Текст книги "Лекарь-палач (СИ)"

Автор книги: М. Браулер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Конечно, говори, – сказал я, не зная впустить ли девушку в комнату, или это будет считаться позором.

Агафья проходить не собиралась, так и говорила, стоя у двери.

– Аптека та, что старая, где я кадку забыла да возвращалась, – заговорила девушка, теребя в руках пояс от длинного сарафана, одетого поверх рубахи.

– Да, ты говорила, внутри видела много чашек да сосудов, – кивнул я. – Значит кто-то пользуется зданием, как лекарской горницей.

Удивился, как легко заменил «лабораторию» на «лекарскую горницу», довольно быстро я привыкал к новому времени и к новым словам.

– Не только, – вздохнула Агафья. – Я смерть, как испугалась и не рассказала никому. Когда бежала до повозки, по дороге повернулась, показалось шум слышала. И видела, как он шел в темноте, от дороги.

– Кто? – тупо переспросил я, не соображая, что еще спросить.

– Темно сильно было, – проговорила Агафья. – Высокий сильно, накидка длинная черная, быстро шел. Нога у него правая хромая.

– Спасибо, что рассказала, Агафья, ты большая молодец, – выдавил я, пытаясь не выдать своей реакции.

Девушка довольная повернулась и пошла в свою комнату. Я молча стоял у двери и пытался подавить рвущуюся наружу картину ночи, когда я и оказался здесь. Ну конечно, совпадение. Высоких людей много. Длинные темные накидки почти все носят. И потом, у человека всего две ноги и хромать можно на одну из них. Идиотские мысли нужно просто выкинуть из головы.

Глава 19. Знак палача

Спал я беспокойно, что объяснимо. С вновь приобретенной памятью я ничего не мог выкинуть из головы. Все образы насыщенного событиями дня перемешались с историческими данными. Мысли метались, вылившись в запутанные и странные сны, где все куда-то бежали по темному полю.

Разумеется, я не хотел просыпаться. Что-то глубоко внутри пыталось удержать во сне как можно дольше. Я ведь прекрасно знал, что услышу утром. И не хотел больше ни думать, ни знать, ни тем более видеть.

Оказался прав. И проснуться все же пришлось.

Мерзкое ощущение повторения жгло нестерпимым огнем. Я быстро повязал пояс с футляром, надел кафтан, проверил сумку. Я знал, что произойдет, и всеми силами старался подготовиться к страшным новостям.

Нельзя сказать, что неординарный ум позволил мне предсказать ход событий, я был не настолько умен, чтобы раскрыть заговор и предотвратить убийство. На моем месте любой бы догадался. Трое суток, и пятая жертва.

Вышел я из комнаты до того, как за мной пришли.

– Господин лекарь, – бледная Агафья удивилась, увидев меня в горнице. – Здесь губной староста, да десятские, к вам пришли.

– Вижу, – коротко ответил я.

– Прав ты был, лекарь, – мрачно сказал губной староста вместо приветствия. – Трое суток, верно рассудил. Девку нашли, убитую.

– Где? – я изо всех сил сдерживался и старался не тратить эмоции на лишние вопросы.

– Село Красное, – выдохнул губной староста. – Недалече, верст десять будет от Старицы. В моей вотчине то дело ведомо.

Так десять километров, снова недалеко от Старицы. Понятно, что губная изба Старицы отвечает и за расследование дела. От бессилья я сильнее сжал зубы. Дьявольский гений спокойно воплощал свой план в действие, и мы ничего не могли сделать, чтобы остановить безумные преступления.

– Надобно быстро ехать, господин лекарь, в Красное, – произнес хмуро губной староста. – Утром нашли, так и лежит там…

На последних словах староста отвернулся и перекрестился. Знакомое ощущение, как бы ни пытался сдержать, страшная картина добьет мозг. Растянутое и распотрошенное тело сложно выкинуть из головы.

Губной староста, я и двое десятских быстро забрались в крытую повозку. Я начинал привыкать к основному виду транспорта, и рассчитал, что ехать примерно часа два. Может и к лучшему, голова проветрится.

