Текст книги "Бесконечная любовь (ЛП)"

Автор книги: М. Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

– Шарлотта… – Его глаза темные, его губы покраснели и слегка припухли от поцелуя со мной, взгляд такой потребности на его лице, что я чувствую, как эта похоть грозит снова нахлынуть, и я почти сдаюсь. Никто никогда не смотрел на меня так. Как будто, если он снова меня не поцелует, он умрет.

Он манипулирует мной. Пытается заставить меня забыть, что он сделал.

Я отталкиваюсь от стены, хватаю ключ в кармане и открываю дверь.

– Возможно, мне придется положиться на тебя ради моей безопасности прямо сейчас, – выплевываю я, втискиваясь в комнату, глядя на него, стоящего там. – Но ты никогда, никогда больше не прикоснешься ко мне.

Я захлопываю дверь, оставляя его стоять на холоде. И я чувствую, как горячие, влажные слезы текут по моим щекам, когда я слышу, как она за мной закрывается.

13

ИВАН

У меня есть другой ключ, так что я могу вернуться в комнату. Но я этого не делаю, не в течение нескольких долгих минут после того, как Шарлотта вбегает обратно и хлопает дверью.

Во-первых, очевидно, что ей нужно пространство. Я бы предпочел, чтобы она была внутри, а я снаружи, пока она успокаивается, а не наоборот. Здесь опаснее находиться, если кто-то наблюдает. Или если кто-то найдет нас здесь.

Во-вторых, мне тоже нужна минутка побыть одному. Я все еще чувствую потребность в ней, пульсирующую во мне как требование, и ее трудно подавить. Я хочу ее с яростью, которая кажется болезненной.

Изменение цвета волос не сделало ее менее красивой для меня. Она все еще выглядит такой же великолепной блондинкой, как и когда была брюнеткой. И мне наплевать, что это не какая-то салонная работа. Не только внешность Шарлотты заставляет меня хотеть ее. Это все в ней.

И это что-то неосязаемое тоже.

Химия, связь, которую я никогда не чувствовал ни с кем раньше. Даже когда она злится на меня, даже когда мы ссоримся, я хочу ее больше, чем кого-либо в своей жизни. Когда она шлепнула меня в ванной, клянусь, у меня на это чертовски встал. Мне пришлось принять душ, чтобы остыть, чтобы, когда я вернусь, я мог мыслить здраво. А потом я вышел и увидел, как она курит, и мысль о том, чтобы почувствовать на ее губах вкус дыма, который я уже пробовал во рту, так возбудила меня, что я не мог мыслить здраво.

Ее крик на меня после того, как я сказал ей остановиться, тоже не помог. И я знаю, что она не хочет, чтобы я говорил ей, что делать. Но я не собираюсь быть причиной того, что она подхватит такую плохую привычку. Я и так достаточно испортил ей жизнь.

Я провожу руками по мокрым волосам, чувствуя, как они цепляются за мои пальцы, когда я откидываюсь к стене, глядя на пустую парковку. Это не жизнь для такой, как она. Она не принцесса, я имел в виду, когда сказал ей это ранее, и она держится на удивление хорошо. Но Шарлотта заслуживает лучшего, чем мотели на задворках и ужины в фастфуде. Лучше, чем жизнь, проведенная с оглядкой через плечо, ожидая, когда горячий кусок пули положит конец всему этому, когда дерьмо наконец настигнет ее.

Я родился в этом. Она нет. И я не должен продолжать пытаться тащить ее вниз за собой.

Я оглядываюсь назад в комнату, где вижу ее очертания под одеялом, лицом в сторону от того места, где я стою. Она выключила все огни, кроме одного маленького с другой стороны кровати, и моя грудь сжимается, когда я задаюсь вопросом, ради меня это или ради нее. Ее ли это маленькая, подсознательная доброта для меня – оставить мне свет, или это потому, что все, что произошло, заставило ее бояться темноты.

Я хочу заползти к ней в эту кровать, обнять ее и позволить ей уснуть, чувствуя себя в безопасности. Я хочу быть тем, кто заставляет ее чувствовать себя так. Но я почти гарантирую, что больше никогда не буду тем, кто заставит ее чувствовать себя так.

