Текст книги "Лекарь-палач (СИ)"

Автор книги: М. Браулер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Глава 17. Лекарь смерти

После обеда я пошел к себе в комнату, снял пояс и в одной рубахе рухнул на кровать. Так и правда привыкну спать днем. Странно это все.

Шел всего четвертый день вынужденного пребывания в другой эпохе, но я с удивлением понимал, что мне все больше нравится здесь. Я совсем не хотел возвращаться к адскому ритму своего века, хотя любил работу. Все, что я делал, мне нравилось. Только ключевым отличием было движение времени.

Если бы я захотел сравнить скорость, так скажем, жизни в двадцать первом веке и шестнадцатом веке, я представил бы гепарда и черепаху.

Здесь никто никуда не спешил, все происходило в десять раз медленнее, и впервые в своей жизни я почувствовал полное удовлетворение.

«Странно, но в таком ритме успеваешь сделать намного больше, – подумал я. – Все же живут, торгуют, создают семьи, строят дома, создают города. Жизнь движется. Только нет ощущения загнанности, словно крыса в лабиринте. Дело не только в скорости, я назвал бы это размеренностью. Организм успокаивается и в результате успеваешь сделать намного больше».

Перед тем, как прилечь после сытного обеда, я подумал, что я могу делать все то же самое, что пытался сделать в своем времени. Я могу готовить лекарства, смешивать вещества, лечить людей, открывать новые составы. Только я не буду носиться, как загнанный зверь, пытаясь все успеть в диком ритме информационного века. И скорее всего достигну гораздо большего.

«Я только что приготовил сложнейшее лекарство против отравления ртути, – думал я. – Но не было никаких криков о том, что сроки поджимают и нужно срочно сдавать гору отчетов, не было планерок и выматывающих собраний. У меня осталось время и для сытного обеда, и для послеобеденного сна. И впереди целый вечер. Я могу погулять и просто расслабиться».

Уникальная память позволяла как будто просматривать прожитые события заново. Зачем я получил в дар феноменальную память, я не знал. Я убеждал себя в том, что при сильном ударе головой, скорее всего, что-то сместилось и заработали скрытые резервы человеческого мозга.

Я лежал и невольно пересматривал все, что произошло недавно. Мог просмотреть и то, что произошло давно. Проблема, правда, была еще в том, что у меня не было пульта от телевизора. Я не мог оказать никакого влияния на то, что подсовывала память. Картины просто возникали в голове.

«Надо разобраться, что на самом деле со мной происходит, – подумал я. – Интересно, я смогу научиться пользоваться памятью? Включать и выключать, когда нужно? Или задать, так скажем, параметры поиска?».

Напрягало несколько моментов, с которыми я хотел разобраться.

Первое. Огромные пласты данных могли возникнуть в голове в виде справочников или учебников. Я не мог регулировать объем поступающей информации, что создавало множество неудобств. Хотелось бы понять, могу ли сузить задачу. Например, задать слово или вопрос, как в поисковой строке и получить только ту информацию, которая требуется.

Второе. Удивляло то, что я не мог назвать приобретенную способность памятью в полном смысле этого слова. Несколько раз я ловил себя на том, что не читал и не изучал в таких деталях то, что якобы «вспоминал».

Так, ладно, нужно попробовать разобраться.

Я постарался расслабиться и задать запрос – феноменальная память.

Собственно, сам дар, которым я решил научиться управлять тут же услужливо предоставил официальное определение:

«Эйдетическая память (фотографическая память) – способность в деталях воспроизводить образы, звуки или информацию. Намного чаще встречается у детей, но редко сохраняется во взрослом возрасте».

Хорошо, допустим это я и так знал, и конечно читал подобное.

«Гипермнезия (гиперпамять) – более широкое понятие, включающее и факты, и ощущения, и даже ненужные детали».

Ладно. Согласен. Скорее всего я после попадания в шестнадцатый век, все же повредил мозг. Какие-то скрытые способности и открылись.

