Текст книги "Красавица в Эдинбурге"

Автор книги: Люсилла Эндрюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– Пит считает, Чарли его не запомнил в тот первый раз. Тогда, во время их встречи в Лондоне, у Пита не было бородки, бакенбардов и угрей. Слухи разлетаются... как сейчас.

Я пробормотала сквозь зубы:

– Не важно. Как он мог такое подумать! Ух, что бы мне хотелось сделать с этим подонком!

– Расслабься, – добродушно посоветовал Басси. – Ты уже сделала, когда дала ему отставку. Ни одному парню не нравится, когда над ним смеется цыпочка.

Я вспомнила, какое выражение лица было у Чарльза тогда, у двери. И почувствовала себя лучше.

– Нет, ему это совсем не понравилось, что меня очень радует.

Глава 7

Мелани сидела на полу, скрестив ноги, потягивала чай без молока и моргала из-за того, что была без очков. Позвонил Робби.

– Вот ты где, Аликс! Я три раза звонил к тебе на квартиру.

– Извини. Что стряслось?

– У врача, который должен сегодня работать, сместился межпозвонковый диск. Так что сегодняшний день в пролете, но завтра я свободен. А ты?

– Не получится. Работаю. Еще раз извини.

– У других есть свободные выходные и частная жизнь. У тебя никогда не возникает ощущения, что мы выбрали не ту профессию? Одну секундочку. – Он поговорил с кем-то. – Аликс? Мне надо идти. Противно так с тобой поступать, но что остается? Я еще позвоню. Ладно?

– Хорошо.

Мелани продолжала пить молоко и моргать, пока я оплакивала много работающих и малооплачиваемых служащих больницы. Она убрала волосы в хвостик и без белой помады и толстого слоя теней выглядела очень симпатично.

Мелани потянулась за очками и водрузила их на нос.

– Пит даже чуточки маргарина не оставил?

– Ничего, кроме пакетика чая.

Она поднялась с пола.

– Я пошла в магазин. Не могу защищать человеческие права на пустой желудок.

Пока мы готовили и ели, она прочла целую лекцию на тему прав человека, которая впечатлила бы меня, слушай я внимательно. Но что действительно меня поразило – она ни разу – ни прямо, ни косвенно – не упомянула о прошлом вечере.

– Я отправляюсь отдавать долг обществу, Аликс. А чем ты займешься?

Я огляделась:

– Хорошенько почищу эти трущобы. Думаю, стоит.

– Почему принадлежность к женскому полу заставляет тебя не просто ощущать свою ответственность, но и чувствовать вину за тот беспорядок, который оставили после себя твой брат и его соседи? Неужели ты не понимаешь? Подобная реакция всего лишь рефлекс, сформированный у женщин как у второразрядных членов общества, в котором мужчины занимают доминирующие позиции, – мрачно заявила Мелани.

– Уверена, ты права, Мелли, но не понимаешь, что я всегда принимаюсь за уборку, когда у меня отвратительное настроение.

– Да? Это логично. – Она улыбнулась. – А я готовлю.

Прежде чем идти домой, я позвонила туда. К телефону подошла Катриона. Она все еще встревоженно кудахтала, когда открывала мне дверь.

– И свидание отменилось! Бедняжка! Я знаю, что ты чувствуешь к Робби!

– Откуда ты можешь знать, если я сама не знаю! – Мой плащ висел в холле. – Как он сюда попал?

– Я внесла. Он лежал в бумажном пакете у нашей двери. Я решила, ты его забыла. Разве нет?

Я не собиралась поднимать эту тему, но чертов плащ вывел меня из равновесия. К тому же я много думала, пока убиралась у брата в квартире.

– Катриона, ты сказала, твоя тетя Элспес немного знакома с Чарли?

– Да. А что?

– Совсем немного для того, чтобы он не знал, будто ты здесь живешь?

– Может, она и упомянула ему об этом. Я не в курсе.

– Ясно. Тетушке известно о его матери и происхождении Чарльза?

– Э-э... да. Почему ты спрашиваешь?