«Вряд ли кто-то будет трогать труп, – пронеслось в голове. – Значит снова остается осмотр на месте. Да что же такое творится?».

Я и сам едва сдерживался. Сил не было. Местные служители порядка, столкнулись со вторым убийством и слышали про предыдущие три. Я же не просто вижу второе убийство в этом времени, я видел три до того, как оказался здесь. И самое страшное, что убийства, совершенные через четыреста пятьдесят лет оказались совершенно идентичными, вплоть до мелочей.

Все время, пока мы тряслись в повозке по дороге в село Красное, мозг словно отделился от эмоций и продолжал аналитическую работу.

«Подражатель, – пронеслось в голове. – Других объяснений нет. Если я смог найти информацию про средневековых алхимиков, любой мог сделать то же самое. Предположим, ритуал проводился в этом времени. Тогда остались записи, которые чудом сохранились. Начитался и решил повторить…».

Я и сам понимал, что версия шаткая. Найти в двадцать первом веке записанный рецепт эликсира бессмертия просто не реально.

«Самое главное, что по компонентам в целом понятно, какой раствор убийца пытается создать, – сосредоточенно думал я. – Но даже при всех моих познаниях в передовой медицине, понятия не имею, каким образом. Очевидно, что «вечного напитка» не существует в природе. Значит, здесь убийца пытался. Разумеется, записывал тщательно свои записи. Умный медик в моем времени, значит, нашел записи и решил повторить приготовление рецепта с учетом новых инновационных препаратов. Из моей лаборатории».

Честно признаться, я понимал, что рассуждениями пытался загнать эмоции как можно глубже. Стараясь не думать о том, что сейчас увижу.

– Приехали! – услышал я голос губного старосты.

Всеми силами я оттягивал момент, когда придется переступить границу адского круга, залитого девичей кровью. Вдохнул, выдохнул. Вокруг было прекрасное русское поле, которое можно было увидеть только здесь.

Приехали мы примерно к десяти утра, да, рано здесь все вставали.

«Интересно, кто утром обнаружил труп? – пронеслось в голове. – Нужно спросить у старосты, как вообще происходит обнаружение».

Высокая трава не знала о страшных деяниях и приветливо колыхалась под осенним солнцем. Дул слабый ветерок, золотые лучи прыгали по высоким стеблям. Картина была завораживающей. Сразу за полем виднелись деревянные избы. Понятно, убийства совершались за пределами села.

На окраине села Красного стояло невысокое здание. Недалеко виднелась небольшая река. Здание было бревенчатым, высотой примерно три метра. Виднелась низкая дверь, небольшое окошко. На дом непохоже.

– Что это за здание? – спросил я, стараясь как можно дольше не приступать к своим прямым обязанностям и не исследовать труп.

– Баня черная, – сказал староста. – Топили по-черному, дымника, видишь, нет. Раньше все сельские на помывку сюда ходили.

– Почему раньше? – спросил я.

– Так опосля другую, просторную баню поставили, – вступил десятский. – Посреди села прямо, в избе Феофана, двудворника.

«Название «двудворник» означало, что зажиточный крестьянин разбогател и мог владеть двумя дворами», – быстро проскочила мысль.

Спасибо новой памяти. Помнил то, чего даже не знал.

– Понятно, все перешли в новую баню, и эту забросили, – проговорил я, внимательно рассматривая невысокое здание с маленьким окошком.

Вначале я был уверен, что зацепился за старую избу, чтобы только не поворачиваться и не идти по направлению к самому страшному зрелищу, которое я вообще видел за всю свою жизнь. Так надо собраться наконец.

Стоп! Каждый раз недалеко от трупа всегда было здание! В пешей доступности. В двадцать первом веке я не обратил на это внимание, зданий везде было много. В этом времени тенденция стала более заметной. Он не может везти с собой окровавленные органы. Рядом должно было быть здание.