Вот следующая поступившая информация не очень порадовала:

«Причинами гипермнезии могут быть психические расстройства: мания, шизофрения, посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР). Также причинами могут быть неврологические состояния: эпилепсия, поражения височных долей мозга. Редко является врожденной особенностью».

Очень хорошо, что я не в своем веке, потому что с такой способностью первым специалистом, куда меня бы направили, был бы психиатр.

Так ладно. Немного получается. Оставлю на потом.

Почему при такой памяти я не могу вспомнить нечто очень важное? Я не знал ни в том времени, ни в этом, откуда я знал про шесть убийств.

Как бы я не напрягался, легко вспоминая страницы ненужных учебников, я не мог поднять из глубин памяти единственное, ключевое, событие. Но каким-то образом был так уверен в важности забытого.

Как вообще такое может быть?

Незаметно для себя я провалился в сон, непроизвольно подумав, что привычка спать после обеда мне тоже очень нравится.

Вот традиция просыпаться от громких голосов немного раздражала. Сквозь сон я услышал грубоватый голос в горнице. Сотник. Точно.

Я резко сел на кровати. Дело государственной важности. Нужно отдать лекарство, и рассказать в деталях, как и в каких дозах давать государю.

– Господин лекарь отдыхает, сейчас позову, – услышал я голос Агафьи, когда уже натягивая кафтан, подходил к двери своей комнаты.

– Можно не звать, я уже иду, – сказал я, выходя в горницу.

В дверях стоял сотник с двумя военными, ратниками, как назвала их в прошлый раз Агафья. На военных были малиновые кафтаны с серебристыми нашивками, который как я понял являлись знаками отличия. Разбираться в особенностях статусов в шестнадцатом веке не особенно хотелось. Хотя вновь приобретенная память услужливо подсказала, что такой цвет кафтанов мог быть у царской гвардии. Что же все сходится. Я точно знал для чего в Старице остановился специальный отряд конных стрельцов. Не для участия в войне.

– Сотворил ли, лекарь, зелье? – коротко спросил сотник.

– Агафья, – начал я, собираясь попросить девушку принести лекарство.

В очередной раз приняв решение, что точно выпрошу девушку у Петра и возьму к себе в помощницы. Догадливость и скорость поражала.

Агафья успела сбегать в погреб, каким-то образом поняв, для кого готовилось зелье. Девушка протянула мне замотанный глиняный сосуд.

– Спасибо, – немного опешил я, взяв лекарство.

– Лекарство, которое обещал, я сделал, – сказал я, разворачивая тряпку и показывая глиняный сосуд лекарю. – Очень осторожно везите. Не уроните! И смотрите, чтобы узел на горлышке не развязался.

Для верности я показал на тесемку, завязанную плотным узлом.

Военные подошли ближе и вместе с сотником понимающе закивали. Ну правильно, люди такого склада привыкли исполнять приказы.

– Теперь, внимательно меня послушайте, – официальный тон медика включился самостоятельно. – Важно запомнить, как давать лекарство.

По глазам сотника я понял, что он очень сосредоточен. Снова поразился, как под простоватой внешностью может скрываться острый аналитический ум. Второй раз заметил, что облик может быть обманчивым.

Ощущение, что говорю с проницательным человеком возникло первый раз при разговоре с губным старостой, теперь вот с сотником. Не знаю, почему я обращал на это внимание. Подсознательно, наверное, думал, к кому все же обратиться, чтобы рассказать все, что я знаю про страшные убийства.

Я покачал головой, понимая, что нужно сосредоточиться.

– Смотрите, лекарство нужно добавлять в красное вино, – сказал я. – Добавлять нужно несколько капель, совсем чуть-чуть.

Для точности решил показать. Я поставил сосуд на стол, достал быстро ланцет из футляра, что крепился к поясу, и показал кончик лезвия.

– Вот столько, – показал я.

Сотник согласно кивнул, прекрасно поняв про дозу.

– Теперь дальше, – продолжал я. – Лекарство нужно давать два раза в день. Утром, после завтрака и на ужин после обеда.

