Текст книги "Девушка, видящая призраков (ЛП)"

Автор книги: М. Х. Боросон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

– Что? – спросил он.

– Она стала прядью длинных белых волос.

Мы переглянулись.

– Нет, – он отвел взгляд. – Это не она.

– Отец, – медленно спросила я. – Бай-фа-мону жива?

– Нет, – он быстро моргал. – Беловолосая демонесса мертва.

– Почему мы уехали в Америку?

Он опустил голову.

– Наша деревня была разрушена, – сказал он.

– И это все?

Он не смотрел мне в глаза.

– Деревня была разрушена, – сказал он, – и мы уехали в Америку.

– Господин Вонг сказал, что ты отказывался ехать без меня.

– И что?

– Почему ты хотел взять меня с собой?

Он посмотрел на меня.

– Ты у меня это спрашиваешь?

– Я всю жизнь тебя разочаровывала. Ты хотел сына.

– Конечно, я хотел сына, Ли-лин.

– А получил меня.

– Мне бы трубку, – сказал он, – или чашку чая.

– И я бы с радостью принесла бы их тебе, отец. Но зачем ты взял меня сюда? Ты мог меня оставить.

– Мог ли? – сказал он. – Наверное, мог. Но я столько потерял… – он замолчал.

– Твоя жена умерла.

Он посмотрел мне в лицо. Тишина между нами была глубокой и полной боли.

– Ты не помнишь, – сказал он.

Я долго смотрела на него.

– Что я не помню?

– Ты ничего этого не помнишь, – сказал он. – Я должен радоваться. Никто не выжил, никто не помнит мой позор.

Мы тихо стояли и смотрели друг на друга. Ветер на улице разносил пыль кирпичей и пепел, пахло гарью.

– Скажи, почему ты привез меня в Америку, отец.

– Ты хочешь знать? – сказал он. – Твоя мать была мертва. И многие другие. Мои ученики, моя мать, кузены и друзья. Все были мертвы. Мой храм, мой дом – все пропало. Ни камня не осталось от деревни, которую я должен был защищать. Понимаешь, Ах Ли?

– Осталась только я.

Он долго смотрел на меня, а потом отвел взгляд с горьким смешком.

– Это ты думаешь? Что ты для меня безделушка? Сувенир?

– Я… я…

– Я взял тебя с собой, потому что смог спасти только тебя. Я подвел всех. Из всех, кого я клялся защищать, только ты выжила со мной. Только благодаря тебе я не презираю себя так сильно, Ли-лин. Единственная жизнь, которую я спас, кроме своей. Наша деревня была обломками, когда я нашел тебя в колодце. Живой. Только тебя. Мою дочь. Мою спасительницу.

В моих глазах были слезы. Я ждала, когда он продолжит.

– Ты цеплялась за меня, Ли-лин, помнишь? Я нес тебя из развалин нашей деревни, а ты цеплялась за меня.

– Ты звал меня Обезьянкой, – сказала я.

Он издал смешок.

– Ты не хотела отпускать.

Я не привыкла видеть таким его лицо. А потом я узнала выражение. Это была привязанность.

Брови отца придавали ему строгий вид, но он был бледным и слабым. Он столько перенес за последние дни. Он едва мог стоять. Его красивая шелковая мантия загрубела от засохшей крови. Он вытер пот с лица и сказал:

– Что ты сделала с Лю Цянем?

Я вдохнула и ответила:

– Сломала ему указательный палец и отпустила, отец. Со сломанным пальцем он не сможет писать талисманы или делать жесты. Он не будет больше вредить магией. И, – начала я, – я сказала ему…

– Почему ты позволила ему жить?

Я вздохнула.

– Из-за обещания кое-кому.

– Кому?

– Шуай Ху, – сказала я. Он нахмурился, и я сказала. – Он идет по пути буддиста. Он – тигр с тремя хвостами.

Глаз отца расширился. Он отпрянул на шаг.

– Что ты говоришь? Ты сговаривалась с монстрами?

– Мне нужна была его помощь, отец, – сказала я. – Он следует пути буддиста.

Мой отец вскинул руки. Он защищался, словно я могла напасть на него.

– Что с тобой, Ли-лин? Ты даоши. Ты не должна иметь дела с грязными чайками, тем более, с тиграми. Ты исполняла запретную магию. И отпустила Лю Цяня.

– Я пообещала Шуай Ху, что никого не убью сегодня, – скала я. – И я пообещала Лю Цяню, что приду за ним, если он снова доставит проблемы. Я найду его всюду и сломаю ему большой палец, а потом справлю нужду на лицо.

