Текст книги "Бесконечная любовь (ЛП)"

Автор книги: М. Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

4

ШАРЛОТТА

ЧТО Я СДЕЛАЛА? Реальность, холодная и нежеланная, врывается в мгновение ока после того, как Иван скатывается с меня во второй раз. Все кажется размытым, когда я хватаю свою одежду и отступаю в безопасность ванной, закрывая за собой дверь и запирая ее, пока я поворачиваю краны душа и жду, пока вода станет горячей.

О чем я думала?

Я не могу притворяться, что я этого не хотела. Что с того момента, как он поцеловал меня, дикий и голодный, я не хотела всего, что он предлагал, и что я не хотела быть ужасно, неотвратимо плохой на некоторое время.

Я хотела его, и я позволила ему овладеть собой. Дважды. Я чувствую доказательство этого, липкое на моих бедрах, и мое лицо краснеет, когда я бросаю стопку одежды на маленькую, потрескавшуюся столешницу раковины. Я позволила ему трахнуть меня без презерватива, чего я никогда не делала ни с кем раньше. Несмотря на то, что я принимала противозачаточные с тех пор, как начала заниматься сексом, я всегда настаивала на том, чтобы быть особенно осторожной. Я была благодарна за это, когда узнала, что Нейт мне изменяет, я бы гораздо больше волновалась на своем первом приеме у гинеколога после этого, если бы я всегда не заставляла его использовать презервативы. Но я была совершенно чиста, и я уверена, что это как-то связано с этим.

Я всегда думала, что это что-то будет значить, если я позволю мужчине трахнуть меня без защиты. Если я позволю ему действительно кончить в меня. Я всегда думала, что это будет больше, чем…

Больше, чем что?

Я закусываю губу, думая о том, что он сказал перед тем, как поцеловать меня – что я должна была знать после той первой ночи, почему его отец считает, что меня можно использовать против Ивана, и что причинение мне боли причинит ему боль.

Я говорю себе, что то, что произошло между мной и Иваном в ту первую ночь, было просто сексом. Просто интрижкой. Но это казалось неправильным даже тогда. То, как он ко мне прикасался, было сильнее всего, что я когда-либо чувствовала с кем-либо раньше. И то, что только что произошло между нами… Я тяжело сглатываю, быстро захожу в маленький, тесный душ и задергиваю занавеску на краю душа. Вода почти слишком горячая, но я все равно встаю под нее, желая, чтобы она смыла чувство близости. Чувство, что мы с Иваном делили что-то, что не так легко будет забыть, когда этот кошмар закончится.

Я трахалась с преступником.

Я провожу руками по волосам, пока вода впитывается, не в силах поверить, как быстро я позволила себе упасть в его руки. После того, как я уже узнала, я все равно трахнула его. И я не могу притворяться, что не хотела этого. Я не могу притворяться, что он заставил меня. Я знаю, кто он, по крайней мере, в какой-то степени, и я все равно легла с ним в постель, потому что хотела еще раз испытать, как хорошо он заставляет меня чувствовать себя, прежде чем я пойму, как я выберусь из всего этого.

Еще дважды, судя по всему.

Мое лицо горит красным, и это не имеет никакого отношения к горячей воде. Мне очень стыдно за себя, но этого недостаточно, чтобы остановить дрожь удовольствия, которая пробегает по мне каждый раз, когда я думаю о том, что Иван сделал со мной. О том, как он ко мне прикасался.

Позволить ему трахнуть меня без презерватива было не единственным, что он сделал, чего я никогда не делала ни с кем другим.

Я беру одну из мочалок с полки в конце душа и кусок мыла с цитрусовым ароматом, который лежит на маленькой тарелке, прикрепленной к стене. Я тру мочалку, пока она не вспенится, жестко, как будто мне нужно сосредоточиться на этом и ни на чем другом, а затем очищаю себя. Снова и снова, пока на моей коже не останется следов Ивана, где бы я ни могла чувствовать, и я больше не могу чувствовать его запах на себе, это восхитительное сочетание его одеколона и теплой кожи.

