Текст книги "Девушка, видящая призраков (ЛП)"

Автор книги: М. Х. Боросон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

– Я понял, – сказал господин Янци.

– С окровавленным языком чары станут слабее. С обожженными пальцами жесты станут не такими точными. После избиения или шипов я не буду толком сражаться.

– Это ясно, – сказал глаз. – Но если ее магия поможет тебе одолеть Лю Цяня?

Я улыбнулась.

– В том-то и дело, господин Янци. Ее магия мне никак не поможет.

– Откуда тебе знать, Ли-лин?

– Она сама сказала. Она предложила научить меня магии ее народа, и она предложила помочь мне найти духов-слуг ее народа. А еще она сказала, что даоши одолели заклинания ее народа и убили ее духов.

– Ясно, – сказал господин Янци. – Помощь госпожи Вэй навредит тебе, а ты получишь лишь духов, что слишком слабы для сражения с даоши.

Я кивнула.

– Ты говорила о союзниках, – сказал он. – Кого ты имела в виду?

– Я думала о Бок Чой.

Глаз отца залепетал:

– Ли-лин, если Бок Чой тебе поможет, тебя выгонять из Аншень-тонг. Почти весь город будет закрыт для тебя. Половина бандитов будет доставать оружие при виде тебя.

Я вздохнула и отвернула голову. Неподалеку мужчина продавал фейерверки с телеги. В стороне женщина со связанными ногами спорила с мясником, пока двое маленьких детей ждало за ней.

Эти люди жили здесь. Они пересекли океан в поисках мечты. И я представила их мертвыми. Их разбитые тела или разорванные на куски Кулу-Янлин. От этого меня тошнило, я ощущала беспомощность и ужас. Я приняла решение.

– Нужно что-то делать, – сказала я. – Утром я пойду к штаб-квартире Си Лянь, – сказала я духу. – Завтра я поговорю с Бок Чой.

Глаз погрузился под воду и как-то выдул пузырьки. Когда он всплыл, он сказал:

– Можешь оказать мне услугу?

– О чем вы?

– Можешь уничтожить меня сейчас? Прошу?

– Простите?

– Ты рано или поздно уничтожишь меня, – сказал он. – Я монстр, и это твой долг. Но мой единственный долг – уберечь тебя. И я предпочел бы, чтобы ты уничтожила меня сейчас, чтобы я не видел, как тебя убьют бандиты.

Я долго смотрела на него, а потом рассмеялась. Я большим пальцем окунула его в воду. Он всплыл с возмущенным взглядом.

– Ты не улучшаешь мне лицо, – сказал он.

– У вас нет лица, господин Янци.

Он фыркнул.

17

Солнце опустилось, я стояла на ступенях храма отца и звала Маоэра. Он не приходил. Я вернулась внутрь и вышла с флягой масла для лампы.

– Маоэр, – позвала я снова. Пара красных фонарей висела у храма. Я добавила в них масло и зажгла. Люди на улице делали так же. Прохожие ходили среди теней, озаренные сиянием ламп и фонарей.

Я села на нижнюю ступеньку и налила оставшееся масло в пиалу. В этот раз, когда я позвала, маленький оранжевый силуэт вышел из тени. Два хвоста Маоэра были высоко задраны. Он шел спокойно, словно просто проходил мимо.

– Мяу, – сказал он и потянулся на дороге, глядя на пиалу, полную масла.

– Не скромничай, – сказала я, придвинув миску ближе. – Это тебе.

– Мне-мне?

Я кивнула, но он подошел с опаской, словно другой кот мог вылететь из тьмы и забрать его угощение. Он придвинулся к миске. Когда он добрался до нее, он опустил голову и начал лакать ее с довольными звуками.

Через пару минут он сел, вернув себе горделивый вид.

– Теперь девочка хочет сражаться?

Я посмотрела на него.

– Я видела тебя в бою, Маоэр. Ты был вихрем когтей и зубов. Те мальчишки убежали в укусах и царапинах.

Он вскинул голову.

– Маоэр боевой!

– Ты не сдерживался, когда сражался?

– Ха! – он издал смешок. – Я дикий кот, я яростен. Боевой! Не сдерживался.

– Значит, Маоэр, ты бился изо всех сил против детей и оставил лишь немного порезов?

Он хмуро посмотрел на меня, гордость сменилась недовольством.

– Маоэр боевой, – сказал он. – Охотник.

