнуть ее, но ее язык выскользнул и запутался в моих, и я сдерживаю стон, шум тротуара утих, когда я погрузился в ее вкус.

Будет очень жаль, когда мне придется сломать ее.

Конечно, я буду жить дальше, не задумываясь, радость от того, что я наконец-то исполнил желание всей своей жизни, смоет все сочувствие, которое я испытываю от осознания того, что она не сделала ничего плохого. Но иногда приходится идти на жертвы ради великой цели.

– Мы могли бы зайти в бар сегодня вечером, – говорит ее подруга, как только мы разрываем поцелуй. – Ты будешь там?

– Я не планировала идти, – говорит мне Венди.

– Ты должна, – отвечаю я. – Я буду занят, но мне нравится идея, что ты будешь рядом.

Она усмехается, ее глаза смягчаются, когда она наклоняется к моему прикосновению.

– Хорошо.

– Хорошая девочка, – я целую ее в лоб и отступаю назад, когда близнецы выходят из здания. – Скажи Джорджи, чтобы записал на мой счет все, что захочешь.

Глаза Венди расширяются.

– У тебя здесь есть счет?

Я убираю прядь волос за ее ухо.

– Дорогая, назови мое имя в любом месте этого города, и ты больше никогда ни за что не заплатишь.

– Какое имя? – вклинивается ее подруга.

Я смотрю на нее, моя челюсть сжимается.

– Прошу прощения?

Она закусывает нижнюю губу.

– Я просто спрашиваю... какое имя? Джеймс? Или...

Уголок моего рта дергается.

– Думаю, ты знаешь ответ на этот вопрос.

Венди втягивает воздух.

– Крюк?

Я наклоняю голову.

– Так они меня называют.

– Почему? – спрашивает она.

– Боюсь, просто неудачное прозвище, – я подмигиваю и поворачиваюсь к близнецам, кивая им, чтобы они шли к Эскаладу, простаивающему у обочины. – Сделай мне одолжение, дорогая?

Она поднимает бровь.

– Когда придешь сегодня вечером в ВР, надень что-нибудь голубое, – я наклоняюсь, мое дыхание проходит по ее уху. – Это настолько прекрасный цвет, и я хочу провести всю ночь, представляя, как он будет выглядеть растрепанным на полу моей спальни.

Она вдыхает, и я прижимаюсь губами к ее щеке, прежде чем отойти и сесть в машину, мой член напряжен, а сердце колотится.

19.ВЕНДИ

Я сижу в формальной гостиной своего дома и жду, когда за мной заедет Энджи. Одетая во что-то голубое. Напротив меня сидит Джон, работая над очередной моделью самолета.

– Папа звонил сегодня утром, – говорит он, его голос прорезает тишину.

Мое сердце подпрыгивает к горлу. Я очень сомневаюсь, что это был личный звонок, просто чтобы поздороваться, и разочарование оседает в моем нутре, как кирпич, когда я знаю, без слов Джона, что он сказал ему. По телефону.

Джон сжимает кисть в кулак, делая паузу в работе, где он закрашивает черную линию на боку своего самолета.

– Слушай, он сказал мне, ясно? Так что можешь больше не смотреть на меня так.

Я медленно вдыхаю воздух.

– Что он тебе сказал?

– Что я еду в эту дурацкую школу-интернат. Все в порядке.

Вздохнув, я откидываюсь на спинку стула, положив руки на мягкие бока.

– Правда?

Его глаза переходят на меня через оправу очков.

– Имеет ли вообще значение так ли это или нет?

– Конечно, имеет.

Он отбрасывает кисть, проводит рукой по своим иссиня-черным волосам, так похожим на волосы нашей матери.

– Ты ничего не можешь сделать, чтобы изменить это, Венди. Это то, что мы имеем, и то, что ты сидишь здесь с таким видом, будто вот-вот разрыдаешься, не помогает ситуации.

Моя грудь напряглась.

– Я не...

Его глаза сужаются.

– Ты ещё как.

– Я просто хочу, чтобы ты был счастлив. Вот и все.

Я поднимаю руки.

Он не отвечает, его внимание возвращается к его ремеслу. Тишина удушающая, она обволакивает мое горло и застревает в ушах, давая возможность моим мыслям разгуляться и не прерываться.

Это единственное, о чем я просила отца, и все же, каким-то образом, он не смог довести дело до конца, решив пойти по легкому пути, отбросив чувства Джона в сторону, как будто что-то такое огромное, как это, не имеет значения. Еще одно обугленное и тяжелое бревно подброшено в огонь моего гнева, кипящего у основания моего нутра.

– Он сказал, что я поеду завтра.

Слова мягкие и короткие, но они все равно бьют меня в грудь.

– Завтра? – я задыхаюсь. – Он вернется домой, чтобы отвезти тебя туда?

Губы Джона кривятся в небольшой улыбке, но я чувствую в воздухе совсем не счастье.

– Венди, давай смотреть правде в глаза. Водитель отвезет меня.

Пламя лижет мои внутренности, нагревая вены.

– Я отвезу тебя.

Он качает головой.

– Ты не должна этого делать.