Я с сожалением смотрю на потушенную сигарету на бетоне и подумываю зайти и взять свою собственную. Никотин был бы хорош прямо сейчас. Что-то покрепче было бы еще лучше, но у меня нет на это времени. Мне нужно быть начеку, чтобы уберечь ее. Чтобы убедиться, что никто другой не причинит ей вреда.

С тяжелым вздохом я тянусь за ключом и тихо вхожу в комнату, стараясь не разбудить ее. Когда я тянусь, чтобы выключить свет, я бросаю один долгий, томительный взгляд на ее лицо, мягкое и прекрасное, пока она спит.

Даже с плохо окрашенными светлыми волосами она прекрасное виденье.

***

Шарлотта снова молчит, когда мы уезжаем из мотеля утром. Ее волосы собраны в небрежный пучок на макушке, и мне пришлось бороться с желанием протянуть руку и провести пальцами по ее затылку, где, как я знаю, ее кожа была шелковой. Еще сложнее было сопротивляться желанию обхватить пальцами затылок, притянуть ее к себе и не поцеловать, как я сделал вчера вечером.

Она – постоянное искушение. Наказание за все, что я сделал. И пока мы ехали по шоссе в тишине, я пытался думать о Вегасе. О моем контакте. О том, что я буду делать после этого.

О чем угодно, кроме того, как сильно я хочу прикоснуться к ней.

Распорядок тот же. Остановки на заправке и длинные участки тихого шоссе. Сегодня у нас была лучшая еда, благодаря нашему походу в продуктовый магазин, и я могу сказать, что Шарлотта была рада съесть немного фруктов и чего-то, не приготовленного на жире. Видя улыбку на ее лице, когда она съедает горсть клубники, я чувствую, что ограбил бы весь продуктовый магазин, если бы мне нужно было сделать это, чтобы она так улыбалась. Впервые я вижу ее улыбку с тех пор, как забрал ее из ее квартиры.

Мне кажется, что я бы отдал все, чтобы быть тем, кто делает ее счастливой.

Это чувство не покидает меня, пока мы едем через Миннесоту, каждый раз, когда я бросаю на нее взгляд. Она наблюдает, как меняется пейзаж, когда мы въезжаем в Южную Дакоту, и я вижу, как она немного приподнимается, ее глаза расширяются от брызг цвета на деревьях.

– Я люблю осень, – тихо говорит она, а затем смеется, звук одновременно ироничный и горький.

– Что? – Я смотрю на нее с любопытством, и она снова смеется.

– Каждый год, сколько себя помню, я говорила себе, что в это время года уеду из города и отправлюсь в путешествие. Куда-нибудь далеко, где я могла бы смотреть на листья и природу и просто немного побыть в тишине. Я думала о том, чтобы уговорить Джаз, Зои и Сару поехать со мной, или иногда я думала просто уехать одна. – Снова этот смех, теперь ирония стала гуще. – Я никогда не думала о том, чтобы пригласить Нейта. А теперь посмотри на меня. Я в осеннем путешествии с мужчиной, который обманом заставил меня это сделать.

В моей груди пронзает боль, на этот раз сильнее. С каждым днем, когда она говорит такие вещи, становится все больнее, и я знаю почему. Потому что с каждым днем я все больше влюбляюсь в нее, и одновременно теряю ее. Но я думаю, что у меня есть идея, как заставить ее снова улыбнуться… Всего на минуту.

Я ничего об этом не говорю. Я просто жду, пока мы не войдём в нашу дневную поездку, а затем снова раскладываю карту на коленях, высматривая дороги, по которым мне нужно будет ехать. Шарлотта ничего не говорит, когда я съезжаю, вероятно, предполагая, что мы останавливаемся, чтобы заправиться или поесть, или направляемся в какой-нибудь отдаленный мотель, который поможет нам укрыться от моих братьев и ФБР, если они не догадались, что мы едем в Вегас, и не направились прямо туда, чтобы устроить нам засаду. Что, в обычной ситуации, было бы правильно.