Вот еще почему в том времени рядом с девушками был или университет или общежитие. Где-то были скрытые комнаты с нужным оборудованием и препаратами. Блин, не догадался сказать майору, что нужно было искать остатки. Жидкости дистиллировались из органов, и самое страшное, я прекрасно знал каким образом. Остатки органов должны были выбрасываться.

Хотя, где такое найдешь? Тоже нереально.

Ладно, остатки тканей я не найду, очевидно. Но вот здания меня сильно заинтересовали. Про первые три убийства я слышал, но не видел.

Но уже четвертое убийство было рядом с заброшенной аптекой, которая, как позже выяснилось по словам Агафьи, вовсе не была заброшенной.

Здесь же также в пешей доступности стояла изба. Старая баня, которой никто не пользовался. Значит там можно было делать, что угодно. Например, поставить нужное оборудование для дистилляции и кристаллизации жидкостей, прости, Господи, из извлеченного стекловидного тела и из печени.

«Надо обязательно осмотреть избу», – молнией пронеслось в голове.

– Девку нашли поодаль, пройти версту надобно, – оторвал меня от размышлений губной староста.

Я огляделся. Повозка остановилась на сельской дороге, понятно, прямо по полю телега не пройдет. Километр в любом времени можно было пройти минут за пятнадцать. Мы вчетвером пошли прямо по высокой траве.

Хотелось восхититься необычной ситуацией. Где в том своем времени я мог так свободно идти по полю с волнующейся травой? Запах свежего поля, утреннее осеннее солнце, первозданность природы. Все было идеально.

Если бы точно не знал, что сейчас увижу. Вдох, выдох.

«Как он расчищал траву и делал круг ночью? – старался я не думать о том, что видел. – Или заранее готовил место, потом приносил девушку?»

То, что девушки были без сознания, в этом я был уверен.

– Каким чаровством он девок в таку даль заманивает? – буквально прочитал мои мысли староста. – Али сами с ним идут?

– Нет, не сами, – удивился я проницательности старосты.

Который раз ловил себя на мысли, что в незнакомой мне простой речи легко можно было распознать цепкий, аналитически ум следователя.

– В круг на поле убийца несет уже неподвижную девушку, – сказал я профессиональным тоном. – Предварительно напоив дурманом. Вопрос только, где и когда жертва пьет вино с отравой? Где встречается с убийцей?

– Тогда каким обычаем он девиц приваживает? – посмотрел прямо на меня староста. – Девки знали супостата и сами с ним пошли?

– Получается, что так, – вздохнул я. – Конечно, девушки не могли знать, что убийца подмешает в напиток дурман и потом сделает то, что сделает.

– Значится, он ведал девок прежде убивства, – размеренно сказал староста, буквально прочитав мои мысли.

В убийствах в двадцать первом веке в крови девушек был найден дурман. Здесь такого анализа провести я не мог, но по всем симптомам был уверен, что жертвы приносились в круг в бессознательном состоянии.

Вопрос старосты повторил мой изначальный интерес. При каких обстоятельствах молодые девушки могли спокойно сидеть и пить вино с убийцей? Должно было быть долгое знакомство. Что же такого делал убийца, что жертвы соглашались на сомнительное мероприятие?

– Значит, девушки доверяли убийце, – невольно вырвалось. – Спокойно садились в повозку и ехали с убийцей на заброшенные поля и пустыри.

– Видно дело, – кивнул староста. – Искати надобно среди мужиков, с коими девки водились задолго до нынешнего дня.

Потрясающе! Я с восхищением посмотрел на представителя закона. Русский мозг всегда был уникальным явлением. Под простотой и обычными оборотами речи скрывался довольно сильный и отточенный ум.

– Все верно, – закивал я.

– Надобно тебе все же осмотреть жертву, лекарь, – в голосе старосты прозвучало нечто, похожее на сожаление.

«Ну хоть кто-то мне посочувствовал», – промелькнула мысль.