– На завтрак, наверное, вино не всегда пьют, – задумался я. – Но один глоток с лекарством сделать нужно. Просто так нельзя глотать, понятно?

Сотник и военные согласно закивали.

– Здесь лекарства хватит на несколько недель, – сказал я, заматывая обратно сосуд в тряпку и передавая сотнику. – Быстро болезнь не поправить. Но если принимать, как положено, постепенно симптомы пройдут.

Хотел на ходу придумать, чем заменить «симптомы», но снова удивился, как местные люди легко понимали незнакомые слова. Скорее всего, по всему тексту было понятно, о чем идет речь. Остальное мозг выстраивал сам.

– Зелье сие воистину недуг сможет излечить? – строго спросил сотник, и в голосе были слышна боль и надежда.

– Да, – я решил не объяснять деталей. – Точно излечит.

На сто процентов я, конечно, не мог быть уверенным. Но по симптомам отравления государя было видно, что доза ртути не смертельная. Прошло, может быть, несколько месяцев с начала отравления. Приготовил лекарство я правильно, сера в любом случае свяжет и выведет ртуть.

В глазах сотника промелькнуло облегчение. Он вставил сосуд за пояс, и решив, что это недостаточно надежно посмотрел на Агафью.

Уникальная девушка вообще все понимала без слов? Метнувшись в комнату, Агафья вернулась с куском плотной льняной ткани, которую сотник обмотал вокруг пояса, прижимая сосуд и плотно завязал.

– Сегодня ужином уже дайте лекарство, – напутственно сказал я.

Военные пошли к выходу, я решил выйти с ними. В голове вертелись разные мысли, которые пока не складывались в общую картину.

– Простите, господин сотник, – не придумал я лучшего обращения. – Вы же понимаете, что нельзя одновременно получать и яд, и лекарство?

В который раз уже поразился пронзительному взгляду, за серыми глазами начальника отряда явно крылся очень острый ум.

– Сие понятно есть, – кивнул сотник. – Для того царь и скрывается в монастыре, дабы прийти никто не мог и к питию не прикасался.

– Что ты можешь сказать про Бомелия? – спросил я, поражаясь собственной смелости. Ну как такое можно спрашивать у военного?

– Бомелий – государев лекарь, он готовил много ядов, что использовались против неверных бояр, – процедил сотник.

Я усмехнулся, ответил все верно, не к чему придаться. Но в каждом слове сквозило не просто подозрение, а неприкрытая ненависть.

– Для чего спрашиваешь? – посмотрел мне прямо в глаза сотник.

– Хотел убедиться, что царского лекаря не будет в монастыре, пока государь будет принимать мое лекарство, – ответил я задумчиво.

– Ведаешь, кто сие сотворить мог? – спросил сотник.

Так же, как и местные жители, я автоматически переводил устаревший русский язык на свой современный. Я вздохнул, принимая сложное решение.

Сам не знаю, почему я решил довериться чужому в общем-то человеку. Наверное потому, что кому-то я должен был рано или поздно начать доверять в чужом для меня времени среди незнакомых людей.

– Отравить государя мог только Бомелий, – размеренно сказал я. – Нельзя просто подмешать ртуть в напиток. Нужно приготовить сложный состав, который может сделать только опытный лекарь. На меня можешь не думать, меня точно не было здесь полгода назад. Больше некому.

– Истину глаголишь, сам такоже думаю, – спокойно ответил сотник.

Пронесло. На удивление военный не разозлился.

– Подкрепить слова свои сможешь? – спросил сотник.

Я понял, что речь идет о доказательствах. Понятно.

Хотел сразу отказаться, откуда у меня могут быть доказательства? Не мог же я сказать военному, что в моем времени во всех учебниках истории написано, что Бомелий имел большое влияние при дворе и готовил яды для неверных бояр. Версия о том, что сам Бомелий и травил Ивана Грозного ртутью, довольно часто встречалась, хотя доказательств, понятно не было.