– Я уверена, что ты хороший охотник, и я не оскорбляю тебя, – сказала я. – Но ты вряд ли подойдешь для моего боя.

Он продолжил лакать рыбье масло.

Когда ничего не осталось, я сожгла бумажных мышей. Маоэр гонялся за ними, дразни и играл, а потом убивал, и его хищность удивляла меня. Он жевал духовное мясо, а я прошла в храм отца к его покоям.

Чтобы подготовиться к грядущему, мне нужно было молиться и медитировать, стараться, чтобы получить хоть надежду на успех завтра.

Завтра. День приближался по секунде, это пугало меня. Я не знала, как справиться с испытаниями, но я должна была попытаться. Завтра утром нужно найти помощь среди бандитов, которых я всегда презирала. Завтра мне нужно будет попытаться остановить ритуал Лю Цяня.

В одиннадцать часов в доме стало тихо, ветер не задувал снаружи. Я не слышала звуков, словно тишина была и в доме, и снаружи. И только так я смогла услышать тихий стук. Я посмотрела на дверь и выждала. Еще один. А потом и еще.

Я прошла к двери, взяла меч и веревку с дротиком по пути. Я не знала, кто там.

Я распахнула дверь и увидела ночную улицу. Камешек стукнул палец моей ноги. Я опустила взгляд, на меня смотрел глаз моего отца.

Господин Янци стоял у талисманов на двери, рядом были собраны камешки.

– Ли-лин, – сказал он, едва дыша от усилий собрать камешки и бросать их.

Я присела и посмотрела на него.

– Что такое, господин Янци? В чем дело?

– Тебе нужно кое-что увидеть, – сказал он, тяжело дыша.

– Мне нужно отдохнуть для завтра, господин Янци. Нужно собрать энергию. Если вы нашли пар… – я замолчала.

– Я нашел то, что тебе может помочь, – сказал он.

Я моргнула и сунула деревянный меч за пояс, а веревку в карман, подхватила маленького духа.

– Идем, – сказала я.

Господин Янци повел меня по улицам, как делал в мире духов, говоря мне, куда сворачивать. Людей на Тихой улице было много, мужчины шли с работы или на работу, некоторые отправлялись к распутным дамам или проводили ночи в игорных домах. А потом я услышала что-то странное. Голова доносились из-за угла, из переулка между Дюпон и Лозьер.

– Что… – начала я, голова кружилась.

В квартале было двенадцать улицы. Были места, которые я избегала, но на Тихой и Дюпоне я знала все. Я могла найти путь пьяной в темноте.

Не было переулка между Дюпон и Лозьер.

Я повернулась к неизвестному переулку. Там стояли лотки с товарами, озаренные бумажными фонарями. Торговцы продавали, клиенты покупали, как и во многих местах квартала.

Но только эти торговцы и покупатели не были людьми.

Призрак с пятаком вместо носа продавал бутылку с голубым огнем, кружащимся в ней, а рядом я увидела зверя ростом с человека с красным мехом и хоботом муравьеда. Он стоял на задних лапах и держал табличку «Съеденные сны за две монеты». На выступе сидела большая птица с женской головой. Старик ходил среди лотков, у него были белые волосы и длинная белая борода, но летучие мыши летали вокруг него, и он не возражал.

Я задержала дыхание. Паника грозила охватить тело. Я хотела развернуться, убежать и не возвращаться. Вокруг меня были призраки и гоблины. Хотя не такие ужасные, как в Ночном параде, но они все еще были монстрами, что вели свои дела в мире людей, где они не должны быть. Старый зонт прыгал на одной ноге, длинный красный язык торчал из его лица. Две тонкие руки торчали из зонта по бокам.

– Что это за место? – сказала я.

– Это Гуй Ши, – сказал господин Янци. – Призрачный рынок на границе между кварталом и миром духов. Он появляется в разных местах каждую ночь.

– Господин Янци, – тихо сказала я, – в этом нет смысла. Он не может так часто появляться в таком замкнутом месте, чтобы его не заметили.

– Это не только в квартале, Ли-лин.

– Этот рынок движется между кварталами в Сан-Франциско и Нью-Йорке?

– И в Гаваях, Бостоне, Чикаго, Торонто. Во всех китайских кварталов мира. Где есть твой народ.

– Потому что никто не оставляет призраков, – сказала я. – Логично. Куда бы мы ни пошли, мы изгои. Рабочие, что ищут работу вдали от родины, мы потеряли связь с предками и традициями. Странные существа слетаются к нам, как мухи к коням.

