Текст книги "Дикая любовь (ЛП)"

Автор книги: М. Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

– Может, и нет. – Я оглядываюсь на него. – Я злюсь так же, как и ты, и мне блядь не нравится столько внимания со стороны Коннора к Елене. И мне тоже не нравится ждать и наблюдать, не больше, чем тебе. Но мы не можем в одиночку развязать войну с Диего, и мы не можем уничтожить его вдвоем.

– Всех удивляет его интерес к Елене… но черта с два мы не можем. – Найл смотрит задумчиво прямо перед собой, и я вижу, как в его голове бешено вращаются колесики. – Мы…

– Нужно подождать, – твердо говорю я ему. – Как бы мне ни было чертовски больно это говорить. Ты знаешь, что я потерял, Найл. Ты знаешь, как это близко. Но мы оба занимались этим дерьмом всю свою жизнь. Мы должны думать об этом так же, как о любом другом конфликте, а не иначе из-за того, что он нас так близко касается. Если мы отправимся за ним в одиночку и потерпим неудачу, где тогда будут Изабелла и Елена? Если мы все вместе начнем войну, тогда он может отступить.

– Ты действительно, блядь, думаешь, что он отступит?

– Нет, – честно признаю я. – Но я думаю, что он может оступиться. Он зол, Найл, и его гордость уязвлена. Злые, гордые мужчины совершают ошибки. Если он поступит опрометчиво, то откроет нам путь к тому, чтобы положить этому конец, конечно при поддержке. Давай не будем поступать так же и предоставлять ему такую возможность.

Найл выпустил короткий, резкий вздох.

– Ты, как всегда, прав, – пробормотал он. – Но, черт возьми, я хочу прострелить этому человеку голову и покончить с этим для всех нас.

– Как и я. И кто знает? – Я одариваю его натянутой мрачной улыбкой. – Возможно, у нас еще будет шанс.

15

ЕЛЕНА

В день своего первого визита к врачу я испытываю невероятное беспокойство. Это как дополнение к постоянно присутствующей тошноте во время беременности, только на короткие мгновения я забываю о ней, и только что-то напоминает мне о том, о чем я должна беспокоиться. Адреналин захлестывает меня, заставляя ладони покалывать, а сердце биться, и этот цикл повторяется уже несколько дней.

Такое ощущение, что все вместилось в небольшой промежуток времени. Через два дня мы переезжаем в новый дом, и беспорядок, связанный с упаковкой вещей и стрессом, не способствует моему настроению. К этому добавляется клаустрофобия от того, что охрана Королей кажется, повсюду, Коннор приставил ко мне целую армию. И хотя Левин уладил все разговоры о том, сколько охраны будет в нашем доме и где, я все равно ненавижу это все каждую секунду.

Когда меня привезли сюда, дом Изабеллы казался мне тихой гаванью, но теперь каждый раз, когда я захожу куда-нибудь: на кухню за стаканом воды, в гостиную посмотреть телевизор, на задний двор, чтобы попытаться хоть немного успокоиться, повсюду охранники. Лиам и Коннор сказали, что их будет немного, но я не думаю, что они знают значение этого слова. К этому добавляется тот факт, что я даже не могу зайти в комнату, которую делю с Левином, чтобы уйти от них, не получив напоминания о предстоящем переезде от коробок, разбросанных по нашему полу, что должно меня радовать, но вместо этого напоминает мне, что скоро я впервые буду учиться делить жизнь с кем-то еще, жить с кем-то, только вдвоем, и этот кто-то на самом деле не хочет этой жизни со мной.

До сегодняшнего дня беременность не казалась мне вполне реальной. В моем теле пока ничего не изменилось, кроме болезненной груди и постоянной тошноты, которая начала понемногу стихать, но теперь добавилась раздражительность, буквально, меня бесят все вокруг, и прием у врача сделает теперь все реальным, а вместе с этим приходит напоминание о том, что Диего теперь угрожает не только мне. Мне есть о чем беспокоиться, и иногда это кажется непосильным.

Левин ждет меня в гостиной, когда я захожу за ним, и как только я вижу его, знакомая тоска снова нахлынула на меня. Она никогда не меняется, никогда не прекращается. Я не могу видеть его и не хотеть быть рядом с ним, прикасаться к нему, и я не могу не задаваться вопросом, прекратится ли это когда-нибудь. Смогу ли я когда-нибудь почувствовать себя по-другому.