Я не позволю этому случиться снова. Это был последний раз. Говорю я себе твердо, когда мою голову и выхожу из душа, вытираюсь полотенцем и снова надеваю нижнее белье и джинсы. Темно-серая футболка Ивана слишком велика для меня, и я собираю ее по краю, завязывая узлом чуть выше талии джинсов. Между рубашкой и джинсами выглядывает полоска бледной кожи, и я понимаю, что я выгляжу не как растрепанная кукла, которую только что похитили, а как секси-герл. В джинсах, завязанной узлом рубашке Ивана и с мокрыми волосами я выгляжу дикой. Взбудораженной. Как женщина, ищущая приключения, которое может закончиться где угодно.

Меня охватывает легкий, нежеланный трепет волнения. Я позволяю себе представить, всего на секунду, что я соглашусь со всем, что произойдет дальше. Что я останусь с Иваном, где бы он ни думал, что нам нужно быть, чтобы сбежать от его семьи, и что я бы оставила все позади, чтобы позволить себе просто жить хоть раз в жизни.

Но это заходит слишком далеко, не так ли?

Я смотрю на себя в зеркало, крепко сжимая губы, протягивая руку, чтобы провести пальцем по тому месту, где Иван оставил маленькую красную отметину у основания моего горла. Я бы никогда не дала ему свой номер, если бы знала правду с самого начала. Если бы он сказал мне в тот день, когда он подсел в кафе, что его конфиденциальная работа была конфиденциальной, потому что она включала работу на преступную организацию. Ту, в которой его отец, по-видимому, очень влиятелен.

Вот почему он был на гала-вечере, внезапно понимаю я, некоторые части начинают складываться воедино, хотя в том, что я на самом деле знаю наверняка, все еще есть огромные, зияющие пробелы. Сара упомянула мне, что иногда появляются члены различных преступных организаций в городе, пытаясь казаться более честными членами сообщества. Должно быть, именно поэтому он был там, и вот почему у него было свидание с женщиной, с которой он был там, потому что было легче сказать его отцу «да» вместо «нет».

Теперь это тоже имеет смысл.

Я хватаюсь за края раковины, чувствуя себя все больше и больше дурой с каждым осознанием. Я не знаю, как я могла когда-либо прийти к выводу, что он был частью какого-то русского преступного синдиката, и все же… Теперь, когда я знаю, мне нужно уйти. Неважно, что он заставляет меня видеть звезды, когда он касается меня, или что я чувствую себя более живой, чем когда-либо прежде, когда мы вместе. Неважно, что я буду думать о том, каково это, когда он касается меня, всю оставшуюся жизнь, или что эта жизнь окажется ужасно скучной и посредственной потом по сравнению с тем волнением, которое я испытываю прямо сейчас, глядя на себя возбужденную и раскрасневшуюся в зеркало.

Иван – мой наркотик. Зависимость, на которую он меня подсадил, и с каждой дозой я все глубже погружаюсь в трясину этого мира, в который он уже начал меня затягивать. Мне нужно выбраться, пока я еще могу.

С трудом сглотнув, я отпираю дверь ванной, глядя в спальню. Иван лежит на одеяле, положив голову на руку, все еще голый и крепко спящий. Я не могу не думать, что так он выглядит моложе, даже со всеми своими вырезанными мускулами, и выведенными напоказ, закрученными черными чернилами. Он выглядит более невинным, и трудно поверить, что этот человек – преступник, и что он делал то, что я не могу себе позволить вообразить. То, о чем я никогда не узнаю правду, потому что мне нужно уйти.

И мне нужно уйти сейчас.

Если я смогу выбраться из номера, пока он еще спит, я смогу куда-нибудь убежать. Я не знаю, поможет ли мне тот, кто находится на стойке регистрации этого отеля, но кто-то поможет. Я могу добраться до ресторана или заправки и попросить разрешения воспользоваться телефоном. Я могу позвонить в 911 или, может быть, найти полицейский участок… И что делать?

Мысль о том, чтобы сдать Ивана, заставляет мою грудь болеть. Но он сказал, что работает на ФБР. Если это правда, то, может быть, они будут снисходительны к нему. Может быть, у него не будет проблем, если я скажу им, что он пытался защитить меня от тех же людей, против которых он работает с ними, и что мне просто нужно вернуться домой.

