Текст книги "Девушка, видящая призраков (ЛП)"

Автор книги: М. Х. Боросон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Я посмотрела на лица детей, кожу покалывало. Яоджиджу были гадкими существами. Насмехались над людьми. Глядя на них, я хотела другую жизнь. Быть той, кто не видит таких чудовищ.

Пауки хихикали, их было ужасно много. Слюна и сопли стекали с их детских лиц.

Один из попавшихся духов людей забился в ловушке. С людьми не должны так обходиться. Духов хватит на несколько часов или дней, и детские лица пауков выпьют их как молоко.

– Уходи, Ли-лин! – доктор Вэй высунул голову из окна на втором этаже. – Лазарет на карантине. Уходи!

Они знали о пауках. Они считали это эпидемией.

– Отец внутри? – крикнула я в окно.

– Ты ничему ему не поможешь. Уходи!

– Он в порядке? – крикнула я.

Доктор Вэй поправил очки и устало посмотрел на меня.

– Лазарет на карантине, Ли-лин! Понимаешь? Тебе нужно уходить.

– Отец в порядке?

Доктор замешкался.

– Если скажу, ты уйдешь?

– Конечно, доктор Вэй, – соврала я.

– Стало хуже, – крикнул он. – Он слег с болезнью.

Ужас нахлынул на меня.

– Он пытался уйти? – спросила я у доктора Вэя.

– Сделал два шага за дверь и рухнул, – ответил он.

Я смотрела на него, раскрыв рот. Отец был одной из жертв пауков, духом, который собирались съесть. Без куска духа он ослабнет, заболеет и умрет, но перед этим его сломают.

От вида пауков мне было плохо. Их точно послал Лю Цянь, чтобы навредить моему отцу или придержать его, пока не будет закончен ритуал по призыву Кулу-Янлин.

И снова Лю Цянь видел в отце препятствие, а меня не замечал. Пауки были посланы не за мной. Мне не нужно было сталкиваться с ними.

Я смотрела на жутких монстров и понимала, что могу развернуться и убежать. Я могла найти способ остановить ритуал Лю Цяня, не сталкиваясь с пауками. Мне не нужно было сражаться с ними.

Пауки поймали часть духа моего отца, но там была едва треть. Он проснется, оставшись на две трети прежним. Ему хватит сил лично убить яоджиджу. Как только отец поймет, с чем имеет дело, он сожжет пауков огненными буквами и жестами рук. Он вернет часть духа и без меня. Даже без трети отцу хватит сил и опыта, я на такое и надеяться не могла.

Я стояла в углу и думала. Я могла уйти. Эта мысль была ветерком в жаркий день. Была свободой. Пусть кто-то справится с этим. Мне не нужно было калечить разум столкновением с яоджиджу.

Я не двигалась, смотрела на пауков и слушала детские крики. За ними трепетала в паутине часть духа моего отца.

Когда мой дух был в ловушке, отец пожертвовал глазом, чтобы спасти меня.

Я вытащила персиковый меч и бросилась на пауков. Ближайший посмотрел на меня глазками младенца с фальшивой невинностью, умер на острие моего персикового меча. Я пронзила второго и третьего, толпа повернулась ко мне. Сотни детских глаз, тысячи волосатых лап, на меня наступала орда яоджиджу.

Я отступала, взмахивала мечом, стряхивая с него останки пауков. Остальные наступали. Их было слишком много. Одна девушка с мечом никогда не пробьет эту отвратительную толпу. Моя рука устанет раньше, чем они закончатся.

Мне нужно было сражаться своими усилиями. С лучшей точки. Но откуда?

Я отступала по шагу, и все пауки двигались за мной.

А потом я поняла. Я могла сражаться с ними из-за порога, защищенная талисманами.

Вот только яоджиджу стояли между мной и дверью.

Я бросилась влево, пауки – за мной, щелкая лапками, их лица плакали. Я повернулась к стене и принялась взбираться по ней движением циньгонг. Мне нужно было лишь немного облегчить тело. Ноги ступали по земле все легче, и я достаточно постаралась к моменту, когда добралась до стены.

Нога на стену, толчок, и я побежала, перепрыгнула через ров пауков. Они шли на меня, а я теперь была за ними. Их разум был простым, но они были хитрыми. Один сообщил другому обо мне воплем, и толпа снова повернулась ко мне.

