Текст книги "Дикий убийца (ЛП)"

Автор книги: М. Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Я подхожу к одному из кожаных кресел перед столом и опускаюсь в него, чувствуя волну беспокойства. Раньше кабинет моего отца казался мне безопасным местом с огромными окнами за письменным столом, выходящими в сад, через которые струится солнечный свет, с книжными полками от пола до потолка, заставленными книгами всех видов, и теплыми ароматами кожи, дерева и ванильного табака, наполняющими каждую его часть. Но сейчас все, что я чувствую, это тяжелое предчувствие, как будто надвигающаяся буря сосредоточилась здесь, и меня вот-вот подхватит.

– Мне нужно тебе кое-что сказать. – Мой отец потирает подбородок, выглядя более измученным, чем я когда-либо видела его.

– Это из-за Диего? – Я стараюсь, чтобы мой голос не дрожал, но ничего не могу с собой поделать.

– В некотором роде. – Он вздыхает. – Ты подслушивала под дверью прошлой ночью, Елена. Ты слышала, о чем я говорил с твоей матерью. Мы говорили об этом по дороге наверх.

– Диего хочет, чтобы я стала его женой, чтобы наша семья загладила вину за Изабеллу. – Слова выходят заученными и оцепенелыми. – И мама просит тебя отдать меня ему, чтобы он перестал преследовать и нападать на нашу семью, грузы и дом.

– Так и есть. – Он откидывается на спинку стула, устало глядя на меня. – Мне жаль, что тебе вообще приходится слышать об этих вещах, Елена. Мне жаль…

– Что мне приходится так быстро взрослеть. – Я повторяю его вчерашние слова в ответ. – Я знаю. И ты знаешь, что мне двадцать лет. Я справлюсь с этим. Просто скажи мне, что происходит…

Мой отец кивает, его кадык подергивается в горле, когда он с трудом сглатывает.

– Была заключена сделка, когда этот ирландец Найл вытащил твою сестру. Мы заключили торговый союз с некоторыми мафиозными семьями в Штатах, и в обмен они сказали, что пришлют нам подкрепление. Мужчин, чтобы помочь защитить наши позиции здесь.

При этом по моим венам пробегает холодок.

– И они отступили?

– Вообще-то, нет. – Рот моего отца дергается. – Хотя я думал, что они могут. Они посылают людей, как и обещали. И они посылают с ними кое-кого еще, чтобы вытащить тебя отсюда.

Я пораженно смотрю на него.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты вернешься с ним в Бостон. Останешься с Изабеллой и ее мужем, пока все это не уляжется, или так долго, как ты захочешь.

– Я ухожу от тебя? Мамы? – Мое горло мгновенно сжимается от эмоций, а желудок сжимается узлом. Мысль о том, чтобы уехать так далеко, вызывает у меня панику другого рода, особенно при осознании опасности, с которой сейчас сталкиваются мой дом и семья. Что, если я никогда их больше не увижу?

– Ты будешь с Изабеллой. Ты будешь в безопасности, и я знаю, что ты скучаешь по своей сестре…

– Ну, да, но…

Я чувствую, как слезы наворачиваются на мои глаза, моя грудь сжимается от горя. Мысль о том, что я снова увижу Изабеллу, радостная, я скучала по ней больше, чем когда-либо могла выразить словами. Но я не хочу покидать свою семью. Даже когда я думала о том, за кого однажды выйду замуж, я всегда предполагала, что буду достаточно близко, чтобы часто их видеть. Я никогда не представляла, что в конечном итоге уеду так далеко, и что я могу не вернуться или что их, возможно, уже не будет в живых, когда я вернусь, и что опасность может быть настолько велика, что им придется отослать меня прочь.

– Разве я не могу остаться здесь? С другими, которых они отправляют, так будет безопаснее. – Дрожь в моем голосе усилилась, и я отчаянно пытаюсь не разрыдаться.

– Недостаточно безопасно. Он смотрит на меня с печальным выражением лица. – Елена, дорогая, это к лучшему. Мы увидимся снова, я обещаю.

Затем он встает, обходит стол и успокаивающе кладет руки мне на плечи.