Господин Янци кивнул.

– Все они на Призрачном рынке, Ли-лин. Безумцы порой забредают туда, как и курящие опиум. Его видно, но его не найти без духа, что привел сюда.

– Зачем вы привели меня к переулку, полному призраков и гоблинов? Я не могу совершить такое большое изгнание.

Глаз рассмеялся.

– А зачем их прогонять?

– Я это делаю, – сказала я. – Я должна это делать.

– Ты должна не дать Лю Цяню создать Кулу-Янлин, – сказал он. – Оглядись, Ли-лин. Ты можешь найти помощь.

Я нахмурилась.

– Мне придется покупать это, а цена связана с духами. И эти сделки отодвинут меня еще дальше от общества. Я не хочу становиться чудачкой.

Господин Янци молчал. Я представила, что он поджал бы губы, если бы они у него были. Я вздохнула. Я не хотела оскорбить глаз.

Я подняла голову и увидела старушку, идущую ко мне по переулку. Она была в большом плаще. Что-то двигалось под плащом, где должно быть ее тело. Острые силуэты тянули плащ, словно ножи или осколки стекла под тканью. И я увидела на лбу женщины выпирающий третий глаз.

Старуха приближалась. Ее голова была склонена на шее, словно кто-то разбил статую и неправильно собрал. Она улыбнулась мне ртом без зубов, ее клюв-нос дрогнул. Ее темные глаза мерцали, все три. Она заговорила со смехом и горем в голосе:

– Сян Ли-лин.

Я раскрыла рот. Я знала этот голос. Знала годами.

– Джиуджиу?

– А-а! – сказала старушка, печальный и веселый голос чайки вылетал изо рта старушки. – А-а!

– Джиуджиу, ты… что ты… – я не знала, что сказать. Я знала чайку почти всю жизнь, но видела ее только в теле птицы. Я не знала, что у Джиуджиу есть другие облики.

– Вот, – сказала она. – А-а! Сюда для сделки.

– Сделки? Для чего?

– Для защиты, Сян Ли-лин. Хайо Шень нужен защитник.

Я смотрела на трехглазую старушку. Чайки видели будущее, и я могла узнать что-нибудь важное.

– Защиты от чего?

– А-а! – сказала старушка. – От тех, кто придет.

– Кто они, Джиуджиу?

Ее голова опустилась ниже на не совсем человеческой шее.

– Те, кто придет, Сян Ли-лин, – повторила она. – Хайо Шень заключит сделку, а-а!

Я не показывала удивление. Духи-чайки сами меня предупреждали. Джиуджиу пыталась о чем-то договориться со мной. Я не понимала, что изменилось.

– Что за сделку ты задумала?

– Кости кружатся в мире духов, Сян Ли-лин, – сказала старушка. – Цок-цок, кости того, кого нет, а-а! Мы тебе потребуемся, когда кости проголодаются.

– Кости, – повторила я. – Скелеты. Ты говоришь о Кулу-Янлине.

– А-а! А-а! – кричала старушка. – Защити нас, Сян Ли-лин, и мы пойдем за тобой.

Господин Янци заговорил с моего плеча:

– Что значит, пойдете за ней?

– А-а! Хайо Шень будет твоими солдатами, Сян Ли-лин. Защити нас, веди нас, и мы последуем за тобой.

– Защитить от чего? – спросил господин Янци.

Старушка нахмурилась.

– От тех, кто придет, а-а! – сказала она. – Я уже это говорила.

– Как долго? – спросила я. – Как долго мне нужно будет защищать вас?

– От десяти солнц до ни одного. А-а! А-а!

Я моргнула. В первобытные времена были десять солнц. Лучник Йи сбил девять, оставив в небе только одно.

Господин Янци тряхнул собой.

– Не делай этого, Ли-лин. Они хотят, чтобы ты все время защищала их, и тогда ты сможешь повести в бой пару чаек.

– Солдаты-духи, – сказала я ему. – Я все еще могу попросить Си Лянь о помощи, и за мной будут люди и духи.

– Не лучшая армия, – сказал дух-глаз. – Уверен, Лю Цянь задрожит от страха, увидев, что ты наняла чаек и бандитов.

Я улыбнулась.

– Как мы можем проиграть?

– Это птицы, Ли-лин, – сказал господин Янци, хмурясь, судя по голосу. – Просто птицы.

