Текст книги "Красавица в Эдинбурге"

Автор книги: Люсилла Эндрюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

– Я ревновал из-за того, что он целует тебя, но... ты была такой милой, я решил, ты не можешь всерьез интересоваться им.

– Раз ты пришел к выводу, будто я собираюсь окрутить тебя, это логично. – Я быстро улыбнулась. – Ты правда подумал, что я сниму бюстгальтер?

Он вспыхнул:

– Нет. Я осознал свою ошибку, прежде чем ты признала, что являешься секретным агентом Шотландской национальной партии.

Я провела пальцем по его напряженному подбородку:

– И ты все еще немного злишься на меня за то, что я посмеялась над тобой?

– Не на тебя. На тебя никогда. – Он схватил меня за руку и поцеловал мою ладонь. – На себя – очень. То, что я натворил тем вечером, непростительно. И поэтому ты не хочешь выходить за меня замуж.

– Чепуха! Внешне, должно быть, все выглядело, словно я пытаюсь тебя заарканить. А ты наверняка сталкивался с подобным раньше. Как сказал Басси: «Не обязательно любить человека, чтобы понять, что он легкая добыча». Так или иначе, ты все прояснил тем вечером, когда сделал мне предложение. Полагаю, Катриона рассказала тебе, что происходит? Я хочу поблагодарить тебя...

– Только попробуй, Аликс, и я жутко рассержусь! К слову, хотя с моей стороны это и был чертовски продуманный риск, он заключался не в том, о чем ты подумала. Единственный риск, беспокоивший меня, это вероятность того, что ты задашь мне тот самый вопрос, который ты и задала. К твоему сведению, – сказал он нетвердым голосом, – ни тогда... ни сейчас хладнокровия нет. Так как чудом мое предположение насчет причины отказа оказалось ошибочным, почему ты не хочешь выйти за меня?

– Потому что я не подхожу для роли твоей жены. Я буду плохой женой. Я не могу так с тобой поступить.

– Нет, – возразил Чарльз, – не можешь. Но могу я поинтересоваться, почему ты будешь плохой женой?

Я пребывала в нерешительности:

– Тебе это не понравится...

– Продолжай, любимая.

– Чарльз, у тебя слишком много денег. Ты воспринимаешь их как должное, ведь они были у тебя всегда, поэтому я не могу рассчитывать на то, что ты поймешь, какой сокрушительный эффект они на меня оказывают.

– Так же, как ты всегда воспринимала как должное волосы, напоминающие золото, неописуемо красивые темно-голубые глаза, кожу, такую же волнующе мягкую, как я уже давно подозревал, и самые потрясающие женские ноги из всех, что я когда-либо видел. Я тебя понял. И...

Я покраснела:

– Чарльз, я серьезно...

– Я тоже, Аликс. Так что ты хотела сказать?

– С этими деньгами у твоей жены будет беззаботная жизнь. Что превосходно. Для подходящей девушки. Но не для меня. Если я не буду работать, если мне придется перечеркнуть пять с половиной лет учебы, даже ради тебя, я сойду с ума от раздражения и обиды. Нет смысла обманывать тебя. Более того, я считаю, будет настоящим преступлением вводить тебя в заблуждение, что меня вполне устроит роль декоративной маленькой леди среди кастрюлек. Я не буду страдать молча. А ты, дорогой, не согласишься терпеть мое брюзжание. Да, месяц или чуть больше мы продержимся, – добавила я грустно, – но потом будем ссориться утром, днем и ночью... пока я не сбегу, а ты не останешься благодарить небеса. Мне ненавистно говорить это, и мне будет страшно тяжело уходить от тебя, но лучше я уйду сейчас, с любовью в сердце, чем потом, с синдромом «Слава богу, все закончилось».

– Последнее было бы неприятно, – согласился он мягко. – Есть только одна крохотная деталь, на которую я хотел бы обратить твое внимание. Я прошу тебя заключить новый договор, а не разорвать существующий. Или ты пребываешь в плену заблуждения, будто я хочу жениться на тебе после того, как ты поработаешь год в Инвернессе?

– Но тебе же не нужна работающая жена?

– Следуя твоей логике, а нужна ли мне работа? А Катрионе? Нам надо бросить все и только предаваться развлечениям?

– Нет, но...

– Мы работаем не ради денег. А ты?

– Разумеется.

– Ты трудишься медсестрой ради зарплаты? И она хорошая?

– Ты знаешь, что заработок отвратительный.

– В таком случае, если для тебя так важны деньги, почему ты – медсестра? И раз они так важны, должен предупредить, если ты выйдешь за меня замуж, твоя зарплата растворится в моих налогах. Как ты смотришь на то, чтобы поработать ради любви к делу?

– Ты правда не против?