Что-то внутри дернулось до того, как собирался ответить «нет». Внутреннее чутье, хваленная научная интуиция, которая помогала мне делать уникальные открытия, вступила в игру. Неожиданно, причем.

– Прямых доказательств у меня, конечно, нет, – вырвалось у меня. – Вот если я смогу попасть в лекарскую горницу и проверить составы и зелья, которые он готовил, смогу дать тебе точный ответ.

– Ежели посмотришь, что готовил царский лекарь, сможешь сказать, он отраву государю приготовил али нет? – переспросил сотник.

– Да, – уверенно кивнул я.

Идиот, да что такое со мной происходит? Ума точно лишился. Мало мне приключений, зачем я вступил в самый центр осиного гнезда? Дел что ли мало? Тем более, что сегодня ночью может быть совершено пятое убийство.

– Хорошо, лекарь, – задумался сотник. – Лекарство твое давать будем государю в точности как ты и сказал. Проверить зелья надобно бы, только как в горницу лекаря царского попасть? Дак и не в аптеке может яды он готовит, может в подвалах да в тайных комнатах. Тяжко найти будет, подумать надобно. Как управимся гонца пришлю, доставит тебя, чтобы зелья изучил.

«Зачем я это сказал? – пронеслось в голове. – Хотя сотник прав, не стал бы такой опытный медик яд из ртути у всех на виду готовить. У алхимика должен быть тайный подвал или комната, где секретные составы хранятся».

– Хорошо, – ответил я, кивая. – Сейчас важнее государя вылечить.

– Дай, Господи! – выдохнул сотник и повернулся чтобы идти.

Понятно, воеводская изба была всего в пяти минутах ходьбы, и ратники пришли к дому Петра пешком. В монастырь всяко уже на конях поедут.

Я выдохнул, зашел в горницу и чуть не наткнулся на Агафью, которая стояла прямо у входной двери с застывшим взглядом.

– Агафья, что с тобой? – удивился я, потому что не видел никогда девушку в таком состоянии.

– Господин лекарь, – пробормотала девушка. – Государь вылечится?

– Агафья! – сказал я строго. – Давай договоримся, то, что ты слышала нельзя никому говорить! Это тайна, поняла?

Девушка закивала головой. Надеюсь, поняла, что нужно сохранить все в секрете. Не хотелось бы, чтобы подобные слухи поползли по моей вине.

– Не в столице, – сказала тихо девушка, когда я повернулся, чтобы пойти к себе в комнату.

Я резко остановился.

– Что не в столице? – удивленно спросил я.

– Тайная комната зелейника не в столице, – повторила тихо девушка.

«Зелейник – отравитель», – пронеслось в голове.

– Агафья, стоп, еще раз, – медленно сказал я. – Ты знаешь что-то?

Девушка посмотрела прямо на меня, и уверенно кивнула.

– Мы с прочими девушками раньше убирались в селе, что недалече от Старицы, в аптеке княжеской, – затараторила Агафья. – Готовили еду, одежу стирали. Потом все в запустение пришло, и нас звать перестали.

Я не успел задать вопрос, девушка слишком быстро говорила.

– А осьмой недели назад, я вернулася, – сказала задумчиво Агафья. – В заброшенный дом, где убиралися раньше, поскольку забыла деревянную кадку, купеческую. Думала, головы не сносить и напросилася к Тимке, чтобы свез. Недалече же здесь. Забрать надо было, Петр бы заругал.

«Два месяца назад она была в заброшенном здании, где раньше была аптека, – мозг быстро перевел на понятный язык. – Вернулась, чтобы забрать утварь, понятно, такое терять нельзя, иначе накажут».

– Подожди, Агафья, – медленно сказал я. – Ты вернулась в заброшенное здание аптеки, которая находится в селе Чукавино?

– Знамо так, – кивнула девушка. – Только не брошен дом.

– Еще раз? – сдавленно спросил я, потому что начал понимать.