– Жаль, что ты мне не рассказала. Я знаю, ты не любишь сплетничать, но мне все равно жаль. – Я поведала ей версию Пита. – Басси где-то услышал и просветил меня вчера вечером. Только, пожалуйста, не распространяйся об этом. Я не хочу, чтобы по округе разлетелась новость, что наш домовладелец считает меня самой очаровательной маленькой девушкой по вызову, охотящейся за золотом.

– Он не может так о тебе думать!

– Тебя там не было. А я была.

– Я чувствую себя ответственной. Я узнала... довольно давно, но полагала, ты слышала об этом.

– Откуда? Я не в своем родном городе. И хотя Басси прожил здесь почти два года, он только недавно узнал, да и то случайно.

– Я думала не о Басси... – Она осеклась. Катриона казалась очень взволнованной. – Знаешь, как люди все обсуждают! Они всегда сплетничают. А я ненавижу разговоры обо мне и сама стараюсь не болтать о других. Я не думала, что тебя заинтересует подобная информация, а некоторых других – может. И... ну... мы живем в одном здании, и это может стать проблемой.

– Проблемой для кого? Для Чарли?

Она покраснела.

– Каким бы Чарльз ни был, он один из моих соотечественников!

Я устало улыбнулась:

– Шотландцы! Вам с Чарли надо быть вместе. Но твои намерения похвальны. – Я подняла голову. – Похоже, на лестнице наша Джемми.

Джемми прорвало минуту спустя, когда она принялась размахивать рукой с новым обручальным кольцом у нас перед глазами.

– Вы обе будете подружками невесты, в первую субботу каникул. Я попрошу у мисс Брюс найти мне вакансию в Глазго, а мой Уилф попросит своего босса перевести его в отделение компании в Глазго. Как вам планы? Осталось всего семь недель, так что у нас будет полно хлопот. Аликс, ты прекрасно управляешься с иглой... поможешь мне со свадебным платьем, жакетом, сменным нарядом и платьями для вас?

– Конечно! С удовольствием! А костюм Уилфа?

Джемми рассмеялась:

– Думаешь, можем сделать, да? Почему нет? – Она переключилась на Катриону. – Прекрати стоять, словно нервный пудинг, дорогая! У тебя такой же размер, как и у меня, поэтому ты будешь моделью... Кстати, Аликс! Что это за слухи о твоем пребывании в квартире Чарли вчера вечером?

– Бедняжка забыла дома ключи, и он предложил воспользоваться его телефоном и чего-нибудь выпить. Мило с его стороны, да?

– Тогда почему Сандра говорит, будто они повздорили с Басси? По ее словам, был настоящий скандал!

– Ты разве не слышала? Басси организовал сидячую забастовку. Чарли работает на оппозицию, а когда студенты протестуют, обычно не обходится без кровопролития, так, Аликс?

– Я не смогла бы сказать лучше.

Предстоящая свадьба Джемми несколько дней оставалась горячей новостью среди студенток курсов патронажных медсестер. На то имелась не одна причина. Близость ее свадьбы указывала на еще большую близость экзаменов. В те выходные работы по сносу зданий закончились, и машина Чарли больше не появлялась на своем привычном месте за домом. Электриков, которые не покладая рук трудились над его лифтом, к вечеру вторника уже не было.

Сидячая забастовка прекратилась. Басси позвонил мне сообщить, что Тэм снова в строю. Представители обеих сторон похлопывали друг друга по спине и упаковывали вещи для каникул. Басси остался в своей квартире один, чтобы позаниматься.

– Виделась с Чарли?

– Ни разу.

– Вот и отлично. Увидимся, когда я выберусь из-под книг.

Миссис Дункан была в отпуске на этой неделе, и я обслуживала половину ее участка и половину своего. Мистер Ричардс и Арчи остались моими пациентами.

Состояние Арчи было стабильным. Каждый раз, когда я встречала доктора Макдональда, он говорил:

– Если не становится хуже, значит, должно стать лучше. Смотрели его анализы крови?

– Да, доктор. Я никогда не видела ничего подобного.

– Вы не единственная, сестра. Далеко не единственная. Случай Арчи вызывает такое любопытство, что они хотят вернуть его в больницу для более тщательного обследования. По-вашему, какой эффект это на него произведет?

– Я думаю... хотя могу ошибаться... я думаю, это убьет его.