Но на этот раз я продолжаю ехать. Дальше, в сторону одного из национальных парков, в которых я бывал раньше. Пейзаж меняется, становится более диким, но все еще полным красок, украшенным красными, желтыми и оранжевыми цветами осени. Я сворачиваю на небольшую боковую дорогу и паркуюсь на крошечной, едва засыпанной гравием парковке, выходя, чтобы отсоединить провода, чтобы машина заглохла.

Шарлотта настороженно наблюдает за мной из машины. Ее взгляд все время перескакивает с меня на свое окружение и обратно, и я не могу не задаться вопросом, о чем она думает. Я не думаю, что это что-то хорошее, и я снова чувствую этот укол боли в груди.

Я открываю ее дверь. Ее руки сжаты на коленях, и я протягиваю одну из своих.

– Пойдем прогуляемся со мной?

Одна из бровей Шарлотты медленно поднимается, но она выходит из машины, не взяв меня за руку. Она проходит мимо меня, к тонкой тропе, которая едва видна, а затем останавливается, оглядываясь на меня.

– Здесь есть медведи? – Она звучит неуверенно, глядя на тропу и яркий лес.

– На самом деле, есть, но их здесь не так много.

– Но должны же быть какие-то хищники, верно? – Она смотрит на меня слишком долго, и у меня возникает неприятное чувство, что это подкол в мой адрес. – Это безопасно?

– Здесь есть несколько разновидностей змей и горных львов. Но у меня есть пистолет. – Я похлопываю себя по бедру. – Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось.

– Горные львы? – Шарлотта слегка бледнеет, и я иду к ней, сопротивляясь желанию прикоснуться к ней. Я хочу, очень хочу, но у меня такое чувство, что это расстроит ее, а этого я не хочу.

– Ты все время говорила, каждый раз, когда мы были вместе, как ты хотела быть более спонтанной. Меньше беспокоиться об опасности вещей. Меньше быть той, кому нужно планировать и думать о каждом результате.

Я жду, что она скажет, и смотрю, к чему это меня привело. Но вместо этого она закусывает губу и кивает.

– Ладно.

Я не забыл, как мы гуляли вместе раньше, когда она еще не знала правды о том, кто я. Когда она намекнула, что хочет, чтобы я прижал ее к дереву, и я сказал ей, что это обязательно будет. Но я не делаю никаких намеков на это сейчас, хотя эта мысль вертится у меня в голове, все то, что я все еще так сильно хочу сделать с ней. Я не хочу, чтобы она думала обо всем этом прямо сейчас. Если она вообще собирается думать о чем-то, я хочу, чтобы она думала о том, что могло бы быть, а не о том, что было.

Это прекрасная прогулка. Воздух свежий и прохладный, и недалеко от меня Шарлотта накидывает джинсовую куртку, которую она купила во время нашего маленького похода по магазинам. Я вижу, как ее рука дергается один раз, как будто она вот-вот потянется к моей, но останавливается, и я стараюсь не думать о том, каково было бы, если бы она действительно потянулась, чтобы взять меня за руку, и чтобы это значило.

– Думаешь, что это действительно хорошая идея, просто так гулять? – Холодный ветер проносится мимо нас, и Шарлотта убирает прядь волос за ухо. – Мы же бежим, да? Разве мы не должны, двигаться, пока нам не придется остановиться на ночь?

– Мы довольно далеко. И я не думаю, что они ожидали бы, что я пойду этим путем. Насколько известно моей семье, я предпочитаю город, чем бродить по лесу, но они не так уж хорошо меня знают. Но, с другой стороны, Лев может быть хитрым, когда он тратит время на то, чтобы потереть все свои мозговые клетки вместе. Так что, возможно, он подумает, что я мог выбрать этот маршрут, потому что он подумает, что я сделаю противоположное тому, чего он ожидает. Но в любом случае… – Я провожу рукой по волосам, вдыхая полной грудью свежий, чистый воздух. – Не было никаких признаков того, что кто-то следит за нами уже довольно долго. Поэтому я подумал, что нам стоит немного отдохнуть.