– Я хочу, – я заставляю себя улыбнуться. – Я должна увидеть все своими глазами, если планирую приезжать каждую неделю.

Джон стонет.

– Тебе не разрешается приезжать каждую неделю.

Моя ухмылка растет.

– Ну, тогда тебе лучше позволить мне отвезти тебя завтра, иначе я буду приходить постоянно, и я постараюсь быть особенно неловкой.

Джон хихикает, его глаза блестят.

– Венди, мне никогда за тебя не стыдно. Ты просто... властная.

Моя рука летит к сердцу.

– Должна ли я обижаться на это?

– Нет, это... – он качает головой. – Это мило.

Узел в моем животе распутывается от нашей шутки, знакомые чувства прорываются во мне, как давно потерянный друг. Но он быстро исчезает, когда я понимаю, что после завтрашнего дня я действительно останусь одна.

Мы находимся в ВР уже два часа, а я так и не увидела Джеймса.

Мария, которая сегодня не с нами, сказала, что он владелец бара, но чем дольше я сижу здесь без его властного присутствия, которое путает мои мысли, тем больше я понимаю, что на самом деле ничего о нем не знаю.

Ну, это неправда. Я знаю кое-что, например, что у него нелепое прозвище, и, видимо, он имеет такое влияние в этом городе, что это прозвище на вес золота. Но для человека, который говорит, что я его, я чувствую, что он не более чем незнакомец.

Как я могла быть настолько глупой, чтобы не спросить?

– Спасибо, что сказала, что подменишь меня завтра, – говорю я Энджи, потягивая газированную воду.

Она отмахивается от меня, улыбаясь.

– Не беспокойся. В любом случае, дополнительные часы мне не помешают, – ее взгляд перемещается мимо меня. – Кроме того, ты встречаешься с парнем, который носит костюмы-тройки по собственному желанию, так что, думаю, можно с уверенностью сказать, что мне деньги нужны больше, чем тебе. О, и ты живешь в особняке, – она смеется. – Бесстыжая. Боже, это несправедливо.

Усмешка, которую я выдавливаю из себя, словно лезвие бритвы, пронзает внезапно сжавшееся горло.

Она опрокидывает в себя остатки своего напитка и вздыхает.

–Уф... где твой мужчина, девочка? Раз уж я должна работать утром ради твоей задницы, мне нужно идти домой. Сон – это красота и все такое.

Мои внутренности сжимаются, и я оглядываюсь вокруг, ища хоть какой-нибудь признак Джеймса. Бар редеет, мы здесь уже несколько часов, но его все еще не видно. Я сжимаю пальцы на коленях.

– Он, наверное, занят. Ты иди, а я могу просто поймать такси.

Я кривлюсь, когда слова слетают с моих губ, надеясь, что они звучат не так жалко, как кажется.

– Ты уверена? – ее глаза сканируют комнату.

– Да, он сказал, что будет здесь, – я киваю.

Она прикусывает губу.

– Ну, да, но... он даже не показал своего лица. Я не хочу оставлять тебя здесь без машины.

Протянув руку, я похлопал ее по руке.

– Я ценю твою заботу, но тебе действительно не стоит беспокоиться.

Она вздыхает, вставая.

– Хорошо, но напиши мне, если он не появится. Я вернусь.

Я остаюсь в баре еще долго после ее ухода, наблюдая, как всплывают и шипят пузырьки в моем напитке. Возможно, я могла бы купить что-нибудь кроме газированной воды – меня не просили об удостоверении личности с той первой ночи, а мой день рождения через три дня, – но правда в том, что я не очень люблю пить. Мне не нравится, как я себя от этого чувствую.

– И вновь она тут, – голос проникает сквозь мое оцепенение, и я поднимаю голову, встречаясь с янтарными глазами Кёрли. – Хочешь выпить, солнышко?

– Разве вы, ребята, не закрываетесь скоро? Я, наверное, пойду... Его здесь нет, да? – спрашиваю я, разрывая зрительный контакт.

– Тебе нужно быть более конкретной, – онопирается локтем на барную стойку. – В этом месте много «его».

– Дже…Крюк.

По мне проплывает тревога, когда я понимаю, что не знаю, как обращаться к нему, когда разговариваю с другими людьми. Еще одна вещь, которая показывает, что я абсолютно ничего не знаю об этом человеке.

Но я знаю, что это не помешает мне уйти с ним сегодня вечером, если он появится.

Это может быть глупо. Это определенно безрассудно. Но это также возбуждает, когда кто-то вроде него обращает на меня свое внимание. Это заставляет меня чувствовать себя менее невинной и более женщиной.

Что-то в том, как он смотрит, заставляет меня чувствовать себя живой.

Смех слева от меня прерывает то, что собирался сказать Кёрли. Я поворачиваю голову, и мои глаза встречаются с фигуристой чёрноволосой красавицей, которая полирует бокалы для вина и вешает их на стойку бара.

Кёрли хмурится в ее сторону.

– Прекрати, Мойра.

– Прости, – она ухмыляется, ее глаза останавливаются на моих. – Ты действительно ждешь здесь Крюка?