Он больше не прикасался ко мне с того самого дня в доме, который мы выбрали. Я знаю, что дело не в том, что он не хочет меня, а в том, что он хочет меня слишком сильно, но от этого не легче. От этого становится еще хуже, когда я понимаю, что муж хочет меня, но заставляет себя держаться подальше. Как это может не бесить?

Похоже, он намерен наказывать себя до конца своей жизни, и я оказалась втянута в это.

Я прошу Изабеллу тоже пойти со мной на встречу с врачом. Конечно, я хочу, чтобы там был Левин, но мне нужен кто-то, кто уже делал это раньше, чтобы помочь мне справиться с нервами. Она с готовностью соглашается, думаю, она бы обиделась, если бы я не попросила, и предлагает отвезти нас, но ее быстро прерывает высокий мускулистый телохранитель, стоящий у двери.

– Я отвезу вас, – говорит он категорично. – Приказ короля – вы, дамы, не водите сами.

Изабелла бросает на него яростный взгляд, и я бросаю взгляд на Левина.

– Разве ты не можешь отвезти нас?

Он бросает взгляд на охранника, который выглядит обеспокоенным.

– Я справлюсь, – говорит он мужчине в черной одежде. – Думаю, я еще смогу за ними присмотреть.

Я получила представление о том, каково Изабелле жить без этой постоянной тени, без ощущения, что за ней постоянно кто-то наблюдает, следит за каждым ее шагом. С тех пор как она приехала сюда, у нее появилась свобода, которой не было ни у кого из нас, и теперь, когда она появилась и у меня, возможность просто идти куда угодно без сопровождения, жить без напоминания о том, что за углом таится опасность и нас нужно от нее защищать, мне кажется ужасным возвращаться назад. Как будто все усилия, которые мы приложили, чтобы быть в безопасности, в итоге ничего не значат.

По дороге в кабинет врача мои нервы только усиливаются. Левин оглядывается на меня, и я вижу, как он сочувственно смотрит на меня, а его рука ложится на мое бедро. Меня пробирает дрожь от ощущения его руки на моей ноге, когда он не прикасался ко мне уже несколько дней, если не считать прикосновения его губ к моей щеке перед сном. Я знаю, что он замечает это, но ничего не говорит, хотя его рука остается на моей ноге.

– Все будет хорошо, – наконец тихо говорит он мне, заезжая на парковку перед кабинетом врача. – Нет причин думать, что что-то пойдет не так. Просто рутина. Я знаю, Изабелла тоже говорила тебе об этом.

Я киваю, с трудом сглатывая. Левин беспокоится обо всем, что нас окружает, что может навредить мне или нашему ребенку, о Диего, о людях, которые нас преследуют, о ком-то, кто все еще может затаить на него злобу из его прежней жизни, но я боюсь более мелких вещей, того, как мое тело может предать меня, что мы можем потерять нашего ребенка по какой-то причине, которую я не могу контролировать, и это будет моя вина, что он потеряет ребенка снова. Я не могу сказать об этом вслух, но чем ближе к назначенному сроку, тем больше это не дает мне покоя по ночам.

Врач – тот же самый, к которому Изабелла ходила, когда была беременна, и Изабелла дружит с администратором. Она поднимается, чтобы зарегистрировать меня, в то время как Левин ведет меня к креслу в задней части комнаты, его рука касается моей спины, пока мы идем. Я чувствую, как он защитно прижимается ко мне, и это заставляет меня чувствовать себя немного менее напуганной всем этим.

– Я рада, что ты здесь, – тихо прошептала я ему, когда мы оба сели, и мое сердце слегка подпрыгнуло в груди от нервозности, когда я это сказала. Я всегда боюсь выдать свои чувства, беспокоясь, что это будет слишком, что это расстроит его, что он еще больше отстранится, если почувствует, что я становлюсь ближе. Но он просто тянется ко мне, его рука скользит по моей, и я чувствую, что расслабляюсь еще больше.

Спустя мгновение к нам присоединяется Изабелла, и я вижу, как она переводит взгляд на Левина, который держит меня за руку, прежде чем подойти и сесть рядом со мной.

– Это не займет много времени, – говорит она мне, доставая один из журналов на стеклянном журнальном столике перед нами. – Они всегда здесь очень оперативны.