Иван не шевелится, когда я осторожно выхожу из ванной, легко ступая по ковру. Я приседаю там, где он стянул свои джинсы как раз перед тем, как мы занялись сексом во второй раз, и лезу в карман. Мне требуется третья попытка, прежде чем я нахожу тот карман, в котором находится ключ-карта от гостиничного номера, и я вытаскиваю его, надеясь, что он откроет дверь изнутри, отменив все, что делает эта маленькая черная коробочка.

Едва дыша, я на цыпочках подхожу к двери, не беспокоясь о том, чтобы взять свои туфли. Они с другой стороны кровати, рядом с Иваном, и я боюсь, что разбужу его, если попытаюсь их взять. Мне просто придется бежать босиком.

Я едва могу дышать, когда поворачиваюсь к нему спиной. Я подношу ключ-карту к двери, ожидая щелчка, и как только я слышу этот тихий скрежещущий звук, который говорит мне, что дверь не заперта, я чувствую железную хватку на другом запястье. Инстинктивно я отдергиваю руку, роняя ключ-карту, и ударяю свободной рукой по дверной ручке и толкаю дверь. Она открывается, но только с треском, когда я чувствую, как твердое, голое тело Ивана заключает меня в клетку, когда он хватает ручку и снова захлопывает ее.

Я дергаюсь, пытаясь открыть ее еще раз, но он оттягивает меня от нее, толкая лицом вперед к другой стене в уморительной пародии на человека, которого обыскивает коп. Или, по крайней мере, позже это будет уморительно. Прямо сейчас я разрываюсь между бессильной яростью от того, что я была так близка к побегу, и разочарованным отвлечением от того, что я чувствую каждый дюйм его тела, прижатый к моему… голое тело. Я почти чувствую, как он обжигает меня через одежду.

– Шарлотта. – Его голос спокойный, жесткий, не терпящий никаких возражений, что еще больше заставляет меня хотеть с ним бороться. – Мы говорили об этом.

– Нет. – Я подталкиваю его, и он хихикает, прижимая бедра ближе к моей заднице. Я чувствую, как он снова становится твердым, и меня охватывает волна жара. Не обращай внимания, Шарлотта. Не окажись с ним в постели снова. – Ты говорил об этом. Я же говорила тебе, что хочу домой. И…

– И что? – Его рот близко к моему уху, его теплое дыхание касается его оболочки, и я чувствую, как желание разливается по моей крови. – И ждать, пока придут мои братья и снова тебя похитят? Но на этот раз с гораздо менее приятным результатом. – В его голосе слышится нотка гнева, и я понимаю, с дрожью, пробегающей по моему позвоночнику, что это из-за меня. Он разочарован мной, может быть, даже на грани того, чтобы разозлиться на меня, и каким-то образом это усиливает это теплое чувство, разливающееся по моим венам.

Мне интересно, каково это, если бы он трахнул меня, когда он зол. Чтобы выместить все это на мне. Что бы я сделала, если бы трахнула его в ярости. У меня никогда раньше не было секса в ярости. Я никогда не была так зла на кого-то, или они на меня, и все равно хотела секса.

Интересно, что это говорит об отношениях, в которых я была. И я почти сразу знаю ответ, хотя и не хочу в этом признаваться.

Все мои отношения были пресными. Скучными. Отношения, которые соответствуют всем требованиям и выглядят хорошо на бумаге, но лишены желания. Страсти. Вещи, которые я не понимала, пока Иван не показал их мне.

Но это не значит, что то, что мы делаем, хорошо или правильно.

– Или, может быть, ты собиралась пойти в полицию, – продолжает он. – И выяснить, что они могут для тебя сделать. Я обещаю тебе, Шарлотта, что есть два варианта. Либо они уже в карманах моего отца, либо они не смогут защитить тебя от него.

– И что? – Я сопротивляюсь ему, все еще пытаясь освободиться, и тут же жалею об этом. Я чувствую, как он тверд, прижимаясь ко мне, и думаю с еще одной дрожью, как его палец скользил внутри меня раньше, туда, куда я никогда никому не позволяла прикасаться. Я с силой его отталкиваю. – Я что, должна просто сбежать с тобой?

