Текст книги "Бесконечная любовь (ЛП)"

Автор книги: М. Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

– Ну, я думаю, нам стоит остаться сегодня вечером, и я думаю, что, по крайней мере, мы можем исследовать этот курорт. Я не знаю, стоит ли нам выходить в город, но в этом отеле есть много развлечений. И если я увижу кого-то подозрительного, мы сможем быстро подняться в свой номер.

– Ты уверен, что это не снова, как в той закусочной? – Я приподнимаю бровь. – Мы снова попытаемся сделать что-то «нормальное», и это закончится тем, что нас чуть не поймают?

Иван фыркает.

– Я так не думаю. Надеюсь, что нет. – Он проводит рукой по волосам. – Ты действительно хочешь оставаться здесь взаперти до встречи?

Я качаю головой.

– Нет. Я просто… – Я почти говорю «боюсь», но не хочу в этом признаваться.

Я чувствую, что близка к тому, чтобы слететь с катушек, честно говоря. И, честно говоря, я думаю, что несколько дней, проведенных в этой комнате и не выходя из нее, могут просто свести меня с ума. Несмотря на всю ее роскошь, у меня будет слишком много времени на размышления.

– Мы закажем обслуживание в номер сегодня вечером. – Говорит Иван. – Завтра мы выйдем и немного осмотримся. И довольно скоро мы получим то, что нам нужно, и уберемся отсюда.

Только мы отсюда не уйдем вместе. Он знает это так же хорошо, как и я. Мы пойдем разными путями.

Иван берет меню обслуживания в номере и протягивает его мне, и я вижу, как его губы сжимаются, глаза внезапно затеняются, как будто он тоже понял, что сказал. И тяжесть в груди заставляет меня снова задуматься, приняла ли я это решение, потому что действительно этого хочу… Или просто потому, что я считаю, что должна так поступить.

29

ШАРЛОТТА

Когда я просыпаюсь на следующее утро, несмотря на то, что опасность все еще нависла над нами, я чувствую себя так, будто впервые за несколько недель по-настоящему выспалась.

Иван настоял на том, чтобы спать на диване в другой комнате, поэтому двуспальная кровать была в моем полном распоряжении. После того, как мы заказали еду в номер – бургеры с грибами и трюфелями и самую хрустящую картошку фри, которую я когда-либо ела, я не могла больше бодрствовать. Я отключилась посреди кровати, а когда проснулась, почувствовала запах вафель.

Рядом с кроватью стоит поднос с завтраком, ждущий меня. Когда я сажусь, сонно моргая и откидывая волосы с лица, я вижу Ивана в гостиной с тарелкой на коленях, когда он ест свой завтрак. Я откидываюсь назад на мгновение, роскошно потягиваясь, наслаждаясь чувством пробуждения на мягких простынях и плюшевом матрасе. На одну короткую секунду я позволяю себе притвориться, что я действительно в отпуске, а не в странном замешательстве между жизнями, размышляя, появятся ли в любую минуту те, кто хочет моей смерти.

Иван поднимает глаза, услышав, как я шевелюсь, и я вижу легкую улыбку в уголках его губ.

– Хорошо спала? – Спрашивает он с другого конца комнаты, и я киваю.

– А ты?

Он пожимает плечами.

– Лучше, чем где-либо, где я спал в последнее время. Этот диван удобнее моей кровати дома, я думаю. – Он говорит это небрежно, но я замечаю легкое подергивание его челюсти, когда он говорит «дом». Он хорошо это скрывает, вероятно, потому, что не хочет, чтобы я это осознавала, но ему тоже было больно покидать свой дом. Этот дом много для него значил, я знаю это после того, что он сказал мне в ту ночь, когда мы ночевали под открытым небом.

Какое имеет значение, это сейчас? Это все его вина… Я отгоняю эту мысль. После всего, что он сделал, чтобы уберечь меня, это кажется неоправданно подлым и жестоким. Но в то же время, разве это не правда?

Я на мгновение зажмуриваюсь, прежде чем снова открыть глаза и потянуться за подносом с едой. Я слишком ошеломлена, чтобы разбираться в этом прямо сейчас. И я также умираю от голода, вдыхая запах еды.