Чего тут исследовать? Непроизвольно услышал скрип собственных зубов. Я стоял на границе круга примятой травы, диаметром примерно двадцать метров. Зачем убийце интересно такое расстояние? По кругу что ли ходит? Хотя, возможно так и есть. Ритуал же, заклинания читает, наверное.

Выдохнув, я пошел к лежащей на земле жертве.

Только сейчас подумал, что лучше бы я разные убийства встречал. Мозг хотя бы отвлекался на различия. Убийца был до тошноты точен, даже в мелких деталях. Деревянные колышки, к которым были привязаны руки и ноги жертвы, были одинаковой длины и выступали сантиметров на двадцать.

Ровно разрезанный живот, от грудины до лобковой кости. Разумеется, извлеченная печень. Все то же самое. Смотреть на пустые окровавленные глазницы я уже не мог. Но моя роль, роль, как эксперта обязывала.

– Воистину обряд колдовской, лекарь? – проговорил староста. – Мог ведь прямо зарезать, да органы вынуть. Тут же привязана девка посреди круга, да печать поганая яко огнем приложенная. Не иначе, колдун.

Я снова вздрогнул. Проницательность местного служителя закона поражала. Другими словами, но выразил он все очень точно.

Внутри все сжималось, и я решил рассказать хотя бы часть старосте.

– Конечно, ритуал, – выдохнул я. – Ты прав, если нужны были просто глаза и печень, это делать лучше внутри, в избе или еще где. Расположение жертвы явно имеет ритуальное значение. Символ также выполняет какую-то цель для убийцы. Применение ртути, «живого серебра», для таких целей очень опасный метод. Сделать такое могли алхимики или тайные общества.

– Как слышал я в Голландии, слухи разные ходили, – поспешно добавил я, чтобы не было лишних вопросов, откуда я все это знаю.

– В басурманских землях всякое зло, видать, творится, – грозно сказал староста. – На Руси испокон веков такого зла не водилось. Пришлый значит, какой колдун, из других стран пожаловал. Зверства всякие свершать.

Я предусмотрительно промолчал. Сбрасывать все на Европу было заманчиво. Только согласно грамоте, я сам прибыли из Голландии, и поэтому стоял первым в очереди на подозрение в страшных убийствах.

– В толк не возьму, чего ради он творит такое? – спросил староста. – Зеницы да печень на кое дело из девок вынимает? Яко безумие какое?

– Боюсь, ты не поверишь, – вздохнул я, ощущая страшную тяжесть от множества накопленных знаний, неясных догадок и подозрений.

– Ты сказывай, что знаешь об убивствах сих дьявольских, я сам разберу верить али нет, – рассудительно сказал губной староста.

– Жидкость, которую достает из глаз, имеет свойство омолаживать, – принял я решение рассказать хотя бы часть. – Кровь из печени имеет эффект оздоровления. Конечно, с учетом других необходимых компонентов.

– Точно, зелье бессмертное готовить задумал! – сказал староста.

Когда я уже пойму, что общаюсь с умными людьми? Снова поймал себя на мысли, что внешний вид и речь обманчивы, и удивился невероятно острому уму губного старосты. Игнат очень быстро догадался о сути всего дела. Хватило двух предложений, и служитель закона в шестнадцатом веке понял суть преступления намного раньше, чем я со своими учеными степенями.

– Судя по всему, да, – пробормотал я сдавленно.

– Ведаешь ли, как зелье такое готовить? – ровным тоном спросил староста. – Состав ведаешь, какою мудростью творится?

Простой вопрос заставил меня практически подпрыгнуть на месте.

Я внимательно посмотрел в глаза Игната, столкнувшись с цепким и пронзительным взглядом темно-серых глаз. Ничего себе, догадка.

– Господин, староста, – сказал я как можно спокойнее. – Вечного напитка или эликсира бессмертия не существует. Выдумки все это. Другое дело, что убийца уверен, что сможет приготовить подобное.

– Знамо, нет такого зелья, жизнь Бог дает, Бог и забирает, – набожно проговорил староста. – Таки зря убивец девок губит?

– Получается, что зря, – вздохнул я.