– Я быстро забежала, кадку схватила, да обратно, конюх Тимка ждал на лошадях, – оправдывалась Агафья, видно потому, что не успела все рассмотреть. – Лавки ровно стояли, вытерто все, без пыли. Таки чаши да сосуды, в каких вы зелья готовите. Много стояло. Не брошена аптека…

– Агафья, давай успокоимся, и ты расскажешь все еще раз, – проговорил я. – Не про кадку, а про то, что именно ты видела внутри здания?

– Там лекарь зелья готовит, – уверенно сказала девушка. – Такоже, как и вы, господин лекарь. В поставцах много сосудов стояло, пустых и полных.

Надо было слушать себя. Дернулось же внутри, когда кто-то упомянул заброшенную аптеку. Было какое-то чувство нехорошее внутри, когда я мельком взглянул на высокое облупившееся здание. Почему я не прислушался к собственному чутью, когда еще было время? Никогда же не подводило.

Глава 18. Темный целитель

– Ты хочешь сказать, что в старой аптеке в Чукавино кто-то готовит зелья, похожие на те, которые мы тобой готовили? – решил убедиться я.

Агафья закивала. В догадливости и смекалке девушки я не сомневался, имел возможность убедиться. Позже я сомневался в своих умственных способностях, когда решил не рассказывать ни губному старосте, ни сотнику о действующей лаборатории. Умным можно меня назвать?

Почему я решил, что смогу сам все проверить и выследить того, кто по моим догадкам травил государя всея Руси? Детектив доморощенный.

Я никому не сказал, понимая, что в аптеке в Чукавино, за пятнадцать километров от Старицы, могла быть только лаборатория Бомелия. Я был уверен в тот момент, что он не довел дело до конца с отравлением ртутью, а государь находился под охраной конных стрельцов в монастыре.

– Хорошо, Агафья, спасибо большое, – искренне поблагодарил я девушку. – Никому не говори ни про государя, ни про аптеку, ладно?

Девушка с готовностью закивала. Про государя она и правда никому не рассказала, сохранив великий секрет. Вот с аптекой вышло не все так гладко. Тогда я еще не знал, что неумение Агафьи хранить секреты спасет мне жизнь.

Я пошел к себе в комнату, лихорадочно рассуждая, что нужно сделать. Вспоминая свои действия, я бы оценил их, как предельно глупые.

Мало мне было убийств, с чего это вдруг я решил раскрыть придворный заговор? Надо было сразу рассказать все сотнику. Я же от великого ума, видно, решил тайком пробраться в лабораторию и все изучить. Что я хотел найти?

Письменное признание: «Да, это я травил царя?».

Смешно. Мозг играет в странные игры, и в тот момент я думал, что должен самостоятельно найти доказательства приготовления яда с ртутью в тайно лаборатории Бомелия и принести их сотнику. Дурак, ну что еще сказать.

Дело близилось к ужину. Я вышел в горницу, стараясь отвлечься от своих мрачных мыслей. Братья-купцы были в поездке и за столом снова были я, Елисей и Агафья. Девушка принесла вкуснейшее жаркое из гуся с кашей, на десерт были печеные яблоки. Мне все больше нравилось здесь.

Я старался не думать об отравлении и об аптеке, в которой по моим предположениям мог готовить зелья самый загадочный алхимик в России. Решил поговорить с Елисеем, чтобы подросток не скучал, пока отец в отъезде.

– Елисей, что интересного ты сейчас читаешь? – спросил я, чтобы поддержать разговор.

– Евангелие прочитал, Псалтырь читаю на всяк вечер, – ответил подросток. – Много не понимаю, правда, но батюшка говорил, что надобно читать каждый день, чтобы благословение было во всяких делах.

Стыдно признаться, но я не мог назвать себя верующим, хотя и неверующим тоже. Честно не знал, что ответить Елисею.

– Отец, конечно, прав, – аккуратно сказал я.

– Батюшка сказывал, что матушка моя каждый вечер много читала, – вздохнул не по-детски Елисей. – Набожная сильно была.