Шарлотта кивает, засовывая руки в карманы, пока мы идем.

– Ты просто выбрал случайное место? – Спрашивает она, и я качаю головой.

– Я уже был здесь раньше. Может, лет пять назад, или немного больше. Когда дерьмо моей семьи в первый раз стало для меня слишком тягостным, я понял, что не хочу быть их частью до конца своей жизни. Делать то, о чем они меня просили до конца. Я уехал один на неделю или около того, летом пригнал сюда «Мустанг» и провел некоторое время, просто думая. Я действительно видел горного льва, – добавляю я со смехом. – Спугнул его.

Шарлотта фыркает на это, и я понимаю, что она мне не верит.

– Ты спугнул горного льва?

Я пожимаю плечами.

– Я выстрелил в него.

– Ты что просто выстрелил в него?

– А зачем его убивать? – Я снова пожимаю плечами, отводя взгляд, чтобы она не увидела выражение моего лица, и надеюсь, что она не попытается копнуть глубже. Она знает достаточно о худших моих сторонах и недостаточно о лучших. Я не хочу, чтобы она знала, что я не хотел стрелять в эту горную львицу, какой бы смертоносной она ни была, потому что я и так достаточно убиваю в своей повседневной жизни. Я не хотел убивать то, что не должно было умирать. Особенно когда я был тем, кто вторгался в его пространство.

Шарлотта задумчиво смотрит вперед, пока мы продолжаем идти.

– Значит, ты уже был здесь раньше. Куда мы идем?

– Терпение. – Я криво улыбаюсь ей. – Просто подожди. Мы будем там через минуту.

Она смотрит на меня искоса, но продолжает идти. Несколько минут спустя мы обходим рощу деревьев и выходим к огромному, зеркально-гладкому озеру, окаймленному более яркими деревьями, отражающимися в мерцающем озере. Я останавливаюсь, засовываю руки в карманы куртки, глядя на него, чувствуя то же самое, что и пять лет назад, когда я сюда приехал. Ощущение, что на какое-то мгновение с моих плеч свалился груз.

– Как прекрасно, – тихо говорит Шарлотта.

– Не правда ли? – Между нами едва ли половина длины вытянутой руки, но это похоже на пропасть. Мне так хочется протянуть руку и обнять ее за талию, притянуть к себе. – Иногда мне кажется, что я мог бы остаться здесь навсегда.

– Почему ты этого не сделал? – Она бросает на меня взгляд, и я вижу в ее глазах намек на любопытство.

– Это недостаточно далеко. – Я сжимаю руки в карманах, размышляя, что из этого я действительно хочу ей рассказать. – Они придут за мной. За три штата? Можно просто подойти к отцу и сказать ему в лицо, что я ухожу из семейного бизнеса. Это принесет мне столько же пользы, когда дело дойдет до того, что он сделает со мной. – Я качаю головой. – Мне придется бежать гораздо дальше Южной Дакоты, чтобы сбежать от отца.

Шарлотта медленно выдыхает.

– Это ужасно, – тихо говорит она, и намек на сочувствие в ее голосе – это то, за что мне хочется ухватиться и удержать этот небольшой проблеск ее чувств ко мне. – Мне жаль, что твоя семья такая, какая она есть.

– Я родился в этом. – Я пожимаю плечами. – Я сам сделал несколько плохих выборов, Шарлотта, в этом нет сомнений. Но я не выбирал эту часть. И я хочу уйти. И я…

Слова застревают у меня в горле. Я должен сказать ей, что мне жаль, что я потащил ее за собой. Но я не хочу лгать ей. Я бы хотел, чтобы все получилось не так, но я не могу жалеть о времени, проведенном с ней.

– Нам, наверное, стоит вернуться. – Шарлотта ерзает рядом со мной. – Если только ты на самом деле не привез меня сюда, чтобы избавиться от меня и оставить мое тело в лесу.

Она шутит, но я чувствую, как холод разливается по моим венам при мысли о том, что с ней что-то может случиться.