– По моему скромному, но твердому мнению, сестра, он не проживет там и сорока восьми часов. Доброго вам дня!

Я объезжала свой участок на велосипеде. Я была уже почти у дома Ричардсов, как вдруг моросящий дождик превратился в ливень. К тому моменту, когда я ставила велосипед у тротуара и отстегивала от него медицинскую сумку, вода стекала с шапочки мне на руки.

– Сестра, вы вся промокли! – Миссис Ричардс, казалось, была готова высушить меня своим фартуком в цветочек. – И вы не привыкли к нашей погоде. Ну-ка, быстро идите на кухню, чтобы просохнуть, иначе ваше состояние будет не лучше, чем у моего мужа!

– В Англии часто идет дождь, миссис Ричардс. – Я сняла плащ, шапочку и ботики, затем надела запасную пару обуви, которую принесла с собой в полиэтиленовом пакете. – Как он чувствует себя сегодня?

– Лучше спал ночью. И кашель ослаб. Но он ужасно подавлен. – Женщина наблюдала, как я вытираю лицо бумажной салфеткой. – Ему станет лучше, когда он увидит вас. Вы ему понравились, сестра. Вы знали это?

Я была чрезмерно тронута, потому что мое самолюбие пострадало в пятницу сильнее, чем я полагала вначале.

– Ваш муж – замечательный пациент. Для медсестры работать с ним просто наслаждение. Однако я думала, он с тем же терпением относится к болезням, что и к медсестрам.

На лице миссис Ричардс отразилась нежность, а вокруг глаз появились морщинки.

– Мой Том не из тех, кто жалуется. Но если состояние организма его не устраивает, организм отлично это на себе ощущает! Я не жалуюсь. Он всегда был добр ко мне. Всегда обеспечивал деньгами, ни разу не поднял руку на детей или на меня. И хотя всегда обращал внимание на хорошеньких девушек, никаких проблем с этим не было. А какой настоящий мужчина не обратит внимание на красивую девушку, а? – Она проводила меня в спальню. – Пришла твоя английская сестра, чтобы помочь тебе забыть про дождь, Том.

– Меня волнует не дождь, женщина, а моя работа! – Мистер Ричардс сердито взглянул на меня. – Чуток промокли под небольшим дождиком?

– Только чуток, мистер Ричардс.

Больше он не произнес ни слова, пока я не закрыла медицинскую сумку.

– Вы разговаривали с доктором, сестра?

– Да. Он сказал, что беседовал с вами вчера.

– Верно. – Мистер Ричардс посмотрел на дождь, барабанящий по оконному стеклу. – Вы в курсе, что мне придется работать наверху, когда я выздоровею?

Я присела на край его постели, поскольку больше садиться было некуда.

– Вам будет не хватать работы в шахте?

– Человек привыкает трудиться с приятелями. Внизу тяжко, но это моя жизнь, и я не желаю ее менять. У меня хороший послужной список, сестра. За все годы ни одного несчастного случая. Я знаю свое дело. – Он показал ладони. – Вот следы моего ремесла, и я горжусь ими! – Он вдруг покраснел, точно провинившийся школьник. – Вы меня за болтуна примете!

– Нет, мистер Ричардс, не приму. Я считаю, у вас есть все основания гордиться этими шрамами. Для меня вы, шахтеры, одни из самых храбрых людей в мире. Многие могут проявить мужество, столкнувшись с неожиданной опасностью, но для того, чтобы делать это каждый раз, заступая на смену, всю жизнь, нужна огромная выдержка.

Он нахмурился:

– Это всего лишь работа!

– Конечно. Но работа для храбрых. Нет смысла отрицать, мистер Ричардс, что ваши руки выдают вас с головой. Но если вы будете работать наверху, разве вы принесете меньше пользы? С вашим-то послужным списком и опытом?

– Вероятно, если молодые захотят слушать мои советы. – Он еле заметно улыбнулся. – Я не слушал, когда был молод. Жена, конечно, по этому поводу переживать не станет. Да и дочь, Мэри, тоже. Она живет в соседнем доме, ее муж работает в угольном забое. Да, женщинам тяжело с шахтерами. – Он вздохнул. – Доктор сказал, у меня нет выбора.

