Текст книги "Выхожу на связь (Очерки о разведчиках)"

Автор книги: М. Фортус

Соавторы: В. Понизовский,Ю. Заюнчковский,В. Булычева,В. Миронов,В. Кудрявцев,В. Томин,И. Колос,В. Петров,О. Громов,С. Голяков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

«Наше положение очень трудное…»

Прошло еще несколько дней. 4 апреля советские войска полностью завершили освобождение территории Венгрии от гитлеровцев. Немецко-фашистские армии с боями отступали в Австрию. Вместе с ними на запад уходили и остатки разбитых хортистских частей. Гитлеровцы недоверчиво относились к деморализованным и растерянным венгерским солдатам и офицерам, стращали их «красным террором», который-де их ожидает в Венгрии, если они там останутся, и почти насильно гнали на запад. Подразделения, совсем не внушавшие им доверия, они разоружали. Среди венгерских командиров началось брожение. Сумятица и полная неразбериха царила в небольшом приграничном городке Алшолендва, куда Габор и Иштван прибыли к исходу дня 3 апреля. Габор, уже не сомневавшийся в силе своих документов, направился в сопровождении своего «денщика» прямо к коменданту; они застали его как раз за поспешным уничтожением бумаг. Комендант встретил их очень неприветливо, даже грубо. Но когда Габор показал документы, снабженные эсэсовскими печатями, офицер в свою очередь проштемпелевал их и даже осведомился (правда, чувствовалось, что больше ради формы), не мог бы он чем-нибудь помочь господину старшему лейтенанту.

Габор решил до конца выдержать марку офицера генштаба союзной вермахту армии, командированного на фронт и в силу роковой случайности оказавшегося без транспортных средств. Поэтому он безапелляционным тоном заявил, что требует, чтобы ему предоставили машину. Комендант, капитан резерва и в прошлом (как это выяснилось в процессе дальнейшего разговора) сельский учитель, после коротких препирательств признался «по секрету», что у него имеется в резерве одна небольшая «легковушка» – ДКВ, которая принадлежала местному врачу, сбежавшему несколько дней назад отсюда.

– Вот ее, пожалуй, я любезно смогу предоставить в распоряжение господина старшего лейтенанта, – заключил он.

Габор без особых излияний поблагодарил коменданта, стремясь показать видом и тоном, что по отношению к представителю генштаба такая любезность в порядке вещей, и деловито осведомился насчет горючего.

Капитан сказал, что машина полностью заправлена, но на всякий случай он прикажет положить в багажник еще одну канистру бензина.

Машину по всем правилам оформили на Габора. За этими хлопотами разведчики провели в Альшолендве больше суток.

Тем временем под нажимом наступающих советских войск немцы откатывались все дальше и дальше на запад. Разрозненные венгерские части, а точнее, их остатки собирались в колонны и отходили вместе с немцами. К одной из таких колонн подключились и Габор с Иштваном на своем ДКВ. Разведчики сумели даже воспользоваться задержкой в селе Хетвезер и передать очередную радиограмму, в которой сообщили собранные ими данные об отступающих гитлеровских войсках. В радиограмме Габор запросил, как им быть дальше:

«…Венгерскую армию разоружают. Наше положение очень трудное… Если мы дальше будем держать при себе рацию, нас могут обнаружить. Прошу указаний.

Габор».

Ответ на эту радиограмму предписывал разведчикам соблюдать максимальную осторожность при сеансах, но с рацией не расставаться, ибо без нее они будут лишены возможности сообщать в Центр важные и ценные сведения о передвижениях немецко-фашистских войск.

После того как советские войска вышибли фашистских захватчиков из Венгрии, свои основные усилия наступающая Красная Армия направила на освобождение Австрии. Силы 2-го и 3-го Украинских фронтов, обойдя Вену с юга и севера, уже 6 апреля завязали бои за город. 13 апреля Вена была полностью очищена от гитлеровцев.

В то время как советские корпуса и дивизии вели бои за Вену, войска левого крыла 3-го Украинского фронта развивали наступление в сторону Граца. К середине апреля они вышли к Восточным Альпам, и здесь их наступление временно приостановилось.

К концу дня 14 апреля колонна, с которой двигались Габор и Иштван, вышла в район междуречья Раба и Мура. Сюда же с другой колонной прибыли штаб и разрозненные части и подразделения 7-й венгерской пехотной дивизии «Сент Ласло».