– Нет, – коротко говорит он, отрывисто. Звучит сердито, как будто он этого не хочет, и мне интересно, почему. Потому что хочет, но не может? А почему бы и нет? Он уже получил все, что хотел. – У меня есть план. Но нам нужно двигаться. Я собираюсь позвонить.

Он отпускает меня, отталкиваясь и от меня, и от стены, и на мгновение я чувствую, как у меня сжимается живот, сожалея об утрате ощущения его рядом со мной. Я хочу его там, больше, чем должна.

Прежде чем я снова пытаюсь схватить ключ-карту, Иван наклоняется, подбирая ее с ковра.

– Хорошая попытка. – Говорит он мне, и в его голосе снова появляется немного юмора. – Тебе почти удалось. Но это не пошло бы тебе на пользу.

От этой холодной уверенности в его голосе у меня сжимается живот. Я поворачиваюсь к нему лицом, смотрю на него, обхватываю себя руками, и впервые с тех пор, как я проснулась, его нагота не отвлекает меня. Я слишком сосредоточена на этих последних словах и их значении.

– Какой у тебя план? – Выдавливаю я, и Иван на мгновение игнорирует меня, снова натягивая одежду.

– Я расскажу тебе в машине, – наконец говорит он, засовывая ключ-карту в карман. – У меня там горелки, я собираюсь воспользоваться одной из них, чтобы позвонить. Я приду за тобой через несколько минут. Не пытайся снова выбраться, – добавляет он. – Тебе не повезет, и ты просто покалечишься, вылетев в окно.

Значит, он уже все продумал. Мне становится неловко, вспоминая минуты, которые я провела в лихорадочных поисках спасения после того, как проснулась. Это никогда не принесет мне никакой пользы.

– Я сейчас вернусь. – Говорит он и подносит ключ-карту к двери, открывая ее, прежде чем выскользнуть и позволить ей захлопнуться за ним.

Я вздрагиваю от звука, опускаюсь на кровать, пытаясь не думать о том, что мы делали там меньше получаса назад. Это бесполезно, и я встаю вместо этого, шагая к креслу в углу комнаты и стараясь вообще не смотреть на кровать.

Этого больше не повторится. Неважно, в скольких гостиничных номерах мы остановимся. Этого больше не повторится.

К этому времени Джаз уже будет знать, что я не пришла на работу. Она попытается позвонить мне, напишет мне сообщение и не получит ответа. Возможно, она даже ушла с работы пораньше, использовала свой запасной ключ и пошла ко мне в квартиру, чтобы узнать, что меня нет. Мой босс будет знать, что я не пришла и не позвонила, чего я никогда не делала раньше. Они сообщат властям. Полиции. Кто-то будет меня искать.

Иван сказал, что за квартирой будут следить. Мой желудок сжимается, когда я думаю о его братьях, которые следят за моим домом и видят, как туда входит Джаз. О том, что они могут сделать с ней вместо этого. Мой желудок снова сжимается, тошнота заполняет меня, и я выпаливаю это, как только Иван возвращается в комнату, тяжело закрывая за собой дверь. Его лицо выглядит серьезным, как будто из него вытекло все чувство юмора, но я не могу заставить себя беспокоиться о причине. Я слишком беспокоюсь о Джаз.

– Ты должен позвонить Джаз и сказать ей, чтобы она не ходила ко мне. Если ты не хочешь, чтобы я ей звонила, это нормально, но ты…

– Зачем? – Перебивает он меня, и я на мгновение смотрю на него.

– Ты только что сказал мне, что твои братья будут следить за моим домом. Ждать, когда я вернусь. У нее есть ключ, как только она поймет, что я не пришла на работу, и она не сможет связаться со мной, она попытается прийти проверить меня. И ты сказал, что они торгуют женщинами… – Я замолкаю, реальность того, что может с ней случиться, слишком ужасна для меня, чтобы даже произнести ее вслух. Но Иван уже качает головой.

– Они ее не заберут.

Я смотрю на него, не понимая.

– Почему нет?