На кухне миссис Ричардс пыталась вынуть занозу из пальца. Я помогла ей с помощью очень тонких щипчиков. Они всегда лежали у меня в кармане платья вместе со спичками, которые могли понадобиться для стерилизации на случай отсутствия других средств.

– Он поболтал с вами, сестра? Хорошо. Осторожнее на своем велосипеде! Опять дождик начался.

Ливень не прекращался весь день, ожесточенно колотил по крышам старых и новых оранжево-розовых домов. Вода сливалась по водостокам и превращала бесконечные лестничные пролеты в быстрые горные потоки. Вечером я сказала Катрионе, что поняла, почему отцы города выстроили Эдинбург высоко на склоне холма. Чуть ниже, и его бы смыло.

– Сегодняшний день заставил тебя передумать насчет обаяния Эдинбурга?

– Кому мешает небольшой дождичек? Даже если он намного мокрее, чем любой другой дождь?

На участке Сандры теперь работала девушка из другой группы, и, как иногда случалось, у нее оказалось слишком много пациентов. Троих отдали мне.

Так я познакомилась с миссис Грэм, вдовой с варикозной язвой на правой ноге. Она жила одна в собственном домике. В первый свой визит к ней я выказала восхищение потрясающими розами у нее в саду.

– Это мой сын, сестра. Он ухаживает за садом, а дочь – за домом. Мои дети знают свои обязанности. Я позаботилась об этом, пока они были маленькими. Оба навещают меня со своими семьями раз в неделю. Я им много раз повторяла, что пропала бы без них сейчас, когда их отца уже нет. – Она показала мне фотографии четверых внуков. – Вижу, вы еще не замужем, сестра. Конечно, вы еще молоды, но молодость долго не продлится. Не ждите слишком долго. Все эти разговоры о карьере – хорошо, но карьера для мужчин. А место женщины дома.

Я напомнила себе, что нахожусь у нее дома, и не спросила, кто бы ей перевязал ногу, если бы все женщины думали так же, как она. Я рассказала о свадьбе Джемми. Миссис Грэм проявила почти такой же интерес, какой проявляла моя любимица – старая миссис Хантер.

Шитье приданого занимало почти все наши вечера. Миссис Хантер получала огромное удовольствие от каждого стежка и теперь уже почти не упоминала о делах своих соседей, пока я делала ей влажное обертывание.

– Это будет третья выкройка платья с прошлой недели... да, вода хорошая... а как же жакет? Девушке он понадобится.

– Жакет мы сделали в прошлые выходные. У меня оба дня были свободны. Подкладка не доделана, но это все, что осталось. Другую руку, пожалуйста, моя дорогая.

– Вы кроили?

– Да. У нас система. Я режу после того, как невеста пришпилила. А затем третья медсестра собирает и рассортировывает куски... Осторожно! – Я убрала таз вовремя. – Сегодня вечером у нас будет стресс. Делаем подвенечное платье.

– В самом деле? Какой фасон выбрала девушка? А материал? Что у нее будет на голове?

Мы все еще обсуждали фату к тому моменту, когда ее постель была застелена, волосы снова заплетены в косу, множество газетных вырезок о неизвестных невестах положены обратно в ее сумку, а крючок работал с двойным усердием.

– Может быть, вы мне потом пришлете маленькую фотографию, сестра?

– С удовольствием. Я напишу и расскажу вам все в деталях. Вам удобно?

– Это было бы замечательно. Я в порядке. – Она прекратила вязать. – Сестра, я хотела бы сказать то, что думаю. Вы не обидитесь?

– Конечно нет. – Я улыбнулась, но внутренне напряглась. – Что вы хотели сказать, миссис Хантер?

– Девочка, у вас талант ухаживать за больными. Вы не думали поучиться на настоящую больничную медсестру?

Я покраснела.

– Большое спасибо, миссис Хантер. Мысль очень интересная. И ваши слова – самые замечательные из всех, что я когда-либо слышала.

Она неуклюже похлопала меня по руке:

– На здоровье, девочка. В следующий раз вы расскажете мне о подвенечном платье, да? Я буду ждать. Нейлоновое кружево? Да, будет очень красиво! А вы не могли бы принести мне малюсенький кусочек? Принесете? – Она мечтательно улыбнулась и словно помолодела лет на пятьдесят. – Замечательно!

