Текст книги "Выхожу на связь (Очерки о разведчиках)"

Автор книги: М. Фортус

Соавторы: В. Понизовский,Ю. Заюнчковский,В. Булычева,В. Миронов,В. Кудрявцев,В. Томин,И. Колос,В. Петров,О. Громов,С. Голяков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

Здравствуй, Краков!

Гроза вернулся со встречи с Отманом довольный, но смущенный:

– Кажется, Ольга права… Он ни единым словом не поинтересовался ни группой, ни отрядом. Работать на нас согласен. Только просит гарантию, что это ему зачтется. Я дал ему первое задание: собрать сведения о штабе фронта «Северная Украина».

Вскоре контрразведчик передал:

«Бывший командующий фронтом „Северная Украина“ генерал-фельдмаршал Модель переведен на Западный фронт. На его место назначен начальник штаба фронта генерал Гарпер. Начальник первого отдела – подполковник Стефанус. Начальник контрразведки – майор Гамерьер. Начальник оперативного отдела – полковник генштаба Ксаландер. Штаб расквартирован в Кракове, улица Пилсудского, угол аллеи Мицкевича».

Данные Отмана полностью подтвердились. Комар сообщила в Центр:

«Завербован работник военной контрразведки фронта Курт Отман. Кличка Правдивый. Есть основания верить. Данные будут проверяться нашими источниками. Правдивый обеспокоен своей судьбой после войны и готов сделать что угодно для своей реабилитации».

Отман отлично выполнял новые задания. Он сообщил нумерацию всех дивизий, входящих в 17-кг гитлеровскую армию, дислоцированную перед 1-м Украинским фронтом в районе Кракова. Указал количество солдат, офицеров, танков, артиллерии и даже участки, которые эти части занимают.

Он стал работать рьяно. За страх, но и на совесть. Однажды принес известие:

«В Краков прибыл майор немецкого генштаба для вербовки людей на разведслужбу в советский тыл».

Михайлову приходит в голову мысль:

«А что, если с помощью этого майора послать через линию фронта наших людей?»

Ответная молния из Центра:

«Немедленно направляйте. Правдивый должен сообщить через него: а) подробно о шпионах в тылу и в частях Красной Армии; б) о подготовленных агентах – кто они, где живут, кто хозяева квартир. Пароль для перехода „Доставьте меня к Киевскому“».

Агент с ценнейшими документами ушел на восток.

– Предложи Отману, чтобы он устроил в свою контрразведку нашего человека, – сказал Михайлов Алексею Шаповалову.

– Кого?

– Тебя.

И вот Алексей Шаповалов – Гроза стал Георгием Владимировым, сотрудником фашистской военной разведки – абвера, святая святых гитлеровского тайного сыска. Теперь с неприкосновенными своими документами и пистолетом в кармане он не только не опасался никаких патрулей и облав, но мог беспрепятственно проходить на любые самые секретные военные объекты.

Новая радиограмма из штаба фронта:

«Ваши данные исключительно ценные. Всеми силами сосредоточьте внимание на оборонительных обводах Кракова и инженерных сооружениях вдоль левого берега Вислы».

Михайлов понял: приближаются решающие дни.

Задание особой важности

Василий просматривал донесения, доставленные разведчиками. На сколоченном из ящиков столе была разостлана карта. Багровые языки коптилок словно бы лизали бумагу. В землянке тихо. Лишь по лагерю – приглушенные голоса. Неторопливые шаги караульных…

Рядом с Михайловым, подперев ладонями подбородок, сидит Ольга. Она ждет. Командир отберет из донесений самое важное, сожмет это важное в короткие фразы радиограмм. Потом она зашифрует их и рано утром передаст в Центр. Так – каждый день.

Но сегодня Василий медлит, неторопливо, как бы лениво, водя рукой по карте и делая на ней пометки. Лицо его хмуро.

– Плохие сведения? – нарушает тишину Ольга. – Ты недоволен?

Михайлов отвечает не сразу. Снова пробегает глазами донесения.