– Потому что она ничего для меня не значит. – Он говорит это так прямо, что мой рот открывается, и он тяжело вздыхает. – Я не имею в виду, что мне было бы все равно, если бы они ее забрали. Конечно, не было бы. Мне небезразлична любая из женщин, которых мой отец пытается продать. Вот почему я рисковал своей жизнью, работая с ФБР. – Он бросает на меня страдальческий взгляд. – Но я бы не подверг тебя опасности, чтобы спасти ее. И они достаточно хорошо меня знают, чтобы это понимать. Поэтому они не заберут ее, потому что это не послужит их цели добраться до меня.

Мой рот резко захлопывается.

– Я бы хотела, чтобы ты рискнул мной, чтобы спасти ее.

– Все равно. – Иван делает глубокий вдох, засовывая руки в карманы. – Я бы не стал. И хотя она красива, я сомневаюсь, что она девственница, и у нее нет влиятельной семьи, насколько я знаю. Так что они не смогут получить достаточно высокую цену, чтобы это того стоило, не с другими проблемами, которые у них сейчас есть. А именно, иметь дело со мной.

Он говорит это так ровно, так обыденно, что все остальное, что я могла бы сказать, вылетает из головы. Это похоже на шок, на холодную воду, выплеснутую мне в лицо, и я думаю, Иван это видит, потому что он протягивает руку.

– Нам нужно идти, – мягко говорит он, и вот так я чувствую, как близость, и голод от прежнего угасают. Я не могу вспомнить, как мы туда попали, как я позволила этому мужчине так ко мне прикоснуться. Он не похож на того самого Ивана, страстного, горячего и уязвимого. Эта его версия кажется холодной и закрытой, и я встаю, не взяв его за руку, смиряясь с тем, что мне придется пока что следовать его примеру.

– Хорошо, – говорю я ему так же ровно. – Я последую за тобой.

Он ведет меня к машине, которая не является черным Мустангом, как я ожидала.

– Мои братья знали бы, что нужно искать Мустанг. – Говорит он, видя удивленное выражение на моем лице, и я слышу нотки сожаления в его голосе. – Я не мог рисковать и взять его. Это редкая машина.

Машина, которая ждет нас снаружи, – это ярко-оранжевая Акура РСХ. Иван открывает мне дверь, и я нерешительно забираюсь внутрь, размышляя, стоит ли мне бежать, пока он идет на свою сторону. Но он поймает меня прежде, чем я успею уйти далеко, я почти уверена в этом. К настоящему моменту я уверена, что он уже продумал на пять шагов вперед любой побег, который я могу попытаться совершить.

– Это тоже твоя? – Спрашиваю я, пристегивая ремень безопасности и глядя на Ивана. – Или ты ее украл?

Он замолкает, делая медленный глубокий вдох.

– Что бы ты сейчас обо мне ни думала, Шарлотта, – медленно говорит он с тем же оттенком сожаления и горечи в голосе, – уверяю, ты не знаешь и половины.

А затем он заводит машину, и мы отъезжаем от отеля.

5

ШАРЛОТТА

– Куда мы едем? – Спрашиваю я его, когда он выезжает на шоссе. – Что за план у тебя?

Иван долго молчит.

– Если я не отвечу, следующий вопрос будет: мы уже приехали? – Наконец спрашивает он, с тем же оттенком горечи в голосе, и я бросаю на него сердитый взгляд.

– Я не ребенок.

– Ты ведешь себя, как ребенок. – Его руки сжимают руль, все его прежние желания и юмор исчезли. Теперь он ведет себя отчужденным, холодным, и я задаюсь вопросом, смогу ли я вообще до него достучаться, если захочу. Мне интересно, кто обычно видит эту его сторону, и у меня такое чувство, что я не хочу знать.

То, что он сказал, было правдой… – я не знаю и половины. Сомневаюсь, что когда-нибудь узнаю.

Легкий проблеск разочарования, грусти, который я чувствую при этой мысли, пугает меня. Я не должна так себя чувствовать. Я не должна хотеть знать о нем больше. Все, что я уже знаю, должно быть достаточно: он преступник, мужчина, готовый похитить женщину под предлогом ее спасения, мужчина, который трахнет женщину, даже если он знает, что это неправильно.