Завтрак, который заказал Иван, состоит из яиц-пашот с голландским соусом, вафлей, которые идеально мягкие и хрустящие во всех нужных местах, хрустящего бекона и стакана того, что определенно является свежевыжатым апельсиновым соком. Я тихонько вздыхаю, делая глоток, позволяя вкусу еды немного снять мое напряжение. Это были долгие несколько дней, и даже если я не могу расслабиться полностью, я заслуживаю немного.

– Я думаю, мы могли бы спуститься к бассейну сегодня днем, – небрежно говорит Иван. – Есть один на открытом воздухе, но также и один внутри, который абсолютно великолепен. Открытый бассейн ничем не отличается от тех, что ты, вероятно, видела раньше, просто больше, но крытый – это что-то особенное.

Я тут же начинаю спорить о целесообразности того, чтобы позволить ему увидеть меня в купленном мной бикини. Не знаю, разумно ли мне видеть его в одних плавках. Сексуальное напряжение между нами кипело с той ночи в палатке, и Иван – тот, кто остановил нас в прошлый раз. Остановит ли он меня снова, если дело зайдет так далеко? И должен ли? Но если я скажу ему «нет», он точно поймет, почему. И мои щеки горят только от мысли, что Иван знает, что я так боюсь напряжения между нами, что даже не могу надеть купальник.

– Конечно, – смело говорю я. – Думаю, я приму еще один душ после завтрака. А потом переоденусь, и мы сможем спуститься.

Иван усмехается.

– На самом деле, сейчас бранч. Посмотри на время.

Взглянув на часы, я понимаю, что проспала до после полудня. Я знала, что устала, но не осознавала, насколько.

Я доедаю остатки еды, прежде чем выскользнуть из кровати и пойти к комоду за одеждой. Вчера я купила длинную свободную рубашку, чтобы спать, и краем глаза вижу, как Иван замер с вилкой на полпути ко рту, его взгляд метнулся к моим голым ногам.

Если он так отвлекается на мои ноги, надо пересмотреть целесообразность ношения купальника. Но я все равно хватаю его, быстро отступая в ванную.

Переодевшись, я смотрю на себя в зеркало, закусывая губу. Прошло много времени с тех пор, как у меня была причина надеть купальник. Я похудела с последнего раза, и не совсем в хорошем смысле, но моя грудь и бедра все еще имеют изгиб. Королевское синее бикини, которое я выбрала, с легким бирюзовым блеском на ткани, все еще облегает меня более соблазнительно, чем, вероятно, разумно.

Я хватаю бирюзовое покрытие, которое идет в комплекте, накидываю его и обматываю талию парео. По крайней мере, будет лучше, если Иван не увидит этого, пока мы не выйдем на публику.

Я чувствую нервозность, когда мы направляемся в казино. Даже в этот ранний полуденный час в казино все еще есть люди, которые играют в игровые автоматы, бросают кости и карты. Нью-Йорк называют городом, который никогда не спит, но из того, что я видела, я думаю, что это можно применить и к Вегасу. Я следую за Иваном вниз по лестнице в другую часть отеля, запах хлорки бьет мне в нос, прежде чем я вижу зону бассейна. И когда я это делаю, я на мгновение останавливаюсь, глядя на него.

Это невероятно. Огромный, мерцающий круглый бассейн, наполненный темно-синей водой, является центральным элементом комнаты, с беседкой, увенчанной ракушкой, на одном конце, большими золотыми светильниками, свисающими с потолка, и золотыми бархатными занавесками, отодвинутыми по обе стороны в центре. Плитка под моими ногами гладкая темно-синяя, а вокруг бассейна стоят золотые и темно-синие бархатные диваны. В одном конце есть бар, и все это представляет собой картину такой экзотической роскоши, что все, что я могу сделать, это смотреть на него мгновение.

– Разве он не великолепен? – Спрашивает Иван, и я киваю, все еще впитывая все это.

Особенно после времени, проведенного нами в дороге, это кажется самым роскошным, что я делала за долгое время. Иван заказывает нам два фруктовых напитка из бара, и я опускаю ноги в прохладную воду, прежде чем развязать свое парео и снять его.