– Как тебе сказать… Ребята работают. Вот от Зайонца и его товарищей: «В Кракове, на Гердерштрассе, 11, расквартирован личный состав первой эскадрильи 77-й эскадры бомбардировщиков – около двухсот человек. Аэродром эскадрильи – в Раковице. Штаб восьмого летного корпуса – в Витковице». Вот сообщает Алексей: «Противник сильно укрепляет Краков. Замурованы окна первого этажа главпочтамта. В остальных – амбразуры, оборудован дот. В районе электростанции на улице Возжица – два дота. В костеле на улице Гродской – тоже два. Оборонительные работы ведутся днем и ночью». И твой дружок, Отман, прислал: «Командует обороной Кракова генерал-ортскомендант Китель. Гарнизон – три дивизии».

Михайлов замолчал.

– Что же тебе еще надо? Превосходный материал!

– Так-то оно так, – отозвался Василий. – Но ты посмотри сюда. – Он показал на карту. – Есть у нас полная картина вражеской обороны? Ясна нам система инженерных сооружений перед линией нашего фронта?.. Все наши сведения – зернышки. А чтобы из зерен хлеб получился, их еще перемолоть надо да испечь…

– Там испекут, в штабе фронта.

– На других будем надеяться? А в штабе надеются как раз на нас. Для нашей группы наступил самый ответственный момент.

– Что же нам делать? Как испечь этот хлебушек?

Василий задумался. Потом сказал:

– Главная беда – нет среди нас специалиста, инженера, который мог бы анализировать все эти разрозненные факты и воссоздавать общую картину.

– Где же нам раздобыть такого специалиста? Может быть, такой инженер есть в группе Зайонца?

– Нет, я уже спрашивал… К тому же нам нужен не подпольщик, а немецкий военный специалист.

– А что, если пригласить для консультации начальника фашистского укрепрайона? – насмешливо сказала Ольга.

– Остришь? Погоди, погоди… А почему бы и нет? – В голове Василия мелькнула еще смутная, но заманчивая идея. – Ладно, я подумаю, что нам делать. А пока давай подготовим шифровки.

К полуночи, уже завершая работу над донесениями, Михайлов обратил внимание на записку от Грозы, раньше показавшуюся ему малозначительной. По сообщению Музыканта, гитлеровцы в разных направлениях роют траншеи.

На окопы они не похожи – не так глубоки. Но что особенно подозрительно: работают сами немцы, а не поляки-горожане, как это делалось на строительстве обычных оборонительных сооружений. Цель, для которой предназначены траншеи, выяснить пока не удалось. Василий сделал пометку для Грозы: «Обратить на траншеи особое внимание».

К утру идея, зародившаяся в неиссякаемой на выдумки голове командира, оформилась в четкий план. Но даже и самому Михайлову этот план показался фантастическим.

Все же он собрал разведчиков и прибывших в отряд польских связных и дал им задание:

– Разведайте, где расположена инженерная часть Краковского укрепрайона. Кто ею командует. Какой у этого командира распорядок дня. Словом, все, что только можно.

Первым, через два дня, принес сведения Метек: «Инженерная часть укрепрайона дислоцируется в селе Рачиховице. Командует ею генерал-майор».

Михайлов поставил новую задачу: изучить месторасположение села, найти в Рачиховице надежных людей, явочные квартиры. Вскоре он уже получил имена и адреса польских патриотов. Он уже узнал, что вокруг села – лес, а в самих Рачиховицах – полным полно гитлеровцев.

Командир собрал свою боевую группу:

– Задание – самое важное за все время. И очень опасное. Нужны три хлопца. Кто пойдет?

Шагнули гигант Евсей Близняков, друзья танкисты Дмитрий Ильенко и Семен Растопшин.

– Добро. Задание – взять генерала, начальника укрепрайона. Обязательно живым.

Для связи и прикрытия группы Михайлов выделил еще двух бойцов. Проверил снаряжение каждого. Под плащами у парней целый арсенал: короткие немецкие пистолеты-пулеметы, гранаты, пистолеты, финки. В карманах плащей – бутылки с самогоном. Близняков повесил через плечо аккордеон.

– Ну, ребята, счастливо!

– Не поминайте лихом! – улыбаясь, ответил Евсей.

Через несколько дней связной группы вернулся:

– С генералом ничего не выйдет. Штаб очень сильно охраняется. Сам генерал выезжает только в бронеавтомобиле. Спереди и сзади – транспортеры с солдатами.

– Что же ребята не возвращаются? – Михайлов понял, что придется отказаться от столь заманчивого, но и столь же нереального плана.

– Они просят разрешить замену: вместо генерала взять майора, главного инженера укрепрайона.