– А-а-а! – завопила Джиуджиу. – Это оскорбление от просто глаза.

– Хватит, – сказала я им. Они притихли. Я повернулась к Джиуджиу. – Мы с тобой давным-давно прятались на дне колодца. И никто из нас не мог защищать, не мог сражаться. Мы прятались. Но больше не будем. Если пойдешь за мной, я защищу тебя.

Господин Янци вздохнул.

– Ты принимаешь сделку, Сян Ли-лин? – спросила Джиуджиу.

– Принимаю, – сказала я. – Как закрепим?

Старушка полезла под шевелящийся плащ и вытащила прямоугольный кусок голубой бумаги. Она вручила бумагу мне. Она была пустой.

– Не понимаю, – сказала я.

Джиуджиу отбросила плащ. Вылетели чайки. Шумели крылья, птицы разлетались десятками, сотнями, толпа бело-серых перьев. Трехглазые чайки летели, они не уместились бы под плащом. Они летели к небу, кружили в ночи и двигались дальше.

Монстры замерли и смотрели на полет чаек из плаща и по небу. Птицы хлопали крыльями и образовали облако в небе. Я смотрела на них, раскрыв рот.

Это длилось минуты, чайки в небе, а потом плащ рухнул на землю пустым.

Звезд не было видно. Все было темным, как тучи, но то были птицы, и чайки ринулись вниз.

Они летели ко мне. Первая чайка приближалась с такой скоростью, что я вздрогнула, но она с шорохом крыльев влетела в голубую бумагу в моей руке и пропала.

Птица просто пропала.

– Что это было? – удивилась я.

А потом следующая чайка влетела в бумагу и пропала. И еще, и еще. Их стая, затемнявшая небо, летела к голубой бумаге и пропадала, касаясь.

А потом крылья утихли. Чаек не было видно.

– Ладно, это впечатлило, – сказал господин Янци.

Я посмотрела на голубую бумагу у себя в руке. Она уже не была пустой. На ней были чернильные штампы птиц рядами.

– Талисман, – сказала я. Пустота внизу была для моей подписи.

Я начала понимать, что сделала. Я заключила сделку, не обдумав ее. Я согласилась защищать чаек-духов, не зная, от чего. Будут последствия, но я не могла понять, какие.

Я кое-что поняла. В переулке стало тихо. Я оторвала взгляд от голубого талисмана и увидела всех них. Странные монстры с Призрачного рынка видели полет чаек и теперь смотрели на меня. Все они.

Мужчина, окруженный летучими мышами. Пожиратель снова. Голова размером с человека. Красная груша с лицом человека. Белая обезьяна стояла на руке и ноге, склонив голову. Все они, весь переулок призраков и гоблинов, все жуткие глаза смотрели на меня. Я была в ужасе. Я хотела сжаться и стать меньше. Я хотела извиниться за оскорбление. Я старалась не показывать дрожь.

Один из них двинулся ко мне. Он выглядел как человек без глаз на лице, но у него не было пустых глазниц. Кожа просто была гладкой там, где у всех были глаза.

– Он слепой? – спросила я у мистера Янци, когда мужчина вытянул руки.

Жест обычно был связан с миром, открытые ладони без оружия. Но на ладонях были глаза.

Я моргнула, а глаза моргнули в ответ.

Странность духа ошеломила меня, голова закружилась. Я смотрела в ладони мужчины, а ладони – на меня. Казалось, части мужчины перепутали, он был отвратителен, меня тошнило.

– Одна из них, – сказал мужчина с глазами на руках медленно, но четко. – Человек. Один из живущих.

Я услышала вдохи вокруг себя. Шипение и даже низкое рычание.

Высокий мужчина с головой лягушки прошел ко мне.

– Оно не должно быть здесь, – сказал он, качая головой. – Оно не отсюда.

Я не пряталась от монстров. Я рефлекторно потянулась к мечу и начала вытаскивать его из-за пояса, но заметила глаз на моем плече. Он был маленьким монстром, но и моим другом. Может, я могла не только прятаться или сражаться.

Было непросто спрятать меч. Сердце колотилось. Я повернулась к мужчине с головой лягушки, раскрыла ладони, показывая, что у меня нет оружия.

– Это Призрачный рынок, – сказала я. – Мир духов тут граничит с миром людей.

Пузырь на шее мужчины раздулся и сдулся, и он сказал:

– Что с того? – спросил он. – Ты из мира людей.

– Я? У меня глаза инь, и я видела и говорила с духами с детства.