Миссис Дункан вернулась из отпуска. Я встретила ее у главного офиса, когда вернулась днем на лекцию.

– Все под контролем, мисс Херст?

– Вроде да, спасибо.

– Как и должно быть. – Она внимательно посмотрела на меня. – Вы выглядите немного осунувшейся. Третий месяц может быть изматывающим: теоретическая часть усложняется, а практическая расширяется, теперь, когда у вас уже есть опыт. А все это шитье платьев наверняка не оставляет времени для отдыха. Не подумайте, что я возражаю. Как говорится, Сатана придумает занятие для лентяя, – с улыбкой добавила она, хотя для нее было совсем нехарактерно прибегать к клише. – Однако мой опыт показывает, что Сатану больше заботят сплетники. Лично меня немногие вещи раздражают в большей степени, чем досужие разговоры, хотя, естественно, я не обращаю на них внимания. Как и любой разумный человек. Тем временем из-за моей болтовни вы опоздаете на лекцию! Всего доброго!

Добрая, мудрая и опытная женщина, она не просто так это сказала. Я пошла на занятие с ощущением холода в груди.

Лекция, посвященная детскому здравоохранению, оказалась очень интересной. Я забыла о словах миссис Дункан, пока не почувствовала на себе странные взгляды некоторых девушек. Катриона усердно записывала лекцию. Я вопросительно глянула на Джемми. Вместо обычного подмигивания она ответила мне ободряющей улыбкой.

Я использовала подвенечное платье как предлог для молчания, когда мы втроем шли домой. Во время выкраивания от Джемми можно было услышать только кряхтение, а Катриона не подходила к столу в гостиной ближе чем на ярд до тех пор, пока платье не было скроено, скреплено булавками и сметано. Потом она отнесла его, словно Святой Грааль, в свою спальню, чтобы примерить на длинную белую комбинацию. Джемми рухнула на диван.

– Я только что сбросила фунтов шесть! Спасибо тебе, дорогая. Когда-нибудь я отплачу тебе тем же. Эй... Я говорила, что мисс Брюс пообещала рекомендовать меня в Глазго, если я хорошо сдам экзамены? А еще ты слышала, что в Кейтнессе скоро будет вакансия патронажной сестры? Тебе не подойдет?

– Подошла бы, если бы у меня не было такого желания попасть в Инвернесс. – Я отложила в сторону достаточно обрезков материи для пуговиц, которые мы собирались отделать этой же тканью. – Можно я возьму этот лишний кусочек для одной из своих старушек?

– Конечно. – Джемми встала с дивана и принялась складывать части выкроенной ткани, до которых Катриона не решалась дотрагиваться. – Тебе не по вкусу Кейтнесс? В таком случае что произошло между тобой и Робби?

– Ничего. А что?

Она избегала моего взгляда.

– Просто он в последнее время совсем не заходит.

– Много женщин рожают много детей.

– Ах да. Думаю, ты права. – Джемми выглядела расстроенной.

– Правда? Джем, в чем дело?

Она не ответила, и я рассказала ей о беседе с миссис Дункан.

– Ты слышала сплетни?

Подруга пребывала в нерешительности, хотя за словом в карман не лезла.

– Ты знаешь меня, Аликс. Моя мама говорит, я с рождения стояла у забора и болтала с соседями. Так ты оказываешься в курсе всех грязных слухов. Но это не означает, что ты должен передавать их дальше.

– Давай, Джем, – вздохнула я, – рассказывай!

– Мне это не нравится. – Она огляделась и продолжила более тихим голосом, хотя мы были одни. – Думаю, придется мне тебя просветить, ведь Катриона не станет ничего рассказывать. К тому же она, скорее всего, ничего не слышала. Она никогда не болтает. А девушки, причем не только из нашей группы, говорят, ты влюблена в нашего Чарли.

– В самом деле? – Было ясно, что это еще не все. – И?..