Василий посветлел:

– Пусть тащат хоть майора!

Трое суток просидели в холодном погребе Евсей, Семен и Дмитрий, готовясь к операции. Да, генерала захватить не удастся. А вот майора… Польские патриоты, живущие в Рачиховице, установили, что пожилой майор стал наведываться в гости к сельской красавице Зосе.

Дом Зоси стоит на краю села. Чтобы пройти к нему, надо пересечь небольшую рощицу. Но майор осторожен: он посещает Зосю в середине дня с немецкой пунктуальностью – с часу до двух. В это время все улицы села заполнены солдатами. Попытаться схватить его днем? Риск огромный. На незнакомых парней могут сразу же обратить внимание. Никаких документов у них нет. Польского языка не знают. Первый же патруль… Ну что ж, в пистолетах-пулеметах полные диски, гранаты на поясах. Дешево они свою жизнь не отдадут. А иной возможности для выполнения задания нет.

Плащи – на плечи, шляпы – на самые глаза, бутылки – в карманы, аккордеон – на грудь. Трое загулявших польских хлопцев шумной гурьбой прошли через все село, к рощице. Разлеглись, будто бы прохлаждаясь, под деревьями.

Растопшин посмотрел на часы:

– Время!

По тропинке приближался, насвистывая веселый мотивчик, пожилой мужчина в офицерском мундире. На нагрудном кармане – гитлеровский Железный крест. В руках – какой-то сверток. Наверно, подарок Зосе.

Близняков еще издали пьяным голосом окликнул его:

– Пан офицер, разрешите прикурить?

Подошел Растопшин:

– Герр майор, выпьем шнапсу с нами за компанию?

А сзади – Ильенко. Вплотную, упирая из-под плаща пистолет-пулемет в бок, тихо:

– Геен рехтс, майн либе! Иди направо, мой дорогой!

Тут же, в рощице, за редкими деревцами, почти на виду у прогуливавшихся солдат, они набросили на майора плащ, нахлобучили бриль, надели через плечо аккордеон. И налили полный стакан самогона:

– Тринкен! Шнелль! Для храбрости!

Бутылку с остатками водки сунули ему в карман, взяли «приятеля» под руки и с песней провели по краю села к лесу. Видели, как немцы сердито провожают их взглядами и ругаются: «Ишь, мол, разгулялись, польские свиньи!..»

Только в лесу майор пришел в себя от изумления. Попытался сопротивляться и кричать. Пришлось связать ему руки и заткнуть рот кляпом.

С кляпом во рту, с вытаращенными от страха глазами майора втолкнули в землянку к Михайлову. При виде столь экзотической фигуры Василий сам вытаращил глаза.

Когда «языку» развязали руки и изо рта вынули кляп, он разразился проклятиями.

При обыске у майора обнаружили билет члена нацистской партии № 10340, выданный Курту Пеккелю еще в 1925 году! Майор тут же с гордостью заявил, что по этому билету как один из старейших членов национал-социалистской партии он имеет право входа в канцелярию самого фюрера.

Однако принуждать старого нациста к беседе не пришлось– язык развязался у него сразу. После первого же допроса Михайлов удовлетворенно сказал:

– Этот гусь лапчатый дороже любого самого жирного генерала!

Василий распорядился, чтобы принесли бумагу, линейки и карандаши, разложил перед инженер-майором карту:

– Не выйдете из землянки, пока не начертите весь план оборонительных сооружений укрепрайона. Предупреждаю: каждый объект будет перепроверен нашими людьми. За дезинформацию – расстрел.

Через несколько дней тщательно вычерченный, точнейший план «Группенсистемы» – всей линии оборонительных сооружений – был готов.

Ольга стала передавать его по квадратам. Центр запрашивал уточнения на отдельных участках. И майор Пеккель вновь склонял свою незадачливую, гладкую, как колено, голову над картой.

Группа «Голос» получила благодарность штаба фронта.

Новый, сорок пятый год встречали весело. Накануне отделение летчика Валентина Шипина совершило удачный налет на обоз гитлеровцев, и в новогоднюю полночь самодельные столы в землянках ломились от яств.

– Друзья! – провозгласил тост Михайлов. – Самые трудные испытания позади. В наступающем новом году нас ждет победа. За Победу!