Глаза на голове лягушки, казалось, расширились от этого. Он смотрел на меня.

– Ты убивала духов, – сказал он.

– Да, – я опустила голову. Я вдруг устыдилась себя и своей жизни. Я не стыдилась из-за всех духов, они угрожали людям, и мне приходилось их уничтожать. Но других я прогнала, не попытавшись понять.

Мужчина смотрел на меня, казалось, с симпатией.

– Ты не должна быть здесь, – сказал он уже мягче. – Ты из мира живущих, а не призраков и гоблинов. Иди домой.

– Да, – я кивнула и повернулась к выходу из переулка.

– Он прав, – сказал с моего плеча господин Янци. – Ты принадлежишь своему виду.

Я замерла.

– А вы?

– О чем ты, Ли-лин?

– Вы не должны быть со своим видом, господин Янци?

Он фыркнул.

– Я должен быть с тобой, – сказал он.

Я долго смотрела на него, а потом подняла рукой с плеча.

– Ли-лин! – завопил он. – Что ты делаешь?

– Простите, господин Янци, – сказала я, опустив его на землю. – Отец хочет, чтобы я уничтожила вас. Но на Призрачном рынке это не нужно.

– О чем ты? – завопил господин Янци, тряся руками. – Что ты говоришь? – слезы потекли по его лицу. Слезы размером с его ладони.

– Я могу изгнать вас тут, – сказала я, вынимая бумажный талисман, – и вы не умрете. И больше не будете мешать порядку людей, но будете ходить среди своего вида.

– Ли-лин, прошу! Умоляю. Не делай этого.

Внутри меня пустота стала шире. Она грозила вызвать рыдания, но в разуме не было сомнений. Изгнав господина Янци здесь, я выполню указание отца, не убив господина Янци. Это был лучший вариант

– Простите, – сказала я и подожгла талисман изгнания.

18

Во снах я бежала по полям и лесам на сильных лапах зверя. Лапы оттолкнулись, и я прыгнула с радостью. В воздухе пахло мясом и опасностью, порой запахи совпадали. Я ощетинилась.

Что-то зарычало, и я поняла, что это я. Мой голос. Яростная гордость пронзила меня. Я взмахнула хвостом. Выпустила когти. Поднялась по камням. Прошла по земле. Вода вызывала настороженность. Голод сводил с ума.

Новый голубой призрак тоже сводил с ума. Висел у моего плеча. Говорил убить.

Новые призрак давал мне те сны, какие хотел. Сны людей. Их вкус, мясо и кровь.

– Найди людей, – говорил голубой призрак. – Убей их.

Мужчина двигался среди деревьев.

– Убей его! – сказал призрак. – Порви его

Я зарычала на голубого призрака, но ощутила это в себе. Кровожадность. Голод.

– Убей его! Убей, убей, – говорил голубой призрак.

Мужчина убегал от меня. Словно испуганная мышка. Это было слишком. Я двигалась. Я охотилась на него, поймала и съела. Я была довольной и сытой. Я лизала теплые влажные лапы. Его ребра были с кучей мяса на них. Я жевала и лизала.

Появился новый призрак. Посмотрел на руки. Задрожал.

Голубой призрак пропал. Я жевал плоть с костей мертвеца.

– В чем дело? – спросил новый призрак.

Я облизнула когти во сне. Я знала, что ничего не изменится. Теперь этот призрак станет голубым. Он был свежей душой, он последует за мной. Будет висеть за мной, как хвост. Говорить со мной. Он разгонял мою кровь. Подбивал убить. Убить. Как всегда.

– Убей, – сказал он. – Убей, убей, убей.

Дни летели во сне, становились неделями и месяцами. Кровь снова была на моих когтях, человек умирал с криком, и являлся новый призрак. Но что-то странное было в этом призраке. Он был другим.

Я спала. Свет лился среди деревьев и был неправильным. Это был свет из окон за прикрытыми веками. Я не была тигром.

– Тише, – сказал мужской голос. – Спи.

Я слизнул кровь с лапы. Новый призрак посмотрел на меня. Он был другим. Без волос.

Он был худым. Я доедал его мясо, его призрак смотрел на меня. Голубое лицо улыбалось.

Я кралась по лесу во сне. Новый голубой призрак говорил. Они всегда говорили убить. Убить, убить, убить. Чтобы он освободился.

Этот призрак не говорил убить. Он разговаривал. Рассказывал о многом. Он говорил о старости, болезни и смерти.