Я не знал, что ответить. Рядом с Елисеем, наверное, любой чувствовал себя грешником. Дело было не только в ангельской красоте подростка. От него мощными волнами как будто исходило добро, причем он специально ничего не делал для подобного эффекта. Выражение «чистая душа» больше всего подходило для описания Елисея. Он просто был таким по своей натуре.

– Что еще ты читаешь? – спросил я, осознав, что я понятия не имел как подростки обучались в этом времени. – Ты же учишься?

– Азбуковник читаю, – кивнул Елисей. – Приказчик два раза в неделю приходит, обучает счету, да как торговые книги вести. Сложно все там, но батюшка говорит, надобно освоить, чтобы дела потом грамотно вести.

«Азбуковники аналог сборника энциклопедического характера, чаще были рукописные, после 1564 года могли встречаться и печатные, – услужливо подсказала необычная память. – Содержали толкования неизвестных слов, основы грамматики и счета, краткие сведения по истории, географии».

– Понятно, – вслух сказал я.

– Евангелие читать монах научил, – продолжил подросток. – Два лета назад в дом приходил, много путешествовал. Рассказывал интересные истории, про жития святых, про разные приключения в других странах.

Понятно, монашеское воспитание усилило природную мечтательность подростка. Фраза «не от мира сего» подходила к Елисею не в переносном, а в прямом смысле. Он сильно отличался и физически, и по характеру.

– Кроме Евангелия другие книги оставлял монах для чтения? – спросил я скорее из вежливости, чтобы поддержать разговор.

– Оставлял, – вместо Елисея сказала Агафья. – Монах сказал уехать ему надобно, и не может взять с собой книги. Сказал, пусть здесь останутся, на сохранности. В сундуке лежат, спрятаны. Хотите сейчас принесу?

– Ну если можно посмотреть, принеси, – с готовностью кивнул я.

Девушка, как всегда, невероятно быстро сбегала в дальнюю комнату и принесла в горницу замотанный тряпкой сверток. Развернул, внутри было две книги, не похожие на те, что были в моей лекарской сумке.

Обложками служили доски, обтянутые черной кожей и металлические застежки. На первой обложке было написано кириллицей «Луцидарiусъ», я примерно знал, что это за книга. В недавнем прошлом сам изучал, своего рода средневековая энциклопедия о природе, астрономии и географии.

– Дивно и премудро написано, – проговорила Агафья.

Я мельком отметил тот же особый блеск в глазах, когда девушка помогала мне смешивать лекарства. Все больше поражался, насколько острым и аналитическим может быть ум вроде у простой необразованной девушки.

– Так ты умеешь читать? – дошло до меня.

– Умею, да не гораздо, – кивнула девушка. – Монах, когда к Елисею приходил два дни в неделю, я такоже понемногу училась.

– Да не понемногу, – вступил Елисей. – Вы не думайте, господин лекарь, что Агафья по дому прибирается да помогает токмо. Очень она умом горазда! Читать быстрее меня научилась, да все расспрашивала монаха про то, да про это. Все чаще я разговоры слушал, Агафья всю книгу прочитать может!

Почему я не удивился?

– Я и не думаю, что Агафья только прибираться умеет, – улыбнулся я. – По всему видно, что она очень умная девушка.

Девушка в ответ смущенно улыбнулась и опустила глаза.

– Мне Агафья на ночь читала из книги этой, – сказал Елисей. – Много интересного, как ветра дуют, почему дождь идет. Много про небо, луну и звезды сказано. Написано даже, почему солнце ночью не видать.

И правда интересно. Внутри меня что-то не сходилось, и я не мог понять что. Понятно, я никак ожидал в купеческом доме найти достаточно редкие трактаты о явлениях природы и движении небесных тел. Однако более важным был вопрос, зачем это монаху обучать таким вещам подростка, сына купца и девушку по хозяйству? Какой мог быть интерес?

Я взял вторую книгу. «Звездочетецъ» было написано на кожаной обложке, я открыл металлические застежки, такие же, как и на первой книге.