Но я уже была на другой стороне и бежала. Я поспешила к двери лазарета, сжимая деревянный меч двумя руками. Я услышала голос доктора Вэя. Он предупреждал со второго этажа. Но я видела то, чего не видел он, я взмахнула мечом на бледную паутину, что перекрывала проход. Паутина порвалась и неуклюже повисла.

Я прорвалась в дверь, задыхаясь. Пауки бросились за мной, но талисманы остановили их. Я слышала, как они недовольно вопят.

Доктор Вэй сбежал по лестнице.

– Что ты делаешь, Ли-лин? Ты сказала, что уйдешь.

– Да, доктор Вэй, – сказала я, переводя дыхание. – Я так сказала. Я соврала.

Он застыл и смотрел.

– Ты очень странная, – сказал он. – Тебе не стоит выходить. Останешься в карантине.

– Это не эпидемия, доктор Вэй. Это яоджиджу. Пауки за дверью. Они не могут пройти талисманы. Они поймали несколько духов в паутину. И дух отца.

Если бы по лазарету летала птица, она бы влетела в рот доктора Вэя. Его глаза расширились за очками, он осознавал услышанное, а потом закрыл рот и посмотрел на меня.

– Ли-лин, почему ты не говорила мне, что у тебя глаза инь?

– Не время для этого, доктор Вэй. Мне нужно убить яоджиджу снаружи, и мне нужно спасти души, что они поймали. Можете одолжить масло для ламп?

– Масло? – спросил он.

– Да, доктор Вэй. Масло для ламп.

Он подвинул очки на носу и вздохнул.

– Много? – сказал он.

– Мне нужно масло, – сказала я. – И спички.

Я налила рыбье масло на пауков и зажгла их. Прохожие потрясенно смотрели. Я слышала, как один сказал:

– Это девушка, что побила Тома Вонга на улице!

В мире духов огни пожирали пауков. Они кашляли, кричали и бегали кругами, перебирали волосатыми лапами, сгорая. Сопли капали из детских носов. Я не ощущала радость победы. Это был не бой, а казнь.

Я отнесла ведра масла к задней двери и казнила остальных.

Когда это было сделано, я вышла спереди. Плененные духи были почти невесомыми. Они были в паутине, их количество уменьшилось из-за голода пауков, дух моего отца и остальные уменьшались.

Они выживут. Моими стараниями они выживут, но меня никто не поблагодарит. Мы забудем об этом. Но в этот раз я была рада этому. Я хотела, чтобы пауки пропали.

Я осторожно разрезала мечом паутину. Я старалась действовать точно, чтобы не задеть души клинком. Они вылетели из паутины струйками пара. Я смотрела, как они улетают облачками в ночи. Они улетят к духу, от которого их откусили. Я смотрела, как дух отца улетает в лазарет, и талисманы его не остановили.

Госпожа Вэй подошла ко мне в лазарете. Я с подозрением смотрела на нее. Мне не хотелось говорить с ней.

– Я думала о тебе, Ли-лин. Я многому могу тебя научить, – сказала она. Ее слова вылетали в спешке. – Я могла бы научить тебя ходить по духовному мосту как женщина-вуши. Я могла бы показать тебе, как делать духов слугами.

Я сжалась, словно она ударила меня по животу.

– Я даоши, госпожа Вэй. Я – дочь даоши и вдова даоши. Я не буду терзать кожу и дрожать, как и не буду вызывать ваших демонов.

Ее тело застыло, лицо стало холодным.

– Это не демоны, – сказала она, старый гнев ожесточил голос.

Я прошла мимо нее к кровати, где отдыхал отец. Свежие бинты покрывали часть его лица, где он вырвал глаз. Для меня. Он медленно дышал.

Доктор Вэй проверял его пульс. Он посмотрел на меня.

– Показатели стали сильнее, – сказал он. – Дышит слабо, в четырех местах пульса почти нет. Но становится лучше. Ему просто нужно отдохнуть.

Я улыбнулась, кивая.

– Карантин можно отменять.

Он смерил меня взглядом и кивнул.

– Твой отец знает о твоих глазах?

– Он знал. Он думает, что исцелил меня, – я замолчала. – Вы же ему не скажете?

– Я давал клятву Гиппократа, Ли-лин, – сказал он, – так что тайну не раскрою. Но нам нужно будет поговорить.