– Перемены – источник страданий, – сказал голубой призрак.

– Будда, – сказал он.

– Просвещение – конец страдания, – сказал он.

– Сначала стань человеком, – сказал он, – а потом стань просвещенным.

Я проснулась, голова кружилась. Я не сразу убедилась, что я не тигр. Ладони убедили меня, что мое тело на месте. Я коснулась лица, боков, ног. Это была я.

Я прошла к книгам в другом конце комнаты. Даоистские книги отца были в задней комнате храма наверху, но в подвале отец хранил остальные. Классиков литературы и популярные истории. Странных историй.

Я выбрала старые книги и начала листать тонкие страницы. Истории о лисах, ходящих трупах, волшебниках, тиграх и призраках.

Вскоре я нашла нужное. Было много историй о чань гуе, призраке компенсации. Человек тонул в озере, и его призрак оставался там, пока не тонул другой. Комнаты, где вешались женщины, становились призраками, и эти женщины-призраки уговаривали других повеситься. Занять их место.

Я считала истории странными. Истории о тиграх. Тиграх и духах, что не давали им покоя.

Истории описывали, что тигров сопровождал призрак. Порой призрак был в голубой одежде. Порой у призраков была голубая кожа. От одного предложения я задержала дыхание.

Призрак тигра мог общаться с людьми во снах.

Я была в этом уверена. Сон был посланием.

Мне снился монах Шуай Ху. Человек с тигриной тенью. Если я правильно поняла сон, у Шуай Ху был чань гуй. Он был тигром, и призраки просили его убить. Он убил многих, и каждый занимал место предыдущего. А потом он убил монаха, и монах стал его чань гуем, но не просил его убивать. Он просил искать просвещение.

Мне нужно было помыться, и я поставила котелок воды на плиту. Когда вода нагрелась, я сняла одежду, помылась с мылом и теплой тканью.

Вина. Удивительно, но я ее ощущала. Шуай Ху был тигром с тремя хвостами, и я ощущала вину за нападение на него. Это было глупо, но я это ощущала. Словно я поступила невежливо.

А он был вежливым. Обращался с уважением, даже звал даону, как к женщине-даоши. Больше никто не звал меня по титулу.

Он родился тигром, но теперь был лысым. Монстр пытался быть человеком. Он шел по пути лысых, медитировал и удерживался от мяса. Шуай Ху пытался быть правильным.

Удивительно, что зверь хотел этого.

Этого монстра я хотела себе в союзники.

Я вытерлась и оделась в желтое одеяние даоши, чтобы поговорить с тигром.

Лысые тренировались на лугу. Их движения были четкими и отточенными. Сильными. Десяток воинов-монахов стоял передо мной. Они были сильными, мирными и умели сражаться.

Шаолини. А я думала о Шуай Ху. Такой сильный зверь. Тигр был самым яростным хищником. Тигр с двумя хвостами набирал силу, что была еще больше с третьим хвостом. Его сила была внушительной

Обучить его как шаолиня. Научить дисциплине и боевым искусствам. Мне не требовался Бок Чой. Я найму треххвостого тигра, обученного кунг-фу. Ни один даоши пятого сана или злая рука не выстоят против этого

Шуай Ху разорвет врагов когтями. Я не знала, что буду делать в это время. Может, принесу рисового вина.

Боевые искусства подошли к концу, воины-монахи разошлись. Некоторые занялись медитацией, другие приступили к работе. Шуай Ху посмотрел на меня с подозрением. Вытерев пот со лба, он прошел ко мне. Он огляделся, будто я организовала засаду

– Даону Сян, – сказал он с опаской и склонил голову ко мне.

– Шуай Ху. Боюсь, я поступила неуважительно.

Его взгляд остановил бы дикого жеребца.

– Что вы сделали?

– Я подумала о вас, как о монстре, – в горле пересохло. – Я не понимала ваши взгляды.

Он прищурился.

– О каких вы взглядах?

Я посмотрела в его глаза, увидела там глубину.

– Вы хотите жить как человек. Вы хотите идти по пути буддистов, чтобы переродиться человеком и достичь просвещения.

– Откуда вы это узнали?

Странный вопрос. Я не думала, что об этом подумает он.

– Во сне, – сказала я.

Он отвернулся, словно в него летел камень из пращи.

– Лан Гэ! – заорал он. – Покажись, призрак!