Честно признаться, я очень хотел посмотреть на состав подобного напитка. Интерес ученого. Я должен был знать, что дает убийце уверенность в действенности, так сказать, эликсира бессмертия.

Баня. Рядом с трупом всегда было здание. Я резко повернулся.

– Игнат, мы должны осмотреть заброшенную баню, – резко сказал я.

– Думаешь там зелье свое бесовское мешает? – быстро догадался Игнат.

– Да, – сказал я уже на ходу.

Староста дал знак десятским не отходить от тела, мы же вдвоем быстро пошли по высокой траве к стоящей на краю поля избе.

Внутри небольшого помещения бывшей бани было темно, фонариков, понятно с собой не было. Староста подошел оставил открытой дверь, чтобы можно было хоть что-то рассмотреть. Интуиция не подвела.

В бане недавно кто-то был. Посередине стояла лавка, на которой можно было разглядеть темные пятна, очевидно, засохшей крови. Значит после того, как убийца извлекал органы, в ближайшем здании он проводил нужные манипуляции. Скорее всего, прятал в сосуды, или колбы, чтобы перевозить.

Однако ничего, связанного с лекарским делом и тем более с алхимическими практиками в избе не было. Понятно, даже у меня была огромная лекарская сумка, все необходимое убийца уносил с собой. Следовательно, основная лаборатория убийцы находилась в другом месте.

«Нужно же еще аптеку осмотреть в Чукавино, – пронеслось в голове. – Скорее всего, основные препараты он держит в одном месте».

Слушать надо было себя, пока не оказалось слишком поздно.

– Опосля как убивает, чего ради в избу заходит? – спросил Игнат.

– Чтобы подготовить органы для перевозки, – ответил я коротко.

Староста кивнул, продолжая тщательно осматривать каждый угол небольшого помещения. Отодвинул лавку, осмотрел пол.

Я вышел на улицу, когда староста позвал меня к входной двери.

На дверном косяке избы был вырезан какой-то знак. Ну тот факт, что алхимики или колдуны помечали места, где совершали ритуалы, был общеизвестным. Всегда встречались выжженные или нацарапанные метки.

Дело было в символе.

– Символ такой видал доныне? – промолвил староста.

О да, видел. И мне пришлось до боли сжать ладони, чтобы промолчать.

Глава 20. Северные люди

Я пытался выровнять дыхание и разжать занемевшие пальцы, впившиеся в ладонь. Закрыл и раскрыл глаза, вдыхая осенний ветер. Не мог же я сказать, что точно такой же символ, выжженный на тыльной стороне правой кисти человека, я видел собственными глазами.

До того, как попал сюда. Понятно, что служитель закона задавал обычные вопросы по следствию. Мне же приходилось контролировать собственную реакцию. Во-первых, я, как заморский лекарь, больше всего подходил на роль убийцы. Во-вторых, я знал, какие органы и для чего вырезаются у девушек, и какой раствор пытается приготовить убийца.

Судя по вопросу старосты, я и эликсир бессмертия приготовить, если что, смогу. Надеюсь, староста поверил, что такого напитка не существует, да и набожность должна помочь. Признать, что можно приготовить «вечный напиток», означало разрушить веру во всемогущего Бога.

Я в целом неплохо справлялся, если бы не этот символ. Я просто застыл и не мог пошевелиться, лихорадочно соображая, что же теперь делать.

Черное солнце. С двенадцатью лучами. Золотое на черном.

Спрятанное глубоко в подсознании событие, не дававшее мне покоя ни в том времени, ни в этом, поднималось все выше. Гораздо позже я понял, что блокировать важное воспоминание может только сильная эмоциональная реакция. В психологии описано множество случаев, когда жертва пытается увидеть человека, которого сильно любила или доверяла, воспоминание блокируется и появляется только размытое пятно вместо лица.

Я вроде бы никого так сильно не любил, и не доверял. Но и вспомнить не мог. Несмотря на феноменальную память, дарованную Вселенной, наверное, в виде ошибки.