– Разобраться с Диего Гонсалесом, положить конец этой угрозе, Елена, будет нелегко. Если я буду знать, что ты в безопасности, далеко от того места, где он может схватить тебя и использовать против меня, я смогу лучше сосредоточиться на предстоящей битве.

Я чувствую, как слезы начинают течь по моему лицу, когда отец берет меня за руку и нежно поднимает со стула, чтобы он мог обнять меня своими руками. Я прижимаюсь к его груди, вдыхая ароматы дыма и одеколона, больше всего на свете желая снова стать маленьким ребенком, когда он мог бы крепко обнимать меня, и я могла бы верить, что ничего плохого никогда не случится, пока он рядом. Но я больше не ребенок. Я знаю, что ждет меня, всех нас, и я знаю, что ничего хорошего из этого нет. Я также знаю, что, как бы я это ни ненавидела, как бы это ни пугало меня, мой отец прав. Если я буду вне опасности, ему будет на одну проблему меньше… на одну проблему меньше, которая не дает ему спать по ночам.

– Не плачь, моя дорогая – бормочет он, смахивая слезы с моих щек. – Я знаю, ты напугана, Елена. Но мне пообещали, что человек, который приедет за тобой, лучший в своем деле. Он доставит тебя в Бостон и убедится, что ты в безопасности. И все это закончится раньше, чем мы успеем оглянуться, а потом, если ты все еще захочешь, можешь вернуться домой, милая.

Я знаю, что решение было принято. Еще яснее становится, что это было сделано в тот вечер за ужином, когда моя мать сидит за столом рядом с моим отцом с кислым, сердитым выражением лица, которое говорит мне, что он посвятил ее в план.

– Это плохая идея, отправлять Елену к Изабелле, – шипит она на него, пока мы сидим там, и я с тревогой ковыряюсь в еде, пока она потягивает вино. – Если бы Изабелла выполнила свой долг, а не сбежала с тем мужчиной, мы бы не оказались в таком положении. Изабелла будет плохо влиять на нее.

– Найл – причина, по которой к нам вообще приходит подкрепление, – решительно говорит мой отец. – Так что, хотя да, их побег вызвал некоторые проблемы, все это было не зря. Помимо того факта, что мне сказали, что Изабелла счастлива. У нас есть внучка, Лупе.

– Зять, который почти ничего не подает на стол, и внучка, которая далеко от нас. Вряд ли это та блестящая партия, которую мы надеялись найти для нашей старшей дочери. – Моя мать морщит нос. – Как бы ты ни старался это приукрасить, Рикардо, Изабелла нанесла ущерб этой семье. Теперь ты хочешь отправить Елену учиться на ее примере?

– Я хочу отправить Елену туда, где она будет в безопасности.

– Этой угрозы не существовало бы, если бы она просто вышла замуж…

– Хватит! – Мой отец хлопает ладонью по обеденному столу, его челюсти сжимаются. – Я принял решение, Лупе. Елена едет в Бостон. Я хочу, чтобы она была вне досягаемости Диего и от греха подальше. Я не собираюсь менять свое решение.

Остаток ужина проходит в напряженной тишине. После десерта я как можно быстрее удаляюсь, мой желудок так скрутило от беспокойства, что я почти ничего не съела. Я спешу наверх, направляясь прямо в свою комнату, к счастью, не увидев Хосе до того, как окажусь внутри. Я не думаю, что смогу справиться с его настроением сегодня вечером, и, несмотря на то, насколько я устала, я не знаю, смогу ли заснуть.

Когда я наконец засыпаю, это далеко не спокойно. Мне снятся выстрелы и языки пламени, лижущие стены дома, крики и ухмыляющееся лицо Диего, нависающее надо мной. Ты будешь моей невестой, малышка, – шепчет он мне на ухо, его руки теребят перед моей одежды, стягивают ее вниз, когда она начинает расползаться, его горячее дыхание на моем лице…

Я резко просыпаюсь с тем же чувством. Чьи-то руки на мне, теплое дыхание на моей щеке, и я замираю на месте на секунду в полнейшем ужасе, прежде чем понимаю, что я не сплю и что это не сон. На одну леденящую душу секунду я думаю, что это не случайно, что он каким-то образом проник в дом, что это его руки и рот на мне, готовые заставить меня принадлежать ему. Каким-то образом эта мысль приводит к действию, наполняя меня адреналином, когда я дико дергаюсь под человеком, держащим меня, брыкаюсь и даю пощечины, открывая рот, чтобы закричать. В тот момент, когда я чувствую жесткую руку у себя на губах, я знаю, что это не Диего. Я слышу голос у своего уха, тихо бормочущий, и меня пронизывает шок.