В тот момент, когда я это делаю, я ловлю взгляд Ивана. Его рот открывается на короткую секунду, прежде чем он снова его закрывает, опускаясь, чтобы сесть на один из диванов у края бассейна. Он кажется на мгновение безмолвным, и я скольжу в воду, позволяя воде покрыть меня до середины груди, пытаясь отогнать любую неловкость.

Но это не неловко. На самом деле нет. Это не то чувство, которое потрескивает в воздухе между нами, когда Иван отворачивается, по-видимому, пытаясь вернуть себе самообладание.

Я отплываю от края бассейна, позволяя прохладной воде омывать меня, пытаясь замедлить свое бешено колотящееся сердце. Напряжение между Иваном и мной ощутимо, и я чувствую его взгляд на себе, даже когда не смотрю на него. Я делаю глубокий вдох, вдыхая запах хлорки и тропических цветов из близлежащих горшечных растений.

– Вода отличная, – кричу я ему с того места, где стою, теперь на более комфортном расстоянии между нами. – Ты собираешься войти?

Иван колеблется мгновение, затем, кажется, понимает, что именно для этого мы и здесь.

– Полагаю, мне следует это сделать. – Говорит он, и в его голосе слышится хрипотца, когда он встает и тянется к краю рубашки. Я инстинктивно отвожу взгляд, но не могу вечно оторвать от него глаз, и мельком вижу его мускулистую грудь и пресс, черные чернила, кружащиеся по его коже, когда он скользит в воду. Синяки на его торсе начали немного бледнеть, желтовато-зеленые в золотистом свете люстр.

– Не покажется ли кому-нибудь странным, если они увидят синяки? – Спрашиваю я, оглядываясь, чтобы увидеть, смотрит ли кто-нибудь на нас. В зону бассейна начинают просачиваться другие гости, и я чувствую вспышку напряжения. Мы так долго пытались оставаться вне поля зрения, что кажется странным, что это ограничение теперь ослабили. Но я не вижу никого, кто бы выглядел подозрительно, или кого-то из мужчин, которых мы пытаемся активно избегать.

– Нет. – Иван откидывается на край бассейна, и мне снова приходится попытаться оторвать взгляд от его груди. – Они просто подумают, что я боец ММА или что-то в этом роде. Здесь проводится много боев.

– О. Это имеет смысл. – Я провожу пальцами по воде, задерживаясь на мгновение, прежде чем вытащить себя из бассейна, стараясь не думать о том, как отчетливо я чувствую на себе взгляд Ивана, когда иду туда, где ждут наши напитки.

К черту все, думаю я, делая большой глоток фруктового коктейля с водкой. Если мы собираемся остаться здесь на несколько дней, я хочу насладиться этим, если смогу. И я не могу делать это постоянно, беспокоясь, не разжигаю ли я угли влечения, которое мы с Иваном испытываем друг к другу.

Я делаю еще один глоток напитка и растягиваюсь на бархатном диване. Ткань приятно трётся о мои ноги, и я закрываю глаза, выдыхая долгий, медленный вздох. Я чувствую, как часть напряжения уходит из моих плеч, и я думаю, что могу задремать, потому что следующее, что я помню, я чувствую влажную ладонь на своём плече.

Я возвращаюсь в сознание, на грани того, чтобы отползти назад, когда открываю глаза, и вижу, что Иван сидит на краю дивана рядом со мной. Мне требуется мгновение, чтобы увидеть беспокойство в его глазах, и я замираю, настороженно наблюдая за ним.

– Что происходит?

– Кто-то следит за тем местом где ты сидишь, он даже порывался приблизится. – Голос Ивана тихий, едва слышный. – Я наблюдал за ним. Мне нужно, чтобы ты встала, и мы вместе поднимемся в номер отеля. Медленно, как будто ничего не случилось. – Его голос становится напряженным, и я вижу, как он смотрит в сторону, предположительно туда, где находится мужчина, который пытался приблизиться.

Медленно звучит как невозможное в этой ситуации. Но в последнее время я научилась делать много вещей, которые казались невозможными.