– Я никогда не причиню тебе вреда. – Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, мое выражение лица серьезное. – Я никогда не причиню тебе вреда, и пока я имею к этому хоть какое-то отношение, я сделаю все, что в моих силах, чтобы никто другой этого не сделал.

Шарлотта тихо смеется.

– Я пошутила. Но ты хотел притвориться, что причинил мне вред. Помнишь, что ты сказал мне, будучи Веномом? О том, как он преследовал меня по яблоневому саду в маске и прижимал меня к земле?

Все мое тело напрягается. Я помню, и это воспоминание наполовину приятное, наполовину ненавистное, потому что оно напоминает мне, что мои отношения с Шарлоттой начались со лжи.

– Это не совсем яблоневый сад.

– Нет, но ты можешь преследовать меня по лесу. – Она ухмыляется мне, и я не могу понять, говорит ли она серьезно или дразнится. В любом случае, это не смешно. Не для меня. Не тогда, когда я чувствую, что это какой-то способ проверить меня, используя фантазии, которыми мы когда-то делились друг с другом, как способ вонзить этот нож глубже.

– Я не хочу об этом говорить. – Я отворачиваюсь от нее, оглядываясь на тропинку. Возможно, я не хочу говорить об этих фантазиях, но мое тело сжимается от одной мысли об этом, а член напрягается в джинсах только от воспоминания о том разговоре с Шарлоттой.

Она тихо стоит позади меня. Я начинаю идти и слышу шорох, когда она следует за мной, догоняя меня по тропинке. Я чувствую, как ногти впиваются в ладони, где мои руки все еще засунуты в куртку, пока я борюсь с желанием прикоснуться к ней. Иногда мне кажется, что я все еще чувствую ее вкус на своих губах с того момента, как я поцеловал ее в мотеле, сразу после того, как она украла мою сигарету.

Сладкое и едкое одновременно, как то, что между нами.

Что-то, чего я так отчаянно хочу, что-то, что ощущалось в каждый момент, как единственное хорошее, что у меня когда-либо было. И я чувствую, как она использует это как оружие. Оборачивает против меня, чтобы напомнить, что все это было связано с паутиной лжи, за которую она хочет меня наказать.

Я заслужил это. Эта мысль крутится у меня в голове, всю дорогу обратно к машине, осенние цвета каким-то образом потускнели от того, что мы покидаем это место. Хотел бы я остаться здесь навсегда. Я бы хотел остаться здесь с ней.

Но я причинил ей боль, и теперь она хочет причинить боль мне в ответ.

14

ИВАН

Нежелание говорить о тех старых фантазиях, нежелание напоминать ей о том, что я лгал ей и притворялся кем-то другим, не означает, что меня не возбуждает это воспоминание. Напряжение между нами становится все сильнее, когда мы едем обратно в мотель, и с бурлящими эмоциями в моем животе трудно справиться.

Я расстроен, что она разбила вдребезги то, что было нежным моментом между нами, потому что она боится позволить себе беспокоиться обо мне. Потому что она боится того, что произойдет, если она позволит себе признать, что все еще что-то чувствует ко мне, даже если она по праву злится на меня как черт. Я расстроен, что мы не можем попытаться выяснить, что это такое, из-за всех моих прошлых ошибок. И я так болезненно, мучительно возбужден, что не могу начать разбираться во всем этом.

В ту минуту, когда мы вернулись в мотель и оказались в нашей комнате, я направился в маленькую ванную, закрыл дверь и лихорадочно расстегнул переднюю часть джинсов. Я резко свистнул сквозь зубы, когда моя рука обхватила мой член, ощущение ладони на напряженной плоти – не то удовольствие, которого я хочу, но все же удовольствие.

Я сжимаю край раковины одной рукой, а другой глажу себя по всей длине, не утруждая себя смазкой. Мне нужно кончить больше, чем что-либо еще прямо сейчас. Мне нужно иметь возможность мыслить здраво. Если бы это был кто-то другой, я бы смог думать. Сосредоточиться на том, что нужно сделать, а не на том, как сильно я хочу просто взять Шарлотту и бежать как можно дальше, через границы штатов и стран, на другой континент, в другой чертов мир, если бы я мог, просто чтобы уберечь ее.