Я знала, что он скажет: женщины с глазами инь рано умирали. Женщины с глазами инь жили с болью. Пей воду с пеплом талисманов. Позволь воткнуть иглы в твои меридианы. Пей травяной чай. Я обработаю твои меридианы горячей палочкой. Я слышала это от отца в детстве.

– Мне нужно проверить других пациентов, – сказал доктор. – Но приходи ко мне вскоре, Ли-лин.

– Я вернусь ночью, чтобы проведать отца, – сказала я.

Я напряженно пошла домой. В сумерках было плохо видно края. Лю Цянь исполнит ритуал в одиннадцать. Оставалось пять часов. Мне нужен был план. И союзники.

Госпожа Вэй предлагала помощников-духов, но она хотела испортить меня. Она практиковала запрещенную магию. Дикую. Я видела, как она исполняла ритуал. Она дрожала и резала себя. Они очищали магию от безумия и грязи.

Господин Вонг предложил пойти к Си Лянь и попросить их о помощи. Но он убедился, что его никто не слышал при этом. Си Лянь были опасными и не умели себя вести. Если я пойду к ним за помощью, меня могут лишить мира, который я знала.

Даже доктор Вэй работал на Аншень-тонг. Я подумала о нем на миг, как он отреагирует, если мне уже не будут рады среди Аншень. При мысли, что он будет относиться ко мне как к незнакомке или врагу, я чуть заплакала.

Но я должна была сделать что-то. Я не могла сидеть и позволять Тому Вонгу убивать невинных людей. Ракета этого не потерпел бы. Я не могла позволять то, что было постыдным.

Я повернулась и пошла от территории Аншень. От того, что знала.

Юго-запад квартала был словно другой страной. Мой отец всегда работал на Аншень-тонг, так что территория Си Лянь ощущалась как враждебная земля.

Выглядело все одинаково. Те же здания. Кривые балконы и скрипучие лестницы не отличались. На улице Сакраменто были торговцы. Люди ходили мимо с уставшими глазами от тяжелой работы, их косички шуршали об одежду. Ничто не отличалось. Те же взгляды с подозрением, те же шепоты, та же смесь яркости и отчаяния. Высокая музыка эрху звучала в воздухе. Квартал имел свои черты, и господин Вонг или Бок Чой не могли их изменить.

Казалось, мир тонет. Мой отец – непобедимый, сильный защитник квартала – лежал хрупкий в кровати. Никто не мог занять его место. Только я. Я должна была защитить китайский квартал.

Мы с отцом всегда были в Аншень-тонге, так что Си Лянь всегда были нашими врагами. Теперь Том Вонг хотел их уничтожить. Я не понимала, зачем хочу остановить его.

Я замерла. Я не знала, поступаю ли правильно. Аншень-тонг укрыли мою семью, когда мы прибыли на Золотую гору. Это были хорошие люди. Они дали отцу храм, и они оплатили похороны моего мужа.

Я глубоко вдохнула. Мне не нужно было делать это. Не нужно было ничего делать. В Аншень были мои люди. А кем были Си Лянь? Чужаки. Я могла вернуться к своей жизни, сделать вид, что я ничего не могу поделать. В Аншень были мои люди. Зачем мне туда идти? Зачем биться против тех, кто меня растил?

Старик играл в углу музыку. Горестный звук эрху заставлял ощущать себя обреченно, словно весь мир тонул.

– Милашка, – сказал мне старик. Он нежно улыбнулся без зубов. – Давай сыграю.

Я остановилась и посмотрела на него. На его лицо было многое написано. Морщина под губами говорила, что он часто хмурился. А морщины у глаз отмечали смех.

– Песня веселая? – спросила я.

– Я знаю веселые песни.

– Завтра, – сказала я. – Я вернусь завтра и попрошу вас сыграть радостную песню.

Я поклонилась старику и пошла дальше на земли Си Лянь. Может, я отбрасывала жизнь ради старика, играющего на эрху, но я хотела услышать счастливую песню. Если Лю Цянь призовет Кулу-Янлина, музыкант умрет, и я эту песню не услышу.

Я улыбнулась от своей глупости. Ради веселой песни я была готова воевать с Аншень-тонг.

Я была в форме даоши – желтое одеяние, расшитое черными триграммами, квадратная черная шляпа. Я шла в штаб-квартиру Бок Чоя, и никто не должен был посчитать меня девушкой с контрактом. Я решила показать им себя сильной, чтобы меня восприняли серьезно.