Я стараюсь выглядеть нормально, когда сажусь. Мое сердце колотится, но я заставляю себя двигаться небрежно, все время задаваясь вопросом, не делает ли это каким-то образом еще более очевидным, что я пытаюсь заставить себя вести себя естественно. Я надеваю обратно свое парео дрожащими руками, встаю, когда Иван стоит рядом со мной.

Мы начинаем идти к выходу, и я чувствую тепло руки Ивана на своей спине, его пальцы напрягаются на моем позвоночнике. Я сопротивляюсь желанию обернуться, чтобы посмотреть, не следует ли кто-то за нами.

Когда мы доходим до коридора к лестнице, я слышу шаги позади нас, теперь более быстрые. Рука Ивана плотно прижимается к моей спине, как будто подталкивая меня вперед, и мы оба идем быстрее. Лифты справа от нас, и я слышу приближающиеся шаги.

– Лифты, – резко говорит Иван. – Бежим!

Мы бежим к лифтам. Иван достает свою ключ-карту и показывает ее машине, двери милостиво открываются немедленно. Когда я вбегаю внутрь, я вижу мужчину позади нас, отражающегося в зеркале – крупного, мускулистого мужчину с черными волосами и крепко сжатыми губами. Он не выглядит злым или мстительным, просто – сосредоточенным. Как будто его наняли для этого.

Иван уже разговаривает по своему одноразовому телефону.

– Да, – говорит он, когда машина взлетает, его голос напряженный и резкий. – Один человек. Понятия не имею. Хорошо. Так и сделаем. Время встречи то же. Да. Больше денег, я понимаю. Это не проблема.

Он засовывает телефон обратно в карман, и я смущенно смотрю на него.

– Больше денег?

Иван пожимает плечами, как будто это наименьшая из его забот. Может, так и есть.

– Если на нас активно направлено тепло, это представляет большую опасность для моего контакта. Поэтому цена растет.

– И тебя это просто… устраивает?

Иван снова пожимает плечами.

– Так устроен этот мир. По крайней мере, мой. Я об этом не беспокоюсь. – Лифт доезжает до нашего этажа, и он выходит первым, держа в одной руке ключ-карту, а другую кладя около кармана плавок, где, я уверена, лежит нож. Наверное, тот самый складной нож, который он мне дал, когда я пошла в продуктовый магазин одна. – Пошли.

Мы спешим по коридору в нашу комнату. Как только мы оказываемся внутри, Иван идет прямо к комоду и вытаскивает одежду, бросая ее на кровать.

– Что ты делаешь? – Я хмурюсь, сбитая с толку, и он оглядывается на меня.

– Нам нужно идти. Я получил инструкции от своего связного о том, что нам следует делать. Переоденься во что-нибудь и собери остальные вещи. Пять минут, Шарлотта. Нам нужно выбираться отсюда.

Его голос приобрел тон, который я слышу, когда он сосредоточен. Он начинает снимать с себя одежду, не говоря больше ни слова, и на этот раз в этот момент нет никакого напряжения. Просто абсолютная необходимость убраться отсюда, двигаясь с такой скоростью, что я понимаю, что он не думает ни о чем другом. Я надеваю джинсы и футболку, паника быстро поднимается к горлу.

Неужели так будет вечно? Дни и дни бега, пребывания в безопасности всего несколько коротких часов, а затем снова паники, все усугубляются до такой степени, что я не уверена, как долго я смогу это выдержать. Все это должно закончиться, когда у меня появится новая личность, но с каждым близким случаем мне все труднее и труднее верить, что этот день настанет.

Иван хватает рюкзак, который он, должно быть, купил, когда получил первый комплект одежды, и запихивает в него то, что лежит на кровати.

– Пойдем, – говорит он, сочувственно глядя на меня. – Я поймаю такси.

Ну, по крайней мере, нам не придется угонять еще одну машину. Странно цепляться за это, но это все, что у меня есть, когда Иван хватает рюкзак и ведет меня к двери, выглядывая в коридор, прежде чем выйти.

– Следуй за мной. – Говорит он кратко. – Не сбавляй скорость, не оглядывайся. Мы идем прямо через вход. Если сможешь, держись в толпе, ему будет сложнее тебя схватить.