Я знал про символ. Знал, где видел в последний раз.

Только даже если бы я рассказал, это никак не помогло бы губному старосте в расследовании убийств здесь и сейчас. Поэтому я промолчал.

– Каким обычаем чертов резник девиц выбирает, вот что понять надобно, – после паузы сказал староста.

«Резник означало палач, убийца, – пронеслось в голове. – Да, очень меткое определение, лучше не придумаешь».

Наверное, основной урок, который я извлек в новом для себя времени заключался в том, что нельзя судить по внешности. Средневековая одежда и простой говор создавали ложное ощущение, что люди в шестнадцатом веке были примитивными. Даже мой короткий опыт показали, что и губной староста, и сотник обладали сильным аналитическим мышлением.

– Вот этого я не знаю, – досада в моем голосе была искренняя.

Я и в том времени не понял, как убийце удается втереться в доверие к молодым, невинным девушкам. Оглушить незаметно и влить дурман, невозможно. Значит жертвы добровольно пили напиток, который давал убийца. Скорее всего, красное вино. Где и как девушки, которые «мужа не знали» могли спокойно выпивать с убийцей, я понять не мог.

– Точно могу сказать только то, что все девушки имеют схожие внешние признаки, – вздохнул я, решив не скрывать важные факты от следствия.

– Знамо, единобразны девицы, – кивнул староста, чем снова меня удивил. – Таких нонче мало в селах, в стары времена больше бывало.

– Каких таких? – я нервно сглотнул, уставившись на старосту.

– Белокожих да беловолосых, – уверенно ответил Игнат. – Красивы, аки ангелы, но длинные, да больно худые да костлявые. И глаза прозрачны, аки слезы. Не любили таких сельчане, думали болезнь какая.

– Почему ты сказал, что мало таких девушек осталось? – спросил я, удивившись, что губной староста очень точно передал альбиноидные черты.

Конечно, в селах на Руси шестнадцатого века слишком худые девушки, с белой кожей, перламутровыми волосами и кристально-прозрачными глазами вызывали суеверный ужас. Очевидно, что считали редкой болезнью.

– Так избегали замуж таких брать, – уверенно сказал староста. – Дед сказывал, что раньше много было таких. Жалели все девок, худых и немощных, в хозяйство брали, прибираться, стирать, на кухне помогать.

Понятно, почему они оставались девственницами. Такой типаж не пользовался спросом, и девушки редко выходили замуж.

«Иногда все же брали, – перед глазами возник облик Елисея. – Надо попросить Петра и внимательно рассмотреть на портрет его жены».

Автоматически проскочила мысль, что надо бы обновить и свои знания по генетике. Потому что альбиноидные черты были не совсем характерными. Не совпадал рост, все девушки были очень высокими. Да и другие признаки не сильно, чтобы подходили. Девушек внимательно я рассмотреть, по понятным причинам, не мог. Но я уже несколько раз изучал Елисея.

Альбиносы далеко не всегда ангельски красивы, да и волосы не казались обесцвеченными. Вспомнил, как отражались кудри подростка в свете лучины перламутровым блеском. Глаза тоже не казались бесцветными, я всегда поражался глубокому лазурному оттенку в глубине глаз.

Нет, под альбиносов данный типаж не подходил. Как подобные признаки оказались устойчивыми, что встречались у группы людей, которая, судя по словам старосты, была многочисленнее, я понятия не имел.

– Чего ради убивец окаянный токмо таких девиц выбирает? – прервал мои размышления староста.

– Точного ответа на твой вопрос у меня нет, – посмотрел я на старосту. – Предполагаю, что органы именно белокожих и беловолосых девушек особенно ценны для убийцы. Правда пока не могу сказать, почему.

Староста кивнул, и я не сомневался, что он понял. Я же со своим профессорским знаниям не мог объяснить, чем отличались стекловидное тело и печень девушек с ярко выраженными альбиноидными чертами. Что-то не сходилось, и я не мог уловить, что именно. Я делал ставку на темные суеверия алхимиков. Прозрачно кристальные глаза, наверное, ценились больше.