Габор сначала был очень обескуражен этим: ведь через боевые порядки этой дивизии он выходил из Будапешта в рождественскую ночь декабря 1944 года. Но, поразмыслив немного, Габор решил, что встреча со старыми знакомыми (особенно, если учесть, что он располагает вполне надежными, не раз уже проштемпелеванными гитлеровцами документами) ему только нáруку.

И он не ошибся. Документы и на этот раз сыграли добрую службу: порядком перепуганные штабные офицеры из дивизии «Сент Ласло», увидев перед собой «своего коллегу», пережившего уже, судя по пометкам в его предписании, немалые мытарства, не колеблясь, предложили ему должность начпрода дивизии, а точнее, ее уцелевших и отступающих на запад частей. Габор согласился принять это назначение, однако не преминул заметить помощнику начальника штаба, немолодому, усталому и, казалось, безразличному ко всему майору, что-де он соглашается «без особого восторга». Только тяжелая обстановка вынуждает, мол, его, офицера отдела пропаганды генштаба, согласиться на эту «дурно пахнущую работенку». Майор молча развел руками и тут же отвернулся, словно позабыв о Габоре.

В этот вечер Иштван вышел на связь и сообщил последние сведения, собранные о гитлеровцах, а также запрос Габора, что делать, если оставаться в штабе дивизии на предложенной должности будет опасно или нецелесообразно. Центр ответил:

«Габору. При невозможности работать в штабе 7-й дивизии отходите Грац, Линц. Работу ведите нелегально и доносите о частях, проходящих через Грац и стоящих в Граце. Держите связь в пути.

Начальник».

Габор принял указание Центра к исполнению и, как казалось венграм и немцам, с рвением взялся за возложенные на него обязанности. Он мотался от одной колонны к другой, из одного населенного пункта в другой. Ему, как начальнику продовольственного снабжения, в штабах подразделений и частей сообщали сведения об их реальном списочном составе, а также предполагаемые маршруты дальнейшего отхода и промежуточные рубежи. Все это Габор с помощью Иштвана незамедлительно передавал в Центр.

После завершения Венской операции войска 3-го Украинского фронта вновь перешли в наступление и в начале мая вышли на рубеж Линц – Клагенфурт.

В ночь на 5 мая Иштван передал очередную радиограмму Габора:

«Начальнику.

Шпильфельдский лес. Сообщаю дислокацию венгерских и немецких частей районе Марбург – Мурек – Грац. Штаб 7 венгерской дивизии – Лейбниц, 20 венгерская дивизия – Шприовбах, 25 дивизия – Кевальнеймарк и Яселер. Через Кларенберг и Клагенфурт в направлении на Марбург и Грац проходит много разрозненных венгерских и немецких частей. В Граце – казармы войск СС; сюда сводятся для переформирования и пополнения разбитые эсэсовские части. В городе – беспорядок. В Паутиле размещен большой лагерь для беженцев и военнопленных.

Габор».

Двигаясь с агонизирующей гитлеровской армией, разведчики прибыли 5 мая в небольшой австрийский городок, лежащий километрах в 15 от Граца. Здесь им неожиданно пришлось столкнуться лицом к лицу с серьезной опасностью, таившей в себе реальную угрозу провала и передачи в руки гестапо.

Когда Габор был у местного коменданта, совсем потерявшего голову немецкого пехотного капитана, говорившего хриплым сорванным голосом, напоминавшим лай осипшей от долгой брехни собаки, тот, чтобы поскорее отвязаться от венгерского офицера, настойчиво просившего квартиру под постой, выдал ему ордер на занятие дома, принадлежавшего женщине врачу, эвакуировавшейся из города.

Габор с Иштваном удобно разместились в этом небольшом особнячке. Однако, знакомясь с квартирой – Иштван хотел выбрать для радиосеансов комнату поглуше и предпочтительно выходящую в небольшой внутренний дворик, – они зашли в маленькую полутемную комнатку для прислуги и остановились в дверях, не веря своим глазам. Комната была буквально набита всевозможными вещами, характер которых нетрудно было установить: это было награбленное имущество (одежда, рулоны тканей, продовольствие, блоки сигарет, мешочки кофе в зернах, бутылки вина), которое кто-то сложил сюда, а при поспешном отступлении, видимо, не успел прихватить с собой.

Разведчики были в недоумении. Кто хозяин этого «склада»? Совсем он бежал или еще вернется за награбленным?