Весь офис выполнен в мягких розовых и кремовых тонах, призванных успокаивать и создавать уют. В фойе никого нет, кроме нас троих, и я не могу не задаться вопросом, просто ли это свободное утро, или кто-то специально убрал всех из расписания, чтобы здесь никого не было. Как бы Коннор и Лиам ни были обеспокоены ситуацией, да что там, я знаю, что Левин тоже обеспокоен, я бы не подумала, что кто-то из них позаботился о том, чтобы моя встреча была единственной в расписании на это утро, для большей безопасности.

Когда нас вызывают, я вижу, что все сразу же стараются успокоить меня. Медсестра бодра и приветлива, а врач, когда она входит, встречает меня приятной улыбкой.

– Я слышала, что это первая беременность, – говорит она, заглядывая в мою карту. – А это…

Она смотрит на Левина, и я нервно представляю его.

– Это мой муж, Левин. – Я впервые представляю его так, и чувствую, как меня охватывает шквал эмоций, от которых щемит в груди. Я хочу быть счастливее, произнося это вслух. Я хочу не чувствовать себя так, будто это предложение звучит как "груз", когда оно срывается с моих губ.

– Приятно познакомиться. – Доктор снова просматривает мою карту, и я чувствую напряжение, исходящее от Изабеллы. Она стоит по одну сторону от меня, а Левин по другую, и я знаю, что он дает ей пространство, чтобы она поддержала меня. Это мило с его стороны, но осознание того, что он делает это потому, что не чувствует, что вообще заслуживает этого, заставляет меня чувствовать, что я могу снова начать заливаться слезами.

До сих пор он во всем отходил на второй план, подчиняясь мне, Изабелле и даже тому, что думает Найл. Я знаю, что он не такой, каким обычно бывает, и знаю, что это потому, что он не верит, что у него должно быть что-то из этого. Хотелось бы, чтобы нашелся кто-то, кто смог бы убедить его в обратном.

Сам прием проходит гораздо легче, чем я думала, хотя немного неловко, когда в тебя тыкают, тычут и осматривают, особенно в присутствии Левина. В какой-то момент он предлагает мне выйти, если я этого хочу, с чем Изабелла сразу же соглашается, типа так будет лучше, и я смогу расслабиться, но я твердо говорю ему, что хочу, чтобы он остался. Я хочу, чтобы он был здесь со мной.

Когда мы слышим слабые звуки сердцебиения на мониторе, я чувствую, что мои глаза наполняются слезами. Изабелла тихонько задыхается, ее рука сжимает мою, и я чувствую, как рука Левина слегка ложится мне на плечо. Сначала я не могу поднять на него глаза, иначе знаю, что сейчас начну рыдать. Когда я наконец нахожу в себе силы посмотреть ему в лицо, он смотрит на монитор, и выражение его лица смягчается так, как я никогда не видела. От этого я словно таю, сердце замирает, когда я протягиваю руку, чтобы коснуться его руки, а он обхватывает ее, не отрывая взгляда от монитора. На его лице появляется что-то похожее на благоговение, и на мгновение воцаряется абсолютная тишина, прежде чем он прочищает горло.

– Значит, все в порядке? – Спрашивает он врача, и она кивает, улыбаясь ему.

– Все выглядит отлично. Тошнота, которую, по словам Елены, она испытывает, это крайняя степень, но, к сожалению, у многих женщин есть такая проблема. Ты сказала, что становится лучше? – Спрашивает она, глядя на меня, и я киваю.

– Я стала больше есть. В основном это безвкусная пища и смузи, но это уже лучше, чем было.

– Хорошо. Питайся, как сможешь, потихоньку вводи то, что можешь. Мы будем следить за твоим питанием. Возможно, тебе придется вернуться немного раньше, чтобы проверить, но в целом, я думаю, беспокоиться не о чем. – Она ободряюще улыбается Левину. – К нам постоянно приходят отцы, которые нервничают больше остальных, и я говорю им одно и то же, нет причин для беспокойства, пока они не появятся. Сейчас я не вижу ничего плохого.

– Приятно слышать. – Я слышу облегчение в голосе Левина, когда доктор отходит.

– Ты можешь идти и одеваться. Я вернусь с документами, чтобы мы могли проверить их и назначить следующий прием. Было приятно познакомиться с вами обоими.

Изабелла выдыхает, когда доктор уходит.

– Что ж, это хорошие новости. – Она улыбается мне, и я улыбаюсь в ответ. – Похоже, нам придется вернуться раньше, чем я хотела, но…

– Думаю, в следующий раз, может быть, это будем только Левин и я? – Я прикусил губу, нерешительно глядя на нее. – В первый раз мне нужна была поддержка, но я думаю…

Я прерываю разговор, видя, как на ее лице мелькнула обида.