– Лежи спокойно, малышка, – шепчет Хосе, его губы касаются раковины моего уха. – Я подумал, что мог бы отвезти тебя к Диего и получить награду за все, что я потерял, пытаясь защитить эту гребаную семью. Но если ты мне понравишься, может быть, я придумаю что-нибудь еще…

– Пошел ты! – Я кричу из-за его ладони, крик приглушен, когда я пытаюсь ударить коленом ему в живот. Другой рукой он стягивает одеяло, хватается за мою ночную рубашку, пытаясь силой заставить меня подчиниться, но я полна решимости не облегчать ему задачу. Я поворачиваю голову, кусая его за руку, и он взвизгивает, когда мои зубы впиваются в нее сбоку, слегка отшатываясь назад, когда он пытается пригвоздить меня к месту.

На этот раз я не упускаю возможности поорать.

– Гребаная сука! – Хосе хватает меня за плечи, поднимая с кровати. – Отлично. Я отвезу тебя к гребаному Диего. Ты можешь наслаждаться потерей с ним своей девственности, маленькая…

– Ни хрена подобного не двигайся.

От двери доносится мужской голос, и Хосе замирает, его руки впиваются в мои плечи, когда он тяжело сглатывает.

– Отпусти ее, и я не буду стрелять в тебя прямо сейчас. Ты можешь попробовать изложить свое дело сеньору Санти-Диего, хотя я не думаю, что это тебе поможет.

В моей комнате уже слышны шаги, другие охранники заходят, чтобы схватить Хосе, пока он колеблется, и оттаскивают его от меня. Я хватаю одеяла обратно, прикрываясь ими, пока они вытаскивают его, ругающегося, из комнаты, почти на грани учащенного дыхания, пока я сижу там в ошеломленном шоке. Все произошло так быстро, что я до сих пор едва успеваю все это обработать.

Я прижимаю одну руку к груди, пытаясь отдышаться, когда до меня доносятся звуки того, как охранники тащат Хосе вниз по лестнице, и я пытаюсь не разразиться истерическими слезами. Я вся дрожу и чуть не выпрыгиваю из собственной кожи, когда слышу шаги за дверью, прежде чем секундой позже понимаю, что это моя мать входит в комнату.

– Что случилось? – Резко спрашивает она, плотнее запахивая халат и подходя к краю моей кровати. Она тянется к свету, включает его и быстро просматривает меня. – Что сделал этот мальчик?

По выражению ее лица я могу сразу сказать, что то, что происходит у нее в голове, не вызывает сочувствия и не имеет ничего общего с тем, как дать мне утешение, в котором я отчаянно нуждаюсь в данный момент. Я знаю, она все еще надеется, что мой отец передумает и отдаст меня Диего, и в том же духе она беспокоится, что Хосе мог каким-то образом подорвать мою ценность из-за этого.

– Он не зашел далеко, если ты беспокоишься о том, можно ли все еще продать меня подороже, – сердито говорю я ей, обхватывая себя руками и пытаясь унять стук своих зубов. – Он просто добрался до меня, вот и все. Ничего серьезного.

– Тогда считай, что тебе очень повезло. – Ее челюсть сжимается, когда она смотрит на меня сверху вниз. – Если бы ты делала то, что нужно семье, Елена, ты бы не оказалась в таком положении. Ты бы уже была у Диего, готовилась стать его женой, и Хосе никогда бы до тебя не добрался.

– Ты обвиняешь меня в этом? – Я пристально смотрю на нее. – Я спала…

– Не могу поверить, что у меня две такие неблагодарные дочери. – Руки моей матери трепещут перед ней, губы плотно сжаты. – Твоим долгом всегда было выйти замуж, чтобы помочь этой семье, как и долгом Изабеллы. Но ни одна из вас не желает делать то, что должно быть сделано. И теперь ты собираешься бросить нас…

– Что с ним будет? – Я прерываю ее, выдавливая слова сквозь комок в горле. – Хосе. Что произойдет?