– Они говорят, ты гонялась за Чарли по округе и болтала с ним, поэтому и бросила Робби. – Она указала большим пальцем наверх. – Они говорят, ты сделала так, чтобы попасть туда. Но Чарли ты не нравишься, и он выкинул тебя из квартиры. И поэтому Басси вышел из себя. Я пыталась их остановить... Однако должна сказать, разговоры не прекращались. Они просто закрывают рты, когда я рядом. И ты знаешь, что группа, которая приедет после нас, поселится не здесь? Нам всем это известно с самого начала, так как новое общежитие будет готово ко времени их приезда. Но теперь они распространяют слухи, будто Чарли отказался сдавать квартиры медсестрам. Такое происходит, когда куча грязи начинает расти. Она становится еще грязнее. Прости, дорогая. – Она выглядела очень несчастной. – Я сказала им, что это чепуха, и надеялась, до тебя слухи не дойдут.

Я была слишком зла, чтобы говорить. Я присела.

– Девушки! Как вам?

Катриона выглядела так очаровательно, что дух захватывало. Из-за прекрасно сидящей на ней комбинации непрочно соединенное, только что скроенное платье казалось почти законченным. На мгновение даже я забыла о том, что происходило до ее появления.

– Не смей выходить замуж в чем-то, кроме белого кружева, Катриона! Идеально сочетается с твоими волосами!

Джемми обошла вокруг Катрионы и поздравила меня:

– Ты не тем занимаешься, Аликс! Твои выкройки просто восхитительны! Посмотрите, как ниспадает юбка! Эй... может, сюда наверх цветок?

– Катриона, не двигайся. – Я собрала кусочки кружева в цветок и закрепила у нее на голове. – Как насчет короткой фаты, начинающейся с чего-нибудь подобного, Джем?

– Я хочу посмотреть! Пошли в холл, к зеркалу, – потребовала Катриона.

Минут пять спустя раздался звонок в дверь. Джемми, которая была к ней ближе всего, открыла. Поскольку я стояла так, что и дверь и зеркало находились в поле моего зрения, я заметила выражение лица Робби в тот момент, когда он увидел Катриону и еще не успел скрыть свои эмоции, и ее лицо, отраженное в зеркале.

Робби пришел в себя первым:

– Выходишь замуж, Катриона?

Джемми резко обернулась:

– Вот тупица! Можно подумать, мы позволили бы мужчине увидеть ее в этом платье, если бы она выходила замуж! Ты мужчина, Робби, поделись с нами своей мужской точкой зрения! Считаешь, моему Уилфу понравится?

– Оно очаровательное, Джемми. Очаровательное. – Робби сел на стул так, словно выбирал между ним и полом. – Тяжелый выдался денек, – сообщил он, не обращаясь ни к кому конкретно.

Катриона пробормотала, запинаясь:

– Каждая булавка впивается прямо мне в тело. Пойду сниму.

– Я тебе помогу. Осторожнее с моим прелестным, чудесным платьем... – Джемми исчезла вслед за ней.

Я смотрела на Робби, который дышал так, словно только что взбежал по лестнице.

– Хочешь кофе, Робби?

– Я только что поел, спасибо. Я вижу, вы, девушки, очень заняты. Просто зашел на пару минут, чтобы напомнить тебе, как я выгляжу. Как жизнь?

– Полна сюрпризов. Правда не останешься? Тогда давай выйдем. – Оказавшись на лестничной площадке, я закрыла дверь и проверила, нет ли кого на верхнем и нижнем этажах. – Это что-то новое или осталось с Глазго?

– Все не так, как ты думаешь, Аликс.

– Я не знаю, что я думаю. Но я знаю, что, увидев ее в том платье, ты стоял словно громом пораженный.

– Может быть.

После долгого молчания он спросил:

– Ты возражаешь?

– Если это только что произошло, – а такое случается, – тогда нет, не возражаю. – Я взглянула на него. – Но мне нравится Катриона, хотя от ее правильных манер порой хочется закричать. Так что если ты использовал меня, чтобы добраться до нее, я чертовски возражаю!

Он очень разозлился:

– Все совсем не так!

– Тогда как?

– Единственная девушка из этой квартиры, до кого я хотел добраться, – ты! Разве моя вина, что вы с ней соседки? Или что некоторые вещи тяжелее забыть, чем другие? И если ты собираешься возразить, позволь напомнить тебе о тебе самой! Думаешь, мне доставляет удовольствие ждать, пока ты забудешь своего Джона?