Слева на улице встал маленький голубой мужчина и потянулся. Он был в два или три дюйма ростом, чуть больше господина Янци. Его кожа была цвета океана. На его голове не было волос. Он зевнул.

Это была последняя жертва Шуай Ху. Человечек не стал искать шанс упокоиться, а помогал зверю найти просвещение. Зверю, что убил его.

– Лан Гэ, – прорычал Шуай Ху. – Ты снова посылал сны.

Человечек молчал. Он снова зевнул.

– Мы не должны заставлять остальных видеть что-то против воли, – сказал недовольно тигр-монах. – Это путь Мары, отца иллюзий. Это не наш путь.

Человечек зевнул снова, а потом сказал:

– Дхарма не застывшая вещь, брат Ху, ты знаешь, что к Дхарме восемьдесят четыре тысячи дверей.

Что происходит? Взгляды призрака оказались подвижнее, чем у тигра. Может, тигру нужно было придерживаться строгих правил, чтобы оставаться на пути.

– Зачем ты это сделал, Лан Гэ?

– Это нужно было сделать, брат Ху. Она может все изменить.

Я испуганно сказала:

– Я?

Человечек повернулся ко мне. Его взгляд был сонным.

– Больше сотни лет мой друг-тигр Шуай Ху следовал учениям Будды. Он был хорошим, Сян Ли-лин, действовал правильно, но, куда бы мы ни шли, на нас нападали оружием и чарами даоши. Он убил бы их, если бы они вступили в бой, так что он убегал из города в город, из монастыря к монастырю, чтобы защитить тех, кто хотел убить его.

– Думаю, я понимаю, – сказала я, – но при чем тут я.

– Ты даоши, Сян Ли-лин, дочь даоши. Но дружишь с монстром. С говорящим глазом.

Я побелела.

– Господин Янци спас меня, когда я застряла в мире духов.

Улыбка призрака была до раздражения спокойной.

– Ты сделала для него исключение.

– Исключений нет, – сказала я. – Потому я изгнала господина Янци.

Голубой призрак был удивлен, а потом и заинтригован.

– Ты изгнала духа, что спас тебе жизнь?

– Я сделала, как должна была.

– Воры пусть ранят воров, а враги друг друга, но не так направленный разум вредит сильнее.

– Вы цитируете учения Будды, голубой призрак, но я не следую им.

– Что ж, – сказал он. – Нет принципа, что верен во всех обстоятельствах, или действие, что во всех обстоятельствах ошибка.

Он цитировал Лао Цзы, одну из важных работ Дао. Я отвечала медленно:

– Я дочь и ученица. Мой отец, мой учитель, сказал уничтожить господина Янци.

– И ты пришла, даону Сян, поговорить с Шуай Ху. Ты знаешь, что он монстр, но не вступила в бой, да?

– Он пытается вести себя как хороший человек.

– Значит, не все монстры для тебя ужасны. Ты видишь монстра, пытающегося быть лучше, быть человеком, и уважаешь его за это.

– Да, – медленно сказала я. – И я пришла за его помощью. Люди умрут, если он не поможет мне.

– Что происходит? – спросил тигр-монах с серьезным видом.

– В квартале вор душ, – сказала я. – Он хочет призвать огромного монстра и использовать, чтобы убить сотни людей.

– При чем тут я? – прорычал он.

– Мне нужно сразиться с ним, – сказала я. – Он исполнит ритуал ночью. Мне нужно остановить ритуал, пока он не призвал монстра.

– Думаю, с таким ты и твой отец должны справляться, даону Сян.

– Отец ранен, – сказала я. – Вор душ посчитал отца угрозой и наслал на него монстра. Цяньшеня.

– И все же, – сказал тигр, – ты чуть не сбила меня ударом по плечу, и с веревкой той ты опасна. Не могу представить, что тебе нужна помощь в бою с одним человеком.

– Он не один, Шуай Ху. С ним злые духи. Одна из его рук – какой-то демон. За ним сила Аншень-тонга, до сорока вооруженных людей.

– Люди? – спросил он.

– Да, люди. Не знаю, сколько.

Тигр и голубой призрак многозначительно переглянулись.

– Что ты от меня хочешь, даону Сян?

– Сразиться с ними, – сказала я. – На моей стороне. Ты это сделаешь?

– Нет, – слово было с нажимом, решительным. Я невольно отпрянула.

– Но ты должен, – сказала я, глядя на его лицо. Его глаза были глубокими и нечитаемыми.