И, если быть совсем честным – просто чтобы удержать ее.

То, что я делаю сейчас, не связано с удовольствием. Речь идет о том, чтобы прочистить голову, удовлетворить потребность, например, поесть или попить, потому что Шарлотта доводит меня до точки отвлечения. Мне просто нужно кончить, и я стискиваю зубы, так сосредоточенный на том, чтобы достичь этого, что не слышу, как открывается дверь, пока не становится слишком поздно.

– О. – Мягкий, испуганный звук голоса Шарлотты почти сбивает меня с ног, просто услышав его. Единственное, что меня останавливает, – это шок от того, что я слышу ее здесь, достаточный, чтобы оттащить меня от пропасти. Я оглядываюсь через плечо, моя рука все еще сжимает мой член, как будто я не могу ее оторвать, жар устремляется по моей шее.

– Я… – Я не знаю, что сказать. Я закончу через минуту? В следующий раз стучись? Боже, позволь мне трахнуть тебя, пожалуйста, потому что это все, о чем я могу думать? Но я не просто хочу трахнуть ее. То, чего я хочу, гораздо больше этого. И то, чего я хочу, она мне не даст.

К моему полному изумлению, она не уходит. Вместо этого она заходит в ванную, закрывая за собой дверь, и смотрит на меня, широко раскрыв глаза и думая о чем-то, чего я не могу понять.

– В тот первый раз, когда я общалась с тобой в сети. – Ее язык высовывается, скользя по ее нижней губе, и мой член пульсирует в моем кулаке. Я должен отпустить, спрятать его и положить этому конец, прежде чем это заведет во что-то нехорошее для нас обоих. Но мой кулак остается сжатым, как будто я коснулся электрического провода и застыл там, и я смотрю на нее, мое сердце колотится о мои ребра. Я думал, она оставит это в покое, после того как я не купился на ее попытки поднять этот вопрос у озера, но, похоже, она полна решимости снова все это открыть. И прямо сейчас моя сила воли к сопротивлению слабеет.

– Ты рассказал мне о своей фантазии. О том, как ты прокрался в мою квартиру и ждал меня. Приказал мне встать на колени перед тобой, потому что я заставила тебя ждать весь день. – Ее взгляд скользнул вниз на мой напряженный член, все еще сжатый в моих пальцах. – Это из-за меня, не так ли?

Я сглотнул, странное чувство, что я сейчас рассмеюсь, сжимая горло.

– Никто не делал меня твердым, кроме тебя, с той ночи, как я встретила тебя, Шарлотта. – Слова вылетают напряженными, грубыми, царапающими мои губы. – Каждый раз, когда это происходит, это из-за тебя.

Ее язык снова высовывается, и я чувствую влажность своего предэякулята на кончиках пальцев, когда мой член снова пульсирует от этого зрелища, умоляя меня снова начать ласкать. Закончить то, что я начал. Но я не могу пошевелиться. Я слишком заворожён тем, что происходит передо мной, зная, что я должен положить этому конец, и отчаянно желая всего этого одновременно.

– Скажи мне встать на колени, – тихо говорит она. – Прикажи мне позаботиться об этом для тебя. Прикажи мне…

– Отсосать мне? – Мой голос хриплый, полный желания и немного гнева, который прорывается сквозь похоть. – Зачем, Шарлотта? Чтобы ты могла ненавидеть меня ещё больше за то, что я приказал тебе сделать то, что ты обещала больше не делать? Чтобы ты могла увеличить расстояние между нами? Чтобы ты могла напомнить мне, что всё это началось со лжи, и свести это к холодным сексуальным отношениям, которые больше ничего не значат?

Она вздрагивает с каждым словом, стоя у двери, и каждая клеточка моего тела дрожит от смеси похоти и разочарования, граничащей с гневом.

– Ты не хочешь меня? – Она шепчет, и я стискиваю зубы, глядя на нее, как будто она сошла с ума.