Я листал страницы, больше было рисунков, чем текста. Схематично нарисованные знаки зодиака, аккуратные такие рисунки. Таблицы планетных часов, круги с тенями изображали лунные фазы. Потрясающе. Начитанный видно монах был. Книги, прямо скажем, достаточно редкие.

– Вы пойдете же травы да зелья собирать, господин лекарь? – спросила Агафья. – В четвертый день надобно.

Я удивился вопросу. Нет, я примерно понимал, что должен буду сам собирать компоненты для растворов и лекарств. В шестнадцатом веке в небольшом городе на ярмарках да торговых рядах нельзя было купить нужные ингредиенты. Удивился я тому, что об этом спросила простая девушка.

– Почему именно через четыре дня? – спросил я.

– Так полнолуние же, – Агафья быстро раскрыла страницу на нужной странице и показала на рисунок. – Монах научил, сказал так надобно.

Удивился я еще больше. На рисунке, на который показала девушка, были нарисованы лунные фазы – пустой круг для новолуния, наполовину заполненные круги для обозначения фаз и полностью заштрихованный чернилами круг для обозначения полнолуния. Да, интересный монах.

– Здесь далее в книге написано, – Агафья не переставала удивлять, легко перелистывая страницы сложной в общем-то книги.

«Хорошо ориентируется, как будто читает постоянно, – промелькнула мысль. – И правда интересная девушка».

Я прочитал текст на странице, которую легко нашла Агафья:

«В полнолуніе травы́ рвати на зе́лья».

Да, и правда интересно. Только хотел ответить, что не собираюсь блуждать по темным полям в поисках нужной травы только из-за положения луны, как что-то внутри щелкнуло. Полнолуние, святые угодники!

Со всей этой суетой и другими не менее важными происшествиями я упустил, что сегодня должна быть убита пятая девушка. Если я был прав в своих предположениях и между убийствами проходит три дня.

«Получается, что шестая жертва и будет убита прямо в полнолуние, – заметался мозг. – В четвертый день, как сказала Агафья. Через четыре дня».

Мозг застопорило, как неисправный механизм. Все наслоилось, и я не мог выстроить логичную картину. Решил разбирать вопросы по очереди.

– Агафья, а монах не говорил, зачем он все это вам рассказывает, да книжки дорогие оставляет на хранение? – спросил я.

– Он изъяснял, что в книгах написано, – просто ответила девушка.

Я понял глупость своего вопроса, вряд ли монах пояснял мотивы своих поступков. А вот мне было очень интересно. Зачем такие вещи рассказывать почти ребенку и девушке по хозяйству? Елисею два года назад было четырнадцать лет. К чему это все купеческому сыну? Да и Агафье то ни к чему.

– Как монах начал вас учить, пригласил его кто? – вслух спросил я.

– Батюшка, наверное, он и приказчика пригласил, – ответил Елисей устало, почти зевая.

Я спохватился. Единственный взрослый не может следить за временем.

– Так уже поздно, – быстро сказал я, вставая из-за стола. – Елисей тебе давно пора спать. Да и Агафье тоже надо бы отдохнуть.

Елисей послушно встал, немного поклонился и пошел к себе в комнату. Девушка начала быстро убирать посуду со стола. Была мысль помочь, потом подумал, что могут не так понять. В этом времени были свои порядки.

Ощущая усталость от тяжелого дня, я снял кафтан, пояс, и рухнул на кровать. Ощущение, что у меня в голове разные куски мозаики, которые никак не хотят собираться вместе, становилось все сильнее. Надо успокоиться.

Пришло время применить навык, который я пытался тренировать. Я хотел научиться, так сказать, включать и выключать всеведущий справочник, который теперь находился в моем собственном мозге.

Начнем с самого важного. Все же отравление государя всея Руси перекрывало остальные события по важности. Интересно, надо просто ввести запрос? Как в поисковой строке? Ладно, попробую.

«Бомелий, лекарь Ивана Грозного, исторические данные», – как мог сосредоточился я, пытаясь вызвать в памяти нужную информацию.