В землянке, тесно прижавшись плечами друг к другу, сидели и Алексей – Гроза, и Ольга с Асей, и Валентина, и юный связной Метек, и партизаны из батальона Гардого. Все были празднично возбуждены, пили за мир, за дружбу, за долгие годы жизни и за встречи на земле свободной Польши.

Никто из сидящих за столом не думал в эти часы о том, что впереди их еще ждут суровые испытания, что над могилами некоторых из них прогрохочут прощальные салюты…

Нужно спешить!

Двенадцатого января 1945 года по маленькому батарейному радиоприемнику, с помощью которого разведчики слушали сводки Совинформбюро, они узнали – 1-й Украинский фронт перешел в наступление.

Ребята выскочили из землянок, бросали вверх шапки, обнимались, целовались.

И вдруг у самых землянок разорвалась граната. Из-за деревьев ударили автоматные очереди. Метнулись белые фигуры. Гитлеровцы!

– Тревога! Немцы! Занять круговую оборону! – отдал приказ Михайлов.

– Аларм! Боши! – подхватили в батальоне Гардого.

Паники не было. Каждый знал свое место, заранее определенное на случай нападения врага. Но как могло случиться, что они незамеченными проникли к самому лагерю?

Еще несколько дней назад Ольга приняла предупреждение из Центра: «По имеющимся данным, гитлеровцы готовят карательную экспедицию против партизан в районе Кракова. Примите меры предосторожности».

Об этом же через Грозу сообщил и Отман. Он сказал, что в городе обеспокоены действиями «группы Михайлова» и решили разделаться с ней.

Василий и Гардый приняли меры предосторожности. По опыту они знали, что фашисты обычно нападают на партизан на рассвете. Поэтому с ночи в лагере выставлялись усиленные дальние дозоры, многочисленные ближние посты. Так было и накануне двенадцатого января. Но к полудню усиленная охрана была снята, остались лишь отдельные часовые. И вот теперь, к двум часам, гитлеровцы, переодетые в маскхалаты, незаметно окружили лагерь, подползли к нему на расстояние броска гранаты.

Василий отстреливался, ловил на мушку подползающие из-за деревьев фигуры, а сам лихорадочно думал: «Вместе с ребятами Гардого нас около двухсот. А сколько немцев? Они лезут, когда их больше в пять или в десять раз. Будем держаться до последнего, или попытаемся отойти?»

Над лагерем, расположившимся в разреженном лесу на склоне горы, недалеко от хутора Козлувка, возвышалась лысая, каменистая вершина. Тропа, уводившая за перевал, в труднодоступный, хребтистый район, с этой вершины превосходно просматривалась.

К Михайлову подполз Гардый:

– Товарищ, прикажи своей группе отойти. Мы вас прикроем.

Первая мысль Василия – отказаться. Но как же задание, ради которого они провели здесь столько месяцев? И именно теперь, когда они нужнее штабу фронта, чем когда-либо, польские партизаны решили заслонить их своей грудью. Выбора нет.

– Спасибо, друг. Этого мы не забудем!

Василий отдал приказ к отходу на тропу.

Когда началась атака гитлеровцев, Ольга сидела у рации. Она не успела даже снять антенну. Бросила «Северок» в сумку. Главное – сохранить рацию. Связь с Центром – дороже жизни!

С красноармейцами, с ранеными из госпиталя Яна Новака она стала отходить под обстрелом к тропе.

И тут сверху, из-за камней, ударил пулемет. Каратели все предусмотрели. Отступление за перевал отрезано.

– Семен! – показал на голую вершину горы Михайлов.

Растопшин понял с одного взгляда. Пополз вверх по камням, припорошенным сухим снегом.

Пулемет яростно бил по тропе. Стрельба нарастала сзади и с обеих сторон. К автоматным очередям присоединился зловещий свист мин.

«Что же Семен? Не добрался?»

– Евсей!

К круче пополз Близняков.

И в этот момент эхо ответило разрывом гранат. Пулемет захлебнулся.

Василий вышел на тропу. Метр. Еще один… Пулемет молчал. А затем так же свирепо застрекотал, но только уже не по тропе, а по лесу, по наседавшим карателям.

Группа Михайлова и раненые партизаны устремились вперед. Они миновали перевал, начали карабкаться в гору. Уходили дальше и дальше, а сзади все раздавалась ожесточенная стрельба.

Уже в темноте к группе присоединился Семен Растопшин.

– Молодец! – обнял его Василий. – Выручил. Сколько уложил фрицев?