– Не только не против. Меня бы очень встревожило, если бы ты решила уйти с работы. Я знаю, некоторые медсестры рассматривают учебу как полезное, но временное занятие до замужества. Однако среди них редко встречаются настоящие профессионалы, как вы с Катрионой. Поэтому вам обеим очень не понравится выражение «преданные своему делу». Но так как вы обе именно такие, любой мужчина, который не считается с этим, напрашивается на неприятности.

– Ты понимаешь! Я не думала, что ты можешь понять. – Я вспомнила об утреннем разговоре с Катрионой. – Она упомянула, что у нее не вышло получить благословение родителей без твоей помощи. Молю Бога, чтобы у Робби был такой же настрой, как у тебя.

– Сможешь поженить эту парочку сегодня, Аликс?

Я улыбнулась:

– Прости.

– Извинения не нужны. Надеюсь, я избавлен от отвратительной перспективы возвращаться в дом, где живет декоративная маленькая женщина среди кастрюлек? Но если тебя все еще беспокоят ссоры... Утром и днем мы будем на работе. Вместе нам удастся побыть иногда на выходных и, конечно, по ночам. – Блеск его глаз контрастировал с будничностью тона. – Признаю, у нас были сложности с общением при помощи слов, но теперь... ты правда боишься, что мы будем ссориться ночью?

Мое сердце вело себя столь же странно, как и его.

– Доктор Линси, вы плетете вокруг меня словесную паутину.

– Мисс Херст, я еще не закончил. Мне в голову пришла довольно приятная мысль. Хочу услышать твое мнение. Если ты попросишь мисс Брюс помочь тебе устроиться на работу в Эдинбурге вместо Инвернесса на этот год, тебе надо будет всего лишь переехать на один этаж вверх. Естественно, если мисс не сможет, мы все равно поженимся так скоро, как тебе и твоим родителям будет удобно, и я буду ездить в Инвернесс на выходные. Но... разве тебе не нравится Эдинбург?

– Ты знаешь, что я люблю и его, и тебя! Когда ты говоришь, все представляется таким замечательным и таким простым! Но на деле... Я боюсь. Ты будешь только отдавать, а я только брать. Слишком односторонне.

– Вроде этого? – Он взял мою руку и закрыл ею свой правый глаз. – Да, я был бы обречен провести остаток жизни с односторонним зрением, если бы ты не вынула осколок.

– Прошу, не надо! – Я отдернула руку. – У меня он до сих пор стоит перед глазами. У меня фотографическая память на травмы...

– А травмы глаза вызывают у тебя буквально рвотную реакцию. Поэтому я не особенно говорил о своей с тех пор, как Катриона мне рассказала. Она призналась, тебе было действительно плохо тем вечером. Даже описать не могу, как на меня подействовала эта новость.

– Лучше не надо! – Я содрогнулась. – Не просто травма глаза, а твоего глаза. Пожалуйста, больше никогда не говори об этом.

– Прости, вынужден расстроить тебя, дорогая, но я непременно буду говорить, описывая малейшие подробности... и сейчас, и после свадьбы... каждый раз, как только ты будешь нести эту чепуху про односторонность. При необходимости, если у нас родятся сыновья, я настою на том, чтобы первого назвали Джефферсоном, а второго – Эваном. Не беспокойся, я запасусь достаточным количеством бумажных пакетов.

Я убрала руки от лица.

– Чарльз, как ты можешь быть таким негодяем?!

– А тебе надо напоминать, что мое предложение включает в себя меня самого и что я перед тобой в неоплатном долгу? – Он подождал немного, потом произнес очень ласково: – Или твоя гордость не позволит тебе признать это?

– Поймал!

– Вот именно.

Мне надо было поразмышлять без того, чтобы меня запутывали. Я освободилась из его объятий, и он не предпринял попытки остановить меня. Я сидела на водительском сиденье, облокотившись руками на руль, и смотрела в никуда сквозь стену воды. Я чувствовала на себе его взгляд.

Осознав, о чем думаю, я поняла – почему и что надо делать.

– Чарльз, у меня только что появилась идея. Я ужасно привязалась к одной очаровательной старушке-артритику, которую зовут миссис Хантер. Она помешана на свадьбах и человек замечательный. Я тебе как-нибудь расскажу подробнее. Мне ужасно не хотелось с ней прощаться. Она клялась, что не переживает! Я собираюсь спросить у мисс Брюс, может ли миссис Хантер снова быть моей пациенткой.

Я так и не поняла, как это произошло, но я опять оказалась в его объятиях. Прошло немало времени, прежде чем он неохотно посмотрел на часы.

– Если мы сейчас поедем, то успеем договориться, чтобы твои вещи сняли с поезда в Ньюкасле. К тому же, если мы задержимся здесь еще хоть ненадолго, ливень просто смоет нас.

– Ой, это всего-навсего маленький дождик!