– Заблудилась? – крикнул мужчина с жестоким лицом. Рядом с ним двое рассмеялись.

– Вы из Си Лянь? – спросила я.

Трое из них стояли передо мной, преградив путь.

– Это важно?

Я коснулась кармана, где держала веревку с дротиком. Она могла пригодиться.

– Я хочу поговорить с Бок Чоем.

Юноши неуверенно переглянулись, а потом первый заговорил снова.

– Что тебе от него нужно, девочка?

Я вздохнула. Глупый способ дразнить меня.

– Если я не поговорю с Бок Чоем, его игорные дома сгорят, бордели разобьют. Си Лянь больше не будет, и каждый, кто откажется признавать Аншень-тонг, будут схвачены, унижены или убиты. Бок Чой, скорее всего, сможет жить, но его сделают калекой, изуродуют его ноги и руки, чтобы он жил как нищий и рассказывал всем, как он добрался до высот и быстро пал, – сказала я. – Все это произойдет этой ночью, если вы меня к нему не приведете.

Юноши побледнели. Они переглянулись, и первый снова заговорил:

– Мы отведем тебя к нему, – сказал он.

* * *

Над дверью не было талисманов. Ничто не защищало от заклятий и духов. Странно. Глупо так оставлять дело открытым. Гоблины, призраки и проклятия могли свободно все разбить.

Юноши провели меня к лестнице, а потом в большую, тускло освещенную комнату. Я увидела там мужчин, играющих за столами в фантан, пай-цзю и ма цзянь, а белые играли в карты и кости.

– Жди здесь, – сказал все тот же юноша. – Я поговорю с ним.

Я смотрела на лица людей за столами. В них было столько надежды и отчаяния. Я видела восторг и усталость, что приходила от жизни на маленькие победы в вечном ожидании следующей.

Щелкали фигуры по столу, катались кости. Я слышала, как льется жидкость, и увидела женщину, подающую рисовое вино игрокам. У нее был американский макияж, но яркость ее лица, расслабленность позы и нежность придавали ей сияния внутренней красоты. За красными губами, румяными щеками и поведенными глазами она выглядела как женщина, которую любили. Я так выглядела когда-то. Но она была на несколько лет старше меня, а все еще сияла.

Официантка поймала мой взгляд с любопытством. Ее глаза словно спрашивали «Кто ты?». Я думала о том же. Но я понимала, что она. Такая красивая женщина, ходящая среди бандитов без проблем, была явно женой босса.

Среди мужчин ходила проститутка. Ее платье было короче обычного, и я увидела, как мужчины заигрывают с ней. Она повернулась, и я увидела, что на ней много макияжа.

А под макияжем это точно был мужчина. Я смотрела. На его лице было нечто удивительное. Он не казался сломленным.

Мы смотрели друг на друга пару мгновений, а потом он подошел ко мне.

– Четыре монеты за прикосновение, – улыбнулся он, – шесть за дело, – он не скрывал мужской голос.

Я покраснела и опустила взгляд.

– Вы, – сказала я ему и посмотрела на его лицо, – долго таким занимаетесь?

Его лицо разгладилось под макияжем, он рассмеялся.

– Сегодня я проститутка, – сказал он. – Я проиграл вчера больше всех. Кто-то другой так оденется завтра.

Я посмотрела на него.

– Так вы не…. шесть монет?

– Для тебя четыре, – он оскалился. Я невольно рассмеялась от абсурдной ситуации.

А потом Бок Чой вырвался из комнаты сзади. Было сложно не заметить его. Он был в белом американском костюме с бриллиантами на лацканах. Низкий и худой, он двигался быстро, словно куда-то спешил.

Он увидел меня и улыбнулся. Золото вспыхнуло на его зубах. Я знала, что его улыбке доверять нельзя. Его ладони трепетали как крылья в движении. Мужчина-проститутка ушел в толпу.

– Покажите ее, – говорил он мужчинам, они расступились, он посмотрел на меня и рассмеялся. – Как ценно, – сказал он, – и как мило!

Я моргнула. Это был Бок Чой, дерганый и не чарующий, но зато энергичный. Я ходила в школу с миссионерами и знала о культуре за кварталом, но не знала, как вести себя перед лидером в американском костюме.

Я поклонилась.

– Господин Чой, – начала я, но его пронзительный смех прервал меня.