– А шут его знает! Тех, кого персонально считал, десяток наберется.

Михайлов проверил своих. Удивительное везение – группа не потеряла ни одного человека. Лишь несколько красноармейцев отделались легкими царапинами. И куда-то делся инженер-майор Пеккель.

Батальон Гардого держал оборону до самой ночи. Польские партизаны стояли насмерть. Они уничтожили более двухсот карателей и отошли лишь после того, как сами гитлеровцы прекратили атаку.

В суровом молчании оставляли лагерь партизаны, унося за перевал, за горы, своих павших товарищей. Среди героев, встретивших смерть в бою, был и юных патриот Мстислав Конек, бесстрашный телохранитель Ольги и связной Грозы. Так и не дождался Метек дня освобождения родного Кракова. Шальной пулей был убит и инженер-майор вермахта Курт Пеккель.

В ту черную, безлунную ночь еще не знали воины батальона Герарда Возницы – Гардого, что сражение в горах навечно войдет в историю партизанского движения польского народа под названием Козлувской вальки…

Наутро каратели, подсчитав потери, не решились снова атаковать лагерь. На лес налетели эскадрильи бомбардировщиков. Грохот бомб сотрясал горы на многие километры окрест. Он поглотил залпы прощального салюта, прозвучавшего над братской могилой, вырытой на безымянном склоне Бескидских гор.

Только после многократной бомбежки осторожно вступили гитлеровские солдаты в лагерь. Но лес был пуст.

До Алексея Шаповалова дошли тревожные вести о бое под хутором Козлувка.

«Что с ребятами?» – потерял он покой. Решил сам отправиться в горы. Не только беспокойство за товарищей привело его к этому решению. Если рация продолжает работать, нужно во что бы то ни стало передать в Центр чрезвычайно важные новости. И прежде всего – о тех злополучных траншеях, на которые первым обратил внимание Музыкант – Присак.

По тому, как гитлеровцы лихорадочно, дни и ночи, строили в городе оборонительные сооружения, Гроза понял: они решили сопротивляться ожесточенно. Буквально каждый дом был превращен в каменную крепость: в подвалах оборудованы доты, железобетонные бункеры. Окна нижних этажей превращены в амбразуры. На перекрестках установлены бронеколпаки. В скверах зарыты в землю танки. Улицы опоясывают окопы, надолбы, «ежи» из обрубленных рельсов. Бои в таком укрепленном городе – самые изнурительные, самые кровопролитные. Они будут стоить Красной Армии больших жертв и неотвратимо приведут к разрушению Кракова.

Внимательно изучая расположение оборонительных сооружений фашистов, сопоставляя свои наблюдения со сведениями, собираемыми Иосифом Зайонцем и его товарищами, Алексей пришел к очень важному выводу: вся система укреплений обращена лицом на восток. Значит, немцы ждут лобового удара советских войск. Этот вывод должен представлять интерес для штаба фронта. Уже ради одного него надо как можно скорее связаться с Центром.

Но что же тогда означают эти хаотичные, казалось, бессистемно, в разных направлениях прорытые траншеи – неглубокие, непригодные под окопы?

Секретарь подпольного обкома сосредоточил на этих траншеях главное внимание своих разведчиков. Они установили: работу ведет гитлеровская организация «Тодт», никто из поляков к ней не допущен. Стало известно, что по дну траншей укладываются какие-то кабели. Зачем? На этот вопрос не мог ответить даже Отман.

Разгадать зловещий замысел помог случай.

Музыкант установил, что в одном месте траншея проходит рядом с домом его приятеля. А тут как раз ударили морозы, подул ледяной ветер. Работающие на рытье траншеи немцы мерзли.

– Пригласи их погреться в дом, – предложил Присак своему знакомому. – Может быть, удастся что-нибудь выведать у них.

Немцы зачастили в теплые комнаты, обрадованные таким непривычным гостеприимством поляка.

Музыкант принес на квартиру приятеля водку, пиво. Надеялся, что хмель развяжет языки фашистам. Те пили, гоготали, но о работе не проговаривались.

– Надо подпоить кого-то из них как следует, – предложил Присак. – Давай – их командира, фельдфебеля.

В очередной раз, отогревшись и хлебнув спиртного, солдаты вернулись к траншее. Присак задержал фельдфебеля:

– Герр офицер, не желаете еще по маленькой?