Он расхохотался:

– Эдинбург – твой город, Аликс!

Примерно час спустя Катриона второй раз за утро оказалась на грани инфаркта.

– Ты не посмеешь позвонить ему, Аликс! Это ни к чему не приведет! Я говорила тебе, он и знаться со мной не хочет! Чарли, останови ее!

Чарльз скрестил руки на груди, облокотившись на гладкий стол из розового дерева.

– Я хочу жениться на этой девушке, Катриона. Если я ее вырублю, она может передумать. А по-другому ее не остановить, если она решила что-то предпринять. И думаю, она права. Мы с тобой обязаны Робби Россу гораздо большим, чем то, за что мы отдали ему должное. И это не делает нам чести. Сделай я попытку поблагодарить, он ужасно и по праву оскорбится. Но благодарность от тебя, думаю, примет.

– Он даже разговаривать со мной не станет! Вот увидишь!

Я дозвонилась в больницу.

– Доктор Росс может сейчас подойти к телефону? Мисс Херст. Спасибо. Я подожду. – Чарльз отошел от стола. – Тебе не обязательно уходить, Чарльз. Это ведь не страшная тайна... О, Робби? Да, это Аликс. Нет, – заверила я, прежде чем Робби успел задать риторический вопрос, – я не уехала. Я обручалась.

– Что ты делала?

– Обручалась. Но я тебе не потому звоню. Я спешу сказать, что ты предатель и тупица! Я знаю, ты влюблен в Катриону. Так почему же ты не понял, что я влюблена в ее брата? К счастью, Чарльз все мне рассказал, и правильно сделал, ведь девушке надо знать, кто ее будущие родственники. А если бы Катриона мне не нравилась? И я в результате обнаружила бы, что вынуждена терпеть ее и дальше, так как она моя золовка? Подумай обо всех семейных ссорах, которые ожидали бы меня, и о моих бедных детях, которые утешали бы себя каждое Рождество, говоря себе: «Мама не из-за нас бесится... а из-за тетушки Катрионы. И когда она уедет?» Легко тебе там на другом конце провода стоять с открытым ртом как рыба. Я знаю, ты хотел только защитить Катриону, но, черт возьми...

– Аликс Херст, сейчас же прекрати эту болтовню, девочка! Что за чертовщину ты несешь?

– Просто довожу до твоего сведения, что рыцарство еще живо. Оно просто нашло пристанище к северу от границы. Тут местность просто кишит Макгалахадами6! Катриона стоит рядом и уже начинает сходить с ума от волнения, так как хочет поговорить с тобой. Кстати, лучше уж сказать тебе... Я передала ей твои вчерашние слова.

– Аликс, если бы я мог наложить на тебя руки...

– Ничего не выйдет, милый. Чарльзу это не понравится.

Последовало короткое молчание.

– Я хочу поговорить с Катрионой. Если позволишь, Аликс.

Я протянула ей трубку:

– Робби хочет поговорить с тобой, Катриона.

Чарльз схватил меня за другую руку, и мы бросились в холл.

– Думаешь, сработает?

– Пошли в кабинет. – Он сотрясался от хохота. – Я не думаю, что тебе удалось сделать так, чтобы они поженились сегодня вечером. Однако должен сказать, ты... как бы получше выразиться... слегка подтолкнула их в нужном направлении. Могу добавить, да поможет им Бог, если они попытаются протолкнуться обратно! Входи, пожалуйста. И что же мне не понравится? – Я объяснила ему. – Еще как не понравится! Это моя прерогатива.

Мы сидели в кожаном кресле, когда зашла Катриона, раскрасневшаяся и немного скучающая.

– Не возражаешь, если я пока оставлю свои вещи у тебя, Чарли? Я позвонила тете Элспес. Она не против, если я не приду к ней на обед.

– Не возражаю.

Я промолчала.

Катриона посмотрела на нас, а затем на свои руки:

– По телефону невозможно нормально поговорить. Он сейчас на вызове. Я... я спросила, не согласится ли он пообедать со мной в столовой. Я иду сейчас туда.

– Тебе нужен плащ, – подала я голос.

Чарльз добавил:

– И зонтик.

– Спасибо, – вежливо поблагодарила Катриона.

Дождь по-прежнему барабанил вовсю, когда мы ехали к Басси. Он только что проснулся и готовил себе завтрак. Налил нам чаю с сухим молоком и положил еще несколько сосисок на сковороду.

– Значит, ты не поехала, Аликс?

Я объяснила одну половину причин, Чарльз – вторую.

– Боже, – воскликнул Басси, – надеюсь, ты знаешь, что делаешь, связываясь с этой цыпочкой. Ее привычка терять вещи выльется тебе в копеечку.

– Я тебе верю, – кивнул Чарльз.

Басси перевернул сосиски.