– Скорее всего, его убьют, – решительно говорит моя мать. – За то, что он прикоснулся к одной из девушек Сантьяго. Так и должно быть. Но это не меняет того факта, что если бы ты сделала, как тебе сказали…

– Никто не говорил мне выходить замуж за Диего. – Слова звучат сдавленно, когда они произносятся. – Он попросил меня, и папа сказал нет. Так что же мне прикажешь делать? Пойти туда самой и предложить ему себя?

– Тебе следовало сказать своему отцу, что ты хочешь выполнять свой долг. – Она смотрит на меня свысока. – Но сейчас это не имеет значения. Лучшее, что мы можем сделать, это надеяться, что об этом ничего не будет сказано, независимо от того, что произошло, и что твой отец передумает до того, как этот человек приедет и заберет тебя в Бостон. – Она фыркает, скрещивая руки на груди. – Я бы сама договорилась с Диего, если бы не думала, что твой отец убьет меня за это.

– Ты бы не стала, – шепчу я, потрясенно глядя на нее. – Ты бы не стала этого делать…

– О, перестань вести себя так, словно тебя отправляют на расстрел. Работа женщины в этом мире, в таких семьях, как наша, выходить замуж и рожать детей. Вот и все, что от нее требуется.

Кто-то выкрикивает имя моей матери снизу, и я вижу, как ее рот снова сжимается в тонкую линию.

– Иди обратно спать, Елена. Считай, тебе повезло, что кто-то поднялся сюда, пока не стало слишком поздно.

Конечно, нет никаких шансов, что я снова смогу заснуть. Я сижу, съежившись, посреди своей кровати, пытаясь остановить слезы и дрожь, когда слышу, как ее шаги удаляются по коридору. Я знаю, что должна оставаться в своей комнате. Но когда в доме снова воцаряется тишина, я не могу остановиться. Я выскальзываю из постели, набрасываю халат и поплотнее закутываюсь в него, тихо выхожу из своей спальни и крадусь по коридору к лестнице.

Я не уверена, почему мне кажется, что мне нужно это знать. Я не виновата, что Хосе напал на меня, я прекрасно это знаю, независимо от того, хотела бы моя мать представить мой отказ согласиться выйти замуж за Диего причиной моего пребывания здесь из-за этого. Но я чувствую непреодолимое, нездоровое любопытство. Я крадусь вниз по лестнице и выхожу во двор, держась в тени, пока не слышу голоса.

У меня кровь стынет в жилах, когда я слышу голос моего отца, строгий и повелительный. Я присаживаюсь на корточки за одним из больших внедорожников, припаркованных во дворе, выглядываю из-за него и вижу, как несколько охранников моего отца вытаскивают Хосе на середину двора, прежде чем заставить его опуститься на колени в пыль.

Я вообще не должна испытывать к нему никакой симпатии. Он напал на меня, и я знаю, какие ужасные вещи он бы со мной сделал, даже если бы не отвез меня к Диего. И кто знает, что случилось бы, если бы он попытался сохранить меня для себя? Возможно, он продал бы меня другому картелю, когда я ему наскучила, или что похуже. Никто не знает, но ничего хорошего из этого не вышло бы. Он хотел причинить мне боль. Этому нет прощения, на самом деле нет. Но я знаю Хосе много лет, смеялась вместе с ним, он дразнил меня, и я дразнила в ответ, подшучивала над ним с Изабеллой и неуклюже флиртовала с ним. Я думала, что могу доверять ему. Наш отец всегда доверял ему охрану Изабеллы и меня, наших жизней, и мысль о том, что это доверие было неуместным, заставляет меня чувствовать себя больной и преданной.

Я вижу, как мой отец протягивает руку, и я прикрываю рот ладонью, когда вижу, как один из охранников протягивает ему пистолет. Он приставляет дуло к виску Хосе, и я с трудом сглатываю, видя, как Хосе вызывающе смотрит на него. Я ожидаю, что он попросит пощады, будет умолять моего отца не убивать его, но он не произносит ни слова.