И как бы в ответ на их сомнения в передней отрывисто и требовательно прозвучал звонок. Габор быстро вытащил из кобуры пистолет, взвел курок и переложил пистолет в карман брюк. Иштван нацепил на плечо автомат и пошел открывать дверь.

Через минуту он вернулся. Вместе с ним в комнату вошла молодая, хорошо одетая женщина. Она манерно поздоровалась:

– Добрый вечер. Будем знакомы: фрау Краммер, Мой муж – офицер, тоже, между прочим, старший лейтенант. – И она стрельнула подведенными глазами в сторону Габора. – Мы с мужем некоторое время жили в этом доме… Вот я и зашла, так сказать, наведаться…

– Это не ваше ли имущество сложено в комнате при кухне? – не очень вежливо перебил ее Габор, сразу почувствовавший, что эта визитерша имеет к «складу» самое непосредственное отношение.

– Какое имущество? Какая кухня? – с наигранным удивлением переспросила женщина, избегая пристального взгляда Габора. – Здесь после нас размещались ваши, венгерские жандармы. Может быть, они что-нибудь позабыли?..

«Ладно, голубушка, – подумал Габор, – „наши“ или „ваши“ жандармы тут размещались, это мы постараемся выяснить, а вот ты-то, конечно, неспроста сюда явилась».

– Может быть, фрау Краммер оставила в квартире что-нибудь из своих вещей и хотела бы забрать? Или…

– О, нет, нет! – не дала Габору договорить гостья. – Я зашла просто так, заметив, что кто-то въехал в дом. Зайду, думаю, познакомлюсь с новыми хозяевами… В это страшное время, когда неизвестно, что нас всех ожидает, почему бы не провести вечер за приятной беседой… – И она снова метнула в Габора весьма недвусмысленный взгляд. – Как знать, сколько нам осталось таких вечеров…

– Очень мило с вашей стороны. Но, к сожалению, должен извиниться перед вами, что не смогу принять это заманчивое предложение, – ответил Габор, стараясь придать голосу любезные ноты. – Дела продовольственного обесценения отходящих венгерских частей вынуждают меня все время быть в беготне или разъездах. Вот и сейчас я убегаю на неопределенное время… А оставить вас на своего чурбана, – Габор кивнул в сторону Иштвана, – я, разумеется, не могу себе позволить.

– Что ж, очень сожалею. Но на войне, я понимаю, все должно быть подчинено ее интересам. До свидания. – Фрау Краммер слегка склонила голову и, повернувшись, направилась к выходу.

Габору ничего иного не оставалось, как сразу же вслед за нею тоже выйти из дома. Пришлось вернуться в комендатуру, чтобы узнать, где разместился штаб ближайшей венгерской части, и потом подскочить на ДКВ в соседнее село, в этот штаб – хотелось бы уточнить количество личного состава, числящегося на довольствии на сегодняшний день.

Когда Габор вернулся в городок, было уже около полуночи. Какое-то подсознательное чувство настороженности подсказало Габору мысль оставить машину в двух кварталах от дома и пройти к нему пешком.

Стараясь как можно тише ступать, Габор приблизился к особнячку. Он был уже в нескольких шагах от калитки, когда заметил у стены дома черную тень человека, пытавшегося заглянуть в окно через закрытые ставни.

«Ясно. Фрау Краммер проявляет повышенный интерес к нашей обители», – мелькнуло у Габора в голове. Впрочем, теперь это его не удивило: в комендатуре Габор сумел выяснить, что до них в этом доме несколько дней размещалась контрразведывательная команда абвера – фашистской военной разведки.

Но вот темная фигура отстранилась от стены и метнулась к калитке. Габор еле успел буквально «впечататься» в какую-то нишу соседнего дома. Фрау Краммер прошмыгнула в калитку. Габор услышал, как щелкнул ключ в двери черного хода и тонко скрипнула дверь. Он поспешил за фрау Краммер. К счастью, та не заперла за собой дверь, и Габор беспрепятственно проник в дом. Сбросив сапоги, Габор неслышно прошел через маленький коридорчик и тут же остановился: у одной из дверей во внутренние комнаты стояла фрау Краммер и к чему-то прислушивалась. Габор напряг слух и услышал характерное постукивание ключа «морзянки»: очевидно, Пишта, не пожелавший упустить время очередного сеанса, вышел в эфир, не дождавшись возвращения Габора.

Прошло несколько минут. За дверью послышались шаги, шорох. Габор понял, что Иштван закончил сеанс и складывает рацию.