– Стоит еще кое о чем тебя предупредить. Не подпускай ее даже близко к Греции. Она слишком похожа на нашего старика. Знаешь, что случилось, когда он в первый раз оказался в Афинах?

– Он потерял свой паспорт? Или туристические чеки?

– Не только все это, но еще и свой корабль. Прошло восемь недель, прежде чем он с маминой помощью смог вернуться на другом судне. Ты уже сообщила родителям, Аликс?

– Нет. Позвоню вечером. Я не говорила маме и папе, что приеду сегодня. А ты?

– Я отправил им открытку. Сообщил, что, возможно, ты появишься дома сегодня вечером. Но я также сказал, что, по-моему, ты можешь решить остаться здесь до свадьбы Джем. – Он посмотрел на нас через плечо. – Я подозревал о вероятности подобного развития событий.

– Каким образом? – потребовала я объяснений. – Мы-то не подозревали.

– Дело в том, – начал Басси, – что это вопрос опыта. Если бы тебе довелось увидеть столько старых плакатов с надписью «Занимайтесь любовью, а не войной», сколько видел я, ты и с расстояния трех миль все разглядишь.

Уголки губ Чарльза бешено дергались.

– Поэтому ты сказал, что мне не обязательно плевать ему в лицо?

– Точно. Еще чаю?

– Спасибо. – Чарльз протянул ему кружку. – Надеюсь, ты одобряешь?

– Конечно. С позиции частного лица я всецело за. Не то чтобы я мог возражать с какой-нибудь другой позиции. У меня нет предубеждений против кого-либо. Мне, естественно, не нравится то, что ты богат. Однако, поскольку ты не несешь ответственности ни за закон о первородстве, ни за закон о наследственности, будет чертовски несправедливо винить тебя в том, что наши ужасные, но избранные демократическим путем законотворцы позволяют упомянутым выше законам существовать. Конечно, моя репутация от этого не выиграет, но иногда ведь можно пойти на жертву?

– Спасибо, – выразил свою благодарность Чарльз, – большое спасибо. Должен сказать, Басси, я очень признателен тебе за такую терпимость.

– Всего лишь поведение умного человека. – Басси повернулся, держа в одной руке сковороду, в другой – вилку. – Вот что я тебе скажу, Чарльз. Если я и отношусь к чему-то нетерпимо, так это к нетерпимости. Кстати... у старушки сломался бензонасос. Ты в проводке не разбираешься?

Чарльз был со мной, когда я тем вечером звонила Джемми.

Ее «иди ты!» чуть не вызвало сбой на телефонной линии между Ливерпулем и Эдинбургом.

– Брат нашей Катрионы? Вот негодяй! Слушай, Аликс... как думаешь, он не захочет приехать на нашу гулянку в субботу? Да? Что-что? Значит, ты в него все-таки влюблена. Собираешься за него замуж? Виделась с мисс Брюс? Она устроит все так, чтобы ты осталась в Эдинбурге? Не терпится все Уилфу рассказать! Ты должна привезти Чарльза в субботу... Кстати, моя мама не может дождаться возможности поблагодарить тебя. Она просто в отпаде от моего очаровательного-преочаровательного платья и всего остального! Что-что? Не будь идиоткой, девочка! Откуда у тебя найдется время каждые пять минут говорить ему «большое спасибо», если ты будешь работать патронажной сестрой? Ну да, у него в закромах припрятано больше, чем у большинства. Ну и что с того? Идеальных людей нет!

После того как я положила трубку, Чарльз спросил:

– Почему ты так задумчиво смотришь на меня, Аликс?

– Просто размышляю над тем, что полюбила твою короткую стрижку. Она выглядит мило.

Он слегка покраснел:

– Спасибо. Рад, что ты теперь так считаешь, потому как отращивать волосы – пожалуй, единственное, чего я не буду ради тебя делать.

Я улыбнулась:

– Это мне известно.

Он обнял меня за талию и немного отклонился назад:

– А знаешь, что полюбил я? Эту типичную английскую флегматичность перед лицом поражения.

– Я не чувствую себя побежденной. Я чувствую себя, – я обвила его руками за шею, – королевой мира!

Он улыбнулся. Обворожительно и по-королевски.

– Именно, моя дорогая. Именно!

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

1 Королевская Миля (Ройал-Майл) – главная улица города Эдинбурга. (Здесь и далее примеч. пер.)

2 Имеется в виду больница «Виноградники Марты» в Лондоне.

3 Горбалз – бедный жилой район в Глазго.

4 Нокс Джон (1505 или ок. 1514-1572) – основатель шотландской пресвитерианской церкви.

5 Существует легенда о короле Кофетуа, который женился на нищенке. Есть также понятие комплекса Кофетуа – духовной потребности в общении с людьми низшего класса.

6 Галахад – один из рыцарей Круглого стола, воплощение всех рыцарских добродетелей.