Я тоже знала, что это неправильно, упрекаю я себя, глядя через лобовое стекло на быстро проносящиеся пустые поля и шоссе впереди нас. Я не могу притворяться, что только он во всем виноват.

– Ладно, я готова слушать. – Я сцепляю руки на коленях. – Неопределенность убивает меня, Иван.

Кажется, его имя доходит до него. Он тяжело вздыхает, бросая на меня взгляд, прежде чем снова обратить внимание на дорогу.

– Я же говорил тебе, что работаю информатором на ФБР. Помогаю им поймать моего отца. Я собираюсь попросить их помочь тебе в безопасности. Я уже делал это раньше, на самом деле…. Они уже помогли другой женщине, на которую нацелился мой отец, – дочери его соперника. Женщине, с которой ты меня видела на гала-ужине, – добавляет он, и я моргаю, пораженная.

– Твой отец хотел…

– Похитить и продать ее? Да. Он и ее отец – давние соперники, товарищи-паханы, которые годами пытались сокрушить друг друга. Мой отец решил, что лучше всего отомстить, наказав его дочь за грехи ее отца.

Я даже не могу говорить какое-то время, пока обдумываю это.

– Это… это ужасно, – наконец выдавливаю я, и Иван кивает.

– Это так. И это далеко не худшее из того, что сделал мой отец.

– А ты? – Задаю я вопрос, прежде чем успеваю одуматься, и вижу, как руки Ивана снова сжимают руль, так сильно, что костяшки пальцев слегка белеют.

– Они помогли ей, – наконец говорит он, игнорируя мой вопрос. Это само по себе кажется ответом, и я снова чувствую, как холодок скользит по моему позвоночнику. – Они помогут и тебе.

То, как он это говорит, звучит так, будто он пытается убедить себя, и это холодное, дрожащее чувство усиливается. Я обхватываю себя руками, боясь задать следующий вопрос, но я хочу знать. Мне нужно знать.

– Что это значит?

Иван снова тяжело вздыхает. Сначала он не отвечает, и я крепче сжимаю руки на талии, и в глубине моего живота начинает нарастать чувство страха.

– Иван.

– Они поговорят с тобой, как только мы приедем.

– Знаешь что, – настаиваю я, закусывая губу. – Ты хотел, чтобы я слушала. Ладно, я слушаю. Просто скажи мне правду. Что значит «помогут мне»?

Что-то подсказывает мне, что это не просто отвезти меня домой. Колебания Ивана и выражение его лица достаточно, чтобы я поняла это.

– Они поместили Сабрину под защиту свидетелей, – наконец говорит он. – Или, по крайней мере, мне так сказали, что они так сделают. Я думаю, они, скорее всего, сделают то же самое для тебя.

На мгновение я чувствую, что из меня выбили воздух.

– Я не… свидетель чего-либо, – выдавливаю я, этот протест кажется мне лучшим шансом объяснить, почему это решение не может сработать.

– Я не знаю, как еще это назвать. – Теперь в голосе Ивана слышится оттенок раздражения, его руки все еще крепко сжимают руль. – Они держат людей в безопасности от преступников, которые на них нацелены. По сути. Думаю, это одно и то же.

– Преступников, как ты?

Его губы сжимаются в тонкую линию, и я понимаю, что причинила ему боль. Но он не отрицает этого. Мне почти стыдно за то, что я это сказала, но я не могу. Не совсем, потому что если то, что он говорит, правда…

– Нет. – Я качаю головой. – Нет, этого не может быть. Это значит, что вся моя жизнь будет стерта, Иван. Новое имя, новое место для жизни… Я не могу этого сделать. Я потеряю все. Не только работу и квартиру, но и друзей. Джаз, Сару, Зои, они никогда не узнают, что со мной случилось. Я…

– Я знаю, что это значит, Шарлотта. – Голос Ивана никогда не звучал тяжелее. – Вот почему я не хотел тебе рассказывать. Будет легче услышать все это от них…

– Ты правда в это веришь? – Мой голос становится громче, и злее в маленьком салоне машины, и я вижу, как Иван вздрагивает, но ничего не отвечает. – Ты правда думаешь, что услышать это в любое время было бы легче?