Тогда Габор навел пистолет в спину женщины и грозно крикнул:

– Не оборачиваться! Руки вверх!

Тотчас же Пишта, услышавший шум, распахнул дверь и показался на пороге комнаты с автоматом в руках.

– Итак, фрау Краммер. Вы все-таки не могли отказать себе в удовольствии провести вечер в этом доме? – с издевкой спросил Габор. – Что же, пойдем навстречу вашему пожеланию и займемся приятной беседой. Если вам дорога жизнь, то вы немедленно все нам объясните. Чтобы вы не тратили время на бесполезную ложь, скажу вам: мне известно, что в этом доме размещалась контрразведывательная абверкоманда, к которой вы, надо думать, принадлежите… Рассказывайте!

Женщина, виляя и путаясь, пыталась изобразить дело так, что ее интересовало лишь имущество, оставленное абверовцами в этом доме. Она, мол, понимает, что война проиграна, уцелеет ли муж-офицер или нет – кто знает, а она хочет жить.

– Да, да, я хочу жить! – с надрывом чуть ли не прокричала она.

Поэтому-де она и хочет накопить побольше ценностей, которые потом можно будет реализовать…

Видя, что ее рассказу мало поверили, фрау Краммер начала плакать, умолять Габора отпустить ее, сулила за свое освобождение золото и другие ценности, которые, дескать, хранятся у нее в надежном потайном месте. Почувствовав, что эта приманка не действует, пленница стала угрожать:

– Учтите, господа, если со мной что-нибудь случится, вам тоже несдобровать. Давайте лучше расстанемся полюбовно. Вы меня не знаете и не видели, и я вас тоже не знаю и не видела…

Положение действительно было трудное. Отпускать эту фашистскую бестию, разумеется, было нельзя, но и оставаться с ней надолго под одной крышей было рискованно. Ведь за ней могли прийти немцы.

Разведчики связали фрау Краммер руки и ноги, а в рот сунули кляп, так как она пыталась было поднять крик. В таком виде ее отнесли в прикухонную комнату с награбленным имуществом и заперли там на ключ.

– Что же нам теперь делать? – спросил Иштван.

– Нужно уходить из этого городишка, – ответил Габор. – Как можно скорее и как можно дальше. Сейчас уже четыре часа утра. В шесть я пойду в комендатуру, скажу им, что налаживание продовольственного снабжения разбросанных частей нашей седьмой дивизии в таком бедламе – дело нелегкое, оно, мол, требует постоянных и подчас длительных разъездов. Поэтому, скажу, я прошу разрешения закрепить за нами выделенный нам под постой домик и никого в него пока не поселять, чтобы можно было в любой момент дня и ночи заскочить туда на пару часов передохнуть, привести себя хоть как-то в порядок и – снова в разъезды… Если это удастся, то мы постараемся за те два-три дня, что будут у нас в распоряжении, подальше оторваться от этого городка.

На том и порешили. В комендатуре, где особенно можно было почувствовать панику, охватившую гитлеровцев, никто не стал возражать Габору, никого уже не интересовал ни этот домик, ни венгерские части.

– Что вы лезете в такой момент с подобными пустяками! – грубо рявкнул комендант. – Держите себе этот дом хоть до новой войны. – И он неприлично выругался. Габор ничего не ответил, откозырнул и вышел.

– Итак, что же мы будем делать с этой фрау? – спросил Габор, когда они собрались уже уезжать из города.

– Самое правильное было бы пристукнуть эту гадюку, – предложил Иштван. – Одной фашистской тварью на свете меньше будет…

– Нет, Иштван, нет, дорогой. – Мы не можем с тобою устраивать самосуд. И здесь ее оставлять запертой с кляпом во рту тоже нельзя – задохнется иди с ума сойдет…

– Но не брать же нам ее с собой? – возразил Жарнаи.

– По-видимому, придется взять, а по дороге, где-нибудь на пути вероятного наступления советских войск, мы ее оставим, связанную. Сейчас тепло, не замерзнет…

Так они и сделали.

Перед отъездом из дома Иштван нацепил на входную дверь бумажку: «По распоряжению комендатуры дом закреплен за венгерским командованием». Затем для вящей предосторожности он замазал грязью номер автомашины.