На последней мысли я невольно вздрогнул. Сложно было рассуждать объективно, когда на земле, пропитанной кровью, лежало то, что некогда было прекрасной девушкой, с белыми волосами и прозрачными глазами.

– Какими чарами да лестью убивец невинных девиц заманивает? – задал Игнат правильный вопрос.

– Вот если бы я знал! – в сердцах воскликнул я.

Губной староста задал вопрос, который просто изводил меня. Я не мог понять, как девушки и том времени, и в этом, добровольно шли с убийцей? Куда шли? Разговаривали, пили вино. С дурманом. Как ему это удавалось?

– Вопросов много, а ответов искати надобно, – вздохнул староста. – Благодарствую, лекарь, что разъяснил довольно. Десятский отвезет тебя домой. Али вопросы какие будут, приду с вопрошанием.

– Конечно, – закивал я.

Староста повернулся к десятским, видно давая распоряжения вызвать людей с села. Понятно, что девушку нужно отвязать, да похоронить.

Думать об этом не хотелось. Служитель закона грамотно выразил мысль, что вопросов явно больше, чем ответов. Пока мы тряслись с десятским в повозке, я не мог собрать обрывочные мысли в собственной голове.

То, что определили типаж девушек, уже радовало. Только возникло еще больше вопросов. С первого раза, когда я вспомнил про альбиноидные черты, я знал, что версия не совсем верная. Можно даже сказать провальная.

«Нужно, конечно, вспомнить лекции по генетике, – думал я, смотря в маленькое окошко повозки. – Белый цвет кожи и волос, да и цвет глаз не похож на альбиносов. Жаль, что не могу изучить картотеку и фотографии убитых девушек. Однако, если я, не дай Бог, прав, и типаж девушек схож с Елисеем, тогда это не альбиносы. Волосы белые не из-за отсутствия пигмента. Слишком плотная структура и перламутровые переливы. Не проходит по свойствам. Глаза тоже не бесцветные. Лазурно-кристальные. Цвет есть, просто другой».

Высказывания старосты о том, что девушек раньше в селах было больше, приводили к фантастической мысли. Слишком сильно отличались антропологические признаки. Я бы выдвинул смелую гипотезу о существовании в древней Руси в шестнадцатом веке нордической подрасы, ответвления северной расы, только доказательств не было. Тогда пришлось бы принимать и другую версию, что убийца планомерно занимался геноцидом.

Невольно вспомнил об особом генетическом коде русских. В таком случае заморский лекарь мог иметь и более глубокие мотивы, ненависть к расе. Вот только откуда могла взяться нордическая подраса? С учетом маршрута убийцы получался немалый круг, Москва, Тверь, Клин, Старица. Каким образом расселение подрасы происходило, непонятно, конечно.

«Ладно, не будем углубляться, – оборвал я сам себя. – Не важно, подраса это или нет, есть типаж девушек, которые нужны убийце. Почему? Нужны белые и светлоглазые, тогда получится «вечный напиток». Бред какой-то».

Здесь я сам себя остановил, потому что понял, что искать разумные мотивы у человека, способного на такие зверские убийства, как минимум глупо. Разумеется, человек находится в своем адском мире, если изначально поверил, что жидкость из глаз и печени шести девушек можно использовать для приготовления эликсира бессмертия. По любому, он безумен.

Подсознательно, я, конечно, понимал, что готов думать о чем угодно, только не о символе, который староста обнаружил на двери старой бани. Символ бессмертия. Черное солнце с двенадцатью большими лучами, и двенадцатью малыми между ними. Один из секретных знаков тайных черных алхимиков, верящих в то, что можно приготовить «вечный напиток».

Я не хотел думать о том, где я видел это чертово солнце.

– Господин лекарь, к обеду почти и вернулися, – открыл тяжелую дверь конюх, которого я видел в первый день, когда приехал с Петром.

Мужчина средних лет, статный. Стыдно, надо бы спросить, как зовут.