– Шарлотта, я так сильно хочу тебя, что едва могу дышать. Я здесь сейчас, потому что я так сильно хочу тебя, что не могу думать, а мне нужно думать, чтобы я мог защитить нас. – Я снова резко и разочарованно вздыхаю, и в то же время уголок моего разума удивляется, что я все еще так чертовски возбужден. Как будто мое тело не получает сообщения о том, что мы с Шарлоттой сейчас спорим. Что она… я даже не знаю. Ненавидит меня так сильно, может быть, что она нашла другой способ причинить мне боль, обратив то, что я хочу, против меня.

И я так чертовски близок к тому, чтобы просто сказать «к черту все» и сдаться.

– Знаешь, сколько раз я представлял себе это? – Рычу я, глядя на нее. – Ты на коленях, твои красивые губы обхватывают мой член. Я уже однажды это почувствовал, и буду мечтать об этом всю оставшуюся чертову жизнь.

– Так прикажи мне сделать это. – Она приподнимает подбородок, отвечая на мой взгляд. – Прикажи мне встать на колени перед тобой, и я позволю тебе кончить мне в рот. Я даже проглочу. – Маленькая, насмешливая улыбка изгибает уголки ее губ, и я смотрю на нее, пытаясь понять, что она здесь делает. Это какое-то наказание, я уверен в этом. Какой-то способ для нее вернуть меня. И я также почти уверен, что она пытается воздвигнуть стены между нами, делая это. Напоминая мне о том, как все началось. Только ложь и секс. – Это то, чего ты хотел, не так ли? – Она отталкивается от двери, приближаясь ко мне. Я чувствую запах ее кожи, чистой, мягкой и теплой, без каких-либо лосьонов или духов, которыми она пользовалась раньше. Только она, и этого достаточно, чтобы заставить меня почувствовать себя наполовину безумным от желания. – Ты лгал ради этого. Придумал совершенно другую личность ради этого. Обманул меня и сблизился со мной ради этого. – Она приближается на дюйм с каждым словом, мед с примесью кислоты, и все это время мой член пульсирует под моей ладонью, как будто в этом есть что-то, что должно меня завести.

Я не могу перестать хотеть ее, даже когда я злюсь на нее. Даже когда она злится на меня. Это одержимость, зависимость, и неважно, насколько этот разговор должен был сделать все наоборот, а не заставлять меня хотеть ее еще больше, принятие плети ее языка, кажется, просто заставляет меня хотеть ее еще больше.

– Так сделай так, чтобы это того стоило, – шепчет она, теперь так близко, что она почти касается меня. – Прикажи мне встать на колени, Иван. После всего этого, разве ты не должен хотя бы получить то, что хотел?

Ее рука обхватывает мою, ее пальцы касаются моего члена, и я теряюсь. Ощущение кончиков ее пальцев между моими, прижимающихся к горячей, напряженной плоти, достаточно, чтобы сломать остатки самообладания. Я должен сказать ей, что это не то, чего я хочу, что это не то, для чего я это сделал, что даже если все началось так, то, чего я хочу от нее, стало намного больше, и просто иметь ее рот вокруг моего члена настолько недостаточно, что это смешно.

Но ее пальцы скользят по мне, ее губы капают на искушение, к которому я стал таким слабым с ней, и я чувствую, как моя другая рука тянется вверх, чтобы скользнуть в ее волосы, оттягивая ее голову назад так, чтобы она смотрела на меня.

– Хорошо. Ты так сильно хочешь мой член во рту, что тебе приходится дразнить меня, Шарлотта? Встань на колени и отсоси его.

Она падает как выстрел, опускается на колени на плитку, и я знаю, что дал ей то, что она хочет, а не наоборот. Еще одна причина верить, что я не кто иной, как извращенец, который лгал ей, который хочет ее тело и ничего больше, который разрушит ее жизнь только ради шанса разрушить ее. И хотя это могло быть правдой когда-то, я не даю ей повода сейчас думать, что это больше не так. Но я также не могу думать сейчас. Не когда она стягивает резинку для волос со своего запястья, собирает свои теперь уже светлые волосы на голове и обматывает их черной резинкой, обнажая свою шею, чтобы я мог обхватить ее пальцами сзади. Не когда ее полные губы раздвигаются, и она отталкивает мою руку, обхватывая основание моего члена своей, наклоняясь, чтобы провести губами по его головке.