Я улыбнулась. Отец был потрясен, а потом ошеломлен. Он смотрел на меня. А у меня оставались вопросы.

– Что случилось со шкатулкой, отец?

Он застыл.

– О чем ты?

– Ли Чженрень, основатель нашего рода, был со шкатулкой, полной злых заклинаний. Ее передавали поколениями в роду от старшего ученика к другому. Она должна была оказаться у шифу Ли, а он отдал ее тебе.

Он хмуро смотрел на меня и молчал.

– Заклинание для создания Цяньшеня, Кулу-Янлин… они должны быть в шкатулке. Что с ней случилось, отец?

Он поднял голову. Его глаз гневно пылал.

– Довольно, – сказал он. – Ты слишком много спрашиваешь. Ты выбирала сегодня слишком часто путь левой руки, Ли-лин. Ты назвала себя защитницей монстров, дала обещание монстру, исполнила прикосновение смерти и дала Лю Цяню жить. Я тебя не знаю. Ты – эргуици.

Я опустила голову. Дитя с двумя призраками. С китайским и американским.

Он строго смотрел на меня, как мог смотреть лишь отец.

– Это не все?

Я сглотнула и посмотрела на него.

– Да, отец, – сказала я. – Завтра я пойду работать на Бок Чоя и Си Лянь. И я решила, что не буду уничтожать дух твоего глаза.

Он побелел. Я не видела у него такого лица с детства. В тот день мы шли в тишине. Мы ходили от дома к дому, искали выживших. Их не было. Я не забыла выражение его лица. Он выглядел как человек, потерявший все, причину жить, лишившийся надежды.

Мое сердце разбивалось тогда.

Он кашлянул.

– Я подвел и тебя, – сказал он. – С этого момента у меня нет дочери, – он развернулся и ушел.

Это было несколько дней назад, а казалось, что прошли годы. Пару дней назад Маоэр показал мне нишу между стенами переулка. Я забралась туда, в этот раз в мире людей. Ночь была холодной для сна снаружи. Я сжалась и уснула.

Я проснулась утром с затекшим телом, промерзшая до костей. Я села, потерла голову там, где меня ударили. События прошлой ночи пронеслись в голове. Я победила в бою Тома Вонга, превзошла в магии Лю Цяня, убила злую руку и рассеяла Кулу-Янлина. Это была победа, как из легенд. Я с горечью улыбнулась, зная, что жизнь продолжается после конца легенды. Герой торжествует, но история продолжается. Он стареет, страдает и умирает.

После триумфа отец отказался от героини, общество тоже, и она должна была проводить годы, потея в затхлой комнате, развлекая мужчин.

Мне хотелось выть и плакать от обиды, рвать волосы. Я спасла квартал, используя все силы, смелость и магию, а теперь стану проституткой.

Отец правильно отказался от меня. У него больше не было дочери, он не потеряет из-за меня лицо.

Я встала и потянула затекшие мышцы. Каждое движение напоминало о боях. Было больно стоять. Двигаться – тоже. Небо над головой было ясным, голубым, оттенки менялись от хрустально-голубого до чернильно-синего, и я хотела в этом раствориться.

Я хотела плакать, но не пролила ни слезы до этого. Я смотрела на красоту неба и притихла. Я плакала не за Сян Ли-лин, а из-за красоты.

Я пошла по кварталу. Утром было мало людей. Ни торговцев рыбой, ни других лотков. Многие боялись. Люди не сразу успокоятся после событий ночи.

Я шагала. Все было в обломках. Красная кирпичная пыль и куски дерева смешивались с желто-белым пеплом Кулу-Янлина.

Два здания были снесены. Два игорных зала Си Лянь. Бок Чой, наверное, сказал констеблям, что был пожар. Если бы я знала, как работают банды, Бок Чой и господин Вонг могли бы переписываться и договориться. Том Вонг был бы обвинен в пожаре. И его забрали бы в тюрьму.

Я хотела запомнить Тома, каким он был до ненависти. Красивым юношей, другом моего мужа. Смерть Ракеты всех нас встряхнула, это был ужасный удар, но Том позволил горечи и боли править его действиями. Он искал силы, какую не хотят другие. Теперь он пойдет в тюрьму. Он больше не будет ходить один.

Мое будущее было мутным. Никто не хотел бы стать вдовой без отца, работающей проституткой. Но я знала, что так выживу. Я умела держаться в бою.

Умела. Меня часто били.

Я пришла в штаб-квартиру Си Лянь и постучала в дверь. Ответил юноша. Его волосы были обрезаны в американском стиле. Он с вопросом посмотрел на меня.

– Я для работы, – сказала я.

Юноша хмуро кивнул.