Ха! Помогло. Как на экране замелькали данные, строго по запросу.

«Бомелий – врач и астролог, прибыл в Москву по приглашению Ивана Грозного, предположительно из Голландии или Германии. Был личным лекарем царя и имел большое влияние при дворе. Замешан в различных интригах, вменялось приготовление ядов и участие в опричнине. В 1579 году Бомелий был обвинен в измене и казнен по приказу Ивана Грозного».

Допустим это известные исторические данные. Приобретенная гипермнезия, обширная память, радовала. В отсутствие всемирной сети и даже библиотек, всю информацию можно было найти в собственной голове.

Так, подробнее, чем занимался Бомелий.

«Бомелий по слухам готовил яды, лекарства и «волшебные зелья» для царя. Лаборатория находилась в Аптекарском приказе, хотя Бомелий мог работать в тайных лабораториях, в подвалах или подклетях царских палат».

Интересно. Тайные лаборатории меня и интересуют.

Относительно смерти точных данных нет, либо он был казнен, либо по одной из версий, растерзан толпой, как «черный колдун».

Понятно, приготовление ядов в данный период было самым распространенным занятием, чем занимались лекари и алхимики. Ничего нового. Мотивы, по которым Бомелий решил травить государя, непонятны. Может и правда участвовал в заговоре с поляками, тогда смерть Ивана Грозного ослабила бы Россию, что сильно помогло бы Речи Посполитой.

Память продолжала работу по заданному направлению.

«Популярной среди алхимиком в России была ятрохимия, – возникла в памяти фраза, сказанная профессором истории в моем времени. – Разумеется, кроме поиска ингредиентов философского камня, ключевым для первых российских алхимиков было создание «живой воды», эликсира бессмертия».

Так, все это я знал еще до того, как оказался в чужой эпохе.

Упоминание о том, что Бомелий пытался создать «эликсир бессмертия» и философский камень, много, где встречалось. Кроме того, конечно, активно занимался астрологией и предсказаниями, укрепляя паранойю государя.

«Бомелий чаще всего упоминается, как жестокий и зловещий советник Ивана Грозного, который имел большое влияние, – продолжала память поиск по заданному запросу. – Упоминается в летописях и разных исторических хрониках как интриган и отравитель. Разжигал подозрительность царя, участвовал во многих делах по устранению «неверных» дворян».

Хорошо, конечно, что я мог в деталях вспомнить исторические учебники, только для решения настоящих задач данная информация особо не помогала. То, что Бомелий травил Ивана Грозного ртутью не только я, уже и сотник знает. Поэтому отряд конных стрельцов и охраняет государя, пока он поправляется в стенах Старицкого Успенского монастыря.

В том, что приготовленное мной лекарство подействует я был уверен, хотя для выздоровления требовалось достаточно много времени. Буду ждать вестей от сотника, расскажет же, помогло ли и поправляется ли государь.

Я поймал себя на том, что сознательно запрещаю себе думать о пятом убийстве. Мысль о том, что я спокойно ложусь спать, когда в полночь убийца будет высасывать стекловидное тело из глаз из живой девушки, а затем разрезать вдоль и изымать печень, заставляла холодеть от ужаса.

Мозг просто защищался, потому что я ничего не мог сделать. Не буду же я носиться ночью по пустырям, выискивая убийцу. Преступление могло произойти в десятках километров. И я понятия не имел, по какому маршруту движется убийца. Характеристики жертв я определил, правда пока не понимал, почему именно данное отклонение было важным для убийцы.

Я и правда ничего не мог сделать. От того, что я буду бодрствовать всю ночь, ничего не изменится. Нужно успокоиться и на свежую голову утром искать ответы на нерешенные вопросы. Я уже закрыл глаза, когда услышал тихий стук в дверь. Бояться вроде было некого, я встал и открыл дверь.

На удивление за дверью стояла Агафья, смущенно опустив голову.

– Простите, господин лекарь, – начала девушка тихо. – Дело важное надобно мне вам рассказать, не терпит отлагательства.