– Не нужно формальностей, – сказал он. – Идем в уединенное место.

Я посмотрела на его людей. Они пожимали плечами. Может, с ним что-то не так? Он вел себя как безумец.

Меня провели в комнату сзади. Как только я переступила порог, на меня бросили сеть.

Я не училась отбиваться от такого, меня мог подавить мужчина. Особенно с сетью, которой я не ожидала. Но Си Лянь не рисковали. Четверо или пятеро прижимали меня к полу. По человеку на каждую руку и ногу, и пятый прижимал мои бедра. Я извивалась, но их вес побороть не удавалось.

Я ощущала ужас. Я хотела бежать, но не могла пошевелиться. Я слышала, как скулю в сети.

Бок Чой стоял в шести футах от меня и постукивал ногой. У него были белые американские туфли. Я смотрела с земли и из-за сети, как ко мне подошел еще один человек. Он опустил ногу к моему лицу, и я отвернула голову.

Этого он и хотел. Его нога придавила мою голову к месту, заставляя смотреть на Бок Чой. Мои зубы были сжаты в хищном оскале. Мышцы напрягались, на них давили весом.

Бок Чой зажег сигару.

– Я потерял из-за тебя два доллара, – сказал он в нос. – Все знают, что ты – ловушка. Мои люди Петух и Локомотив, – он указал на двоих рядом с ним, – сказали, что ты придешь сегодня, а я думал, что ты выждешь день. Мы сделали ставки, и я проиграл.

– Что вы… – было сложно говорить с ногой на ухе, – говорите?

Бок Чой подошел ко мне.

– Господин Вонг послал тебя убить меня, – сказал он.

Я застонала. Люди бывали так глупы. Только Дао имело смысл.

– Как только я услышал, что девушка победила его сына, я знал, что это подстроено, – он выдохнул дым. – Чтобы ты смогла подобраться и убить меня.

Глупость обвинения злила меня, но за гневом я ощущала усталость. Я пришла сюда, предав своих людей. И даже Си Лянь считали меня врагом.

Я ощущала, как мои лодыжки связывают вместе с сетью, веревка поднялась до колен.

– Нет, – я пыталась дышать, – я не пришла… убивать.

Бок Чой рассмеялся, звук был пронзительным. Он указал на свих людей, и они вытянули мои руки в сети, связали запястья вместе с ней.

С сигарой в руке он склонился и протянул мне руку.

– Хочешь? – спросил он.

Кошмар. Меня прижимали к полу, и безумец хотел, чтобы я покурила его сигару.

– О чем вы? – спросила я.

– Давай, – золото сияло в его улыбке. – Вдохни разок.

– Может, позже, – сказала я для вежливости. Что за игру он вел?

Он выждал пару мгновений и убрал сигару. Он затянулся сам.

– Жаль, – сказал он.

Дверь открылась, и кто-то вошел. Я услышала женский голос.

– Ты хотел меня видеть?

Бок Чой выпрямился и сказал:

– Я всегда хочу тебя видеть, голубка, – сказал он. – Но я хотел бы, чтобы ты обыскала эту девчонку на предмет оружия.

Я услышала шаги, ощутила еще пару рук на себе. Нежные прикосновения сжимали каждый дюйм моих рук. Это была жена Бок Чоя, ее красота меня поражала. Ее ладони скользнули по моим бокам. Меня подвинули, помогая ей. Она убрала персиковый меч, вытащила из кармана веревку с дротиком. Ее ладони задержались на моих бедрах, где обычно люди прятали ножи. Ее прикосновения были осторожными и деловитыми. А потом меня перевернули на живот и удерживали, пока она продолжала обыск. Она начала с моих ног и поднялась по телу. Она сняла с моей спины зеркало багуа.

Когда она добралась до моей головы, она склонилась и шепнула:

– Если предложит сигару, кури, – тихо сказала она и отстранилась.

– Она не могла сказать это раньше? – пробормотала я, сверля ее взглядом, пока она выходила из комнаты.

Меня снова перевернули на спину. Мужчины прижали меня своим весом. Нога вернулась мне на лицо. Я повернула голову, и он давил, обездвижив меня.

Они были умелыми. Опытными. Они не дали мне власти над телом, даже над головой.

Я посмотрела на Бок Чоя. Он стучал ногами. Нога прижимала мою ногу к полу. Бок Чой покачал головой и вздохнул:

– Ты стоила мне еще доллара. Я ставил, что у тебя будут ножи.