– Что тебя расстроило? – спросила я.

Он фыркнул.

– Я поставил десять центов, что ты убежишь, – сказал он и открыл дверь. Я вошла, качая головой.

В комнате не играли. Несколько десятков стояли группами и тихо говорили. Каждый казался запуганным. Те, кто видел Кулу-Янлина, рассказывали тем, кто не видел. Страх и напряжение текли между людьми.

Шепот двигался сам по себе. Ото рта к уху, он рассеивался, как рябь на пруде. Тихий шепот заполнял напряженную комнату. И я услышала настойчивые слова:

– Это она, – слышался шепот. – Она.

Все в комнате повернулись ко мне. Тишина воцарилась в комнате. Я стояла на входе, все смотрели на меня.

А потом раздался звук. Плоть ударила по плоти. Я повернулась к источнику звука. Мужчина пятидесяти лет, лысеющий на макушке. Уголки его губ были опущены, но они такими явно были всегда.

Мы пересеклись взглядами, и он снова хлопнул в ладоши. И еще раз.

На четвертом хлопке остальные присоединились к нему. Сначала по двое-трое, а потом вся комната хлопала. Тут было тридцать или сорок людей. Все хлопали.

Они хлопали мне.

Я боролась со слезами. Ноги дрожали. Я не знала, что делать с руками. Жизнь не готовила меня к этому. Я прижала ладонь к волосам, а другую – к боку, хлопки продолжались. Я выглядела глупо, так что подняла руки и тоже захлопала.

Они завопили. И я смутилась. Опустила голову. Я хотела убежать от смущающего внимания, но не сдержалась. Я улыбнулась. Так широко, что заболели щеки. Я ощущала себя глупо, хлопая себе, так что прижала ладони к бокам.

Тощий мужчина вышел из задней части комнаты, одетый как проститутка. На нем был тяжелый американский макияж. От него несло духами. Он был проституткой дня. Человек, проигравший больше всех, шел ко мне. Он ухмылялся. Я увидела золотой блеск его зубов.

Я моргнула. Это был Бок Чой.

Лидер Си Лянь, один из самых властных людей квартала, был одет как проститутка. Я не могла понять, как он потерял столько лица. Это было странно.

Я знала, что делать с руками. Я сложила их и поклонилась.

– Идем со мной, – сказал Бок Чой с ухмылкой. Он повернулся и повел меня по коридору.

Хлопали, пока я не покинула комнату. Я была рада уйти от смущения, но это все равно веселило. Я такое еще не испытывала. Это я сберегу в памяти на годы контракта. Сберегу день, когда мне радовались.

Я шла за Бок Чоем в тишине. Он провел меня по деревянной лестнице в маленькую темную комнату, где ждали двое.

Со смехом он окинул комнату жестом.

– Как тебе?

Я осмотрела темную пустую комнату, напряжение вернулось в тело. Отчаяние хлынуло на меня. От этого мутило, я видела свое будущее. Это было мое место, мой новый дом.

– Тут нет кровати, – сказала я.

– Тебе нужна кровать? – он звучал удивленно. – Я тебе найду.

Я посмотрела на него с отвращением. Он делал вид, что кровать была щедростью, чтобы его клиенты могли меня использовать.

– Что еще тебе надо? – спросил он. – Свечи? Алтарь?

Я не могла это выдержать. Я столько потеряла, а теперь он насмехался над Дао, моим путем и источником моей силы. Я хотела напасть на него. Но тогда его люди убили бы меня.

Но что с того? Мне незачем жить.

Я развернулась и прижала Бок Чоя к стене в тусклой комнате.

– Хватит, – сказала я. – Я проиграла и буду работать на вас, но не смейтесь над тем, что священно для меня.

Бандит подавил рычание. Я это видела, как он скалился, как менял выражение лица. Владел собой. Его поведение выводило из себя остальных, но он не терял контроль. Потому и был так силен.

Бок Чой рассмеялся. Дуло его пистолета прижалось к моему подбородку. Холодный металл вызывал у меня дрожь.

– Зачем мне смеяться, Ли-лин? Хотя повод есть, – он подвинул пистолет выше. Я встала на цыпочки. – Ты подписала контракт, не прочитав его, – он оттолкнул меня дулом пистолета, вытащил второй и направил на меня.

– Ладони на пол, – сказал он. – Живо.

Пистолеты дели меня послушной. Я опустила руки, ощутила пыль на половицах. Он шагнул ко мне, направляя пистолеты мне на лоб.

– Пиу, – сказал он и опустил руки. Он ровным тоном сказал. – Есть работа. Осмотрись, потом спускайся и скажи, что тебе нужно.