Он по-прежнему ничего не говорит, и каким-то образом это заставляет меня злиться еще больше.

– Вчера вечером все было хорошо! – Кричу я, поворачиваясь, чтобы посмотреть на него. – Я ходила на ужин, и тусовалась с Джаз, и я с нетерпением ждала еще одного свидания с тобой, и ты был просто нормальным парнем, и…

Руки Ивана крутятся взад-вперед на руле.

– Я никогда не был нормальным парнем, Шарлотта, – тихо говорит он. – Я просто тогда, еще не рассказал тебе.

Я откидываюсь на спинку сиденья, слезы горячо жгут уголки моих глаз.

– Ты вообще собирался?

Его молчание говорит мне все, что мне нужно знать. И глубоко в груди я чувствую, как первые трещины начинают прокладывать себе путь по моему сердцу.

***

Мы едем, кажется, очень долго, в тишине. Иван не смотрит на меня, и его руки не отпускают руль, пока он не сворачивает на парковку небольшого мотеля. Я даже не уверена, что он все еще работает, парковка выглядит пустой, за исключением черной машины с тонированными стеклами, припаркованной на дальней стороне. Я смотрю на Ивана, и страх внезапно скручивает мой живот, когда мне в голову приходит новая, ужасающая мысль.

Он сказал, что отвезет меня к ФБР, чтобы они могли мне помочь, но что, если это тоже ложь? Что, если он передаст меня кому-то, чтобы тот забрал меня для чего-то еще худшего? Что, если все это, было уловкой?

– Это агент Брэдли. – Говорит Иван, указывая на другую машину. На его лице мрачное выражение, похожее на боль, как будто он знает, о чем я думаю. – Пошли.

Я сама открываю дверцу машины, не дожидаясь, пока Иван подойдет и сделает это за меня. Я встаю, чувствуя себя немного неуверенно, и смотрю, как Иван обходит машину и встает передо мной. Его поза частично закрывает солнце, так что я могу ясно видеть его выражение, и я не могу прочитать по его лицу, о чем он думает.

– Я хочу сказать тебе, что мне жаль, – тихо говорит он. – Я хотел бы сказать это. Я должен сказать это, потому что ты права. Твоя жизнь уже никогда не будет прежней после этого, и этого бы не произошло, если бы я просто оставил тебя в покое. Но…

В его взгляде, – боль, которую я вижу, смягчает что-то внутри меня. Я напугана, зла и сбита с толку, но все еще есть часть меня, которая заботится о нем, которая думала, что между нами было что-то, что могло бы стать гораздо большим. Воспоминания о том, как мы смеялись с ним, собирали яблоки и пекли пирог, сидели в кинотеатре, его губы и руки на мне, все это все еще со мной, и даже если все это запутано в таком количестве лжи, я знаю, что, по крайней мере, часть этого была настоящей.

И все это скоро закончится.

– А как насчет тебя? – Поспешно спрашиваю я, когда вижу, как открывается одна из дверей черной машины на другой стороне парковки. – Что с тобой теперь будет? Ты сказал, что у тебя не очень хорошие отношения с семьей, и если я сбежала…

– Не беспокойся об этом, – коротко говорит Иван. – Важно только то, что ты в безопасности, Шарлотта. Все остальное второстепенно.

Абсолютная искренность, с которой он это говорит, заставляет меня замереть, уставившись на него. В его голосе нет и следа чего-то еще, ничего, что заставило бы меня подумать, что он говорит неправду. И то, как он уклонился от моего вопроса, внезапно заставляет меня бояться за него. – Иван⁠…

– Мистер Кариев. Мисс Уильямс. – Резкий деловой голос прорезает воздух, прерывая, и мы с Иваном одновременно оборачиваемся.

К нам идет человек, который, как я могу себе представить, является агентом Брэдли. Он одет в обычную одежду, джинсы и рубашку-поло, и все же, все в нем кричит «коп». Или, полагаю, в данном случае, агент ФБР. На его лице ухмылка, но ей не хватает обаяния Ивана. В ней нет юмора, он просто выглядит довольным, как кот, поймавший особенно надоедливую мышь. И то, как он смотрит на Ивана, как будто Иван и есть мышь, мгновенно заставляет меня чувствовать себя неловко.