Тут я поняла, что совершенно забыла о Джоне. Робби я этого говорить не стала.

– У вас с ней был роман?

– Нет! – Он готов был придушить меня. – Я сделал ей предложение. Она меня отвергла – окончательно и бесповоротно! Мне было неприятно, но еще хуже было от того, как она это сделала! Нужно иметь родителей из высшего общества и безупречные манеры, чтобы быть способным на крайнюю грубость, – буркнул он свирепо, – а у Катрионы Фергюсон есть и то и другое!

Я посмотрела вверх на лестницу, которая была позади него:

– Что верно, то верно.

– Вот тебе правда! Ни одна девушка не получит второй возможности дать мне отставку подобным образом! Сейчас она мне не была бы нужна, даже если преподнесла бы себя в подарочной упаковке. И мне доставило бы огромное удовольствие сказать ей это! Если ты считаешь, что это не делает мне чести, очень жаль, потому как я такой, какой есть! У меня есть гордость.

– У нее тоже. Она ни словом не обмолвилась. Я только сейчас по ее лицу догадалась.

– Тогда знай, то был стыд. Однако стыдиться наших отношений у нее причин нет... или того, что эта старая дева, ее тетушка, сочла бы за причину!

– Понятно.

– Надеюсь, тебе действительно понятно. Я в первый и последний раз сегодня выставляю напоказ свои сердечные раны. Раны двухлетней давности. Когда я смогу увидеть тебя снова? – Он посмотрел наверх. – Или я потерял свое место в очереди?

– О боже! – Я потерла глаза, но картина от этого не изменилась. – Ты тоже слышал?

– Ты знаешь, как распространяются слухи в больнице. И я знаю. Все, что до меня доходит, в одно ухо влетает, из другого вылетает. – Он покраснел. – Ты в курсе, как я отношусь к Чарли Линси.

– В курсе? Или, – спросила я намеренно, – я знаю только часть?

– Тебе известно все, чем я хотел с тобой поделиться. Если с тех пор ты залатала кое-какие дыры, это ваше с ним дело, а не мое! А вот когда я могу увидеть тебя снова – уже мое. Так когда?

– Уверен, что все еще хочешь этого?

– Не будь такой глупой! Почему же еще я здесь? – Он притянул меня к себе и страстно поцеловал. – Ничто так не помогает справиться с воспоминаниями о неудавшихся отношениях, как адреналин.

Катриона сидела одна в гостиной, когда я вернулась в квартиру. Я поправила прическу и спросила, слышала ли она о вакансии в Кейтнессе.

– Значит, тебе нравится? Она не для меня. Я хочу в Инвернесс, если только у меня не получится устроиться на Гебридские острова. Ты не слышала, у них там есть вакансии?

Она уронила свои лекции.

– Почему на Гебридские острова?

Я подняла ее блокнот.

– Просто у меня внезапно появилось желание пожить в уединении, далеко-далеко отсюда.

Она рассеянно забрала у меня блокнот.

– Я понимаю, что ты чувствуешь, Аликс.

Так как я была чертовски зла на мужчин, в тот момент она, вероятно, действительно меня понимала.

Глава 8

У Джемми был выходной, и она отправилась покупать приданое. Катриона и я договорились встретиться с ней после работы прямо напротив Шотландского монумента. Я пришла туда первая и, оказавшись на месте на несколько минут раньше оговоренного времени, решила посмотреть на памятник. Я переходила дорогу, как вдруг началась гроза, и я вымокла так, словно на меня вылили ведро воды. Кинувшись обратно, я спряталась под козырьком магазина. Катриона и Сандра появились, когда я смахивала с пальто не капли – ручейки.

В Катрионе периодически просыпался материнский инстинкт.

– Аликс, если ты будешь стоять и ждать здесь на таком ветру, заработаешь острый ревматизм. Тебе надо вернуться домой и залезть в горячую ванну. Не спорь! Я объясню все Джемми. Мы прекрасно справимся вдвоем! Делай, как тебе говорит медсестра! Вот и нужный автобус. Давай!