– Что нужно?

– Тебе явно что-то нужно, – сказал он. – Кровать. Инструменты. Книги. Груша.

– Груша для битья? – я посмотрела на Бок Чой, бандита в наряде проститутке, на пистолеты в его руках. – Зачем она мне?

Бок Чой рассмеялся, помахал пистолетом и случайно выстрелил. Вблизи звук пугал. Я ощутила его грудью, услышала грохот. Его люди вздрогнули. Они были в ужасе. Что-то во мне хотелось сжатья в комок, спасаясь.

– Вам стоит отдать нам пистолеты, босс, – сказал один из них.

– Глупости, – он пожал плечами, пистолет дымился в его руке.

Пуля оставила в потолке дыру размером с кулак рядом с углом. До этого пистолет был направлен в мою голову. Его случайный выстрел мог выбить из меня мозги. Я задрожала, прижимая ладони к полу.

Бок Чой повернулся ко мне. Запах духов смешивался с пылью и порохом, и стены казались ближе, а комната – более узкой.

– Тебе нужна груша, – сказал он, – потому что без тренировок кунг-фу ты не пригодишься мне как телохранитель.

– Что вы сказали?

Бок Чой ухмыльнулся. Золото сияло в его рту.

– Нужно было читать контракт. Ты будешь работать на Си Лянь три года. Твои шаги багуа пригодятся тебе, как моему телохранителю.

– Что?

– Телохранитель, балда. Будешь охранять меня. И не только. Будешь учить мою дочь английскому. Будет учиться хорошо, наградишь ее уроком кунг-фу.

Слова таяли в моих словах, как воск. Не может быть.

– О? – умно сказала я.

– Если членам Си Лянь нужен экзорцизм, ты проведешь его бесплатно. Ты работаешь на Си Лянь, так что не присылаешь красные конверты. Тебе будут платить пятнадцать долларов в неделю.

Мои глаза расширились. Это было много. Почти вдвое больше зарплаты рабочих. Господин Вонг платил папе двадцать. Моя вышивка не приносила больше трех или четырех.

– Я… – спросила я, – могу встать?

С пистолетом в руке он взмахом показал мне встать. Его люди следили за пистолетом, нервно переглядываясь.

– Больше не нападай, слышишь?

– Слышу, – сказала я и встала. Голова кружилась. Столько всего изменилось. Пятнадцать долларов в неделю. Учить английскому. Защищать. Учить кунг-фу.

Это звучало слишком хорошо. Я не сдержалась.

– Почему?

– О чем ты, Ли-лин?

– Зачем я вам как телохранитель? У вас десятки людей. В квартале есть люди лучше меня.

– Ты кое-что забываешь, Ли-лин.

– Что?

– Я видел тебя в действии.

Я издала смешок и закатила глаза.

– Вы видели, как я сорвалась и ранила людей.

– Да. Это. Я видел, как ты бьешься в гневе. Знаешь, что еще я видел?

Я ждала.

– Ты гневалась, Ли-лин. Вышла из себя. Ты билась за гордость. Из-за глупой причины, – сказал он, – но билась не глупо.

– Не вижу преимущества в этом для вас.

Он тряхнул головой, этот жест наполнив насмешкой.

– Я доверяю только дуракам. Тот, кому верность дороже денег, дурак. И дураки – лучшие телохранители. Только дураки пожертвуют собой ради защиты другого.

– Я не буду жертвовать собой ради вас, – сказала я.

Он откинул голову и рассмеялся. Его смех был быстрым и гнусавым. Он смеялся так долго, что я занервничала. Когда его смех затих, он посмотрел на меня, глаза сияли как его золотые зубы.

– Ты рискнула бы жизнью, чтобы защитить мою дочь?

Я молчала. Я подумала о веселой и невинной Хуа. Я бы защитила ее от опасности. Я бы боролась ради нее против всего, заслонила бы от пули. Он был прав.

Бок Чой понял меня достаточно, чтобы манипулировать. Это мне не нравилось.

Но жизнь, что он мне предлагал… Работа, место для жизни, зарплата. Это было заманчиво. Мне нравилась идея обучения английскому ребенка. Но не хотелось быть телохранителем, хоть я и не знала, как себя чувствуют телохранители бандитов.

Это уже что-то.

– Вы хотите, чтобы я исполнила экзорцизм, – сказала я, – но не верите в магию.

– Я это говорил? – сказал он. Его улыбка была шире и не такой умной. – Может, я врал.

– Во что вы верите?

– Боги, которым я поклоняюсь, и книги, которые читаю, – не твое дело, – сказал он. – Я верю, что у тебя теперь работа лучше, чем у многих женщин в квартале.