– Да, получается успел к обеду, – сказал я, думая, как вежливо спросить, как зовут мужчину.

– Тимка, господину лекарю отдохнуть надобно, – Агафья выбежала из дома. – Знамо ли все утро в разъездах, дела темные каки творятся!

– Спасибо, Тимофей, – кивнул я головой, заходя во двор.

Удивился, что перед входной дверью в избу стоял Елисей.

– Елисей, здравствуй, – сказал я, осматривая подростка.

Прошло уже пять дней и лекарство явно помогло. Елисей был практически здоров, только как мне показалось бледнее обычного. Хотя сложно было определить степень бледности с таким цветом кожи.

– Господин лекарь, для чего ради убивец невинных девиц губит? – посмотрел прямо на меня Елисей. – Не страшится Бога и суда вечного?

Надо научиться поспокойнее реагировать на глубокий пристальный взгляд и мелодичный голос подростка, проникающего прямо в душу.

– Елисей, поверь мне, на вопрос зачем он это делает, не могут найти ответ даже служивые люди, – вздохнул я. – Но Бога он точно не боится.

Вовремя остановился, чтобы не сказать, что и в моем времени, даже лучшие специалисты психиатрии не знают ответа на подобный вопрос.

– Как не трепетать перед творцом неба и земли? – спросил Елисей.

В тоне голоса, да и во всем облике подростка было нечто такое, что убеждало в искренности. Я, честно, редко встречал настоящую набожность. Слышал, что такое бывает, но не встречал. В чистоте молодого юноши же сомневаться не приходилось. Мне стало плохо от мысли, что подобные зверства и нормальный человек плохо переносит. Каково же подростку, у которого в силу рождения чистая душа, принять исконное зло?

– Не думай об этом, пойдем, скоро обед, – сказал я, чтобы отвлечь Елисея от мрачных мыслей. – Каждому будет свое возмездие за грехи.

Скорее всего, я вовремя сказал последнюю фразу. Подросток согласно кивнул, немного расслабился, повернулся и пошел в дом. Да, только и остается надеяться на вечный суд. В такие моменты я очень хотел верить в ад. Должно быть специальное наказание за адские зверства, которые я наблюдал.

Когда я зашел в горницу, на столе уже было накрыто. Неплохо все же жили купцы в то время. Стол был заставлен едой.

Горячая уха, тушеные грибы с овсяной кашей и пироги сделали свое дело. Сытому человеку легче не думать о плохом. Я выпил огромную кружку кваса и впервые за день немного расслабился. Думать ни о чем не хотелось.

Агафья проворно, как всегда, убиралась со стола, а я думал о том, что в происходящих событиях есть детали, которые до сих пор непонятны.

На пятый день своего нахождения в чужом времени я вдруг понял, что очень быстро привык. К одежде, к длинной рубахе с поясом, к кафтану. Привык к неспешному образу жизни и к размеренному образу жизни.

Мне понравился обычай спать днем, как будто день делится на до и после. Поспал, встал, и со свежей головой приступаешь к вечерним делам.

Повесив пояс, я в изнеможении упал на кровать. Ранняя поездка и безумное эмоциональное напряжение сильно вымотали. Глаза закрывались и тело постепенно отпускало. Вот еще бы кто научился выключать мозг.

В такие моменты я очень хотел вернуть себе прежнюю память. Когда я ничего не мог вспомнить и везде ходил с небольшим блокнотом.

Сейчас же необъемная память, или не знаю, как еще назвать этот феномен, пролистывала в голове страницы текстов. Ладно, раз не могу этот процесс остановить, хотя бы нужно снова попытаться задать направление.

«Характеристики жертв только частично совпадают с альбинодиными, – подумал я о том, что волновало меня все это время. – Никто же не проводил генетическую экспертизу. Девушек изучить я не могу, но если речь идет о типаже Елисея, то здесь нечто другое. Альбинизм – это врожденное частично или полное отсутствие в организме пигмента меланина. В самом простом определении кожа, волосы и глаза выглядят бледными и обесцвеченными».