– Зер гут!

Рюмка за рюмкой – и вот уже фельдфебель еле держится на ногах.

– Неужели вы отдадите россиянам наш город? – Присак изобразил на лице отчаяние.

– Найн! – замотал головой фельдфебель. – Найн!

– А если они все-таки прорвутся?

– О, гут! Зер гут! – закивал головой гитлеровец. – Руссиш, кам! Руссиш, кам!

И взметнул руки кверху:

– Бр-рум! Бабах!..

Догадка, которая возникла у Алексея и Зайонца уже давно, подтвердилась: фашисты собираются в последний момент, когда советским войскам удастся наконец овладеть Краковом, взорвать город! Новой проверкой установили: нет, траншеи проложены по городу не бессистемно. Они брали начало в форту на Пастерниках и веерообразно расходились ко всем основным сооружениям города, самым жизненно важным его объектам: к электростанции, вокзалу, заводам. Извивающимися щупальцами они протянулись к бесценным историческим и архитектурным сооружениям – Ягеллонскому университету, к башне древнейшего Мариацкого костела, даже к возвышающемуся над Вислой, над городом Вавелю, средневековому дворцу польских королей, облюбованному гаулейтером генерал-губернаторства кровавым Франком под свою резиденцию. В конце каждого щупальца-траншеи вырыты минные колодцы. В них заложены тонны взрывчатки. Если замысел фашистов будет осуществлен, Краков перестанет существовать.

Но что делать? Напасть на форт, откуда расходятся кабели, нет никакой возможности: он бдительно охраняется. Единственно правильное решение – одновременным ударом, в точно согласованный момент, перерубить все щупальца. В какой момент? Если сейчас, то немцы смогут устранить повреждения, а заодно усилить охрану траншей. Значит, в самый последний момент, когда Красная Армия подойдет к самым воротам города. Риск огромный. Все будет зависеть буквально от мгновений: кто раньше – или гитлеровцы включат рубильник, или патриоты отрежут путь электрическому току к минным колодцам. А главное – все будет зависеть от стремительности наступления Красной Армии, от замыслов командования 1-го Украинского фронта. Вот для того, чтобы сообщить обо всем этом в Центр, и должен спешить Алексей в горы, в группу Михайлова.

Вместе с Шаповаловым пошла и Валентина. Дороги были запружены немецкими войсками, двигавшимися к фронту, навстречу наступающей Красной Армии. Гитлер бросал в бой все новые и новые подкрепления, стремясь преградить доступ советским войскам к границам рейха.

На дорогах бесчисленные патрули. Но что значат эти проверки для сотрудника контрразведки абвера?

И вот уже Гроза и Валентина в Бескидах. От хутора к хутору, от деревни к деревне. Тут вступают в силу права Валентины – бессменной связной секретаря подпольного обкома и коменданта боевого округа Армии Людовой.

Наконец они в группе «Голос».

В установленное время Ольга выходит в эфир. За все это время связь с Центром прерывалась всего на два дня, когда они сражались под Козлувкой и отходили за перевал.

– Василий, может быть, мне остаться в отряде? – спрашивает Алексей.

– Нет, до последнего дня ты должен быть в городе. Они обнимаются:

– До встречи в освобожденном Кракове!

Перейдя в наступление двенадцатого января, войска 1-го Украинского фронта стремительно развивали успех. Гитлеровцы прилагали все усилия, чтобы удержать за собой Верхне-Силезский промышленный район с его крупнейшими предприятиями по добыче угля, производству стали, синтетического горючего и боеприпасов.

Советское командование понимало, что затяжные бои в этом районе поведут к разрушению и уничтожению этих предприятий и шахт. Поэтому было принято решение обойти немецкую группировку, создать для нее угрозу окружения, но не замыкать кольцо окружения. Расчет оказался точным. Командующий фашистской группировкой отдал приказ об отходе.

Выполняя строжайший приказ командования фронта, ни авиация, ни артиллерия не трогали Кракова. Зато укрепленные подступы к нему, на которых строилась вся система вражеской обороны, были подавлены мощным огнем. Фашисты могли только поражаться точности, с которой самолеты и орудия уничтожали тщательно укрытые цели. В последние часы перед бегством врага польские патриоты перерезали электрокабели к минным колодцам. Музыкант, в частности, – то щупальце, которое вело к зданию железнодорожного вокзала.