– Что, – говорит мой отец убийственно тихим голосом, – заставило тебя подумать, что ты можешь поднять руки на мою дочь и это сойдет тебе с рук?

– Мой брат мертв из-за нее и ее сестры, – шипит Хосе. – Он умер, защищая твою прогнившую семью. Так что отвали, Сантьяго.

– Если ты так считаешь, тогда, я уверен, ты не будешь возражать против того, чтобы присоединиться к нему.

Когда раздается выстрел, я чуть не кричу. Широко раскрытыми от ужаса глазами я смотрю, как тело Хосе заваливается набок, падая в пыль, а мой отец возвращает пистолет, глядя вниз на безжизненное тело. Часть меня жалеет, что я это видела, а другая рада. Теперь я понимаю, насколько опасной стала ситуация. Я точно понимаю, насколько это ужасно, что сейчас я никому по-настоящему не могу доверять, кроме своей собственной семьи, и после того, что сказала моя мать, возможно, даже им.

У меня нет выбора, кроме как делать то, что сказал мне мой отец, а может быть, его никогда и не было.

Мне нужно уехать в Бостон.

4

ЛЕВИН

Путешествие в Мексику становится немного приятнее из-за того, что мы летим на частном самолете Королей который все мужчины, отправляющиеся со мной на подмогу Сантьяго, считают отличным способом подсластить сделку, частью которой они стали. Большую часть полета я уединяюсь с книгой в кресле у окна, пытаясь успокоиться до того, как мы прилетим.

Я не знаю, насколько сложно будет вытащить Елену. Это может быть так же просто, как уехать с ней после того, как я встречусь с ее отцом, или это может быть драка, в зависимости от того, какие шаги предпримет картель Гонсалес.

Сегодня я старался не думать о Лидии. Я не хочу вспоминать ночь на пляже в Мексике, волны, разбивающиеся позади нас, когда она целовала меня, стоя на песке, ощущение ее рук на мне, то, как мы оказались вместе на песке, прежде чем поняли, что делаем, и вернулись в мой отель. Это был наш первый раз, что-то, что росло и продолжало расти, искра, которая превратилась в пожар опасного желания. Я знал, чего это могло стоить нам обоим, и все равно сделал это. И если бы я знал, чем это закончится…

Когда я засыпаю в самолете, она мне снится. Ее невозможно не трогать, когда она сейчас так близко. Ее руки в моих волосах, ладони разглаживают мое лицо, ее губы жадно находят мои. Ее тело выгнулось навстречу моему, звук ее смеха звучал у меня в ушах, когда мы рухнули в постель, чувствуя себя так, словно там мы были защищены, как будто опасность не была всего в нескольких милях от меня, а где-то далеко во вселенной. Как будто только любовь может защитить нас от всего зла мира.

Я должен был знать лучше. Я знаю лучше. Даже в своих снах я знаю лучше. Я целую ее в губы, чтобы удержаться от слов, которые, я знаю, должен сказать, что она должна вернуться к Грише, что я не могу смешивать бизнес и удовольствие, что опасность, которой ее подвергает любовь ко мне, не стоит того счастья, которое это могло бы принести нам обоим. Больше всего на свете я хотел бы, чтобы за ней послали кого-то другого в тот день на вокзале, и в то же время я бы ни за что на свете этого не изменил, потому что любовь к ней изменила меня во всех отношениях, потому что только я мог бы уберечь ее, даже если с тех пор я каждый день подвергал ее опасности, желая ее.

Я вижу ее, красивую и стройную, и, на мой взгляд, самое волшебное существо, которое я когда-либо видел, когда она подходит ко мне в нашей тихой комнате в Токио, аромат цветов и свежий ветерок доносятся через открытое окно, когда ее теплая, влажная кожа прижимается к моей, когда мы укладываемся вместе на чистые белые простыни, покрытые… кровью. Так много крови. Сон темнеет, закручивается, и я стою в своем собственном доме, в своей собственной спальне, уставившись на простыни, которые должны были быть чистыми и белыми, простыни, которые она выбрала, потому что сказала, что они напоминают ей все гостиничные номера, в которых мы когда-либо занимались любовью, простыни, теперь пропитанные таким количеством крови, что я не знаю, как все это могло принадлежать одному телу.