Еще одна порция сомнений закрадывается в мое сознание, разливаясь по телу, как осадок. На ее лице улыбка, но ее тон отнюдь не дружелюбный, и у меня пробегают мурашки по коже. На кончике моего языка вертится ответ, но я проглатываю его и киваю, мои костяшки пальцев побелели от того, как крепко они сцепились друг с другом.

Она разражается очередным смехом.

– Мойра, – шипит Кёрли.

– Что? – спрашивает она, ее глаза расширяются, когда она смотрит на него. – Ты же не можешь всерьез воспринимать это?

Она протягивает руку в мою сторону.

– Появляется еще одна фанатка, которая ничего не знает о человеке, и думает, что маленький невинный спектакль сработает? Честно говоря, это жалко. Ты не должен поощрять это.

Моя челюсть сжимается, ее слова бьют по моей стене уверенности – уже пошатнувшейся от моих собственных извращенных мыслей.

– Да, ну, по крайней мере, он её знает, – отвечает Кёрли.

Рука Мойры останавливается на ободке бокала с вином, ее взгляд снова обращается ко мне.

Я бросаю взгляд на Кёрли, и в моей груди разливается тепло от того, как он защищает меня. От того, как его простые слова заставили меня почувствовать себя немного менее глупой, немного менее похожей на еще одну глупую влюбленную девчонку.

– Хм, – хмыкает она. – Ну, сегодня ты будешь долго ждать, солнышко, потому что Крюка даже здесь нет.

Кёрли наклоняет голову.

– Он был раньше.

– Ну, это было раньше, – по ее лицу проскальзывает ухмылка, сверкают белые зубы. – Он попросил меня попрощаться с ним, прежде чем он уйдет на ночь.

Я могу сказать, что она пытается получить реакцию, поэтому я не даю ей ее, но это не мешает ее словам врезаться в мою середину, пустить корни и распространить свои семена.

– Мойра, – позади нее появляется тень, Джеймс выходит на свет бара. Его глаза сверкают, черные волосы взъерошены, как будто его руки дергали их за корни. А может быть, руки Мойры. – Тебе лучше знать, что не нужно лгать моим особым гостям.

Ее тело застывает, тряпка для полировки и бокал с вином застывают в воздухе.

– Крюк, – медленно произносит она. – Ты вернулся.

Ощущение удовлетворения пробивается сквозь облако сомнений. Она назвала его Крюком. Не Джеймсом.

Он наклоняет голову, останавливаясь рядом с ней.

– Никогда и не уходил.

Он берет бокал с вином из ее рук и подносит его к свету, как будто проверяя, нет ли на нем пятен. Воздух становится густым, несколько голосов оставшихся посетителей пробиваются сквозь напряжение, а из динамиков доносится тихая музыка. Но никто из нас не двигается. Никто из нас не говорит.

– Хм... – он опускает стакан на барную стойку. – Боюсь, что твоя работа не слишком хороша.

– Крюк, я... – начинает она.

Он поворачивается к ней, движение настолько неожиданное, что мое дыхание замирает в легких. Я никогда раньше не видела его с такой стороны, и хотя это должно было бы меня насторожить, я понимаю, что жар, зарождающийся в глубине моего живота, это возбуждение.

– Разве я дал тебе понять, что мне будет приятно, если ты будешь говорить обо мне, когда меня нет рядом? – спрашивает он.

Ее глаза расширяются, губы раздвигаются.

– Нет, я...

– Нет, – огрызается он.

Его глаза переходят на меня, суровость его взгляда смягчается. Он выгибает шею, проводит рукой по передней части своего костюма и жестом показывает на бокалы.

– Они выглядят ужасно. Начни сначала, и если в конце останутся пятна, завтра можешь не приходить.

– Что? – возмущается она.

Но это не имеет значения, потому что она уже потеряла его внимание, его глаза устремлены на меня, когда он подходит ко мне, улыбка расплывается по его лицу.

Мой разум кружится от сцены, свидетелем которой я только что стала, теряясь между тем, что я должна чувствовать, и тем, что я на самом деле чувствую. Его рука касается открытой спинки моего платья, мурашки бегут по моей коже от тепла его ладони.

Дыхание пробегает по моему лицу, губы Джеймса мягко прижимаются к моей щеке.

– Дорогая, ты выглядишь съедобно. Я жалею, что потратил вечер на встречи, вместо того чтобы показать тебе, как ты мне нравишься в этом цвете.

Назовите меня мелочной, назовите меня мстительной, но я не могу не остановить свои взгляд на Мойре, и в моей груди зарождается удовлетворение от того, как она наблюдает за его прикосновениями и шепчет мне на ухо.

– Привет, – ухмыляюсь ему.

– Ты готова идти? – его большой палец надавливает на мою нижнюю губу.

– С тобой?

– Как будто я позволю тебе уйти с кем-то другим.

Его рука обхватывает мою, поднимая меня с места и заключая в свои объятия.

И несмотря на все то, что между нами осталось недосказанным, на то, что мне еще нужно узнать его получше, я позволяю ему вывести меня за дверь.