– Мы можем поговорить об этом дома, – быстро говорю я ей, доставая свою одежду. – Я готова уехать отсюда.

Я не знаю, как объяснить ей, как сильно я хочу, чтобы сейчас, когда мы услышали сердцебиение нашего ребенка, мы были только с Левином. Я чувствую, что это был момент, который мог бы сблизить нас, но присутствие в комнате моей сестры не позволило этому моменту стать таким интимным, каким он мог бы быть. Я чувствую себя виноватой, потому что знаю, что она просто хочет быть рядом со мной. Но мне также нужна любая возможность, чтобы попытаться наладить отношения между мной и Левином.

Я знаю, что ей больно, судя по тому, как она молчит всю дорогу домой. Я иду за ней на кухню, когда мы возвращаемся, и замечаю, что Левин ускользает, бормоча что-то о том, что собирается найти Найла.

– Нам не нужно об этом говорить, – резко говорит Изабелла тоном, который, как я знаю, она использует только тогда, когда пытается притвориться, что ее ничего не волнует. – Конечно, вы должны быть вдвоем.

– Изи.

– Прекрати. – Она качает головой. – Тебе не нужно пытаться сгладить это. Я все понимаю.

– Правда? – Я прикусила губу, опустившись на один из барных стульев у острова. – Я была рада, что ты была там сегодня. Очень рада, серьезно. Но когда мы услышали сердцебиение, мне показалось, что, если бы мы были вдвоем, это было бы более интимно. Что-то, что мы просто разделили вместе. А мне нужны все эти моменты, если мы с Левином когда-нибудь…

Я прерываю разговор, увидев удивленное, почти жалостливое выражение лица Изабеллы.

– О, Елена. – Она прислонилась спиной к стойке и смотрит на меня. – Ты действительно думаешь, что что-то изменится? Поэтому ты это делаешь?

– Возможно. – Я скрещиваю руки под грудью, чувствуя внезапное стеснение. – Он пытается. Я знаю, что пытается.

– Я этого не вижу. – Изабелла хмурится. – Я вижу мужчину, который позволяет всем вокруг делать выбор в пользу жизни, которую он должен строить со своей женой. Черт возьми, Найл стал бы спорить, если бы кто-то другой попытался прийти на наш врачебный прием. Он бы хотел, чтобы мы были вдвоем. И я не говорю, что твои или мои желания не должны побеждать в конце концов, если речь идет о чем-то подобном, но Найл, по крайней мере, имел бы свое гребаное мнение по этому поводу…

– Левин не может. – Я проговорила это, прежде чем смогла остановить себя. – У него не может быть своего мнения, потому что он не считает, что заслуживает всего этого. Он не думает, что у него должно быть это, поэтому он позволяет всему этому происходить вокруг него, потому что он боится, что это исчезнет, если он примет активное участие в этом. И он чувствует себя виноватым, но он должен быть здесь, потому что это правильно. – Я подражаю акценту Найла, и Изабелла почти смеется, но потом смотрит на меня в замешательстве.

– Елена, о чем, черт возьми, ты говоришь?

– Первая жена Левина умерла.

– Я знаю это. – Изабелла проводит рукой по волосам. – Елена, я понимаю, и это ужасно. Это действительно так. Но я также знаю, что это было очень давно. Люди теряют своих супругов. Но это не значит, что ему нельзя жениться снова.

– Она была беременна. – Я смотрю на Изабеллу, желая, чтобы она поняла. – То, что с ней сделали, было ужасно. Они убили ее, и они…

Я не могу закончить фразу, но Изабелла достаточно долго жила в мире мафии и Братвы, чтобы догадаться, чем все закончилось. Я вижу, как ее лицо немного бледнеет, а руки крепче сжимают столешницу.

– О, – тихо говорит она. – Я не знала. Я… – Она тяжело сглатывает. – Это ужасно. Мне так жаль.

– Я не знала до недавнего времени. – Мои зубы чуть глубже впиваются в нижнюю губу. – И он считает, что это его вина. Он пытался покинуть Синдикат, и некоторые другие члены были рассержены тем, что он уходит. Они винили ее. Поэтому они убили ее, чтобы не дать ему уйти, или просто по злому умыслу, я точно не знаю. Думаю, Левин тоже не знает, или он не сказал точно, что именно. Но теперь они тоже мертвы.