Он лег на бок и смотрел на меня. Бок Чой насмехался над моей позой. Я нахмурилась.

Он медленно затянулся сигарой и стал размытым от движений.

Я смотрела в темные размытые круги. Я не сразу поняла, на что смотрю.

Пистолеты.

Бок Чой направил на мои глаза два пистолета.

Я их терпеть не могла.

– Ты мне нравишься, – сказал он. – Правда. Ты бы уже была мертва. Но ты мне очень нравишься. Знаешь, почему?

Глядя на дула пистолетов, прижатая к месту, я ощущала себя маленькой и напуганной. Я подумала о господине Вонге и его сыне, я знала, как ответить на его вопрос.

– Потому что я бессильна, – сказала я.

– Нет! – закричал он, тряся пистолетами перед моими глазами. – Мне ты нравишься, потому что напоминаешь мою дочь.

Я напоминала ему дочь, но он тыкал мне пистолеты в глаза? Я была в смятении.

– Волшебник уничтожит вашу часть квартала, – сказала я.

Пистолеты снова дрогнули. Он рассмеялся. Нога надавила сильнее. Я скривилась, скула прижалась к деревянному полу.

Это было слишком. От ноги на лице я кипела. Я уже не могла держаться.

– Ты, – сказала я, – что поставил мне ногу на лицо. Я тебя изобью.

Мужчины рассмеялись. Пистолеты пропали. Бок Чой сказал:

– Думаешь, ты можешь?

– О чем ты? – сказала я, глядя на лицо бандита. Поведение его меня пугало с момента встречи.

– Думаешь, ты можешь победить Петуха в бою?

Я не знала. Я его не видела. Я не знала, учился ли он, был юным или старым, был ли быстрым. Но ярость захватила меня, и я не думала. Я была сгустком злости. Последние несколько дней меня обманывали, били, удерживали и связывали. А теперь на моем лице была нога, и я хотела избить его до крови.

– Да, – сказала я.

Бок Чой снова протянул сигару.

– Будешь? – спросил он.

Вспомнив слова его жены, я согласилась. Он сунул сигару между моих губ. Я закрыла рот и затянулась.

Я ожидала, что раздастся смех, но стояла тишина.

Бок Чой убрал сигару и встал.

– Отпустите ее, – сказал он, – и развяжите.

Вес пропал. Веревку убрали в следующий миг, а потом и сеть. Я села. Свобода почти кружила голову. Я потерла запястья, где на них была веревка.

– Доллар на девочку, – сказал Бок Чой.

– Проиграете, босс, – сказал один из его мужчин. – Вы можете стать проституткой завтра. Я делаю это ставку.

– Ладно – сказал Бок Чой. – Чего вы ждете? Бейтесь!

20

Я вскочила на ноги и пригнулась от сильного удара. Отшатнувшись, я попыталась восстановить равновесие, но нога ударилась о стул, и я упала на пол. Нога летела в мое лицо, но я откатилась в сторону, схватила стул за ножку и закрылась им от следующего удара. Я повернула стул и поймала ножками его лодыжку. Я оттолкнула его, нарушая его равновесие. А потом вскочила на ноги.

Передо мной был его бок. Я ударила ногой его с силой по ребрам. Раз, два, три. Он застонал и подавил кашель.

Мужчины кричали вокруг. Они болели. Радость вспыхнула по мне с яростью. Я не знала, как выглядел мой противник, но это не имело значения. Я была свободной и ловкой, я сражалась.

Я обрушила удары на его живот. Он опустил локоть на мою лодыжку. Попал. Боль пронзила мою ногу. Я отпрянула, и он наступал на меня. Но его стойка была слишком широкой, и левое колено было не защищено. Я ударила по колену пяткой левой ноги. Он согнулся, и я опустила локоть на основание его черепа.

Он закричал и шагнул вперед, схватился за мою одежду. Если он обрушит меня на пол, он победит.

Но он уже прижимал меня к полу. С ногой на моем лице. Я ударила по тому же колену. Раздался треск, а я отпрянула от рук мужчины.

Я не теряла время. Я вернулась с ударом. С бурей кулаков и пинков. Он вскинул руки для защиты, я ударила его и там. Он пятился, я преследовала, ударяя его. Он дошел до стены. Он перестал поднимать руки, и я била его по груди.