Мое сердце колотится в горле, когда мы направляемся к лестнице. Когда мы выходим на этаж казино, двигаясь быстрым шагом, мне кажется, я вижу мельком черноволосого мужчину. Но это может быть кто угодно. Я не уверена, что это он.

Я следую за Иваном, мое сердце колотится в ушах, когда мы быстро спускаемся по лестнице в мраморный вестибюль, яркость деревьев над аркой кружится перед моими глазами, пока я пытаюсь сохранять спокойствие. Я чувствую, как мое дыхание сбивается в груди, и я прижимаю к ней одну руку, заставляя себя сохранять спокойствие. Чтобы не паниковать.

Тепло дня снаружи, резко контрастирующее с холодом в помещении, немного рассеивает туман в моей голове. Иван берет меня за руку, таща вперед к одному из такси, ожидающих у обочины, и рывком открывает дверь, подталкивая меня внутрь, в то время как он передает водителю деньги, называя ему название места, которое мне не знакомо.

Я не спрашиваю Ивана, куда мы едем. Я узнаю достаточно скоро, и я не доверяю себе говорить прямо сейчас. Мне кажется, что если я открою рот, то могу закричать.

Такси отъезжает от обочины, и я снова опускаюсь на сиденье, мое сердце все еще колотится, горло сжимает тошнота. Рука Ивана находит мою, и он нежно сжимает ее, жест, который должен был утешить, но я отдергиваю руку, моя паника внезапно превращается в гнев. Я бы позволила себе перестать думать о его роли во всем этом, но теперь это снова становится очевидным, и я крепко сжимаю губы. Я смотрю на него, вижу напряжение в его челюсти, то, как его глаза все время бросаются в зеркало заднего вида.

– За нами следят? – Я прослеживаю его взгляд, хотя и не уверена, что именно я ищу.

Иван качает головой.

– Я так не думаю. Но это не значит, что они все еще не работают над тем, чтобы выследить нас.

– Кто?

– Брэдли. Лев. Лев мог нанять других, чтобы помочь ему. Нет способа узнать наверняка.

Город проносится мимо, огромные знаки и возвышающиеся казино каким-то образом померкли. Вчера он выглядел захватывающе. Сегодня он кажется нависающим, как будто город смыкается вокруг меня. Я пытаюсь сосредоточиться на дыхании, медленно вдыхая и выдыхая, пока такси выезжает на автостраду. Паника немного отступает, но я слишком хорошо помню аварию, и каждый раз, когда машина, кажется, подъезжает слишком близко к нам, я снова вздрагиваю.

– Куда мы едем? – Наконец спрашиваю я устало, откидываясь на спинку сиденья.

– Еще в один отель. – Иван смотрит в окно. – В город поменьше, за пределами Вегаса. Место, где можно спрятаться на пару дней. У моего связного там есть несколько ребят, они помогут присматривать за нами.

– Больше денег?

Иван усмехается.

– Да. Но для меня это неважно. – Он оглядывается, на мгновение его челюсть сжимается, как будто он раздумывает, стоит ли говорить то, что у него на уме. – Я бы заплатил любую сумму, чтобы убедиться, что ты в безопасности, Шарлотта, – наконец говорит он.

А затем он снова переводит взгляд на окно рядом с собой, снова замолкая.

30

ШАРЛОТТА

Когда Вегас исчезает вдали позади нас, вид превращается в пустыню, простирающуюся по обе стороны, такси петляет по все более сужающимся дорогам. В поле зрения появляется небольшой городок, и когда я смотрю налево по мере приближения, я вижу то, что похоже на окружную ярмарку на окраине города.

Я наклоняюсь вперед, почти прижимаясь носом к стеклу, впитывая окружение, пока такси приближается. Ярмарка пока выглядит в основном пустынной – она, вероятно, не откроется еще несколько часов, но я вижу аттракционы, с оранжевыми лампочками, огромный дом с привидениями и стенды, которые устанавливают для игр и еды. Клянусь, я чувствую запах карамельных яблок, хотя знаю, что это всего лишь мое воображение.

– Смотри. – Я подталкиваю Ивана, на мгновение забыв, как я расстроена из-за него. – Это ярмарка. На Хэллоуин. – Я чувствую вспышку волнения, эта тяга к нормальности следует за мной по пятам. – Как думаешь, мы могли бы пойти туда сегодня вечером? Они не будут искать нас в таком месте.