Ее телу, лежащему передо мной, мечта, которой мы так кратко поделились, убита вместе с ней. Я не могу понять, что я вижу, эту бойню, это ужасающее зрелище всего этого, даже как человек, который видел больше ужасных вещей, больше крови, больше резни, чем кто-либо другой. Солнечный свет на ее кольце с бриллиантом, кровь на ее лице. Она прекрасна даже после смерти. Так чертовски красива, что это причиняет боль, и я подхожу к ней, тянусь к ней, потому что знаю, что очень скоро я больше никогда не смогу обнять ее…

Я резко просыпаюсь на своем месте, челюсти сжаты так сильно, что становится больно, грудь сжимает боль, которой много лет, но она все еще кажется свежей и новенькой. Мне никогда не удавалось убить, или залить спиртным, или выкинуть это нахуй, как бы я ни старался, и, черт возьми, я пытался. Я могу спрятаться от этого на некоторое время. Но это всегда возвращается.

В стакане, стоящем рядом со мной, все еще есть водка, оставленная, когда я засыпал, и я тянусь за ней, осушаю одним большим глотком и закрываю глаза. Я не могу думать о тебе прямо сейчас, Лидия. Я не могу скучать по тебе. Я не могу позволить себе отвлекаться здесь. Не тогда, когда эта работа так важна.

Она хотела бы, чтобы я хорошо выполнял свою работу, я это знаю. Защита невинной девушки, которую мне доверили, мой приоритет. Я обязан обеспечить ее безопасность.

Я рад, что мы наконец приземлились. Я могу сосредоточиться на работе, на том, чтобы ставить одну ногу впереди другой, пока я, наконец, не смогу уехать с Еленой, увезти ее обратно в Бостон и вернуться к знакомой рутине, которая позволяет мне жить своей жизнью.

Нас ждут несколько черных внедорожников с тонированными стеклами, чтобы отвезти на территорию комплекса. Я проскальзываю в один из них, наблюдая за проплывающим мимо пейзажем, пока мы едем, уже считая часы до того момента, когда я смогу вернуться в самолет, летящий в том направлении, откуда я прилетел. В мире есть несколько мест, в которые я не хочу возвращаться, но в это особенно.

У меня плохое предчувствие по поводу всего этого, но я пытаюсь отмахнуться от него. Это воспоминания, вот и все. Нет причин думать, что эта работа пойдет наперекосяк. Учитывая все обстоятельства, это довольно просто.

Как только мы добираемся до комплекса, меня сопровождают прямо в особняк Рикардо Сантьяго. Когда мы подъезжаем, выходим из внедорожников и идем к дому, я вижу следы недавнего нападения, следы выстрелов на стенах комплекса, пятна крови, оставшиеся на песке, и гильзы, которые еще не убрали. Это говорит об опасности, в которой они все находятся. Тревожное чувство в моем нутре только усиливается, инстинкт, отточенный за долгие годы работы наемным убийцей и шпионом, вызывает тревогу всю дорогу, пока я не переступаю порог двойных дверей кабинета Сантьяго.

Когда я вхожу, он стоит ко мне спиной, охранник рядом со мной напрягается и объявляет громким голосом:

– К вам Левин Волков, сеньор.

– Спасибо. Ты можешь идти.

Голос Рикардо ровный и культурный, удивительно спокойный для человека, вся семья и средства к существованию которого подвергаются нападению. Он ждет мгновение, затем поворачивается ко мне лицом, и именно тогда я отчетливо вижу, какие потери все это нанесло ему. Он выглядит так, словно не спал несколько месяцев, возможно даже с тех пор, как забрали Изабеллу.

– Снаружи все выглядит не очень хорошо, – говорю я категорично. – Это не сильно повлияло, так сказать, на моральный дух людей, которых я сюда привел.

– Прошлой ночью произошло еще одно нападение. Отрядом людей Гонсалеса. Этого недостаточно, чтобы добиться реального прогресса, а это значит, что он пожертвовал несколькими своими людьми только для того, чтобы доказать свою правоту, просто дать мне понять, что он не собирается останавливаться. – Мускул дергается на челюсти Рикардо. – Что за человек так поступает?