– Я не хочу никуда с ним идти, – тихо говорю я себе под нос. Оставаться с Иваном тоже не вариант, но сейчас я знаю только то, что не доверяю этому человеку. Я не хочу садиться с ним в эту машину. И я не хочу доверять ему стирать всю мою личность и давать мне новую.

– Он поможет тебе, – настаивает Иван. – Неважно как, ты будешь в безопасности, Шарлотта. И это все, что…

Он замолкает, когда открывается задняя дверь черной машины. И мое сердце словно вываливается из груди, когда я вижу мужчину, который выскальзывает из машины, напряженно выпрямляется на полуденном солнце и смотрит на меня через парковку с той же самодовольной ухмылкой, что и на лице агента Брэдли.

– Нейт? – Его имя вырывается из моих уст прежде, чем я успеваю полностью осознать то, что вижу. – Что ты здесь делаешь? Что…

Ухмылка Брэдли становится шире.

– Вот в чем дело, мисс Уильямс. Похоже, преступная деятельность вашего маленького парня не ограничивается огромным и разнообразным миром работы Братвы для него.

– Он не мой… – начинаю я говорить, но Брэдли продолжает говорить, перебивая меня.

– У него, по-видимому, много времени и для внеклассных занятий. Например… – Он жестом просит Нейта поторопиться и встать рядом с ним. В тот момент, когда Нейт встает рядом с ним, Брэдли поворачивается и цепляет пальцем за V-образный вырез футболки Нейта, так резко дергая ее вниз, что Нейт вздрагивает.

На его груди повязка. И благодаря тексту, который мне прислал брат Нейта, я знаю, что под ней.

Держи рот на замке.

Кажется, Нейт этого не делал.

– Иван? – Я шепчу, глядя на него. Иван не смотрит на меня, не отрывает взгляда от Брэдли ни на мгновение, и вот тогда я понимаю, с этой все еще тонущей ямой в моем животе, что Иван, на самом деле, имеет к этому какое-то отношение. И он не выглядит виноватым. Он даже не выглядит расстроенным. Он выглядит злым.

– Мне нужно, чтобы ты вытащил ее отсюда. – Говорит Иван, игнорируя Нейта, когда он говорит напрямую с агентом Брэдли. – Точно так же, как ты сделал с Сабриной. Мы говорили об этом совсем недавно⁠…

– Конечно, говорили. Я скоро разберусь с мисс Уильямс. Мне нужно будет узнать все, что она знает о тебе, конечно, хотя я полагаю, что ты держал большую часть этих секретов при себе. – Брэдли ухмыляется, и Нейт морщится. Я не могу перестать смотреть между ними двумя, чувствуя головокружение и шок, не понимая, что происходит. Между всем, что я узнала после пробуждения этим утром, и теперь этим, я не уверена, сколько еще я смогу выдержать.

Я хочу упасть на землю, закрыть лицо руками и долго не вставать. Я хочу проспать день, а может, и больше. И больше всего я хочу, чтобы все вокруг меня сейчас исчезли. Даже Иван.

Может быть, после всего, что я узнала сегодня, особенно Иван.

– Мистер Тейлор, – Брэдли смотрит на Нейта, – был достаточно мудр, чтобы пойти в полицию после своего нападения. Или, по крайней мере, его брат, как раз перед тем, как мистера Тейлора доставили в больницу. Местная полиция совершенно не смогла определить, кто мог быть нападавшим, но они связались с ФБР, так как была вероятность связи с одной из преступных организаций в городе. Мы, конечно, хорошо знаем о связи мистера Кариева с вами, мисс Уильямс, и о вашей прежней связи с мистером Тейлором. Все вместе, и с помощью простого прослушивания вашего телефона, мы смогли установить, что мистер Тейлор недавно отправлял вам некоторые сомнительные сообщения. Мы также знали, что мистер Кариев отслеживал активность вашего телефона и ноутбука. Он, должно быть, знал об угрозах мистера Тейлора в ваш адрес, скажем так, и занялся каким-то старым добрым самосудом. Что, конечно, мы не одобряем, будучи законом.