– Я бы не стал рисковать. – Иван стиснул челюсти, но лицо ничего не выражало. – Нам просто нужно остаться в отеле до нашей встречи. Больше никаких рисков. Я ошибся, что выбрал тот, который был сегодня.

Решимость в его голосе жалит. И пока паника от нашего побега все еще бурлит в моей груди, мысль о том, чтобы оказаться взаперти в еще меньшем гостиничном номере с ним, заставляет меня чувствовать, что я хочу выпрыгнуть из такси. Я чувствую, что мне нужен воздух, пространство, мне нужно быть снаружи, а не запертой где-то в ожидании людей, которые преследуют нас, чтобы догнать.

Но выражение лица Ивана говорит, что он не услышит никаких возражений. Я закусываю губу, все еще наблюдая за ярмаркой из окна, пока мы проезжаем мимо нее в город, такси наконец останавливается перед небольшим мотелем, не сильно отличающимся от тех, в которых мы останавливались по дороге сюда.

Иван передает водителю еще наличных и выходит, хватая рюкзак.

– Давай устроимся. – Говорит он усталым и опустошенным голосом, и мне кажется, я слышу в нем разочарование. Мне не приходило в голову, что он, возможно, уже несколько дней с нетерпением ждет роскоши Вегаса, но очевидно, что он упускает возможность насладиться комфортом.

Номер очень похож на те, в которых мы останавливались в последние несколько дней. Простой, немного унылый, лишенный индивидуальности или каких-либо удобств. Я сажусь на край кровати, чувствуя, как меня снова охватывает желание выйти на ярмарку, а разочарование от того, что я снова заперта в комнате, только усиливает его.

За несколько дней вся моя жизнь перевернулась с ног на голову. Так ли плохо хотеть чего-то обычного? Я знаю, что немного неразумна. Но реальность становится слишком большой, и я хочу спрятаться от нее. Хотя бы на некоторое время.

Иван выходит на улицу, чтобы позвонить своему контакту. Я меряю шагами комнату, снова принимаю душ, переодеваюсь в чистую одежду. Минуты, кажется, тянутся слишком медленно. И когда начинает темнеть, и Иван исчезает в ванной, чтобы принять душ, я вспоминаю, что видела таксофон снаружи отеля. Я не могу вспомнить, чтобы когда-либо видела их раньше, но у меня есть общее представление о том, как они работают, и Иван оставил горсть наличных и мелочи на столе.

Он разозлится на меня, если я это сделаю. Я знаю это. Но я так отчаянно нуждаюсь в какой-то маленькой части моей старой жизни. Я скучаю по своим друзьям. Я скучаю по всему, что я потеряла, и прямо сейчас, когда я чувствую, что цепляюсь за свой рассудок кончиками пальцев, есть только один человек, с которым я действительно хочу поговорить.

Я сгребаю мелочь в ладонь, засовываю ее в карман джинсов и спешу на улицу.

У меня всегда хорошо получалось с цифрами – телефонными номерами, номерными знаками и тому подобным. Я знаю номер Джаз наизусть и бросаю пару четвертаков в таксофон, набирая ее номер, пока у меня перехватывает дыхание.

– Алло? – Она звучит растерянно, когда отвечает, и я не виню ее.

– Джаз. – Весь воздух вырывается из меня. – Джаз, это Шарлотта.

– Шарлотта? Что за… где ты, черт возьми? Мы так волновались. Что случилось? Мы вызвали полицию, но они сказали, что разбираются с этим, и они, кажется, что-то знают, но не дали нам никаких ответов, и…

– Я в порядке, – прерываю я поток ее сознания, моя грудь болит. Я могу только представить, как она волновалась, и я ненавижу, что это из-за меня. Я ненавижу, что я стала причиной этого.

Иван стал причиной этого. Тихий голос, который не дает мне забыть, что он организовал начало всего этого, эхом отзывается в моей голове, и я ненадолго закрываю глаза, отбрасывая клубок спутанных эмоций, которые всегда возникают, когда я думаю об этом.