– Не очень хороший. – Я смотрю на него с другой стороны комнаты с бесстрастным выражением лица. – Я надеюсь, у тебя есть план. Скажу так, встреча королей, мафии и Братвы была долгой, и было очень близко к тому, чтобы вообще никого не отправлять. В конце концов, они сдержали свое слово, но… – Я пожимаю одним плечом. – Я не думаю, что будет вторая волна подкрепления, Сантьяго.

– Тем больше у тебя причин забрать отсюда мою дочь, – натянуто говорит он. – С остальным я разберусь сам. Но я хочу, чтобы она была подальше от опасности. Диего хочет ее, и… если она попадет к нему в руки, он знает, что я сделаю все, чтобы обеспечить ее безопасность. Поэтому он нацелится на нее в первую очередь.

– Конечно. Это достаточно распространенная стратегия. Я удивлен, что он до сих пор не добрался до нее.

Мускул на челюсти Рикардо снова дергается.

– Я держал ее как можно дальше от опасности. Но я не могу делать это вечно. И чем больше я беспокоюсь о ней, тем меньше я могу сосредоточиться на том, чтобы остановить эту войну до того, как она действительно начнется.

– Судя по тому, что я увидел снаружи, она уже началась.

– Диего пытается запугать меня, чтобы я бросил ее в его лапы.

– Это работает?

Мы вдвоем смотрим друг на друга с другого конца комнаты, и Рикардо выдыхает, прикрывая рот рукой, а его плечи слегка опускаются.

– Я не собираюсь отдавать ее ему, – твердо говорит он. – Но я знаю, какой будет цена этого. Она нужна мне в безопасности, и именно поэтому ты здесь.

– Я удивлен, что ты доверяешь мне. Человеку, которого ты не знаешь. Почему бы не отправить кого-нибудь из своих?

– Мне нужны здесь все мои люди. Ты прав, что я тебя не знаю. – Его челюсти сжимаются. – Но какой у меня выбор? Я заключил союз, и они послали тебя. Вот с чем мне приходится работать. Я изучил тебя, Левин Волков. Твое прошлое. Ты не тот, кого некоторые могли бы назвать хорошим человеком, но ты не лишен чувства чести. Так что да. Я доверяю Елену тебе.

Затем открывается дверь, и входит другой охранник.

– Я привел ее вниз, сеньор, – четко говорит он, и Рикардо кивает.

– Я посвятил Елену в план, – говорит он мне. – Это не совсем то, чего она хочет, но она понимает необходимость этого. Я подумал, что вам двоим лучше встретиться до того, как придет время уходить.

Я поворачиваюсь, когда он заканчивает предложение, как раз вовремя, чтобы девушка, о которой идет речь, вошла в комнату.

Первое, что меня поражает, это ее осанка. При одном взгляде на нее становится ясно, что она напугана, я вижу это по ее глазам. Она выглядит юной, невинной, той, кого всю жизнь оберегали, как и следовало ожидать от принцессы картеля. Но в то же время я вижу в ней и силу. Она делает все возможное, чтобы скрыть свой страх, расправить плечи, поднять подбородок, встретить все, что надвигается, лицом к лицу, а не прятаться от этого. Это впечатляет, особенно от тех, кто, я уверен, никогда раньше не сталкивался ни с чем подобным.

Трудно не думать о Лидии, когда это приходит на ум. Она оказалась перед невозможным выбором, перед ужасающими обстоятельствами, от которых она могла бы съежиться. Но она была храброй, перед лицом меня и всего, что я олицетворял, перед лицом всего, что последовало за этим. Меня не было рядом, когда она умерла. Но я не сомневаюсь, что и тогда она была храброй. Лидия всегда была храброй.

Елена, девушка, которая входит в комнату, потрясающе красива. Густые черные волнистые волосы, убранные назад с ее загорелого лица в форме сердечка, с темно-карими глазами лани и фигурой, достаточно соблазнительной, чтобы у любого мужчины возникло желание прикоснуться к ней. Я вижу сходство с ее сестрой, но в ней есть что-то более мягкое, милое. От Изабеллы, те несколько раз, когда я ее встречал, всегда веяло знойным вызовом. Но у Елены более мягкие манеры. Такого мужчину, как Диего Гонсалес, никогда нельзя подпускать к ней. Способы, которыми он сломал бы кого-то вроде Елены, были бы безумными.