– Я помогу вам с сумками, – предложила Сандра. – Мне надо только зарезервировать место в поезде на вокзале Ваверлей. И я никуда не спешу, потому что мой молодой человек придет за мной только в семь. Не забыла ключ, Аликс? Лучше проверить! – Она многозначительно улыбнулась. – Чарли может не гореть желанием выручать тебя снова!

Катриона оторопела, а затем уставилась на кончик своего носа. Обнаружив, что молчание лучший ответ на подобные высказывания Сандры и других девушек, я просто помахала им рукой и села в автобус. Я проехала две трети пути, но потом решила прогуляться пешком. Грозовые облака улетели, ветер становился суше. Борющиеся стихии использовали частицу той ярости, которую выпустила на волю гроза.

Ветер на верху холма был гораздо сильнее. Мне приходилось идти, опустив голову. Люди шли, как я, согнувшись пополам, либо откинувшись назад, словно фигуристы, потерявшие равновесие. И все для того, чтобы не позволить ветру даже не спустить, а сбросить их с холма. На тротуарах и вымощенной булыжником мостовой валялись куски разбившейся черепицы, а в маленьком магазине одежды было разбито окно. Женщина выметала наружу горы стекла. Она облокотилась на метлу и прокричала:

– Немного ветрено!

– Немного.

– Никто не пострадал?

– Только карман босса!

Потребовалось немало усилий, чтобы открыть парадную дверь нашего дома. Она сама за мной захлопнулась с ужасающим грохотом. Я приготовилась к немедленному появлению миссис Кинлоч, но затем вспомнила, что чета Кинлоч уехала в гости к одной из своих замужних дочерей.

Джемми оставила открытым окно в своей спальне, и по квартире гулял ветер. Туалетный столик стоял перед окном, и шторами разбросало по комнате все, что на нем лежало. Ничего не разбилось, поэтому сначала я сдвинула туалетный столик в сторону, пытаясь закрыть окно. Нижняя рама была поднята до самого верха и застряла там. Я осторожно потянула ее вниз. Стучать по раме я не решалась, так как на стекле могла быть трещина. Ветер дул мне прямо в лицо. Я стала двигать раму вниз, сантиметр за сантиметром.

Окно выходило на боковую улочку, где владельцы машин оставляли свои автомобили. Я отошла назад, когда машина Чарли медленно выехала из-за угла и остановилась у тротуара. Я все еще смотрела на крышу напротив и увидела, как кусок черепицы слетел вниз, к другой стороне дороги. Он упал и разбился, ударившись о капот автомобиля Чарли. Звук напоминал выстрел из винтовки.

Я осторожно поглядела вниз. Наверное, автомобиль остался без лобового стекла. Ни один водитель в такой момент не тратит времени на наблюдающих за ним из окна людей. Стекла я не видела, но меня не удивило отсутствие осколков на помятом капоте. Современные лобовые стекла нелегко разбить, но, поработав в травматологическом отделении, я знала – подобное, как и что угодно другое, могло случиться с любой машиной. Часто все зависело только от везения.

Я размышляла над тем, понимает ли Чарльз, насколько ему сейчас повезло? Или ему всегда так везло, что он не способен оценить этот случай по достоинству? На дороге тонированное лобовое стекло могло стать причиной настоящей катастрофы, в пустынной местности – досадной неприятностью. А на безлюдной боковой улочке около его дома для Чарльза это было не больше чем маленькое неудобство.

К тому моменту нижняя рама уже двигалась свободно, но я держала окно открытым. Улочка внизу начала выглядеть неестественно безлюдной. Почему Чарльз не вышел из машины, чтобы посмотреть на стекло и капот? Даже если лобовое стекло не разбилось, почему он не выскочил, чтобы изучить вмятины? Женщина может потратить какое-то время на припудривание носика, прежде чем приниматься за решение кризисной ситуации, но мужчина в подобных обстоятельствах обычно выпрыгивает из автомобиля, словно чертик из табакерки. Что, черт возьми, этот человек делает? Убирается внутри? А что можно убирать, имея безосколочное стекло? Конечно, если кусок черепицы попал за пределы специальной полоски... и тут у меня душа ушла в пятки. Он выходил из машины, пятясь назад и очень медленно. Его лицо было залито кровью, рукой он закрывал правый глаз.