– Я в порядке, – повторяю я. – Я не могу сказать тебе, где я. Я не могу рассказать тебе многого, и мне очень жаль. Я не… я не думаю, что вернусь домой. Но со мной все будет в порядке. Я знаю, что это бессмысленно, но…

– Это бессмысленно! – Кричит Джаз. – Это вообще бессмысленно, Шарлотта. Кстати, я видела Нейта. Там, на нашем бранче. Он не разговаривал с нами. Просто ухмылялся, как будто что-то знал. Ты не с…

– Я не с ним, – уверяю я ее.

– Это тот парень? Тот, что подошел к нам за обедом? Ты… сбежала с ним или что-то в этом роде?

– Не совсем так. – Я резко выдыхаю. Мне отчаянно хочется рассказать ей все, как можно больше успокоить ее и объяснить, почему я, вероятно, больше никогда с ней не поговорю после этого. Но я не знаю как. – Я просто… я не могу сказать тебе больше, Джаз. Я правда не могу. Просто знай, что…

Трубку резко выдергивают из моей руки и бросают на рычаг, прежде чем я полностью осознаю, что происходит. Я отскакиваю назад, мое сердце снова колотится, и я вижу Ивана, стоящего рядом со мной, его лицо пылает.

– О чем, черт возьми, ты думала? – Рычит он, его голос – низкий, сердитый рокот. Очевидно, что он делает все возможное, чтобы оставаться тихим, чтобы никто не услышал, как мы спорим. Потому что я могу сказать, что это будет именно то, чем это сейчас будет – спором.

– Мне просто… мне нужно… – Слова обрываются. Я знаю, что у меня нет никаких оправданий. Это было глупое решение. И оно могло подвергнуть Джаз опасности, если есть какой-то способ отследить звонок, который я только что сделала. Я не думаю, что есть, но я действительно не знаю. И я все равно это сделала.

– Тебе нужно оставаться в безопасности! – Резко говорит Иван. – Все это для того, чтобы защитить тебя, Шарлотта! Я мог бы исчезнуть гораздо быстрее, чем сейчас, в одиночку. Я мог бы уже давно уйти, но я защищал тебя, и теперь…

– Если ты хотел защитить меня, тебе следовало бы держаться от меня подальше с самого начала!

Слова повисли между нами, тяжелые и обвиняющие. Лицо Ивана бледнеет, и он тяжело сглатывает.

– Я знаю это. – Говорит он напряженно. – Блядь, я знаю это, Шарлотта. Но я этого не сделал. Я не могу взять это обратно сейчас…

– … и ты бы не сделал этого, даже если бы мог. Я знаю эту историю, ты рассказывал мне все это чертово время. – Я смотрю на него, гнев горит в моем горле. – Но это не меняет того, что я потеряла!

– И ты все это время мстила мне, – огрызается Иван. – Дразнила меня. Использовала меня для своей защиты, и чтобы кончать, когда хотела, наслаждаться тем, что заставляла меня страдать, чтобы отомстить мне за то, что я сделал. И я не говорил ни хрена, потому что я, блядь, это заслужил. Я знаю, что заслужил. Но не притворяйся, что я ничего не сделал, чтобы попытаться искупить вину…

– Это неважно! – Я отворачиваюсь от него, бросаясь обратно в комнату, и он хватает меня за локоть, таща меня назад. Толчок и рывок вырывают меня из равновесия, прижимают к его груди, и на одну короткую секунду руки Ивана обнимают меня, его тепло и запах окружают меня, когда я чувствую, как его твердая грудь прижимается к моей.

– Я пытался, – тихо говорит Иван, его взгляд останавливается на моем, скользит вниз к моему рту, а затем снова поднимается. – Но ты права. Может, это неважно.

Он отпускает меня, и я снова бегу в комнату. Я слышу, как он следует за мной, но я не оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него, когда он входит, схватившись за край стола, пока я пытаюсь вернуть себе самообладание. Он проходит мимо меня в ванную, это единственный способ создать между нами хоть какое-то расстояние.

Но у меня есть другое решение.

Это его разозлит. Возможно, даже больше, чем телефонный звонок. Но сейчас меня это волнует еще меньше. Я зла, измотана и напугана, и мне уже все равно, что произойдет. Я не могу оставаться в этой комнате ни секунды дольше.