– Здравствуйте. – Она натягивает улыбку, подходит поприветствовать меня и протягивает руку. – Я Елена Сантьяго.

– Левин Волков. – Я беру ее за руку, и она кажется маленькой и теплой в моей, ее пальцы инстинктивно сжимаются на моей ладони, как будто она уже доверяет мне.

В тот момент, когда я прикасаюсь к ней, меня охватывает неудивительное желание защитить ее. Не то чтобы я этого не предвидел, Коннор был прав, когда сказал, что я питаю слабость к невинным женщинам, нуждающимся в помощи, даже если он имел в виду это пренебрежительно, как если бы взывал к комплексу рыцаря. Я взялся за эту работу именно потому, что знал, что буду стараться делать ее хорошо, так же или даже больше, чем кто-либо другой. Но когда я смотрю на ее лицо, в ее мягкие темные глаза, это больше похоже на потребность, чем на желание. Мысль о том, что ей причинили боль, о том, что босс Гонсалес принуждает ее к браку, о том, что с ней произойдет что-то, что я мог бы предотвратить, кажется ужасающей.

Я терпел неудачу раньше, в прошлом. На этот раз я не потерплю неудачу.

– Это ты везешь меня в Бостон?

Ее чистый, музыкальный голос прорывается сквозь мои мысли, заставляя меня осознать, что я слишком долго держу ее за руку. Я отпускаю ее, прочищаю горло, делаю шаг назад и киваю.

– Да, меня послали ирландские короли и их сподвижники. Я провожу тебя к твоей сестре.

– Завтра вечером, – говорит Рикардо. – Если встреча с Диего пройдет неудачно.

Я хмурюсь, бросая на него взгляд.

– У тебя назначена встреча?

Он кивает.

– Он попросил встретиться со мной, чтобы провести своего рода пари. Попытаться договориться. Я согласился встретиться. Если мы сможем найти удовлетворительный способ покончить с этим, то отправка Елены в Бостон, возможно, не понадобится. Но я боюсь, что это маловероятно.

У меня нет реальной причины с ним не соглашаться. Если он решит оставить Елену здесь, это опасность и миссия, с которой я не обязан иметь дело. Но в тот момент, когда он это говорит, я чувствую, как внутри у меня все сжимается, волна защитных эмоций захлестывает меня, и я поднимаю бровь, глядя на него.

– Это совсем не похоже на шанс. Даже если Диего согласится на условия, которые не имеют ничего общего с женитьбой на Елене, как ты можешь ожидать, что он сдержит свое слово? Тебе лучше отправить ее туда, где она в безопасности.

Рикардо начинает говорить, но Елена перебивает его, глядя на меня с вызывающим выражением лица.

– Я хочу остаться здесь, если смогу. Поэтому, если мой отец считает, что есть такая возможность, я хочу, чтобы он сначала изучил ее. Если нет другого выхода, тогда я пойду с тобой.

Я стараюсь сохранять нейтральное выражение лица, но она не может не произвести на меня впечатления. Мне легко читать других, годы обучения в качестве шпиона и убийцы помогают мне в этом, и я слышу слабую дрожь в ее голосе, вижу, как слегка дрожат ее губы. Она напугана, но не сдается. Она сильная, несмотря на то, какой защищенной была всю свою жизнь. Если дать ей шанс, она станет невероятной женщиной, если такой мужчина, как Диего, не сокрушит ее.

– Ты закончил рассказывать мне, как вести мои дела? – Сухо спрашивает Рикардо, и я поворачиваюсь к нему, пока он говорит. – Я позвал тебя сюда, чтобы услышать план, дать возможность встретиться с Еленой и подготовиться к соответствующим действиям. Я встречусь с Диего завтра. Если он продолжит свой нынешний курс действий и откажется прийти к соглашению, тогда у меня не будет другого выбора, кроме как отправить мою дочь с тобой на самолете в Бостон завтра вечером. – Он делает паузу. – А пока тебе здесь рады. Здесь достаточно места для гостей, и я приглашаю тебя поужинать с нами за нашим столом сегодня вечером и остаться здесь до завтра.