Я уловила голоса:

– Остановись, – говорили они. – Ты победила.

Я обрушивала удар за ударом на грудь мужчины, поставившего ногу на мое лицо. Мужчины пытались схватить меня, я увильнула и продолжила избивать его. Я не дам никому так с собой обходиться. Мне это надоело. Надоели порезы на животе, нога на лице.

Они оттащили бессознательного мужчину от меня, но я не была готова прекратить бой. Я повернулась и напала на бандитов. Я была вспышкой жестокости. Они защищались стульями, выставив их вместо оружия. Я ударила по стулу, и он врезался в мужчину, держащего его, и сбил его. Я наступала на следующего. Он был еще мальчишкой, держал стул перед собой. Он боялся. Я дернула за стул, он глупо держался за него и полетел вперед. Я ударила кулаком по его горлу. Он булькнул и упал на пол.

Мужчины окружили меня со стульями и ножами. Мне было плевать. Гнев распалил меня, сделал хищницей.

Голос девочки донесся из другой стороны комнаты.

– Что такое, папа? – сказала она. От ее голоса все бросили стулья и заняли обычные позы.

Это было странно, и я вырвалась и дымки гнева. Что происходило? Я словно пробуждалась. Я ощущала, как гнев вытекает из тела, мое поведение пугало меня.

В другом конце комнаты Бок Чой присел перед девочкой. Ей было лет пять на вид.

– Ничего страшного, кроха, – сказал он. – Новая подруга показывала навыки кунг-фу.

Девочка захлопала в ладоши, подпрыгивая.

– Хочу посмотреть! Хочу посмотреть!

Бок Чой обнял ее. Он поднял ее в руках и закружил. Он улыбался. Его золотые зубы сияли в искренней улыбке. Бок Чой радовался малышке в его руках. Было странно видеть, как нервничают бандиты на стульях, которыми только что защищались от меня.

Сжимая девочку, Бок Чой повернулся ко мне.

– Моя дочь хочет увидеть движения кунг-фу, – сказал он. – Покажешь?

Мир обезумел. Сердце все еще колотилось от боя, все притворялись, что расслаблены, а лидер банды нежничал с малышкой. Я не видела еще такой нежности к дочери.

– Покажи для моей дочери, – повторил он. – Ты стоила мне двух долларов. Можно и показать пару приемов

Девочка посмотрела мне в глаза. Она была такой невинной, полной надежды и счастья в объятиях отца. Я была тут ради нее. Она была наивной, нуждалась в защите. Я почти помнила эту невинность. Ради такой, как она, я сражалась с людьми и монстров. Для такой, как она, я буду прыгать, как дрессированная обезьянка.

В этом безумном месте я решила показать боевые искусства. Я сдвинула два стула. Я прыгнула на них, взмахнула ногами и приземлилась. Я выхватила веревку и покрутила, показывая, как могу обвить веревкой ногу, чтобы ускориться. Я вернула веревку с дротиком в карман и подбежала к стене. Я взбежала на два шага, сделала сальто назад. Я прошла первую треть движений тайдзи, двенадцать звериных форм синь и, шаги багуа.

Девочка захлопала, радостно вереща:

– Научи меня! – крикнула она – Хочу научиться.

Бок Чой, безумец, убийца, щекотал ее под подбородком и сказал:

– Хуа, наша гостья показала тебе шоу. Разве не нужно что-то сказать?

Девочка улыбнулась мне. Я не знала, сияли ли мои глаза. Ее звали Хуа, Цветок. Конечно.

– Спасибо! – сказала она.

Бок Чой учил девочку американским обычаям, не китайским. Все здесь было непредсказуемым, странным. Я решила показать манеры, поклонилась и сказала:

– Не за что.

Бок Чой посмотрел на меня, смерил взглядом.

– В конце была багуа?

Я кивнула.

– Это была тренировка телохранителя, – сказал он Хуа. Бок Чой поцеловал дочь в лоб и сказал. – Папа скоро придет. Попроси маму рассказать тебе сказку, не забудь сказать ей потом спасибо. Мне нужно поговорить с ними по-взрослому.

Он опустил ее на ножки и выдворил за дверь. Она по пути обернулась и сказала:

– Я люблю тебя, папа!

– Я тоже тебя люблю, Хуа! Скажи маме, что я люблю ее больше бриллиантов.

Как только девочка ушла, Бок Чой сказал:

– Петуха в лазарет, – он повернулся ко мне. – Если ты не пришла убить меня, что ты хочешь?