– Могу себе представить. – Изабелла все еще бледна. – Значит, он винит себя в этом.

Я киваю.

– Он думает, что если бы оставил ее в покое, если бы не влюбился в нее, то она была бы сейчас жива. У него есть такая привычка… – Я делаю глубокий вдох. – Ему всегда кажется, что выбор делается в вакууме, я думаю. Что он один мог бы уйти и сделать выбор за них обоих. Я пыталась сказать ему, что, возможно, она хотела бы не этого. Может быть, их совместная жизнь стоила того, чтобы она ее прожила. Я не могу знать, так или иначе. Я не знаю, что бы я чувствовала на его месте, если бы знала, что мне предстоит…

На глаза наворачиваются слезы, и я провожу по ним рукой, пытаясь стереть их.

– Я говорила ему снова и снова, что не только он хотел этого. Что я тоже не думала о последствиях. Но он так убежден, что если бы он просто сказал мне "нет", то смог бы все изменить. Точно так же, как он думает, что если бы он удержал себя от влюбленности в Лидию, то все было бы по-другому.

– Трудно сказать, что было бы по-другому, если бы кто-то, что-то изменил. – Изабелла вздохнула. – Мне очень жаль, Елена. Я не знала обо всем этом. Но я до сих пор не вижу, что он пытается…

– Пытается, – настаиваю я. – Он хочет сделать меня счастливой. Он думает, что сделать это можно, позволив мне иметь все, что я захочу. А все, чего я хочу, это…

– Я знаю. – Изабелла нахмурилась. – Таких мужчин нелегко любить, Елена. Наши с Найлом отношения тоже не были простыми. Он тоже боролся против этого. Но ему не приходилось бороться с тем, что делает Левин. – Она медленно, размеренно выдыхает. – Я все еще думаю, что если он не сдвинулся с мертвой точки за все это время, то ничего не изменится, Елена. Что имеешь, то и получишь. И я не думаю, что это сделает тебя счастливой.

– Я думала о том же, – мягко признаю я. – Наверное, так будет всегда. Но я должна попробовать, верно? Если я уже примирилась с этим, тогда у меня нет шансов. Может быть, в конце концов мне придется смириться с тем, что ничего не изменится, но я должна дать этому немного времени. И сделать все, что в моих силах.

– Например, ходить на прием вдвоем. Я понимаю. – Изабелла дарит мне маленькую, вынужденную улыбку. – Я просто хочу быть рядом с тобой. Мне кажется, что тебе не хватает поддержки.

– Мне кажется, что хватает. Ты отлично справляешься.

– Я рада, что ты так думаешь. Это напомнило мне о том, что несколько других жен приехали в город на заседание совета директоров. Они собираются завтра вечером в поместье Макгрегоров, и я должна пойти. Не хочешь со мной?

У меня на кончике языка вертится мысль сказать нет, я коротко познакомилась с другими женами на свадьбе, но не общалась с ними подробно, и идея знакомиться с группой почти незнакомых людей кажется мне утомительной. Но я также знаю, что все они хотя бы немного знакомы с Левиным, и это может стать шансом узнать его глазами других. Узнать о нем то, что он мне не скажет, или то, что я могу не знать в противном случае. И кроме того, Изабелла не может быть моим единственным другом здесь. Это несправедливо по отношению к ней.

Я слабо улыбаюсь и киваю.

– Конечно.

16

ЕЛЕНА

Я никогда раньше не была в поместье Макгрегоров. Изабелла посоветовала мне одеться непринужденно, что я и сделала: леггинсы, длинный шифоновый топ и сандалии, и тут же почувствовала себя неловко, когда наша машина подъехала к поместью несмотря на то, что Изабелла была одета точно так же.

– Мне кажется, я должна была приложить больше усилий, – шиплю я на нее, пока она говорит охраннику, который нас сюда доставил, что позвонит ему, когда нужно будет вернуться. Я слышу в ее голосе жесткость, охрана вокруг нас ее раздражает. После того как она могла ходить, куда хочет, и делать, что хочет, без чьего-либо наблюдения, постоянное присутствие тени заставляет ее чувствовать себя еще более раздражительно, чем меня.

– Все в порядке, – успокаивает она меня, когда машина отъезжает, и мы идем по подъездной дорожке. – Все остальные тоже будут обычными, ну может только Сирша принарядится. Просто возьми себя в руки. Все, наверное, уже здесь. Мы опаздываем.