Дрожь пробегает по моему позвоночнику от этого легкого прикосновения. Боже, это так чертовски приятно: мягкость ее губ, прижатых к кончику, ее теплое дыхание на моей чувствительной коже, обещание ее языка, касающегося меня. Мои бедра выгибаются вперед, проталкиваясь между ее губами, и она скользит ими по головке моего члена, посасывая достаточно сильно, чтобы мои глаза закатились, прежде чем она скользит назад и отпускает меня с резким хлопком.

– Скажи мне, чего ты хочешь, – выдыхает она, ее пальцы скользят по толстым, пульсирующим венам на моем стволе. – Скажи мне, как ты хочешь, чтобы я сосала его, Иван.

Прекрати это. Ты должен остановить ее. Эта мысль крутится у меня в голове, но я не могу думать достаточно ясно, не за пределами ощущения ее пальцев вокруг меня и ее губ, снова скользящих по моей головке члена, ее языка, выходящего наружу, чтобы дразнить нижнюю часть.

– Вот так, – хрипло выдыхаю я. – Боже, ты уже так чертовски хороша в этом. Будто ты знаешь, чего я хочу. Вот так, детка. Блядь…

Ее губы снова скользят по мне, горячие и плотные, вбирая меня своим влажным, теплым языком. Я чувствую, как она обхватывает меня, скользя по моей длине, ее губы сжимаются, когда она движется вниз, и мой кончик вдавливается в заднюю часть ее горла.

Она смотрит на меня, широко раскрыв глаза, и я тяжело сглатываю, одной рукой тянусь, чтобы схватить край раковины. Мои колени слабеют, весь мой мир сузился до восьми напряженных дюймов между ее губами, и как чертовски хорошо ощущается ее рот на мне.

– Не останавливайся. Не останавливайся, черт возьми. – Я сильнее сжимаю пальцы на ее затылке и чувствую, как она дрожит. Я чувствую, как она стонет вокруг моего члена, и это то, что отправляет меня за край.

У меня нет времени предупредить ее. Я чувствую, как я становлюсь напряженным, этот жар разворачивается у основания моего позвоночника, когда мои яйца напрягаются, а мои колени почти подгибаются, когда удовольствие прорывается сквозь меня с силой взрыва. Я чувствую, как моя сперма выплескивается на ее язык, чувствую, как она берет меня глубже, пока ее горло сжимается вокруг меня, мой член пульсирует у нее во рту с каждым толчком раскаленного добела ощущения. Она сосет, сильно, и я беспомощно стону, когда она глотает все это, дрожа, когда я чувствую, как я выливаюсь ей в рот.

Она смотрит на меня, широко раскрытыми и влажными глазами, когда глотает каждую каплю моей спермы, а затем она отстраняется, ее язык скользит по слишком чувствительной плоти и заставляет меня вздрагивать, когда она отпускает меня.

Я чувствую почти головокружение, нахлынувшее на меня, когда удовольствие убывает, уступая желанию опуститься и рухнуть. Это похоже на облегчение, как будто я мог бы спать целую неделю, но я вижу, как Шарлотта вытирает рот тыльной стороной ладони, действие, которое настолько откровенно грязное, что само по себе возбуждает, и когда она начинает вставать, я точно знаю, что она собирается сделать.

Она думает, что может загнать меня в угол, соблазнить меня приказать ей отсосать у меня, чтобы она могла увеличить расстояние между нами, чтобы она могла сказать себе, что я всего лишь тот мужчина, который лгал ей, чтобы заставить ее трахнуться с ним, а затем уйти. Но я не позволю ей сделать это.

Если она собирается заставить меня столкнуться с самыми темными сторонами меня, я собираюсь сделать то же самое с ней.

Когда она встает и поворачивается, чтобы уйти, моя рука вытягивается, и я хватаю ее за запястье, дергая ее назад.

– Куда это ты собралась?