* * *

Сидя за столом, как нормальные люди, я рассказала ему, что происходит. В конце я сказала:

– Каждый торговец, что платит вам вместо Аншень-тонг, будет убит. Все ваши здания разрушат. Это произойдет сегодня через пару часов. Я не могу остановить это одна.

Бок Чой задумался. Он стрелял взглядом, как игрок, считающий шансы. Мгновения были как часы. Наконец, он посмотрел на меня и сказал:

– Я не даоист, Ли-лин.

Я сжалась. Вот и все. Он думал, что я рассказываю чепуху, суеверия, что остались в старой стране. Я утомленно выдохнула. Я столько вынесла, но не получила результат.

– Я верю лишь в богов игры, – сказал он, сияя в улыбке золотыми зубами. – Итак. Тридцать людей.

– Я не знаю, о чем вы, – сказала я.

– Тридцать человек. Они придут с ножами и топорами.

Я смотрела на него, ожидая уловки. Он не мог предложить их мне.

– Тридцать человек в квартале – армия. Это уже война, – сказал Бок Чой. – Это значит, что Си Лянь будут воевать с Аншень.

Я почти улыбнулась. Я не знала, что Си Лянь стали такими сильными. Аншень-тонг могли позволить около сорока людей для боя.

– Я дам тридцать человек, – продолжил Бок Чой, – но тебе нужно победить меня в пай-цзю. Пусть решают боги удачи.

Мои руки опустились от удивления.

– Сотни умрут, если ничего не сделать, – возразила я. – Сотни ваших людей.

Бок Чой покачал головой.

– Я не знаю, верить ли тебе. Даже если я поверю, я не знаю, хочу ли начинать войну между бандами. Потому боги удачи решат за меня.

Я вдохнула.

– А если я проиграю?

– Будешь работать на меня, – сказал он, улыбка сияла как нож. – Три года по контракту.

Я уставилась на него. Я представила свою жизнь в таком случае. Было жутко.

Мы с мужем занимались любовью. Мы делились тесной связью. Мы были страстны, желая друг друга. Я не могла продать такую близость. Две монеты за взгляд, четыре за прикосновение, шесть за…

Я смотрела на улыбающегося мужчину, желающего сделать меня проституткой. Его золотые зубы сияли. Ужас растекался по моему телу. Если я приму вызов, если проиграю, я буду обречена на годы унижения.

Но я годами смотрела, как отец играет в пай-цзю с доктором Вэем. Оба были умными. Я знала все стратегии. Бок Чой недооценивал меня. Половину квартала нужно было защитить, я хотела отомстить Лю Цяню. Я не могла представить, как ужасно будет, если Лю Цянь призовет Кулу-Янлина. Весь город будет кричать.

Я уже слышала, как весь город кричит.

– Сыграем, – сказала я, все внутри сжалось.

21

Фигуры стучали по столу. Он играл парами домино с девятью точками. Игра была хорошей, но я была на очко впереди. Я все равно побеждала.

Сжимая сигару двумя пальцами, я смотрела на свои фигуры. Мне нужно было победить. Последствия проигрыша будут ужасными.

Бок Чой сидел напротив меня, дергался от лишней энергии. Выдыхая дым, он улыбался, сверкая зубами.

– Можешь звать меня боссом, Ли-лин, – сказал он.

Бои научили меня узнавать, когда противник пытается сбить меня. Толпа приблизилась, глядя на нашу игру. Я не хотела, чтобы они видели, как я нервничаю.

Бок Чой ухмыльнулся. Он пытался сбить меня. Это работало. Я была так напряжена, что почти видела галлюцинации. Перед глазами все расплывалось, я видела контракт. Я помнила девушку у господина Вонга, что стояла у стены и молчала. Я помнила стоны за закрытыми дверями. Они проводили так годы, в тех гадких комнатах, оплачивая контракт.

Мое дыхание стало быстрым. Не стоило соглашаться. Чем я думала? Я думала о людях, что работали двенадцать часов в день, спали в куче людей, чтобы присылать деньги семьям в Китай. Я думала об отце, пожертвовавшем глазом ради меня.

– Ты можешь выплатить штраф, – сказал Бок Чой, улыбка была широкой и золотой. – Без контракта. Будешь присылать мне красные конверты, но тогда не нужно будет работать на меня.