Опоздали на час, потому что Эшлинг была в ярости от того, что ее мать уезжает, и Найл никак не мог ее успокоить. Только когда Изабелле удалось наконец заставить ее перестать плакать, мы смогли уйти, и я увидела, что Левин смотрит вслед с нервным выражением на лице, от которого мне захотелось рассмеяться.

Я знаю, что Левин видел вещи, которые напугали бы большинство из нас, всю жизнь занимался работой, которая требует спокойствия и самообладания перед лицом крайней опасности, и единственный раз, когда я видела его по-настоящему встревоженным, это когда он столкнулся с плачущим малышом.

Он заметил, что я смотрю на него, и усмехнулся, пожав плечами.

– С этим мне еще не приходилось сталкиваться, – сказал он, скривив рот, и я почувствовала кратковременный прилив счастья, ощущение, что мы участвуем в какой-то общей шутке.

А потом этот момент прошел, как это всегда бывает, и я осталась с ощущением, что хочу вцепиться в него ногтями, если понадобится.

– Все будет хорошо, – повторяет Изабелла, когда мы подходим к двери. – Сирша меня не очень-то любит, а я все равно умудряюсь получать удовольствие от этих маленьких посиделок. Все остальные будут очень дружелюбны, и Сирша, вероятно, будет так же дружелюбна и с тобой. Ты же не замужем за Найлом.

– Когда-нибудь тебе придется рассказать мне продолжение этой истории, – говорю я ей, когда она звонит в дверь, и Изабелла гримасничает.

– Я бы не хотела.

Дверь открывает Сирша, одетая в узкие темные джинсы, изумрудно-зеленую блузку, подчеркивающую ее ярко-зеленые глаза, с рыжими волосами, собранными в высокий хвост. Она выглядит так же непринужденно, как и на свадьбе, даже в таком наряде, и я тут же снова задаюсь вопросом о выборе одежды. Меня также поражает, что Изабеллу это, похоже, не волнует. Я считаю, что моя сестра всегда выглядит прекрасно, но она решила надеть что-то очень похожее на меня… черные штаны для йоги и майку, а волосы оставила распущенными.

В течение нескольких секунд я вижу, как рот Сирши дергается в полу-неприятном выражении, когда она видит Изабеллу, а затем она улыбается мне.

– Я так рада снова видеть тебя, Елена. Заходите обе.

Я слышу разговоры, пока нас ведут через широкое фойе в массивную гостиную. Над камином висит фотография Сирши и Коннора в день их свадьбы, а вся комната роскошно обставлена, как в каталоге декоратора, в нейтральных тонах и с плюшевым текстилем. Остальные жены в разных частях комнаты, я сразу узнала Катерину, жену Виктора, со свадьбы. Она сидит на одном из длинных диванов, одетая в джинсы и клюквенную рубашку с длинными рукавами, ее волосы завязаны в беспорядочный пучок. Рядом с ней сидит еще одна симпатичная темноволосая женщина и о чем-то оживленно говорит.

– Мэгги, принеси, пожалуйста, напитки… О, спасибо! – Восклицает Сирша, когда из кухни появляется женщина с двумя бутылками вина в одной руке. Она чем-то отличается от остальных, все жены мужчин, возглавляющих эти организации, имеют лоск, который невозможно стереть, даже если одеться поскромнее. Но Мэгги выглядит так, как будто она никогда не была никем иной, кроме как обычной. У нее короткие, вьющиеся волосы, искрящиеся голубые глаза, она одета в джинсовые шорты и белую футболку, а на ее слегка веснушчатом лице нет ни пятнышка макияжа.

– У меня тут первый раунд, – говорит она с ухмылкой, с акцентом, очень похожим на тот, с которым мы сталкивались в городе, как будто ты жил в Бостоне или был местным жителем.

– Ана спустится через минуту. Она укладывает Бриджит спать. Сирша приглашает нас в гостиную, и мне сразу же хочется бежать обратно домой, когда все оборачиваются, чтобы посмотреть на нас с Изабеллой. Если бы Изабелла не была рядом в качестве буфера, думаю, я бы так и сделала.

Я никогда не была самым общительным человеком. Изабелла всегда была в этом гораздо лучше. Я ненавидела, когда наша семья устраивала званые обеды, ненавидела большие торжественные мероприятия, когда я могла бы сидеть в своей комнате и читать, оставаясь в тишине и покое. Теперь передо мной целая комната смутно знакомых лиц, и мое сердце мгновенно забилось от волнения.