Я хватаю наличные на столе, засовываю их в карман и выбегаю из комнаты, прежде чем Иван успевает появиться из ванной, закрывая ее за собой как можно тише. Такси нигде не видно, поэтому я иду навстречу музыке ярмарки вдалеке.

Дорога пыльная, а ночь холодная, но мне все равно. Я вдыхаю полные легкие холодного, сухого воздуха, ощущая открытое пространство вокруг себя с облегчением, от которого мне почти хочется плакать. Приятно быть снаружи, гулять, быть одной впервые за много дней. Моя голова начинает немного меньше затуманиваться, и я ускоряю шаг, направляясь к ярким огням и звенящей музыке карнавала.

Ярмарка оживает от смеха и красок, когда я вхожу, в оазис тихой пустынной ночи, окружающей ее. Сейчас она так же полна, как и была пуста раньше, толпы семей, подростков и пар всех возрастов толпятся по пространству. Я чувствую запах жареной еды и сахара, жира и масла от аттракционов, и я делаю глубокий вдох, чувствуя себя на мгновение лучше.

Я не должна была быть здесь. Я знаю это. Но мысль о возвращении в номер мотеля, к напряжению между Иваном и мной кажется почти невыносимой. Мне нужно пространство и прочистить голову, и это лучший способ, который я могу придумать, чтобы получить его прямо сейчас – делать то, что я хочу делать.

Шум карнавала окутывает меня, когда я прохожу мимо игр и киосков с едой, напряжение постепенно уходит из меня, когда я окружаю себя видами и запахами, которые заставляют меня улыбаться. Я наблюдаю, как мимо меня пробегают двое детей, их измученная мать сразу за ними, их рты липкие от сладкой ваты. Пара смеется у колеса обозрения, девушка наклоняется, когда мужчина обнимает ее за талию и прижимается губами к ее губам, и я чувствую странную боль в груди.

Нащупывая деньги в кармане, я теряюсь в веселье карнавала. Я покупаю итальянскую сосиску и лимонад, ем их, просматривая игры, и наконец останавливаюсь на той, в которой мне нужно бросать дротики в серию воздушных шаров. Я бросаю мячи в кольцо, пытаюсь сбить клоуна и ем воронкообразный торт. Я иду в дом с привидениями, смеясь, когда на меня выпрыгивают «призраки» и «убийцы», искусственные страхи кажутся пустяками по сравнению с тем, с чем я сталкивалась последние несколько дней. На самом деле, это даже мило по сравнению с этим. Весело.

Я позволяю себе потерять счет времени, бродя по аттракционам, пока не понимаю, что толпа начинает редеть. Я решаю сделать последний круг по дому с привидениями, прежде чем он закроется, и к тому времени, как я выхожу, ярмарочная площадь почти пуста.

Я останавливаюсь, чувствуя некоторое беспокойство впервые с тех пор, как вошла. Когда шум и цвета стихают, я вспоминаю, что это была плохая идея. Что я здесь одна, и мне придется идти обратно в мотель в темноте.

Все в порядке, говорю я себе, начиная идти к выходу, стараясь не идти слишком быстро. Ярмарочная площадь сейчас практически безлюдна, и некоторые верхние огни начинают гаснуть, отбрасывая на нее густую тень. Никто не подумает искать меня здесь, из всех мест. Все будет в порядке. Но мое сердце бьется немного быстрее, набирая обороты, пока пульс не начинает трепетать в горле, а во рту не пересыхает.

И тут краем глаза я, кажется, вижу фигуру мужчины.

Покалывание пробегает по затылку, и я резко оборачиваюсь, мое дыхание перехватывает в груди. Я прижимаю руку ко рту, делая шаг назад, зажатая между страхом и воспоминанием о фантазии, которая заставила меня ныть от возбуждения, трепещущего по моим венам вместе с ужасом.

Мужчина, одетый в черные джинсы, черную футболку и толстовку с капюшоном, стоит в нескольких футах от меня, на его лице маска скелета, которую я узнаю.

Я узнаю ее, потому что это та же самая, которая была на Веноме, когда он присылал мне свои фотографии.