– Слушайте, фрау Краммер, – сказал Габор женщине, смотревшей на него дикими, ненавидящими глазами. – Сейчас мы освободим вас от кляпа и развяжем вам ноги. Вы выйдете вместе с нами из дома и сядете в машину. Поедете с нами. Предупреждаю вас: одно лишнее движение, попытка поднять шум, крикнуть – и в то же мгновение мой денщик застрелит вас. Если вам дорога жизнь, не пытайтесь делать глупостей.

Фрау Краммер поняла, что с ней не шутят, и покорилась.

Через несколько минут они выехали из города и понеслись проселочной дорогой в сторону леса, в направлении, обратном тому, куда собирались держать путь. Они ехали навстречу приближающейся канонаде. На опушке леса фрау Краммер высадили, снова связали ей руки и ноги и посадили под деревом. В карман плаща (все документы у нее они отобрали еще раньше) Габор вложил заблаговременно написанную записку: «Это – шпионка, предательница и грабительница». Еще раз пригрозив расстрелом, если будет шуметь, покатили дальше в лес. Им пришлось сделать большой крюк, чтобы потом развернуться и поехать на запад.

В течение двух дней они колесили по округе, наталкиваясь на дорогах на скопления машин, техники и войск, потерявших единое управление и, разумеется, боеспособность.

7 мая, двигаясь на Лейтшаг, они столкнулись с небольшой колонной штабных машин, полевых раций «Р-7» и мотоциклов 7-й дивизии «Сент Ласло». Никого из штабников не удивило появление их продснабженца Габора. Более того, они тут же поручили ему возглавить колонну, страшно обрадовавшись, что нашелся офицер, кому они могут перепоручить ответственность за технику и разбегающихся солдат. Сами же они на трех штабных машинах, не медля ни минуты, укатили в западном направлении вслед за большой механизированной колонной немцев.

Габор решил, что такой поворот дела сулит ему с Иштваном определенные преимущества. Он сразу же скомандовал, чтобы шофер и радист с одной из радиомашин пересели на ДКВ, а сам с Иштваном устроился на машине полевой рации.

При первом же удобном случае они передали прямо из машины очередную разведсводку в Центр.

Так Габор и «его» колонна кочевали еще несколько дней, то попадая в «пробки», то подхватываемые бушующим на дорогах вихрем панического отступления. К ним присоединялись разрозненные подразделения каких-то разбитых или разбежавшихся венгерских частей; впрочем, многие из них «терялись» в дороге так же внезапно, как и появлялись.

Эфир был заполнен самыми противоречивыми слухами – сообщениями о конце войны, немецкими опровержениями, неизвестно от кого исходящими призывами сражаться до конца. Еще более несуразные и противоречивые слухи приносили те, с кем временно сталкивалась на дорогах колонна Габора.

Утром 12 мая пестрая колонна, возглавляемая радиомашиной Габора, вошла в австрийский городок Дейчландсберг.

Солнце ярко светило, в его лучах алели красные флаги, вывешенные над домами. В чистом утреннем воздухе отчетливо звенела гармонь, старательно выводившая известную уже всему миру «Катюшу». По улицам мирно расхаживали, пересмеиваясь и перекликаясь, солдаты. Советские солдаты!

Прибытие «боевой» колонны Габора, с машин которой выглядывали грязные, небритые лица, было встречено ими с огромным удивлением.

– Ребята! – крикнул кто-то из советских солдат. – А эти бедолаги, поди, и не знают, что война три дня как уже кончилась!..

Габор приказал «своим подчиненным» оставаться на месте, а сам попросил с помощью подвернувшегося на счастье добровольного толмача, чтобы кто-нибудь из советских солдат провел его к коменданту города.

Комендант размещался в здании городской ратуши. Высокий черноволосый подполковник с проницательными глазами на открытом приятном лице сначала отнесся недоверчиво к докладу Габора, но постепенно глаза его потеплели, а под пушистыми усами появилась добродушная улыбка.

– Что ж, значит, вы, выходит, не только задание успешно выполнили, но и даже технику, материальную часть и личный состав с собой привели. Добре, добре…

Габор попросил коменданта принять от него колонну, распорядиться, как он найдет нужным, материальной частью и людьми, а в отношении его и Иштвана запросить штаб 3-го Украинского фронта – когда и куда им явиться.

Через несколько дней Габор Деметер получил распоряжение на одной из радиомашин, оформленной на его имя, прибыть вместе с Иштваном Жарнаи в Вену и поступить в распоряжение полковника Галкина.

Операция разведгруппы «Балатон» завершилась.