– Нет, – повторил он. – Я монстр, даону Сян. И я хочу быть лучше себя. Я не буду забирать чужую жизнь.

– Можно сражаться, не убивая, если тебе это нужно, – сказала я.

Он пожал большими плечами и отвернулся.

– Каждая минута – борьба за контроль. Воры душ и яоугаи – твои враги, но страсть, агрессия и неведение – мои. Мне слишком просто вернуться к своей природе. Я выбрал не быть зверем. Я не помогу в бою, если буду биться как человек. Ты просишь меня биться как зверь. Я не стану.

Я недовольно топнула ногой.

– Бейся как человек! Я не смогу одна.

– А если я убью хоть одного по ошибке?

– То он умрет по ошибке. Твоя клятва важнее жизней сотен людей?

– Нет, – сказал он, – это больше, чем клятва. Даону Сян, ты знаешь, что я родился тигром. Тигры растут до девяти футов в длину. Мы весим шестьсот пудов. Мы среди самых опасных зверей. И мы редко живем дольше двадцати лет, – его глаза были древними и ясными. – На пятнадцатый день рождения я получил второй хвост, силы стало больше. На сотый год я получил третий хвост, и силы снова стало больше. За годы в лесах Китая я не видел тигров с больше, чем двумя хвостами. Моя сила уже ужасна. Как только я получу четвертый хвост, я не буду знать, на что способен.

– Тебе почти двести лет, – выдохнула я.

Он кивнул.

– Когда тигр убивает человека, его призрак остается с тигром. Последняя жертва в плену, пока ее кто-то не заменит.

– Пока ты не убьешь кого-то еще, – сказала я.

– Да. Я не знаю, скольких убил. Я убивал мужчин и женщин. Убивал детей, даону Сян. Каждый висел как груз. Взывал к моей агрессии.

– Они хотели, чтобы ты убил кого-то еще.

– Чтобы они могли уйти, да, они хотели, чтобы я убил снова. Пока я не убил Лан Гэ.

Голубой призрак повернулся ко мне и зевнул.

– Я поклялся, – сказал человечек. – Я поклялся, что доведу всех до просвещения.

– Ты понимаешь, даону Сян? Понимаешь?

Я смотрела на него. Я видела это за его большими счастливыми щеками и плечами воинов. Я видела печаль и вину, страх. Он не боялся себя. Он боялся того, что сделает с другими людьми.

– Думаю, я понимаю, – сказала я решительным тоном. – Ты – одно из самых опасных созданий мира. Скоро ты станешь еще сильнее. Если ты убьешь кого-то даже случайно, он займет место Лан Гэ. Ты думаешь, что без призрака буддиста собьешься с пути.

Монах опустил взгляд.

– Я снова стану убийцей, даону. Бездумным зверем-убийцей, которого ведут жестокие призраки людей, что я убью.

Я отвела взгляд, ощущая усталость. Голос стал слабым:

– И когда ты получишь четвертый хвост, оружие людей и магия тебя не остановят.

Он кивнул.

– Спасибо, Шуай Ху, – сказала я. Было жаль этого человека, этого монстра. Я поклонилась и развернулась.

– Погоди, даону, – сказал он. – Что ты собираешься сделать?

Я повернулась к нему.

– Сражусь с ними, – сказала я, – конечно. Но сначала спрошу совета у отца.

19

Ранним вечером я добралась до угла Тихой и Дюпон. Я увидела дверь лазарета и охнула. Жуткие духи столпились у двери. На лапах паука торчали маленькие черные шишки жуткого вида. У каждой шишки было лицо ребенка. Мои плечи напряглись. Я глубоко вдохнула.

– Айя, – сказала я.

Яоджиджу, пауки-гоблины, ползали по улицам, словно сошли со страниц легенд и кошмаров.

Они столпились у двери лазарета, их крики были жуткими и человеческими. Талисманы отца удерживали их.

Я увидела три корчащиеся тени в стороне от двери. Они напоминали котов, которых мальчишки ловили в мешки, чтобы играть и пытать, но то были души людей. Три человека потеряли части душ и застряли в серо-белой паутине. Пауки-гоблины высосут со временем их сущность. Это была ужасная судьба.

Я подошла ближе, чтобы рассмотреть. Яоджиджу сплели большую духовную паутину. Она покрывала вход нитями, загрязняла воздух. Наверное, такую сплели и у задней двери. Никто не войдет и не выйдет, не попав в липкую паутину.