Я встретилась с ним взглядом. Он бросал мне вызов. Через пару мгновений я сказала:

– Лучше, чем у многих мужчин.

Его смех был торжествующим. Один из мужчин покачал головой и отдал ему доллар.

– Скажи это, – сказал он. – Отныне ты работаешь на Бок Чоя.

Я смотрела на него, жестокого, непредсказуемого и опасного бандита, который предлагал мне хорошую работу. Глядя ему в глаза, я сказала:

– Отныне я работаю на Бок Чоя.

32

Позже в тот день я пришла к Цветочной площади. Дверь монастыря была открыта, и я поднялась на второй этаж.

Восемь человек в робах были у статуи Гуаньинь, богини милосердия. Шуай Ху был среди них. Он поднял голову и увидел меня на пороге. Он повернулся к богине. Я вздохнула. Эти монахи меня добьют. Я ждала, казалось, часами, пока он закончит ритуал.

Он встал, поклонился и прошел ко мне.

– Даону Сян, – сказал он с глупой улыбкой. – Рад, что ты не среди мертвых.

– Как и я, – сказала я. – Я сдержала обещание, Шуай Ху.

Он улыбнулся. Его большие щеки выглядели весело.

– Что теперь будешь делать? – спросил он.

– Я подписала контракт с Бок Чой, – сказала я. – Три года я буду его телохранителем и буду учить его дочь английскому и кунг-фу.

– У тебя отличное кунг-фу, – сказал монах.

– Меня учили великие люди. Но в моем кунг-фу ничего особенного, – сказала я, – могло быть лучше. Шуай Ху, ты хочешь тренироваться со мной? Иногда?

Удивительно, как неловко было просить его. Мой голос был нервным писком

– Нет, – сказал он.

– Нет?

– Нет, даону Сян. Я не буду с тобой тренироваться.

Я удивленно смотрела на него, чувствуя себя отвергнутой. Недостойной.

– Я бы не хотел, чтобы ты сюда приходила, – сказал он.

– Но почему? – спросила я.

Он удерживал меня взглядом.

– Сто лет я изучал Дхарму, даону. Я стараюсь быть лучше зверя, каким родился. Из-за тебя стало сложнее, – он отвел взгляд. – Я хочу тебя. Больше ко мне не приходи.

Я моргнула. Я хотела многое сказать ему – возразить, выразить эмоции, задать вопросы. Но я поклонилась статуе богини, повернулась и ушла по лестнице и за дверь.

Рано утром на следующий день я до рассвета наполнила флягу теплой водой. Я нашла хорошую керамическую чашку, забралась на крышу штаб-квартиры Си Лянь и позвала призрака глаза моего отца присоединиться ко мне.

Звезды и фонари бледно сияли утром в тумане, что повис над улицей Сакраменто. Я налила горячую воду в чашку. Господин Янци забрался туда и издавал радостные звуки.

Я не знала, что будет дальше. Сидя на крыше штаб-квартиры Си Лянь, я рассказывала господину Янци о событиях дня. Меня давно не слушали с интересом.

Туман собирался над плоской крышей здания, что будет мне домом три года. Днем принесут вещи для меня. Я начну Зал предков для Си Лянь. Я запишу там имена людей, что погибли во время буйства Кулу-Янлин. Я буду сжигать подношения для Сяохао, отдавшего жизнь за меня. Я буду слать письма в Китай, чтобы организовать ему свадьбу с девушкой, умершей без мужа. Я знала, что смогу сделать это для него.

Это был мой мир. Я подумала об отце, о банде Аншень, где господин Вонг следил, чтобы констебли заковали в наручники его сына. Я подумала о докторе Вэй, старающемся принадлежать сразу двум мирам. Я подумала о его жене, одной, потому что мир ее детства был уничтожен. Столько изменилось за последние пару дней. В воздухе слышался шепот. Я вздохнула. Четверо или пятеро призраков неподалеку сияли голубым. Последние призраки, который я освободила из кричащего духа. Многие рассеялись, но эти еще следовали за мной.

Свет засиял на востоке. Я схватила и вытащила господина Янци из чашки.

– Эй! – сказал он. – Осторожно!

Я подняла его на плечо, он притих.

– Ли-лин, – сказал он. – Что это?

– Карман, господин Янци.

– Зачем?

– Для вас. Я пришила карманы к плечу на всей своей одежде, чтобы вы были со мной.

– С тобой? – сказал он. – Ты куда-то идешь?

– Я всегда куда-то иду, – сказала я. – Но сейчас мы будем смотреть на рассвет.