С ожесточенными боями наши армии преодолели оборонительные обводы Кракова и к вечеру девятнадцатого января прошли весь город насквозь. Над древним Краковом, целым и невредимым, взвилось красно-белое знамя свободной Польши.

Тем временем советские стрелковые и танковые корпуса добивали дивизии Краковской группировки противника на равнине и в предгорьях, далеко за городом.

Алексей Шаповалов и Курт Отман встретили Красную Армию в самом Кракове. Их доставили в отделение корпусной разведки. Гроза назвал условленный пароль: «Голос направляет меня к Украинцу». Услышал отзыв: «Украинец принимает». Через несколько часов он уже был в разведотделе штаба фронта. Отман был передан в органы советской контрразведки.

А группа Михайлова соединилась с нашими войсками лишь двадцать третьего января, когда передовые части, громя фашистов, достигли Бескид.

Ольга услышала стрельбу и слитное, многоголосое «ур-ра». Выскочила навстречу:

– Наши!..

Это были подразделения соседнего 1-го Белорусского фронта.

Ольга, Михайлов, Ася и все остальные ребята группы пришли в Краков. Разыскали Иосифа Зайонца и Валентину. Узнали от них, что Алексей уже в штабе фронта. Но найти своего «хозяйства» в городе они уже не смогли: фронт стремительно катился на запад.

Разведчики вместе с польскими боевыми товарищами ходили по улицам, заполненным людьми.

Группа «Голос» нагнала разведотдел штаба фронта под Ченстоховом, у самой границы генерал-губернаторства с рейхом – недалеко от тех мест, куда были сброшены прошлым летом Михайлов, Гроза и Груша.

Василий отчитался за работу группы во вражеском тылу. Не считая того времени, когда Ольга работала одна, группа собрала и передала в штаб больше полутораста радиограмм о дислокации фашистских дивизий и воздушных эскадр, штабах и аэродромах, воинских перевозках по железным и шоссейным дорогам и оборонительных сооружениях, примерно двенадцать тысяч цифровых групп шифра. Сотни тысяч ударов по ключу «Северка» Ольги. Кроме того, в боевых операциях группа «Голос» уничтожила более ста гитлеровцев, пустила под откос несколько эшелонов и подорвала несколько мостов.

Командование штаба фронта так оценило работу разведчиков: «Материалы группы „Голос“, действовавшей в чрезвычайно трудных и сложных условиях, были исключительно точны и важны. Все разведданные были подтверждены боями…»

В штабе разведчики встретились с Алексеем Шаповаловым. Его глаза возбужденно сверкали. Алексей был затянут в новенькую, прямо со склада, офицерскую форму. На погонах поблескивали лейтенантские звездочки:

– Ай да казак! Ишь, поперед батьки успел! – с завистью оглядел его Михайлов.

– Поздравьте – получил назначение!

Гроза показал бумаги: лейтенант Алексей Шаповалов направлялся для прохождения дальнейшей службы в пушечный полк артиллерийской бригады 3-й гвардейской танковой армии.

– Счастливо, ребята! До встречи после Победы!

Назначение в различные части действующей армии получили и другие ребята, члены боевой группы: Семен Растопшин, Евсей Близняков, Дмитрий Ильенко… Летчики Валентин Шипин и Анатолий Шишов возвращались в дальнюю бомбардировочную авиацию. Получила назначение и Ася Жукова.

А Ольга и Василий были оставлены при разведотделе для обобщения и изучения собранного материала. Они так и передвигались вперед вместе со штабом фронта.

День Победы они встретили на Эльбе, у стен Дрездена.

Ольга и Василий шли по улице, запруженной войсками. Войска стояли. Спали беспробудно среди дня, среди ликующего грохота солдаты с орденским золотом и серебром на груди. Дремали шоферы, уронив головы на баранки машин. Заливались русские гармоники и трофейные аккордеоны.

– Как же зовут тебя, Василий Михайлов? – спросила она.

– Евгений Березняк. А тебя, Ольга Комар?

– Елизавета Вологодская. Лиза… – Ей самой было странно произнести это имя.

Они сели на скамейку в парке. Деревья тянули к ним ветви, уже опушенные листвой.

– Вот и все, Женя… – с грустью проговорила Лиза. – Вот и все!

В парке, среди деревьев, чадили солдатские кухни.

Были первые часы мира.